Текст книги "Полное собрание стихотворений"

«Если скажешь: – Упоенье...»

 
Если скажешь: – Упоенье
есть невиннее любви! —
То поэта вдохновенье
вдохновеньем не зови,
 
 
Солнцу дай другое имя,
свет дневной считай за тьму,
И тогда тебя, безумец,
не прощу я, но пойму.
 

18 ноября (1 декабря) 1920

«Своей вины не отрицай...»

 
Своей вины не отрицай
И, вспоминая злую повесть
Безумств кровавых, пробуждай
Заснувшую в оковах совесть.
 
 
Когда она в простых сердцах,
Стеная тягостью, проснется,
Какой неодолимый страх
В лукавствующих встрепенется!
 
 
Какие жалкие слова
Услышим от того, кто ныне
Ликует дерзко на вершине,
Когда Россия чуть жива!
 

21 ноября (4 декабря) 1920

«Кто сложил куплеты...»

 
– Кто сложил куплеты? —
– Так, один чудак. —
– Пишут как поэты? —
– Просто, натощак. —
 
 
– Разве утром только? —
– Нет, и вечерком.
Не дает нисколько
Им Ученый Дом.
 
 
– Вот и ходит вечно
Автор натощак,
Но поет беспечно. —
– Этакий чудак!
 
 
– И нигде не служит? —
– Нет, он так живет.
Никогда не тужит,
Песенки поет.
 
 
– От веселых бредней
Не уйдет поэт.
Даже в час последний
Сложит он куплет.
 
 
– Скажет: «Оставляю
Скучный кавардак,
Всем того желаю». —
– Этакий чудак! —
 

8(21) апреля 1921

«Топор широкий не отрубит...»

 
Топор широкий не отрубит
Его преступной головы,
И слава про него затрубит,
Но все дела его мертвы.
 
 
Эфесский храм, сожженный рано,
В воспоминаньях вечно свят.
Нетленно-юная Диана
Не помнит, кто был Герострат.
 

22 апреля 1921

«Где твои цветочки, милая весна?...»

 
Где твои цветочки, милая весна?
– Для моих цветочков мне любовь нужна. —
 
 
Где твои улыбки, милая любовь?
– Все мои улыбки захлестнула кровь.
 

27 апреля (10мая) 1921

«Душа моя без крыл...»

 
Душа моя без крыл
Из области могил
Назад не прилетит,
И там, где спит она,
Водой полонена,
Душа бессильно спит,
И все вокруг, как сон,
И чуть я оживлен
Игрою чуждых сил,
И жизнь моя пуста, —
Томленье у креста,
Среди немых могил.
 

30 ноября (13 декабря) 1921

«Кинжал не нужен для того...»

 
Кинжал не нужен для того,
Кто хочет умереть.
Совсем не надо ничего,
Чтобы дотла сгореть.
 
 
Созреешь к смерти, и придет
Стремительный недуг,
Тебя, как столб гнилой, качнет,
И наземь рухнешь вдруг.
 

30 ноября (13 декабря) 1921

Колыбельная Насте

 
В мире нет желанной цели,
Тяжки цепи бытия.
Спи в подводной колыбели,
Настя бедная моя.
Вот окно мое высоко.
Над тобою я стою.
Снял я мантию пророка,
И, как няня, я пою:
Баю-баюшки-баю.
Бай мой, бай, волшебник, бай,
Настю тихо покачай.
 
 
В муках дни твои сгорели,
И не спас тебя и я.
Спи в подводной колыбели,
Настя милая моя.
Подняла над волей рока
Волю гордую свою.
Спи спокойно, спи глубоко.
Над тобою я пою:
Баю-баюшки-баю.
Бай мой, бай, кудесник, бай,
Настю тихо покачай.
Вспомни, звук моей свирели
Был усладой бытия.
Спи в подводной колыбели,
Настя милая моя,
До уставленного срока
Сесть в подводную ладью,
Унестись со мной высоко,
И спою тебе в раю:
Баю-баюшки-баю.
Светозарный, Божий Май,
Настю в светах покачай.
 

30 ноября (13 декабря) 1921 СПб. Улицы

«Жаждет сердце тишины...»

 
Жаждет сердце тишины,
Сердце бедное, больное.
Качая, уврачую
Усталое, больное.
Забуду всю явь земную,
Забуду земные сны,
Качаясь на прибое
Рокочущей волны.
Сердце бедное, больное,
Ты дождешься тишины.
 

9(22) декабря 1921

«Из низменных страстей, из гнусных утомлений...»

 
Из низменных страстей, из гнусных утомлений,
Сплетенных жуткою и зыбкою игрой
Над ясной чистотой лазоревых ступеней,
Над орошенною весеннею травой,
 
 
Возводит в темный час полуночных затмений
Она, премудрая, пророчеств дивный строй:
«Любовь и Смерть – одно. Любовью рай открой
В таинственном труде безмерных восхождений».
 
 
Поправши Смертью смерть, она тоску сожгла,
Она меня зовет, любимая, – пришла
В сияньи девственном лазури и эмали,
 
 
И с нею я войду в таинственный чертог,
Восторгом озарив безмерности дорог,
Где гаснут медленно томленья и печали.
 

13(26) апреля 1922

«Вновь тайна предо мной, но эта тайна чья...»

 
Вновь тайна предо мной, но эта тайна чья?
Земные помыслы разгадки не узнали,
Хотя святой покров порой приоткрывали,
И к шороху его прислушиваюсь я.
 
 
Тесна, как темный гроб, стремительна ладья.
Любовь безмерную бессильные сковали.
Растают призраки и засияют дали.
Всё выше восхожу, и что ж ты, смерть моя!
 
 
Сгорает пыльный прах, осадок жизни грешной.
Возлюбленная вновь с улыбкою утешной
Со мной, и навсегда, моя ворожея.
 
 
Любимую мою цветами увенчаю.
Скажу: – Люблю тебя! – Она ответит: – Знаю,
Бессмертная любовь, безмерная твоя!
 

15(28) апреля 1922

«Всё тот же путь, не ближе, не короче...»

 
Всё тот же путь, не ближе, не короче,
Такая ж цель, загранные поля.
Все сердце успокоиться не хочет
Твоими прелестями, Мать-Земля,
 
 
Но если надо нам в далеком крае
Труды и муки снова перенесть,
Не все ль равно! Все призрачное тает,
Но ясно нам, – незыблемое есть.
 
 
Костры страданий ярко пламенеют,
И жалит пламенами пыль дорог,
Но ясно мне, – соединюся с Нею,
Таинственный переступив порог.
 

19 апреля (2 мая) 1922

«Смеешься надо мною...»

 
Смеешься надо мною,
Ликуя в небесах.
Слезы Твоей не стою,
Поверженный во прах.
 
 
Коснеющую волю
Я не могу собрать,
Раскованную долю
По-новому сковать.
 
 
Призвать из-за предела
На землю чудеса,
Создать иное тело,
Расторгнув небеса.
 
 
Дорогой скудной, пыльной,
Окован мглой дневной,
Иду я, раб бессильный,
Беспомощно земной.
 
 
Нет, не смеешься, знаешь
Ты светлый путь теперь,
И тихо повторяешь:
– Ищи меня, и верь. —
 

4(17) мая 1922

«К земле уже не тяготея...»

 
К земле уже не тяготея,
Бессмертным днем озарена,
Смерть победивши, Алетея
Со мною соединена.
 
 
Бегущее темно и лживо,
Но где она, всегда светло.
Не умерло, что было живо,
Хотя б неузнанным ушло.
 
 
Померкли очи Серафима,
Погасла пламенная речь.
Смеется рок неумолимо
Над бедною надеждой встреч.
 
 
Прожорливы земные реки,
Безумны сказки бытия,
Погибла госпожа навеки,
Распались пальчики ея,
 
 
И в час, когда моя машинка
Выстукивала скорбный зов,
Последняя стремила льдинка
Ее вдоль мертвых берегов.
 
 
Земные люди увидали
Ее спокойное лицо,
С ее руки простертой взяли,
И возвратили мне кольцо.
 
 
И я, от скорби каменея,
Поцеловал ее уста, —
Меня любила Алетея,
Светла и пламенно чиста.
 

20 мая (2 июня) 1922

«Вспомни, Элоиза, нежные уроки...»

 
Вспомни, Элоиза, нежные уроки,
Что давал когда-то мудрый Абеляр.
На земле ты снова, вкруг тебя морлоки,
Ты для них нежданный, но желанный дар.
 
 
Красота и мудрость, сладостные речи,
Милая улыбка и небесный взор, —
Но не в них морлокам обаянье встречи,
И с тобой недолог будет разговор.
 
 
Ты пришла к морлокам с вещими речами,
Но сама не знаешь, что ты им несешь.
Видишь, Элоиза? печь полна дровами.
Слышишь, Элоиза? точат острый нож.
 

21 мая (3 июня) 1922

«Головой о стены бейся...»

 
Головой о стены бейся,
Падай на пол с криком диким,
И потом безумно смейся
Над ничтожным, над великим.
 
 
Нить прочна у старых Парок,
Крепок яд у старой Нессы!
Не износишь их подарок,
Не прорвешь ты их завесы.
 

17(30) июня 1922

«Любовь к земле недолго мучит...»

 
Любовь к земле недолго мучит.
Увянут радость и печаль.
Земная прелесть вся наскучит,
Когда неведомый научит:
– К иному берегу причаль.
 
 
Челнок плывет, качаясь мерно.
Его уносит мощный ток.
Уже душа не суеверна,
И вещий кормчий правит верно
Туда, где берег невысок.
 

18 июня (1 июля) 1922

«Пелена тумана...»

 
Пелена тумана
На вершинах горных.
Солнце встало рано.
Мгла в ущельях черных.
 
 
Узкая тропинка
Кремешками блешет.
Сердце, как былинка,
По ветру трепещет.
 
 
Путь мой из долины
Весь окутан мглою.
Не видны вершины
В тучах надо мною.
 
 
С гор струятся воды,
Шумны и суровы.
Где ж моя свобода?
Что ж мои оковы?
 

19 июня (2 июля) 1922

«Перешагнешь, но не уйдешь....»

 
Перешагнешь, но не уйдешь.
Она веще, всегда с тобою
Дневную побеждает ложь
Ночною вещей ворожбою.
 
 
Глядят закрытые глаза,
И дивный взор их тайно ранит,
Но малодушная слеза
Уже его не затуманит.
 
 
В невозмущенной тишине
Недвижны маленькие руки,
Но проведут тебя оне
Сквозь все томления разлуки.
 
 
В блаженно-ясные места,
Где ты Ее услышишь слово,
Где бездыханные уста
Откроются улыбкой снова.
 

21 – 22 июня (4 – 5 июля) 1922

«Росою травы живы...»

 
Росою травы живы,
Слезой блестят глаза.
Порой улыбки лживы,
Правдива ты, слеза.
 
 
Кто мир переиначит?
Все надо нам принять.
И горько, горько плачет
Росой Деметра-Мать.
 
 
На землю не вернется
Ушедшая в Аид,
И больно сердце бьется
Под жилами обид.
 
 
Что тяжко Олимпийским,
Как нам перенести?
И нам ли к Элизийским
Полям открыть пути?
 
 
Но Тот, Кто правду знает,
Пришедший к нам Христос,
Нам вечно повторяет
Обетованье рос.
 
 
И что Любовь незримо
Сковала в два кольца,
Пребудет невредимо
В обителях Отца.
 

22 июня (5 июля) 1922

«Багряно и страстно...»

 
Багряно и страстно
Горел небосклон,
И солнце, чудовищно красно,
В лиловый склонялося сон.
 
 
Пылали огнями
Лучи и мечи.
За алыми в небе холмами
Сверкали алмазно ключи,
 
 
И золото рдело,
И плавясь текло.
Змеи пламеневшее тело
Рекой винно-алой ползло.
 
 
Земные бессилья
Сжигалися там,
Где пламенных ангелов крылья
Лазурный наполнили храм.
 
 
Сивиллина свитка
Струился простор,
И длилась безмерная пытка,
Дымился высокий костер.
 
 
Пыланьем печали,
Душа, пламеней,
Стремись в раскаленные дали,
В круженье великих огней!
 

23 июня (6 июля) 1922

«К жизни забытой...»

 
К жизни забытой,
Мглою столетий обвитой,
Жадно стремлюся опять, —
Быть Абеляром,
В доме угрюмом и старом
Вновь с Элоизой мечтать.
 
 
Нежно-жестоки
Мудрые снова уроки,
Вновь пламенеет любовь,
И Алетея,
В облике пламенном рдея,
Мне улыбается вновь.
 
 
Мщение, муки...
В темные годы разлуки
Светоч пылающий – Ты,
А над могилой
Кто-то мечтающий, милый
Снова рассыплет цветы.
 
 
Светлой мечтою
Над озаренной плитою
На землю снова вернет.
Смелою волей
Сбросим в безбрежность раздолий
Мы зачарованный гнет.
 

26 июня (9 июля) 1922

«Верховный мир, творящий чудеса...»

 
Верховный мир, творящий чудеса,
Юдольным миром самовластно правит.
На голубые наши небеса
Он тяжестью безмерной вечно давит.
 
 
И содрогается наш плотский мир,
Трехмерная и зыбкая преграда.
В себя впивая пламенный эфир
Цветущего верховной жизнью сада,
 
 
И если воля есть, и жизнь, и я,
Все это – дар верховного творенья,
Мгновенный след иного бытия,
Мгновенный свет иного вдохновенья.
 

26 июня (9 июля) 1922

«Вижу светлые места...»

 
Вижу светлые места,
Слышу, – милый голос
Шепчет легкий, как мечта,
Как шуршащий колос.
 
 
Майи блещущий покров,
Яви злой дыханье
Заглушает тайных слов
Вещее звучанье.
 
 
Не дано мне здесь дышать
Жизнью вечно-цельной,
Но привык я различать
Голос запредельный.
 
 
Сквозь земной угарный дым
Томного горенья
Только сердцем различим
Слов живых значенья.
 

29 июня (12 июля) 1922

«Воображение влечет...»

 
Воображение влечет
В страну, всегда блаженную,
Где время зыбко не течет
Во мглу веков забвенную,
 
 
Где вянут тяжести вериг
Бессильными угрозами,
Где расцветает каждый миг
Невянущими розами,
 
 
Где все обласканы поля
Бессмертными алмеями, —
И что же ты, моя земля,
Исползанная змеями,
 
 
И пыльная, немая лень,
Растерзанная тиграми?
Мгновенно-зыблемая тень
Под ангельскими играми.
 
 
В обетованной той стране,
Где все святое сбудется,
Что снится здесь порой во сне
Или в восторге чудится,
 
 
Где я навек соединюсь
С моей Анастасиею,
Где оживет хмельная Русь
Софийскою Россиею.
 

29 июня (12 июля) 1922

«Жестокая слукавила...»

 
Жестокая слукавила, —
Мне душу отдала,
Молитвенник оставила,
Молитву унесла.
 
 
Кого и чем обрадую?
Какой я труд начну?
Перед какой лампадою
Я книгу разогну?
 
 
Сложу стихи иль песенку, —
Вот, ей прочесть бы мог,
Но где найти мне лесенку
В ее зайти чертог?
 
 
Беседовать бы с Корою
В полночной тишине, —
Но сказы все укорою
Звучали б горькой мне.
 

3(16) июля 1922

«Здесь солнце светит безучастное...»

 
Здесь солнце светит безучастное
На добрых так же, как на злых,
И то же небо смотрит ясное
И на тебя, и на других.
 
 
Изведай пропасти глубокие,
И не засмейся, не заплачь.
Смотри, как веселы жестокие,
Как розу нюхает палач,
 
 
И как над жертвой бесполезною
Шумит, качается трава,
И как скользят над мрачной бездною
Твои бесследные слова.
 

3(16) июля 1922

«Мне райских радостей не надо...»

 
Мне райских радостей не надо,
Но я и в ад не попаду.
Здесь зачарован я от ада
Змеиным упоеньем яда
В земном томительном бреду.
 
 
Мы все попались черту в сети.
Земля теперь уже не та,
Как в дни, когда на ясном свете
Еще невинны были дети
И улыбалася мечта...
 

3(16) июля 1922

«Все дороги земные не прямы...»

 
Все дороги земные не прямы,
Но вы, Божии люди, упрямы,
По неправым идете путям;
Выпрямляя пути понемногу,
Осмотрительно ставите ногу
За ногою по Божьим стопам.
 
 
Бог проходит пред вами незримо.
Каждый день литургия творима,
Проливается Божия кровь,
Преломляется Божие тело.
Что по-Божьи душа захотела,
Все дарует ей Божья любовь.
 
 
Переменам подвластны и смерти,
Вы любовью Господней измерьте
Всех несчастий земных глубины.
Приобщаяся Божьим страданьям,
Научайтесь его созиданьям, —
Вам великие силы даны.
 
 
Всю свершивши земную дорогу,
Вы придете к святому порогу,
Где земная отвеется пыль,
И апостол, гремящий ключами,
Не суровыми глянет очами,
Прочитав вашу скорбную быль.
 
 
Там, в чертогах верховного Света
Есть для каждого радость привета,
Каждый встретит подругу свою,
Чья утрата жестоко томила,
Чье лобзание было так мило,
С кем и здесь было словно в раю.
 

6(19) июля 1922

«За Волгою просторы те же...»

 
За Волгою просторы те же,
И та же мреющая даль,
Но Майя призрачней и реже
Соткала пеструю вуаль.
 
 
В блистающем полдневном мраке,
Чем больше протекает дней,
Тем путеводные маяки
Мерцают ближе и острей.
 

6(19) июля 1922

«В ярком мрении насмешливом дневном...»

 
В ярком мрении насмешливом дневном
Забелелося какое-то пятно.
Притворяется березовым бревном,
А поближе глянешь, – вовсе не бревно.
 
 
Это пред тобою человек стоит,
Все на месте в нем, и грудь, и голова,
Плечи, руки, ноги, даже говорит
Самые простые, общие слова.
 
 
Ничего необычайного в нем нет,
Ни одной в лице пугающей черты,
И одет он так же, как и ты одет,
Папиросу курит так же, как и ты.
 
 
Человека по всему признаешь в нем,
Распилить его, казалось бы, грешно.
Почему ж он притворяется бревном?
Потому, что в самом деле он – бревно.
 
 
Ах, бывает очень трудно различить,
Человек ли это или просто так,
Но приходится порой с такими жить,
И, поймите, это вовсе не пустяк.
 

7(20) июля 1922 Дор<ога> в К<няжнино>

«Если солнца в небе нет...»

 
Если солнца в небе нет,
Солнце сердцем заменю.
Сердце ясный даст ответ
Пеплу, дыму и огню.
 
 
Сникнет пепел, сникнет дым,
Догорит, виясь, огонь.
Легким облачком ночным
Прилетит небесный конь.
 
 
Вот он, дивный, предо мной.
Сердце-солнце, разгорись!
Улетим мы в край иной,
В пламенеющую высь.
 

14(27) июля 1922

«Пренебрегая дольным миром...»

 
Пренебрегая дольным миром,
Нарушишь ты святой закон.
Дыши заоблачным эфиром,
Но не отвергни сон времен.
 
 
Но тщетно дух твой ограничен
И погружен в земную тьму.
Ты явно от Творца отличен,
Но тайно равен ты Ему.
 
 
Томленьем роковым встревожен
И взвеян веяньем земным,
Смотри, как ты во всем ничтожен, —
Но разве хочешь быть иным?
 
 
То в буйной радости, то в горе,
То наслаждаясь, то скорбя,
Ты должен в непосильном споре
Найти и сохранить себя,
 
 
Возникшего как бы впервые
Из ясных недр Всебытия,
Где почивала в дни былые
Жизнь позабытая твоя.
 
 
Найдя, утратить Дульцинею, —
Такой твой горестный удел,
Но там, соединившись с Нею,
Ты станешь радостен и цел.
 
 
Благословляюшие руки,
Подъяв таинственный Грааль,
Все победят земные муки,
Всю расточат твою печаль.
 

16(29) июля 1922

«Как сковать мне эту волю...»

 
Как сковать мне эту волю,
Заклинательницу бурь,
Чтоб вернуть родному полю
Безмятежную лазурь,
 
 
Запретить шальному ветру
Все крушить и все ломать,
Безутешную Деметру
Лаской дочери обнять?
 
 
Гордой воле все уступит,
Даже мрак Летийских волн.
У Харона воля купит
В путь обратный черный челн.
 
 
Что ж мы, люди? Произвола
Одолеть мы не могли.
Каждый платит два обола,
А и даром бы свезли.
 
 
Вот воскрес четверодневен,
Но кого с собой привел?
Ах, в ладью я двух царевен
За один бы взял обол!
 

21 июля (4 августа) 1922

«Гусли-самогуды...»

 
Гусли-самогуды,
Скатерть-самобранка,
Где вы, кудеса?
Нам одни причуды,
Нам одна изнанка,
Ось без колеса.
 
 
Дьявол круги чертит,
Дьявол ручку вертит,
И скрипит шарманка.
Тяжело дыша,
Черту на потеху,
Детям злым для смеху,
Пляшет обезьянка,
Бедная душа.
 
 
Как мы, люди, жалки!
Все для нас приманки,
Вечно чересчур,
И смеется свалке
Ведьма-самозванка,
Дьявол-самодур.
 
 
Ах, назло заботам
Дивным самолетом
Уносись, беглянка,
В светлые края.
Видишь, – багряница!
Ты теперь царица,
А не обезьянка,
Бедная моя.
 
 
Все преграды пали.
Твой удел разгадан,
Даже на земле.
Светел храм печали,
Вьется синий ладан,
Сладостный во мгле.
 

24 сентября (7 октября) 1922

«Изволением вечного Бога...»

 
Изволением вечного Бога
Рождены и Земля и Любовь.
Изволением вечного Бога
На земле проливается кровь,
 
 
Преломляется чистое тело,
Проливается чистая кровь.
Беспредельная Благость хотела,
Чтобы так погибала Любовь.
 
 
Для надмирного замысла надо,
Чтоб обильно струилася кровь,
Чтоб земное пылание ада
Беспощадно сжигало Любовь,
 
 
Чтоб она, безнадежно сгорая,
Утопая в невинной крови,
Приготовила радости рая
Для того, кто не знает любви,
 
 
Для того, кто растопчет ребенка,
Чтобы высосать сладкую кровь,
И, смеясь заразительно-звонко,
Навсегда похоронит Любовь,
 
 
И построит, мечты успокоя,
На земле, где впиталася кровь,
Новый мир без царя и героя,
Без тебя, роковая Любовь!
 

1(14) ноября 1922

«В жутких санках мы укатим...»

 
В жутких санках мы укатим
Из темницы бытия.
Горькой смертью мы заплатим
За свободу, милая моя.
 
 
Ты спокойна, ты свободна,
Я пока еще живу
Жизнью тусклой и холодной,
Безобразным бредом наяву.
 
 
Я приют последний строю,
Сожигаю старый хлам.
Час придет, – ночной порою
Смертный хлеб разделим пополам.
 

9(22) ноября 1922

«Как пловец в прозрачном синем море...»

 
Как пловец в прозрачном синем море,
Кто плывет в лазури голубой,
Под луною наг, в ночном просторе
Рассыпая маки пред собой?
 
 
Вот окно, – туда он путь наметил,
Где Психею забаюкал сон.
Весь покой от лунных сказок светел,
И мечтой любви заворожен.
 
 
Легкий гость из горнего эфира
Взял Психею, – мчаться далеко,
И Психея на плече Зефира
Улыбнулась нежно и легко.
 
 
Здесь покровы сброшены на ложе,
Там летит она, обнажена.
Ворожа над нею, не тревожит
Ясных грез бесстрастная луна.
 
 
Горячо плечу плечо Зефира,
И мечтать ей сладко: – Я лечу
Далеко от пасмурного мира,
И земных оков я не влачу. —
 
 
И поют торжественные хоры,
И сияет радостный чертог,
И стремятся ей навстречу Оры
Возвестить, что близок светлый бог.
 

20 января (2 февраля) 1923

«Не жалей о днях минувших...»

 
Не жалей о днях минувших,
Так печально обманувших
Простодушные мечты.
Здесь над нами не сияли
Некрушимые скрижали
С лучезарной высоты.
 
 
Нимбы здесь не загорались,
Светлой славой не венчались
Здесь святые никогда,
И на всем земном просторе
Вечно слезы, кровь и горе,
И томление стыда.
 
 
И последнее спасенье —
Над унылым смрадом тленья
Смерти острая коса.
Только там в мирах нетленных,
Над обителью блаженных,
Безмятежны небеса.
 

20 января (2 февраля) 1923

«Ликующей в мирах Любви...»

 
Ликующей в мирах Любви
Святая, пламенная сила,
И здесь, в сердцах людей, живи,
Как в небе движешь ты светила.
 
 
Пренебрегаюший тобой
Хотя б по воле Аполлона
Напрасно спорил бы с судьбой,
Ослушник вечного закона.
 
 
И только тот, кто верен был
Внезапностям твоих велений,
И в самой смерти сохранил
Обетованье возвращений.
 

22 января (4 февраля) 1923

«Нам, людям, справедливости не надо...»

 
Нам, людям, справедливости не надо,
Нам, людям, сердце чуткое дано,
И пламенным душа пристрастьям рада,
Когда все в жизни трудно и темно.
 
 
Мы к ближнему подходим, испытуя,
Чем он живет, что верного в нем есть,
И вот наш друг, – о малом не враждуя,
Обиды все должны мы перенесть.
 
 
Но прав ли он надменно и сурово,
А сердце холодней арктического льда,
Тогда обрушим пламенное слово
На эту правду, лживую всегда.
 
 
Так ты жила и чувствовала живо,
И сквозь века еще пленяешь нас
Ты, слова не промолвившая лживо,
Несчастная Жюли де Леспинас.
 

28 января (10 февраля) 1923

«Когда-то мудрый д'Аламбер...»

 
Когда-то мудрый д'Аламбер
Успехи армии немецкой
Приветствовал. Какой пример
Для нашей проповеди детской!
 
 
А за примером и урок.
О чем, о чем же мы мечтали,
Когда и Запад и Восток
Мы на восстанье разжигали?
 
 
Не ты ли, милый Мопассан,
Нам показал судьбой ужасной,
Что бунтом Франции был дан
Подарок грозный и опасный?
 
 
На девятнадцатый весь век
Легла густая тень паденья,
И стал добычей человек
То пошлости, то вырожденья.
 

31 января (13 февраля) 1923

«Играет солнце на восходе...»

 
Играет солнце на восходе,
Земной предсказывая рай.
Душа, стремись опять к свободе
И, беззаботная, играй.
 
 
Настанут тяжкие мгновенья,
В полях отяготеет зной.
Работай до изнеможенья,
Чтобы воздвигся рай земной.
 
 
Вот запылает на закате
Заря на ложе из углей.
Ты, умирая, об утрате
Земного рая не жалей.
 

14(27) февраля 1923

«Земля мила, хоть и сурова...»

 
– Земля мила, хоть и сурова,
Ну, а каков-то будет рай?
– Увидишь правду без покрова,
Лишь поскорее умирай. —
 
 
– Но самовольство в бездну ада
Влечет кратчайшей из дорог. —
– Да, в жизни все изведать надо.
Конец путям укажет Бог. —
 
 
– А если там ни адских стонов,
Ни райских ликований нет? —
– Всё не беда: сто миллионов
Помчится над вселенной лет,
 
 
И повторится вновь все то же,
Такие ж небо и земля.
Всё, что могильный червь изгложет,
Возникнет, Господа хваля. —
 

13(26) марта 1923