Текст книги "Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2"

VI. Г. Булгарин слышал, что о назначении Сперанского статс-секретарем в Государственный совет (в 1801 году) ходатайствовал граф В. П. Кочубей. Сперанский назначен был в эту должность без всякого постороннего ходатайства, по избранию тогдашнего начальника его, Дмитрия Прокофьевича Трощинского, которому поручено было образовать канцелярию Совета.

VII. «В Комиссии о составлении законов, – говорит автор “Воспоминаний”, – Сперанский (до 1812 года) составил две части Гражданского уложения и внес их в Совет. Третья часть, заключавшая в себе Коммерческий устав и Уголовное право, требовала только отделки».

Здесь очевидное недоразумение. И по началам теории, и по древним римским делениям, и по системе всех законодательств новейших Гражданское уложение составляется из трех частей, которые под разнообразными, частью несвойственными именованиями объемлют собою в существе всегда три главных предмета: 1) Права личные, 2) Права на имущества, и 3) Права по обязательствам и договорам. Устав коммерческий, а тем более Право уголовное никогда и нигде не входили и не могут входить в состав того разряда законов, который разумеет юриспруденция под именем Гражданского уложения (Code ou droit civil, Civilrecht). Сперанским действительно составлены были и Коммерческое уложение, и Уложение уголовное (в отдельном составе); но третья часть Уложения собственно гражданского права по обязательствам и договорам приготовлена была Комиссиею законов уже после него. Рассмотрение всех этих работ возобновилось опять с 1821 года, потом продолжаемо было с разными перерывами, пока наконец, в нынешнее царствование, работам законодательным дано иное, более практическое направление, доставившее России бессмертный памятник «Свода»670670
  Свод законов (в 15 т.) был принят в 1833 г. и вступил в действие в 1835 г.


[Закрыть].

VIII. По свидетельству г. Булгарина, Сперанскому «дано было поручение преобразовать все духовные училища в России и устроить прочное их управление, что исполнено им с величайшею мудростию».

Это не совсем так. Сказанное поручение дано было не лично Сперанскому, а особенному Комитету о усовершенствовании духовных училищ, учрежденному по указу 29 ноября 1807 года из шести членов, в число которых назначили и его. Потом (по указу 26 июня 1808 года) этот временный комитет заменен был постоянною Комиссиею духовных училищ, где Сперанский также заседал только в качестве члена. В комиссии он сперва принял было на себя сочинение устава всех духовных училищ, и 9 февраля 1809 года действительно представил первую часть проекта устава академического – о внутреннем управлении академий. Комиссия совершенно одобрила все его предположения; но сам Сперанский, в то же время, по множеству и разнообразию других своих занятий, принужден был отказаться от составления остальных частей академического устава, равно как и уставов семинарий и училищ уездных и приходских; вследствие чего окончание дела возложено было от комиссии на другого ее члена, архиепископа Калужского (впоследствии Грузинского экзарха) Феофилакта, который и совершил его по первоначальным идеям и указаниям Сперанского671671
  Самые уставы вышли, впрочем, гораздо уже позже, и именно 30 августа 1814 года.


[Закрыть].

IX. Продолжая далее, что важнейший труд Сперанского состоял в изменении финансовой системы, г. Булгарин излагает в нескольких словах начала его плана и последовавшую от него пользу.

Финансовые работы Сперанского были столь обширны, достигли такой степени развития и были окружены столь любопытными подробностями, что полное обозрение их могло бы составить предмет целого отдельного сочинения. Это не входило, конечно, в цель г. Булгарина; но и краткие указания, содержащиеся в его статье, далеки от полноты.

Пропущены многие даже из таких мер, которые были тогда всенародно постановлены и частию приведены в исполнение, принадлежа существенно к тому же плану, например: признание ассигнаций действительным государственным долгом; образование особенного капитала для погашения избытка ассигнаций чрез продажу государственных имуществ; учреждение Комиссии погашения долгов; открытие внутреннего для того займа; преобразование монетной системы; издание известного положения о нейтральной торговле, и проч. Все это было напечатано в современных правительственных актах и помещено потом и в Полном собрании законов.

Х. Фамилию супруги Сперанского г. Булгарин называет Стюенс (Stewenss).

Из множества семейных писем, английских, французских и русских, видно, что фамилия эта писалась Стивенс (Stevens). Мать Стивенс, о которой г. Булгарин упоминает, была урожденная Планта – семейство собственно швейцарского происхождения, но издавна поселившееся в Англии. Один из ее братьев, тогда инспектор Британского музея, известен уважаемою до сих пор в ученом мире историею Швейцарии (Histoire de la confédération Suisse)672672
  Имеется в виду Джозеф Планта и следующий его труд: Planta J. The History of the Helvetic Confederacy. 2 vols. London, 1800. Однако особой научной ценности книга Планты не представляла, поскольку основывалась на труде Иоханнеса фон Мюллера (Müller J. von) «Die Geschichte der schweizerischen Eidgenossenschaft» (4 vols., 1780–1805).


[Закрыть]. Сама г-жа Стивенс, оставшись после смерти мужа своего, бедного сельского священника близ Ньюкестля, за которого она вышла замуж по страсти, без всяких средств к существованию и еще с тремя малолетними детьми, прибыла в Россию, в 1790 году, для снискания себе здесь пропитания блестящими своими талантами. Упомянутый брат ее, очень подружившийся с известным протоиереем нашим Андреем Афанасьевичем Самборским, в бытность последнего священником при лондонской нашей миссии, рекомендовал ему свою сестру и через его посредство – Самборский состоял уже тогда законоучителем великих князей Александра и Константина Павловичей – она помещена была в дом Шуваловых.

XI. Зять графа Сперанского был не тайный советник, как говорит г. Булгарин, а действительный тайный советник, и назывался не Александр Васильевич, как сказано в «Воспоминаниях», а Александр Алексеевич673673
  Имеется в виду А. А. Фролов-Багреев.


[Закрыть].

XII. Г. Булгарин влагает в собственные уста графа Сперанского рассказ, что перевод его «О подражании Иисусу Христу» был им окончен и пересмотрен во время пребывания в Великополье. Имеющиеся у нас в руках подлинные современные письма свидетельствуют, что перевод «Подражания», начатый еще в 1805 году, окончен был в Перми и потом пересмотрен и исправлен в Пензе.

XIII. Указ 30 августа 1816 года приведен г. Булгариным весьма неточно, особенно же в последних, существенных его выражениях. Вот он в точном списке: «Пред начатием войны в 1812 году, при самом отправлении Моем к армии, доведены были до сведения Моего обстоятельства, важность коих принудила Меня удалить от службы тайного советника Сперанского и действительного статского советника Магницкого, к чему, во всякое другое время, не приступил бы Я без точного исследования, которое в тогдашних обстоятельствах делалось невозможным. По возвращении Моем приступил Я к внимательному и строгому рассмотрению поступков их и не нашел убедительных причин к подозрениям. Потому, желая преподать им способ усердною службою очистить себя в полной мере, Всемилостивейше повелеваем: тайному советнику Сперанскому быть пензенским гражданским губернатором, а действительному статскому советнику Магницкому воронежским вице-губернатором».

XIV. «В то же время (т. е. при назначении Сперанского губернатором), – прибавляет г. Булгарин, – государь пожаловал ему 7000 десятин земли».

Сперанскому пожаловано было не 7000, а 5000 десятин земли и не при назначении его губернатором, а через полтора года после того (23 января 1818) «в воздаяние, – как сказано в указе, – отличных трудов».

XV. В «Воспоминаниях» упомянуто далее, что в 1819 г. Сперанский назначен был сибирским генерал-губернатором и председателем двух комиссий: одной для исследования допущенных в Сибири злоупотреблений, другой для составления плана будущему ее управлению.

Никаких подобных комиссий никогда не существовало, и оба упомянутые поручения возложены были на Сперанского лично. В Сибири он наряжал потом несколько местных следственных комиссий, но единственно по собственному своему усмотрению, как главный начальник края.

XVI. Г. Булгарин говорит еще, что Сперанский назначен был сибирским генерал-губернатором после отрешения от должности иркутского гражданского губернатора Трескина.

Не после, а прежде. Сперанский, напротив, сам уже удалил Трескина от должности, по прибытии своем в Иркутск, и притом только в октябре 1819674674
  Сперанский определен был генерал-губернатором в марте.


[Закрыть], вследствие рескрипта 19 сентября, которым он уполномочивался, «впредь до окончательного усмотрения, устранить Трескина на время от управления губерниею, если, по производству дел и по обозрению края, сие найдено будет нужным».

XVII. Далее прибавлено, что Сперанский в 1821 году составил план управления Сибири, который приведен в действие под именем Сибирского уложения.

Все законоположения, составленные Сперанским для Сибири – числом десять – изданы были совокупно 22 июля 1822 года; но как ни одному из них в частности, так и всем вместе нигде не дано имени Сибирского уложения. Главное названо учреждением для управления сибирских губерний, а из прочих шесть вышли с именованием уставов и три под заглавием положений.

XVIII. Описывая возвращение Сперанского из Сибири, г. Булгарин говорит, что император Александр назначил его (сверх звания члена Государственного совета) членом Комиссии о составлении законов.

Сперанскому, при отлучках главноуправлявшего тогда Комиссиею законов князя Лопухина, трижды (в 1822, 1823 и 1824 годах) поручаемо было временное управление ею, но он никогда не был назначаем ее членом. Указом, данным Государственному совету 3 ноября 1821 и рескриптом от того же числа на имя князя Лопухина, он был только поставлен в сношение с комиссиею, для получения всех сведений и пособий по возобновленному в то время рассмотрению проектов уложений; но к самому составу ее он нисколько не принадлежал.

XIX. Граф Сперанский скончался в 1839 г., но не в январе, как пишет г. Булгарин, а 11 февраля.

ХХ. Говоря о том, что государственные труды отвлекали Сперанского от принятия деятельного участия в отечественной литературе, г. Булгарин прибавляет: «однако ж среди государственных трудов он успел написать и издать… 3) Правила высшего красноречия, напечатаны в 1844 году».

«Правила высшего красноречия» написаны были Сперанским, когда он состоял в числе преподавателей Александро-Невской семинарии, следственно не среди государственных трудов; изданы же через пять лет после его кончины. Первое видно из предисловия издателя книжки675675
  «Правила высшего красноречия» М. М. Сперанского издал и снабдил предисловием И. Я. Ветринский.


[Закрыть], последнее – из года издания, самим г. Булгариным приведенного676676
  Позднее в своей книге Корф привел также свидетельства, что свидание Сперанского с Александром I в 1821 г. описано Булгариным неверно, см.: Корф М. Жизнь графа Сперанского. СПб., 1861. Т. 2. С. 263.


[Закрыть].

Однако Корф не удовлетворился публикацией статьи. Он инициировал рассмотрение булгаринских воспоминаний о Сперанском в упомянутом выше негласном комитете, созданном для надзора за печатью, одним из инициаторов создания которого он был и в котором играл ведущую роль. Корф подготовил как доклад комитету, так и итоговое его заключение:

Журнал Комитета высочайше утвержденного во 2‐й день апреля 1848 года 677677
  Этот и следующие материалы печатаются по подборке документов, сохраненной Корфом (РНБ. Ф. 859. К. 30. Д. 1. Л. 142–197).


[Закрыть]

При обозрении последней (июньской) книжки журнала «Библиотеки для чтения» внимание комитета678678
  Комитет 2 апреля 1848 г., существовавший с апреля 1848 г. по декабрь 1855 г., осуществлял «высший надзор, в нравственном и политическом отношении, за духом и направлением» периодики и книгоиздания. Он находился в непосредственном ведении императора. Председателем комитета в 1848 г. был Д. П. Бутурлин, в него входили М. А. Корф и П. И. Дегай. О комитете см.: Корф М. А. Записки. М., 2003. С. 428–430; Лемке М. К. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб., 1904. С. 192–308; Гринченко Н. А. Комитет 2 апреля 1848 года и Императорская публичная библиотека // Современные проблемы книжной культуры: основные тенденции и перспективы развития. М., 2016. С. 28–33.


[Закрыть] остановлено было статьею «Воспоминания Фаддея Булгарина», в которой собраны, между прочим, разные подробности о покойном графе Сперанском.

Комитет не входит в разбор многих вкравшихся в эту статью исторических неверностей и ошибок, которые обличены уже особо одним из членов, близко изучавших биографию графа Сперанского679679
  Имеется в виду статья М. Корфа «О воспоминаниях г. Булгарина касательно графа М. М. Сперанского», опубликованная накануне заседания комитета. Корф долгое время служил под началом М. М. Сперанского и работал в это время над биографическим трудом о нем, см.: Корф М. А. Жизнь графа Сперанского: В 2 т. СПб., 1861.


[Закрыть]; но, обращаясь собственно к тому, что принадлежит в круг прямых его обязанностей, он нашелся в необходимости сделать на упомянутую статью следующие замечания:

1) Автор говорит, что император Александр поручал Сперанскому обработку всех важнейших дел и планов высшего государственного управления, передавал ему все поступавшие по этому предмету проекты и наконец поручил ему составление плана государственного образования. Независимо от первого вопроса: откуда взяты автором сведения, столь положительно выраженные, здесь рождается и другой: может ли частный человек распределять за эпоху, столь еще к нам близкую, и таким диктаторским тоном, славу государственных подвигов между Монархом и Его подданным?

2) В статье выведено, что Сперанский в 1812 г. пал жертвою вражды и зависти, которые успели очернить его и представить человеком вредным и опасным. Сочинитель прибавляет даже: «Не смею называть главных виновников несчастья Сперанского, хотя они все уже в могилах – там, где и жертва их злобы. Но могила не все прикрыла. Добрые и злые дела остаются и громко возопиют в потомстве». – Далее следуют подробности об удалении Сперанского в Нижний Новгород и Пермь, описание его ощущений и пр.

По мнению комитета, вся эта выходка совершенно неуместна в печати. Представляя все событие несчастием незаслуженным и плодом одних происков, она как бы накидывает, перед публикою, тень на характер императора Александра, а с другой стороны прямо намекает на мнимую известность автору самых виновников удаления Сперанского и вообще всех подробностей такого дела, которое правительством всегда оставляемо было под покровом тайны и слишком – как упомянул комитет – близко к нашей эпохе, чтобы частное лицо дерзало, без особого призвания и, вероятно, и без достаточных к тому сведений, приподнимать всенародно край этого покрова.

3) Говоря о представленном Сперанским в 1810 году финансовом плане, автор пишет, что этот план «принес величайшую пользу и приносит ее до сих пор, предварительным рассматриванием смет и последовательною поверкою издержек в Государственном контроле, который был страшен при покойном бароне Б. Б. Кампенгаузене, человеке с необыкновенным умом, деятельностию, беспристрастием и правдивостию». – Такую характеристику прежнего, выставленную как бы в противуположность и в укор последующему и настоящему, равно как и самое мнение, столь резко произносимое о пользе мер государственных, комитет не может также не признать совершенно неприличным.

4) В означенной статье приводится Указ 1816 года, которым Сперанский определен был снова в службу, в должность пензенского гражданского губернатора, но приводится не подлинными словами, а будто бы в виде извлечения его содержания, которое, между тем, представлено совершенно превратно. Так, в указе сказано, что не оказалось «убедительных причин к подозрениям» на Сперанского, тогда как в статье напечатано, что «по производственному следствию (сих слов совсем нет в указе) обвинения оказались неосновательными». – Такое искажение слов и смысла Высочайшего указа, в свое время гласно обнародованного, а теперь приводимого, как исторический цитат, в ином совсем виде, представляется комитету столько же дерзким, сколько и предосудительным.

Наконец, 5) Приводя частный разговор свой с Сперанским о постигнувшем его в 1812 году несчастии, автор влагает в уста покойного графа следующие слова: «Если б я был в фамильных связях с знатными родами, то, без сомнения, дело приняло бы другой оборот. Кто хочет держаться в свете, тот должен непременно стать на якорь из обручального кольца». – Едва ли нужно замечать, что если слова сии и были точно сказаны в минуту откровенной и не совсем, может быть, осторожной беседы, то, верно уже, не для оглашения их перед современною публикою, и комитет смеет думать, что нельзя допускать, чтобы память государственного человека, так сказать вчера еще оставившего поприще, а с тем вместе, в некотором отношении, и самый образ действия правительства были поносимы приписыванием первому подобных мнений.

Вследствие всех сих замечаний комитет полагал бы представить министру народного просвещения: 1) сделать автору приведенной статьи строгий за нее выговор и 2) сделать соответственное внушение и пропустившим оную ценсорам, ибо если не было на прямой их обязанности сверять Указ 1816 года с подлинником, то никак, однако же, не следовало им пропускать прочих выше сего замеченных мест, по явной их неуместности в печати.

Таковое заключение свое Комитет осмеливается всеподданнейше повергнуть в Высочайшее Его Императорского Величества благоусмотрение.

№ 17

25 июня 1848 г.680680
  В копии этого документа Н. К. Шильдер пометил: «В дневнике бар. Корфа сказано, что журнал “равномерно мною весь составлен”» (РНБ. Ф. 859. К. 30. № 1. Л. 164).


[Закрыть]

На докладной записке возглавлявшего комитет Д. П. Бутурлина, к которой был приложен этот журнал (т. е. протокол заседания), 27 июня император наложил следующую резолюцию: «Совершенно справедливо, сообщить о сем г[енерал]-а[дъютанту] г[рафу] А. Ф. Орлову»681681
  Граф А. Ф. Орлов в 1844–1856 гг. занимал пост главноуправляющего III отделением.


[Закрыть].

29 июня Бутурлин передал министру народного просвещения С. С. Уварову замечания императора, дословно воспроизводящие замечания комитета682682
  Опубликованы в: [Стасов В. В.] Цензура в царствование императора Николая I // Русская старина. 1903. № 7. С. 142–144.


[Закрыть], тот 7 июля сообщил об этом попечителю Петербургского учебного округа М. Н. Мусину-Пушкину, который через Петербургский цензурный комитет 11 июля отправил Булгарину точный текст императорских замечаний с заключением, что «вследствие всех сих замечаний его императорское величество высочайше повелеть изволил: сделать автору приведенной статьи строгий за нее выговор»683683
  Русская старина. 1871. № 11. С. 522; весь текст письма на с. 520–522.


[Закрыть].

Поскольку текст Корфа был опубликован в газете с изменениями, 2 июля 1848 г. он написал письмо министру народного просвещения графу С. С. Уварову:

Г-н Булгарин напечатал в «Библиотеке для чтения» статью о покойном графе Сперанском, изобилующую как погрешностями, так и рассуждениями, совершенно неуместными в тексте, предназначенном для публики. Комитет наш обратил внимание императора на последние, я же позволил себе ответить от себя лично на первые некоторыми замечаниями, каковые поместил в «Русском инвалиде» (24‐го числа прошлого месяца). Возражая на утверждения автора касательно первоначальной фамилии графа, я писал: «Лица белого духовенства обыкновенно имеют у нас особые прозвания, или фамилии, тогда только, когда они происходят из дворянства – фамилию их рода – или когда воспитывались в училищах – фамилию, даваемую по назначению духовно-ученого начальства» и далее: «следственно, все приведенные выше фамилии нельзя не признать за вымысел позднейших времен, когда прежний черкутинский церковник начал уже занимать собою общественное внимание». – Однако, к великой моей досаде, обнаружил я в печатном листке вместо первого из двух слов подчеркнутых слово иногда, которое полностью извращает не только смысл, но даже и грамматическое строение фразы, а на месте второго – священник, отчего вышло, что я Сперанского превратил в бывшего священника. Я незамедлительно написал редактору газеты письмо с просьбой поместить извещение об этих абсурдных опечатках; каково же было мое изумление, когда из его ответа узнал я, что речь идет вовсе не об опечатках, а просто-напросто об исправлениях, сделанных цензором Крыловым, в доказательство чего были мне предоставлены листы с собственноручной правкой этого господина.

Поскольку под статьей стоит моя фамилия, благоволите согласиться, господин граф, что мне в моем положении неприятно и странно представать перед публикой в столь смешном виде. Благоволите же позволить мне воззвать к Вашему чувству справедливости в отношении поступка беззаконного и, осмелюсь сказать, бессмысленного, совершенного г-ном Крыловым, который вместо того чтобы запретить или вычеркнуть то, что счел он предосудительным, присвоил себе право вносить в статью свои поправки, что противоречит даже закону (Устав о цензуре. С. 15), и предавать тиснению за чужой подписью бессмыслицу собственного изобретения, даже не предупредив об том автора.

Уваров написал ему следующее:

В ответ на письмо Ваше от 2 июля, касающееся исправлений, которые цензор Крылов позволил себе внести в статью Вашу о г-не Сперанском, спешу сообщить Вашему сиятельству, что сделал я этому цензору строгий выговор; имея дело со статьей подписанной, обязан он был всенепременно с Вами поделиться своими сомнениями. Если желательно Вам объявить об ошибках, допущенных в печатной статье, предложил бы я Вам поместить об том извещение в публичных листках; сие явилось бы, полагаю, наилучшим способом исправить оплошность цензора; добавлю, что когда бы редактор «Инвалида», прежде чем отдавать статью в печать, обратился к начальству вышестоящему, замечание цензора поставлено было бы на голосование, и все сие происшествие не имело бы места.

Благоволите, господин барон, принять уверения в совершеннейшем моем почтении.

Граф Уваров.

3 июля 1848 года

На Карповке684684
  Оба письма написаны по-французски; благодарю В. А. Мильчину за перевод.


[Закрыть]

Булгарин, который в это время, как всегда, проводил лето в своем поместье Карлово (под Дерптом) и не знал ни о заключении негласного комитета, ни о реакции царя, попытался печатно ответить на критическую статью Корфа. Весь очередной свой фельетон из цикла «Журнальная всякая всячина» он посвятил этому сюжету. Лишь в середине июля он был подан в цензуру, поскольку нужно было время на то, чтобы газета с текстом статьи Корфа дошла в Дерпт, Булгарин обдумал и написал свой ответ и переслал его в Петербург. Поскольку цензурный комитет был напуган выговором цензорам за пропуск булгаринских воспоминаний о Сперанском, он передал Корфу новый текст Булгарина на эту тему. Корф прочел его и снабдил подробными замечаниями (они даны под строкой курсивом). В результате цензурный комитет запретил публиковать ответ Булгарина.

Журнальная всякая всячина

Однако ж в моем ливонском уединении я не только не получаю, но даже не вижу русских газет и журналов (кроме своей газеты и журналов, издаваемых министерствами), и не только не тоскую, а напротив, весьма счастлив и доволен. – Приятель мой прислал мне на днях № 138 «Русского инвалида», в котором напечатана статья, до меня касающаяся. Из уважения к лицу, написавшему эту статью, почитаю долгом отвечать на объяснения.

Дело идет о М. М. Сперанском, о котором я высказал, что знаю об нем и что можно было высказать, в пятой части моих «Воспоминаний». Автор статьи «Русского инвалида» полагает, что я рано вспомнил о М. М. Сперанском – и находит ошибки в представленных мною фактах и числах685685
  Нигде этого не было сказано. Если б я так думал, то и сам сохранил бы молчание. Мнение мое было, что «произнесение суда над личностию С[перанского], даже и самая оценка, или разъяснение многих событий и переворотов его жизни составляют покамест задачу совершенно еще преждевременную». Не переменяю этого мнения и теперь, ибо, при условиях нашего общественного устройства и нашей ценсуры, кто же может теперь напечатать правду об отношениях С[перанского] к и[мператору] Александру, о приготовленном им проекте конституции, о причинах и последствиях его изгнания и пр. Но факты, факты, о! давайте их нам сколько можно больше и вспоминайте тут сколько угодно, лишь бы и эти воспоминания были тоже – правдою.


[Закрыть]. Уважаю каждое чистосердечное мнение и благонамеренное суждение, и прошу снисхождения к моему собственному мнению.

В светских обществах и в нашем миниатюрном литературном мире известно, что один весьма почтенный ученый и заслуженный муж занимался собиранием материалов для составления полной биографии М. М. Сперанского в законодательном отношении686686
  Кто же ему сказал и в каком обществе он узнал, что биография моя ограничивается одними пределами законодательного круга?


[Закрыть], потому что он более всех участвовал в исполнении великого предначертания наших государей к составлению полного и систематического Собрания законов. Таким образом, биография Сперанского будет заключать в себе историю русского законодательства в царствование императора Александра и нынешнее благополучное царствование. Нет никакого сомнения, что творение, написанное человеком умным, талантливым и знающим совершенно законодательство, будет любопытно, поучительно и важно во всех отношениях, особенно потому, что из всех наших историй невозможно составить никакого систематического понятия о законодательствах каждой эпохи. Но мне кажется, что биография Сперанского в этом деле будет дело постороннее или, как говорится, hors d’oeuvres687687
  вставной эпизод, нечто лишнее (фр.).


[Закрыть]. Жизнеописания важны только тогда, когда лицо действовало самостоятельно, как, например, наши дипломаты от кончины Петра Великого до вступления на престол императора Павла Петровича, и наши полководцы, облеченные полною властию. Но Сперанский вовсе не действовал самостоятельно в русском законодательстве, а только исполнял волю законодателей688688
  Совершенное неведение, на которое можно только отвечать – самою биографиею Сперанского. Притом дело не в том, действовал ли кто самостоятельно или по поручению, а в том, что ктó произвел.


[Закрыть].

Сто раз слышал я от него (а верно слышали и все приближенные к нему люди), что он никогда не навязывался ни с какими проектами и тогда только делал, когда ему что-либо поручали. Об этом я сказал и в моих «Воспоминаниях». В частной жизни Сперанского замечателен только один период, а вся его служба есть только честное, умное и человеколюбивое исполнение своих обязанностей, и это можно высказать несколькими словами, а именно, что он везде был примерный начальник, примерный подчиненный, умный, ученый и трудолюбивый исполнитель поручений. Иное дело, если б Сперанский написал записки о своей жизни, с собственными суждениями о делах и лицах, тогда это заменяло бы недостаток самостоятельности в действиях689689
  Где же вся поэтическая сторона жизни человека, ставшего из последних ступеней общественной лестницы на первую, любимца государева и опального, первого у нас государственного мыслителя, человека, основавшего все нынешнее государственное устройство, преобразователя делового нашего языка, первостепенного философа, филолога и богослова? Жизнь С[перанского] – самый занимательный роман, целая эпопея и вместе государственная книга, а г. Булгарин думает ограничить ее одним ответом на графу формуляра: способен и достоин.
  А если б г. Булгарин знал, что точно есть такие записки и суждения, про себя и в откровенных письмах, и притом в самых огромных размерах?


[Закрыть]. Мне кажется, что Сперанский именно принадлежит к тому роду людей, о которых не только современники, но даже история может только вспоминать690690
  Это и понять трудно: вспоминать , так сказать, наглядно, могут современники; но как же делать это истории иначе как имея в руках материалы к таким воспоминаниям, т. е. биографию.


[Закрыть]. Разум и познания Сперанского были велики, и следы этого остались в исполнении данных ему поручений; душа Сперанского была неисчерпаемый источник благости и высоких чувствований, и если, по мнению почтенного автора статьи в «Русском инвалиде», и об этом предмете говорится неуместно, то и чувства благодарности и привязанности современников были бы также неуместными! И на чем бы тогда основался будущий историк? Просим извинения у почтенного автора статьи в «Русском инвалиде», но я того мнения, что любить, быть благодарным, справедливым и говорить истину, хотя бы вполовину, всегда уместно, и даже над свежею могилою добродетельного мужа, каков был Сперанский691691
  Противуречие с предыдущим. Безусловная хвала, без права и возможности порицания, есть – китайская картина без теней, а история не может основываться на таких картинах.


[Закрыть]. Я не писал биографии Сперанского, я только вспомнил об нем в моих «Воспоминаниях», вспомнил со слезами, с чувством беспредельной к нему любви и уважения692692
  Я и вменяю ему в грех не это благодарственное воспоминание, а то, что он пустился в психологическую часть биографии пред публикою , которой нельзя еще высказать всего. Говорить истину вполовину значит – лгать.


[Закрыть].

Теперь взглянем на неверности и недоразумения в моих «Воспоминаниях», которые почтенный автор взялся исправить перед публикою, как сказано в статье: «для потомства».

По первому пункту. Я не имею, с моими «Воспоминаниями», ни малейшего притязания на жизнь в потомстве; но если эти «Воспоминания» дойдут до потомства, то ему совершенно будет равно, в 1771 году родился Сперанский или в 1772 или в 1773, как полагает неопределенно почтенный автор статьи, оканчивая свои изыскания о годе рождения Сперанского словами: «но впоследствии Сперанский неизвестно почему перешел к 1771 году». Я вообще люблю последствия и привык беспредельно верить Сперанскому, и если он впоследствии определил год своего рождения, то неизвестность причин не должна, кажется, опровергать собственного показания. Вероятно, Сперанскому известны были причины, почему он назначил 1771 год годом своего рождения, и потому в «Воспоминаниях» моих это не неверность и не недоразумение693693
  Если г. Булгарин, издавая не политическую брошюру и не водевиль, назначение коих одна современность, а книгу, не имеет притязания на жизнь ее в потомстве, то, стало быть, имеет притязание только на карманы современников. Но это дело постороннее. В моем означении года рождения С[перанского] нет неопределенности . Я прямо говорю: «следственно С[перанский] родился 1 января 1772» и этим оканчиваю мои изыскания, а не теми словами, которые влагает мне г. Б[улгарин] и которые находятся в середине изысканий. Следственно, тут ложь за ложию. Давать предпочтительную веру собственному показанию перед документами можно только – в подобной антикритике, ибо кто же присутствовал при собственном рождении? Столько же нелепо доказывать, что в биографии великого человека не важна эпоха его рождения, особливо после того, что в «Воспоминаниях» – книге напечатанной и, следственно, написанной не для одного личного удовольствия автора, так точно и подробно означены год и день собственного его рождения.


[Закрыть].

По второму пункту. Сказано в «Воспоминаниях», что первоначальная фамилия Сперанского была Грамотин. Так называет Сперанского и И. И. Дмитриев, бывший в весьма коротких сношениях с Сперанским, по своему званию министра юстиции и литератора. Если это неверность и недоразумение, то почтенный автор статьи не исправил их своими догадками, сказав: «не сохранилось никаких сведений или преданий о родовом его прозвище и, напротив, все положительно утверждают, что такого никогда не было». После этого и говорить нечего!694694
  Дмитриев никогда не был в коротких, а тем более в весьма коротких сношениях с С[перанским], а что он называет его Грамотин, это г. Б[улгарин] взял из моей же статьи. С моей стороны, в утверждении, что С[перанский] никогда не имел этой фамилии, нет никаких догадок: это просто единогласное показание всех местных современников и всей его семьи. После этого точно говорить нечего, но не в том смысле, как восклицает г. Булгарин.
  NB. Г. Б[улгарин], разделяя мой 1‐й пункт на два, чтоб показать, будто бы ни оставит ни одного моего замечания без возражения, совсем обходит 2‐й.


[Закрыть]

По третьему пункту. У кого и как учился Сперанский французскому и английскому языку, дело совершенно не важное. Главное здесь характеристика. В «Воспоминаниях» сказано, что Сперанский изучил эти языки уже в зрелых летах, и это яркая черта, означающая беспрерывное стремление к приобретению познаний. Имена учителей и порядок перехождения от одного предмета к другому в учительском звании – также мелочи, что не займут потомства, а для меня, современника, вовсе незанимательны695695
  Здесь нет ответа на мои замечания, доказывающие совершенную неточность сведений г. Б[улгарина]. Если ж он считал эти подробности незанимательными (они все же занимательнее, нежели помещенные в «Воспоминаниях» об учителях и ученических летах г. Б[улгарина]), то незачем было ему и печатать их в своей книге.


[Закрыть].

По четвертому пункту. В «Воспоминаниях» моих я сказал: «известно, что он, т. е. Сперанский, преподавал уроки в доме князя А. Б. Куракина». Почтенный автор статьи говорит, что я ошибся, следуя в этом деле общему мнению. Почтенный автор статьи основывается на показании единственного сына князя А. Б. Куракина, якобы Сперанский не был учителем в доме, а дал только двенадцать уроков, и был домашним секретарем в доме князя, исключительно для частной переписки. Не подвергаю сомнению ничьих показаний, но не могу слепо верить тому, чтоб Сперанский, профессор или старший учитель в семинарии, покровительствуемый знаменитым митрополитом Гавриилом, решился принять звание домашнего секретаря для частной переписки!!! В душе Сперанского всегда таилась благородная гордость, и он не был в такой нужде, чтоб идти в писцы, потому что домашний секретарь, для частной переписки, то же, что писец696696
  Забавно, что в самих «Воспоминаниях» сказано: «К[нязь] Куракин… предложил ему место частного своего секретаря , которое С[перанский] принял охотно» – а теперь сам же г. Б[улгарин] против этого спорит.


[Закрыть]. – Должен я мимовольно высказать, что словесные показания о первых годах службы выслужившихся чиновников весьма часто бывают неточны. В этом я особенно удостоверился, собирая сведения о М. М. Сперанском. Собственных слов Сперанского не привожу (хотя мог бы подкрепить мои показания свидетельством живых людей), но предположения, что Сперанский был домашним секретарем у князя А. Б. Куракина, для частной переписки, никак не могу принять! À tout seigneur tout honneur697697
  Почему же г. Б[улгарин], мимоходом вспомнивший о С[перанском], считает свои показания более точными, нежели мои, т. е. человека, посвятившего несколько лет на самые деятельные и подробные о нем изыскания, и нежели показания того лица, которому по словам самого г. Б[улгарина] С[перанский] преподавал уроки?
  Любопытно бы слышать эти собственные слова и подтверждения этих свидетелей.
  А что бы сказал еще г. Б[улгарин], если б знал, что С[перанский] жил вместе с людьми 22 к[нязя] Куракина, что он ел с ними и играл в карты и что даже двух камердинеров его считал своими патронами?


[Закрыть]698698
  По месту и почет (фр.).


[Закрыть].

По пятому пункту не спорю. Был ли он секретарем или экспедитором в Министерстве юстиции – для потомства все равно, и для характеристики Сперанского – менее нежели ничего699699
  Неужели это маловажнее формуляра г. Булгарина? На пропуск, в числе генерал-прокуроров, кн. Лопухина, он ничего не отвечает.


[Закрыть].

По шестому пункту. Почтенный автор статьи говорит, что Сперанский был назначен статс-секретарем не по ходатайству графа В. П. Кочубея, но без всякого постороннего ходатайства, по избранию тогдашнего начальника его Д. П. Трощинского. Быть может! Но как письменных доказательств на то, по чьему ходатайству Сперанский был назначен статс-секретарем, не существует, то я поверил слуху, т. е. словам самого М. М. Сперанского700700
  Сперанский не мог этого говорить, ибо самому Кочубею рекомендован был Трощинским, на что у нас есть и письменные доказательства.


[Закрыть]. Впрочем, и это не важно для потомства и не изменяет характеристики Сперанского.

Противу седьмого пункта. В пятой части моих «Воспоминаний» на стр. 592 сказано: «В комиссии о составлении законов Сперанский составил две части Гражданского уложения и внес их в Совет. Третья часть, заключавшая в себе Коммерческий устав и Уголовное право, требовала только отделки». Противу этих слов почтенный автор статьи представил возражение, основывая его на классическом или систематическом разделении законодательства, по древнему римскому делению и по всем новейшим системам, для доказательства, что Устав коммерческий и Уголовное право никогда и нигде не входили и не могут входить в состав того разряда законов, который разумеет юриспруденция под именем Гражданского уложения (Code du droit civil, Zivilrecht). Да разве я, автор «Воспоминаний», утверждал где-либо, что Коммерческий устав и Уголовное право входят в один разряд с правами личными, правами на имущество и правами по обязательствам и договорам, тремя основаниями Гражданского уложения??? Предполагаемый тогда Свод законов разделялся на три части или на три отделения не по школьному, но по практическому порядку. Первые две части или два отдела долженствовали заключать в себе Гражданское уложение, а третья часть Устав коммерческий и Уголовное право. Это вовсе не означает смешения всех этих отделов в одну категорию. В полном курсе математики начинают с арифметики, потом переходят к алгебре, планиметрии, стереометрии, тригонометрии прямой и криволинейной, потом к дифференциальным и интегральным исчислениям, и все это составляет математику, которую вы, при издании, можете разделить на сколько угодно частей и отделов, и хотя предметы имеют свое особое свойство, но все вместе устремлены к одной цели. Я писал не биографию Сперанского и не историю законодательства; не мог и не должен был распространяться и разбирать (по ниточке) все действия Сперанского и, желая представить только его характеристику и биографический очерк, вовсе не останавливался на мелочах. Почтенный автор статьи говорит: «Сперанским действительно составлены были и Коммерческое уложение, и Уголовное уложение, в отдельных составах, но третья часть Уложения собственно Гражданского – Права по обязательствам и договорам – приготовлена была Комиссиею законов (т. е. о составлении законов) уже после него». Из этих слов выходит, что Сперанский составил два первые отдела Гражданского уложения (т. е. права личные и права на имущества), Коммерческий устав и Уголовное право, и все мое преступление в кратком биографическом очерке и характеристике Сперанского заключается в том, что одно отделение Гражданского уложения приготовлено было комиссиею!701701
  Не в том, а в том, что третья часть Гражданского уложения названа – Коммерческим уставом и Уголовным правом, чего все это многословное возражение нисколько не опровергает. Как ни делить математику, а все же алгебру нельзя назвать тригонометриею, и наоборот.


[Закрыть] Но для характеристики Сперанского довольно и того, что он сделал, по сознанию почтенного автора статьи! Впрочем, я писал не наобум! По возвращении моем в столицу я буду иметь честь представить уважаемому мною автору статьи записку (на французском языке), составленную одним из приближенных лиц к М. М. Сперанскому и пересмотренную им самим702702
  Записка составлена не приближенным лицом, а самим Сперанским, и черновая у нас в руках. Там сказано только, что третья часть Гражданского уложения тоже была подготовлена Сперанским и требовала еще только отделки; но нигде не сказано, чтоб эта третья часть заключала в себе – Коммерческий устав и Уголовное право.
  Взамен записки, которую собирается мне представить – вероятно в копии – г. Булгарин, я могу услужить ему подлинною руки С[перанско]го и немецким ее переводом, напечатанным в «Zeitgenossen»24.


[Закрыть]. На основании этой записки и французский писатель Шницлер сказал то же, что сказано в «Воспоминаниях»703703
  Речь идет о следующей книге: Schnitzler J. H. Histoire intime de la Russie sous les empereurs Alexandre et Nicolas: et particulièrement pendant la crise de 1825. Paris, 1847. T. 1–2.


[Закрыть]. В заключение скажу об этом седьмом пункте, что если б ось земная поколебалась (метафора, вроде преувеличения моих суждений о Сперанском), и миру угрожало разрушение, и если б спасение его зависело от изменения моего мнения о Сперанском, то и тогда, на развалинах мира, я бы воскликнул: «Сперанский, один Сперанский исполнил волю наших Мудрых Законодателей, и все его умные и сведущие сотрудники трудились по его указанию и заслуживают за то полную нашу благодарность!» Сперанского нет на свете, и после него не осталось наследников его имени и его значения, следовательно правда – голос души, а не лесть!704704
  Откуда попала сюда эта выходка? Ни к селу, ни к городу. Уж не хочет ли г. Б[улгарин] намекнуть, что я стремлюсь убавить славу Сперанского и что он сбирается – защищать ее против меня?!!


[Закрыть]