Текст книги "Красавец для чудовища"

Князев

Инга вернулась в машину.

Итак. Версий три.

Первая и основная – происки конкурентов – зашла в тупик. Вчерашние совещания только подтвердили это. Хромов что-то знает: больно он приглядывался к ее не выспавшемуся лицу, – но в подробности явно не посвящен. Возможно, тупо воспользовался ситуацией и объединил усилия с кем-то. С кем? С тем, кто все продумал изначально. И этот «кто-то» совсем рядом, имеет доступ в офис, в базу данных, знает систему хранения документов. Или имеет такого человека в сообщниках.

Вторая – невероятная и, судя по разговору с Каравалли, ложная, – работа итальянского князя. Против этой версии говорит то, что нет у него мотива уничтожить репутацию «Jus Olympic». Фирма ему нужна крепкая, чистая, без «хвостов» и темных пятен.

Третья – она может быть связна с первой, что более всего вероятно, – под Ингу «копает» кто-то из своих, из сотрудников. Тогда этот кто-то может по-тихому сливать информацию о контрактах, пакостить, а при наличии хорошего повода и прикрытия, нагадить по-крупному. И лучшая кандидатура для этого – Князев.

Она вывернула на МКАД, порадовалась на то, что пробка по внешнему кольцу, тут же отметила, что обратно этим маршрутом лучше не возвращаться.

Князев, по ее данным, в настоящий момент находился в поисках работы. Не привыкший к суете, в своем резюме на крупном рекрутинговом портале он указал желаемую должность – «начальник правовой службы». Ну, ок. Ела она таких начальников на завтрак, обед и ужин.

Серебристая Ауди припарковалась во дворе новостройки. Инга вышла из автомобиля, огляделась. Милый благоустроенный мирок с пластиковым детским городком, безопасным резиновым покрытием и ровными рядами скамеек по периметру.

Машину Князева увидела почти сразу: синий Паджеро у первого подъезда.

Подошла ближе. Ярко-голубой глазок на лобовом окне мигал, сообщая о работающей сигнализации. Инга прищурилась, ударила автомобиль по колесам. Фары мигнули три раза и погасли.

Покачав головой, треснула кулаком по капоту. Этого чувствительная сигнализация не выдержала, а любопытство хозяина заставило его выглянуть во двор. Инга с удовольствием наблюдала лысую макушку несостоявшегося начальника правовой службы на балконе пятого этажа. Скрестила руки на груди и демонстративно присела на капот, поманила бывшего сослуживца пальцем.

Лысая макушка исчезла за стеклом.

Пока Князев спускался, устроилась удобнее. Активировала диктофон на сотовом, сунула его в наружный карман сумочки, а саму сумочку пристроила рядом, на капоте беззвучно заливающегося Паджеро. Князев выскочил меньше, чем через минуту:

– Ты чего творишь! – он рванул через проезд, размахивая на ходу руками. Помятая физиономия говорила, что мужчина только что встал. Инга поморщилась.

– С каких это пор вы позволяете мне «тыкать»? – Инга невозмутимо изогнула бровь. – Я с вами на брудершафт горячительное не распивала.

– Зато вы сидите своим задом на моей машине. Отойдите от тачки, Инга Павловна.

Инга хмыкнула, но не пошевелилась:

– Боря, вы мне лучше скажите, какая муха вас укусила десять дней назад? – Князев нахмурился, соображая. Инге пришлось подсказать: – Ну же, напрягите извилины, Борис. Вы же неглупый вроде человек… Прошедший понедельник. Прокуратура. Заявление о якобы невыплаченной заработной плате и выходном пособии…

Она холодно улыбнулась и прищурилась нарочито приветливо. Князев сжался:

– Не понимаю, о чем вы говорите…

Инга кивнула, подхватила сумочку:

– Я так и думала. Только вынуждена предупредить, что ваше заявление не найдет подтверждения, так как бухгалтерская документация подтверждает факт выплаты вам всего до копеечки.

Лицо Князева вытянулось, на лысине проступили бисеринки пота:

– К-как подтверждает? Это… Так ведь…

Инга наблюдала за реакцией.

– Что, простите? Почему это вас удивляет?

Князев отшатнулся, прячась от кривой усмешки бывшей начальницы. Инга хмыкнула, наклонилась к его уху, прошептала так тихо, чтобы собственный диктофон не уловил ни звука:

– Передай Хромову, что он – труп. И, – она сделала театральную паузу, – можешь забыть о должности начальника правовой службы. С теми рекомендациями, которые я дам твоему будущему работодателю, тебя дальше уборной не пустят.

Она смерила обмякшего, посеревшего мужчину взглядом, по-акульи широко улыбнулась:

– Хотя, пожалуй, для районной консультации я постараюсь презентовать вас наилучшим образом.

Развернувшись, она неторопливо направилась к своей машине.

– Я заберу заявление! – услышала за спиной.

«Выходит, все-таки Хромовские уши в этом деле торчат», – сделал вывод, заводя двигатель.

Этого еще не хватало

Она уже подъезжала к офису, когда телефон завибрировал в сумочке. Инга припарковалась на своем привычном месте, только потом полезла в сумочку.

– Алло, слушаю вас.

– Инга Павловна, – голос невозмутимой Полины Артемовны подрагивал. – Вы когда на месте будете?

– Уже поднимаюсь, – Инга закрыла машину, направилась ко входу в бизнес-центр.

Полина Артемовна ожидала ее в приемной. Швецов, как ни в чем ни бывало, поздоровался привычным «Доброе утро, Инга Павловна», – ни один мускул не дрогнул.

– Доброе утро. Что сообщает наш Слава Борщев? Добыл информацию по багу?

Полина Артемовна с тоской посмотрела на Василия, прошептала:

– Инга Павловна, сегодня деньги итальянцам надо перевести… За комплектующие.

Инга поняла – это одна из «санкционных» сделок, по которой ее «Jus Olympic» выступала гарантом.

– Ну, так переводите, – Инга толкнула дверь кабинета, вошла внутрь. – Вам же восстановили текущую базу.

– Счета заблокированы.

Инга застыла на пороге. Слова доходили, медленно ввинчиваясь в мозг, оседая тревожно на плечах, цепляясь липкой паутиной за пальцы.

– То есть как заблокированы? Кем? – она уже знала ответ. Но все-таки.

– Налоговой.

– Погодите, это же депозит, – она растерянно уставилась на главного бухгалтера. – Они там совсем с катушек, что ли съехали?

На эти грабли уже наступали ее клиенты. Обеспечение госконтракта, депозитные счета то и дело подвергались арестам на основании постановлений госорганов. Без судебного решения. Банки часто прикрывались нормативной оговоркой, что ответственность за ущерб не несут. Можно долго и упорно разбираться, доказывать, что они не правы и действовали с нарушением закона. Последнее ее дело длилось полтора года. Выиграли, но за это время клиент успел потерять бизнес. Кажется, это хотят устроить и ей.

– На какую сумму наложен арест?

– На счета полностью.

Инга резко обернулась. Решения судов, разъяснения – все без толку. Потому что найдется хотя бы один работник налоговой, который об этом не в курсе. Или которому плевать. Или который не понимает разницы.

– В банк звонили? Копию постановления получили? – была у нее такая ситуация на заре карьеры, когда работники банка перестраховались и самостоятельно заблокировали расчетный счет, когда налоговая указывала только на приостановку операций в пределах определенной суммы. Надежда хлипкая, но какая уж есть. Полина Артемовна покачала головой и траурно закусила полную губу:

– Запросила, – протянула и положила на стол перед Ингой распечатку постановления.

Инга села за стол, набрала номер Пузанкова:

– Павел Игнатьевич, ну что же вы творите, – вместо приветствия выпалила.

Инспектор недовольно крякнул в трубку, вздохнул:

– А что поделать? Правила.

– Ну, какие такие правила… Я же вас потом после проверки этой буду резать без ножа, ласково и методично, аки ацтек белокожего янки. Я же не поленюсь и статейку запустить о борьбе с произволом чиновничьим. И схемку читателям расскажу. Бог мой, да ради такого дела, я бесплатно болванки исковых выложу в сеть, – Инга чувствовала, что всего сказанного мало, набрала в грудь воздуха, чтобы расписать все те муки, которые потом придется перенести всей его службе.

Пузанков обреченно вздохнул:

– Инга Павловна, понимаю ваши чувства. Единственное, что могу предложить, это принести документы в понедельник. И я первым рейсом все отзову… Честное пионерское слово.

Инга сильно сомневалась, что Пузанков имел какое-то отношение к пионерии. Но слов и времени препираться не оставалось. Три часа до обеда. Или платеж сегодня не уйдет.

Она откинулась на спинку кресла, дала барабанную дробь по столу. Полина Артемовна смотрела преданно и ждала решения. Через щель в двери мелькнул Василий, выталкивая взашей кого-то из курьеров.

– Василий Андреевич! – крикнула так, что главбух вздрогнула. Швецов показался в проеме. – Что вы там говорили на счет своего неудавшегося личного бизнеса?

Василий нахмурился:

– Не понял. Вы о чем?

– Вы, когда пришли в первый день работы, говорили, что вы здесь что-то открыли, но не слишком успешно… Было такое? – он кивнул. Инга посмотрела на него внимательно: – Она не закрыта? Расчетный счет открыт?

– Открыт, конечно. А в чем дело-то? – он остановился в проходе, перевел взгляд на Полину Артемовну.

Инга коротко бросила:

– Полина Артемовна, берите у Василия Андреевича все документы, явки, пароли, подключайте к системе.

– А деньги? Деньги-то на расчетном счете.

Не была бы Инга Широкова тем, кто она есть, если бы не имела запасной парашют. Всегда и во всем.

– Тарасов уже оплатил по счету? – это был один из крупнейших клиентов, глава строительного холдинга, заказавший «Jus Olympic» внешнюю проверку.

– Счет выставила. Обещали сегодня.

– Тормозите. Срочно оформляйте соглашение с… – она посмотрела на Швецова, щелкнула пальцами: – Что там у тебя? ИП или ООО?

– ИП…

– … соглашение с ИП Швецов Василий Андреевич о займе. Тарасов пусть ему переводит. Я сейчас из своих вложу остаток. И итальянцев предупредите, что оплата пройдет со счета нашего партнера.

Она закусила губу. Посмотрела на застывшего каменным изваяние Швецова, прикрикнула:

– Василий, шевелись, блин! Времени вообще нет!

Полина Артемовна смотрела на нее с удивлением:

– Инга Павловна? Вы уверены. Василий очень обаятельный парень, но доверять ему такую сумму… Вы не думаете, что…

Она замолчала, посмотрела на начальницу с опаской.

Инга вздохнула:

– Потом будем думать. Я уверена только в том, что он – единственная не крапленая карта в моей колоде. Он – единственный человек, который в этом всем не замешан. Тупо по той причине, что его не было в Москве.

– Но вы же не знаете, когда он приехал, с кем связан, – пожилая бухгалтер смотрела с сочувствием.

Инга отмахнулась, уставилась в окно:

– Потом, все потом.

Сердце билось тревожно. Во рту пересохло. Тонкие пальцы тревожно теребили степлер.

«Все потом», – крутилось в голове.

«Бацила»

Пока Полина Артемовна и отдел арбитражной практики оформляли платеж через предприятие Швецова, Инга вызвала к себе айтишников бизнес-центра. Слава Борщев явился изрядно помятый, в несвежей рубашке, явно домой после вчерашнего ЧП не возвращался.

– Значит так, Инга Павловна, – неожиданно официально начал он, бросив на стол тоненькую картонную папку. – Баг был подселен бухгалтерию. Действовали виртуозно и наверняка. Даже в случае обнаружения бацилы до активации, она бы успела опрокинуть один-эску[8]8
  Имеется ввиду программа «1С»


[Закрыть]. Но это все фигня вопрос. Меня сам баг интригнул круто. Прикиньте, Инга Паллна. У него был вмонтирован код, который позволили бы в случае обнаружения грохнуть документы, помеченные определенным маркером, – в его глазах мелькнул азарт, будто и не было бессонной ночи.

– Что за маркер? – Инга, затаив дыхание подалась вперед.

– Временной интервал. При чем именно не изменения исходного файла, а создания.

Инга прищурилась в ожидании окончания фразы. Хотя, кажется, уже знала. Слава открыл папку, ткнул в длинную строку расшифровки, в выделенный желтым фломастером участок. Широкова прочитала: «20182802-абракадабра из символов-20180601». Большого ума не требовалось, чтобы понять: интервал времени охватывал весь март, апрель и май. Второй квартал.

Инга уперлась локтем в столешницу, задумчиво потерла подбородок.

– Я правильно понимаю, что у нашей противовирусной системы не было шансов сохранить данные? – Слава уклончиво кивнул. – А как вирусу удалось миновать систему защиты при загрузке вредоносных файлов?

– Вирус был расценен системой как «свой».

– Дыра в защите?

Слава поморщился:

– Инга Пална, масса протоколов, которые не охватываются антивирусником. В вашем случае применен эксплойт[9]9
  Эксплойт (от англ. exploit, эксплуатировать) – компьютерная программа, фрагмент программного кода или последовательность команд, использующие уязвимости в программном обеспечении и применяемые для проведения атаки на вычислительную систему.


[Закрыть] в виде уязвимости нулевого дня. То есть программный код был внедрен в систему, бездействовал, а, значит, не мог быть обнаружен программой антивируса. А при активации жахнул.

– Как его активировали?

– Предположение об отложенной атаке не подтвердилось. Баг активировали дистанционно. Зараженный компьютер, уже находясь в сети – а у вас уже начался рабочий день, и начались бухгалтерские и банковские операции, – активировал стандартный набор окон и программ. Одна из них – Интернет Эксплоэр. Через него вот с этого ай пи адреса отправлена команда активации вируса.

Инга встрепенулась:

– То есть по ай пи адресу мы сможем найти злоумышленника? – но, поймав снисходительную улыбку айтишника, стушевалась.

– Ай пишка подставная, – хмыкнул Слава.

– И что же, ничего нельзя сделать? – Инга готова была взорваться из-за ощущения собственной беспомощности.

Слава Борщев посмотрел задумчиво, вздохнул.

– На сколько я понимаю, это не единственное ЧП у вас. Ищите документы. Они выведут вас и на автора бага.

В кабинет заглянул Василий, поздоровался с айтишником:

– Все рассказал? – тот кивнул. – Пойдем тогда, я комп освободил, – посмотрев на расстроенную Ингу, на ее упавшие плечи и растерянный вид, подмигнул: – Ребята определились, с какого компа была занесена эта вирусяка, попробуем выяснить точно когда. Есть шанс, что удастся восстановить и кем. Камеры же кругом.

Он многозначительно улыбнулся. Пропустив вперед Славу, бросил ему:

– Иди в бухгалтерию, я догоню! – проскользнул в кабинет, прикрыл за собой дверь: – Ин, ты чего?

Та отмахнулась, закусила губу. Василий подошел ближе, развернул ее кресло к себе, присел на корточки:

– Эй, ты это прекращай, – перехватил ее ладони, крепко сжал. Она не пыталась выдернуть. Нахмурилась.

– Ты же понимаешь, что это значит? Кто-то очень хочет от меня избавиться. И готов за это платить бабки, судя по всему, не маленькие, если верить Славе.

Швецов улыбнулся:

– Ну, это всего лишь бизнес. Мы справимся. Время на нашей стороне. Сейчас пятница, в налоговую надо явиться в понедельник, все выходные впереди.

Он приподнялся и чмокнул в лоб. Подумав, положил ладонь ей на затылок и порывисто поцеловал в губы. Улыбнулся уголками глаз:

– Держись, ты ж Акула.

Она с сомнением шмыгнула носом, чуть оттолкнула его от себя.

Ночь в офисе

Было около одиннадцати вечера, когда он вернулся в приемную. Компьютер тихо вздыхал в режиме ожидания, свет потушен: только блеклая сине-зеленая подсветка вокруг эмблемы «Jus Olimic» бросала грустный призрачный свет на рабочее место. Василий прошел к столу, раскрыл органайзер с расписанием Инги на завтра. Подумав, вывел монитор из сна, просмотрел почту и, заправив в принтер черновики, отправил на печать последнюю редакцию иска по Магринычеву, которую Лариса прислала на почтовый ящик Инги. Разложил перед собой еще горячие, пахнущие краской листки. Вырвал из блокнота страницу, вывел на ней мелким, как след муравья, и аккуратным, как кружево златошвейки, почерком несколько правок, перепроверил по правовой базе ссылки и только после этого внес правки в текст искового.

Отправил чистовики на печать. Принтер неторопливо гудел, выплевывая бумагу. Василий пробежал еще раз глазами текст, бережно скрепил и сунул в темно-зеленую папку с пометкой «На подпись», к другим таким же документам, бухгалтерским справкам. Под нее положил оставленную Ларисой картонку «Дело» с основными копиями по делу Магринычева.

Сгреб обе и направился в кабинет начальницы.

Толкнул бедром дверь – руки заняты объемными папками с документами – легко прошел в столу Инги, положил на угол.

Забрал пустую чашку кофе и уже направился к выходу, когда заметил темную фигуру в углу, на диване. Светлые пряди волос, выбивающиеся из-под пледа, тонкие пальцы вцепились в край, в отсвете уличного фонаря поблескивает изящное кольцо на безымянном пальце.

– Инга? – он подошел ближе, присел на корточки и легко дотронулся до плеча.

Женщина вздрогнула, но не оглянулась:

– Что вам надо? – бесцветный шепот в ответ.

Василий пожал плечами, хотел съязвить на счет «вы», но вовремя одернул себя.

– Лариса доделала иск по Магринычеву, все правки внесла, я проверил. Принес на подпись. Инга, ты почему домой не идешь? Хочешь, я отвезу?

Женщина повела плечом, сбрасывая его руку:

– Зачем? – усталая пауза шелестела ее дыханием. – Все равно завтра сюда приезжать.

– Странный вопрос, – он присел рядом, на пол, сложив ноги калачиком. – Дома горячая ванна, теплая постель. Ты отдохнешь и наберешься сил. А завтра – снова в бой. Есть зацепки по вирусу-подселенцу, надо за выходные отработать. В налоговую в понедельник назначено, на десять.

– Мне нечего им представить. Это катастрофа, – она неожиданно повернула к нему зареванное лицо, в черно-синих потеках размазанной по щекам туши. – Знаете, Василий, я эту фирму создавала сама, своим собственным хребтом, – она постучала себя по загривку. – У меня ничего нет, кроме нее.

Она шумно сглотнула, по-детски вытерла тыльной стороной ладони под носом, заправила прядь за ухо.

– Ты напрасно начала себя жалеть, – Василий упрямо не хотел переходить на «вы», хотел, чтобы она разозлилась, собралась. Отец много раз говорил ему: битва проиграна не тогда, когда не осталось шансов на победу, а тогда, когда ты сам перестаешь верить в успех.

Инга покачала головой, отвернулась в окно:

– Я не знаю, что делать. Получается, все зря. Строишь, строишь, а оно потом ррраз и в один момент рассыпается.

Он усмехнулся:

– В конце концов, ты красивая женщина, молодая. Ты создала «Jus Olympic» с нуля, сколотишь и новую фирму. Отрицательный опыт иногда полезнее положительного. Или вообще – выходи замуж! Он спрятал ироничную улыбку. – Родишь мне ребенка. И будет это наш новый проект. Знаешь, какая ты бешеная мамочка будешь? Просто неистовая «яжмать»!

Инга повернулась к нему. Он ожидал, что она разразится ругательствами. Но она вместо это посмотрела на него очень серьезно, в серых глазах мелькнуло удивление:

– Я красивая?

Василий почувствовал, что краснеет, благо темно, и ничего не видно.

– Да, очень, – отозвался честно. – Ты ослепительная женщина. Невероятная, – он помолчал и добавил совершенно искренне: – С первого дня, когда увидел, это понял.

– Поцелуй меня, – она сняла с переносицы очки, положила на подлокотник.

От неожиданности Василий хмыкнул, почти рассмеялся:

– Это проверка такая, да?

Инга распрямилась, развернулась к нему – с плеч сполз плед, оголив точеный изгиб шеи:

– Почему сразу проверка? – она подслеповато наклонилась к нему, пытаясь разглядеть в тусклом свете его лицо. Она выдохнула и откинулась на спинку дивана, подобрала под себя ноги, снова кутаясь в плед и отворачиваясь к окну. – Идите домой, Василий.

Лунный свет очерчивал ее профиль, гордо вздернутый нос и непокорный подбородок. Длинные пряди вились на висках трогательно, почти наивно. Кто-то называл ее Снежной королевой. Кто-то подбирал слова похлеще.

Василий встал, схватил края пледа, подтянул к себе женщину. Серые глаза распахнулись. Инга дернулась в сторону, взмахнула руками, будто собираясь отбиваться.

– Ты что себе позволяешь?! – хотела крикнуть, но голос сорвался, выпустил сиплый хрип. Кулаки уперлись в широкую грудь.

Василий перехватил ее запястья, с усилием отвел в стороны, одновременно наваливаясь корпусом:

– Исполняю твое поручение. Целую.

– Да ты охренел! – она попробовала его лягнуть. Плед сполз по скользкой диванной коже на пол, оголив голые колени: Инга оказалась без брюк, в одной блузке. Коротко взвизгнула.

Василий заметил разгорающийся в глазах стервозный блеск и чуть подался вперед, уперся коленом в кожаную поверхность офисного дивана между ее бедрами. Инга взбрыкнула, почти вырвав правую руку, отползла выше. Он ловко поймал ее снова, рывком завел руки за ее голову. Она оказалась совсем близко. Тонкий аромат незнакомых горьковато-сладких духов, распахнутые от удивления глаза, чуть приоткрытые губы, сбившееся дыхание.

Инга дернулась еще раз, попробовала сбросить его с себя и встать. Он лишь плотнее сжал ее коленями, вдавил в диван. Склонился, почти касаясь губ, и замер, наслаждаясь моментом, предвкушая его, растягивая горячей патокой.

В серых глазах мелькнула догадка, как озарение, осветив чуть припухшее от слез лицо.

– Ты не посмеешь, – она с уверенностью прошептала в полуоткрытые губы.

– С чего бы это? – она читала в его глазах то, что раньше ускользало, прикрытое дневной суетой. Интерес? Желание? Как вчера на кухне.

По спине пробежал жаркий холодок. Его губы все ближе.

– Я запрещаю тебе, – пискнула.

В ответ – ухмылка в уголках тонких губ.

– Издай приказ по ооо-шке: «Гендира на рабочем месте целовать воспрещается». Потому как в другой обстановке ты ничего такого не запрещала. Помнишь? – он невесомо коснулся ее верхней губы, чуть вобрал в себя и тут же отпустил. Отстранившись, заглянул в глаза.

Инга застыла в ожидании, втянула носом воздух, впитывая его дразнящий аромат, острый и волнующий.

Хватка на запястьях ослабла, она уже вполне могла высвободиться, если бы захотела, – они оба понимали это, – но медлила, перебирая странные мгновения, как монах четки. Оказаться вот так во власти мужчины – это, оказывается, как пройти по тонкому канату над пропастью. Неведомое прежде ощущение.

Он наклонился к ней и поцеловал. Порывисто завладел ее ртом, стремительно смял последние рубежи сопротивления. Ни капли робости, ни толики игры. Он чувствовал ее напряжение, скованность, впитывал желание. Слышал, как замирало сердце в ее груди и рвалось дыхание, а из-под опущенных ресниц скользили тревожные тени. Он знал: она готова ему позволить все, но даже после этого не станет его.

Его рука скользнула по хрупким плечам, задержалась на трогательном изгибе, скользнула под светлые волосы. Другая рука неторопливо скользила по телу. Изучала. Исследовала. Задержалась на груди, чуть приспустила ломаную линию кружев. Инга вздрогнула, подалась вперед. Его ладонь тем временем опустилась ниже и замерла на животе.

Нежно высвободил ее губы, проложил поцелуями дорожку к шее. На миг завладел ее ушком, острым языком коснулся мочки, вобрал в себя. Инга шумно выдохнула, порывисто изогнулась ему навстречу, распахивая объятия.

Горячее дыхание и острота близости кружили голову, пульсировали в висках и вибрировали под пальцами. Он поймал ее волнение, выпил его без остатка. Инга отрывисто выдохнула, отдаваясь.

Не дав ей опомниться, накрыл податливый рот поцелуем. Он забыл обо всем, чувствуя, как одним ритмом соединяются их сердца, смешивается дыхание, сплетаются руки. Единственное, что осталось – это она. Ее изгибающееся ему навстречу тело.

* * *

Она еще укрывалась его объятиями, а Василий уже чувствовал, как она внутренне отстранилась, почти мгновенно заново выстроив между ними стену. Он неторопливо сел, подобрал с пола рубашку, брюки, скомкал в руках:

– Я знаю, ты сейчас обо мне черти что думаешь…

– … Думаю, – отозвалась издалека, будто с другой планеты. Прижала край пледа к груди, словно отгораживаясь от произошедшего.

По голосу он угадал, что говорить сейчас – бесполезно, убеждать – тем более.

– Наверное, мне лучше уйти.

– Наверное, – эхом прошелестел ее голос. – Оденься здесь. Приемная под камерами.

Она отвернулась, подцепила край пледа, завернулась в него с головой, как гусеница. Словно умерла.

Василий постоял рядом.

– Ин, – позвал в темноту, – давай поговорим.

Она не пошевелилась, будто уснула.

Помявшись около нее еще несколько минут, он тихо надел брюки и выскользнул в приемную: обнаженные плечи лизнула прохлада кондиционера.

По-кошачьи внимательные глаза уставились в окошко камеры видеонаблюдения. Присев на стул для посетителей, Василий развернул пиджак, вытащил из внутреннего кармана блокнот, в котором с прошедшего с Ингой совещания появилось несколько исписанных мелким аккуратным почерком листков. Слава Борщев коряво нацарапал схему локальной сети компьютеров в «Jus Olympic» и принципы работы эксплойта в системе. И совсем свежая, сделанная несколько часов назад, шпаргалка.

Бросив задумчивый взгляд на свое рабочее место, прислушавшись к тишине в кабинете Инги, Швецов решительно поднялся. На ходу натягивая рубашку и застегивая пуговицы, он вышел в коридор. Приглушенно пискнул лифт, останавливаясь на семнадцатом этаже. Через мгновение захлопнулись двери.

Офис консалтинговой фирмы «Jus Olympic» настороженно затих.

Наступало утро субботы.