Текст книги "Подмененная"

– Я знаю.

– Это нечестно по отношению к остальным.

– Они не узнают.

– Но, мистер Джерсон…

– Почему бы вам не звать меня Оливером? Это достаточно славное имя. Оливер Голдсмит, Оливер Кромвель… Оливер Джерсон.

– Вы пытаетесь уйти от разговора. Вы сжульничали.

– Мне пришлось пойти на это.

В домик ворвалась Белинда, гордо размахивая шестью клочками бумаги:

– Я нашла их! Я отыскала сокровище!

Джерсон взял у нее бумажку.

– Здесь все, что надо, – сказал он. – Ты оказалась первой. Ты нашла сокровище и завоевала приз. Теперь нужно созвать остальных, пусть они присутствуют при .вручении.

Мы вышли из летнего домика. Я все еще не могла прийти в себя после случившегося.

Он прокричал:

– Дети! Клад уже найден! Всем собраться возле летнего домика.

Белинда подпрыгивала от радости. Люси уже бежала к нам.

– Я почти нашла, – объяснила она мне. – Я уже была у последнего.

Собрались остальные. Оливер Джерсон поднял пакет, обвязанный лентой с бантом, и объявил:

– Поиски окончены. Победила Белинда. Мисс Белинда Лэнсдон, вам вручается сокровище.

Он вложил пакет в ее руки. Лицо девочки сияло от радости. Она передала пакет Люси, и на мгновение я подумала, что она собирается отдать приз ей. Но ей всего-навсего надо было освободить руки, чтобы обнять Оливера Джерсона и прижаться к нему. Когда он наклонился, она поцеловала его. Потом, забрав у Люси пакет, она крепко сжала его в руках.

Никогда в жизни я не видела на ее лице такого выражения счастья. Оливер Джерсон подарил Белинде самое счастливое Рождество в ее жизни.

Некоторое время Белинда находилась в восторженном состоянии. После того как шоколад был съеден, коробка с красной лентой была водружена на почетное место в детской, и я не раз замечала, как Белинда бросает на нее гордый взгляд.

Оливер Джерсон стал ее кумиром. Похоже, ей и в голову не приходило, что метод, которым был завоеван трофей, нельзя было назвать честным. Она получила приз, и все остальное уже не имело значения. Возможно, Оливер Джерсон слегка и помог ей, но от этого он становился лишь милее. Она считала его благородным рыцарем.

На следующий день я имела с ним разговор насчет поиска сокровища. Когда я прогуливалась по саду, он присоединился ко мне и сказал:

– Вы смотрите на меня с некоторым упреком.

Неужели все еще вспоминаете поиски клада?

– Да, – призналась я.

– Давайте посидим в летнем домике. Мне хочется поговорить так, чтобы нам не мешали.

Когда мы сели, он сказал:

– Да, это нельзя назвать честной игрой, не правда ли? Это противоречит этике. Но мне так жаль эту девочку. Она интересует меня. Мне кажется, она страдает.

– Все, что ей нужно, – это нормальная счастливая жизнь с любящими родителями.

– Она потеряла мать при рождении, а отец не может забыть, что ее приход в мир стоил жизни его жене. Такая ситуация складывается в мире не впервые.

– Это так несправедливо по отношению к ребенку.

Иногда я ненавижу его за то, что он сделал с Белиндой.

– Мистер Лэнсдон никому не желает зла. Он всего лишь хочет забыть, а она не дает ему.

– Но с тех пор прошли уже годы…

– Я знаю. С ним мы ничего не можем поделать, но ребенку мы можем помочь. Именно это я и пытаюсь сделать.

– И весьма преуспеваете. Вы осчастливили ее, но она не должна считать, будто жульничеством можно добиться чего угодно.

– В жизни зачастую случается именно так.

– Может быть. Но радоваться здесь нечему. По крайней мере, не стоит этому учить ребенка. Это все равно, что говорить ей, будто таков самый надежный путь к преуспеванию.

– Я вижу, вы преисполнены благородных качеств.

– Не в этом дело. Речь идет о впечатлительном детском уме. Она считает, что вы чудесны и все делаете правильно. Я просто чувствую (хотя вам это кажется мелочью), что так поступать не следовало.

– В таком случае, приношу свои извинения. Тем не менее, я считаю, что иногда ради детского счастья можно нарушить кое-какие правила.

– Счастья? Каждый из этих детей был бы счастлив, если бы победил. Это была игра, испытание, соревнование, и одному из них помогли первым добраться до цели. v – Даю слово, что такое никогда впредь не повторится. Если бы я знал, как вы к этому отнесетесь, то не решился бы и подумать об этом. Но Белинда так отчаянно хотела победить, к тому же у бедняжки все время какие-то сложности, и я решил, что можно позволить ей одержать маленький триумф.

– Вы очень добры, а я, наверное, подняла шум вокруг ерунды.

– Я понимаю чувства, и они вполне справедливы, это вне всякого сомнения, а я поступил не правильно, поддавшись чувству жалости к ребенку – Вы очень многим помогли ей. Благодарю вас.

Это самое счастливое Рождество в ее жизни. Давайте оставим эту тему. Наверное, я просто придираюсь.

– Вы никогда не придираетесь Для этого вы слишком милая и добрая – прекрасная во всех отношениях.

Я начала ощущать некоторое стеснение, поскольку он придвинул свой стул ближе к моему.

– Ребекка, – продолжил он, – я давно пытаюсь вам кое-что сказать.

– Пытаетесь?

– Пытаюсь выбрать подходящий момент и все время боюсь, что он окажется неподходящим, что я выскажусь слишком рано.

– Что вы пытаетесь мне сказать?

– Разве вы еще не догадались? Вы знаете мои чувства к вам.

Отстранившись, я пристально взглянула на него.

Он нежно улыбнулся мне.

– Я люблю вас, Ребекка, – сказал он. – Я полюбил вас с первого взгляда. Я знаю, что мы недостаточно долго знакомы друг с другом, но я сразу все понял.

Это была какая-то мгновенная уверенность. Ваши доброта, мягкость, любовь к детям… озабоченность делами Белинды… отношение к другой девочке, Люси.

Все это подтверждает, что вы действительно необычный человек. Я надеялся и мечтал. Я представляю нас вместе, всех нас. В этом вы не должны сомневаться.

Ребекка, я люблю вас и прошу выйти за меня замуж.

– Не нужно больше слов, – прервала его я. – Я потрясена и польщена Я очень высоко ценю вас, но выйти за вас замуж не могу – Я слишком рано сделал предложение. Вот этого я больше всего и боялся. Простите меня, Ребекка, и пусть все останется, как прежде. Подумайте об этом, а позже мы еще поговорим.

– Нет, Оливер, в этом нет нужды. Я собираюсь замуж за другого человека.

Он изумленно посмотрел на меня.

– Между нами существует договоренность. Это вовсе не поспешное решение. Мы знаем друг друга всю жизнь, и это просто неизбежно. Мы договорились обо всем очень давно Так что, понимаете…

– Да, понимаю, – грустно произнес он – Мне очень жаль, Оливер. Вы очень нравитесь мне, и я ценю все, что вы сделали для Белинды Этого я никогда не забуду.

– Наверное, я ожидал слишком многого.

Я покачала головой:

– Если бы я была свободна, если бы судьба сложилась по-иному…

– Ваше решение окончательно?

– Да.

– И вы любите этого человека?

– Безусловно.

– Без всяких сомнений?

– Да, без всяких сомнений.

– И все-таки скрываете этот факт? Потому, что ваша семья не одобрит этого.

– О нет, они как раз одобряют.

– Ваш отчим…

– О нет, не в нем дело. Он ничего не знает. В любом случае меня не интересовало бы его мнение – я не считаю его членом семьи. Под семьей я имею в виду бабушку и дедушку, воспитавших меня и родителей моего избранника. Наши семьи очень дружны.

– Значит, об этом знают все, кроме вашего отчима.

Я кивнула:

– В течение года мы еще не можем пожениться, а потом об этом узнают все.

Он взял мою руку и поцеловал ее:

– Мне не остается ничего, кроме как пожелать вам счастья, которого вы заслуживаете.

– Спасибо, Оливер. Как хорошо, что вы меня понимаете.

Дверь домика шумно распахнулась, и на пороге появились Белинда и Люси.

– Мы вас совсем обыскались, – упрекнула нас Белинда. – Правда, Люси?

– Мы сперва обошли весь сад, потом Белинда предложила посмотреть в летнем домике, решив, что вы опять готовите поиски сокровища.

– Нет, – сказал Оливер. – Пока мы не думали об этом. Одно Рождество – одно сокровище. От повторения возникает пресыщение. Мы с мисс Ребеккой просто болтали.

– Вы болтали о чем-то серьезном, – сказала Белинда. – А когда мы поедем кататься?

– Немедленно, если у вас есть желание, – сказал Оливер, поворачиваясь ко мне:

– Вы к нам присоединяетесь?

– Да, конечно, – сказала я – А что мы будем искать на этот раз? – требовательно спросила Белинда. – В прошлый раз мы искали гнедых лошадей.

– На этот раз будем искать вороных, – сказал Оливер. – Их труднее найти.

– Вороных лошадей! – воскликнула Белинда. – Я найду. Поехали. Зачем ждать?

Она подошла к Оливеру и взяла его под руку.

В этот вечер ко мне в комнату зашла Белинда.

Скоро девочкам пора было укладываться спать, а перед тем надлежало выпить по стакану молока с бисквитом, почистить зубы и умыться. Она была в халате и ночных туфлях. Увидев ее, я удивилась, но в то же время и обрадовалась, что у нее появилось желание прийти ко мне. В последнее время у нас начали складываться новые отношения, и это доставляло мне удовольствие.

– Как мило, что ты решила заглянуть ко мне, Белинда, – сказала я. – Кажется, ты уже готова ко сну.

– Ли скоро принесет молоко.

– Хорошо. Ты хотела мне что-то сказать?

Несколько секунд она молчала, а потом выпалила:

– Ты собираешься замуж за Оливера, правда?

– Нет, – сказала я.

– Я думала, что он собирается сделать тебе предложение. Ты ему очень нравишься.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что он так смотрит на тебя и так улыбается, когда разговаривает. Он все время говорит про тебя.

– Ты стала очень наблюдательна, Белинда – Я в этом хорошо разбираюсь и знаю, что он хочет на тебе жениться. Я хочу, чтобы вы поженились.

– Почему?

– Потому что я поехала бы жить с вами. Мы уехали бы отсюда и жили у него дома – ты, я, Люси и Оливер. Мы бы играли во всякие игры и искали клады.

– Знаешь, жизнь состоит не только из игр и поисков кладов.

– С ним всегда интересно. Я думаю, нам будет очень хорошо. Мы все вчетвером… ну, и Ли возьмем, конечно Перед тем как ты начнешь готовиться к отъезду, Белинда, знай, что я не собираюсь выходить за него замуж.

– Он сделает тебе предложение.

– Для того Чтобы пожениться, нужно согласие обоих.

– Он сделает это. Я думаю, он уже сделал, в летнем домике, когда мы зашли. Нам нужно было подождать, тогда бы вы уже объявили о помолвке.

– Послушай, Белинда, я понимаю, что он очень нравится тебе и ты хотела бы видеть его моим мужем, но жизнь не всегда складывается так, как нам хочется. Не всегда она идет навстречу нашим желаниям, особенно если это касается других людей. Я не собираюсь выходить за него замуж.

– Почему?

– Я не хочу за него замуж.

– Все хотят замуж, когда становятся взрослыми.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, все так говорят. Когда становишься взрослой, нужно так делать.

– Это совсем необязательно. А я не собираюсь замуж за мистера Джерсона.

– Но он хочет на тебе жениться.

– Откуда ты знаешь?

– Я точно знаю.

– Значит, ты очень умная.

– Уж не собираешься ли ты замуж за кого-нибудь другого, а?

Я колебалась секундой дольше, чем следовало, а она была очень наблюдательной.

– Наверное, собираешься, – укоризненно сказала она.

– Послушай, Белинда, ты в этих вещах ничего не смыслишь. Я не выйду замуж за мистера Джерсона.

– Но почему же? Все было бы так прекрасно! А если ты не согласишься, то все испортишь. Мы могли бы жить все вместе. Все было бы здорово Похоже, она была готова разрыдаться. Я обняла ее:

– Обстоятельства не всегда складываются так, как нам хотелось бы. Люди женятся, потому что считают, будто нашли одного-единственного человека, с которым могут быть счастливы. Когда-нибудь ты это поймешь. А теперь иди пить молоко, оно остынет.

Ее лицо стало жестким, и она выскользнула из комнаты.

Я спросила себя: «С чего я взяла, что она изменилась? Она хочет, чтобы все делалось по ее желанию… даже мой брак!»

КОШМАР

В Корнуолл мы собрались в самом конце мая. Я регулярно получала письма от Патрика, но этого было недостаточно, поэтому я отправилась туда с радостным нетерпением. Белинда и Люси тоже были довольны, а мисс Стрингер – в несколько меньшей степени. Трудно сказать, какие чувства испытывала Ли. Я надеялась, что она будет рада видеть свой родной город, но это в то же время означало частые посещения матушки, которые, как я полагала, мало привлекали ее.

После Рождества жизнь шла гладко. Белинда, судя по всему, была довольна жизнью как никогда. Миссис Эмери сказала:

– Ну, слава Богу, кажется, утихомирилась. Перестала наконец ходить хмурой, лезть в ссоры, выставляться, словно она лучше всех.

И это было действительно так.

Нас часто посещал Оливер Джерсон. Приезжал он в те дни, когда в доме был Бенедикт, и проводил с ним значительную часть времени, но обычно успевал покататься с нами верхом. Он был, как всегда, дружелюбен, хотя мне иногда казалось, что он посматривает на меня разочарованно. Разговоров по поводу его предложения не возникало. Похоже, он выжидал.

Он всегда показывал свои чувства к Белинде, и она в его присутствии расцветала. Более того, радость от его посещений длилась и после его отъезда. Она жила в приятном состоянии ожидания, гадая, когда же он приедет вновь.

Я думала, что Белинда выдвинет какие-нибудь возражения против поездки в Корнуолл, – было маловероятно, что Оливер сможет посетить нас там, а в данное время все ее мысли, видимо, были связаны именно с ним. Тем не менее, она восприняла эту весть с такой же радостью, как и все остальные.

Я была довольна этим. Хотя за последнее время она сильно изменилась к лучшему, но я помнила, какой угрюмой она может быть, и побаивалась, что этим ей удастся подпортить все удовольствие от поездки.

Было так чудесно прибыть на станцию и увидеть там встречающих – бабушку, дедушку и Патрика, Я тут же попала в тесные объятия, и все заговорили одновременно:

– Как замечательно, что ты наконец приехала!

– Как чудесно ты выглядишь!

– Мы уж здесь дни считали… а Люси… а Белинда… до чего же они выросли!

– Все в Полдери знают, что вы приезжаете.

И вот мы уже сели в экипаж. Патрик устроился рядом, сжимая мою руку, как бы боясь, что я могу убежать. Белинда и Люси возбужденно заговорили, одолеваемые воспоминаниями:

– А Лепесток на конюшне? А Снежинка?

Да, они стояли в конюшне, поджидая девочек.

– Ой, смотрите – море! – воскликнула Люси. – Оно такое же, как раньше.

– А ты думала, оно станет черным, или красным, или фиолетовым? – потребовала объяснений Белинда.

– Нет, просто я рада видеть его.

– Вон, смотри лучше – уже Кадор!

Действительно, показался Кадор, как всегда великолепный, вызывающий после долгой разлуки чувство тепла и уюта.

Бабушка с дедушкой удовлетворенно улыбались.

– Пенкарроны хотели заехать сегодня, но решили, что для вас может оказаться слишком много впечатлений в один день. Они приедут завтра.

– Прекрасно, – сказала я. – О, как чудесно вернуться сюда!

– Смею предположить, что в Лондоне и Мэйнорли ты неплохо проводила время, – сказала бабушка.

– Здесь все равно лучше.

– Мы на Рождество искали сокровище, – объявила Белинда.

– Это, должно быть, интересно. Мы можем устроить что-нибудь такое в Кадоре.

– Ну, тут будет не то. Там был мистер Джерсон.

Он писал стихи, которые нужно было искать. Я победила, правда, Люси?

– Ты опередила меня на четыре секунды, – сказала Люси.

– Вероятно, это очень интересно, – признала бабушка.

– Это были самые лучшие в мире поиски клада, – с тоской произнесла Белинда.

Так мы оказались в Кадоре. Это было возвращение домой. Я была так счастлива, ведь здесь я буду постоянно видеться с Патриком.

Он рассказал мне, что обычно приезжает сюда на уик-энд, но по случаю моего приезда сумел выкроить еще несколько дней.

Наверное, впервые со дня смерти моей мамы я была так счастлива.

Я пошла в свою комнату и села у окна, глядя на море. Люси и Белинда уже убежали на конюшню, желая лично удостовериться в том, что Лепесток и Снежинка ждут их.

В комнату вошла бабушка.

– Тебе не нужно помочь с вещами? – спросила она.

– Нет, что ты, – уверила ее я.

Она подошла ко мне, и мы обнялись.

– Мне это показалось вечностью, Ребекка, – сказала она.

– Да. Я так рвалась сюда.

– И теперь… ты и Патрик. Все будет прекрасно.

– Да, я знаю.

– Пенкарроны очень довольны. Ты же знаешь, какие они.

– Да, пара очаровательных стариков.

– Мы всегда так дружили, были как одна семья.

– Мы всегда считали себя одной семьей.

– А теперь и на самом деле объединимся. Патрик уверяет, что если он будет хорошо учиться и сдаст все экзамены, то к концу курса он уже освоит дело. Старый Джошуа Пенкаррон сказал, что сам он без всяких степеней и дипломов превосходно управлялся с шахтой все эти годы. Но в наши дни, говорят, для этого нужно разбираться в кипе бумаг. Выйдя замуж, ты будешь жить рядом с нами, и это особенно радует нас с дедушкой.

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказала бабушка.

Открылась дверь, и в комнату вошла девушка. Ей было, очевидно, не больше шестнадцати лет. У нее были очень темные, почти черные волосы, чудесные темно-карие глаза и оливковая кожа. В любом другом уголке Англии, кроме Корнуолла, ее могли бы посчитать иностранкой. В ней было что-то испанское. Говорят, люди с такой внешностью – результат того, что испанцы, после того как их Великая армада была разбита, сумели добраться до берегов Корнуолла, прижились здесь, женились на местных женщинах, смешав испанскую кровь с кельтской кровью корнуоллцев. Эта девушка была очень привлекательной. Она остановилась в ожидании, заинтересованно разглядывая мой багаж.

– Это Мэдж, – сказала бабушка. – Она работает у нас месяц, помогает на кухне.

– Меня послали узнать, мэм, не нужна ли мисс Ребекке помощь с багажом.

– Спасибо, – ответила я, слегка улыбнувшись, – но я справлюсь сама. Мне действительно не нужно помогать.

Она все еще колебалась, не решаясь выйти.

– Все в порядке, Мэдж, – успокоила ее бабушка. – Возвращайся и скажи, что мисс Ребекка справится сама.

Девушка изобразила легкий реверанс и вышла с разочарованным видом.

– Какая поразительная внешность! – сказала я бабушке.

– Да, и она очень старательная. Похоже, она довольна тем, что попала в наш дом.

– Ты говоришь, она здесь около месяца?

– Да. Она из Лендс-Энда. Миссис Феллоуз, услышав о ней, решила, что девушка подойдет для кухни.

После замужества Эйды там не хватает рабочих рук.

Вот так она здесь и появилась.

– А где она жила до этого? Она ведь совсем молоденькая.

– У них в семье восемь детей. Она, по-моему, старшая. Отец – из религиозных фанатиков. Адский огонь, гнев Господень и тому подобное.

– О, таких в Корнуолле немало.

– Они понимают Библию по-своему и, будучи по натуре садистами, жаждут обрушить месть на всех грешных, которыми, по их разумению, являются все несогласные с ними… Если бы дать им волю, то на Бодминской пустоши ежедневно сжигали бы людей, как во времена Марии Кровавой.

– Так что же произошло с девушкой?

– Отец вышвырнул ее из дома.

– А что она сделала?

– Обменялась любезностями с пастухом. А может быть, засмеялась в воскресенье. Говорят, отец застал ее разговаривающей с пастухом, но вполне могло быть и что-нибудь другое. Во всяком случае, он выгнал бедняжку. Сестра миссис Феллоуз приютила ее и спросила миссис Феллоуз, нельзя ли подыскать для девушки место. Так она и оказалась у нас.

– Сколько же неприятностей от этих людей! Кстати, ты напомнила мне о миссис Полгенни. Как она поживает?

– Продолжает изо всех сил бороться с грехами. Ты еще увидишь, как она разъезжает на велосипеде. На нем трясет, конечно, зато она быстрее передвигается.

Всякий раз, когда мы встречаемся, она говорит мне, что продолжает трудиться на Божьих пажитях.

– Я рада, что для этой девушки Мэдж нашлось местечко.

– Ты еще с ней встретишься. Она не из тех, кто остается в тени. Ладно, об этом потом. Сейчас, думаю, мне надо сходить вниз, узнать, как идут дела. Вскоре будем садиться за стол, и сегодня вы пораньше ляжете.

Когда она вышла, я распаковала вещи, умылась и переоделась, спустилась вниз, где девочки уже сидели за столом с остальными членами семьи.

Рядом со мной сидел Патрик. Мы много говорили с ним. Он рассказывал, как идут дела в колледже и как повезло, что он расположен неподалеку. Из Сент-Остелла можно приезжать в Пенкаррон на уик-энды, так что во время моего пребывания в Кадоре мы будем часто видеться.

Это был прекрасный вечер, и я напоминала себе, что это всего лишь прелюдия к будущему. Как было замечательно оказаться в Кадоре!

Я пробыла в своей комнате не более пяти минут, как раздался стук в дверь и вошла бабушка Это был обычный ритуал. Когда мы встречались после долгой разлуки, в первый вечер она приходила ко мне и мы вели разговор, который она называла «наверстывание упущенного».

– Ну, какие у нас новости? – спросила я, усаживаясь в кресло.

– Сначала плохие новости, – сказала она. – На Пенкарронской шахте был несчастный случай. Джошуа очень расстроился. Его предприятие всегда славилось безопасностью благодаря постоянным тщательным проверкам. Так что, хотя все могло быть гораздо хуже, он очень расстроился.

– Это ужасно. Патрик не упоминал об этом.

– Мы так договорились… не в первый вечер… да и разговор на эту тему не заходил. Это произошло шесть недель назад. Что-то там обвалилось. Большинство людей остались невредимы, но один, Джек Келлоуэй, был тяжело ранен. Это просто кошмар.

– Какая трагедия! Он был женат?

– Да, остался ребенок. Девочке восемь или девять лет. Бедняжка Мэри Келлоуэй вне себя от горя. Джошуа сам был в ужасном состоянии. Я помню тот день, когда это случилось. В ночную смену. Но самым ужасным оказалось то, что произошло потом. Джек Келлоуэй был так изуродован, что и речи не могло идти о работе. Он мог лишь кое-как передвигаться по комнате. Никакой надежды у него не было. Он всегда был добрым мужем и отцом, так что чувствовал себя ужасно.

Быть бременем для семьи было для него невыносимо.

Однажды, оставшись дома в одиночестве, он устроил пожар и перерезал себе горло. Он хотел, чтоб все это выглядело как случайный пожар Это как-то связано со страховкой, и он решил, что его жене и ребенку будет без него легче. Мимо проходили рабочие с фермы, заметили огонь и вытащили наружу труп бедняги Джека.

Все получилось как нельзя хуже. Дом сгорел, а его план со страховкой не удался.

– Какая ужасная история!

– Джошуа позаботится о том, чтобы Мэри Келлоуэй и ее дочь ни в чем не нуждались. Девочку тоже зовут Мэри. Он собирается выстроить для них домик, но пока им нужно где-то пожить. Не нашлось ничего более подходящего, чем старый дом Дженни Стаббс возле пруда.

– Значит, они живут там?

Бабушка кивнула.

Это был тот самый дом, где Люси родилась и провела свои первые годы. Когда-то и я пожила там, когда Дженни Стаббс похитила меня. Это место вообще было каким-то загадочным. Вряд ли жизнь в этом доме могла укрепить дух несчастной вдовы. Я сказала об этом бабушке.

– Мне кажется, она была рада получить крышу над головой. Это было единственным доступным местом. Похоже, она прижилась там. Да, конечно, место необычное. Но, в общем-то, это относится скорее к пруду и никак не связано с домом. Он как раз весьма зауряден… в точности такой же, как все остальные. Во всем виновата болтовня про монастырь, находящийся, якобы, на дне пруда.

– Многие люди верят в это.

– Да, корнуоллцы известны своей суеверностью.

– У мамы этот пруд всегда вызывал волнение.

– Я знаю.

Некоторое время мы молчали, думая о ней. Потом я сказала:

– А что, все еще не утихли разговоры о том, что на дне пруда звонят колокола, предвещающие несчастья?

– Конечно. Они никогда не утихнут. Любопытно, что про этот звон всегда вспоминают только после того, как несчастье уже произойдет.

– Какие еще новости?

– Одно из рыбацких суденышек затонуло в шторм.

Шторма в этом году были жестокие – Прямо полоса несчастий.

– Ну, штормами здесь никого не удивишь. Миссис Джонс родила близнецов, а Флора Грей ожидает ребенка.

– Миссис Полгенни может продолжать творить добрые дела. Как она поживает?

– Как всегда выполняет свой долг. Лучше расскажи о себе. Твой сезон оказался удачным, правда? Ведь у тебя сразу же состоялась помолвка.

– Именно этого и ожидают от девушек. Но мы были помолвлены тайно, так что славы я на этом не заработала.

Бабушка рассмеялась:

– Все просто чудесно. Воплотились наши сокровенные мечты.

– Я и не знала, что вы такие преданные сторонники этой идеи.

– Мы считали, что не вправе вмешиваться. О браке должны договариваться двое самых заинтересованных в нем лиц.

– Но все-таки приятно получить одобрения окружающих'.

– Ты не рассказала отчиму?

– А зачем?

– Я полагаю, что он, как твой опекун, должен знать об этом.

– Думаешь, у него могут возникнуть возражения?

Она промолчала, и я чуть было не разразилась гневной тирадой, но тут же рассмеялась.

– Ему на это наплевать, – сказала я. – Его это не интересует. Он думает только о своей политической карьере.

– Он устроил для тебя дорогой сезон.

– Возможно, он действительно рассчитывал, что я выйду замуж за какую-нибудь знаменитость и это принесет ему славу.

– Таким же был дядя Питер. Он всегда любил выставлять подобные вещи на показ. Что поделаешь, Бенедикт – его внук. Может быть, именно это и было у него на уме.

Я внимательно посмотрела на бабушку:

– Если он попытается помешать нам…

Она улыбнулась мне:

– Не беспокойся. Мы уговорим его.

Я вскочила на ноги от неожиданного приступа гнева:

– Это вообще не его дело.

– Он может думать иначе.

– Я не потерплю этого, бабушка.

– Знаешь, давай не будем выдумывать препятствий, которых пока не существует.

– Наверное, мы правильно поступили, не сообщив никому. Надо подождать, пока мы не поженимся.

Бабушка ничего не ответила. Я понимала, что она еще будет обсуждать этот вопрос с дедушкой. Сменив предмет разговора, она сказала:

– Дети хорошо выглядят.

– Ли оказалась превосходной няней. Она сшила им прелестные платьица. Вышивальщица она всегда была прекрасная. Мне кажется, она и сама довольна.

Хотя с Ли никогда ни в чем нельзя быть уверенной.

– Она должна радоваться возвращению сюда… Все-таки здесь ее родной дом.

– Похоже, ей приходилось нелегко, если она убежала.

– Она изменилась, побывав в Хай-Торе. Наверное, ей кажется странным, что, в конце концов, она поступила работать к тем же самым людям. Кто бы мог подумать, что Бенедикт женится на Селесте Бурдон!

– Да, это было неожиданно. Думаю, вначале они заинтересовались друг другом, потому что оба были связаны с Корнуоллом.

– Я рада, что он вновь женился. Мы все знаем, какие отношения были у них с Анжелет. Они были созданы друг для друга. Конечно, он сильно страдал.

Я довольна тем, что он… успокоился.

– Он не успокоился.

Я рассказала ей о запертой комнате, о постоянно печальной Селесте и о взаимной неприязни между Бенедиктом и Белиндой.

– Белинда прекрасно сознает это, – сказала я. – Совершенно ненормальное положение. Правда, теперь дела пошли на лад. Мисс Стрингер очень хорошо относится к ней, а Ли души в девочке не чает. Может быть, она дает ей даже слишком много воли. Но вот что отрадно: Белинда, видимо, начинает любить меня.

Люси, конечно, молодец.

– Милая Люси! Можно было предположить, что как раз с ней возникнут сложности.

– Она знает о своем происхождении. Я решила, что будет лучше, если она узнает об этом от меня, а не какими-нибудь окольными путями. У Белинды нюх на такие вещи, а я не хотела, чтобы она тыкала этим Люси. О, они, конечно, дружат, но ты же знаешь, какими бывают дети. Люси понимает, что я привела ее в этот дом, потому что умерла ее мать. Ей, разумеется, неизвестно, что ее мать была женщиной со странностями, а отца никто не знает. Я сказала, что ее отец умер (а это весьма вероятно), что ее мать жила неподалеку от Кадора и была нашей давней знакомой.

Пока что она вполне удовлетворена этими сведениями.

– Думаю, ты никогда не пожалеешь о том, что настояла взять ее в наш дом., – Я должна была так поступить, бабушка. Это было необходимо.

– Ты хорошая, добрая девочка, Ребекка. Ты всегда была для нас утешением.

– Бабушка, давай не будем об этом.

– Хорошо… Расскажи мне про Белинду.

– Рождество прошло весело. К нам приехал друг Бенедикта… точнее, деловой партнер. Знаешь, он из тех учтивых мужчин, которые всех очаровывают. Думаю, его можно назвать светским человеком. Особенно мил он был с Белиндой, и это доставило ей радость.

– Этому ребенку очень нужна ласка.

– Если бы отец обращал на нее побольше внимания! Именно это ей нужно. Ведь, в конце концов, он ее родной отец. Но я замечаю, что он избегает даже смотреть на нее… и она это тоже замечает, а потому начинает вести себя вызывающе, пытаясь привлечь к себе внимание, показать, что она лучше всех.

– Как на это реагирует Люси?

– У Люси золотой характер Ее это не слишком заботит. Я думаю, она понимает, что Белинда является дочерью хозяина дома, а ей оказали честь, приняв в семью.

– Это очень славный ребенок.

– И прекрасная подружка для Белинды, – добавила я.

– В общем, все к лучшему. Только что же нам делать с Белиндой и Бенедиктом? Как же заставить его понять, что нельзя так поступать с ребенком?

– Вероятно, он ничего не может поделать с собой.

Печальный это дом, бабушка. В Мэйнорли лучше, когда Бенедикт находится в Лондоне Селеста обычно уезжает с ним, и дом остается в нашем распоряжении.

– А как там миссис Эмери?

– Очень важная особа, как и мистер Эмери. Он обнаруживает большое достоинство да и она тоже. У нас с ней хорошие отношения, и она иногда приглашает меня на чашечку чая «Дарджилинг»; по ее словам, она получает его со Стрэнда в Лондоне. Его заваривают лишь по особым случаям, и один из таких случаев – чаепитие со мной, – Миссис Эмери – хорошая женщина, и я рада, что она с вами. А теперь, моя дорогая, уже поздно, пора спать. Увидимся завтра. Засыпай на своей старой, доброй кровати, а утром мы еще наговоримся.

Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной ночи, милая бабушка.

Как было приятно чувствовать себя дома!

Через несколько дней, когда улеглась суматоха, я почувствовала себя так, будто никогда не уезжала отсюда. Все вокруг было знакомо. Я пошла в город, и там меня приветствовал Джерри Фиш, кативший свою тачку по улице точно так же, как когда-то его отец, старина Том Фиш. Он громко поздоровался:

– Добрый день, мисс Ребекка. Как идут делишки?

Надолго ли приехали в наши края?

Старая мисс Грант, державшая лавку с шерстью еще в те времена, когда моя мать была ребенком, и продолжающая держать ее и поныне (хотя ее руки были так скрючены от ревматизма, что сама она вязать не могла), приветствовала меня из дверей лавки. Здоровались молодые Тренартсы, которым досталась от Пеннилега «Рыбачья снасть», где они, к неудовольствию некоторых, вводили новые порядки.

Все меня узнавали.

Я остановилась поболтать с рыбаками, чинившими сети, и получила подробное описание шторма, погубившего одно из суденышек. Было так утешительно сознавать, что жизнь здесь почти не меняется.