Текст книги "Суа сонка – птичка цвета неба"

Суа сонка – птичка цвета неба

«Иногда мне тоже кажется, что я совсем не счастлива, но потом я смотрю из окна, вижу просторные улочки, красивые богатые дома и приятных ухоженных людей. Я прохаживаюсь по большой и просторной спальне, примеряю наряды и драгоценности, подаренные супругом, вижу прекрасную архитектуру и украшения вокруг, тогда нехорошие мысли быстро покидают меня. И вот я уже слышу шаги своего любимого мужа, он вернулся с деловой встречи, в эту минуту я точно знаю – я счастлива. Я уверена, и ты, сестра, обретешь свое счастье», – читала девушка, присланное давно письмо, сидя на краю кровати в своей маленькой комнатке.

Перечитав в очередной раз, она положила его обратно в конверт и закрыла в ящике деревянного комода. Девушка услышала голоса за дверью и вышла, спустившись вниз к завтраку. За столом уже присутствовали члены семьи, которые проживали в доме. Сам дом был небольшим по сравнению с остальными в городке, непримечательный, двухэтажный, с холлом внизу, маленькой гостиной, столовой и музыкальной комнатой, где дети семьи обучались и практиковались игре на пианино и арфе, но второй инструмент, к сожалению, сейчас был сломан. На второй этаж вела обычная лестница, где находились спальни проживающих, всего три: для главы семьи и ее супруга (в данной семье командовала матушка), сына и двух дочерей, ранее делящих одну комнату, сейчас же с переездом старшей та осталась для младшей. В холле появился молодой парень в очках. На нем светлая жилетка на пуговицах, с рубахой под ней, темные штаны и босые ноги. Как только он заметил идущую вниз по лестнице девушку, то громко обратился к ней с улыбкой:

– Савѝтри, сегодня снова твой день! Яркое солнце озаряет светом!

Девушка улыбнулась в ответ, посмотрев на улицу сквозь окна гостиной. Она подошла к парню, и они вместе направились в столовую. Там за столом сидела женщина в возрасте с деловитым и недовольным видом. На ней было красивое цветное платье с круглым декольте, жемчужные бусы и серьги, волосы собраны наверх и заколоты гребнем. Напротив нее – пожилой мужчина с небольшой седой бородой, в довольно простой и старой одежде вроде рубахи, потемневшей от старости и стирки, и жилетке примерно такого же состояния. Не успели молодые войти, как женщина воскликнула:

– Леонард, ты опять за своё! Сколько раз просить перестать называть сестер и всех вокруг какими-то непонятными вульгарными названиями! Что за вздор!

Парень помог сесть сестре и, присев сам, спокойно ответил:

– Матушка, это не названия, это имена, имеющие свои трактовки, и они вовсе не вульгарны.

– Да, «солнышко» разве звучит плохо, Элеонора? – заступился пожилой мужчина.

Матушка нервно вздохнуло и бросила колкий взгляд на супруга.

– Для вас всё хорошо, только обо мне никто не думает! – продолжила возмущаться Элеонора.

– Ча̀нда… – произнёс тихо Леонард.

Сестра хихикнула, пытаясь скрыть веселье, поджимая губы.

Матушка, снова вздохнув, пожаловалась:

– Ну конечно! Теперь я объект насмешек собственных детей! Вырастила! Заслужила такое отношение! Старшую еле как отдала замуж за обеспеченного человека из высшего общества, кого было крайне трудно заинтересовать, а вы, похоже, так и останетесь в своих нелепых мечтах и «чандах» каких-то! Никто обо мне не думает!

– Са̀рика… – прошептал сын.

Дочь усмешливо кашлянула. Отец опустил голову в тарелку в попытке начать завтракать, не обращая внимания на ворчливую супругу, к которой в общем-то уже привык за всю совместную жизнь, ведь она даже на свадьбе, будучи молодой, возмущалась весь день о не таких скатертях, не тех цветах и некрасивом платье. Но всё же с возрастом становилось труднее переносить склоки, терпению спокойного добряка приходил конец.

– Обеспеченный и из высшего общества – два единственных критерия для поиска мужа… – добавил Леонард.

Его аккуратно пихнула локтем рядом сидящая сестра, дабы не раздувать конфликт с матушкой. Но она слышит и, безусловно, не может промолчать.

– А что не так с супругом нашей Белинды? Мистер Хартманн образован, воспитан, имеет хорошее состояние и приличную семью! – выступила в защиту матушка.

– А еще имеет лысину, живот и вредные привычки! – ответил смело сын.

Матушка ахнула и схватилась за сердце.

– Лео, прекрати, – попросила сестра.

– Иви, я не хотел грубить, просто матушка, как всегда, не объективна… – прошептал брат.

– Думаете, легко было выдать Белинду удачно замуж при нашем нынешнем положении?! – воскликнула миссис Флорес, убрав руку от сердца, и вновь бросила осуждающий взгляд на кушающего супруга. – Да и к тому же внешность весьма обычная… как трудно мне было уговаривать и обихаживать родителей мистера Хартманна, ведь он то и дело поглядывал на Ивонн!

Снова услышав знакомую до боли историю про себя, девушка вздохнула. И ведь на самом деле она была очень красивая и приятная. Темные густые брови ровной дугой, длинные черные ресницы вокруг голубых, как небо, глаз, аккуратный носик и пухлые узорные губки. Точеную фигуру выделяли и подчеркивали даже самые обычные серые платья. Длинные темно-русые волосы с золотистым оттенком слегка вились. А любые серьги прекрасно смотрелись на маленьких резных ушках. Ивонн в большинстве была похожа на папу, у него когда-то были золотистые локоны и густые ресницы с бровями. Но с возрастом волосы превратились в короткие седые, лицо покрылось морщинами, нѐкогда выразительные голубые глаза невольно уменьшились и потеряли былой блеск в кожных старческих складках и опускающихся веках, а нос, наоборот, расширился. Ростом же отец был невысок и всегда в меру упитан, характер спокойный, выражение лица открытое и доброе. Матушка младше супруга, имела приличный рост, примерно на полголовы выше мужа, темный волос, карие небольшие глаза и тонковатые губы, к старости появились более выразительные скулы, а овал лица стал острее, однако в молодости женщина выглядела миловидно. Взор ее был порой надменный, часто недовольный, выражение лица, как и характер, беспокойное. Многими внешними чертами в нее пошли самый младший из троих детей сын и старшая дочь. Лео непритязательный, благодушный парень, обладающий добрым взглядом отца, стройной слегка худощавой фигурой, приличным ростом, перенятой от матушки весьма привлекательной внешности с похожим нормальным для мужчины носом, дуговыми широковатыми бровями, придающими умиления; из-под круглых очков карие глаза тоже мамины – небольшие, как и губы; немного удлиненная стрижка, коричневый волос обычно сложен для приличного вида на одну сторону.

Белинда отличалась от Ивонн не только внешним видом, но и характером, суетливая и хлопотливая, особенно по пустякам, ее темперамент был близок к матушкиному, как и внешний вид, только Элеонора была довольно стройной для своего возраста, нежели пухлая дочь. Белинда и матушка обожали украшения, драгоценности и роскошь, к чему они так и стремились. Поэтому, увидев однажды мистера Хартманна, матушка дала себе обещание любыми путями подвести его к свадьбе со старшей дочерью, ведь младшую он совершенно не интересовал. Ивонн – мечтатель, словно ребенок, летает в облаках в поисках несуществующего мужчины, который должен стать для нее не просто мужем, но и крепкой высокой «стеной», защитником и мудрым наставником, к тому же к симпатии и притяжению девушка относилась очень придирчиво и разборчиво, ведь, к примеру, даже запах партнера должен быть приятен. Белинду же не особо волновали внешний вид и характер будущего супруга, было важным его состояние. Именно за сходство с собой матушка среди всех детей выделяла старшую дочь и любила ее больше. По мнению Элеоноры – собственная жизнь не удалась, так пусть у детей сложится. Ведь выйдя замуж за Джека – отца семейства, женщина и представить не могла, что вскоре вместо спокойной и приличной жизни в высшем обществе она получит уйму проблем с финансами супруга и долгами за землю. Отчего семье пришлось срочно и дешево продать большой дом и переехать в маленький на окраине города, где рядом проживал средний и низший классы. Это вызывало массу недовольства у матушки, так как соседствовать с нищими не ее удел, она образованная дама, познавшая роскошную жизнь, правда в основном до замужества. А после семья миссис Флорес категорически отказалась помогать. Узнав о беде, они попрекали её за неверный выбор мужа. Родители скоропостижно умерли, так и не отписав свое имущество дочери, а сделали это в пользу иных людей. Возможно, это всё наложило негативный отпечаток на матушку и поэтому она стала холодной и расчетливой, однако склочность с высокомерностью ей были присущи ранее. Из воспоминаний Джека супруга всегда имела скверный характер.

– Можно подумать, ты не имеешь вредных привычек!.. – возникала матушка на сына. – Раздавать всем клички, чем не вредная привычка?!

Из кухни вышла единственная оставшаяся служанка молодого возраста, которая согласилась работать за еду и кров над головой, потому что происходила из бедной пьющей семьи и проживать в старой разваленной лачуге с сумасшедшим отцом казалось каторгой по сравнению с нынешним предоставленным домом, точнее, комнаткой неподалеку от кухни. Хозяйку в лице миссис Флорес, безусловно, смущали такие факты, она также была недовольна работой молодой и неопытной самоучки. На подносе служанка несла четыре тарелки с десертом в виде кусочка пирога.

– Это не клички, матушка. Каждое имя несет в себе важный смысл, – ответил сын.

– Конечно! Я в этом не сомневаюсь, надеюсь, хотя бы при гостях ты перестанешь! Убедительно прошу! – сказала возмущенно Элеонора, делая акцент на последней фразе.

– Лео-лев, я понимаю, ты царь зверей, судя по имени, но всё же уступи сейчас и просто начинай кушать, иначе завтрак никогда не кончится, – вмешалась Иви, но дружелюбно.

Брат понимающе воспринял эти слова как шутку и тихо ответил сестре, посмеиваясь над значением ее имени:

– Молчу и слушаюсь, тисовое дерево.

Они оба улыбнулись, отец тоже.

– Никогда не пойму, откуда такое влияние и интерес к варварской культуре, к народу, который не пойми где и как живет! Застрявшие в средневековье, они даже выглядят пугающе! – добавила матушка, затем увидела служанку и тут же переключила внимание.

Миссис Флорес говорила об одном из восточных далёких народов. После прочтения книг и рассказов друга Лео всерьез заинтересовался этими необычными людьми и их обычаями. Парня всегда тянуло на нечто неизведанное, отличающееся от его образа жизни и мышления. Он с удовольствием посещал дом отца своего друга, где слушал невообразимые истории о его путешествии на восток. Парень называл сестру «савѝтри», что с чужого языка переводится, как «солнечная», а собственное имя в каком-то источнике означает «тисовое дерево», кое словосочетание приглянулось ему. Ча̀нда – «злой», са̀рика – «попугай», кои слова адресованы порой матушке.

– Дороти! – вскрикнула миссис Флорес. – Ты что снова порезала пирог и разложила?! Сколько раз тебе повторять, на стол нужно подавать только нарезанный, а затем уже раскладывать! – ругалась хозяйка.

Служанка виновато извинилась и остановилась на месте с подносом, не успев расставить еще три тарелки.

– Быть может, кто-то не хочет твой подгоревший пирог, а ты лезешь с тарелками! – продолжила Элеонора.

Мистер Флорес поднял голову и сам протянул руки к подносу со словами:

– Я хочу!

– Ну конечно, хоть бы раз меня поддержал! Надеюсь, дискуссий не будет во время визита к гостям! – молвила недовольно матушка.

Иви переглянулась с братом.

– Дорогая, дискуссировать – это твое любимое занятие, – весьма спокойно ответил супруг.

– Какие гости, матушка? – поинтересовалась девушка.

– О, я вчера ездила в город, в кои-то веки посмотреть на приличных людей, а не на это невежество вокруг (мистер Флорес закатил глаза), так вот там я встретила миссис Баррет. Мы мило побеседовали, и она пригласила нас к себе в роскошное поместье на празднование дня окончания реставрации дома! Там, между прочем, будут и ее дети в лице младшего и старшего сыновей!

Матушка приподняла брови с намеком и посмотрела на дочь. Иви поняла, но промолчала, не изъявив желания. «Какое важное событие – окончание реставрации», – думала девушка.

– Молодой и глупый или старый и хитрый, кого выбираешь, Иви? – тихо спросил с сарказмом Лео.

Девушка направила печальный взгляд на брата.

– Тисовое дерево промолчит… – ответила она.

– Леонард! – вмешалась матушка. – Твои насмешки не по делу, скорее они глупы, нежели, те о ком намекаешь ты! У людей есть все блага и уверенность в завтрашнем дне, не будь Иви красавицей, на нее ни один господин из высшего общества не посмотрел бы, приданного ведь нет! Про тебя я вообще молчу…

– Вот и молчи, – шепотом заметил отец.

Но Элеонора проигнорировала и продолжила:

– Ты имеешь лишь образование, которое мы едва потянули после нашей второй дочери, а больше ничего!..

Сын был младше Иви буквально на два года, самой старшей являлась Белинда.

– Благодарю, матушка, за образование и столь приятные слова с намеком на отсутствие у меня привлекательности и всего остального… – произнес Лео и опустил голову, кланяясь сидя.

Парень без обид воспринимал матушку такой, какая она есть, и не обращал внимания; часто ее слова звучали довольно жестоко, Элеонора легко могла уколоть или указать на недостатки у своих детей. Порой казалось, матушка устала от всех и начинает выплескивать засевшую внутри уязвимость. Что о Лео, то парень обладал прекрасным талантом художника, причем он рисовал по памяти любые предметы, людей и даже пейзажи. Ему достаточно лишь раз мельком увидеть, картина тут же откладывалась и рисовалась в его голове, оставалось передать на холст, что получалось быстро и умело. Но с недавних пор он перестал иметь нужные принадлежности для написания картин, остались только обычные листы бумаги и карандаши.

– Прошу меня извинить, – сказала Иви и встала из-за стола.

Своим уходом она наконец-то закончила очень долгий завтрак. Остался нетронутый пирог и съеденная лишь немного каша.

– Но ты же совсем не поела! – сказал вдогонку обеспокоенный отец. – Видишь, Элеонора, до чего доводят твои склоки!

– Мои?? – крайне удивленно переспросила супруга и тут же обиделась. – Предпочитаешь отмалчиваться, как ты это делаешь последние пятнадцать лет, так вот я не такая, мне важно, что происходит в моей семье! – оправдывалась с нападением она.

– Происходит то, что твоя дочь уже который раз ничего не ест из-за твоих дискуссий и возмущений! – утверждал мистер Флорес, как всегда, сдержанно. – Главного ты не видишь, лишь только кто красивый и богатый, а кто нет!

Миссис Флорес ахнула и начала перечить. Возник снова спор. Из-за стола встал Лео и также ушёл. Ему вдогонку сказала матушка:

– Завтра едем к миссис Баррет, надень что-нибудь приличное! – затем увидела босые ноги сына и добавила: – И туфли! А то позора не оберемся!

Когда сын ушел, Элеонора шепнула себе под нос:

– Ну надо же, какой еще вздор, услышал от сумасшедшего старика, что ходить босиком полезно… это всё те варвары идеи задают! – имея в виду отца друга, что изменился, по мнению общественности, в плохую сторону после возвращения с востока.

Пришло время поездки в гости. Единственная карета и кучер, которому уже давно не платили, а отдавали едой или вещами, привезли семью к поместью. Богатый трехэтажный дом с четырьмя колоннами по две с боков от главного входа, соединенные со стеной. К дверям вела двусторонняя лестница. Слева и справа располагались окна. Территория зеленая, окруженная цветочными клумбами и ухоженными кустами. Приехавших встретил опрятно одетый лакей; он открыл двери экипажа и пригласил гостей. Неподалеку уже стояли несколько карет.

Миссис Флорес встретила некогда свою подругу, миссис Гловер, которая после их переезда на окраину перестала общаться и отвечать на письма. Элеонора решила поздороваться.

– Моя дорогая Анна, давно не слышала от тебя, наверное, письма не доходили? – спросила с улыбкой и надеждой женщина.

Анна не спешила навстречу и, делая ленивые шаги, с натянутой улыбкой ответила:

– Элеонора, какой сюрприз, не думала, что вы в списке приглашенных сегодня…

Ивонн слышала фальшивый разговор и очень не хотела, чтобы собственную семью унижали и указывали на и без того известное положение. Миссис Флорес смутилась от слов подруги, но не показала виду. Не получив ответа о письмах, она поинтересовалась:

– Как поживает супруг, дети?

– О, всё замечательно, дочь скоро выходит замуж за мистера Брюдерштайна, ты его знаешь, молодой и красивый, сын графа и графини! Ей невероятно повезло, будет жить в настоящем дворце! – хвасталась миссис Гловер, кинув взгляд на Иви. – А твоя младшая красавица всё еще одна и без перспектив?! – вроде как вопрос, но при этом некая утвердительная и колкая форма.

Элеонора напряглась, однако держала в себе и, натянуто улыбаясь, ответила:

– Пока да, она еще молода, всё впереди.

– Ну да, ну да, это старшей невероятно повезло, вовремя подвернулся достойный кандидат, а так надежда уже потерялась бы!.. Наверное, трудно найти желающего в вашем положении… разве что кого-то из ваших новых соседей…

Едкие слова бывшей закадычной подруги звучали неприятно и жестоко. Пользоваться плохим состоянием и потерей благ человека – крайне гнусно, особенно отвернуться от него в тяжелой ситуации. Поведение Анны очень обидело Элеонору, и она расстроилась, а дабы этого не увидели недруги, подошла Иви и, взяв матушку под руку, сказала:

– Надежда умирает последней, миссис Гловер! А наши соседи и впрямь очень милые и приятные люди, я еще не встречала великодушней и лучше, чем новые настоящие подруги моей матушки!

После чего ехидная улыбка с лица миссис Гловер пропала, она и стоящие рядом подруга с сестрой поняли подтекст девушки, но Иви не дала им шанса ответить и увела матушку. Сразу после Анна тихо высказалась дамам:

– Вы видели, какая наглая девица, кроме сомнительной красоты ничего более нет, лишь уже весьма зрелый возраст, при котором все приличные девушки давно замужем…

– Ты слышала, меня только что оскорбила собственная подруга, – шепнула Элеонора дочери по ходу.

– Она не подруга, матушка, и никогда ей не была. Приходила в наш дом только для сплетен, – ответила девушка.

– А теперь наш маленький ей не по нраву… – обиженно с глубоким дыханием молвила женщина.

– И слава Богу, нет худа без добра, во всем нужно искать положительные моменты, матушка…

Они вошли в дом. В просторном холле справа вела лестница на верх, слева от неё располагалась гостиная. Справа перед лестницей была столовая, где уже собралось много народу. На втором этаже виднелись двери, налево вел коридор с балконом, откуда можно было наблюдать за холлом, далее шли комнаты. С потолка спускалась хрустальная громоздкая люстра со множеством горящих свечей. Стены украшены узорами и рисунками. Возле лестницы стояла довольно большая белокаменная статуя женщины с флейтой в руках.

– Какая красота, у нас в доме никогда такой обстановки не было, надеюсь, моя Белинда сейчас живет в подобном особняке! – восхитилась, но с удрученным видом миссис Флорес.

Они пошли в столовую. Там был организован буфет с разнообразной едой, деликатесами и напитками. Несколько объединенных по всему помещению столов, к которым гости подходили и угощались желаемым, слуги находились рядом и постоянно обслуживали господ. Как только пара появилась на пороге, гости отвлеклись, многие вопросительно рассматривали их. Начались перешептывания и гул. Некоторые, кто знал о положении семьи, недоумевали, зачем миссис Баррет пригласила их, ведь уже давно семья Флорес не являлась частью высшего общества. Люди просто сами изгнали их и не желали более воспринимать. Оценивающие взгляды прошлись с ног до головы по девушке, ее простой наряд в виде пышного платья бежевого цвета с кружевными вставками на линии декольте и юбке воспринялся негативно. Оно выглядело старым, а кружева потрепанными, когда-то пышный рукав опустился и слегка смялся. Наряд сулил стать объектом насмешек, а вот тонкая талия, подчеркнутая корсетом, красивые блестящие волосы, четверть которых была заколота наверху гребнем, а остальные свободно волнами падали на спину, выразительные глаза и «спелые» губки непременно вызывали зависть дам и влечение мужчин. Матушка же надела более приличное яркое платье, пышное бело-розовое атласное, украсив шею жемчугом с золотым рубиновым кулоном и подобными серьгами. Волосы Элеонора всегда закалывала наверху, приподнимая передние пряди для пышности.

– Она что, наряд у прапрабабушки нашла… – произнес женский голос.

– Вид, словно они не дома живут, а в конюшне! – высказал другой голос.

Недавняя подруга миссис Гловер не теряла времени и уже успела разболтать тем, кто еще не в курсе, о нынешней ситуации семьи, она и ее окружение недовольно наблюдали за вошедшими. Миссис Флорес стало ужасно не по себе и стыдно, окутал жар; женщина приложила руку в области груди и нервным взглядом пыталась увидеть сына или супруга. Иви тоже почувствовала себя не в своей тарелке, ей вообще были чужды подобные мероприятия и скопление столь большого количества людского негатива и отрицательной энергии, которую девушка ощутила, едва въехав в ворота поместья. Неловкий момент прервала хозяйка праздника. Миссис Баррет появилась среди толпы и подошла к паре.

– Вы всё же приехали! – сказала она, чем вызвала недоумение у Иви. – Проходите, угощайтесь, сегодня у нас буфет и множество вкусных закусок! – добавила она наконец с улыбкой, но бросив слегка заметный взгляд на внешний вид молодой гостьи.

Матушка также вблизи посмотрела на дочь и прибыла в недовольство от ее безалаберного отношения к светскому мероприятию, ведь именно Иви, по мнению Элеоноры, вызвала столь бурную реакцию гостей и негодование, если бы не старое платье… Миссис Флорес решила пройти к столу и попробовать завести приятный разговор с кем-либо из присутствующих. Иви отказалась и хотела выйти, но к ней подошел молодой человек с юной девушкой. Это были младший сын хозяйки – Джеральд, около девятнадцати лет, и его привезенная из-за границы чернявая худенькая пассия – Анхелика. Девушке на вид не больше пятнадцати лет, парень случайно встретил ее в борделе и заинтересовался, привезя в качестве любовницы на некоторое время, пока не надоест. Анхелика же была несказанно рада такому, по своему мнению, подарку судьбу, ведь нищая жизнь в непотребном месте куда хуже, чем в шикарном поместье с молодым богатым парнем, который одевает и кормит, предоставив целую комнату и пусть даже на время. Своенравный, надменный и избалованный парень делал, что желал, и никто не мог его осудить, по крайней мере в глаза, ведь его родители одни из самых богатых в городе. Каждый гость подходил и поздравлял с прекрасным выбором невесты, люди закидывали комплиментами непримечательную внешность девушки с сросшимися бровями и говорили, какая они прекрасная пара.

– Ивонн, верно? – спросил Джеральд имя гостьи, тыкая пальцем.

Она кивнула.

– Хм, давно не виделись, когда вы переехали, я еще подростком был! – сказал парень.

– Я тоже, – ответила доброжелательно девушка.

В эту минуту Анхелика, заскучав, крутила волосы, топчась на месте.

– Слышал, твоя сестра куда-то далеко уехала, как ее имя? Ну та, толстая… – сказал парень с добавлением характеристики.

– Белинда.

– Во, точно! Надо же, кто бы мог подумать, она быстрее тебя выскочила замуж! Хотя наверняка ты просто привереда!.. – неприлично и даже грубо начал разговаривать парень. – Вот моя Анхелика очень покладистая, делает всё, что я ей скажу, правда? – он посмотрел на девочку и ущипнул в области маленькой груди.

Ивонн совершенно не желала слушать ерунду из уст невоспитанного парня из якобы воспитанной и приличной семьи. Девушка прервала неприятный диалог и, извинившись, ушла. Парню подобное поведение, безусловно, не понравилось, так как его все слушали, открыв рты, и никто не смел вот так брать и уходить.

– Невежа! – возмутился Джеральд. – Чего еще ожидать от нищих!

Иви вышла в холл, где гораздо спокойнее и тише, с желанием покинуть скорее дом. Она вдруг услышала знакомую музыку, раздающуюся из комнаты возле гостиной. Девушка с любопытством подошла, там были приоткрыты двери. Внутри какой-то мужчина играл на пианино. Выглядел он лет на тридцать, светлые укороченные волосы, зачесанные назад, открывали тем самым весьма высокий лоб; длинный, расширенный к низу нос; поджатые во время сосредоточения на игре губы с мало заметной верхней. В целом внешний вид создавал приятное впечатление. На нем черный дорогой пиджак с белой рубахой, брюки и кожаные туфли. Прислонившись к двери, Ивонн наблюдала, но вдруг раздался внезапный скрип, тогда мужчина отвлекся и поднял небольшие глаза голубоватого цвета с припущенными бровями, будто хмурящимися от солнца. Девушка смутилась и тут же спряталась, показалось, она потревожила играющего. Иви ушла, но в ее голове остались мысли об этом мужчине, сей гость был весьма интересный и незнакомый. Из гостиной появился Лео, беседующий со своим другом. Он поправил очки и что-то записал в свой маленький блокнот, который носил всегда с собой в кармане для заметок и зарисовок. Подойдя ближе, Иви услышала разговор.

– Ага, значит мята и базилик! – говорил брат.

– О чем ты? – поинтересовалась сестра.

– О, это травы, которыми индийцы лечат насморк. Еще много пряностей, трава Ним, – рассуждает увлеченный парень. – Но больше половины из них у нас не растет… вот в чем проблема! Я вообще считаю, что наша медицина стоит на месте! – утверждал он.

Присоединился старший сын миссис Баррет с другом и его супругой.

– На месте? Ну что ты, негоже так говорить, наши доктора обучаются в лучших университетах страны, только у нас научились проводить ряды операций и излечивать многие болезни! – осуждающе ведал Гарфилд Баррет.

– Ха, ха, – хихикнул Лео на позитивной нотке. – Излечивать – это то бишь удалять, у нас при любом недуге или кровь пускают, или сразу отрезают больную часть тела!

На него укорительно уставились окружающие со стороны Гарфилда. Отец его друга как раз являлся заслуженным доктором, а сын также начинающий врач. Ахнув недовольно и обиженно, друг высказался:

– Это полное невежество и очернение нашей тяжелой работы! Я возмущен! Гарфилд, откуда у вас в доме такие необразованные люди?!

Обстановка накалялась. Иви волнительно смотрела из стороны в сторону. Вместо молчания уверенный в своей правоте Лео, будучи настроенным на дружелюбный лад, вдруг добавил:

– Работа, безусловно, тяжелая, те металлические приборы, чем отрезают части…

Его резко перебил Гарфилд и вмешался весь взвинченный:

– Да сколько можно! Думаете, если кто-то побывал на другом конце света, повидал дикарей, попил или покурил их дурманных трав, то уже всё знает и может приехать обратно домой, болтать какую-то чушь?!

Лео с другом опешили, первый поправил очки, прижимая к себе блокнот.

– Надо же, такое ляпнуть, что наша медицина стоит на месте и вовсе не развивается… – поддерживал друг Гарфилда.

– Не просто стоит на месте, а катится с горки вниз! – вдруг раздался голос позади Иви.

К спорящим подошёл мужчина, что играл на пианино. Иви слегка взволновалась и посмотрела на него. Мужчина подмигнул друзьям.

– Гарфилд, – обратился он. – Ну дай ты молодому пареньку высказаться, это его мнение и только!

Девушка расценила это высказывание, как некий жест заступничества и остужения ситуации.

– Я сам бывал в тех краях и поверь мне, пусть они и дикари для нас, но, как ты сказал, их дурманные травы великолепны! – продолжил мужчина шутить с играющим взглядом, ненароком направляя его на Иви. – Я прямо сейчас бы выпил настойки вместо нашего вина!

Обстановка успокаивалась. Гарфилд и друг улыбались.

– А вы, мисс… – обратился мужчина к девушке в легком прищуре, что из-за нависающих бровей смотрелось немного лукаво.

– Ивонн, – представилась она с улыбкой.

– Мисс Ивонн, вы не желаете бокал вина? Или всё же зелье из восточных трав вам больше по нраву? – с забавой предложил он.

Иви снова улыбнулась, поблагодарила, но отказалась.

– Позвольте вашу прекрасную ручку, – сказал мужчина и, не дожидаясь согласия, сам потянулся и взял для поцелуя.

Иви слегка опешила, сердце застучало чаще. Поцеловав, он весьма соблазнительно произнёс в полтона волнующим голосом:

– Ммм, какая нежная и мягкая.

Иви чувствовала стеснение, заметила взгляд брата из-за очков и убрала руку.

– А как же вас зовут, позвольте осведомиться? – спросил с недоверием Лео, опять поправив очки.

Мужчина понял, что до сих пор не представился, и ответил, при этом кинув весьма колкий взгляд на парня.

– Мистер Ланг, но для вас, мисс Ивонн, просто Кевин!

У Лео мужчина почему-то не вызвал доверия, возможно, его слишком открытый флирт и наигранность в галантного, импозантного джентльмена бросились в глаза простому парню.

– Мисс Ивонн, скажите, пожалуйста, как же так получилось, что я вас раньше никогда не видел? – поинтересовался Кевин.

– Быть может, вы просто не замечали… – ответила скромно девушка.

– Нет, нет, – тут же начал переубеждать мужчина. – Это исключено, не увидеть такую прелесть, как вы, всё равно что пропустить мимо глаз красную розу в пустыне!

Лео слегка закатил глаза, приподнимая брови.

– Гарфилд, где прятался всё прошлое время такой диковинный цветок, как мисс Ивонн? Я не встречал ее среди гостей… – обратился он к другу, вновь подмигивая.

– Ну, насколько я знаю, у ее семьи произошли некоторые изменения, и они переехали из большого дома в маленький на окраину, ведь так? – ответил Гарфилд и в конце спросил гостью.

Иви, уставшая слушать о бедности своей семьи, с вымученной улыбкой кивнула головой и, потеряв настроение, извинилась

– Лео, нам пора… – позвала она брата. – Спасибо за приглашение на чудесный праздник, мистер Баррет, рада была встрече и знакомству, мистер Ланг.

Затем шагнула к парадным дверям; брат с другом последовали за ней. Кевин, недовольный столь резким уходом, ощутил ущемление своего мужского эго, ведь он был уверен, что после столь эффектного знакомства гостья не сможет вот так просто покинуть, как ему казалось, интересную и волнующую компанию, а будет сражена наповал предприимчивостью мужчины. Возле дверей Иви остановилась и спросила брата:

– А где папа?

Лео увлеченно читал свои заметки в блокноте и, не замечая ничего и никого перед собой, отстал позади, поэтому случайно наткнулся на шедшего навстречу Джеральда. Парень изрядно выпил и держал в руке бокал вина, который при столкновении выронил и разбил. Негодующий молодой человек ахнул и тут же начал возмущаться на повышенном тоне.

– Ты что не видишь, куда идешь, совсем ослеп и очки не помогают уже!! – воскликнул он, махая руками в стороны. – Смотри, что ты натворил, из-за тебя разбился хрустальный бокал!