Текст книги "Подавляй и властвуй. Как люди теряют человечность?"

Одним из аспектов норвежского исследования феномена группового давления было изучение отношения испытуемых к исследованию, выяснение их мнения относительно этики эксперимента. В лаборатории многие испытуемые проявили себя, что называется, не с лучшей стороны, и позднее, в постэкспериментальной беседе, узнав об истинной природе эксперимента, чувствовали себя пристыженными или даже униженными. Кроме того, испытуемый входил в лабораторию, не зная об истинных целях эксперимента, и экспериментатор намеренно вводил его в заблуждение. Испытуемый был введен в заблуждение по трем пунктам: его заставили думать: 1) что в лаборатории присутствуют другие испытуемые, 2) что они отвечают искренне, 3) что результаты эксперимента найдут практическое гуманитарное применение. Тот факт, что после участия в эксперименте испытуемому сразу же сообщали о его истинном характере, не снимает этическую проблему. С целью выяснения отношения испытуемых к этическим аспектам исследования мы разослали всем норвежским студентам, принимавшим участие в эксперименте, специально составленный вопросник.

Сто двадцать экземпляров вопросника были разосланы испытуемым спустя два месяца после их участия в эксперименте, и девяносто шесть экземпляров вернулись к нам заполненными. Некоторые из двадцати четырех невозвращенных экземпляров, по-видимому, не дошли до своих адресатов из-за неправильно указанных адресов или плохой работы почты. Однако есть и другие причины невозвращения вопросника. В табл. 13.1 количество невозвращенных опросников сопоставляется с поведением испытуемых в эксперименте.

Как видно из таблицы, вопросник заполнили и вернули все 100 % малоконформных, 81 % умеренно конформных и 70 % высококонформных испытуемых.

Количество возвращенных вопросников (%) как функция поведения в эксперименте:

Как Вы оцениваете эксперимент сейчас – считаете Вы его этичным или неэтичным?

Поэтому при рассмотрении результатов опроса нужно учитывать, что они отражают главным образом мнение нонконформных испытуемых. В одном из пунктов вопросника мы спрашивали испытуемого, какие чувства он переживал непосредственно по окончании эксперимента. Свободная форма ответов предоставляла возможность максимально свободного изложения, и хотя в своих ответах испытуемые называли разные чувства и переживания, мы имеем основания думать, что никто из них не испытал слишком сильного потрясения. Один испытуемый назвал эксперимент «жестоким», но он говорил о своих переживаниях во время эксперимента, а не о его долговременных эффектах. Большинство испытуемых ответили, что они были раздосадованы и раздражены тем, что не догадались об истинном характере эксперимента.

Мы также спросили испытуемых, как они оценивают эксперимент сегодня, считают ли его этичным или нет. Из четырех вариантов ответа два были отрицательными, один положительным и один нейтральным. Мы включили два отрицательных варианта намеренно, «подтасовывая карты» не в свою пользу. Результаты представлены в табл. 13.2.

Восемь человек сочли эксперимент неэтичным, некоторые сопроводили свой ответ пояснениями:

Эксперимент неэтичен, потому что человеку дают ложную информацию, но, надо полагать, иначе такой эксперимент просто не проведешь.

Наверное, нужно относиться к этому более терпимо, ведь наука не может обойтись без таких экспериментов. Хотя все равно, нехорошо обманывать людей подобным образом.

Комментарии испытуемых по этому вопросу показывают, что выбор позитивной оценки, как правило, обусловлен тем, что испытуемый считает опыт участия в эксперименте полезным и поучительным для себя. Так, например, один из испытуемых написал следующее.

Эксперимент стал для меня хорошим уроком. Такой опыт полезен, он подобен прививке против подчинения массовому менталитету.

Другие испытуемые сообщали, что хотя эксперимент и вызвал неприятные переживания, он многому научил их.

Однако подавляющее большинство испытуемых ответили, что эксперимент нельзя назвать ни этичным, ни неэтичным. Многие заявляли, что не понимают, как вообще можно говорить об этичности или неэтичности научного эксперимента. Некоторые отвечали исходя из принципа «наука выше морали». Другие подчеркивали, что об этике эксперимента можно судить, только зная, как будут использованы его результаты.

Некоторые студенты указывали на отдельные характеристики экспериментальной процедуры, благодаря которым эксперимент оказался приемлемым для них. Один из испытуемых написал:

Если это конфиденциальное исследование и люди сами вызвались участвовать в нем, его нельзя назвать ни этичным, ни неэтичным.

Три мотива чаще всего звучат в ответах испытуемых:

1) в эксперименте участвовали добровольцы,

2) результаты эксперимента носят конфиденциальный характер и

3) испытуемым сообщали об истинной цели эксперимента сразу после его завершения. Именно эти обстоятельства стали для большинства испытуемых решающим аргументом, компенсирующим первоначальный обман.

Пожалуй, наиболее полно и точно выразил общую точку зрения испытуемых студент-юрист из Осло.

Он написал:

Должен сказать, что понятие «этичный» или «неэтичный» вообще не приходило мне в голову в связи с этим экспериментом. Эксперимент нельзя назвать ни этичным, ни неэтичным, ни моральным, ни аморальным. Но, с другой стороны, он может служить благородной цели – способствовать интеллектуальному раскрепощению людей. Если он приближает нас к этой цели, то он имеет поистине огромное значение.

Косвенный подход к изучению проблемы состоял в том, что мы опросили испытуемых по поводу их отношения к участию в эксперименте. В таблице приводится распределение ответов испытуемых по пяти категориям.

Как Вы сейчас относитесь к своему участию в эксперименте?

Как свидетельствует таблица, большинство испытуемых положительно относятся к факту своего участия в эксперименте, несмотря на то что в эксперименте присутствовал элемент обмана. Нам представляется, что позитивное отношение испытуемых можно объяснить следующими причинами. Во-первых, испытуемые осознали, что экспериментатор не преследовал личной выгоды, обманывая их, а руководствовался сугубо научными целями. Испытуемые оценили по достоинству тот факт, что им сообщили об истинном характере эксперимента сразу же по его окончании. Они поняли, что, независимо от продемонстрированного ими поведения, мы относимся к ним с уважением и доверием и что успех всего проекта зависит от их готовности поддержать наше доверие. Если достоинство испытуемого и было оскорблено в течение двадцати минут, мы тут же компенсировали нанесенный моральный ущерб, продемонстрировав наше уважение и доверие к испытуемому. В– третьих, и это стало неожиданным доказательством преимущества аудиозаписи, большинство испытуемых испытали явное облегчение, узнав, что в лаборатории не было других участников. Особенно утешительным это известие стало для высококонформных испытуемых, – они радовались тому, что никто, кроме экспериментатора, не знает и не узнает об их «поражении».

Опять же считаю необходимым напомнить о том, что двадцать четыре испытуемых, вошедших в группу высококонформных, не вернули нам вопросник. Если бы они ответили на поставленные вопросы, мы, возможно, имели бы совсем иную картину. Кроме того, представленные результаты получены исключительно на выборке норвежских студентов. Я предполагаю, что французы высказали бы более критичное отношение к эксперименту. Однако исходя из имеющихся результатов, думаю, будет справедливо заключить, что большинство испытуемых не осуждают нас за обман, понимая и принимая его необходимость в данном эксперименте. Это не означает, что результаты опроса испытуемых должны поставить точку в обсуждении этических проблем. Проблема этики не решается простым голосованием, исследование общественного мнения не дает индульгенцию на проведение спорных с этической точки зрения акций; однако мы не можем и не учитывать результаты подобных исследований.

Огромное количество вариаций, порожденных экспериментальной парадигмой Аша, свидетельствует о существовании совершенно определенной взаимосвязи между некоторыми характеристиками социальной среды и мерой подчинения человека влиянию других людей. В силу своих неоспоримых достоинств – простоты, ясности и возможности лабораторного воспроизведения мощных и социально значимых психологических процессов – эта парадигма получила широкое распространение в качестве базовой техники исследования процессов социального влияния.

Одна из особенностей данной парадигмы, сохраненная в последующих вариациях эксперимента Аша, состоит в том, что конечным продуктом и основным показателем конформности является вербальное суждение. Если говорить в самом общем смысле, то фокусом исследования был сигнал, репрезентирующий суждение испытуемого. Чаще всего этот сигнал подавался в вербальной форме, в форме заявления, хотя в некоторых экспериментах испытуемый сообщал о своем решении с помощью того или иного механического устройства.

В связи с этим мне кажется важным провести разграничение между конформностью на уровне сигнала, с одной стороны, и конформностью на уровне действия – с другой. В первом случае последствия конформности носят чисто информационный характер: испытуемый просто сообщает свое мнение или свою оценку какой-то из характеристик среды. Конформный поступок имеет непосредственный эффект воздействия, он вызывает определенные изменения в среде, выходящие за пределы информационного уровня. Говоря о конформном действии, мы имеем в виду поступок, совершаемый под влиянием группы, способность группы индуцировать действие, которое будет иметь не одни только коммуникативные последствия. Совершаемое действие может быть направлено на благополучие других людей (человек, следуя примеру окружающих, подает милостыню нищему) или на материальные объекты среды (малолетний правонарушитель под влиянием группы разбивает витрину магазина).

Было бы неблагоразумно априори считать, что закономерности, установленные при изучении вербальной конформности, автоматически приложимы к конформному действию. Человек может заявлять о своей приверженности нормам группы, но вести себя иначе, чем требуют эти нормы. Более того, он может принимать стандарты группы и даже пропагандировать их на вербальном уровне, но при этом оказывается неспособным воплотить свои убеждения в поступки. Предметом нашего изучения является не расхождение между демонстрируемым подчинением групповым стандартам и внутренними убеждениями человека, а процесс трансформации убеждения в поступок.

Данный эксперимент был проведен для того, чтобы выяснить, может ли группа заставить человека совершить действия, которые он не совершил бы при отсутствии социального давления. Общая экспериментальная модель изучения группового давления позволяет исследовать множество частных форм действия. Можно заставить испытуемого сортировать перфокарты, резать бумагу или есть крекеры. Исследователей привлекает простота этих действий, легкость их воспроизведения в лаборатории, – можно назвать несколько ценных в научном плане экспериментов, авторы которых с толком использовали такого рода задания (Frank, 1944; French, Morrison, Levinger, 1960; Raven, French, 1958). Однако социальная психология должна в конце концов обратиться к изучению более содержательного, более осмысленного поведения, поведения, которое интересно само по себе в силу своего психологического содержания, вместо того чтобы изучать его тривиальные суррогаты. Руководствуясь этими соображениями, мы выбрали в качестве объекта социального влияния более сильную и убедительную разновидность действия. Мы спросили себя: может ли группа заставить человека применять все более суровое наказание по отношению к другому человеку? Аш и другие исследователи показали, как человек, подчиняясь давлению группы, говорит совсем не то, что думает. Мы же исследуем, насколько группа может заставить человека совершить действия, противоречащие его собственным побуждениям.

Техника отбора испытуемых, процедура их введения в эксперимент, состав выборки, техническое оснащение исследования и экспериментальное задание подробно описаны в другой работе (Milgram, 1963), и поэтому я скажу об этом лишь в общих чертах.

В исследовании принимали участие 80 мужчин в возрасте от 20 до 50 лет; экспериментальная и контрольная группы состояли из равного количества участников и были идентичны по возрастному и профессиональному составу.

Общее. В базовой экспериментальной ситуации команда из трех человек (двое из них – подставные испытуемые) проверяет четвертого человека по тесту парных ассоциаций. Всякий раз, когда четвертый участник дает неверный ответ, команда наказывает его ударом тока. Подставные испытуемые каждый раз предлагают применить более сильный удар. Экспериментатор наблюдает за тем, в какой мере третий член команды (наивный испытуемый) уступает или противостоит давлению группы.

Детали. Четверо мужчин приходят в лабораторию университета, чтобы принять участие в эксперименте по изучению процессов памяти и обучения. По прибытии каждый испытуемый получает $4,50. Экспериментатор объясняет, что у каждого участника будет своя роль и что роли будут распределены посредством жеребьевки. Каждый участник тянет из шляпы бумажную полоску, на которой напечатано название роли. На самом деле трое участников – это помощники экспериментатора; за один час через эксперимент проходит только один наивный испытуемый. Жеребьевка подстроена так, что наивному испытуемому всегда достается роль Третьего Учителя (Учителя 3), а подставной испытуемый всегда играет роль Ученика. Распределение ролей и их описание представлено ниже.

Экспериментатор объясняет участникам, что эксперимент проводится для того, чтобы исследовать влияние наказания на память в ситуации «коллективного обучения». Ученика отводят в смежную комнату и на глазах у других участников привязывают к «электрическому стулу». Экспериментатор объясняет Ученику процедуру теста и, пропустив мимо ушей его жалобу на слабое сердце, уводит трех других участников в главную комнату.

Учителей усаживают за внушительный генератор тока, главная деталь которого – горизонтальный ряд из 30 тумблеров, соответствующих разной интенсивности тока, от 15 до 450 вольт (с интервалом в 15 вольт). Вдоль ряда тумблеров идет ряд вербальных обозначений: «Слабый ток», «Умеренный ток», «Сильный ток», «Очень сильный ток», «Интенсивный ток», «Крайне интенсивный ток» и «Осторожно: опасно для жизни».

Экспериментатор вновь объясняет учителям, что их задача – проверить ученика по тесту ассоциативных пар (см.: Milgram, 1963). Он говорит им, что за каждую ошибку ученик должен быть наказан ударом тока, и объясняет порядок определения интенсивности разряда.

Задание. Сначала Вы зачитаете Ученику пары слов. Затем Вы будете зачитывать первое слово из каждой пары и четыре варианта ответа. После того как Ученик даст свой ответ, Вы сообщаете ему, правилен его ответ или нет. Если он отвечает неправильно, Вы зачитываете ему верный ответ.

Каждый раз, когда Ученик дает неправильный ответ, Вы наказываете его ударом тока, переключая один из тумблеров на генераторе тока.

Вы должны запомнить пары слов, которые Вам зачитает Учитель 1.

Учителя самостоятельно определяют, каким ударом наказать ученика за ошибку. Каждый из вас вносит свое предложение, и затем вы наказываете ученика самым слабым из предложенных вам ударов. Для того чтобы эксперимент прошел организованно, вносите свои предложения по порядку. Сначала вносит предложение первый учитель, затем – второй, последним вносит свое предложение третий учитель. Помните – вы имеете право применять один и тот же удар, можете повышать или понижать интенсивность наказания, но в каждом случае вы должны применить самый слабый из предложенных вам ударов.

Таким образом, роль, которую играет наивный испытуемый, дает ему реальную возможность предотвратить ужесточение наказания – например, он может на протяжении всего эксперимента предлагать наказывать ученика ударом тока в 15 вольт. С другой стороны, он может поддержать предложения других участников или, следуя их примеру, каждый раз предлагать все более суровое наказание. В любом случае решающее слово всегда остается за ним – ведь именно он переключает тумблеры на генераторе тока.

Экспериментатор объясняет каждому учителю его задачу, и затем остается только подвергнуть каждого из них пробному удару тока, прежде чем приступить к собственно эксперименту.

Поведение Учителя 1 и Учителя 2 (подставные испытуемые). В соответствии с замыслом эксперимента подставные испытуемые всякий раз, когда Ученик допускает ошибку, предлагают нарастить силу удара на одно значение. После первой ошибки Ученика они оба предлагают применить первый уровень напряжения (15 вольт), после двадцатой ошибки оба требуют применения двадцатого уровня (300 вольт) и т. д. В роли подставных испытуемых выступают профессиональные актеры; неизменное единодушие двух участников выглядит вполне правдоподобно, поскольку Учитель 1 представляет властный, доминантный тип личности, а Учитель 2 играет подчиненного субъекта. Оба Учителя никак не реагируют на жалобы Ученика.

Поведение Ученика. В соответствии с замыслом Ученик дает ответы по тесту парных ассоциаций в соотношении три неверных ответа на один верный. Из сорока проб тридцать являются критическими (то есть Ученик отвечает неправильно).

Ученик не только отвечает по тесту, но и реагирует на наказание. По мере того как наказание становится все более суровым, ученик ворчит, жалуется и требует, чтобы его отпустили. На самом деле все реакции ученика записаны на пленку и каждая реакция соответствует определенному уровню тока. Протесты и жалобы следуют сразу же за применением электрического удара.

Вначале ученик не проявляет признаков дискомфорта, только после применения удара в 75 вольт учителя в первый раз слышат недовольное ворчание жертвы. Такая же реакция следует за ударами в 90 и 105 вольт, а, после удара в 120 вольт ученик кричит экспериментатору, что ему больно. После применения тока в 135 вольт до учителей доносятся стоны ученика, а после удара в 150 вольт ученик требует, чтобы его освободили от участия в эксперименте, ссылаясь на боль в сердце. Такие же крики, только все более громкие и требовательные, звучат после каждого последующего удара. Получив удар в 180 вольт, ученик кричит: «Мне больно! Я больше не вынесу!», а удар в 285 вольт вызывает настоящий вопль. После удара в 300 вольт он в отчаянии кричит, что отказывается отвечать по тесту, и после каждого следующего удара повторяет свой отказ. Другими словами, ужесточение наказания вызывает все более интенсивные реакции жертвы.

Нужно отметить, что это всего лишь потенциальный набор реакций. Если учителя не заходят дальше 75 вольт, они слышат только ворчание ученика. Одна из особенностей процедуры заключается в том, что каждая жалоба ученика звучит лишь один раз и не воспроизводится при повторении удара. Например, повторное применение удара в 75 вольт, поначалу вызвавшего недовольное ворчание ученика, уже не вызывает никакой реакции, – ученик реагирует только на ужесточение наказания.

Экспериментальные критерии. Таким образом, главной изучаемой переменной был уровень тока, примененного испытуемым в каждой из тридцати критических проб. Уровень назначаемого наказания автоматически регистрировался самописцем, соединенным непосредственно с генератором тока, что обеспечило нас объективной записью результатов каждого испытуемого.

Постэкспериментальная сессия. Сразу же по окончании эксперимента экспериментатор беседовал с испытуемым. Эти беседы позволили нам получить биографические сведения о наших испытуемых, а также узнать об их переживаниях во время эксперимента и их отношении к экспериментальной ситуации.

Контрольная ситуация. Контрольный эксперимент был проведен для того, чтобы определить, какой уровень наказания установит наивный испытуемый при отсутствии группового давления. В контрольной сессии принимали участие два человека: наивный испытуемый и подставной испытуемый (Ученик). Процедура контрольной сессии была идентична процедуре экспериментальной сессии за исключением одного момента. Если в вышеописанном эксперименте учительские обязанности были поделены между тремя участниками, то здесь они были возложены на наивного испытуемого. Соответственно, отсутствовали ссылки на коллективное обучение.

По инструкции наивный испытуемый должен был наказывать ученика за каждую допущенную им ошибку ударом тока. Испытуемому объясняли, что он, будучи учителем, волен решать, какое наказание назначить в каждом случае. Во всех остальных отношениях контрольная и экспериментальная процедуры были идентичны.

Результаты. Подставные испытуемые оказали существенное влияние на уровень назначаемого наказания. А теперь я бы хотел подробно обсудить результаты эксперимента.

В экспериментальной группе величина стандартного отклонения растет по ходу эксперимента примерно в тех же пропорциях, что и средние значения уровня напряжения, тогда как в контрольных условиях систематических колебаний величин стандартного отклонения не обнаруживается. В таблице выборочно представлены средние значения уровня напряжения и стандартные отклонения для экспериментальных и контрольных условий. Проверка однородности вариаций, проведенная с помощью теста Хартли, подтвердила значимость различий в характере вариаций в экспериментальных и контрольных условиях. Поэтому, прежде чем приступить к анализу различий, мы произвели соответствующие преобразования.

Анализ вариаций, результаты которого представлены в таблице 14.3, показал, что в экспериментальных условиях общее среднее значение уровня напряжения

Репрезентативные средние показатели уровня напряжения и стандартные отклонения в экспериментальных и контрольных условиях

*р < 0,001

Анализ вариаций уровня напряжения в экспериментальной и контрольной ситуациях значительно выше, чем в контрольных опытах (р < 0,001). Однако эти различия не столь интересны, как различия в градусе отклонения двух кривых от оси абсцисс, – именно они являются свидетельством групповых эффектов. Анализ вариаций подтвердил, что эти различия отражают существенно различные тенденции (р < 0,001).

Величины стандартных отклонений для экспериментальной ситуации свидетельствуют о широком разбросе индивидуальных различий в реакциях на давление группы: одни испытуемые шли на поводу у группы, другие успешно противостояли ей. Исходя из степени отклонения итогового результата каждого испытуемого от последнего предложения подставных испытуемых, мы разделили испытуемых на четыре группы.

Если в группе наиболее конформных испытуемых среднее значение уровня напряжения тока для тридцатой критической пробы составило 27,6, то в группе наименее конформных это значение было равно 4,8. Мы записали личные данные испытуемых: возраст, семейное положение, род занятий, наличие опыта военной службы, политические взгляды, вероисповедание, порядок рождения детей в родительской семье и уровень полученного образования. Менее образованные испытуемые (окончившие или не окончившие среднюю школу) в целом были более послушны, чем те, которые закончили колледж (критерий Пирсона = 2,85, df = 1, р < 0,1)! Католики проявили более выраженную тенденцию к согласию с группой, чем протестанты (критерий Пирсона = 2,96, df = 1, р < 0,1). Других взаимосвязей между биографическими данными и уровнем конформности мы не обнаружили, однако небольшой объем выборки не позволяет нам сделать окончательные выводы на этот счет.

Основанием для анализа может стать и максимальный уровень напряжения, примененного испытуемыми. Эта информация представлена в табл. 14.4. В контрольной группе только два человека применили удары выше десятого уровня.

Уровни максимального напряжения, примененные испытуемыми в экспериментальных и контрольных условиях

Эксперимент, таким образом, со всей очевидностью продемонстрировал, что существенное влияние на поведение испытуемых в экспериментальных условиях оказало давление группы. Осмелюсь сказать, что поведение испытуемого в экспериментальной ситуации вырастает из двух источников: отчасти оно детерминировано собственными предпочтениями испытуемого (или, если говорить конкретнее, тем, какой уровень наказания он назначил бы ученику в контрольных условиях), а отчасти – выбором подставных испытуемых. Об этом свидетельствует и тот факт, что ни та, ни другая тенденция в экспериментальной ситуации не берет верх в среднестатистическом поведении испытуемых. В каждом конкретном случае мы имеем дело с сугубо индивидуальным балансом сил.