Текст книги "Терра Инкогнита"

Глава 13, в которой Сью отправляется на Нантакет и что-то осознает

– Белоснежка и семь гномов, – сказал Спасский, глядя как сталкеры несут на плечах криокапсулу с Алисой.

Виньярд молчал. Он получил знатных трындюлей от всей команды «Rose Tattoo» за то, что не уберёг их ненаглядную Лису, и имел вид взъерошенный и пришибленный. Понимал – за дело, и потому терпел.

– Вике Схайаме сразу сообщите, – умоляющим тоном проговорил он.

– Поучи батьку детей делать, – зыркнул на Виньярда Дароса.

– Ну мужики, ну ладно вам… Я ведь…

– Не переживай, Сью. У тебя голова не квадратная, – кивнул Бреннаган, отряхивая руки.

Криокапсула стала на своё место в трюме «Розочки» и возникла неловкая пауза. Как так получилось, что эти лихие джентльмены вдруг стали кем-то вроде крестных папаш для Кавальери? Чёрт его знает, получилось – и всё. И теперь все эти папаши мечтали надрать задницу бестолковому ухажёру их девочки. Подзатыльников уже настреляли, но дальше дело не зашло.

Прежде чем шлюз «Rose Tattoo» закрылся, к Виньярду вернулся Линч:

– Ты это… Маякай, если что. Ребята хоть и злые сильно, но на Талейране за тебя кулаки держали. Шороху ты навёл будь здоров, это ты умеешь! Сдадим Лису на руки медикам и в полной боевой готовности будем ждать сигнала – куда за тобой прыгать. Высочеству вроде как невместно – ты нынче совсем преступник и всё такое, а нам – тоньше лезвия. Этот узкоглазый умник… Как бишь его? Хим?

– Ким.

– Точно, Ким! Он нам систему связи смонтировал экспериментальную, сказал – сейчас таких три. У тебя, у нас и на «Одиссее», прикинь?

– Это нормально, – кивнул Сью.

Академики должны были сделать ещё парочку опытных образцов, прежде чем запускать кварковые коммуникаторы в массовое производство.

– Ладно, Виньярд. До встречи!

– Давай, увидимся…

Взгляд вечно красных, с депрессивными чёрными кругами, глаз Линча был одновременно полон надежды и некой глубинной печали. Сталкер-айтишник покинул контейнеровоз, шлюз захлопнулся, «Розочка» отстыковалась, и Виньярд запустил руки в свою шевелюру. Спасский защёлкал тумблерами, проверяя готовность систем «Урбеча».

– Ну что, нас здесь больше ничего не держит? Можно валить на Нантакет?

Их здесь и вправду больше ничего не держало. Контейнеры с талейранцами отгружены на один из планетоидов и помечены маячками – Джипси обещал забрать их в самое ближайшее время. Алиса улетела на Ярр, и обеспечить ей большей безопасности, чем под присмотром сталкеров, Виньярд не смог бы, даже если бы обладал магическими способностями. Дело за малым.

– Что за хрень этот твой Нантакет? – спросил Сью у рашена. – И где эта хрень находится?

* * *

Виктор Спасский понятия не имел про кварковый ускоритель и про мгновенную связь, и про координаты Земли. То есть, Сью рассказал ему о том, что отправляется на Терру – и этого было достаточно. Авантюризм – неотъемлемая часть натуры этого рашена, и потому он взялся помогать в осуществлении этой фантастической мечты со всей самоотдачей, на которую способен. Пожалуй, если бы Ланселоту показали дорогу на Авалон, Рериху – маршрут до Беловодья, а Колумбу – путь в Индию, они проявили бы меньше энтузиазма.

Потому Спасский повёл «Урбеч» в Нантакет. Он и вправду загорелся идеей навестить Землю.

– Мы и понятия не имеем, насколько велик космос, населённый людьми. Две волны колонизации и прочее бла-бла-бла – это привычные нарративы для трёх секторов. Но по факту – колонизация никогда не прекращалась. До сих пор сквозь пространство ломятся громадные рефрижераторы, набитые криокапсулами, и автоматические колонизаторы для терраформирования. Знаешь, сколько кораблей всего отправили с Терры? – рашен на секунду отвлёкся от управления кораблём.

– Не-а! Никто не знает.

– Я знаю о тысяче двухсот сорока, и, возможно, это не предел. Мы сняли эту информацию с одного «холодильника», он разбился в поясе астероидов в… Неважно где. В общем – данным можно верить.

«Кашалот», который переместил спящего в анабиозе Виньярда на тысячу лет вперёд, был семнадцатым. Это Сью знал точно. Но – тысяча двести сорок? Неплохо так дедушка развернулся… С другой стороны – ковчеги вмещали около двух-трёх тысяч колонистов, рефрижераторы – до десяти тысяч. А были ещё автоматы, типа «Ельцина», вовсе лишённые экипажа – примерно треть от всего количества кораблей. То есть, даже рассчитывая по максимуму, переселенческая программа вряд ли включала в себя более десяти миллионов участников. Население Антарктиды, плюс внешние колонии – на Марсе, Луне, спутниках Юпитера, Сатурна, на несчастном Плутоне, в конце концов, а ещё – невольные участники евгенической программы технократов – могло там получиться десять миллионов? И пятнадцать, и двадцать могло, если Земля загнулась несколько позже, чем предполагали пессимисты. Или не загнулась вообще, освободившись от большей части человечества в результате войн, эпидемий и стихийных бедствий, спровоцированных индустриальным и демографическим давлением – как прогнозировали оптимисты.

– Нормально! – только и смог прокомментировать свои мысли Сью.

– Понял, да? На самом деле в нашем рукаве галактики могут быть десятки – если не сотни – миров, живущих собственной жизнью, совершенно никак не связанной с нашей мышиной вознёй в трёх секторах. Нантакет – одна из таких планет. Они не владеют технологией гиперпрыжка, но свою систему освоили плотно… Для них это стало насущной необходимостью, потому как на самом Нантакете с металлами беда. Приходится им гарпунить астероиды и тащить к себе, на переработку.

– Гарпунят астероиды? Как китобои в «Моби Дике», реально? Потому – Нантакет? – поднял бровь Виньярд.

– Какой начитанный, однако, молодой человек! Хотя, чему я удивляюсь? Наверное, на Старой Терре достать книгу Мелвилла было куда как проще, чем на Таматархе…

Сью промолчал. Ему, на самом деле, книга не понравилась. Слишком там много было историй про расчленение, вонючий жир, кровь и куски мяса. А ещё там один парень провалился в лоб кашалота и чуть не захлебнулся. Фу, на хрен.

– И что – на Нантакете у нас купят вот это вот всё? – он ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, имея в виду оставшиеся контейнеры со скарбом, предназначенным для Ла-Вея. – И отремонтируют «Урбеч», и заправят, не задавая вопросов?

– Именно! Если будет интерес – осмотришься, место примечательное… Ворота в дикий космос! Кстати, ваши – с Ярра, там тоже бывали. Какие-то вояки, Рамирес и Пири, кажется…

* * *

Полыхнуло многоцветье пространственного пробоя, и «Урбеч» вывалился в реальный мир из серой хмари гипера. Появление гигантского контейнеровоза не осталось незамеченным. Звено из трёх неизвестной конструкции системных истребителей тут же заложило крутой вираж вокруг его корпуса.

– Говорит Стража Нантакета. Неизвестное судно, назовите себя и цель визита в систему! – голос командира звена был полон любопытства.

– Поисковый рейдер «Урбеч», прибыл в систему с целью распродажи лишних товаров из трюма, технического обслуживания и заправки, – как ни в чём ни бывало отрапортовал Сью, поглядывая на Спасского.

– Ни хера себе рейдер! – прокомментировал доблестный страж, а потом с затаённой надеждой спросил: – А шоколад у вас в трюмах есть?

– Минуточку… – Виньярд повернулся к Спасскому: – Что за тема с шоколадом?

– Да вот пунктик у местных – горячий шоколад. Большой дефицит и роскошь… Так есть он у нас?

Сью пнул Спартака, и тот мигом прошерстил базу данных.

– Семьсот сорок восемь килограмм какао-порошка в бумажных пакетах, тупое ты животное, себя попинай!

– Шоколад есть, – заявил Виньярд. – Двести кило.

Спасский понимающе кивнул, а пилот даже как-то несерьёзно хихикнул:

– А давайте мы с ребятами сопроводим вас до Такернака, и тут же сделку оформим, а? Буксир я сейчас организую, два часа – и мы у терминала. Меня, кстати, Уоргрейв зовут.

– Отлично, Уоргрейв, ждём буксира!

На самом деле для Сью это в новинку – чтобы служивый при исполнении так откровенно пользовался своим положением. Но, возможно, тут так принято – кто знает?

Местный буксир с непомерно широкими дюзами присосался к корме «Урбеча» с помощью какой-то архаичной сцепки и принялся толкать контейнеровоз в сторону серпообразной космической станции, вокруг которой так и вились корабли самых разных форм и размеров. Глядя на их силуэты, возникало такое чувство, что собирались эти космические лошадки кустарно, чуть ли не на коленке. Тот же буксир имел явно составной корпус: транспортник конфедератского производства, что-то похожее на челнок из сектора Чайниш и какие-то местные приблуды.

На самой границе мощности визоров просматривалась вторая крупная станция – Маскагет, именно туда тащили свою добычу нантакетские китобои. Один из таких обогнал «Урбеч», и Сью обратил внимание на поблескивающую металлом огромную глыбу, которую волок за собой этот небольшой кораблик – заплата на заплате.

Нантакетцам явно не знакома и технология магнитных зацепов – астероид буксировался при помощи нескольких тросов, закреплённых всверлёнными в него конструкциями. Это должно было быть очень опасно, и требовало от пилота китобоя максимальной концентрации.

– Местный астероидный пояс – почти сплошь из тяжёлых металлов, включая чистое железо, – пояснил Спасский. – Осмий, кадмий, кобальт и так далее. Настоящий Клондайк!

Он покосился на Виньярда, явно пытаясь понять понимает ли Сью, что такое Клондайк. Сью понимал. А ещё он понимал, что рашены вообще используют гораздо больше культурного наследия старой Терры, чем, например, жители сектора Атлантик. За исключением яррцев, конечно. Эти вообще явно пытались добиться окончательного закрепления за собой звания не только самой молодой, но и самой читающей нации освоенного космоса.

«Урбеч» не стали стыковать с терминалом – слишком габаритным он оказался. Потому – протянули хобот трапа и зафиксировали автоматическими бакенами, которые оборудованы маневровыми двигателями и могут минимально корректировать положение контейнеровоза. Это довольно громоздкое, но эффективное решение – снова нетипичное для сектора Атлантик. Тут вообще много было такого – нетипичного.

В шлюз постучали – как в обычную квартиру. Тук-тук!

– Кто там? – чувствуя себя идиотом, откликнулся Сью.

– Страж Уоргрейв, можно войти? – идиотизм ситуации нарастал.

– Войдите, открыто! – казалось, идиотское дно пробито, но нет.

В отсек зашёл коренастый, грузный мужчина с довольно красивым полным лицом, весьма заметной лысиной и небрежно побритой щетиной. Он широко улыбался, но улыбка постепенно сползала с его лица – он увидел Спасского, который встал с протянутой рукой и пошёл здороваться с Уоргрейвом. Глаза у того стали круглыми, а рука потянулась к странному оружию на поясе.

– Царь, очень приятно! – сказал Виктор Спасский.

– Да я уже понял, что Царь! Я твою царскую морду сразу узнал! Ты какого хера тут делаешь, Царь? – он вёл себя так, будто увидел привидение или ожившего мертвеца.

– Да вот, вторым пилотом подрабатываю… Заметьте – это с моей подачи в Нантакете окажется двести кило шоколада!

Страж Уоргрейв задумался.

– Хоть ты и Царь, но шоколад я очень люблю. И если ты не будешь светить свою царскую морду на Такернаке, то я, так и быть, буду держать язык за зубами. Если вы сделаете мне хорошую скидку…

Конечно, они пообещали ему скидку. Уоргрейв даже пообещал свести их с толковым коммерсантом, который сможет дать реальную цену на товар и поможет с техобслуживанием и ремонтом.

– А ты, парень, можешь гулять по станции спокойно – нашим по хрен на чужаков, если они берега не теряют. Правда, стоит запастись твёрдой валютой – у нас тут не в ходу банковские операции и ассигнации.

– Вот это – пойдёт? – монеты-кредиты Новой Конфедерации, продемонстрированные Виньярдом, вызвали одобрительный кивок.

Спартак лично сходил за шоколадом и погрузил его в кораблик Уоргрейва. Когда тот отстыковался и улетел по своим стражническим делам, дроид с удовлетворением заметил:

– Я слил ему в какао антифриз из своей системы. Я испражнялся ему в еду. Никто не может унижать моих кожаных ублюдков, кроме меня!

Это было что-то новенькое.

* * *

Спасский обещал рассказать, почему он таки назвал себя Царём, но только позже – во время затяжного гиперпрыжка к Земле, и Виньярд решил, что это и вправду может подождать. Когда ещё выдастся шанс познакомиться с жителями дикого космоса, где по определению никаких жителей и быть-то не могло?

Правда, жители эти самые и понятия не имели, что живут они в диком космосе. Жили себе и жили. Шумели в коридорах и анфиладах, подкреплялись в закусочных и кантинах, играли в автоматах, на бильярде и за покерными столами, заключали сделки, торговались и спорили до хрипоты. Такернак был космическими воротами Нантакета, и привечал всех: от пиратов из сектора Атлантик до рашенских диссидентов, потому кораблей и астронавтов-пустотников из экипажей здесь водилось великое множество!

Местные пришлым спуску не давали, умели держать их в рамках. За нантакетцами всегда было численное превосходство: «китобойный» флот охотников на астероиды состоял не менее чем из десяти тысяч космических кораблей – цифра кошмарная для любого потенциального агрессора. Угрозы для других миров «китобои» не представляли – межсистемные путешествия им недоступны, а вот свою родину они готовы защищать со всей отвагой, которой им было не занимать – работа такая. Каждый кораблик нёс помимо «гарпунов» ещё и ракетное вооружение – его использовали для дробления крупных астероидов. А залп из нескольких десятков тысяч пусковых установок какими угодно ракетами – это явление апокалиптического масштаба…

Потому гости Нантакета и не буянили, стараясь соблюдать правила приличия. Кому охота схлопотать ракету в дюзы или наваху – в пузо?

Навахи – это отельная песня. Виньярд, прогуливаясь по жилой зоне станции, насмотрелся на них выше крыши. Эти специфические складные ножи из особого сплава были тут в таком же ранге национального фетиша, как титановые сабли на Песикишках или кацбальгеры у эстоков. И, судя по всему, культура обращения с ними прививалась с младых ногтей. По крайней мере – и мужчины, и женщины очень ловко использовали навахи в качестве столовых приборов, делая это как нечто само собой разумеющееся.

Так можно легко узнать настоящего нантакетца – по навахе и лёгкой небрежности в одежде и внешнем облике. Это не сразу бросалось в глаза, но постепенно Сью стал обращать внимание на непослушную прядь на лбу у пожилой женщины за канцелярской стойкой в отделении банка, чистые, но неровно обстриженные ногти на руках техника в рабочем комбезе, полное отсутствие косметики и предпочтительно короткие, функциональные причёски у девушек… Что-то во всём этом было притягательное и таинственное. В этом хотелось разобраться, изучить, попробовать на вкус – каков он, Нантакет?

Первые впечатления от этой далёкой-далекой системы были самыми положительными, и знакомство очень хотелось продолжить.

Сидя за столиком фуд-корта и глядя на бескрайний космос в панорамном окне и на корабли, и на местных, гомонящих и размахивающих руками, и пожирающих вкуснейшие хот-доги самых разнообразных конструкций, вприкуску с имбирным пивом, Виньярд вдруг чётко осознал, чем хочет заниматься. Это ведь было на поверхности!

– Я хочу повидать все планеты, увидеть сотни народов, попробовать хот-доги на тысяче миров – и рассказывать людям о том, как живут под светом чужих звёзд их соплеменники! Вот, чёрт возьми, чем я займусь, когда закончу эту хрень с Террой!

Кажется, он сказал это вслух, потому что проходившая стайка девушек вдруг дружно разразилась мелодичным хихиканьем, и одна из них, миленькая и с обаятельными конопушками, характерно по-нантакетски «токая», спросила:

– С вами-то всё в порядке-то, мистер?

– Нормально! Со мной всё нормально, спасибо большое! Нравится мне у вас, вот что!

– Так-то да! Нантакет – лучше во Вселенной нет! – они снова захихикали и упорхнули куда-то по своим девчачьим делам.

А Виньярд подумал, что Кавальери совершенно точно одобрит его идею. Если, конечно, не прикончит при встрече.

Глава 14, в которой речь идет о демократии и прогрессорстве

Целая толпа нантакетцев ломилась в сторону атриума станции. Они были оживлены, взбудоражены и громко разговаривали и выкрикивали что-то бодрое. Увлечённый людским потоком, Сью тоже оказался вынужден проследовать к управе.

– Мэра! Мэра! – скандировала толпа.

– А что здесь происходит? – спросил Виньярд у какого-то мужичка в штопаном жилете поверх клетчатой байковой рубахи.

– Демократия, понимаешь! Идём менять мэра станции-то!

Это серьёзно. Народ волнуется! Мужичка в жилетке унесло прочь, рядом с Виньярдом оказались два упитанных типа в одинаковых вязаных шапочках. На кой чёрт им шапочки на станции?

– … освещение-то по восьмой магистрали, ну, помнишь, ещё рассказывали про то, что на это дело деньги-то выделялись. Там раньше-то только аварийное работало, а народ-то туда заселяли.

– Ну! Было дело!

– Так там Химеш у самого борта жил, в последней секции. Химеша-то знаешь?

– А кто ж его не знает-то? Громила, каких поискать! И семья-то у него большая, а он-то их на планету не отправляет – как наседка со своими-то детьми носится, будто мамки у них нет… И что, и что?

– А то, что освещение-то недотянули до конца магистрали-то двадцать метров! И у Химеша-то, соответственно, осталось аварийное! Так он-то пошёл и дал в рожу мэру-то! Сейчас посмотришь на фингал у Чарльстона под глазом-то – великолепный фингал получился!

Виньярд продолжал наблюдать за рекой людского недовольства, но попытался протиснуться подальше от эпицентра событий. И компания ему попалась приятная – те самые девчонки с фудкорта.

– О! Инопланетянин пришёл посмотреть на демократию-то! – захихикали они. – Иди к нам, у нас-то тепло, светло и есть семечки кациуса. Будешь кациус-то?

– Ну, давайте попробую… А что тут вообще происходит? – кациус был один в один по вкусу похож на подсолнечник, только семена – оранжевого цвета.

– Мэра меняют. Ему рожу-то набили, теперь он несолидный мэр получается. А Мадсен-то давно хочет, чтобы его, мадсеновский племянник-то стал мэром. Тогда-то он выкупит акции грузового терминала и везде поставит своих родственников! – жизнерадостно ответила та, которая с конопушками.

– И что – это нормально? – удивился Виньярд. – Вы так об этом говорите, как будто это что-то само собой разумеющееся! Сначала какой-то громила Химеш дал в морду мэру, потом какой-то богач Мадсен хочет поставить мэром своего племянника, чтобы купить грузовые терминалы… И вам всё нравится?

– Конечно, нравится! – они звонко рассмеялись. – Мы же – тоже племянницы Мадсена-то! Пусть и внучатые…

Он ещё пообщался с девушками некоторое время об особенностях местной демократии и вкусовых качествах семечек кациуса, поглядел на поборников истиной демократии и на фингал у мэра под глазом, и на растерянного Химеша. Этот здоровяк растерянно крутил башкой, не разумея каким-таким образом стал иконой народной свободы и лицом всех алчущих и жаждущих перемен.

Виньярд готов был поклясться, что этот многодетный отец вовсе не уверен, что освещение в его тупичок таки проведут. Сомнение явственно читалось в его глазах.

* * *

«Урбеч» теперь было не узнать. Вместо лаконичных форм стандартного контейнеровоза – такая же груда разнообразного живописного металлолома, как и все космические корабли Нантакета. Но стоило признать – чермет этот был весьма функционален. Три бригады пустотников трудились над внешним обликом и начинкой контейнеровоза, превращая его из скучного грузовика в нечто более пригодное для дальних экспедиций. Резервуары с топливом и дополнительные маневровые двигатели занимали теперь львиную долю бывшего контейнерного отсека. Смонтировали и дополнительное вооружение – автоматические гаусс-пушки, плюющиеся болванками: страшное оружие против врага, не имеющего энергетических щитов.

– Если у вас найдётся ещё килограммов сто шоколада, я установлю вам кассеты с самонаводящимися ракетами. Не Бог весть что – барадиевая или шрапнельная начинка, но их будет очень много – корабль позволяет! Система «выстрелил-забыл» – пометил цель, нажал на кнопочку, пиу – и всё! – уверял производитель работ, с такой же, как у доблестного стража системы, фамилией – Уоргрейв.

Шоколад, конечно, нашёлся. «Ай да Виньярд, ай да сукин сын!» – приговаривал Спасский, когда очередная порция какао-порошка отправлялась в качестве взятки очередному местному воротиле. Мадсен-Джуниор таки стал мэром, и брал охотно, и его многочисленные родственники – тоже. Как усмехались местные – «не наворовались».

Вот это философское отношение поначалу здорово напрягало Сью, но перспективы, которые открывались благодаря почти легальным коррупции и непотизме для ловкого дельца перекрывали для парня какие-то моральные абстракции. У них было то, что нужно для путешествия к Земле, в трюмах «Урбеча» имелось достаточно редких по местным меркам товаров для взаимовыгодного обмена.

* * *

В конце концов, через каких-то десять оборотов Такернака вокруг Нантакета корабль был готов.

– Нужно его как-то переименовать, что ли? Можно сделать перепрошивку и обозначить планетой приписки Нантакет – тогда ни одна таможня не сможет обвинить нас в пиратстве… Пока не посмотрит на наши рожи, – задумчиво проговорил Спасский. – Это теперь совсем другой корабль – по любым законам. Как назовём сего гибрида? Лошадке нужно имя!

– Лошадке, говоришь? – Виньярд ни разу в жизни не видал лошадок, а вот с гибридами дело иметь приходилось.

Лицо парня просветлело, и он дуровато хохотнул:

– Спартак! Фиксируй! Поисковый рейдер «Полуконь-полукрокодил»!

Спасский был не в курсе яррского фольклора, но юмор оценил и хохотнул тоже – из солидарности.

* * *

Координаты солнечной системы Виньярд вбивал вручную, на обычной кнопочной клавиатуре. Вектор прыжка рассчитывал так же – пользуясь калькулятором на планшетном ПК. Спартак был отключён от системы и рубился со Спасским в камень-ножницы-бумагу, пытаясь вникнуть в суть великого обмана, но раз за разом проигрывая, так что великой тайне Терры ничто не угрожало. С замиранием сердца Сью взялся за тумблер гиперпривода:

– Держитесь. Прыжок на счёт айн, цвай… Драй!

«Полуконь-полукрокодил» дёрнулся, проваливаясь из реальности в серую изнанку мира. Виньярда била нервная дрожь, и ему пришлось приложить усилия, чтобы взять эмоции под контроль. Это, чёрт подери, исторический момент – он возвращался домой!

– Слушай, а вот этот твой айн-цвай, это ты откуда набрался? – спросил Виктор Спасский. – У нас в секторе к альтрайтам отношение не очень…

Виньярд хмыкнул:

– В секторе Атлантик тоже – не очень… Но это не отменяет того, что лётная школа Нойшванштайна – одна из лучших, и с асами из «Звёздных Волков» мало кто может потягаться в освоенном космосе.

– Наши психи из Академии имени Гастелло с тобой бы поспорили… Ну да дело твоё… Сколько мы в гипере болтаться-то будем, а, господин-товарищ капитан?

– Сто пятьдесят часов с небольшим… Задолбаться успеем! Надо бы развеять скуку. Ты как насчёт руками-ногами помахать?

– В смысле гимнастики?

– В смысле мордобоя…

Лицо Спасского расплылось в гримасе полного довольства:

– Я думал не дождусь предложения, уже сам хотел намекнуть! Пока ты там изучал быт и нравы нантакетцев, я изучал твою подноготную – настолько, насколько это возможно… Ты тот ещё ухарь! Если не будешь включать боевой режим – я смогу тебя удивить… Но даже и с этой твоей сверхскоростью я кое-чем могу удивить…

Виньярд удовлетворённо кивнул: человека, который владеет своим телом, видно сразу – если знать как смотреть. Размеренные, отточенные движения, умение принять комфортную позу, определённая грация… Эта грация у бойцов становится хищной, вызывающей опаску – именно так двигался Спасский с самого первого момента, когда выпрыгнул из криокапсулы. А ещё – он как-то смог вычислить виньярдовский «щелчок», и это уже заслуживало уважения.

– Спартак! Организуй нам в каком-нибудь отсеке спортзал!

– Кожаные ублюдки будут травмировать друг друга, и физиологические жидкости будут вытекать наружу? О да, я позову дроидов, и мы будем смотреть на вас и глумиться! – довольный робот даже оттопырил большой палец на огромном металлическом кулаке для большей наглядности. – С превеликим удовольствием.

Залязгав стальными ступнями по полу, Спартак вышел из отсека. Окто остался в кресле второго пилота, но по нему было видно, что многофункциональный манипулятор тоже был не прочь поглазеть на то, как жалкие людишки мордуют друг друга.

– Это ведь не обычный бойцовский болванчик, да? – прищурился рашен.

– Совершенно верно. Это не обычный бойцовский болванчик, – согласился Сью.

– У вас потрясающая манера поддерживать диалог, Виньярд! – только и смог сказать Спасский в ответ на такой развёрнутый комментарий.

– Это нормально, – кивнул парень.

– Вот именно об этом я и говорю! Совершенно потрясающая манера.

* * *

Спасский не дрался в прямом смысле этого слова. Он не наносил ударов – ни одного! Его движения были плавными, текучими, будто бы и не опасными вовсе. Но – каждый выпад Виньярда пропадал втуне, его энергия гасилась мягкими блоками по касательной, выплёскивалась в воздух, пытаясь настигнуть место, где только что находился рашен. Сью как будто бился сам с собой – и притом очень неловко!

– Фак, – сказал Виньярд, пытаясь отдышаться. – Это неприемлемо. Что ты такое делаешь? Дерись давай!

– Хо-хо! – Спасский был явно доволен. – «Вот он ударил – раз-два-три – и сам лишился сил, и руку поднял рефери, которой я не бил!»

– Это что – цитата?

– Да ещё какая! Атакуй, Виньярд! Давай теперь попробуем с твоей суперскоростью, хочется проверить кое-что…

– Ну, держись теперь!

Щёлк! Мир замедлился, и, пользуясь случаем, Сью решил врезать самодовольному рашену свою любимую оплеуху – с оттяжечкой.

– Фа-а-а-ак! – он успел сгруппироваться в полёте, который начался внезапно и по вине Спасского, конечно.

Рашен как-то использовал энергию удара Виньярда, и просто перенаправил её, применив в качестве точки опоры собственную руку. Крутанув любимое сальто, Сью топнул ногами по полу:

– Второй раз у тебя этой херни не получится, знаешь? – спросил он.

– Знаю! – улыбнулся Спасский. – Ты чертовски быстрый, Сью. Быстрее всех, кого я знаю. Есть у меня на примете парочка бойцов, которые могли бы тебя уделать врукопашную – но они никогда бы не стали доводить схватку до мордобития. Скорее всего, влупили бы ядерной бомбой или чем-то таким же, посерьёзнее… Ты чертовски крут, Виньярд, но это будет тебе уроком – чтобы не зазнавался. Обстоятельства могут сложиться по-всякому…

– Слушай, но как… Как ты меня подловил?

– Это Система – теория и практика самообороны без оружия, разработанная под руководством Кесарева. Что-то он взял из древних методик Терры, где-то додумал сам, другое – удалось понять эмпирическим путём, после многих сотен спаррингов… В общем – как вывести противника из строя, не совершая напрямую агрессивных действий. Её теперь практикуют повсеместно в Империи Полудня, вместо утренней гимнастики и вечерней пробежки. Хотя бегают тоже, не без этого…

– А…

– А есть ещё Боевая Система. Жуткая хрень, смертоубийственная! Пойдём лучше, перекусим, капитан. И я расскажу тебе, почему я – Царь.

Это было тоже интересно. Не так интересно, как Система, но всё-таки, всё-таки…

Дроиды, наблюдавшие за поединком, рассредоточившись вдоль стен, клацали клешнями манипуляторов, топали ногами и требовали крови.

* * *

Консервированные бобы со свининой, разогретые в микроволновой печи, сдобренные гидропонической зеленью, вприкуску со свежеиспечёнными пшеничными лепёшками и сидром из пластиковых бутылок – вроде и неплохо, но пищеварительная система спасибо точно говорить не собиралась.

Прошкребая ложкой по дну миски, Виньярд поглядывал, как ест Спасский – жадно, откусывая большие куски и зачерпывая внушительные порции. Цари так не едят. По крайней мере – те цари, которых представлял себе Сью. С другой стороны – единственный настоящий монарх, с которым парень имел дело вживую, питался именно таким образом, так что варианты имелись.

– Что ты слыхал о прогрессорах, Виньярд? – облизав ложку, спросил рашен.

– Я могу тут начать умничать, пытаясь вывести идею из самого термина, но лучше сразу признаюсь: ни хрена я про прогрессоров не слыхал, – признался парень.

– Та-а-ак… А как у вас в секторе Атлантик поживают доиндустриальные миры? – Спасский потянулся к посудомойке, открыл дверцу и сунул туда грязную посуду.

Кофемашина зашипела, подавая знак о том, что напитки готовы, Сью вынул из гнёзд чашки и поставил их на стол.

– У них, в секторе Атлантик, раньше была Конфедерация, которая блокировала всякие неконтролируемые сношения между мирами. Только лихие контрабандисты и пираты или легальные исследователи и немногочисленные торговцы попадали на планеты типа Анубиса или Шварцвальда. А теперь – всё изменилось. Теперь отсталые миры резво превращаются в аграрно-сырьевые придатки, а то и вовсе – колонии развитых планет типа Ред Сокс или Рованиона, или объявляются заповедниками – как Горго. Но это так – то, что я могу сказать, особенно не анализируя. Анализировать – это к его величеству. А я чё? Я ничё, я сальтуху могу крутануть, – размышлял вслух парень.

– А чего это – «у них» а не «у нас»?

– А я с Терры. Я не очень разбираюсь во всей это теме с секторами. Мне нравится на Ярре – это я точно знаю. А политика, межмировое взаимодействие – пф-ф-ф, это не ко мне.

Сью кривил душой – остаточная память Кормака прорастила в мозг Виньярда много всякого-разного, что простому боевику-акробату вовсе и не нужно – но об этом Спасскому знать было незачем. Рашен понимал, что парень прибедняется, но лезть в душу не стал. Вместо этого он взял чашку с кофе и пояснил:

– Ну а Империя Полудня идёт по другому пути. У нас есть целый институт Прогрессивной Истории, который готовит, соответственно, историков-прогрессоров, агентов влияния, которых засылают в конкретное общество, чтобы в сжатые сроки поднять его на уровень, приемлемый для адекватного восприятия контакта с официальными представителями господина Кесарева…

– Это же прорва работы! – удивился Сью. – Нужно быть сверхчеловеком, чтобы проворачивать подобное… Да и одной жизни там точно не хватит – нужна работа поколений!

– Так там и работают сверхчеловеки. А что касается одной жизни – так это смотря какая жизнь. Если вы хоть немного помните историю Терры, то подтвердите: начало девятнадцатого века человечество встретило пешком и в хижинах с земляным полом, а конец провожало на поездах, в домах с центральным отоплением, электрическим освещением, телефоном и музыкой из патефона. За сто лет можно сделать куда как много, если действовать планомерно и при поддержке с орбиты…