Текст книги "Как я играю!"

Никогда прежде гномиха не наблюдала такой удивительной картины: россыпи камней на близком, а, может быть, и очень далеком дне, колышущиеся пряди водорослей, снующие между ними косяки разноцветных рыбешек, шугающиеся приближающейся тени от салазок, всплывшая из глубин огромная крапчатая рыбина с открытой пастью и высунутым раздваивающимся языком, долго провожающая движущийся наверху предмет и однажды даже ударившая мордой по нижней поверхности льда, оставив на нем сеть разбежавшихся трещин…

Сначала слабо разборчивый, а после поворота – ударивший по ушам шум, заставил Буську забыть о подводном царстве.

– Вот она, плотина! – невольно повысила голос гномиха.

Ущелье в этом месте сужалось, и было сложно представить высоту сооружения, остававшегося подо льдом и водой. Надо льдом же высота плотины была около пяти метров. Стены, наиболее толстые у берегов, ближе к середине сужались и образовывали арочный мост с идущими по верху перилами. Изначально арок было шесть, теперь средняя опора моста оказалась разрушенной, соответственно и мост разрывался посередине.

Сооружение казалось очень старым и, по всей видимости, было собрано исключительно из дерева. Удивляла толщина выбеленных дождями и ветром бревен, непонятно каким образом крепившихся между собой. Наверняка строители не обошлись без применения магии.

Перед самым мостом льда не было – от открытой воды поднимался легкий парок.

– А что это так шумит? – ни к кому конкретно, не обращаясь, спросила Буська. – Словно ревет кто-то.

– Там, где есть плотина, всегда есть слив, – задумчиво произнес Тубуз.

– Здесь, гр-р-р-р, – водопад, – поправил его тролль.

Все сначала посмотрели на тролля, потом перевели взгляд на разрушенную часть моста и только потом сообразили, что разогнавшиеся еще до поворота салазки, продолжают скользить прямехонько к парящей полынье, за которой – теперь уже не оставалось сомнений, вода свергалась вниз…

– Тормозить надо! – заорал первым Цопфа.

– К берегу, к берегу толкайте! – поддержал соплеменника Тубуз.

– Гр-р-р-р! – взревел Арккач, с силой отталкиваясь шестом от поверхности льда. Но шест вдруг не выдержал нагрузки и с треском переломился пополам. Потерявший равновесие тролль, вылетел из салазок. К счастью, Мэвер вовремя среагировал и протянул троллю свой шест. Тот успел ухватиться за самый его кончик, то есть, за привязанный к кончику камень и отчаянно перебирая ногами, подтянулся и вскарабкался обратно на салазки. Которые из-за его манипуляций, принялись вращаться, однако от курса на полынью отклонились совсем немного.

Мэвер заработал оставшимся шестом. Начни он отталкиваться раньше, и не пришлось бы так пыхтеть и выкладываться. Но все-таки активные действия гнома принесли желаемый результат, – салазки снизили скорость и по дуге приближались к крайнему арочному своду, на котором виднелись длинные деревянные скобы ведущие наверх. И, скорее всего, все бы обошлось, если бы не Цопфа. Не дождавшись, пока салазки причалят к опоре, лекпин прыгнул, ухватился за нижнюю скобу и, даже не оглянувшись на остальных, стал поднимать наверх.

А оглянуться стоило. Потому что из-за его прыжка салазки развернуло и край, на котором находился Мэвер, оказался на самом краю полыньи. Отталкиваться шестом от воды толку не было, салазки же, пусть медленно, но продолжали приближаться к полынье, с противоположного края которой свергался водопад. Для принятия верного решения оставались мгновения. И тут не растерялась Буська.

– Тубузик, держи меня за ноги! – крикнула гномиха.

Выхватив топорик, она легла животом на край салазок, и после того, как лекпин прижал сверху ее ноги, принялась рубить лед. Ударов понадобилось всего три; из пробитого ледяного панциря брызнула вода, лезвие топора надежно укрепилось в лунке, и салазки окончательно остановились. Тут же возникла новая опасность: тонкий вблизи полыньи лед треснул под непривычной тяжестью и начал оседать.

– Прыгать надо! – закричал Тубуз.

– Далеко! – возразил Мэвер. Гном не грешил портив истины, теперь до опоры и в самом деле было далековато.

– Прыгайте на лед и по нему скользите!

– Гр-р-р-р! Давайте я вас переброшу, – предложил Арккач.

– Точно! – сверкнул глазами Мэвер. – У тебя силенок хватит, чтобы эту мелкоту до опоры добросить. А мы уж сами как-нибудь…

– Сначала – Буську! – потребовал Тубуз.

Спорить с ним никто не стал. Мэвер лег на край салазок рядом с сестрой и перехватил у нее рукоятку топорика, чтобы удержать на месте салазки, если даже лед под ними совсем расколется. Арккач, не долго думая, подхватил гномиху под мышки и один раз качнув, бросил ее, словно куклу, по направлению к опоре. Буська неслабо приложилась о деревянное сооружение, но все-таки ухватилась за скобу и немедленно стала подниматься, освобождая место. В которое тут же благополучно впечатался Тубуз.

Но если с «мелкотой» все прошло, как было задумано, то оставшиеся на салазках тролль и гном, продолжали висеть на волоске от гибели. Продолжавший оседать лед, раскололся на множество льдинок, а салазки, как оказалось, недостаточно плавучие, начали погружаться в воду.

– Прыгай!!! – заорал Мэвер, успевший вымокнуть, но все еще державшийся за топор, застрявший в лунке в нескольких сантиметрах от края основного льда. – Об мою спину оттолкнись!

Дважды повторять не пришлось. Арккач наступил левой ногой на гнома и, оттолкнувшись, прыгнул на лед. При этом салазки вместе с Мэвером ушли под воду, но тут же всплыли, освободившиеся от тяжести громилы. Не поднимаясь на ноги, гном покрепче вцепился в рукоятку топорика, и рванулся вперед, на лед, по которому покатился, переворачиваясь с боку на бок, с живота на спину.

Тубуз, задержавший дыхание, наблюдая сверху за маневрами тролля и гнома и за тем, как оставленный в лунке топорик, благополучно в нее провалился, а больше ничем не удерживаемые салазки проплыли пару метров и опрокинулись за край плотины, с несказанным облегчением выдохнул воздух, лишь, когда Арккач и Мэвер добрались до арочной опоры и вцепились в скобы.

И тут лекпин стал свидетелем еще двух событий, случившихся одно вслед за другим: снизу послышались треск и крики тролля и гнома – лед у опоры не выдержал веса двух здоровяков, разломился на кусочки, и те оказались в воде, хотя, к счастью, сумели удержаться за нижнюю скобу; а сверху пронзительно закричала Буська. Не успел Тубуз поднять голову, как увидел, что девушка падает прямо на него. Он машинально прижался к стене и протянул левую руку, в надежде задержать падение гномихи, а еще лучше – за что-нибудь ее ухватить. И это у него получилось! Правда, схватил он Буську не за руку и не за одежду, а за ее длинную косу. Буська взвыла, а Тубуз после рывка и резко навалившейся тяжести только чудом умудрился удержаться на скобе. В следующее мгновение Буська и сама вцепилась в скобу, и Тубуз разжал пальцы, не совсем к месту подумав, что раньше ни разу не таскал девчонок за косы, и вот теперь это произошло

– Ах ты, гад, гад, гад! – закричала Буська и сноровисто полезла вверх.

Тубуз на миг растерялся от такого проявления благодарности, а Буська, поравнявшись с ним, выхватила из-за пояса лекпина «Приятеля» и с еще большей скоростью стала карабкаться дальше. Не понимая, в чем дело, Тубуз посмотрел вниз – насквозь мокрые Мэвер и Арккач тоже спешили наверх – подальше ото льда и воды.

– Га-а-ад! – вновь услышал он крик Буськи, успевшей забраться на мост.

Через несколько секунд Тубуз тоже оказался на мосту и увидел гномиху, размахивающую тесаком перед носом пятившегося Цопфы. Далеко отступать лекпин не мог – мост сзади был разрушен. Но гномиха с ним явно не шутила, а перескочивший через перила раскрасневшийся Тубуз добавил страху, и Цопфа, развернувшись, помчался прямо к разрыву моста. И прыгнул! И перемахнул через метры разрыва. Вот только торчащее с противоположной стороны бревно, до которого сумел допрыгнуть Цопфа, подломилось под его ногами. Лекпин отчаянно выбросил вперед руки, но коснулся края моста лишь кончиками пальцев, и теперь уже вместе с предательски сломавшимся бревном полетел в пропасть ревущего водопада…

– Бусинка, ты чего? – Тубуз мягко положил руку на плечо гномихи, смотревшей вниз и продолжавшей сжимать рукоятку «Приятеля».

Она молча повернулась и протянула к его лицу руки. И на той, и на другой костяшки пальцев были разбиты в кровь.

– Как же ты это так умудрилась? – удивился Тубуз.

– Это не я, а он, – Буська кивнула головой себе за спину. – Не успели брат вместе с троллем в воду провалиться, как твой соплеменничек Цопфа принялся ногами на моих пальцах топтаться! До тех пор, пока я не упала….

– Вот, гаденыш! – в сердцах воскликнул Тубуз. – Ведь он чуть-чуть не убил тебя!

– Но ты же меня спас, – улыбнулась Буська и тут же поморщилась, приложив руку к голове. – Только зачем-то хотел без волос оставить…

* * *

Высота плотины с другой стороны оказалась впечатляющей. Те, кто когда-то ее построил, не могли не вызвать уважения. Падающей сверху воды вполне хватало для питания типичной горной речки, похожей на ту, где Тубуз с Железякой ловили форель во время сдачи экзамена «Угости рыбкой!», только здесь на усыпавших берега валунах сверкал белизной свежевыпавший снег.

Водопад продолжал реветь, Тубуз и Буська, не особо опираясь на древние перила моста, обозревали открывавшуюся внизу панораму, а Мэвер и Арккач выжимали промокшую одежду. Они не очень удивились рассказу Буськи про упавшего в пропасть Цопфу, лишь Мэвер посетовал, что мол, напрасно сестра не успела пырнуть предателя «Приятелем».

Чтобы не повторить участь погибшего лекпина, решили перебраться на другую сторону плотины по переброшенным через разрыв связанным между собой бревнышкам. В качестве бревнышек вполне могли сгодиться перила моста, которые следовало разобрать. Тубуз и Буська попробовали сделать это сами, но без инструмента, то есть топора Мэвера, или большой мускульной силы, то есть, лапищ Арккача, здесь было не обойтись. Поэтому «мелкоте» оставалось только щелкать орешки, да любоваться горными пейзажами.

– А ведь в этой реке, наверняка рыба водится, – высказал предположение Тубуз. – Вот бы попробовать поймать!

Буська оглянулась на Мэвера – единственного из компании владельца сохранившейся в целости рыболовной снасти. Тот как раз закончил с выжиманием одежды и, облачившись пока только в нижнее белье, пошел с топором вдоль перил, с явным намерением согреться во время работы. Остальные вещи и вместе с ними чехол со спиннингом остались лежать без присмотра, да и от кого их было прятать здесь на мосту. Гномиха приложила палец к губам, подмигнула Тубуз, затем шмыгнула туда-сюда, и вот уже чехольчик в руках у лекпина.

– Давай, быстрей, пока брат не хватился, – сказала Буська, а сама сняла с пояса кошелек с рыболовными приманками. – Я бы сама с удовольствием половила, но пальцы все еще кровоточат…

– Может, лучше скажем ему? – спросил Тубуз, расстегивая чехольчик и вынимая спиннинг.

– Когда рыбу поймаем, тогда и скажем. А сейчас – по шее надает, спиннинг отберет и сам ловить станет. На, вот, привязывай, – Буська протянула лекпину цветастый воблер. – Он плавающий, а во время поводки – заглубляется на полтора метра.

– При такой высоте и под таким углом вряд ли он так заглубится, – усомнился Тубуз.

– Да этого, может, и не понадобиться! Ты главное, когда воблер в воде окажется, полностью леску страви, а потом подматывать начинай.

– Я понял, понял…

Привычно разложив спиннинг, продев леску в кольца и привязав к ней Буськин воблер, Тубуз осторожно приблизился к разрушенному краю моста и, раскачав приманку, сделал плавный заброс. Достигнув свергающегося водного потока, воблер пропал с глаз, и только по шустро сбегающей с катушки леске, можно было догадаться, что он отдаляется все дальше и дальше. Вот леска слегка провисла, затем вновь натянулась и стала сматываться чуть медленнее – воблер достиг реки и теперь сплавлялся по течению. Когда леска почти полностью сбежала с катушки, Тубуз щелкнул дужкой лесоукладывателя и начал неторопливую подмотку.

Определить с такого расстояния, где в данный момент находится воблер, было невозможно, да и поклевка при таком спуске лески навряд ли почувствовалась бы сразу. Оставалось надеяться, что схватившая приманку рыба, засечется сама.

И надежды оправдались. Тубуз и Буська одновременно вскрикнули, увидев посередине речки выпрыгнувшую из воды серебристую рыбину. Она, конечно, могла выпрыгнуть за каким-нибудь летающим над поверхностью насекомым, но лекпин на всякий случай сделал размашистую подсечку и ощутил повисшую на противоположном конце снасти тяжесть.

– Есть! Есть! – заорал он, перекрывая шум водопада. – Как я играю! Как я играю!!!

– Везет же тебе, Тубузик! – похвалила Буська, глядя, как он энергично вращает катушку. – Ты только не торопись…

– Что? Что там?! Гр-р-р-р! – подскочили сзади Мэвер и Арккач.

– Тубузик для нас ужин тащит, – как ни в чем не бывало, сообщила гномиха.

– Чего подцепил-то? – спросил Мэвер.

– Рыбу, – ответил лекпин.

– Какую?

– Хищную.

– А где взяла-то?

– В реке, – несмотря на необычность ситуации, Тубуз решил припомнить гному, как тот не хотел открывать ему секреты тренировки на Ловашне.

– А на что клюнула?

– На приманку… – Тубуз покосился на начинающего закипать гнома и добавил, – на воблер…

– На какой воблер-то? – не унимался Мэвер.

– Да на простой…

– Ты, что, издеваешься?! – взревел гном.

Тут рыбина вновь вылетела из воды, отчаянно тряся головой.

– Свечка! – в один голос заорали зрители. – Не упусти! Натяжение ослабь! Быстрей подматывай!

Но Тубуз, не обращая внимания на советчиков, продолжал делать свое дело. Ему доводилось прежде ловить с мостов, и он прекрасно понимал, что главным в процессе вываживания будет стадия, когда трофей окажется в воздухе. В эти мгновения важными станут три вещи: надежность спиннинга, надежность лески и чтобы рыбина не зацепилась за опору моста.

Пока спиннингист подтягивал добычу к мосту, она успела сделать четыре свечки, но, видимо, крючки воблера надежно застряли в пасти, и теперь рыбине оставалось только одно – сокрушить рыбацкую снасть. Вот она оказалась под самым мостом, вот лекпин поднял ее в воздух и ускорил вращение катушки. Согнувшийся в дугу спиннинг и леска пока справлялись с весом трофея, в котором, по прикидкам на глаз, было не меньше двух килограммов. Но зацепа избежать не удалось. Лекпин поднял рыбину, раскачивающуюся на натянутой леске, примерно наполовину, когда она, в очередной раз, оказавшись под мостом, где-то там и застряла.

Пытаться освободить ее подергиванием Тубуз не стал, прекрасно сознавая, что при этом она обязательно соскочит с крючка.

– Держи! – передал он спиннинг Мэверу. – Только не дергай, но и слабины не давай, пусть все время в натяжении будет.

Принимая спиннинг, гном понимающе кивнул, а Тубуз перелез через перила моста и стал поспешно спускаться по опоре, опираясь на деревянные скобы. Лекпин был уверен, что рыбина зацепилась за одну из них, а значит, освободить ее не составит труда. Главное – не опоздать, не дать ей времени очухаться и начать биться.

Тубуз ошибся. Жало крючка, торчащего из пасти рыбины (увидев ее вблизи, лекпин распознал форель, и понял, что веса в ней не два, а все три килограмма) зацепилось не за скобу, а за какую-то тряпку, торчащую из ледяного наплыва, который образовался на опоре и закрывал несколько скоб. Рыба висела неподвижно, но в любой момент могла ударить хвостом, либо извернуться, и тогда…

Чтобы дотянуться до крючка Тубузу пришлось, держась за скобу, повиснуть на одной реке. Другой рукой он достал перочинный ножик и, крикнув, чтобы Мэвер начал подмотку, чиркнул лезвием по натянувшейся материи. Все прошло, как нельзя лучше: крючок освободился, а рыбина устремилась вверх. Проводив ее взглядом до тех пор, пока Арккач не подхватил ее под жабры и не перебросил на мост, Тубуз посмотрел перед собой и чуть не разжал пальцы и не сверзился вниз – из-под прозрачной корки льда прямо на него смотрели глаза.

– Эй! Эй, наверху! – закричал Тубуз.

– Все нормально! – перегнулся через перила Мэвер. – Ползи обратно!

– Здесь во льду кто-то есть! И он на меня смотрит! А-а-а-а! Он моргнул, моргнул!!! А-а-а-а….

Продолжая орать, Тубуз мухой поднялся обратно и попал в крепкие объятия Мэвера.

– Ты – чего разорался-то? – хорошенько встряхнул его гном.

– Говорю же, – там, на опоре, ледяной наплыв, а в нем – гоблин, кажется… живой, кажется….

– Во льду – живой! – усомнился Мэвер.

– Гр-р-р-р, – подошел к ним тролль, – Цопфа нам читать про замороженного гоблина…

– Точно! – тоже вспомнила Буська. – На моей дощечке написано, что какой-то там гоблинский шаман остановил на мосту какое-то там чудище, и оно его заморозило!

– И что прикажите теперь делать? – спросил Мэвер, переводя взгляд с сестры на тролля, с тролля – на лекпина.

– Может, вытащим его и попробуем разморозить? – первой ответила Буська.

– Гр-р-р-р, шаман – пользу нам принести!

– Ага! А вдруг, если он и в самом деле живым окажется, то возьмет и заморозит всех, как его самого заморозили.

– Но ведь мы же его спасем? – возразила гномиха. – Не станет же он злом на добро отвечать!

– Хм, от гоблинов всего можно ожидать! – не сдавался Мэвер. – Он точно моргал? – обратился он к Тубузу.

– Своими глазами видел, – подтвердил лекпин.

– А сам, что про это думаешь?

– Вообще-то гоблины – народ вредный, – не покривил душой Тубуз. – Но есть у меня приятель, Кызлем зовут, – вполне приличный гоблин… В общем, я думаю, что здесь, среди волчьих стай и еще неизвестно чего, союзник нам не помешает…

– Хм, союзник! Ты, – гном ткнул пальцем в Арккача, – будешь за него отвечать! И если что не так – сразу ему по башке кулаком. Против этого никакое шаманство не спасет.

– Гр-р-р-р-р…

Больше дискутировать не стали. Поинтересовавшись, нормальные ли на опоре скобы и получив от лекпина утвердительный ответ, Мэвер с топором в руке перелез через перила и стал спускаться вниз. Вскоре оттуда послышались удары топора, сопровождавшиеся покряхтыванием, потом – какая-то возня и неразборчивая ругань, а потом из-за перил показалось сначала раскрасневшееся лицо Мэвера, а затем и он сам вылез на мост и с помощью Арккача вытащил за веревку, которая оказалась привязанной к его поясу, глыбу льда, внутри которой и в самом деле можно было разглядеть гоблина со страшной гримасой на зеленоватом лице.

* * *

Первым по бревенчатому мостку, наспех собранному и аккуратно положенному Мэвером и Арккачом через разрыв в плотине, перешел Тубуз. На всякий случай его страховала привязанная за пояс веревка, которую держал тролль. Этой веревкой был привязан к опоре плотины замороженный гоблин. При освобождении гоблина Мэверу пришлось перерубить ее в нескольких местах, но после он же связал между собой не очень длинные куски и получилась, пусть узловатая, зато надежная и достаточно длинная страховка.

Оказавшись на надежной поверхности плотины, Тубуз отвязался и бросил конец Арккачу. И тут Буська шагнула на мосток и шустро по нему перебежала к лекпину.

– Ты, что, с ума сошла?! – разразился запоздалой бранью Мэвер. Но Буська лишь шаловливо покрутила поднятыми над головой ладошками. – Ну, погоди у меня! – пригрозил ей кулаком брат и принялся привязывать за пояс веревку.

– Я бы на его месте тебя точно выпорол, – сообщил гномихе Тубуз.

– Хорошо, что ты не на его месте, – деланно вздохнула и потупила взгляд Буська. – Ого, а это что такое? – Нагнувшись, она подняла валявшуюся под ногами цепочку. – Золотая?!

– Не понял? – гораздо сильнее нее удивился Тубуз, беря находку в свои руки. – Это же цепочка от подколенных лекпинских косичек! Откуда она тут взялась? И – гляди, к ней какая-то ракушка рикреплена, то есть, осколок от ракушки. Что это?

– Может, это твой Цопфа обронил? – предположила Буська.

– Кроме него – некому, – согласился Тубуз. – Только я тебя попросил бы, не называть его моим…

– Гр-р-р-р, а этого – как? – тем временем спросил у Мэвера Арккач, показывая на ледяную глыбу с вмороженным гоблином.

– Этого я на руках понесу, – проворчал гном. – Если уроню – не велика потеря.

Тролль пожал плечами, и Мэвер, поудобнее устроив на вытянутых руках приличных размеров и далеко не легкую ледышку, ступил на мосток и осторожно тронулся в путь. До противоположно края было близко, примерно шесть обычных шагов. Гном оступился на пятом. Оступился и стал падать лицом вперед. Закричала Буська, припав на колено, протянул вперед руки Тубуз, загрыкал Арккач, покрепче вцепившийся в веревку, а гном продолжал падение.

Понимая, что удержаться на узком мостке не удастся, Мэвер, все-таки не собираясь ронять свою неудобную ношу, с силой толкнул ее вперед. Замороженный в лед гоблин благополучно преодолел оставшееся расстояние и, подхваченный Тубузом, повалил того навзничь. А Мэвер, увлекая за собой соскочивший мосток, полетел в пропасть, молясь гномьим богам, чтобы веревка и державший ее тролль выдержали предстоящий рывок.

И веревка (не напрасно Мэвер по несколько раз проверил каждый ее узелок), и тролль выдержали. Но затем Арккач поступил абсолютно непредсказуемо. Вместо того чтобы аккуратно поднять гнома наверх, он принялся его раскачивать, а когда амплитуда, по его мнению, оказалась достаточной, просто рывком забросил Мэвера на другую сторону плотины. Перелетев через раскрывших рты Тубуза и Буську, гном, сгруппировавшись, кубарем катился по полу еще несколько метров, наматывая на себя отпущенную веревку, до тех пор, пока окончательно не остановился. Сам же Арккач, удовлетворенно грыкнув, немного попятился, а затем, совершив короткий разбег, легко перепрыгнул разрыв над смертельно-опасной пропастью.

* * *

Жаркое пламя разгоревшегося костра растапливало лед, который, превращаясь в воду, ручейками стекающую на землю, быстро истончался. Оказавшись на правом берегу реки, четверка спиннингистов решила сделать привал на ночь. День выдался тяжелым, сил – и физических, и моральных израсходовали немало, кроме того, прежде чем пуститься в дальнейший путь, следовало разобраться с ледышкой и тем, кто в ней заморожен.

Костер развели недалеко от плотины на обочине дороги, круто поднимавшейся в горы. С дровами проблемы не возникло – на берегу хватало старых сучьев и веток. Буська сразу занялась разделкой рыбы: чистить ее не стала, просто вспорола брюшко, вытащила внутренности, промыла рыбу водой (которую Тубуз набрал все в те же нагрудные чаши, опустив их на веревке с моста в бурлящую воду), посолила и приправила специями, затем разрезала на крупные куски и насадила их на длинные обструганные полочки, чтобы можно было спокойно поджаривать лакомство над огнем.

– Гр-р-р-р! Люблю рыбу! – поведя ноздрями, сказал Арккач. – Молодец, Тубуз, крупную поймать!

– Молодец-то, молодец, только ты, первокурсник, забываешь, на чей спиннинг он ее поймал! – ревниво проворчал Мэвер.

– В таком случае, вспомните, на чей воблер позарилась такая знатная форелька, – сказала Буська. – Кстати, который ты, братец, почему-то убрал в свой кошель…

– Зачем тебе сейчас воблер? – возмутился Мэвер. – Пусть временно хранится у того, у кого спиннинг.

– Так, отдай мне на время спиннинг, – не унималась Буська. – Зачем тебе его вместе с топором таскать?

– Лучше мне отдай, – подал голос Тубуз, – я завтра с утра еще поймаю.

– Эй, мелкота первокурсная! А я, что, по-вашему, сам ловить рыбу не умею?!

– Не знаю, – пожал плечами Тубуз. – На Ловашне во время соревнований я вот поймал, а ты – нет…

– У меня был сход! – взревел гном.

– Вот я и говорю, – улыбнулся Тубуз.

Неизвестно, чем бы закончился начавший разгораться спор, если бы со стороны подтаявшей ледяной глыбы не раздались громкое «Апчхи!», а затем – длинные приступ надсадного кашля. Во время которого истончившаяся ледышка лопнула на несколько частей. Под ее осколками сразу началась какая-то возня. Раньше других там очутился Арккач и, подхватив под мышки, поднял на уровень своей груди, продолжавшего кашлять и плеваться, скрюченного старичка-гоблина. Все рассматривали его, не веря своим глазам. Одно дело предполагать, что кто-то может выжить после нахождения в куске льда неопределенно какое время, и совсем другое – увидеть выжившего воочию.

– Поставь меня! – вдруг совершенно отчетливо произнес старичок на общем среднешиманском языке.

От неожиданности Арккач разжал руки, размороженный плюхнулся на землю и вновь зашелся надсадным кашлем.

– Подтащи его поближе к костру, – сказал Мэвер троллю, что тот и сделал. – Пусть согреется.

У них самих одежда до сих пор не высохла, а у гоблина и вовсе – хоть выжимай. Сколько размороженному лет, определить было сложно, правда, в начинающих сгущаться сумерках кожа гоблина казалась не зеленой, а какой-то пепельно-серой, что могло означать очень глубокую старость. Хотя тембр его голоса говорил обратное.

– Вы – гномы! – сообщил вдруг гоблин, поочередно ткнув пальцем в Мэвера и Буську. – Ты – тролль. А ты – кто? – обратился он к Тубузу.

– Лекпин я, – с ноткой обиды ответил тот

– Черный колдун?

– С чего это ты взял? – удивился Тубуз.

– Цепочка, – на этот раз гоблин ткнул пальцем в цепочку, которую лекпин машинально перебирал в пальцах. – Проводник черной магии…

– Это я цепочку нашла, – пришла на помощь Буська, – ее Цопфа обронил, другой лекпин…

– Где Цопфа? – гоблин вперил в гномиху взгляд.

– А чего это ты нас допрашиваешь? – вмешался Мэвер. – Нет больше Цопфы, сорвался с плотины и разбился!

– Это хорошо, – прокомментировал гоблин и потребовал, обращаясь к Буське: – Есть хочу. Дай мне рыбью голову!

– Не торопись! – остановил Мэвер сестру, уже протягивающую гоблину палочку с успевшей поджариться головой форели. – Расскажи-ка сначала нам, любезный, как тебя зовут и кто ты такой? И не мешало бы поблагодарить своих спасителей, а потом уже жрать требовать!

– Гр-р-р-р! – соглашаясь с гномом, взревел Арккач.

Гоблин, не скрывая презрения, посмотрел сначала на тролля, потом на Мэвера, Буську, Тубуза, потом взгляд метнулся обратно, на капающую жиром рыбью голову, зубы его клацнули, тело пронзила сдерживаемая до этого дрожь, он обхватил плечи руками и принялся что-то шептать себе под нос.

– Эй, эй, любезный! – подскочил к нему Мэвер с оказавшимся в руках топором. – Ты прекращай здесь колдовать! Мы тебе зла не желаем. Как видишь, наоборот – освободили тебя из ледяного плена, притащили сюда, отогрели, а чуть позже еще и накормим. Так что отвечай добром на добро! А не то враз головенку снесу!

– Гр-р-р-р! – вновь согласился тролль.

– Да, да, да! Я отвечу добром на добро! – взгляд гоблина резко изменился, приобретя чуть ли не приятельский оттенок. – Моя благодарность за освобождение превзойдет самые смелые ваши ожидания! Но ты ошибаешься, гном! Я не колдовал, а произносил заклинание быстрого согревания. Вот, видишь, мне уже больше не холодно.

– Буська, дай ему рыбу! – внимательно посмотрев на щуплое тельце старика, сказал Мэвер. – Только не голову.

Девушка выполнила просьбу, протянув гоблину палочку с приличным куском рыбы, который мгновенно исчез у того во рту. Осталось только удивиться, как старичок умудрился его проглотить. Арккач наклонился к нему из-за спины, молча протянул кулак, и когда гоблин подставил ладонь, высыпал в нее горсть кедровых орешков. Размороженный взял двумя пальцами один орешек, положил его на зуб, щелкнул, выплюнул чешую и, в блаженстве прикрыв глаза, принялся разжевывать ядрышко.

– Скаррос! – неожиданно прекратив жевать, сказал гоблин. – Я – великий шаман клана северо-горных гоблинов Якс Скаррос!

– О! – вспомнила Буська. – Так это про тебя на моей дощечке написано? – она показала ее гоблину.

– Неблагодарные пресмыкающиеся! – воскликнул новоявленный шаман. Скупердяи! Они не удосужились сделать хотя бы мраморную мемориальную плиту. И это для меня! Для великого шамана, спасшего тысячи гоблинов и другие народности от ужасного Сецц-харко!

– А не могли бы вы, дедушка, – Тубуз переместился поближе к шаману, – рассказать нам подробнее про все это? А то мы ничего не понимаем.

– Вы не знаете легенду о Сецц-харко? – удивился шаман.

– Мы живем в Фалленблеке, а тамошние гоблины общаются практически только между собой, – словно, оправдываясь, пояснил лекпин.

– Фалленблек! Хм, Город на Грани! Если ли бы пять десятков зим тому назад великий шаман Скаррос не пожертвовал собой и не остановил ужасное Сецц-харко, еще неизвестно, что стало бы с жителями Фалленблека!

– Полвека назад?! – не поверил Тубуз.

– Нет! Не полвека, а целую вечность тому назад! – вновь воскликнул Скаррос. – Вечность, которую я провел во льду!

– Буська, дай ему голову! – велел Мэвер. – А ты не кричи, а расскажи обо всем спокойно. У нас все равно целая ночь впереди.

Приняв рыбью голову, гоблин с видимым удовольствием ее обнюхал, облизал со всех сторон, затем присосался к глазу. Но, заметив, что его спасители уже начинают терять терпение, стал говорить.

Рассказ его мало чем отличался от легенды, что поведал гоблин Савва коту Шермилле про рыбу-крокодила из озера Сецц, «Дне кровавой трапезы» и ловушке-пещере, устроенной гоблинами, чтобы покончить с Сецц-харко. Разве что непосредственный и даже главный участник тех далеких событий сильно приукрасил, а, кое в чем и преуменьшил свою в них роль. Но если Савва закончил рассказ тем, что Сецц-харко поселилось в Ледяной реке, то шаман поведал слушавшим его спиннингистам продолжение давней истории:

– Пещера оказалась заваленной, а забираться на скалы, рыбе-крокодилу было не дано. Не имея возможности вернуться в родное озеро, в котором, и только в котором Сецц-харко могло произвести потомство, поселившееся в реке чудище, стало свирепствовать пуще прежнего. Теперь оно выходило из воды не раз в неделю, а в любой день и в любое время. И стало истощать гоблинские племена похуже эпидемий, набегов волчьих стай и войн с враждебными племенами. Потребовалось не очень много времени, чтобы некогда густонаселенные берега реки Сацк, опустели от самых верховий до перегораживающей ее знаменитой древней плотины Сдукронаак.

Но Сецц-харко и этого было мало. И оно решило разрушить плотину Сдукронаак, чтобы стать хозяйкой всей реки Сацк, а значит, и всех озер, в которых плещутся ее воды, всех ручьев и рек, которые в те озера впадают. Не проходило дня, чтобы чудище не пыталось своей мощью сокрушить древнее сооружение, подгрызая и расшатывая центральную опору моста, на которой держалась вся плотина. И когда стало ясно, что крушения платины не избежать, вновь на помощь гоблинскому народу пришел великий шаман Якс Скаррос!

– То есть, ты? – с усмешкой уточнил Мэвер.

– Да, гном, именно я! – не без пафоса ответил гоблин и высосал второй глаз из форелевой головы. – Я предложил совету старейшин клана северо-горных гоблинов в одну из ночей напитать меня энергией всех амулетов, собранных у присутствующих на сходбище. После чего привязать меня к соседней с центральной опоре моста и оставить дожидаться Сецц-харко, чтобы один на один встретиться с чудищем в магическом поединке. Скупердяи и предатели! Они поскупились на амулеты и использовали их не на полную мощность!!!