Текст книги "Последние Каролинги"

Королевству принадлежали следующие округа: Сэнтуа (Suentensis pagus), Орнуа (Odornesis), Барруа (Barrensis), Верденуа (Virdunensis), Дормуа (Dulcomensis), округ Музона (Mosomensis), округ Мезьер (Castricius). В первый раз граница приближалась к Маасу, замку Варк, на 3 км к западу от Мезьера, но отдалялась от него около Ревена, уступая еще империи области Фамин (Falminis), между Самброй и Маасом (Lommensis), Эно (Hainaus), наконец, Камбрези (pagus Camaracensis), который вдавался глубоко во Францию. Также Шомон и Сен-Дизьер (Верхняя Марна), Сен-Менеул (или скорее Дампьер, главный город pagus Stadunensis), Вонк (между Вузьером и Аттиньи), Ирсон (или лучше Сен-Мишель) являлись пограничными городами. От Ревена граница шла по современным рубежам департаментов Арденн, Эны, Па-де-Кале, огибая Камбрези, она шла по Шельде до стыка с Бушеном и, не прерываясь, продолжалась вплоть до его устья.

Было бы интересно написать очерк о возможностях власти Каролингов в тот момент, когда эта династия должна была вот-вот прекратить свое существование. К несчастью, из-за недостатка документов сделать это невозможно. Думается все-таки что материальная несостоятельность последних Каролингов слишком была преувеличена. Лотарь, например, не был настолько беден, как себе это воображали историки. Он первый воспротивился германскому принципу дробления королевской власти, ничего не пожаловав своему брату Карлу и сделал своего второго сына, Оттона, каноником. Таким образом, ему удалось сохранить в целостности систему доменов, которые были относительно крупными. Ведь этому королю принадлежал не только город Лан, столица каролингской Франции X века, королевский город, как его называли современники, но еще и графство Лан, которое ему завещал его родственник Гуго, последний граф Лана, скончавшийся в 961 г.;[206]206
  Роже был графом Лана с 929 г. (73, г 926); после его смерти Людовик IV отдал Ланское графство его сыну, Роже II в 94! г. (73, г. 941), но в районе 988 г. графство стало собственностью Ланского епископа (131, гл. 5, 15).


[Закрыть] Компьень, Аттиньи, Вербери, Трозли; он завоевал Дижон, Дуэ, Аррас, аббатства Сен-Вааст и Сен-Аманд. Анналы Флодоарда и датировка некоторых грамот содержат указания на множество доменов, принадлежавших Людовику Заморскому, которые перешли по наследству, конечно, его сыну, это: Шаврени, Дузи-на-Шьере (Арденны), Гюрзи-на-Марне, Монтиньи, Пимпрез, Тюзей-сюр-Маас, аббатство Нотр-Дам де Лан и, может быть, Тризлюр и Бюрийон, в Аквитании или в Бургундии. Но Лотарь отказался в начале своего царствования от деревни Корбенн, которую когда-то его дед, Карл Простоватый, и королева, Фридеруна, подарили Сен-Реми де Реймс, но его отец снова отобрал ее у каноников. В 940 г. Людовик IV даровал Реймской церкви графство и монетный двор Реймса, но он сохранил дворец в этом городе, где мы его видим в 953 г. Королевский город Витри-ди-Пертуа, являвшийся собственностью графа Возона, брата короля Рауля, после смерти обоих перешел к Людовику IV (935 и 936 гг.). Некий Готье, которому он поручил этот город, перешел на сторону и признал себя вассалом Герберта II, графа Труа. Однако король смог отобрать Витри обратно. Грамота Лотаря от 14 октября 962 г. была дана еще «В окрестностях крепости Витри» (circa castellum Victaeraei); но нужно признать, что в конце X века этот город уже попал в руки графов Труа. Можно увеличить этот список, основываясь на сведениях, полученных из анналов и грамот о владениях, принадлежавших Карлу Лысому, Людовику Заике, Карломану и Карлу Простоватому, но их эпоха слишком далека, чтобы можно было утверждать, что эти домены точно перешли к их потомкам. Предоставленный перечень красноречиво свидетельствует, что последние Каролинги не были, как утверждали, на грани нищеты. Впрочем, чтобы составить правильное представление об их средствах, нужно их сравнить с ресурсами их соперников, герцогов Франции. Гуго Великому и его сыну принадлежали Париж, Орлеан, Этамп, Дурдан, Санлис, Дрё, Монтрей-сюр-Мер и несколько деревень, разбросанных повсюду. Они являлись аббатами Сен-Мартена в Туре, Сен-Мор-Фосс, Сен-Рикье, Сён-Эньян в Орлеане. Заметим, однако, что в Гатине и Орлеане имелся виконт; Санлис был пожалован графу Бернару, Корбей – Мелён, а Париж – графу Бушару; Гуго Капет сложил с себя полномочия аббата Сен-Дени и Сен-Жермен-де-Пре; что позднее он даровал тому же Бушару Сен-Мор и уступил Дрё Эду Шартрскому. Сила Робертинов зиждилась скорее не на размере их территориальных владений, которые не были слишком огромными, а на том, что они были непосредственными сюзеренами могущественных графов Нормандии, Анжу, Шартра и др., которые, в случае необходимости, могли предоставить им многочисленные войска, чтобы противостоять королю. Со своей же стороны Лотарь мог рассчитывать на помощь графов Вермандуа, Руси а также Труа и Шартра; наконец, он имел в своем распоряжении рыцарей и войска из Реймса и Лана.

С финансовой точки зрения, регалия вовсе не была ничтожным ресурсом. Я уже упоминал, что первые Капетинги взимали ее с епископств в Бургундии и Шампани; вероятно, Лотарь делал то же самое во времена Каролингов.

Хотя Каролинги и не обладали особым могуществом и богатством (настаивать на обратном было бы парадоксально), у них хватало материальных, военных ресурсов и, что вполне вероятно, финансовых. Позднее мы обратимся к поиску причин падения этой династии. Сейчас можно только сказать, что исчезла она отнюдь не от нищеты.

Глава VI
Людовик V
(2 марта 986 – 22 мая 987)

Наследником Лотаря стал девятнадцатилетний молодой человек, без влияния к авторитета, утративший уважение из-за своих приключений в Аквитании. Когда Гуго Капет и королевская знать возвели его на трон и он принял их клятвы верности, так же, как его мать Эмма, стало очевидно, что король либо слишком молод, либо неспособен к правлению. Первыми же действиями он продемонстрировал свою слабость. Он не посмел оказать помощь графу Барселоны и выпустил лотарингских узников, за исключением графа Годфрида, который остался в руках Эда и Герберта.

Эмма, которая, казалось, с самого начала хотела править от имени своего сына, вскоре сблизилась с империей. Несомненно, что по ее наушению лотарингская пленная знать была выпущена на волю; едва умер ее муж, как она полностью вернула свое расположение архиепископу Реймса. Кроме того, королева была готова во всем следовать советам своей матери Аделаиды и подчинять им своего сына, Она писала ей; «Это вашими советами я руководствуюсь, дабы что-либо принять или отвергнуть, потому-то вы можете быть названы матерью не только королевы Эммы, но и всех королевств». Было решено провести встречу между Эммой, Людовиком V, Аделаидой и Конрадом Бургундским во вторник, 18 мая, в окрестностях Ремиремона, на границе королевств Лотарингии и Бургундии. Неизвестно, осуществился ли этот замысел, целью которого, без сомнения, было обеспечить мир между Францией и Германией; в любом случае, ясно, что встреча, на которую так рассчитывали ее авторы, должного результата не принесла.

Двор Людовика V вскоре стал центром всевозможных интриг. Его мать и архиепископ Реймса намеревались заставить его сблизиться с. империей. Сторонники Гуго Капета усиленно советовали ему остаться при герцоге Франции и следовать всем его советам в управлении королевством, одним словом, поставить себя под его покровительство и смириться с ролью «ленивого короля». Другие советчики, более преданные королю, призывали его оставаться в своих собственных владениях и править с помощью знати его королевства. Людовик V не стал принимать решения сразу и отложил его на потом. Смерть Лотаря не избавила Реймского архиепископа от всевозможных проблем. Верден был занят гарнизоном, и французская партия решительно одержала в городе верх. Когда Адальберону, наконец, удалось посвятить своего племянника-тезку с помощью архиепископа Трира, жители Вердена категорически отказались впустить его в свой город и признать верховную власть Оттона III (март – июнь 986 г.). В то время Герберт написал от имени нового епископа или архиепископа Экберта послание «Обращение к городу Вердену» (Oratid invectiva in Verdunensem civitatem), изобилующее бранью в адрес жителей и угрозами предать их анафеме.

Это была не единственная забота Адальберона. Его брат Годфрид, «для которого ждали вскоре лучшей участи», на другой день после смерти Лотаря оставался по-прежнему в плену. Кроме того, важное церковное дело занимало тогда его внимание. Между смертью Уалбода и приходом Аббона[207]207
  Аббон – аббат Флери (Сен-Бенуа на Луаре), в 988-1004 гг. знаменитый канонист и церковный реформатор. – Коммент. редактора


[Закрыть] в аббатстве Флери (Сен-Бенуа-сюр-Луар) начались серьезные беспорядки. Уалбод, которого Лотарь назначил аббатом, умер, после недолгого правления, приблизительно в то же время, что и король (немного раньше). Некий узурпатор, имя которого неизвестно, воспользовался болезнью короля и слабостью его наследника, чтобы занять должность аббата. Монахи Сен-Бенуа не могли рассчитывать на епископа Орлеанского Арнульфа, который, вместо того чтобы их защищать, повел себя очень враждебно.[208]208
  Арнульф, епископ Орлеанский, сам старался утвердить свою власть над аббатством, считая это привилегией епископов. – Коммент. редактора


[Закрыть] Видя, что судьба монахов всем безразлична, Адальберон великодушно взял это дело в свои руки и попытался заинтересовать самых знатных представителей духовенства Галлии участью аббатства Флери. С самого начала он предложил аббату Клюни, Майёлю, осудить самозванного аббата и заранее предупредил об этом Эбрарда, аббата Сен-Жюльена де Тур. Ответ Майёля содержал сильное порицание узурпатору, но он отказался отлучить его от церкви, ссылаясь на то, что его власть не распространяется на данный монастырь. Это решение не удовлетворило неистового архиепископа Реймса. Герберт же напротив счел подобный ответ весьма мудрым и призвал своего друга Константина, преподавателя Сен-Бенуа, покинуть этот монастырь и приехать к нему и Реймс 17 августа. Но Адальберон написал Майёлю письмо, где, смешивая упреки с похвалами, не скрывал своей досады на сдержанность аббата Клюни. Он пошел на то, чтобы вместе с аббатом Эбрардом самому отлучить от церкви самозванца; к тому же, ссылаясь на неодобрение действий лже-аббата святым Майёлем, убедил от имени аббатов Реймской епархии большинство монахов Сен-Бенуа покинуть сторону узурпатора (октябрь 986). Усилия Реймского архиепископа не сразу увенчались успехом. Аббатство Флери избавилось от тирана, этого неизвестного лица, только спустя два года, в последние месяцы (ноябре-декабре) 988 года. Избранный после него аббат был знаменитым Аббоном, который сыграл столь важную роль в образовании и в делах Церкви в конце X зека.

В середине 986 г. переговоры между французским двором и германским, начатые, очевидно, во время встречи в Ремиремоне, продолжались и, кажется, должны были вскоре окончиться бесповоротным миром, По крайней мере, Адальберон надеялся на это и писал (июнь-август) императрице Феофано следующее письмо, которое свидетельствовало, что при Людовике V, как и при Лотаре, он был полностью предан империи; «До сегодняшнего дня я оставался предан моей государыне, вследствие моего отношения к вашему приснопамятному и августейшему супругу. Ваши же милости и милости вашего сына закрепляют мое прежнее к вам расположение и обязывают преданностью к вам и к людям, к вам приближенным. Наша церковь считает в числе своих главных сокровищ залог вашего к нам благоволения. Если возможно, пусть святой Ремигий вновь обретет защиту столь могущественной государыни и получит назад все имущество, которое потерял, я прошу это во имя заслуг этого великого святого и во имя услуг, которые я готов, если будет угодно, вам оказать. Соблаговолите дать нам почувствовать плоды того благоволения, которое уже оказали, просветив нас через посланника, а лучше письмом, по поводу мира, который вот-вот будет заключен с нашим королем, и его условиях; мы готовы в том. что зависит от нас, подтвердить вам нашу самую искреннюю преданность. Таким образом нам будет легче трудиться во благо наших общих интересов» (82, № 85).

Неприятный сюрприз ждал архиепископа. Ища мира, он нашел войну. Людовик V, как уже говорилось, медлил с решением относительно своего совместного управления с герцогом Франции. В это время, вероятно, под влиянием своего дяди, Карла, он полностью отдалился от своей матери Эммы, бабки Аделаиды и, наконец, Адальберона. Долгое время, без сомнений, он остерегался архиепископа, полагая его с полным основанием человеком опасным, предавшим его отца, и который мог принести погибель и ему. У короля был слабый и одновременно вспыльчивый характер; эти два недостатка часто сочетались; его молодость заставляла его принимать крайние решения. В один миг он возненавидел архиепископа Реймса и вознамерился избавиться от него любой ценой. Вероятно, своими собственными силами он не был в состоянии осуществить этот замысел. Он решился подчиниться, по-видимому, авторитету Гуго Капета с тайным намереньем заставить его действовать против Адальберона, использовав при этом средства герцога Франции для удовлетворения своей ненависти. В беседе, которая состоялась у него с герцогом и его советниками, Людовик польстил Гуго, преувеличивая его силы и рекомендации своего покойного отца. «Я бы хотел, чтобы мои планы, мои желания, моя судьба зависела от вас». Потом добавил: «Реймсский архиепископ Адальберон – самый преступный человек из всех, кого носит земля, пренебрегая властью моего отца, во всем помогал Оттону, врагу франков; он помогал ему вести на нас войско, он помогал ему разорять галлов, и, предоставив ему проводников, он дал ему и его армии возможность вернуться целыми и невредимыми. Мне кажется справедливым и полезным задержать презренного негодяя, чтобы покарать его за столь великие злодеяния и чтобы в то же время поселить страх в сердцах злоумышленников, которые вздумали бы пойти по его стопам» (131, гл. IV, II).

Эти предложения не входили в намерения Гуго Капета, и они неприятно поразили часть королевского совета; однако король добился согласия отдельных лиц, а остальные не осмелились противиться из страха оскорбить короля. Король с удивительной поспешностью и решительностью, которые были ему не свойственны и продемонстрировали ненависть к Адальберону, вскоре, не колеблясь, осадил Реймс. Любопытно, что его сопровождал сам Гуго со своим войском, который волей-неволей подчинился влиянию короля, Адальберон, не ожидавший этого нападения, с большим трудом сумел отразить натиск. С обеих сторон было пролито много крови. Однако вместо продолжения осады, Людовик, по совету знатнейших сеньоров, отправил архиепископу ультиматум, уведомляя его, что в случае сопротивления Реймс будет взят штурмом, а сам он будет изгнан из королевства; если же он согласится оправдаться, то должен предоставить заложников королю, принести ему клятву верности и разрушить те замки своей епархии, которые подчинены империи. Как всегда, Адальберон считал себя оклеветанным, уверял в своем чистосердечии и выступал против насильственных мер, примененных к нему. Впрочем, он согласился приехать в воскресенье, 27 марта 987 г., в Компьень, чтобы оправдаться, и выдал заложников, среди которых находился Ренье, видам Реймса, воин знатный и доблестный (август – сентябрь 986).[209]209
  Замки, зависевшие от империи, были Мезьер и Музон


[Закрыть] Людовик V тогда снял осаду и отошел в Санлис, на территорию герцога Франции.

Адальберон тайно поспешил сообщить императрице Феофано все, что произошло, и просил у нее совета. Его наперсник и старательный поверенный, Герберт, снова оказался в милости при императорском дворе и добился возвращения ему аббатства Боббио. Герберт решил тогда покинуть Францию и расстаться (с большим сожалением) с Адальбероном; но возвращая ему Боббио, императрица Феофано приказала ему отправиться к ней в Саксонию 25 марта 987 г. в сопровождении итальянских рыцарей, вассалов его аббатства. Она приняла решение собрать как можно больше войск, чтобы пойти войной на Людовика V, если он не прекратит свои враждебные действия. Герберт не смог осуществить задуманное. События задержали его в Галлии.

Людовик V удалился от Реймса, оставив там гарнизон или, по крайней мере, отряд своих сторонников. Последние мешали архиепископу, поскольку он собирался осторожно покинуть город и укрыться в той части своей епархии, которая подчинялась Империи.[210]210
  В письме № 94 Герберт советует ему укрепить Мезьер и Музон Архиепископ был близок к этому, позже он пребывал в тех землях своей епархии, что зависели от империи.


[Закрыть] Ситуация осложнилась интригами против королевы Эммы и епископа Лана. Карл Лотарингский не переставал быть ярым врагом своей невестки. Пока Лотарь был жив, учитывая предыдущий опыт, он не осмеливался возобновлять против нее свои обвинения. Но когда Эмма потеряла мужа, она вновь подверглась тяжким оскорблениям Карла. Он сам лично приехал убеждать Людовика в том, что его мать виновна в супружеской измене с епископом Лана. Людовик сильно в этом сомневался, хотя Эмма была в очень близких отношениях с императорским двором. Однако в лице архиепископа Реймса, Гуго Капета, своего окружения и даже своей матери он почувствовал тайное давление Германии. Это было слишком. Он безжалостно подверг мать преследованиям и изгнал Асцелина из его епископства.

Эмма, покинутая всем королевским двором, нашла убежище возле Гуго Капета, получая советы от Адальберона Реймского, Феофано и, в особенности, от Аделаиды; наконец, поддержку ей оказали и графы Эд и Герберт, хранившие ей верность, как и ее мужу. По их совету Асцелин поехал в Дурдан просить приют у Гуго Капета. Епископ Лана в одном циркуляре, который он адресовал своим собратьям по Реймской провинции, уверял их в своей невиновности и запрещал совершать церковные таинства в его епископстве.

По одному из предписанных архиепископу Адальберону условий после осады Реймса, ему нужно было разрушить замки его диоцеза, принадлежавшие империи, т. е. Мезьер и Музон; естественно, что Адальберон ничего подобного не сделал. Тогда Людовик V решил их захватить. Но его планы были раскрыты Гербертом, который призвал архиепископа оставить многочисленный гарнизон в этих крепостях и не отпускать от себя своего племянника Герилона и других своих родственников, опасаясь, без сомнения, за то, чтобы их не застигла врасплох армия короля Франции, Благодаря этим мерам предосторожности, опасности удалось избежать, по крайней мере, не видно, чтобы Людовик привел в исполнение свой план. Очень скоро король обнаружил, что Эд и Герберт являются сторонниками Эммы и Асцелина. Тогда он запугал их до такой степени, что они сблизились с императорской партией, что позволяло надеяться на скорое освобождение ими графа Годфрида. Герберт умолял Адальберона вернуться, чтобы защищать город Реймс от сторонников Людовика V и для того, чтобы встретиться с его братом Годфридом и графами. Встреча проходила в Отвильере 28 сентября 986 г., но и на этот раз дело не окончилось, требования Эда и Герберта, без сомнения, являлись чрезмерными.

Суд над Адальбероном должен был проходить в ассамблее Компьеня в воскресенье 27 марта 987 г. Но заседание было отложено до 18 мая. У Людовика V тогда были другие заботы; по неизвестной причине он возобновил мирные переговоры с империей. В марте 987 г. мир еще не был заключен официально поскольку король не согласился вернуть Верден без всяких условий. Герцогиня Беатриса, так же как на собраниях в Вормсе и Франкфурте, руководила переговорами. Она сама лично отправилась в Компьень 29 марта, и ей удалось умело подготовить для заключения окончательного мира встречу 25 мая 987 г. в Монфокон-ан-Аргоин, недалеко от Вердена. Императрица Аделаида, Карл Лотарингский, Людовик V, Эмма, Гуго Капет должны были там присутствовать. Но императрица Феофано, состоявшая тогда в плохих отношениях со своей свекровью Аделаидой, не была извещена заранее об этих приготовлениях. Герберт опасался некоторого недоразумения; он уговорил герцогиню Беатрису подготовить мир при помощи императрицы Феофано. И осведомиться у Эвергера, архиепископа Кельна, об условиях договора.

Едва ассамблея, на которой намеревались судить Адальберона, собралась в Компьене 18 мая, как неожиданный случай внезапно изменил ход событий. Людовик V, как все короли во все времена, был сильно увлечен охотой. Однажды охотясь в лесу, который простирался между Санлисом и Компьенем, он упал, и столь неудачно, что его падение оказалось смертельным. Скончался он 21 или 22 мая 987 г., двадцати лет от роду.

Вообразим, какое впечатление произвела эта неожиданная смерть на присутствующих и сколь резко изменилось положение архиепископа Реймса. По словам Рихера, он открыто проявил сильную печаль из-за смерти Людовика V. Можно допустить, что неожиданный конец молодого двадцатилетнего короля вызвал у него сожаление; но это душевное волнение было кратковременным и не помешало ему уничтожить династию Карла Великого.

Людовик V хотел быть похороненным возле своего отца в Сен-Реми де Реймс. Но его последняя просьба не была исполнена под предлогом, что расстояние было слишком большим и что в пути участники ассамблеи разъедутся ассамблея разойдется, что могло привести к ущербу безопасности страны, Последний король из династии Каролингов был поэтому похоронен в аббатстве Сен-Корнель.

Людовик, несомненно, был слабее своего отца, Лотаря. Он не обладал ни его качествами, ни его авторитетом. Но его прозвище «Ленивый», которое ему дали некоторые историки, абсолютно неуместно.[211]211
  В основе, без сомнения, лежит следующий пассаж Одорана: «В год 987 скончался молодой король Людовик, который ничего не сделал, передав королевство герцогу Гуго, который в тот же год стал королем».


[Закрыть] Напротив, за время своего столь короткого царствования он проявил себя очень активным; и его могли упрекнуть в желании охватить слишком много дел разом. Он вызвал неудовольствие не только империи, но и архиепископа Реймса, графов Эда и Герберта и даже своей собственной матери. Тем не менее, можно заметить, что в последние месяцы своей жизни он проявил определенную мудрость, пытаясь уменьшить число своих врагов и примирившись с империей. Пока он был жив, Гуго Капет и помыслить не мог о захвате трона, он хотел властвовать над королем, это очевидно; но ниспровергнуть его, чтобы водвориться на его место, было слишком серьезным делом для этого осторожного человека. В его силах было оспорить корону у Карла Лотарингского; но он был слишком нерешительным, или слишком совестливым, чтобы вырвать ее у уже коронованного государя.