Текст книги "Образование. Историко-культурный феномен"

Итак, планетарное мышление – это также глобальное мышление, но по своему объему оно сверхглобально, ибо выходит за рамки нашей планеты Земля. Как глобальное, так и планетарное мышление – принципиально новые фундаментальные понятия, являющиеся всеобщими в наше время, – выходят за пределы традиционного мышления, которое ограничивалось пространством отдельной личности, социальной группы, какой-то системы, общества, нации.

Что означает идея вселенского предназначения для образования?

Образование – это та сфера, которую можно представить в пространстве. Каждое «Я» имеет внутренний мир в виде множества расширяющихся сфер: культурно-исторической, социальной, эмоционально-образной, интеллектуальной и др. Все они чрезвычайно сложно и тесно переплетены, подвижны, гибки, эластичны и образуют в совокупности то, что можно назвать пространством человека. Каждый предмет внешнего мира также имеет свое пространство, взаимодействуя с которым «Я» познает этот предмет.

Развитие (начало движения) сферы (сфер) находится в точке, имеющейся в каждом «Я» изначально. Развитие сферы (сфер) внутреннего мира происходит тогда, когда «Я» через собственную деятельность входит в соответствующие пространства внешнего мира: наблюдает за природой, слушает музыку, учится, работает на земле и т. д. Расширяя (обогащая) свой внутренний мир, «Я» одновременно проникает и во внешний, познает его, ориентируется в нем. Всечеловеческое качество – рефлексия – позволяет «Я» познавать и свой внутренний мир, его устройство и возможности.

Таким образом, сущность образования заключается в работе человека над смыслами и взаимодействием окружающих и находящихся внутри него пространств. Внутренний мир обогащается внешним, внешний дополняется внутренним. Предназначение человека состоит в том, чтобы выявить и реализовать в себе такое содержание, так заполнить свое внутреннее пространство, чтобы оно стало внешним. Одновременно происходит и обратный процесс: внешнее пространство обогащается (заполняется) внутренней сущностью человека. Внутренний и внешний миры сливаются воедино и представляют единое многомерное пространство. Микро– и макрокосмос оказываются неразличимы (Андрей Хуторской).

Можно сказать и так: предназначение современного образования – содействовать формированию глобального и планетарного мышления, восстановить естественную связь человека с природой, возродить духовно-чувственное познание, расширить миропонимание человека до космического уровня.

Идея национального дома. Эта идея настолько замечательна, насколько и многогранна. В. И. Даль считает, что национальный – народный или народу свойственный.

И. А. Ильин рассматривает проблему истинно национального в связи только с духовным пониманием Родины, «ибо национализм есть любовь к духу своего народа, и притом именно к его духовному своеобразию. Тот, кто говорит о родине, разумеет духовное единство своего народа. Он разумеет нечто такое, что остается сущим и объективным, несмотря на гибель единичных субъектов и на смену поколений. Родина есть нечто единое для многих».

С. Н. Булгаков подчеркивает, что по отношению к проблеме национального можно судить о характере общего мировоззрения, общефилософского миропонимания. В своих размышлениях он исходит из конкретной действительности, которая переживается в опыте. «Мы сознаем себя членами нации, потому что мы реально принадлежим к ней как живому духовному организму. Эта наша принадлежность совершенно не зависит от нашего сознания; она существует и до него, и помимо него, и даже вопреки ему».

Сознание национальности и воля к ней, считает он, «предполагает для своего существования некоторое бытийственное ядро личности, как питательную, органическую среду, в которой они возникают и развиваются, конечно, получая затем способность воздействовать и на самую личность».

По мнению С. Н. Булгакова, в связи с фундаментальным понятием необходимо рассмотреть и другие: национальный дух, национальная вера, национальный мессианизм, национальный аскетизм и эгоизм, национальная культура. Он верит, что национальное сознание и чувство можно как воспитывать, так и извращать. Он предупреждает: «Национальность есть хотя и органическая, но не высшая форма человеческого единения, ибо она не только соединяет, но и разъединяет».

Почему человеку для проявления его человечности нужен именно национальный дом? Нация и ее истоки, ее история и культура содержат в себе как условие своего существования святыни, ценности, нравственные человеческие отношения.

Святость – это вера, любовь, верность, самопожертвование. Святыня есть системообразующая сила, благодаря которой созидается, пестуется всякий здоровый человек и всякое здоровое общество, всякая здоровая система. Без святости трудно воспитать человека. Без святости нельзя создать семью.

Давным-давно Авва Дорофей (монах, а затем настоятель монастыря в Сирии, умер в 620 г.) оставил нам в наследство душеспасительные наставления о созидании душевного дома добродетелей.

Чтобы найти себе защиту во время ненастий, человеку необходимо построить в душе дом добродетелей. Как же созидается душевный дом? Авва Дорофей считает, что строить душевный дом необходимо сразу с четырех сторон, одновременно укрепляя его отовсюду. Он предупреждает, что если мы будем заботиться только об одной стороне, то не получим никакой пользы. Как бы мы ни радовались ее величию и красоте, если хоть однажды подует ветер, то он повалит ее, ибо она одна не имеет связи с другими стенами. И другое – никто не может себе устроить защиты от ненастий, холодов из одной стены.

Авва Дорофей предлагает такую последовательность строительства душевного дома:

– вначале должно быть положено основание, т. е. вера;

– строительным материалом служат добродетели;

– человек должен строить здание равномерно, потому что все добродетели взаимосвязаны между собой;

– скрепляющим материалом, подобно извести, в строительстве чувственного дома служит смирение;

– связующим элементом, соединяющим одну добродетель с другой, является рассуждение. Оно придает всему и большую красоту;

– «краеугольные камни» – терпение и мужество;

– верх дома, его кровля – любовь, которая составляет совершенство добродетелей.

Хотя дом и готов, искусный зодчий обязательно придаст ему красоту. «Искусен тот зодчий, кто разумно совершает добродетели».

«Каждую добродетель человек должен совершать так разумно, чтобы усвоить ее себе и обратить в навык».

Без святости нельзя построить систему образования, общество, государство. Всякая история доказывает: подлинные человеческие ценности зреют только на древе нации и непременно связаны с национальными интересами.

Нравственность – это состояние взаимосочувствия со всем миром, но прежде всего, со своим народом; сочувствия к членам своей семьи, а далее – представителям своего рода, своим землякам, коллегам и т. д. Без ответного сочувствия невозможно взаимосочувствие.

И тогда чувство свободы наступает естественно и обязательно, ибо свобода есть в точности состояние человека, находящегося среди своих. Однокоренное слово у «свободы» – «свой». В древнерусской культуре понятие свободы тесно связано с понятием правды и справедливости (О. А. Платонов).

Что означает идея национального дома для образования? Возвращение к собственной истории и культуре, возвращение к традициям реально существовавшего воспитательного действа на Руси. Размышление о пользе возвращения к традициям в контексте современных социокультурных обстоятельств. Народная педагогика. Этнопедагогика. Родительская педагогика. Разные названия одного явления, содержание, формы и методы которого определялись целесообразностью хозяйствования людей, их бытом, непосредственным повседневным общением.

Народная педагогика есть прикладная философия этого народа. Система воспитательных взглядов народа формируется на основе его миросозерцания, его миропонимания, его национального самосознания. Развитие индивидов зависит от бытия людей, т. е. всей совокупности их жизнедеятельности.

Основные педагогические идеи многовекового опыта воспитания детей остаются и по сей день актуальными. Кто скажет, что нам этого не нужно? Совместная жизнедеятельность (сотрудничество) воспитателей и воспитанников в решении общих задач. Установление взаимной зависимости (заботы) в общем деле взрослых и детей, в воспитании существенных личностных качеств – ответственности, воли, совестливости, милосердия. Духовное обогащение, выраженное в служении людям, возвышение духовных потребностей людей. Организация воспитания смышленых ребятишек в приобщении к труду взрослых умельцев, к ремеслу, к деловому общению. Серьезное отношение взрослых к детской игре, разработка этих игр, различных соревнований, создание развивающих игрушек.

Однако не будем заниматься идеализацией. В народной педагогике прошлого были и очевидные слабые моменты: стабильность подчас оборачивалась консервативностью, здравый смысл – предрассудками, санкции – жестокостью, разрядка – дикими оргиями и т. п.

Идея соборности. Идея соборности уходит своими корнями во времена древние, в дохристианскую Русь. Однако стержнем и основой русской соборности является православная вера, Митрополит Иларион и его «Слово о Законе и благодати», Сергий Радонежский, его жизнь и деяния. Истоками соборности стали также крестьянская община, артели и другие социально-исторические институты, возникавшие в Отечестве. В XVI–XVII вв. в России для совета и принятия решения по важнейшим государственным делам проходило собрание светских и духовных чинов – Собор.

По авторитетному мнению Митрополита Иоанна, русская соборность, «собранность» вокруг церкви, сознание духовной общности народа, общее служение, общий долг – понятия одного ряда. Истоки их – в стремлении к христианской святыне как к национальному идеалу. «Соборность – это единство народа в исполнении христианского долга и самопожертвовании, в стремлении посильно приблизиться к Богу, «обожиться», «освятиться», воплотить в себе нравственный идеал Православия.

Соборность, по В. И. Далю, – сносить, свозить, сзывать в одно место, стаскивать и соединять, совокуплять, приобщать одно к другому, скоплять.

С. Н. Булгаков связывает особое состояние души – соборность – с инстинктом национальности, который в процессе сознания переживается как некоторое глубинное, мистическое влечение к своему народу, что в конечном итоге рождает «крылья души». Соборность, по С. Н. Булгакову, – натуральное единство, нахождение себя в единстве с другими; переживание соборности – реальный выход из себя. «Всякое чувство соборности человек переживает как некоторый эротический пафос, как любовь, которая дает любящему особое ясновидение относительно любимого… И то, что происходит в индивидуальной любви, бывает и с любовью к родине, из которой и родится вера в национальное призвание».

Н. О. Лосский утверждал, что «соборность означает сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям».

Современный исследователь данного феномена Е. С. Троицкий убежден в том, что соборность является одним из главных понятий русской философии, православного богословия, нашего национального идеала – «русской идеи»; соборность объединяет комплекс многообразных взаимосвязей и отношений: человек – нация, человек – природа, человек – личное «Я».

Он подчеркивает двуединую природу нашей соборности: «…полюбовное единство плюс свобода проистекает на исторически сложившейся двойственной сущности социальных компонентов русской национальной психологии. Это очень ценные черты нашего национального характера, во-первых, вызванные к жизни общиной, артелью „коллективизм, взаимопомощь и солидарность“, во-вторых, особенности, генетически восходящие к свойственному нам подвижничеству и предприимчивости».

Как видим, идея соборности рождается из особого понимания и предназначения человека и национального дома, поэтому эта идея как бы скрепляет две предыдущие, являясь их венцом.

Что означает соборность для образования? Единение множества «Я», жизнедеятельность которых сосредоточена в образовании; единение вокруг общего дела, для достижения главного смысла и предназначения системы – сохранения единства индивидуального, коллективного и общественного: каждый сохраняет свою самоценность, свое «Я», остается самим собою, вносит в совместную жизнедеятельность свое личное, персональное, обогащает ее.

Соборность для образования – это взаимное духовное, душевное обогащение как условие успешного функционирования и развития образования. Таким образом, как пронизывает весь наш быт троичность, так и образование выстраивается на основе триединства: три урока, три константы, три ценности, три идеи, три принципа и т. д.

Троица как один из догматов христианства вошла в православие (50-й день от Пасхи – православный праздник, икона работы Андрея Рублева); в историю (Троицкая летопись, Троицкая осада, Тройственное соглашение, Лондонская конвенция 1827 г., Тройственный союз, военно-политический блок Германии, Австро-Венгрии и Италии 1829 г.); в историко-культурные памятники (Троице-Сергиева Лавра, древнерусский и современный храм, Троицкое городище); в название городов и поселков (Троицк, город Московской области, районный центр Челябинской области, Троицкое – поселок Алтайского края); в естественнонаучное знание (тройной интеграл, тройное правило, арифметический прием, позволяющий решать разнообразные задачи; тройная точка – состояние равновесного сосуществования трех фаз вещества, обычно твердой, жидкой и газообразной); построена Троицкая ГРЭС, каждый человек имеет тройничный нерв, в музыке существует трезвучие, известен целый ряд замечательных соотечественников с фамилией Троицкий.

Образ и смысл Пресвятой Троицы.

История государства российского. Как Вы ее понимаете?

Три урока российского образования: общее и особенное.

Как Вы понимаете «триединство образования»?

Константы. Как Вы их понимаете? Ваше отношение.

Ценности. Как Вы их понимаете? Ваше отношение.

Идеи. Как Вы их понимаете? Ваше отношение.

Лекция IV. Народность – общественная идея и принцип образования

Народность есть больше, чем объект для мысли; сама мысль должна получить от нее свое образование; ибо, как в истории общечеловеческие начала проявляются не иначе как в народной среде, так и в области науки мысль возводит эти начала в сознание через ту же народную среду.

Ю. Ф. Самарин

Нация, прекратившая жить большой идеей, обречена на вымирание.

Ф. М. Достоевский

Философия образования есть органическая часть более общей работы по воссозданию национальной идеологии в ее современной форме. Задача – сложная, во-первых, потому, что отсутствует целостная национальная идеология; во-вторых, проблемы народного образования на самом деле не стали еще пока приоритетными как для правительства, так и общественного сознания сегодняшней России.

Идеология – система взглядов и идей, в которых выражается отношение к нашей действительности: взгляды, интересы, цели, намерения, умонастроения граждан, классов, партий, субъектов политики и власти, различных поколений, общественных движений и т. д., вплоть до мировоззрения и жизненных позиций носителей той или иной идеологии. Вполне понятно, что жить во внеидеологическом обществе нельзя. Нет такого общества. Другими словами, идеология внутренне присуща (имманентна) тому типу общества, в котором мы сегодня живем. Но особенно заинтересовано в той или иной идеологии государство, ибо оно не может успешно функционировать, полагаясь только на принуждение; политическая власть обязательно нуждается в моральном обосновании.

В самом процессе познания действительности, особенно духовной, социальной и политической, всегда имеется два варианта. Первый – объяснение явлений реальной жизни через их исходный момент, их первопричину, подлинную сущность. Здесь мы имеем дело с истинной идеологией. Второй – объяснение уже совершившихся событий с целью их истолкования и оправдания, которое может порождать и часто в последнее время порождает иллюзии, покрытие или маскировку истинных причин и истоков событий. Речь идет о ложной идеологии. Истинное и ложное непосредственно связаны, причудливо переплетены в идеологии, как рациональное и иррациональное в любой другой форме общественного и индивидуального сознания, что и затрудняет понимание жизненно важных проблем, фактов, тенденций и ситуаций.

Таким образом, современное государство немыслимо без идеологического обеспечения. Бороться против идеологии – значит бороться против общества и государства. Бороться нужно не против идеологии вообще, а за истинную идеологию, которая бы не входила в противоречие с нравственностью и наукой, не разрушала, а созидала, соответствовала общественным идеалам и народным святыням.

Идеология сегодня (как и ранее) рождается в недрах народного настроения и сознания, общего миропонимания, воссоздавая прерванную «дней связующую нить», живя надеждами на лучшую жизнь и вдохновляясь возрождением России. Таким образом, национальная идеология не может появиться как результат умствований узкого круга людей.

Одна из замечательных черт неповторимой культуры нашего народа – особая верность Матери-Родине, что часто сливалось с обращением к Богородице. На протяжении столетий Русь, Россия умножала славу и могущество, укрепляла государственную власть, отбивала нападения врагов, расширяла свои границы, руководствуясь многовековым святым правилом митрополита Филарета: «Любите врагов своих, сокрушайте врагов Отечества, гнушайтесь врагами Божиими». Данная триада четко выражает ответственность каждого гражданина за здоровье общества, состояние национального самосознания, крепость православной государственности.

В истории и культуре России есть блистательный факт появления триединой формулы, составляющей основу русской идеологии. Вспомним, что такая формулировка появилась в контексте событий и настроений российских граждан в ходе Отечественной войны 1812 г. Тогда появился и приобрел величайшую популярность призыв «За веру, Царя и Отечество!» В нем гармонично соединялись смыслоопределяющие для русского человека ценности.

XIX век ознаменовался ставшей широко известной триадой, которая иногда называется уваровской: «Православие – Самодержавие – Народность». Появление уваровской триады – уникальный факт истории и культуры нашего Отечества, к сожалению, не ставший предметом специального историко-педагогического изучения. Поэтому считаем возможным в приложении предложить любознательному читателю интересный материал А. Зорина, опубликованный в журнале «Новое литературное обозрение» (1997, № 26), в котором автор обстоятельно показывает 30-е годы XIX в., незаурядную личность Уварова, сущность «теории официальной народности» и приводит, что очень важно, текст письма С. С. Уварова императору Николаю I. Данный материал предлагается для самостоятельной работы.

Существуют внешние обстоятельства появления триады. Либерально-революционная Франция провозгласила: «Свобода, Равенство, Братство!», что воспринималось как идеология победоносной французской буржуазии. Консервативно-охранительная Россия видела в этих призывах определенную опасность, ложную идеологию. С точки зрения православной России был произведен подлог, подмена содержания понятий свободы, равенства, братства. Вот почему Россия ответила европейскому вызову триадой «Православие – Самодержавие – Народность».

Кроме внешних европейских обстоятельств существовали внутренние российские и даже личные мотивы появления русской триады. После подавления восстания декабристов император Николай Павлович делал многое для того, чтобы укрепить самодержавную власть. В 1833 г. министром просвещения стал граф С. С. Уваров, находившийся на этом посту довольно долго, вплоть до 1849 г. Известны его слова о том, что «он умрет спокойно, если ему удастся отодвинуть Россию на 50 лет от того, что готовят ей теории»[110]110
  См.: Зорин А. Идеология «православия – самодержавия – народности»: опыт реконструкции // Новое литературное обозрение. 1997. № 26.


[Закрыть]. В ряде своих публичных выступлений он четко выразил программу царствования Николая I, что впоследствии и стало официальной национальной идеологией. Факт уникальный. Министру просвещения удалось обозначить границы идеологического пространства России на долгие годы. «Православие означало официальную доктрину церкви, превращенной в один из департаментов, самодержавие – неограниченную власть императора и жестокость цензуры, народность – национализм, усиление бюрократии, в которой Уваров усматривал подлинно „народную систему, открывающую перед каждым возможность социального продвижения. Систему, принципиально отличную от аристократизма, а значит, гарантированную от социальной революции“»[111]111
  Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах А. Валицкого. Реф. сб. 1991. Вып. 1. С. 25.


[Закрыть].

Идеологическая триада, сформулированная министром просвещения, по мнению славянофилов, имеет другой смысл. Православие интерпретируется как самобытная религиозно-этическая доктрина, призванная сплотить народ, избавить Россию от буржуазного пути развития, от бездуховности и эгоизма, классового расслоения. Самодержавие интерпретируется как мудрое правление в интересах народа и внимательное отношение к мнению «гласа народного». Реальное же самодержавие Николая I славянофилы обвиняли в онемечивании России, беззаконии, цензурном стеснении свободы слова. Понятие народности включает не только самобытное развитие культуры, общинный быт, но и концепцию народа как деятеля истории, великая миссия которого заключалась в том, чтобы вместе со всем славянским миром повести за собой другие народы к лучшему будущему.

Надо признать, что уваровская триада на многие десятки лет стала объектом и предметом специальной самостоятельной дискуссии, участники которой обсуждали различные стороны идеологии России, не скрывая своих взглядов и не сдерживая эмоций, поскольку жизненно важной была для них эта тема.

Из письма И. В. Киреевского – московским друзьям, 1847 г.

«28 марта в день 700-летия Москвы, несмотря на ужасную дорогу, несмотря на некоторые домашние обстоятельства, которые требовали моего присутствия дома, я отправился через всю Москву на Девичье поле к М. П. Погодину, потому что знал, что у него собираются в этот день некоторые из моих друзей, люди, соединенные между собою кроме многих разнородных отношений еще особенно общею им всем любовью к Москве, с именем которой смыкается более или менее образ мыслей каждого из нас, представляя с этой стороны преимущественно взаимного сочувствия. Я надеялся, что когда такие люди соберутся вместе во имя Москвы, и без того соединяющей их мысли, то самое это обстоятельство оживит в них сознание их взаимного сочувствия. Сознание это, думал я, возбудит в них потребность отдать себе отчет в том, что именно есть общего между всеми и каждым; узнать, что остается еще разногласного, искать средства разрешить это разногласие и наконец понять возможность сочувствия более полного, более живого, более живительного и плодоносного. Я ожидал много от этого дня. <…>

Как часто прежде, находясь в кругу этих людей, проникнутых одним благородным стремлением, но разделенных тысячью недоразумений, страдал я внутренно от тех однообразных повторений некоторых всем общих, но всеми различно понимаемых фраз, от той недоконченности всякой мысли, от тех бесконечных горячих и вместе сухих, умных и вместе пустых споров, которые наполняли все их взаимные отношения и явно свидетельствовали о том, что темные сочувствия между ними не только развились в единомыслие, но что даже они и не видали этого разногласия или, видевши, не тяготились им; не чувствовали потребности углубиться в самый корень своих убеждений и, укрепившись единомысленно в начале, согласиться потом и во всех его существенных приложениях и таким образом сомкнуться всем в одну живую силу, на общее дело жизни и мысли.

<…>

Каждый из вас знает, в чем состояло это соединение ваше во имя общей вам мысли. <…>

Во-первых, мы называем себя славянами, и каждый понимает под этим словом различный смысл. Иной видит в славянизме только язык и единоплеменность, другой понимает в нем противоположность европеизму, третий – стремление к народности, четвертый – стремление к Православию. Каждый выдает свое понятие за единственно законное и исключает все выходящее из другого начала. Но противоречат ли эти понятия и стремления одно другому, или есть между ними что-либо общее, что связывает их в одно начало? Этого до сих пор между нами не объяснено. Если в самом деле наши различия в этом отношении – только различные виды одного общего начала, то, сознав это, мы подчинили бы ему свои частные воззрения и не ослабляли бы друг друга бесконечными противоречиями.

Во-вторых, самое понятие о народности между нами также совершенно различно. Тот разумеет под этим словом один так называемый простой народ; другой – ту идею народной особенности, которая выражается в нашей истории; третий – те следы церковного устройства, которые остались в жизни и обычаях нашего народа, и проч., и проч. Во всех этих понятиях есть нечто общее, есть и особенное. Принимая это особенное за общее, мы противоречим друг другу и мешаем правильному развитию собственных понятий. К тому же каждое из этих особых понятий противоречит само себе и потому доказывает неразвитость сознания. Так, например, в стремлении к народности полагают условие, так сказать, нашего спасения и возможность просвещения русского, и спасения Европы, и развития науки и изяществ, и проч., и проч., а между тем народность ограничить простонародностью – значит отрезывать от начала народного все то, чего в этой простонародности не заключается, а что в ней заключается действительно народного, то принимать в виде одностороннем, то есть особенное отражение его в простонародности почитать за его нормальное выражение. Если же прибавим, что при этом понятии требуется от каждого, кто не хочет погибнуть, как хворост в печи, чтобы он все усилия своего духа употребил на то, чтобы умиротворить в себе все, что может быть противно этой народности, и образовать себя и внутренно и внешне согласно понятиям и вкусам простого народа, то нельзя не согласиться, что в этом требовании заключается еще более несознательности. <…>

Третье важное разногласие между ними заключается в понятии об отношениях народа к государственности. За самые резкие крайности во мнениях делают всякое соглашение совершенно невозможным. А между тем мы не отдаем друг друга, а может быть, и себе самим отчета в тех началах, из которых особенность наших мнений проистекает, и притом уже несколько лет стоим друг подле друга, не соединяясь, и, беспрестанно обращаясь в окольных мыслях, не подвигаемся ни на шаг вперед. <…>

Оттого ли расходимся мы, что [не сознаем] вполне основных понятий наших? Или сами по себе не отдали последнего отчета? Или мы не можем сойтись по несогласию коренных начал наших убеждений? Вопрос этот, кажется, не может не быть для нас вопросом первой важности. Для меня по крайней мере сочувствие с вами составляет, так сказать, половину моей нравственной жизни. <…>

Таким образом, восходя от начала к началу, мы дойдем, может быть, до тех оснований, согласие в которых может дать новую жизнь нашим мыслям и новый смысл нашей жизни»[112]112
  …Из русской думы. Издание в 2 т. Т. 1. М., 1995. С. 71–72.


[Закрыть].

Почти через 50 лет известный мыслитель и публицист Л. А. Тихомиров в журнале «Русское обозрение» написал: «Основы своего национального существования, пути, нас возвышающие, мы можем отыскать только в самих себе, в своей истории, в своем быте.

Эти основы давно формулированы как «православие, самодержавие и народность». Но если к третьему пункту формулы возможно присоединиться при наблюдении русской истории, то исключительно как к выводу из первых двух пунктов, так как, в сущности, действительными принципами нашей истории являются только православие и самодержавие. Весь свой быт, все свои идеалы, все свои симпатии и антипатии русская «народность» почерпала из православной веры и политического самодержавия. Это настоящие определяющие силы нашей «народности», те силы, которыми она жила и росла. Ими определялось и отношение наше к другим народностям. Для уяснения же себе разумности этого отношения к чужим племенам достаточно взглянуть на карту Российской империи от Балтийского моря до Тихого океана. Очевидно, что политика, умевшая объединить эти безмерные разноплеменные пространства, имела внутреннюю силу.

Какими же средствами совершенно ее великое политическое создание?

Менее всего русский народ думал о народности. Самое слово это – книжное, как и слово «обрусение», тем более термины русификация, национальность, патриотизм и т. п. Наши предки этих слов не знали. А уж они ли, создатели России, не любили своего отечества, они ли не были глубоко «национальны»! Но в русском политическом творчестве эти чувства и свойства уложены в гораздо более разумный и высокий принцип, религиозно-культурный и государственный. Наша история «русифицировала» множество племен. Но чем? Православием и православным бытом. Россия дорожила в себе не народностью, но верой и, относясь к вере не одним отвлеченным мышлением, а всем сердцем, пропитывала ею весь свой быт, свое миросозерцание, нравственные понятия, отношения семейные, соседские, межчеловеческие. Вера поглощала народность. Быт, целиком религиозный, создавал русского человека в отличие от других. В быте, в нравственных понятиях узнавал русский своего, а не в народности. И доселе наша «русифицирующая» сила проявляется только на культурно-религиозной почве. Ничем больше мы никого не превратили в русских и множество русских потеряли для себя повсюду, где сами утрачивали ее.

Не мы одни действовали могучим оружием религиозной культуры. Но наше воздействие отличается от других, как православие отличается от других исповеданий. Дух веры выражается и в способах ее влияния. В истории распространения православия по России самым могучим орудием оказывается проповедь православного быта не одним словом, а делом, примером жизни русских поселений и примером же подвижнической жизни в монастырях и пустынях.

Отсюда любопытный факт, что за монастырями у нас признается огромное русифицирующее значение, а колонизационное движение является лучшим пособием деятельности миссионерской.

Эти явления обусловливаются в основе тем, что православие более всякой другой религии требует свободного убеждения и сердечного расположения. Для возбуждения же этого необходим пример жизни. Миссионерская сила православия, а стало быть, и русифицирующая способность наша находятся поэтому в прямой зависимости от состояния православного быта самих же русских. И потому задачи «русификации» весьма усложняются. Россия оказывает ассимилирующее действие только такими способами, которые постоянно требуют повышения ее самой»[113]113
  Тихомиров П. А. Русское дело и обрусение // Русское обозрение. 1895. Апрель.


[Закрыть].