Текст книги "Образование. Историко-культурный феномен"

Сегодня мы гордимся тем, что у нас есть возможность прикоснуться к творческому наследию Константина Дмитриевича Ушинского, изучать его труды и жизненный путь. Как мыслитель он смог аккумулировать прогрессивную европейскую и российскую философию и направить ее на служение русскому образованию, русской школе и, стало быть, человеку и Отечеству.

Ушинский – гражданин. Он обладал государственным сознанием, умел занять патриотическую позицию, при которой, имея все основания находиться в оппозиции правительству, не перешел ту черту, за которой начиналась оппозиция России. Он жил и работал для Родины; своими деяниями возвращал россиянам утерянное душевное здоровье и гармонию.

Ушинский – теоретик, педагог, автор теории русского образования, обогативший педагогику как науку, педагог-практик, создавший уникальные учебники и разнообразные типы учебных заведений, сам много практиковавший как учитель и преподаватель.

Ушинский задолго до новоявленных и бренчащих словосочетаний – «альтернативные школы», «инновационные системы», «новое педагогическое мышление» и др. – в середине XIX в. сформулировал на уровне идеологии и создал на уровне практики основы национальной системы образования, он оставил нам настоящее, щедрое наследство. К. Д. Ушинского с полным правом можно назвать явлением в истории и культуре государства Российского, достойным того, чтобы о нем размышлять и размышлять. Но, к величайшему сожалению, он остался непонятым и невостребованным в полном объеме предвозвестителем.

Философские взгляды Ушинского практически не освещались в дореволюционной литературе. В советский период появилось множество работ, изучающих эту сторону педагогики Ушинского, но, к сожалению, большинство из этих работ либо устарели, либо неверны. Мысль о том, что Ушинский в своих философских воззрениях шел от идеализма к материализму, высказанная в свое время Н. К. Крупской, присуща всем исследователям, но она никак не соответствует истине. В своих философских воззрениях Ушинский – дуалист. В «Педагогической антропологии» он целую главу посвятил обоснованию истинности дуалистического направления в философии. Истинность дуалистического объяснения природы и общества он обосновывает глубоко и сознательно. Дуализм Ушинский считает корректным и в приложении к проблемам воспитания. Он пишет: «Монизм, как и вера в причинность, – основа науки; дуализм, как и вера в личную свободу человека, – основа всякой практической деятельности, а следовательно, и воспитания»[118]118
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 45.


[Закрыть].

Как Ушинский использует философское знание в своем учении? Для определения методологии педагогического исследования и выработки понятия и цели воспитания, т. е. того, без чего невозможно создание педагогической теории и самого воспитания: «Каковы бы ни были ваши взгляды, читатель, на философию и психологию, согласитесь, что если мы говорим о воспитании человека, то должны предварительно составить себе понятие о человеке; согласитесь, что если мы хотим достигнуть какой-нибудь цели воспитания, то должны прежде осознать эту цель. Положим, что вы не любите философии, не верите в психологию, но неужели вы думаете, что можно устраивать народное воспитание, не сознавая ни цели, ни средств, ни почвы, на которой мы хотим работать? Недостаток философского образования… будет еще долго камнем преткновения в нашей воспитательной деятельности, и долго мы еще будем спорить о самых легких вопросах только потому, что не желаем или не можем вызвать наружу ту основную идею, на которую каждый из нас бессознательно опирается в своем споре»[119]119
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 45.


[Закрыть]. Кроме того, Ушинский опирается на философию при обосновании своих фундаментальных педагогических принципов; при обосновании ведущих педагогических идей; при изучении закономерностей развития человека, особенно его психического развития (напомним, что при жизни Ушинского психология еще только складывалась в самостоятельную науку, и потому для написания своих психологических произведений он использовал и философию – от древнегреческой до современной); при построении общей теории человека в «Педагогической антропологии» (дуалистический принцип построения исследования); для объективной оценки идеалистических и материалистических педагогических концепций (дуализм позволил Ушинскому достаточно беспристрастно оценить взгляды оппонентов и дать им объективную оценку в работах «Вопрос о душе в его современном состоянии» и «Педагогическая антропология»); в методических исследованиях при обосновании процесса обучения, методов и приемов обучения (теория познания и логические знания); при написании учебников (важен сам принцип развития содержания образования: развивать все стороны души ребенка – от восприятия и фантазии до логического мышления).

Не менее важное место в педагогической системе Ушинского занимает религия. Ушинский придавал религии исключительное значение. Он писал: «Современная педагогика исключительно выросла на христианской почве, и для нас нехристианская педагогика есть вещь немыслимая – безголовый урод и деятельность без цели, предприятие без побуждения позади и результатов впереди»[120]120
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 46.


[Закрыть].

Под воздействием философских и религиозных взглядов, под влиянием общественного настроения России его времени педагог Ушинский сформулировал свою триаду «Народность. Православие. Наука». Именно это триединство рассматривается им как основа строительства образования в России. Более подробно рассмотрим первую составляющую этой триады, поскольку она всегда оставалась в тени, а значение ее трудно переоценить.

Ушинскому, единственному, может быть, в мировой педагогике, удалось построить и дать развернутое педагогическое учение, основываясь на идее и принципе народности.

Главный труд, в котором были обоснованы эта идея и этот принцип, «О народности в общественном воспитании», состоит из вступления и 8 глав.

Во вступлении Ушинский обосновывает следующую идею: наука присуща всем народам, и нет народной (национальной) науки, «каждый образованный народ только тогда имеет значение в науке, когда обогащает ее истинами, которые остаются такими для всех народов». Напротив, «воспитание не имеет целью развития науки, и для него наука не цель, а одно из средств, которыми оно развивает в человеке свой собственный идеал». А поскольку воспитание «прежде всего обращается к характеру человека; а характер и есть именно та почва, в которой коренится народность», постольку «для каждой почвы педагогика должна открыть особые орудия и особые, этой почве свойственные орудия»[121]121
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 50.


[Закрыть]. В следующих главах Ушинский раскрывает этот принцип.

В первой главе – «Общие исторические основы европейского воспитания» – Ушинский рассматривает историю европейского образования. Он доказывает, что все они – «ветви одного могучего растения, семя которого было посеяно общей для всех христианской церковью».

Ушинский показывает, что в средние века была единая для всей Европы, за исключением светской Италии, система церковного образования, потому что все европейские школы, как высшие, так и низшие, «за немногими исключениями, обязаны своим существованием и своим устройством римской церкви, связавшей Европу сетью своих учреждений». Возрождение, «когда классическая древность вступила в действительное наследие новых европейских народов, поддержало еще на некоторое время это единство духовной жизни Европы».

Но с началом Нового времени, когда «на место племени выступает государство», вместе с государством появляются и отдельные «государственные национальности». При появлении же государства все стороны общественной жизни подчинились его развитию. «Народное воспитание подвергалось общей участи; одна только наука осталась общей для всех народностей».

Общественное воспитание всех народов еще сохранило много черт общего, прежде всего классическую основу: «…классическая древность и до сих пор повсюду оказывается необходимой не только по содержанию своему, но и по той развивающей и укрепляющей рассудок силе, которую оказывает ее изучение. В этом последнем отношении европейская педагогика не изобрела еще ничего, чем можно бы было заменить классицизм», а также общие черты и «в школьном устройстве, в школьной дисциплине, в разделении наук, в названиях множества предметов школьного мира, даже в самом названии школа, общем для всех европейских народов». Но несмотря на все это, с появлением государства «общественное воспитание пошло у каждого народа своим особенным путем, и в настоящее время каждый европейский народ имеет свою особую характеристическую систему воспитания». В следующих главах на примере разных стран Ушинский показывает характерные черты, присущие школам разных стран.

Во второй главе – «Характеристические черты германского общественного воспитания» – Ушинский показывает, что главной чертой германского характера «является наклонность к отвлечению и выходящая из нее наклонность к системе», из этой наклонности проистекает страсть немцев к философии, к науке, т. е. то, чем особенно славится Германия.

И эта наклонность определяет собой и германское образование, поскольку «наука и ученость являются окончательной целью, к которой направлено все воспитание. Человек ученый и человек хорошо воспитанный для немца одно и то же; хотя он и старается положить в своей педагогической теории границу между двумя понятиями». Отсюда Ушинский делает вывод, что «германская педагогика совершенно соответствовала до сих пор требованиям германской жизни: образовывала великих ученых и философов, толпу специалистов, разрабатывавших их идеи, и публику, смотревшую на деятельность ученую как на высшее выражение человеческой деятельности»[122]122
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 51.


[Закрыть].

В главе третьей – «Общественное воспитание в Англии» – Ушинский анализирует английское воспитание. Он пишет: «Для английского воспитания наука не цель, но одно из средств для развития характера, привычек, образа мыслей, манер истинного джентльмена – идеала, к осуществлению которого направлено все английское воспитание»[123]123
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 51.


[Закрыть]. Поэтому английское воспитание прежде всего направлено на практическую подготовку человека к жизни, на формирование сильного характера, привычку владеть собой. Отсюда – большое внимание на воспитание, особенно дисциплину, которая поддерживается «более всего самими воспитанниками и состоит в повиновении письменному закону и обычному праву, которое держится столетиями во многих старых школах». Такое воспитание Ушинский резюмирует английской пословицей: «Чем ранее начнете вы обращаться с мальчиком, как со взрослым человеком, тем он скорее человеком сделается»[124]124
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 52.


[Закрыть].

Такое воспитание, как пишет Ушинский, дается только английским аристократам в специальных школах: Оксфорде, Итоне и др. Что же касается воспитания других классов общества, то оно находится, по мнению теоретика, «в пренебрежении».

В четвертой главе – «Общественное воспитание во Франции» – Ушинский рассказывает о французском устройстве образования, созданном Наполеоном. Однако это устройство, пишет он, мало-помалу изменялось каждой новой партией, берущей власть во Франции после Наполеона, что привело к созданию министерства, и теперь французское образование отличается жесткой централизацией. Второй чертой французского общественного воспитания Ушинский считает внешний блеск и тщеславие, которое ведет к тому, что в школе изучается только то, что способствует развитию манер воспитанника. И третье отличие французского воспитания он видит в хорошем техническом образовании, которое остается лучшим в Европе. Таковы наиболее характерные черты французского воспитания. Вместе с тем появляются и новые веяния в воспитании, например, знаменитый метод Жакото, который заключается в том, что ученик запоминает отрывки из наиболее известных авторов так, что может вполне выражать заученными фразами любую мысль.

В пятой главе – «Общественное образование в Североамериканских штатах» – раскрываются основные черты американского образования. Главное в нем – соединение протестантской личной и государственной ответственности за дело образования. В соответствии с этой системой не только каждый родитель, но и государство несет определенную ответственность за образование каждого ребенка. Ушинский обращает внимание на особый государственный характер американского образования, которое не сводится к чрезмерной французской централизации, но предусматривает обязанность каждой общины по созданию школы. При этом крупные общины и округа обязаны создавать не только элементарные, но и средние школы (средние ступени) и высшие школы (высшие ступени) средней школы. Высшая школа остается в Америке, в отличие от других государств Европы, личным делом каждого человека. Таким образом, особенностью американского образования является то, что оно строится снизу, от элементарных школ, а не сверху, от университетов, как в Европе. Среди важнейших черт американского образования Ушинский выделяет заинтересованность американцев в образовании, большое количество учительниц, работающих в школах, демократизм в решении школьных вопросов.

В шестой главе – «Народный идеал воспитания и его теория в Германии: ее защитники и противники» – Ушинский возвращается к германской педагогике, обсуждая вопрос о том, оправдывает ли немецкая педагогика свою претензию дать общечеловеческое воспитание. Он доказывает, что это не происходит, потому что немецкое воспитание в той мере общечеловечно, в коей оно служит науке, которая принадлежит всему человечеству. Только в этом смысле немецкая педагогика общечеловечна, но это и есть характерная черта немецкого народа.

По мысли Ушинского, каждый народ должен строить воспитание, исходя из идеи своего народа. «…Основания воспитания и цель его, а следовательно, и его направление, различны у каждого народа и определяются народным характером, тогда как педагогические частности могут свободно переходить и часто переходят от одного народа к другому»[125]125
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 53.


[Закрыть].

Это правило верно и по отношению к немецкой педагогике, которая «такая же исключительно народная система, как и всякая другая, и так же верно отражает в себе народные достоинства и народные недостатки». То, что общей системы общественного воспитания не существует в настоящее время ни в теории, ни на практике, Ушинский объясняет тем, что «школьное воспитание далеко не составляет всего воспитания народа. Религия, природа, семейство, предания, поэзия, законы, промышленность, литература – все, из чего слагается историческая жизнь народа, – составляют его действительную школу, перед силой которой сила учебных заведений, особенно построенных на началах искусственных, совершенно ничтожна»[126]126
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 53.


[Закрыть]. Ушинский доказывает, что искусственное воспитание гораздо слабее действует на характер, нежели «система, созданная самим народом».

В седьмой главе – «Характер. Его элементы. Наследственность темпераментов. Влияние жизни и воспитания на характер. Элемент народности в характере человека» – Ушинский подробно развивает мысль, что в каждом человеке есть природные черты характера, что «природа всегда успевает в бесчисленном множестве характеристических черт в наружности человека выдвинуть на первый план черту народности»[127]127
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 53.


[Закрыть], и потому воспитание должно сообразовываться с этим народным характером.

В восьмой главе – «Воспитание и характер. Какую роль играет народность в воспитании?» – ученый подводит итоги своей работы. Он пишет, что воспитание, конечно, может, не обращая внимания на природные задатки, создавать по своему собственному образцу вторую природу для человека, но это невероятно трудно, да и не будет такой искусственно созданный характер иметь прочности природного характера. Напротив, воспитание, которому остается только развивать благородную и добрую натуру, совершает свое дело легко, скоро и создает почти без труда прекрасный, целый и вместе с тем сильный характер. И самое важное, что в этом случае воспитатель находит реальную опору своим действиям, ведь мало «просветить сознание человека», надо же «побеждать свои природные влечения», а это невозможно сделать, если в самом человеке не найти той природной наклонности, опираясь на которую воспитатель мог бы преодолевать отрицательные свойства в воспитаннике. Такой чертой является народность. Ушинский пишет: «…есть только одна общая для всех прирожденная наклонность, на которую всегда может рассчитывать воспитание: это то, что мы называем народностью. Как нет человека без самолюбия, так и нет человека без любви к отечеству, и эта любовь дает воспитанию верный ключ к сердцу человека и могущественную опору для борьбы с его дурными природными, личными, семейными и родовыми наклонностями. Обращаясь к народности, воспитание всегда найдет ответ и содействие в живом и сильном чувстве человека, которое действует гораздо сильнее убеждения, принятого одним умом, или привычки, вкорененной страхом наказаний… Воспитание, если оно не хочет быть бессильным, должно быть народным. Чувство народности так сильно в каждом, что при общей гибели всего святого и благородного оно гибнет последнее»[128]128
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 54.


[Закрыть]. И далее Ушинский продолжает: «…воспитание, созданное самим народом и основанное на народных началах, имеет ту воспитательную силу, которой нет в самых лучших системах, основанных на абстрактных идеях или заимствованных у другого народа. Но, кроме того, только народное воспитание является живым органом в историческом процессе народного развития». И это потому, что «народность является до сих пор единственным источником жизни народа в истории. В силу особенности своей идеи, вносимой в историю, народ является в ней исторической личностью… Народ без народности – тело без души, которому остается только подвергнуться закону разложения и уничтожиться в других телах, сохранивших свою самобытность». Поэтому «каким же образом общественное воспитание, один из важнейших процессов общественной жизни, посредством которого новые поколения связываются общей духовной жизнью с поколениями отживающими, может отказаться от народности?»[129]129
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 54–55.


[Закрыть]

Напротив, «общественное воспитание, которое укрепляет и развивает в человеке народность, развивая в то же время его ум и его самосознание, могущественно содействует развитию народного самосознания вообще; оно вносит свет сознания в тайники народного характера и оказывает сильное и благодетельное влияние на развитие общества, его языка, его литературы, его законов, словом – на всю его историю»[130]130
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 55.


[Закрыть].

В этой же книге Ушинский говорит и о том, что основу современного образования составляют еще два элемента – христианство и наука, но рассматривает только роль народности в воспитании.

Ушинский делает общие выводы:

– Общей системы народного воспитания для всех народов не существует не только на практике, но и в теории, и германская педагогика не более чем теория немецкого воспитания.

– У каждого народа своя особенная национальная система воспитания, а потому заимствование одним у другого воспитательных систем является невозможным.

– Опыт других народов в деле воспитания есть драгоценное наследие для всех, но точно в том же смысле, в котором опыты всемирной истории принадлежат всем народам. Как нельзя жить по образцу другого народа, как бы заманчив ни был этот образец, точно так же нельзя воспитываться по чужой педагогической системе, как бы ни была она стройна и хорошо обдумана. Каждый народ в этом отношении должен использовать собственные силы.

– Наука не следует смешивать с воспитанием. Она общая для всех народов, но не для всех народов и не для всех людей составляет цель и результат жизни.

– Общественное воспитание само не решает вопросов жизни и не ведет за собой историю, но следует за ней. Не педагогика и не педагоги, а сам народ и его великие представители прокладывают дорогу в будущее: воспитание только идет по этой дороге и, действуя заодно с другими общественными силами, помогает идти по ней отдельным личностям и новым поколениям.

– Общественное воспитание только тогда оказывается действительным, когда его вопросы становятся общественными вопросами для всех и семейными вопросами для каждого. Система общественного воспитания, вышедшая не из общественного убеждения, как бы хитро она ни была обдумана, окажется бессильной и не будет действовать ни на личный характер человека, ни на характер общества. Она может приготовлять техников, но никогда не будет воспитывать полезных и деятельных членов общества, и если они будут появляться, то независимо от воспитания.

– Возбуждение общественного мнения в деле воспитания есть единственно прочная основа всяких улучшений по этой части: где нет общественного мнения о воспитании, там нет и общественного воспитания, хотя может быть множество общественных учебных заведений.

Таковы исходные положения принципа народности в работе Ушинского «О народности в общественном воспитании». И, как правило, на этом чаще всего многие авторы заканчивают рассмотрение принципа народности. Но чтобы понять значение этого принципа в педагогике Ушинского, необходимо продолжить рассмотрение следующих его публикаций, в которых раскрываются положения, сформулированные выше.

С позиций принципа народности анализирует Ушинский и русское воспитание и образование. Наиболее важное, ключевое значение в этом плане имеют статьи: «О нравственном элементе в русском воспитании», «Родное слово», «Труд в его психическом и воспитательном значении», «Педагогические сочинения Н. И. Пирогова».

В статье «О нравственном элементе в русском воспитании» анализируется преимущественно русское воспитание, выделяется воспитание простого русского народа и дворянства. Ушинский считает, что основой воспитания русского народа является патриархальность, соединенная с древним христианством. Однако уже с середины XIX в. началось быстрое разрушение патриархальности. И автор с горечью пишет: «Сознавая вполне всю жизненную необходимость движения народа вперед по пути образования, так и проникновение этого образования в самые низшие слои народонаселения, мы вместе с тем не отвернемся от того печального явления, что цивилизация действует разрушительно на патриархальную нравственность каждого народа, если сама цивилизация не вносит с собой новой, уже не патриархальной, а гражданской и общечеловеческой, нравственности»[131]131
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 56–57.


[Закрыть].

Понимая, что цивилизация плохо действует на нравственное состояние простонародных семей, главный выход из этого положения Ушинский видит в просвещении народа: «Мы желали бы, чтобы не железные дороги, не промышленность со всем своим золотом и со всей своей грязью, не столичный, не фабричный разврат, не промышленническая литература, рассчитывающая на трудовой грош крестьянина, а церковь и школа, не разрушая, а освящая и озаряя светом мысли и чувства семейный быт, оставляя ему то, что принадлежит по праву всякому христианскому семейству, вывели наш простой народ из тесной отжившей сферы исключительно патриархального быта в более обширную и свободную сферу гражданского общества, государства и человечества»[132]132
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 57.


[Закрыть].

Ушинский доказывает, что именно теперь, когда общественные реформы принесли свободу миллионам граждан и когда на народ обрушились все отрицательные стороны цивилизации, от водки до безнравственной литературы, а потому «грамотность» «грозит сойтись с подонками нашей литературы», но с другой стороны, сам народ «высказывает потребность нравственного преобразования», – «должно, наконец, серьезно подумать об устройстве русской народной школы».

Но какой должна быть школа? Ученый пишет: «Конечно, мы можем занять много полезных педагогических изобретений у западных наших братий, опередивших наше образование. Но дух школы, ее направление, ее цель должны быть обдуманы и созданы нами, сообразно истории нашего народа, степени его развития, его характеру, его религии»[133]133
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 57.


[Закрыть].

Такая школа, по мысли Ушинского, должна органически соединить в себе светское и духовное начала, должна быть построена на христианских началах и началах науки, которые необходимо соединить не только в учебных планах и программах, но прежде всего в народных учителях – «…народных не потому только, что они учат народ и в народных школах, а потому, что они вышли действительно из среды народа, вынесли с собой его лучшие, характеристические свойства и его чистейшие привязанности и просветили эти свойства и привязанности истинно христианским, европейским образованием»[134]134
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 57.


[Закрыть].

Во второй части статьи Ушинский рассматривает дворянское, преимущественно семейное, воспитание. Как и в воспитании простого народа, он видит, с одной стороны, великую нравственную силу этого воспитания, а с другой стороны, как и в крестьянском воспитании, недостаток его в ограниченности нравственности пределами семьи. Раскрывает Ушинский и другие изъяны дворянского воспитания: недостойное обращение с крепостными, что противоречит крестьянской морали и что вредно сказывается на нравственном развитии ребенка, и то, что образование с трудом входит в дворянские семьи, а если и входит, то рассматривается как способ достижения карьеры.

Но это «мрачные стороны нашего семейного воспитания». Куда больше в нем светлых сторон. К таковым Ушинский относит «глубину и сердечность отношений; которые существуют между мужем и женой, родителями и детьми, братьями и сестрами и даже ближайшими родственниками во всякой сколько-нибудь порядочной славянской семье», что создает удивительную обстановку семейной доброты и уюта, благотворно сказывающуюся на всем духовном развитии ребенка.

«Другую отрадную черту в семейном быту нашего дворянства, общую, конечно, и всем прочим сословиям, составляет сильный, глубоко коренящийся в сердце патриотизм».

Огромное значение в дворянском воспитании имеет православная религия, которая «своими традициями и праздниками воспитывает человека лучше любых воспитателей. Всякий, получивший чисто русское воспитание, непременно отыщет в душе своей глубокие, неизгладимые впечатления множества церковных песен и священнодействий, службы Великого поста и Страстной недели, встречи Светлого праздника, Рождества, Крещения и всех тех годичных церковных торжеств и служб, которые составляют эпохи в годовой жизни каждого чисто русского семейства»[135]135
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 58.


[Закрыть].

Но русская народность и русская народная, православная культура должны быть соединены с просвещением и образованием. Каким же должно быть это образование? Принципиальный ответ на этот вопрос, имеющий важное значение не только для русского, но и всего европейского образования, Ушинский дает в статье «Родное слово».

Он пишет: «Люди долго пользовались богатствами родного слова, прежде чем обратили внимание на сложность и глубину его организма и оценили его значение в своей духовной жизни. Да оценили ли и теперь вполне? Если судить по ходячим общественным мнениям, по принятым в педагогической практике приемам, по устройству учебной части в различных заведениях, – то нельзя не сознаваться, что до такой оценки еще очень и очень далеко»[136]136
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 58–59.


[Закрыть].

Далее Ушинский подробно раскрывает значение родного языка в духовном развитии человека. По своей глубине эти идеи вполне можно оценить только сегодня, по прочтении книг М. М. Бахтина. Ушинский пишет: «Язык народа есть цельное органическое его создание, вырастающее во всех своих народных особенностях из какого-то одного, таинственного, где-то в глубине народного духа запрятанного зерна. Язык народа – лучший, никогда не увядающий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни, начинающийся далеко за границами истории. В языке одухотворяется весь народ и вся его родина; в нем претворяется творческой силой народного духа мысль, в картину и звук неба отчизны, ее воздух, ее физические явления, ее климат, ее поля, горы и долины, ее леса и реки, ее бури и грозы – весь тот глубокий, полный мысли и чувства голос родной природы, который говорит так громко о любви человека к его иногда суровой родине, который высказывается так ясно в родной песне, в родных напевах, в устах народных поэтов. Но в светлых, прозрачных глубинах народного языка отражается не одна природа родной страны, но и вся история духовной жизни народа. Поколения народа проходят одно за другим, но результаты жизни каждого поколения остаются в языке – в наследие потомкам. В сокровищницу родного слова складывает одно поколение за другим плоды глубоких сердечных движений, плоды исторических событий, верования, воззрения, следы прожитого горя и прожитые радости, – словом, весь след своей духовной жизни народ бережно сохраняет в народном слове. Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое, историческое живое целое. Он не только выражает собой жизненность народа, но есть именно самая эта жизнь. Когда исчезает народный язык, – народа нет более»[137]137
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 59.


[Закрыть].

Из этого положения Ушинский делает следующий педагогический вывод: «Являясь, таким образом, полнейшей и вернейшей летописью всей духовной многовековой жизни народа, язык в то же время является величайшим народным наставником, учившим народ тогда, когда не было еще ни книг, ни школ, и продолжающим учить его до конца народной истории. Усваивая родной язык легко и без труда, каждое новое поколение усваивает в то же время плоды мысли и чувства тысяч предшествовавших ему поколений, давно уже истлевших в родной земле или живших, может быть, не на берегах Рейна и Днепра, а где-нибудь у подошвы Гималая. Все, что видели, все, что испытали, все, что перечувствовали и передумали эти бесчисленные поколения предков, передается легко и без труда ребенку, только что открывающему глаза на мир Божий, и дитя, выучившись родному языку, вступает уже в жизнь с необъятными силами. Не условным звукам только учится ребенок, изучая родной язык, но пьет духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова. Оно объясняет ему природу, как не мог объяснить ее ни один естествоиспытатель, оно знакомит его с характером окружающих его людей, с обществом, среди которого он живет, с его историей и его стремлениями, как не мог бы познакомить ни один историк; оно вводит его в народные верования, в народную поэзию, как не мог бы ввести ни один эстетик; оно, наконец, дает такие логические понятия и философские воззрения, которых, конечно, не мог бы сообщить ребенку ни один философ»[138]138
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 59–60.


[Закрыть].

Далее Ушинский подробно раскрывает значение языка для духовного развития человека: «Язык, созданный народом, развивает в духе ребенка способность, которая создает в человеке слово и которая отличает человека от животного: развивает дух». «…Этот удивительный педагог – родной язык – не только учит многому, но и учит удивительно легко, по какому-то недосягаемому облегчающему методу. Усваивая родной язык, ребенок усваивает не одни только слова, их сложения и видоизменения, но бесконечное множество понятий, воззрений на предметы, множество мыслей, чувств, художественных образов, логику и философию языка, – и усваивает легко и скоро, в два-три года, столько, что и половины того не может усвоить в двадцать лет прилежного и методического учения. Таков этот великий народный педагог – родное слово!»[139]139
  К. Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге. С. 60.


[Закрыть]