Текст книги "Грани матрицы"

– Угощайся, – предложил я. – Нарежем еще ветчины, и полноценный обед готов!

Лиза съела ложку, другую. Тяжело вздохнула.

– Никогда не ела такого вкусного салата, – призналась она. – С голоду ты точно не умрешь…

– Еще бы. Если есть продукты, с голоду не умрет никто.

– Не о том речь. Ты вполне мог бы пойти поваром в элитный ресторан, – заметила девушка. – Хорошая зарплата, интересная работа…

Я хмыкнул. Зарплата – может быть. Но интересную работу я представлял себе немного по-другому.

Впрочем, труд повара действительно не очень скучен. Пожалуй, даже разнообразен. Но мне почему-то все время мечтал ось о другом.

Мы съели весь салат, съели ветчину и перешли к торту. Лиза кондитерское изделие хвалила – то ли из вежливости, то ли потому что не ела ничего лучше. На мой вкус торт был жирноват и отдавал химией. Впрочем, натуральных продуктов никто и не обещал. Из чего, по-вашему, состоит торт, который может храниться шесть месяцев при любой температуре?

– Хорошо, – вздохнула Лиза. – Деньги – мусор, но куда без них?

– Сколько платишь за комнату? – поинтересовался я.

– Тридцать рублей. Больше половины стипендии.

Я увидел, что Лиза изо всех сил борется со сном. Настоящий джентльмен пожелал бы ей приятно отдохнуть и удалился. Сразу видно – девушка не спала ночь перед экзаменом, переволновалась. Да и на улице уже стемнело.

Остаться? Но Лиза меня не приглашала. А так хотелось побыть с ней подольше. И заодно пообщаться с Буравчиком без посторонних ушей.

– Ты бы поспала, – предложил я Лизе. – А я тебя посторожу.

– Хорошо будешь сторожить? – сонно улыбнулась девушка.

– Изо всех сил.

– Тогда отвернись.

Я послушно отвернулся. Когда разрешение поворачиваться было получено, Лиза уже лежала под покрывалом.

– Можно, я воспользуюсь твоим компьютером? – спросил я.

– Конечно. Только он может сбоить. За линию давно не плачено, – прошептала Лиза и заснула.

Похоже, она и в самом деле мне доверяла. Я бы не заснул так легко рядом с чужим человеком.

Я активировал монитор, пополнил счет на подключение двадцатью рублями – хватит больше чем на месяц работы в любом режиме – и вызвал Буравчика.

* * *

– Наконец-то ты на нормальном адресе, – приветствовал меня хакер. – Хуже мобильных компьютеров – только обычные видеотелефоны. С них правительственные агенты читают разговоры в реальном времени.

– Ну, мне особенно нечего скрывать, – заметил я.

– Не считая девушки, что сопит в углу. Клевая девчонка, надо заметить!

Я вздохнул. Никак не могу привыкнуть, что все компьютеры и телефоны оборудованы отличными видеокамерами широкого обзора.

– Кстати, я могу поместить на экран что-то вроде твоего изображения? – поинтересовался я. – Мне бы хотелось стать медвежонком или бурундучком…

Хакер, с которым я общался на экране, был мультяшным. Высокий лоб, короткая стрижка и длинный, немного изогнутый несколько раз по часовой стрелке нос. Эдакая стилизация под буравчик.

– Картинку ты поместить можешь. Будешь выглядеть на экране хоть дыркой от бублика, – ответил хакер, поводя из стороны в сторону своим буравообразным носом. – Да только на всякую хитрость есть еще большая хитрость. Если захочу, увижу тебя таким, какой ты есть.

– Если только я не залеплю жвачкой глазок камеры, – заметил я.

Буравчик подумал пару секунд.

– Тогда, скорее всего, компьютер не будет воспринимать сигналы мыши. Попросту говоря, твой пульт управления перестанет работать. Для экономии видеосенсоры ставят в одном месте. Эго возможно только со специальной аппаратурой.

– Да уж, от совершенной техники – одно зло.

– Ну, кому зло а кто капусту на этом рубит, – ухмыльнулся Буравчик. – Ты по делу или так соединился? У меня минут пять свободных есть, а потом надо заказ срочный делать.

– Понял, – кивнул я. – Карточку кредитную, которую я оформил, мой друг в б нижайшее время получит. Могу я его по этой кредитке вычислить?

– Зная пароль? Да без проблем. Делай запросы о своих расходах – и все дела.

– И программы никакой не нужно? – удивился я.

– Без программы запросы долго делать. Сканирующая программа, естественно, нужна. Я тебе ее в мобильный компьютер скину. А ты пятнадцать рублей не забудь на мой счет перевести. Программа – самая передовая. Эксклюзивный товар!

– Кстати, меня, наверное, тоже можно по карточке вычислить? – поинтересовался я. – Которой со мной работодатели расплатились?

– Еще бы, – хмыкнул хакер.

– И что же, с этим ничего нельзя поделать? Программ хитрых нет?

– Еще как льзя, – ернически подрагивая носом, сообщил Буравчик. – И без всяких программ. Пароль доступа смени – и норма. Кстати, лох ты, если еще этого не сделал и хоть копейку на старой карточке оставил.

– Оставил. Что же ты сразу не сказал, когда ми деньги по счетам распихивали? – возмутился я.

Именно Буравчик советовал мне распределить деньги «в разные корзины». Но, сделав вложения в разные банки в разной валюте, тысяч тридцать я оставил на прежнем счету.

– Деньги обратно перевести могут, – продолжал как ни в чем ни бывало Буравчик. – Как только пароль твой сменится – конец. Пусть ты сам счет открывал, все равно доступа к нему не будет. А на меня ты напрасно наезжаешь. Я-то не знал, что ты в элементарных вещах не рубишь. Думал, ты давно пароль сменил, только соображаешь, как бы деньги лучше крутились, и чтобы инфляция их не сожрала…

– Значит, и мой друг может пароль сменить, и я его больше не найду? – уточнил я.

– Естественно. Деньги – это серьезно. Но первый контакт ты отследишь. – Мультипликационный Буравчик пожал плечами. – Это уже что-то. Может, напарник твой пароль и не сменит. Он ведь тебе и ему только известен. Если он тебе доверяет, так менять ничего не станет.

– Ну, доверять мне у него причин нет, – заметил я. – И не доверять – тоже.

Буравчик достал из кармана нарисованную сигарету и нервно затянулся.

– Ладно, сами разбирайтесь, меня время поджимает. Если срочное что сделать нужно будет, а меня не сможешь найти, на нашем сайте аскни[5]5
  От английского «ask» – спрашивать


[Закрыть] Белочку. Сделает, что надо.

– Подружка твоя? – уточнил я.

– Дружок, – ответил хакер. Это – он, и ему под пятьдесят лет. Так что заигрывать с ним не стоит. Хотя на экране он хоть куда. Юбочка короткая, хвостик пушистый…

– Буду иметь в виду, – кивнул я. И принялся загружать в мобильник поисковую программу.

После десяти минут сканирования Сети портативный компьютер сообщил мне, что «золотую» карточку еще не активировали. Как только ее сунут в щель банкомата, максимум через три минуты, а минимум через ничтожные доли секунды я об этом узнаю.

* * *

Я посидел немного рядом со спящей Лизой. Пожалуй, чем меньше я буду рядом с ней, тем для нее безопаснее. Набросав несколько строчек на вырванном из тетради листке, я вышел из комнаты и захлопнул дверь. Автоматический замок щелкнул. Пути назад не было.

Выйдя из дома, я обнаружил, что уже совсем стемнело. Людей на улицах почти не было. Работает ли сейчас метро? И монорельсовая дорога? Да и вообще, можно ли добраться до базы моих друзей-террористов каким-то другим способом?

Я вынул компьютер, набрал на клавиатуре запрос. Пока ожидал ответа, поглядывал на небо. Звезды виднелись, но плохо. Даже сегодня, в хорошую погоду, над столицей висел смог.

Мимо прошла компания хохочущих парней. Один из них бесцеремонно задел меня плечом. Не слишком нарываясь на скандал, но и без лишней робости я внимательно посмотрел в лицо нахалу. Взгляд парня остановился на моем синяке, он поспешно отвернулся, и компания побрела дальше. Я их задерживать не стал.

Компьютер выдал мне семнадцать вариантов пути на базу. Среди них были такие экзотические, как полет на баллистическом снаряде, и такие тривиальные, как предложение дойти пешком. Стрелка на мониторе могла указывать нужное направление в течение всего пути. Но идти пешком мне не хотелось. Гораздо привлекательнее выглядела мысль вызвать такси. Удовольствие стоило довольно дорого – восемнадцать рублей пятьдесят копеек, но тащиться к метро и трястись по поездам до утра мне не улыбалось. Я нажал кнопку вызова, мой компьютер связался с сетью управления такси города, и меньше чем через минуту рядом со мной затормозила желтая обтекаемая машина.

– Далеко едем! – буркнул шофер. – Идентификатор-то покажите. Не хочется лишний раз, понимаю, да ведь в лес едем. Всякое бывает…

Он все бурчал, бурчал… Я понял, что он не горит желанием везти в загородную глушь неизвестно кого. Что ж, его правда. Времена, должно быть, неспокойные. Что этому типу, то есть мне, понадобилось в лесу среди ночи? Я сунул в щель рядом со счетчиком такси идентификатор, и шофер сразу подобрел. Еще веселее он стал, когда я сказал:

– Давно не был в этих краях. Рассказывайте по дороге, где едем, что интересного вокруг. Если не затруднит, конечно. Двадцать процентов добавлю на чай.

– Домчим мигом, в лучшем виде, – обрадовался водитель. – Устраивайтесь поудобнее да слушайте.

Примерно на середине пути под монотонное бормотание таксиста я отключился. Похоже, таксиста вовсе не интересовало, слушают его или не слушают – ему просто хотелось поговорить. Сначала я ему поддакивал, потом замолчал, а потом и вовсе заснул. Произошло это возле терминала стандартной баллистической установки – современного аэропорта, отправляющего капсулы с пассажирами в далекие края подобно артиллерийским снарядам. Водитель путано пытался рассказать мне, как происходит путешествие, но, видимо, в теории был слаб и ничего объяснить толком не мог. Последнее, что я услышал, было:

– Как вдавит в кресло! Да как шарахнет! Потом летишь – словно в невесомости. И двигатель понемногу сопит… А потом парашюты бац! И приземляешься за тыщи километров.

Разбудило меня пищание мобильного компьютера.

– Вот тут дача Кручинского – жуткий олигарх! – продолжал водитель давно начатый рассказ. – Нет чтобы построить себе дом приличный, так взял, обнес несколько гектаров леса забором, срубил деревянную избушку и живет в ней. Говорят, жадность его заела. А я так думаю – к природе захотелось быть поближе.

Почему Кручинский – жуткий олигарх, я не понял. Может, на вид этот Кручинский вовсе и не никакой не жуткий, а даже симпатичный, просто водитель хотел сказать, что он сказочно богат и близок к власти? Я не стал уточнять. Какое мне дело до этого Кручинского?

– Здесь останови, – попросил я. – Выйду.

– Если в туалет – под елку никак нельзя, – строго сказал водитель. – Оштрафуют! Я биоведро с собой вожу. Пассажирам предоставляю, конечно. Сейчас станем, и в лучшем виде…

– Совсем я выхожу, – пояснил я водителю. – Тут до дачи моей – три километра. Дороги прямой нет. Пробегусь по лесу.

– Ночью? – изумился таксист.

– А чего же не ночью? Навигатор в компьютере есть, луна светит – как-нибудь без фонарика обойдусь.

– Шалят в лесу. Страшно, – заметил водитель, странно посмотрев на меня.

– Кто шалит-то?

– Инопланетяне. Разбойники. Лешие. Черти. Маньяки всякие, – выдал таксист.

– Авось отобьюсь, – усмехнулся я.

– Оружие имеется? – поинтересовался таксист. Я покачал головой.

– Хочешь, монтировку продам? За три рубля, по закупочной цене. Скажу, утерял, а сам тебе отдам. Все не так страшно в лесу. А ты бы хоть газовик с собой носил. Или ракетницу.

– Давай свою монтировку, – усмехнулся я. От инопланетян и базука не поможет, да и черти вряд ли газового оружия испугаются…

– Очков у тебя нет? – спросил неравнодушный водитель.

– Каких?

– Ну, инфракрасных. По лесу ходить собрался, а очки не взял. Зачем же тебе фонарик, если очки удобнее?

– Не люблю, когда на глазах что-то болтается, – равнодушно ответил я. – Впрочем, очки бы не помешали. Проморгал. Продай мне, наверное, и очки. Есть?

– Есть, – кивнул таксист.

Став счастливым обладателем монтировки и очков ночного видения, я помахал водителю рукой и направился в лес. Желтая машина мигнула красными габаритными огнями и умчалась в сторону столицы.

Я брел между темных деревьев, сжимая в левой руке пакет с вещами, а в правой – монтировку. В инопланетян и активных чертей я не слишком верил, но лихой человек в лесу действительно мог встретиться. А монтировка у таксиста была что надо – в меру тяжелая, в меру длинная. Только от бандитов отбиваться.

Инфракрасные очки показывали окружающий мир совсем в других красках, нежели он выглядел в лунном свете. Яркие лунные блики не мешали отлично видеть даже го, что происходит под сенью самых густых деревьев. И как, имея такую технику, можно верить в леших и злобных инопланетян?

* * *

На базу я пришел в три часа ночи. Как ни странно, Макса не разбудил – со мной он соединился после первого же телефонного гудка. Но, впуская меня внутрь, бормотал нечто странное, заплетающимся языком. Похоже, был пьян.

– Полуночничаешь? – спросил я. – Антонина тоже не спит?

– Антонина, ишь, Антонина, – произнес Макс нараспев. – Тонька, попросту говоря. Зараза.

Все ясно. Поругался с девушкой, сейчас заливает горе.

– А ты видать тоже неплохо время провел? – пристально глядя на меня, спросил Макс.

Вот уж не ожидал от такого на вид интеллигентного юноши таких сальных намеков.

– Нормально провел, – холодно ответил я. – В делах.

– С шлюхами? Или с Лизкой? Впрочем, какая разница?

Последнее высказывание Макса мне совсем не понравилось. Его можно было истолковать по-разному. А в руках я все еще сжимал монтировку. Впрочем, пьяный молокосос сам не понимает, что несет. Завидует мне, или, скажем, не любит Лизу. Или, напротив, любит. Не пробивать же ему из-за этого голову?

– Иди спать, – сказал я.

– Фу-ты ну-ты, – фыркнул Макс. – Я не хочу спать. Я пить хочу! Предаваться греху и разврату…

«Ну, с развратом здесь напряженка», – подумал я про себя. А вслух сказал:

– Тогда я пойду.

– И никуда ты не пойдешь! – взвился Макс. – Выпей со мной! В твое время вроде все пили, а?

Как я вижу, сейчас тоже пьют, – ответил я, отодвигая в сторону несговорчивого парня.

Ложиться сейчас действительно глупо. Станет над кроватью и начнет завывать. Лучше уж сначала отправить спать его. Хотя бы и насильно.

– Не хочешь? – протянул Макс. – Я, можно сказать, нисхожу до него, лабораторного существа… А он, видите ли, не хочет!

– Сам ты лабораторное существо, – огрызнулся я, понимая, впрочем, что молодой человек, по сути, прав, как это ни обидно.

Макс побрел к буфету за бутылкой, я включил телевизор. Шла какая-то ночная программа. Ведущие в студии, волосатый парень и бритая наголо девушка, терзали хипповатого старца. Старец загибал что-то насчет всеобщей любви и равенства разумных существ и бессловесных тварей.

– Во правдолюбцы! – громко прокомментировал телевизионное действо Макс. – Сам таким был…

Последняя фраза звучала смешно. В его возрасте ностальгировать еще рано. А Макс, держа в руках бутылку с газированным алкогольным напитком (даже напиться не может, как настоящий мужик, а все туда же), присел на диван и стал откровенничать:

– Я ведь, друг Воронов, в религии с двенадцати лет. Такая у нас была продвинутая тусовка… Гимны пели, молились. Прохожих доставали, деньги на храм собирали. Листовки даже в переходах подземных клеили. Вот ты клеил когда-нибудь листовки?

– Клеил, – кивнул я. – Причем самые разные.

– Тогда ты меня поймешь. Крутая у нас была организация. А что ты думаешь? И с ребятами из «Блока освобождения» познакомился на этой почве. Меня сюда братья работать отправили. И стал я не брат – но соратник…

Макс икнул, поспешно сделал еще несколько глотков, протянул бутылку мне. Я, естественно, отстранил ее.

– А потом, когда понял, что за фигня в мире творится, убедился я, что Бога нет. Сказки. – Молодой человек чуть не плакал. – А так хотелось, так верилось… И братья мои стали мне противны. Понял я, что они – такие же уроды, как и все. А может быть, еще хуже. Потому что на самом деле уроды, а не понимают того, что они уроды…

Глупо вступать в богословские диспуты с пьяным и, по-видимому, не слишком хорошо образованным субъектом, совсем недавно состоявшем в какой-то фанатичной секте. Но я тоже устал, потому и пошел на поводу у Макса.

– И с чего же это ты сделал такие выводы? В смысле, до атеизма дошел? Теорию Дарвина прочитал и усомнился? Так и Дарвин очень многого не объясняет… Для зкзальтированных личностей характерно шараханье из одной крайности в другую. Сегодня ты в секте, завтра – атеист, послезавтра – в другой секте… Или в умеренном движении – но лишь бы с людьми. Ты уж мне поверь, видел я такое.

– Нет, – проскулил Макс. – Назад мне возврата нет. На непотребства всякие насмотрелся. Осквернился и опоганился!

– Но это не Бог, а мы сами, люди творим, – проговорил я. – Издавна так повелось. И объяснили давно, отчего зло на земле творится. Ты философа какого-нибудь возьми, почитай. Лосского, например. Или Соловьева. Сейчас, наверное, их книжки достать тяжело. Но в Интернете найдешь. Чего там только нет…

Глаза парня вдруг вспыхнули. Прямо-таки волчьим огнем.

– Не о том речь. Не об общемировом зле, которое нечистый насаждает. О тебе я, Воронов.

Ну, праведной жизнью я, может быть, и не отличался. Но и в злых делах замечен вроде бы не был. Правда, сейчас меня в подобное дело втянуть пытались. А намерение во многих религиях определяет поступок. Но ведь Макс вроде бы стал на эту сторону раньше меня…

– Я-то чем тебе не угодил? Макс заговорил горячо, время от времени запинаясь и делая короткие паузы.

– Да то. Жил такой Воронов. Писатель. Книжек я его не читал, кроме той, в которой ты пьянку у своего приятеля описываешь. Не ты, точнее, а писатель Воронов… Вишь, как оно… Да и эту книжку случайно открыл – валялась здесь, наши инженеры проверяли, есть ли там эпизод с озером, нет ли его… Потом хоп – и ты появился. Хоп – и напарника твоего из пробирки вывели. Хоп – и еще кого-то на секретной базе воскресили. И все ведь одинаковые! Три молодца непотребны с лица… Травку одну помните, деревья… Как вы у речки гуляли, как пацанами по двору носились, как в космосалоны бегали, деньги на компьютерные приставки клянчили… А ведь много вас! Где же душа? Нет ее, выходит! Комбинации нервных переплетений, которые достаточно мощный компьютер воспроизвести может, – и ничего больше! Или не помнишь ты ничего, а тобой дьявол напрямую руководит? Как мне знать? Во что верить?

Под таким углом я на ситуацию до сих пор не смотрел. Ну, есть двойник. Так ведь живут же люди с близнецами… И двойники мои, стало быть, наподобие близнецов…

– Ты ведь все про победу добра писал, – продолжал Макс, с трудом ворочая языком. – Мне Лизка рассказывала, восторгами своими девичьими делилась. Так какая же победа добра, гражданин Воронов? Где она? Пятьдесят лет, семьдесят, а после – ящик. И ни добра, ни зла… По ту сторону, так сказать! И нет души! Нет!!! Понимаешь ты, дьявольский пособник?

Ответ пришел мне в голову как-то сразу, без долгих размышлений. Я смотрел на корчившегося от страха и злобы парня, но сам не был зол. Мне стало его жаль.

– Понимаешь ли, Макс… – Я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. – Ведь мой случай, как и все в этом мире, ничего не опровергает и не доказывает. Может быть, я существую только у тебя в сознании, как утверждают солипсисты. И тогда я – это я, предмет интерьера, а твои личные дела с Всевышним по-прежнему остаются только твоими. Ведь если ты живешь в иллюзорном мире, это не значит, что Бога нет. То, что ты мыслишь и существуешь, не означает, что существуешь только ты. Даже если все вокруг – твой сон. А если отойти от солипсизма – я действительно живу, что бы ты по этому поводу ни думал, и у меня тоже есть душа – как бы окружающие ни пугались того, что я клонированная личность. И у моих двойников есть душа. Потому что чем отличается выращенное в пробирке тело от того, что произошло естественным путем? И почему Бог не может дать душу тому, кто появился из пробирки, когда дает ее тем, кто родился по-человечески, стародавним способом? Я не знаток Ветхого Завета, но там, по-моему, шла речь о том, что Господь и из камней может сотворить потомков Моисея. Не о нашем ли случае речь?

Макс смотрел на меня широко открытыми глазами.

– Помню это место, – неожиданно почти трезвым голосом сказал он. – Читал. Так ты еще и считаешь себя лучше всех других? Ведь Библия говорит о богоизбранном народе…

– Никем я себя не считаю, – вздохнул я. – Не спеши отказываться от своей веры. Постарайся ее отстоять. Ты хочешь верить, значит, тебе нужна вера. Если бы человек появился в процессе эволюции, если бы он был создан всего лишь игрой слепых сил, вряд ли бы он стремился к красоте, свету и вечной жизни. Вырастил детей, построил дом, посадил дерево – одним словом, выполнил программу – и сойди со сцены. Молча, без патетики. С чувством удовлетворения. А ведь не получается…

– И почему же? – спросил Макс.

– Думай, – усмехнулся я. – Спать ложись и думай.

– Я кофе заварю. Давай еще посидим? – попросил молодой человек. – Поговорил с тобой – словно с учителем химии моим прежним, Пантелеем Семенычем, вечная ему память… И на душе легче стало. Мы тогда, в школе, много спорили, доказывали друг другу что-то…

– Нет уж. Все дискуссии – на завтра. Я на ногах не стою.

Как ни странно, Макс покорно поплелся в свой спальный блок. И я добрался наконец до кровати. Засыпать было тоскливо. В голову лезли неприятные мысли. Убедив Макса, я не слишком убедил себя. Но сны мне в ту ночь снились только цветные, яркие и приятные.

* * *

В семь утра Макс вскочил и тут же примчался будить меня. Будто не было вчера диковатой попойки в одиночестве, будто не спорили мы с ним на темы этики, морали и мироустройства. За спиной молодого человека маячила Антонина. Дурнушке не хватало только хлыста в руке. Своего друга она уже вздрючила с утра пораньше, хоть он и напился именно из-за нее, и ей не терпелось взяться за меня. Но пока что она сдерживалась.

– Заниматься надо, – хрипловатым голосом сообщил Макс. – Сроки, планы… Всю операцию провалить можем. Ты ведь с оружием еще не знаком. А гипнотическое обучение проводить не хочется. Из-за него реакция у людей замедленная. И крыша у некоторых съезжает. Редко, правда, зато напрочь.

– Не надо нам гипноза. Вы бы поспать мне дали хоть пару часов…

– Некогда спать, – бросила Антонина. – Вовремя нужно ложиться. Днем перерыв будет на полтора часа – тогда и поспите. Я – ваш инструктор, и занятия мы пропускать не будем.

– Заранее нужно было предупредить. – Я вздохнул. – Через полчаса подойду. Душ приму – и к вам.

Антонине, видимо, хотелось поспорить и погнать меня в спортзал впереди себя, но на полчаса отсрочки она согласилась. А я с трудом поднялся и поплелся в ванную.

Занятия проходили по какой-то странной, но вполне приемлемой методике. Никаких теоретических курсов, никаких лекций. Мы пришли в большой зал, на полу которого были разложены костюмы, напоминавшие скафандры, и самые разные виды оружия. Автоматы, винтовки, базуки, совмещенные версии стрелкового оружия, а также гранаты, мины и даже ножи.

– У нас приличный арсенал, – наставительно сказала Антонина, когда я поверхностно осмотрел средства нападения и обороны. – Наша задача – выбрать оружие, которое подходит лично вам. Не секрет, что людям разного склада подходит разное вооружение. Еще в древности кто-то предпочитал двуручный меч, а кто-то – топор. В умелых руках и легкая винтовка может быть страшнее танковой пушки.

– Да, – кивнул я. – Айвенго, Зверобой… Звездная пехота…

– Вот и пробуйте, – не обращая внимания на мои литературные экскурсы, заявила Антонина.

Я протянул руку к первой попавшейся винтовке. Вороненый ствол, большой, но легкий деревянный приклад. Впрочем, вряд ли деревянный. Скорее, пластик, сработанный под дерево.

Макс хотел что-то сказать, но Антонина зыркнула на него, потом сурово воззрилась на меня. Похоже, она была бы не прочь дать мне по рукам. Только я не понял за что. Не так держу оружие?

– Сначала нужно выбрать комбинезон защиты. Бронекостюм. А потом уже прочую амуницию, – процедила девушка. – Вы же не собираетесь идти на штурм без брони я спецсредств, соратник?

Пожалуй, так. Я, конечно, и сам мог догадаться.

– Предложите мне костюм по вашему выбору, – попросил я. – Примерять все слишком долго, а вы наверняка знаете, что здесь самое лучшее.

Антонина недовольно фыркнула.

– Когда речь идет об успехе операции, можно потратить лишние несколько часов.

Я отметил, что в первую очередь она говорит не о сохранении жизни соратника, а об успехе замыслов своего руководства. Впрочем, другого я и не ожидал. Какое ей до меня дело? Для нее я всего лишь механизм. Исполнитель. Как, пожалуй, и все люди.

– Что будет лучше для данного случая и для вас лично, решите сами, – продолжала девушка. – Здесь все самое современное, самое лучшее. Выбирайте!

Очень тяжелый вариант брони меня не устраивал. Защита – это хорошо. Но от прямого попадания из зенитной пушки не может защитить никакая броня, а легкие автоматные пули удерживали все бронекомплекты. Поэтому я выбирал костюм не по надежности, а по маневренности. В конце концов, мне не в засаде сидеть, а наступать на позиции противника.

Надев поочередно три «скафандра», я остановился на отечественной модели БКР-55. Буквы, как шепотом пояснил мне Макс, означали «Броневой костюм ранцевый», цифры – год разработки. Отечественная модель привлекла меня сравнительной простотой в обращении, возможностью управлять некоторыми весьма сложными процессами вручную, а не с помощью компьютера, и массой внешних креплений и карманов. Здесь были и длинные карманы для пластиковых шашек, и круглые ячейки для осколочных гранат, и масса крючков и карабинов для автоматов, винтовок. На левом боку в стандартной комплектации БКР-55 имелись даже крепления для навески малого зенитно-ракетного комплекса.

Еще костюм привлекал мощным реактивным ранцем. Его двигатель превосходил по параметрам все зарубежные образцы. Ранец развивал большее ускорение, его хватало на более длительное время, а тяжелее западных аналогов он был всего на пару килограммов, что компенсировалось легкостью брони.

От переносного зенитного комплекса я отказался. С самолетами и вертолетами воевать вряд ли придется, для стрельбы же по наземным целям комплекс не приспособлен. А жаль! Весила ракета всего четыре килограмма, внешне напоминала полуторалитровую пластиковую бутылку из-под газировки и на ноге держалась отлично. Впрочем, четыре килограмма здесь, четыре там – и диверсант не сможет подняться.

Вместо ракеты я повесил на левую ногу портативный гранатомет – игрушку, которая мне исключительно понравилась – ею при случае тоже можно было попытаться сбить вертолет. В боекомплект входило шесть гранат объемного взрыва. Гранаты были размером с два спичечных коробка. Радиус поражения – до километра. Легковой автомобиль граната разорвет на части, проломит стену в один кирпич. Ну и, конечно, нанесет ущерб живой силе противника – если кто-то окажется на ее пути. Бронекостюм от взрыва защитит, но того, кто в нем, наверняка контузит.

Можно было взять и огнемет, и устройство, стреляющее тонкими иглами с практически неисчерпаемым боекомплектом. Игл в обойме игломета имелось две тысячи, и, даже выпуская их непрерывной очередью, можно было стрелять целых три с половиной минуты при плотности стрельбы почти десять иголок в секунду. Да еще прилагался запасной боекомплект – такая же обойма, как в игл омете, размерами с три спичечных коробка и весом шестьсот граммов. Но такой чудесный игломет можно было использовать только против гражданских лиц без брони. А я вообще не собирался стрелять в людей, если это будет возможно. И уж тем более не хотел пользоваться оружием трусов.

Перебрав почти все приспособления для ведения огня, я остановился на универсальной винтовке, тоже произведенной в России. Стреляла она пулями различных модификаций, имела магазин с тридцатью патронами, лазерный и оптический прицелы. Винтовка комплектовалась выкидным штык-ножом, а в полом прикладе помещалась хорошая аптечка.

Несколько шашек направленного взрыва, которые Антонина, скрипнув зубами, все же помогла мне закрепить на правой ноге, завершили мою экипировку. Винтовка, гранатомет, пластид, реактивный ранец за спиной и навигационная система на поясе. Отечественная армейская навигационная система. Прелесть ее заключалась в том, что она могла определять расстояние, не только связываясь со спутником, но и используя инерционный компас. Условие немаловажное. Как только я вступил бы в контакт со спутником вблизи станции, меня могли обнаружить и поднять тревогу.

В полной боевой выкладке добрые ребята, мои наставники, повели меня во внутренний двор базы. Бегать под открытым небом на специальной беговой дорожке, плавать в грязном бассейне, летать на небольшой высоте на ранце. Сами они стояли и командовали. Антонина очень сердилась, когда я делал что-то не так. Был бы я лошадью и имей она плетку, на моих боках не осталось бы уже живого места. А я гадал, почему со мной не занимается Брат, и радовался, что моих мучений не видит Лиза.

* * *

На следующий день тренировки продолжались с той же интенсивностью, но мне стало уже гораздо легче. Я выспался и настроился на работу, что весьма облегчало задачу. А вот Макс и Антонина нервничали все больше. Время от времени девушка нашептывала что-то своему другу, тот вздрагивал и кивал. Не слишком мне это нравилось. Если «соратники» говорят о чем-то очень важном, то почему не посвящают меня? А шептаться о своих любовных интрижках можно и где-то в другом месте.

Вечером наконец на базе нарисовался Брат. Был он возбужденно-жизнерадостным, Я бы сказал – притворно радостным. Впрочем, кто их, террористов, разберет? Что для нормального человека горе, для них – праздник. И как только Лизу занесло в такую компанию? Кто привел ее сюда? Когда и зачем? В террористические организации ведь не вступают по объявлению в газете…

Хотя, с другой стороны, хакеры сейчас открыто торгуют в Интернете секретной информацией и имеют наглость вывешивать свои объявления на самых посещаемых сайтах. Мне показывал такие объявления Макс, когда мы изучали материалы по ГигаТЭЦ. Именно по объявлению я познакомился с Буравчиком. А Макс рассказал мне, между прочим, как они купили всю схему обороны станции за несколько тысяч рублей. Достаточно было дать хакерам заказ – и они отлично его выполнили. Ясное дело, имея планы оборонительных сооружений, схему расположения и график смены постов, осуществить операцию проще.

Но мое участие в акции все равно представлялось сомнительным. Хотя, может быть, я и в самом деле монстр из прошлого, способный на небывалые подвиги? Наблюдая в течение нескольких дней Антонину и Макса, я подумал, что, наверное, так оно и есть. Не монстр, конечно, но способный. По-моему, нынешние молодые люди были еще хуже прежних. Впрочем, так говорил еще Платон больше двух тысяч лет назад…