Текст книги "Полное собрание стихотворений"

«Люди вежливы и кротки...»

 
Люди вежливы и кротки,
Но у всех рассудок туп,
В голове не мозг, а суп.
Да, и вежливы, и кротки,
Но найдите в околотке
Одного хоть, кто не глуп.
Что же в том, что люди кротки,
Если весь народ здесь туп!
 

«Спозаранку две служанки...»

 
Спозаранку две служанки
Шли цветочки собирать
И веночки завивать.
На полянку две служанки
Принесли четыре банки
Незабудок накопать.
Спозаранку две служанки
Ходят цветики сбирать.
 

18 июня 1913 г. Тойла – Иеве. Дорога.

«Я ничего не знаю, какая радость есть...»

 
Я ничего не знаю, какая радость есть.
Я тихо умираю, одна среди людей.
Моя дорога к раю – по остриям гвоздей.
Я ничего не знаю, какая радость есть.
Я только ожидаю, придет ли с неба весть,
Я только созерцаю небесных лебедей.
Я ничего не знаю, какая радость есть.
Я тихо умираю, одна среди людей.
 

25 июня 1913 г. Тойла.

«Цветными шелками по беглому шелку я вышила милый...»

 
Цветными шелками по беглому шелку я вышила милый и
сложный узор
Карминных, шарлаховых, вишнево-алых, пунцовых, зла —
тистых и палевых роз.
Что может быть краше, что слаще волнует, в смарагдо —
вой зелени брошенных роз!
По беглому шелку цветными шелками я вышила сложный и
милый узор.
Пусть милый, далекий, меня позабывший, хоть раз погля —
дел бы на этот узор.
О скорби моей и о слезах пролитых ему разсказали-б
сплетения роз.
Цветными по беглому шелку шелками я вышила милый и
хитрый узор
Пунцовых, шарлаховых, вишнево-алых, карминных, зла —
тистых и кремовых роз.
 

13 сент. 1913 г. Спб.

«Твоя душа – немножко проститутка...»

 
Твоя душа – немножко проститутка.
Ее друзья – yбийцa и палач,
И сутенер, погромщик и силач,
И сводня старая, и проститутка.
Когда ты плачешь, это – только шутка,
Когда смеешься, смех твой словно плач,
Но ты невинная, как проститутка,
И дивно-роковая, как палач.
 

11 окт. 1913 г. Вагон. Орел – Тула.

«Кто же кровь живую льет...»

 
Кто же кровь живую льет?
Кто же кровь из тела точит?
Кто в крови лохмотья мочить?
Кто же кровь живую льет?
Кто же кровь из тела пьет
И, упившийся, хохочет?
Кто же кровь живую льет?
Кто же кровь из тела точить?
 

11 окт. 1913 г. Вагон. Тула – Серпухов.

«Ни человека, ни зверя...»

 
Ни человека, ни зверя
До горизонтной черты, —
Я, и со мною лишь ты.
Ни человека, ни зверя!
Вечно-изменчивой веря,
Силой нетленной мечты
Буду губителем зверя
Я до последней черты.
 

24 марта 1913 г. Ново-Алексеевка – Сальково.

«По неизведанным путям...»

 
По неизведанным путям
Ходить не ты ль меня учила?
Не ты ль мечты мои стремила
К еще не пройденным путям?
Ты чародейный фимиам
Богам таящимся курила.
По неизведанным путям
Ходить меня ты научила.
 

11 июня 1913 г. Тойла – Иeвe. Дорога.

«Я верен слову твоему...»

 
Я верен слову твоему,
И всё я тот же, как и прежде.
Я и в непраздничной одежде
Всё верен слову твоему.
Гляжу в безрадостную тьму
В неумирающей надежде,
И верю слову, твоему
И в этот день, как верил прежде.
 

11 июня 1913 г. Тойла – Иeвe. Дорога.

«Святых имен твоих не знаю...»

 
Святых имен твоих не знаю,
Земные ж все названья – ложь,
Но ты пути ко мне найдешь.
Хотя имен твоих не знаю,
Тебя с надеждой призываю,
И верю я, что ты придешь.
Пусть я имен твоих не знаю, —
Не все-ль слова на свете – ложь!
 

11 июня 1913 г. Тойла – Иеве. Дорога.

«Ночь, тишина и покой. Что же со мной? Кто же со мной...»

 
Ночь, тишина и покой. Что же со мной? Кто же со мной?
Где ты, далекий мой друг? Изредка бросишь мне бедный
цветок,
И улыбаясь уйдешь, нежно-застенчив иль нежно-жесток.
В дремной истоме ночной кто же со мной? Что же со мной?
Как мне мой сон разгадать, чудный и трудный, безумно —
земной?
Как перебросить мне мост через поток на желанный
восток?
Ночь, тишина и покой, вы безответны, но снова со мной,
А предо мной на столе брошенный другом увядший цветок.
 

27 июня 1913. Тойла.

«Ласкою утра светла...»

 
Ласкою утра светла,
Ты не умедлишь в пустыне,
Ты не уснешь, не остынешь.
Ласкою утра светла,
Ладан росы собрала
Ты несказанной святыне.
Ласкою утра светла,
Ты не умедлишь в пустыне.
 

13 июля 1913. Иеве – Тойла. Дорога.

«Ландыши, ландыши, бедные цветы...»

 
Ландыши, ландыши, бедные цветы!
Благоухаете, связанные мне.
Душу сжигаете в радостном огне.
Ландыши, ландыши, милые цветы!
Благословенные, белые мечты!
Сказано светлое вами в тишине.
Ландыши, ландыши, сладкие цветы!
Благоухаете, связанные мне.
 

8 апреля 1913 г. Вагон. Супса – Нотаюба.

«Цвети, безумная агава...»

 
Цвети, безумная агава,
Цветеньем празнуй свой конец.
Цветочный пышный твой венец
Вещает смерть тебе, агава.
Твоя любовь тебе отрава,
Твой сахар – жесткий леденец.
Цвети, безумная агава,
Цветеньем празднуй свой конец.
 

10 апреля 1913 г. Около Батума. Зеленый Мыс.

«Слова так странно не рифмуют...»

 
Слова так странно не рифмуют, —
Елена, роза, ландыш, ты.
Обыкновенной красоты
Слова хотят и не рифмуют,
Когда тревожат и волнуют
Слова привета и мечты
Слова так странно не рифмуют, —
Елена, ландыш, роза, ты.
 

11 anреля 1913 г. Вагон.

«Приветом роз наполнено купе...»

 
Приветом роз наполнено купе,
Где мы вдвоем, где розам две купели.
Так радостно, что розы уцелели
И в тесноте дорожного купе.
Так иногда в стремительной толпе
Есть голоса пленительной свирели.
Шептаньем роз упоено купе,
И мы вдвоем, и розам две купели.
 

11 апреля 1913г. Вагон. Сангачан – Эйбат.

«Обдувайся, одуванчик...»

 
Обдувайся, одуванчик,
Ты, фиалочка, фиоль,
Боль гони ты, гоноболь,
Развевайся, одуванчик,
Ландышь дай росе стаканчик,
Мак, рассыпься, обезволь.
Разлетайся, одуванчик,
Ты, фиалочка, фиоль.
 

2 июня 1913 г.

«Венок из роз и гиацинтов...»

 
Венок из роз и гиацинтов
Мне сплел великодушный маг,
Чтоб светел был мой путь и благ.
В венок из роз и гиацинтов
Цветы болот и лабиринтов
Вплести пытался хитрый враг.
Венок из роз и гиацинтов
Оберегает мудрый маг.
 

12 июня 1913 г. Тойла.

«Незабудки вдоль канавки...»

 
Незабудки вдоль канавки
Возле дома лесника.
Загоревшая слегка,
К незабудкам у канавки
Уронила в зелень травки
Пальцы узкая рука, —
К незабудкам вдоль канавки
Перед хатой лесника.
 

18 июня 1913 г. Тойла – Еeвe. Дорога.

«Перванш и сольферино...»

 
Перванш и сольферино
В одежде и в цветках,
В воде и в облаках.
Перванш и сольферино, —
Вершина и долина,
Всё в этих двух тонах.
Перванш и сольферино
В улыбках и в цветках.
 

15 июля 1913. Тойла.

«Как на куртине узкой маки...»

 
Как на куртине узкой маки,
Заря пылает. Сад расцвел
Дыханьем сладким мaтиoл.
Прохлады росной жаждут маки,
А за оградой сада злаки
Мечтают о лобзаньях пчел.
Заря пылает. Дремлют маки.
Сад матиолами расцвел.
 

19 июля 1913. Тойла.

«Я был в лесу, и сеял маки...»

 
Я был в лесу, и сеял маки
В ночном саду моей сестры.
Чьи очи вещи и остры?
Кто хочет видть эти маки,
Путеводительные знаки
В ущелья дремные горы?
Я был в лесу, я сеял маки
В ночном саду моей сестры.
 

25 мая 1913 г. Спб.

«Пурпуреа на закате расцвела...»

 
Пурпуреа на закате расцвела,
Цвет багряный и надменный, лишь на час,
В час, как Демон молвит небу ярый сказ.
Пурпуреа на закате расцвела,
Прижимаясь к тонкой пыли у стекла.
Яркий призрак, горний отблеск, ты для нас.
Нам ты в радость, пурпуреа, расцвела,
Будь нам в радость, пурпуреа, хоть на час.
 

27 мая 1913 г. Тойла.

«Лес и в наши дни, как прежде...»

 
Лес и в наши дни, как прежде,
Тайны вещи хранить.
Та же песня в глубине
Летом солнечным поется.
Леший кружит и обходит
Там и нынче, как и встарь.
Лес не все, что знает, скажет,
Тайну вещую храня.
 

11 июля 1913 г. Иeвe – Тойла. Дорога.

«Та святая красота...»

 
Та святая красота
Нам являлась по равнинам,
Нам смеялась по долинам.
Та святая красота,
Тайнозвучная мечта,
Нам казала путь к вершинам.
Та святая красота
Нам являлась по равнинам.
 

13 июля 1913. Тойла – Иеве. Дорога.

«Я иду, печаль тая...»

 
Я иду, печаль тая.
Я пою, рассвет вещая.
Ясень в песнях облик мая.
Я иду, печаль тая.
Я устал, но светел я,
Яркий праздник призывая.
Я иду, печаль тая.
Я пою, рассвет вещая.
 

13 июля 1913. Тойла – Иеве. Дорога.

«О ясных днях мечты блаженно строя...»

 
О ясных днях мечты блаженно строя
И яркоцветность славя бытия,
И явь приму, мечты в нее лия.
О ясных днях мечтанья нежно строя,
О, ясная! мне пой о днях покоя,
И я приду к тебе, венок вия,
О ясных днях мечты блаженно строя,
И яркоцветность славя бытия.
 

13 июля 1913. Тойла – Иeвe. Дорога.

«Луна взошла, и дол вздохнул...»

 
Луна взошла, и дол вздохнул
Молитвой рос в шатре тяжелом.
Моя любовь в краю веселом.
Луна взошла, и дол вздохнул.
Лугам приснится грозный гул,
Хорям – луна над тихим долом.
Луна взошла, и дол вздохнул
Молитвой рос в шатре тяжелом.
 

14 июля 1913. Тойла.

«Господь прославит небо, и небо – благость Божью, но...»

 
Господь прославит небо, и небо – благость Божью, но
чем же ты живешь?
Смотри, леса, и травы, и звери в темном лесе, все знают
свой предел,
И кто в широком мире, как ты, как ты, ничтожный,
бежит от Божьих стрел?
Господь ликует в небе, все небо – Божья слава, но
чем же ты живешь?
Отвергнул ты источник, и к устью не стремишься, и всё,
что скажешь – ложь.
Ты даже сам с собою в часы ночных раздумий бес —
силен и не смел.
Всё небо – Божья слава, весь мир – свидетель Бога, но
чем же ты живешь?
Учись у Божьих птичек, узнай свою свободу, стремленье
и предел.
 

10 июня 1913 г. Тойла. Дорога.

«В очарованьи здешних мест...»

 
В очарованьи здешних мест
Какой же день не встанет ясен?
И разве путь мой не прекрасен
В очарованьи здешних мест?
Преображаю все окрест,
И знаю, – подвиг не напрасен.
В очарованьи здешних мест
Какой же день не будет ясен!
 

12 июня 1913 г. Тойла.

«Рождает сердце в песнях и радость и печаль...»

 
Рождает сердце в песнях и радость и печаль.
Земля, рождай мне больше весельем пьяных роз,
Чтоб чаши их обрызгать росою горьких слез.
Рождает сердце в песнях и радость и печаль.
Я рад тому, что будет, и прошлого мне жаль,
Но встречу песней верной и грозы и мороз.
Рождает сердце в песнях и радость и печаль.
Земля, рождай мне больше весельем пьяных роз!
 

14 июня 1913 г. Тойла – Иеве. Дорога.

«Давно создать умел я перлы...»

 
Давно создать умел я перлы,
Сжигая тусклой жизни бред.
В обычности пустынных сред
Без счета рассыпал я перлы,
Смарагды, яхонты и шерлы.
Пора настала, – снова пред
Собой рассыплю лалы, перлы,
Сжигая тусклой жизни бред.
 

11 июля 1913. Иевe – Тойла. Дорога.

«Неживая, нежилая, полевая, лесовая, нежить горькая...»

 
Неживая, нежилая, полевая, лесовая, нежить горькая
и злая,
Ты зачем ко мне пришла, и о чем твои слова?
Липнешь, стынешь, как смола, не жива и не мертва.
Нежилая, вся земная, низовая, луговая, что таишь
ты, нежить злая,
Изнывая, не пылая, расточая чары мая, темной ночью жутко
лая,
Разсыпаясь, как зола, в гнусных чарах волшебства?
Неживая, нежилая, путевая, пылевая, нежить темная и злая,
Ты зачем ко мне пришла, и о чем твои слова?
 

10 июня 1913 г. Тойла.

«Две лесные старушки и лесной старичок...»

 
Две лесные старушки и лесной старичок
Поболтать полюбили с проходящими там,
Где дорога без пыли залегла по лесам.
Две лесные старушки и лесной старичок
На холме у опушки развели огонек,
И к костру пригласили легкомысленных дам.
Две лесные старушки и лесной старичок
Щекотать полюбили заблудившихся там.
 

21 июня 1913 г. Тойла.

«Защекочут до смеха, защекочут до дрожи...»

 
Защекочут до смеха, защекочут до дрожи,
Защекочут до корчи, защекочут до смерти.
Старичку и старушке вы не верьте, не верьте.
Бойтесь нежной щекотки и пленительной дрожи,
Закрестите с молитвой неумытыя рожи, —
Это – злые, лесные, подколодные черти.
Защекочут до смеха, защекочут до дрожи,
Защекочут до корчи, защекочут до смерти.
 

21 июня 1913 г. Тойла.

«В пути, многократно измеренном...»

 
В пути, многократно измеренном
И пройденном множество раз,
Есть некий таинственный лаз.
В пути, многократно измеренном,
Пройдешь под задуманным деревом,
И видишь таящийся глаз.
В пути, многократно измеренном,
Встречаешь чужое не раз.
 

5 июля 1913. Тойла.

«Гулял под зонтиком прекрасный кавалер...»

 
Гулял под зонтиком прекрасный кавалер,
И черт ему предстал в злато-лиловом зное.
Подставил кресло черт складное, расписное.
На кресло черта cел прекрасный кавалер,
И порт его умчал в кольцо своих пещер,
Где пламя липкое и тление сквозное.
Так с зонтиком погиб прекрасный кавалер,
Гулявший по полям в злато-лиловом зное.
 

19 июля 19l3. Тойла.

«Дарованный тебе, Георгий...»

 
Дарованный тебе, Георгий,
Ночной, таинственной тайгой,
Цветок, для прелести другой
Ты не забыл его, Гeopгий?
Но в холоде эфирных оргий
С тобой сопутник твой благой,
Цветок ночей, тебе, Георгий,
Во мгле взлелеянный тайгой.
 

29 дек. 1913 г. Спб.

«Будетлянка другу расписала щеку...»

 
Будетлянка другу расписала щеку,
Два луча лиловых и карминный лист,
И сияет счастьем кубо-футурист.
Будетлянка другу расписала щеку,
И, морковь на шляпу положивши сбоку,
Повела на улицу послушать свист,
И глядят дивясь npoxoжиe на щеку, —
Два луча лиловых и карминный лист.
 

7 окт. 1913 г. Вагон. Жлобин – Гомель.

«На щеке прекрасной будетлянки...»

 
На щеке прекрасной будетлянки
Ярки два лиловыя пятна,
И на лбу зеленая луна,
А в руках прекрасной будетлянки
Три слегка раскрашенных поганки,
Цель бумажной стрелки шалуна.
На щеке прекрасной будетлянки
Рдеют два лиловые пятна.
 

7 окт. 1913 г. Вагон. Жлобин – Гомель.

«Позолотила ноготки...»

 
Позолотила ноготки
Своей подруге Маргарите.
Вы, проходящие, смотрите
На золотые ноготки,
И от завистливой тоски
В оцепенении замрите,
Иль золотите ноготки,
Как будетлянка Маргарите.
 

7 окт. 1913 г. Вагон. Жлобин – Гомель.

«Кто увидит искру? Виден только след....»

 
Кто увидит искру? Виден только след.
Как ее напишешь? Начерти черту.
Пусть она разрежет лунную мечту,
Пусть горит кроваво, точно рана, след.
В этом зыбком мире острых точек нет.
Я из лент горящих ткань мою плету.
Я не вижу искры, вижу только след,
Огненную в черном, быструю черту.
 

7 окт. 1913 г. Вагон. Жлобин – Гомель.