Текст книги "Нищий. Дикие земли"

Занималась утренняя заря.

Я вылез из палатки, где разметалась обнаженная Аранна, раскинувшая ноги и руки на всю территорию, потянулся и с удовольствием вдохнул утренний свежий воздух.

Было свежо, вся трава покрыта слоем росы, а в небе пролетела стая гусей, негромко гагакая в тишине. Ни ветерка, ни шелеста травы и листьев кустарников, а в небе догорали последние ночные звезды.

Мне почему-то не было холодно, хотя я был обнажен. Тело покрылось испариной, меня еще немного лихорадило, и ужасно захотелось окунуться в воду, чтобы смыть ночной пот. Подумав, я направился к озерку и зашел в его ледяную ключевую воду, погружаясь все глубже и глубже. Наконец вода достигла мне до груди, и я лег на нее, раскинув руки и опустив голову вниз. В ушах толкалась кровь, и скоро мне захотелось вдохнуть воздуха…

Вдруг дикая мысль пришла мне: а почему я не могу дышать водой? Мне хотелось вдохнуть эту прохладную жидкость и уйти на дно, поплавать там, в глубине, – что за дурь? Я поднял голову на воздух, перевел дыхание и поплыл назад, к берегу. Что-то странное сегодня творится со мной. И холода ледяной воды я не чувствую, только приятную прохладу…

Есть хотелось страшно, даже забурчало в животе, хоть меня и потрясывало, как при лихорадке. Может, простыл вчера, когда нас держали привязанными? Или заразу занес с камнем? Камнем? Может, все дело в нем?

Я провел ладонью по плечу, в которое вчера врезал ардаман, и ничего не обнаружил! Я не поверил и еще раз провел рукой – никакого камня не было. Гладкая поверхность, ни следов повреждений, ни выпуклостей – как будто и не было под кожей никаких камней. Камень растворился в теле, растаяв, как кусочек сахара в горячем чае.

Я отправился к своей палатке, оделся, подергал за ногу спящую красотку:

– Давай поднимайся, светило уже высоко на небе!

Она потянулась, выставив вверх крепкие молочно-белые полушария, и томно сказала:

– Свинья же ты все-таки, Викор! Всю ночь спать не давал, метался, вопил чего-то, рычал, как дикий зверь, а теперь будишь девушку ни свет ни заря, да не ласковым поцелуем, а дергая за ногу, как дикарь, волочащий меня на жертвенный камень. Гадина ты, одно слово.

– А ты бы хотела не на жертвенный камень, а получить любовь ста крепких оркских воинов? Надо было подождать вчера, пока ты ими не насладишься…

– Тьфу, гадость какая! Убью тебя, гад такой!

Я увернулся от метательного снаряда в виде кожаного женского сапожка и пошел разжигать костер. Надо попить чайку. Оставался один переход до древней дороги в джунглях, стоило поторопиться, чтобы заночевать уже перед поворотом. Надеюсь, сегодня нам ничего не помешает идти. А там – дня четыре-пять – и Запретные земли. Стоило ли только туда идти? Теперь уж поздно об этом думать.

Я раздул красный уголек, оставшийся в кострище, подложил к нему пучок хворостинок, и скоро яркое пламя весело трещало, облизывая котелок.

Друзья вставали, ворча и поругиваясь на меня за то, что поднял их в такую рань, и только Даркк был бодр и весел, подтаскивая продукты и кружки поближе к костру. Его такой ранний подъем никак не напрягал, видно было, что все это ему ужасно нравится.

Сидя на покачивающейся спине коня, я опять думал. Что же это такое со мной случилось? Не надо себя обманывать – в моем организме произошли какие-то изменения, как будто я занес туда заразу. Впрочем, зараза – это то, что губит организм, я же чувствовал себя великолепно, за исключением какого-то зудящего чувства, как будто меня переполняла энергия, да температура у меня была излишне повышена.

Когда я взял за руку Аранну, она даже ахнула и бросилась щупать мой лоб. После моих многочисленных заверений подруга успокоилась и только с усмешкой сказала, что вообще-то она любит… когда я горячий. И надеется, что я не остыну, пока не наступит момент «Х». Опять вспомнился странный сон – было такое ощущение, как будто я и в самом деле стал драконом, летал в вышине… А этот вкус теплого горячего мяса, с текущей из него пахучей кровью… я даже непроизвольно облизнул губы. А желание вдохнуть воду – это-то что было такое? Я что, самоубийца? Почему это вдруг мне захотелось покончить с собой? Не придя ни к какому выводу, я отбросил все посторонние, раздражающие мысли и сосредоточился на дороге.

Местность вокруг сменилась небольшими озерками, из которых поднимались тучи птиц – гусей, уток, каких-то цапель и куликов. Ехать стало труднее – приходилось постоянно преодолевать небольшие ручейки, объезжать озера, но все-таки в конце концов мы оказались перед темным прогалом между деревьями.

– Вот этот поворот, – благоговейно заявил Даркк, разглядывая тоннель между деревьями. – Все, как и было тогда, когда я последний раз выехал из этого леса. Как молод я тогда был… а деревья стоят, как и стояли. В сравнении с жизнью этих деревьев, наша жизнь – это один миг…

– Интересно, когда я доживу до твоих лет, я тоже буду таким нудным философом? – ехидно заметил Бабакан.

– Ты не доживешь! Он ночью подкрадется и вонзит тебе в шею два оставшихся у него заточенных зуба, пока ты спишь, и высосет из тебя кровь. После этого умрет, так как кровь у тебя ядовитая, – заметил Каран. – Кстати, Бабакан, может, все-таки стоило тебя скормить этим людоедам? Они бы точно отравились тобой, а те, кто выжил бы, неделю страдали поносом, а значит, стали бы небоеспособными и мы бы их легко перерезали. Ты наше тайное оружие!

Бабкан заухал басом и чуть не упал со смеху на проползавшего под копытами лошади гада, по виду напоминающего земную гадюку, но вовремя спохватился и усидел в седле.

– Интересно, Каран, ты бы так же смеялся, когда эти уроды жрали бы твое сердце? Кстати сказать, более ядовитого гада, чем ты, я никогда не видал, – хехекнул гном. – Впрочем, один только что прополз у моей лошади под копытами.

– Тсс-сс… притихните все! – остановил я хохмачей. – Я вроде что-то слышал, как будто в лесу кто-то кричал! Никто ничего не слышал, нет?

– Нет, не слышали, – повели головами эльфы, – а ты знаешь, слух у нас получше, чем у остальных. Тебе померещилось.

– Ладно. Давайте на ночлег располагаться. В лес пойдем завтра, сегодня все на отдых.

Мы с трудом нашли сухое место – почему-то тут было все вокруг заболочено – и расположились на отдых.

В отличие от сухой чистой степи, в этом месте одолевали москиты, прокусывающие даже ткань, так что спать пришлось одетыми, да еще и накрывать головы, во избежание их обгладывания мерзкими существами. На болотах кто-то ухал, шлепал ногами, плескался, так что ночь прошла тревожно.

В те часы, когда я засыпал, я опять видел себя летающим в небе, как будто переживал свои прошлые воспоминания. А может, я подключался к какому-нибудь реальному дракону? Я этого не знал и сомневался, что узнаю когда-либо.

Утром мы встали разбитые, не выспавшиеся, покусанные мошкарой. Завтракать не стали и сразу поехали по маршруту, договорившись встать на отдых и обед там, где будет поудобнее. Оставаться в этом гнилом месте нам не хотелось ни одной лишней минуты.

Дорога вызывала огромное почтение. Даже тысячелетия, прошедшие после того, как исчезла великая цивилизация, не смогли уничтожить эту великолепную автостраду. А может, не автостраду? Может, это называлось как-то по-другому, но выглядело оно именно так: прямая как стрела полоса рассекала буйство джунглей до самого горизонта. Я не знаю, из чего было сделано ее покрытие, но до сих пор корни гигантских тысячелетних деревьев не смогли пробить это полотно. Джунгли ограничились тем, что сжали со всех сторон эту трассу и постарались завалить ее своими «трупами» – на дороге лежали полусгнившие стволы деревьев, заросшие мхом и грибами.

Пахло сыростью, экзотическими цветами, сладковатым запахом тлена и болотом. Утробно урчали лягушки, пролетали над головой какие-то существа, то ли летучие мыши, то ли… хрен знает, кто там летал, но мои спутники очень неодобрительно воспринимали все это буйство флоры и фауны. Да и мне не особенно нравилось наше окружение.

Лошади бодро цокали копытами по твердому, похожему то ли на бетон, то ли на пластик покрытию дороги, и мы продвигались вперед, каждый час делая по пять-шесть километров.

Мы долго искали, где нам найти место для обеда и отдыха, плюнули и остановились прямо на дороге. Эльф, как наиболее умелый лесной житель, ушел в джунгли – искать, где напоить лошадей, но ничего пригодного, кроме мерзкого болота, не нашел и, вернувшись, отрицательно мотнул головой – нет ничего.

Через пару километров мы столкнулись с еще одним препятствием. Огромный великан, дерево, метров десять в диаметре, преградило нам дорогу, упав наискосок через ее полотно. Я отправил вправо и влево эльфа и Карана посмотреть, нельзя ли его обойти, чтобы не терять времени, оказалось – нет. И справа и слева были довольно глубокие овраги, наполненные болотной водой, и мы имели определенный шанс погубить в них лошадей. Не оставалось ничего, кроме как прибегнуть к колдовству и попробовать уничтожить этого монстра.

Друзья отвели лошадей подальше, а я остался у ствола, размышляя, как же мне его ликвидировать? Начал я с воздушного тарана. Сжав его до узкого столба, я всей мощью ударил по стволу. Полетели щепки, грибы, мох, обнажились волокна древесины, но особого успеха я не увидел. Я стал методично долбать и долбать по стволу, отгрызая от него кусок за куском. Через час я выдолбил в нем нишу, метра полтора глубиной, и задумался: «Чего-то я не так делаю. Может, не надо так тупо долбать, а стоит придумать что-то поумнее? За час полтора метра, притом в самом начале, а дальше будет еще толще… Думай, Витя, думай… Заморозить его? А потом долбануть тараном? Фаерболы? Нет. Придется его жечь».

Я стал поднимать температуру ствола – на участке шириной примерно два метра – до максимальной. Я и сам не знал, насколько я могу поднять температуру, но пришел к выводу, что если постоянно поднимать ее заклинанием у одного и того же объекта, то можно увеличить ее практически до температуры солнца.

Ствол задымился, вспыхнуло пламя – я отошел на почтительное расстояние, чтобы не поджариться, и продолжал прожигать и прожигать. Через полчаса усиленной работы в стволе образовался тоннель длиной метров десять, высотой примерно два – два с половиной метра и такой же ширины. Подойти к стволу пока что было нельзя – от него пыхало жаром, и тоннель был заполнен удушающим дымом, но я придумал, как нам ускорить процесс остывания, – пошел вперед и заклинанием заморозки остудил угли, после чего пройти через черный угольный тоннель оказалось легко.

Я махнул рукой спутникам, подзывая, и скоро караван прошел под стволом. Дальше уже дорога была свободна, и мы снова пустились в путь.

– Даркк, а как же вы прошли прошлый раз? – спросил я.

– А прошлый раз не было такого препятствия. Это уже после он свалился. Кстати, представьте, если бы кто-то решился идти к Запретным землям через джунгли! Представили? – Даркк усмехнулся и продолжил: – То, как мы тут идем, это просто счастье какое-то. Твердая дорога, никакого болота под ногами. Джунгли скрывают Запретные земли как самая лучшая охрана. Единственно, как туда еще можно попасть, это с моря. Или с воздуха. Но летать пока никто не научился…

На ночлег мы встали тоже на дороге. Уходить куда-то в сторону было опасно, и решили по очереди охранять лошадей, чтобы на них не напал никакой зверь. Если мы останемся без них – нам придется туго. Лошадям нужно было пастись, потому их свели на лужок возле дороги, поросший высокой сочной травой.

Первым должен был дежурить Алдан, он уселся рядом на ствол упавшего дерево, держа на коленях лук со стрелами, а остальные заползли в свои палатки. Вторым по очереди должен был быть Бабакан.

Уже глубокой ночью я проснулся от дикого рева гнома – там, где паслись лошади, что-то ревело, ржало, хрипело, и я выскочил из палатки как ошпаренный. Не понимая, что там случилось, – еще и темень была кромешная, несмотря на две луны, под деревьями сохранялся полночный мрак – я выпустил поверх голов несколько фаерболов, вспышкой осветивших поле боя. Я подумал, что, если там напал кто-то из зверей, он забоится огненных шаров.

На лугу Бабакан бился, рубя своей секирой здоровенную хрень, похожую на помесь жабы и крокодила, – она уцепила зубами одну из наших лошадей за зад и утаскивала ее в сторону болота. Лошадь хрипела, билась, лягалась, но тварь неумолимо тащила ее в лес.

Бабакан бил тварь по жирному боку, нанося ей глубокие раны, но та плевала на его усилия и была сосредоточена только на том, чтобы сожрать нашу лошадь любой ценой.

Хуже всего, я заметил, что в нашу сторону ползут еще три такие твари, шлепая лапами и плотоядно высовывая длинные красные языки. Их огромные белоснежные клыки сверкали в свете огненных шаров, и плевали они, что над их головами чего-то там пролетает и освещает, – крики, запах крови, вот что было главное! А то, что там светится, – это для них ерунда. Тем более что твари, похоже на то, не знали, что такое огонь, и не боялись его.

– Бабакан, брось уродов! Отходи-и-и! – крикнул я и побежал к лошадям. – Быстро уходи! Я сам займусь!

Бабакан оставил свою бесполезную борьбу и отбежал назад, тяжело отдуваясь, весь забрызганный какой-то зеленой жидкостью – видимо, кровью чудовища. С него стекала слизь, а одна рука была поранена почти до кости – свисали лохмотья кожи.

– Беги к ребятам, пусть тебе промоют раны! – крикнул я. – Я сейчас разберусь с уродами и приду!

Я сосредоточился на наступающих врагах и выпустил фаербол в того, который тянул лошадь. У «жабы» отлетела левая нога и вывалились кишки. К нему бросились еще две «жабы» и вцепились в волочившиеся внутренности. Картина была дикая: полудохлая «жаба» так и держалась зубами за коня, а две другие «жабы» сосредоточенно его пожирали. Я глянул – и ужаснулся: еще с десяток «жаб» спешили на запах крови и вопли!

Фаерболы летели, как трассирующие снаряды из автоматической пушки, я бил и бил – давно уже разлетелись первые «жабы»: от нападавшей на лошадь осталась только часть головы, повисшая на крупе, две другие тоже разлетелись лохмотьями после моих «выстрелов», но из лесу появлялось все больше и больше тварей, которых тоже приходилось убивать.

На лужке уже скопились груды вонючего мяса, а накат все продолжался. Я не знаю, сколько это продлилось времени, но скоро я заметил, что небо в прогалах между кронами деревьев стало сереть – наступал рассвет. Я уничтожил не меньше двух сотен чудовищ, а может, и больше. Эта часть леса превратилась в бойню, и сам я был залит мерзкой липкой кровью с ног до головы. Все-таки, как и все в мире, атака монстров завершилась, и мне уже не в кого было стрелять.

Наверное, я уничтожил всех существ этого вида в районе. А может, и нет. Может, они просто попрятались на рассвете. Эта мысль заставила меня быстрее ретироваться к нашему лагерю, с тем чтоб скомандовать уходить как можно быстрее. Соседство с таким богатым кладбищем ночных животных, порубленных как топором, не принесет ничего, кроме атаки уже дневных животных, желающих полакомиться мясом.

Бабакану уже промыли руку – рана выглядела отвратительно. Как он пояснил, монстр зацепил его когтем, когда он пытался обить его от лошади. Даже будучи так тяжело задет, гном продолжал истово сражаться за нашу собственность.

Я быстро залечил ему руку, не оставив и шрама, вот только она немного стала потоньше: был вырван клок мускулов с предплечья, но ничего – гном быстро нарастит их при хорошем питании, что я ему и сообщил сразу после лечения.

Бабакан победно уставился на Карана:

– Видишь, мне надо усиленное питание! Попробуй теперь только сказать, что я слишком много жру!

После Бабакана я принялся за лошадь. Она мелко дрожала и пугливо оглядывалась, двое эльфов с трудом ее сдерживали. Ее круп был глубоко разорван зубами чудовища, и хотя ребята постарались его промыть, особого результата это не дало – в раны вполне могла попасть какая-нибудь зараза. Я подумал: может, лучше убить ее, чтобы не мучилась? Потом все-таки решил попробовать вылечить – хуже-то не будет. Нам нужна лошадь, да и просто жалко животину.

Я предупредил эльфов, чтобы они покрепче держали животное и не подставлялись под удары копыт, и начал лечение. Выпустив лечебное заклинание, я стал заращивать раны. Конь бился, ржал, ему было очень больно, я знал это, эльфы с трудом удерживали его, чтобы он не убежал, – но раны все-таки стали затягиваться и исчезать. Скоро на их месте оставались только небольшие вмятины – через месяц вообще ничего не будет видно, как только нарастут мышцы.

Только сейчас я понял, что лечил и Бабакана, и коня без всяких камней! Видимо, тот ардаман, который растворился в моем теле, сделал так, что теперь я мог, как заправский лекарь, исцелять, не пользуясь дополнительными приспособлениями. Это меня очень обрадовало, но было не до открытий. Быстро свернув лагерь, мы нагрузили лошадей и поскорее выехали из проклятого места. Впереди было еще две с половиной сотни верст такой же пакостной дороги.

Глава 7

Мы продвигались медленно, гораздо медленнее, чем я предполагал. Мои залихватские планы преодолевать в день по пятьдесят – шестьдесят километров оказались несбыточной мечтой. Двадцать – тридцать верст, в лучшем случае.

Еще дважды нам пришлось отбивать ночное нападение болотных гадов – один раз это снова были жабокрокодилы, другой – какая-то мелкая пакость высотой по колено, но невероятно быстрая и состоящая, казалось, из одних зубов. Все получили как минимум по одному укусу, и мне пришлось лечить моих спутников, пришедших в совсем отвратительное настроение. Даже Бабакан с Караном были угрюмы, не перебранивались и тихо ехали на измученных лошадях.

Животные тоже страдали – мы были вынуждены находить площадки, пригодные для пастбища, буквально с боем, и несколько раз совершались нападения на коней – не массовые, но очень неприятные и опасные. В конце концов, одна лошадь все же погибла, укушенная ядовитой тварью, похожей на огромную летучую мышь, – среди белого дня она приземлилась на спину животного и цапнула за шею, после чего лошадь забилась в судорогах и умерла в считаные минуты. Я даже не успел прибить эту тварь, так как она так же бесшумно унеслась непонятно куда, видимо, дожидаться, когда мы отъедем, чтобы приступить к поеданию падали.

Интересно, что, даже когда лошадь уже была мертва, к ней не приблизился ни одни падальщик, хотя обычно, после убийства какого-нибудь обитателя леса к нему тут же выстраивалась очередь из мелких животных-падальщиков и разных жуков-пауков, желающих полакомиться мертвой плотью. Похоже, эта тварь впрыснула в лошадь такой яд, что никто не решился есть такую пакость.

Да и по павшей лошади это было видно. Буквально за двадцать минут, пока мы перераспределяли вещи и собирались продолжить дорогу, она превратилась в желе, которое наполняло шкуру. Я не смотрел внутрь, конечно, но казалось, будто даже ее кости растворились и стали густой жидкостью. Надо ли говорить, что мы свалили из этого места так, что наши пятки засверкали под лучами светила, пробивавшимися через густые кроны деревьев.

Лишь на десятый день мы стали выходить из отравленных джунглей, и они сменились более-менее привычным лесом, состоящим из сосен, елей, лиственных деревьев и кустарников. Сразу снизилась температура – складывалось такое впечатление, что мы поднялись на какое-то высокогорное плато – впрочем, наверное, так и было.

Дорога медленно и незаметно забиралась все выше и выше, и только в глухих джунглях, закрывающих обзор, это было трудно понять. Мы облегченно вздохнули, хотя Даркк предупредил:

– Будьте осторожны! Те джунгли, где мы шли, это ерунда по сравнению с тем, где мы оказались сейчас. Вот в этом лесу и исчезали наши люди, стоило только отойти с дороги в сторону. Мой совет: не теряйте друг друга из вида, даже если отходите по нужде.

– Тьфу, гадость какая! – отреагировала Аранна. – Бабакан, если ты устроишься по нужде передо мной, я дам тебе пинка в зад! Мне сниться будет эта ужасная картина, и я потеряю сон!

– Ничего ты не понимаешь в мужчинах! – хохотнул гном. – За счастье тебе посмотреть на мой зад! Тысячи женщин мечтали бы его увидеть, только вот не позволяю. Не всем дано такое счастье!

– Хорошо, что не всем. Главное, чтобы кормящие матери не увидели это страшное зрелище – твой волосатый зад, у них сразу молоко пропадет!

– Шутки шутками, ребята, не отрывайтесь никуда – я не хочу вас потерять! – остановил я шутников. – Вспомните ту крылатую тварь, за пятнадцать минут растворившую лошадь изнутри. Вы тоже хотите такого конца? Держитесь ближе, правильно вам сказал Даркк. Больше того, я вам скажу, что уже давно чувствую, как будто за нами кто-то наблюдает. Я не стану утверждать, что этот наблюдающий – враг, но и доброжелательным его назвать не могу. Ощущение, как будто что-то огромное и разумное смотрит на нас и решает: прихлопнуть этих муравьев или нет. Впору вообще за руки держаться, даже когда по нужде идем, так что хватит шуток.

– Я тоже ощущаю, как будто за нами наблюдают, – сказал эльф. – И место наблюдения меняется – будто кто-то бегает и его меняет.

– Всё? Успокоились? – спросил я строго. – Смотрим во все глаза, с дороги ни шагу, на привале я попробую посмотреть, откуда ветер дует.

В полдень мы встали на привал возле небольшого озера, образовавшегося у дороги и заполненного прозрачной темной дождевой водой. Эта вода отдавала листьями, прелостью, но была прозрачна и, самое главное, из нее никто не мог выскочить и вцепиться пьющим лошадям в глотку – что уже бывало в джунглях, и не раз.

Я сел возле сосны, росшей прямо на обочине дороги, оперся на нее спиной и закрыл глаза. Затем я произнес заклинание управления стихиями и потянулся сознанием к ветрам. Раньше мне это давалось довольно трудно – воздушные потоки ускользали, сопротивлялись, заклинание норовило все время развеяться. В этот же раз – я слился со стихией воздуха легко, как будто занимался этим много тысяч раз.

Я удивился этому так, что чуть не упустил контроль, быстро исправил свою ошибку и снова слился с воздухом, решив осмотреть местность с помощью магии воздушной стихии. Известно, что каждое существо испускает тепло. Значит, те, кто за нами следит, должны тоже испускать тепло и нагревать окружающий его воздух. Я, следя за потоками воздуха, увижу эти нагретые «коконы» и по их очертаниям смогу понять, кто это, люди или звери.

Мое сознание распространилось по окрестностям, я сосредоточился… и увидел с десяток одинаковых по размеру пятен, окруживших нашу стоянку со всех сторон. Они перемещались, останавливались на несколько минут, потом опять перемещались… Я подлетел поближе – это были существа размером с крупную собаку, но отличающиеся от собак большой головой. Я не видел подробности – окраску, детали строения, но основное рассмотреть смог.

Неожиданно, как только я спустился пониже, вся стая бросилась прочь, оставив лагерь, и понеслась на восток. Я последовал за ними, но они вдруг как будто куда-то провалились, а я остался. Похоже, они забрались в нору – вот только почему я не смог попасть туда следом за ними? Складывалось впечатление, будто они закрыли за собой дверь. И еще – мне показалось, что они почувствовали мое присутствие, потому и сбежали.

Выйдя из транса, я сказал своим спутникам:

– Все. Они ушли. Вокруг нас никого нет, кроме мелких зверьков, оленей и птиц. Я их нашел.

– И кто это был? – с интересом спросил Даркк. – Кого ты видел? Люди? Орки? Еще кто-то?

– Да, правда, кто это мог прятаться так, что я его не заметил? – поддержал орка Алдан. – Я ведь не из последних охотников среди эльфов, и слух у нас поострее, чем у людей, так кто это мог быть?

– Я сам не знаю. Или волки, или какие-то крупные собаки. Странно то, что они каким-то образом сумели меня засечь и скрылись. Сейчас вокруг нас нет ни одного наблюдателя.

– Да, чувство, что за нами следят, пропало, – сказал Алдан и прислушался. – Слышу шуршание зверьков, мышь пищит… и все. Никого.

– Ну исчезли и исчезли, чего вы заморачиваетесь, – буркнул Бабакан, – пошли дальше. Даркк, сколько нам еще до развалин осталось?

– Один дневной переход… если все будет нормально. Только вот сомневаюсь, что они оставили нас в покое. Давайте не расслабляться.

– Это точно, – поддержал я, – сейчас ушли, потом придут, и неизвестно, что от них ожидать. Все, пошли дальше, и смотрим по дороге хорошее место для ночевки. Если появится особо удобное – становимся на ночлег и отдыхаем, за все дни, что мы мучились в джунглях.

Удобное место мы увидели через два часа. Пусть сейчас мы и шли довольно резво, на дороге ничего не затрудняло наше движение, однако действительно нам следовало отдохнуть. Мы все были грязные, одежда истрепалась, лошади измождены, и, хотя я все время поддерживал их здоровье, лечение тоже отнимало силы.

А если бы я вообще не лечил – и кони, и мои спутники давно бы заболели и, возможно, погибли. Хорошо, что я вовремя вделал в свое тело камень – теперь лечение проходило очень просто, даже проще, чем тогда, когда я пользовался камнями в моем браслете.

Вообще странно, почему камень так растворился во мне? Что это было? Вернее, что теперь есть во мне? Мне продолжали сниться странные сны – то я в них летал, имея драконьи крылья, а теперь к ним добавились сны, в которых я плавал под водой, как дельфин.

Иногда на меня накатывала волна жара, как будто в моем организме происходили какие-то перестройки, а иногда – мое тело было холодным как лед. Однажды Аранна устроила переполох: ночью случайно дотронулась до моей руки – она была холодна, и девушка подняла страшный крик, решив, что я умер. Поднялись все друзья, они тормошили меня, пытались разбудить, но я был в странной спячке, как зверек в норе. Слава богам, что они догадались меня не трогать и посмотреть, что дальше будет.

А дальше ничего не было – с их слов – я открыл глаза и недоуменно спросил, чего это они тут все выстроились возле меня и смотрят, как на морского змея. Меня теребили, расспрашивали, но я ничего не мог сказать: заснул, проснулся – вот они все меня теребят. Дальше ничего не помню.

Конечно, все это было результатом воздействия на меня камня – но камня ли? Можно ли считать этот предмет камнем? Хм… может ли считаться собакой предмет, который лает и выглядит как собака? Может ли быть камнем то, что выглядит, как камень? Может быть. А может и не быть. В любом случае – эта штука сейчас гуляет в моем организме и помогает мне выживать. А разве этого мало?

Место для отдыха, как всегда, было выбрано у водоема. На сей раз это была довольно глубокая речка, протекающая метрах в трехстах вправо от дороги. Здесь она делала изгиб, и ее изогнутая, как лук, часть была обращена к нам. Над рекой находилась ровная площадка, на которой стояли отдельные деревья, не мешавшие расставить палатки, да и до сплошного густого леса было далеко, и все пространство просматривалось навылет. Никто не мог к нам подобраться безнаказанно. По крайней мере, мы так думали.

Стреноженные лошади жадно ели высокую сочную траву, смачно похрустывая ею, а мы сидели возле костра, обсуждая дальнейшие планы.

– Даркк, расскажи, что там впереди, где заканчивается эта дорога? – спросил я старого орка.

Надо сказать, что путешествие далось ему трудно – все-таки уже не мальчик. Он сильно сдал в последнее время, хотя опять же я поддерживал его как мог. Орк осунулся, глаза ввалились, худые руки еще больше истончились, и держался он только благодаря моему лечению. Я опасался, что обратной дороги он не переживет.

– Дорога… она упрется в плоскогорье, на которое выходить нельзя ни в коем случае – так нам завещали старики, иначе заболеешь и умрешь. Нам надо будет уйти с дороги вправо, двигаться вдоль реки и пройти километров двадцать, вот там и начинаются старые развалины, куда ты и хотел попасть. Мы дошли до этих развалин, но не смогли там ничего осмотреть – у Красста началась истерика, он вопил, требовал, чтобы все скорее ушли отсюда, мы и вернулись назад. Не все. Больше половины из нас погибло. Я не могу винить Красста – он тогда был еще совсем молодым, но даже опытные воины чувствовали тут страх: мы не могли спать, нас мучили кошмары. Больше всего пугала неизвестность – воины исчезали неизвестно куда, без следа.

– А что за плоскогорье? – спросил гном. – Чего оно такое страшное-то?

– Если на него войти, то ты ничего не почувствуешь – плоскогорье состоит из оплавленного камня, как будто кто-то взял горы и размазал их ровным слоем, как тесто. Камни даже блестят, как те, которые можно найти возле вулканов. Ты уйдешь домой, а потом, через несколько дней начнется болезнь. Она продлится долго – если ты быстро покинул это страшное плоскогорье, и недолго, если ты там провел целый день или больше. В любом случае – ты заживо сгниешь. У тебя выпадут все волосы, ты покроешься язами, у тебя будет отставать мясо от костей. Хочешь зайти на плоскогорье, Бабакан? – Орк криво усмехнулся и потыкал палкой в угли костра. Угли вспыхнули ярче и выбросили сноп искр.

– Как-то не хочется. Чего я там не видал – мне чудес и без него по горло. Я все думаю, как мы будем возвращаться, вот проблема! Так не хочется опять через поганый лес бежать да по степи зад бить.

– А куда деваться? – вздохнул Каран, задумчиво глядя на угли костра. – Этих приключений, наверное, мне на всю жизнь хватит. Я ведь тоже уже не молод – мне сорок лет… Многие военные и до этих-то лет не доживают, а я при таких приключениях почему-то жив до сих пор.

– Жив ты потому, что тебя Викор вытаскивал, и не один раз, – прогудел Бабакан. – Чего уж говорить – забрались мы и правда далеко. Где там моя пещера, где мои соклановцы, где моя жена Шарана… В последний раз мы с ней крепко поругались, а теперь вспоминаю – и сердце тоскует, хочется прижать ее к себе так, чтобы косточки захрустели.

– И я скучаю по нашему эльфийскому лесу, – положив подбородок на руки, невнятно сказал эльф, потом выпрямился, вздохнул: – Чего теперь тосковать, мы шли за Викором, он сам нам говорил: останьтесь, не ходите, а мы пошли. Теперь уж до конца пойдем…

– Друзья! – остановил я. – Рядом с нами кто-то есть! Я сканировал лес, это существо сейчас сзади нас, метрах в десяти. Алдан, осторожно повернись и посмотри – кого-нибудь видишь?

– Нет, не вижу, – тихо сказал Алдан, сидевший вполоборота к неизвестному объекту. – Эй, выходи, мы знаем, что ты есть!

В сумерках уходящего дня внезапно стали видны глаза, горящие зеленым светом, из темноты появилась фигура, похожая то ли на кота, то ли на Цербера из ада, нечто среднее между собакой и пантерой. Существо медленно приближалось к нам, затем оно остановилось метрах в семи от костра, и неожиданно прозвучал искаженный, как будто граммофонный голос, который произнес на языке орков: