Текст книги "Скажи «да»"

Глава двадцать восьмая

Съемки, начавшиеся в среду в доме Хьюго, вызвали переполох во всей округе. Прохладным утром нежаркого английского лета в Маккоумб въехали десятки автомобилей и грузовиков. Повсюду сновали члены съемочной бригады. «Оливковую ветвь», к восторгу Анджело, облюбовали актеры.

Хьюго, которого уверяли, что съемки никак не повлияют на его жизнь и работу, был в ярости. Он не мог заходить в некоторые комнаты своего дома, делал большой крюк, огибая сад, чтобы пройти к конюшне, и был вынужден запереть собак, так как они несколько раз попадали в кадр во время сцены любовного свидания главных героев. Хьюго пришлось даже переехать из спальни в чердачные помещения, потому что на его кровати снимались многочисленные любовные сцены с участием Найла О'Шонесси.

Лисетт предложила ему на время переехать в отель в Малбери, где остановилась большая часть съемочной группы, но Хьюго наотрез отказался.

– Я не хожу на работу к девяти, как другие. У лошадей нет нормированного рабочего дня.

Больше всего его раздражало, что Найл играл обаятельного бездельника, хозяина дома, и с утра до вечера ходил по комнатам в широких свитерах и старых джинсах, соблазняя прекрасных женщин под прицелом кинокамер. Он подстригся в точности как Хьюго: по-армейски коротко возле ушей и на затылке и чуть длиннее на макушке.

– Найл передразнивает меня…

– По сценарию он должен быть похож на хозяина такого дома, – улыбнулась Лисетт в ответ на злобное шипение Хьюго.

Во дворе, пытаясь заставить киношников отогнать трейлер с оборудованием подальше от ворот, Хьюго увидел своего соперника, поглощенного разговором с Салли, невесткой Таш. И тут он услышал, как мягкий голос Найла упомянул знакомое имя. Последнее из всех, какие Хьюго ожидал от него услышать: невозможно было предположить, что Найл знает, как зовут этого коня.

– Но ты говорила, что Лисетт надеется раскрутить фильм с помощью Сноба, – напомнил Найл.

– Прости, – у Салли был очень усталый голос, – я ошибалась. Лисетт не приняла мою идею всерьез. Она никогда не откажется от контракта с «Ура!», что бы я ни предложила взамен.

– Семья Таш не в восторге от этих съемок для журнала, – настаивал Найл. – Ты же знаешь, как консервативен ее отец.

– Но ты же сам согласился на это, Найл, причем очень давно. Все уже на мази.

– Знаю, знаю. Просто мы вспомнили твою идею про Сноба, Бадминтон и рекламную компанию. И подумали, что Лисетт…

– Мне кажется, Лисетт не согласится, – вяло проговорила Салли. – Она все поставила на «Ура!». Сегодня к вам уже придут фотографы. Если хочешь, поговори с ней об этом сам. Я оставила ее еженедельник дома, но…

– Нет, не надо. Думаю, я смогу уговорить семью Таш, – торопливо перебил ее Найл. – Просто я подумал, что нашел альтернативу этим фотосъемкам.

– Прости, Найл, – вздохнула Салли. – Возможно, Лисетт одобрила тогда мое предложение не всерьез. Но все же из этого вышло кое-что хорошее.

– Да? – рассеянно спросил Найл.

– Она сказала, что перепишет на Таш свою долю сразу после свадьбы, – повеселела Салли. – Это будет ее подарком!

– Что-что?

– Лисетт все обсудила с юристом, – объяснила Салли. – Сноб перейдет к Таш, как только вы поженитесь. Все будет оформлено официально. Вы становитесь мужем и женой, и она отказывается от своих прав на коня. Надеюсь, это вас порадует.

– Конечно, – у Найла сорвался голос, – я в восторге! В таком случае я уговорю отца Таш вытерпеть съемки в «Ура!». Сделай одолжение, Салли, не рассказывай Лисетт о нашем разговоре, ладно? Особенно если она хочет сделать Таш такой подарок.

– Хорошо, – кивнула Салли. – Послушай, мне надо бежать: я несу сандвичи в костюмерную и опаздываю. Если не приду через пять минут, меня уволят.

Хьюго бросил окурок на землю и проводил взглядом Найла, который прошел всего в нескольких метрах от него, ничего не замечая вокруг. Он выглядел так, словно ему принесли горькую весть, а не радостную новость о превосходном свадебном подарке.

Хьюго решил поторопить грузчиков, и на этот раз его послушались. Но он был так удивлен услышанным, что теперь не знал, в какую сторону двигаться.

К ужасу Таш, у дверей ее поджидали жеманный фотограф и вертлявый стилист из «Ура!». Они громко посетовали, что невеста так задержалась, расцеловали ее в обе щеки и, ничего не объясняя, бесцеремонно распахнули шкаф, вывалили на кровать весь ее гардероб и с веселым хохотом раскритиковали его в пух и прах.

– Уж и не помню, когда это было в моде, – взвизгнул стилист, выуживая любимые брючки Таш.

– Скажи, у тебя есть что-нибудь не черное? – Фотограф скорбно рассматривал груды одежды.

– Только моя репутация, – пробормотала девушка. После дня, проведенного в седле, Таш с трудом отбивалась от назойливой парочки.

Вернувшись со съемок, Найл замер на пороге: Таш в жокейском костюме возлежала на диване с бокалом шампанского в одной руке, призовым кубком в другой и хлыстом под мышкой. Ее губы стилист сделал ярко-красными, как у вампира, отведавшего крови девственницы. По замыслу фотографа, невеста посылала Свекле воздушный поцелуй. На заднем плане красовались фотографии Найла и медали Таш, а сырые брюки на батарее были заменены на хорошенькое кухонное полотенце, подарок Норы, сестры Найла, к Рождеству. Этим полотенцем они никогда не пользовались, как, впрочем, и двумя сковородками со стеклянной крышкой, присланными ею же.

Залитые лаком начесанные волосы делали Таш непохожей на себя, и она выглядела очень несчастной. Увидев Найла, Свекла по привычке зарычала.

– Найл, солнце, ну наконец-то! – поприветствовал фотограф жениха, как старого приятеля, хотя они никогда раньше не встречались. – Марсель сейчас тебя приоденет, и мы сделаем пару снимков, пока еще не очень темно.

– Что здесь происходит? – возмутился Найл.

– Они из «Ура!», – объяснила Таш, – и сегодня фотографируют наши будни.

– У вас совсем не прибрано, – покачал головой фотограф. – Обычно люди наводят порядок к нашему приходу. Придержи собачку, радость моя, а то она укусит Найла.

Съемки продолжались с участием Найла, который сумел взять себя в руки. Но, взглянув на него, Таш почувствовала, как по спине побежал холодок: за вальяжной улыбкой и раскованными жестами пряталось отчаяние, и об этом кричали его пронизанные горем глаза.

Вечером Найл еле выпроводил сотрудников «Ура!» из дома. Когда за ними закрылась дверь, его наигранная радость исчезла. Он стал похож на промокшего кота – вот почему, наверное, Свекла рычала на него весь вечер.

– Что-то случилось? – Таш тяжело опустилась на диван, догадываясь по его виноватому, расстроенному виду, что новости будут плохими. – Ты говорил, что попробуешь сегодня привести в действие какой-то план.

– Боже, я так надеялся, что это сработает, – он потер лоб. – Прости, Таш. Прости меня, пожалуйста! Я только еще больше все усложнил. Но я бы не решился ни о чем тебя просить, если бы речь шла только о моих проблемах.

– Да в чем дело?

Найл налил уже третью рюмку:

– Пообещай мне кое-что.

– Что? – Таш хотелось вырвать у него бутылку и выбросить ее в окно. Виски проскальзывало в горло Найла, как лиса в знакомую нору. Еще рюмка – и он превратился в очаровательного лжеца из «Двуспальной кровати».

– Обещай мне, – сказал он, пылко глядя на нее, – что ты никому не скажешь, что свадьбы не будет. Ты должна мне верить, Таш. Если мы перестанем изображать из себя счастливых жениха и невесту, то тебя ждет ужасная потеря.

– Какая? – застыла Таш. – Что я потеряю?

Но он закрыл глаза и повторил, как будто не слышал вопроса:

– Обещай, Таш.

Что-то в его голосе заставило девушку вздрогнуть. Она смотрела на его лицо, такое знакомое, с едва заметными морщинками и красивыми ямочками на щеках. Лицо абсолютно вымотанного человека.

Не желая больше видеть, как он страдает, Таш подбежала к Найлу и обняла, как обнимает мать расстроенного ребенка.

– Обещаю, – прошептала она.

Глава двадцать девятая

День начался как нельзя хуже. На утренней тренировке Сноб, взбудораженный близостью кобылы с течкой, просто сбросил Таш с седла и умчался в неизвестном направлении. Стефан, сочувственно улыбаясь, предложил девушке поискать его в Маккоумбе. Конь действительно оказался там. Не выдержав насмешливого взгляда ледяных голубых глаз Хьюго, поймавшего Сноба и водворившего его в стойло, Таш поспешила ретироваться и заглянула в вагончик съемочной группы.

В трейлере, помимо Найла, были Дэвид Уитон и девушка-гримерша. Режиссер сказал, что гримерша может идти, то же самое он повторил и Таш, приняв ее за одну из сотрудниц.

– Послушай, нам нужно продолжать съемки, – обратился он к Найлу, не замечая, что Таш не ушла, как он ей велел. – А ты торчишь в трейлере и болтаешь по телефону со своей невестой, хотя она живет всего в нескольких километрах. Нет, конечно, я восторгаюсь твоей преданностью, я рад, что ты женишься… Но я настаиваю, чтобы ты не забывал о деле, ты же профессионал!..

– Э, Дэвид, – Найл посмотрел на Таш, – видишь ли…

– И еще – ты чертовски много пьешь, – не успокаивался тот, указывая на бокал, стоящий на столе. – Я знаю, что вы с невестой ходите в клуб анонимных алкоголиков, это замечательно, и это со временем тебя избавит от зависимости. Но уж сейчас, пожалуйста, не пей на работе!

Найл взял бокал и медленно вылил остатки виски в открытое окно.

– Прости, Дэвид, – он виновато улыбнулся. – Познакомься, это Таш.

Дэвид превратился в саму галантность, когда понял, что перед ним стоит будущая жена Найла. Он радушно расцеловал ее в обе щеки.

– Рад познакомиться с тобой, моя милая, – просиял он белозубой улыбкой, но Таш заметила, что Дэвид с удивлением разглядывает ее грязную одежду и спутанные волосы. Она знала, что выглядит ужасно. Из-за этого ей было сегодня так сложно общаться с Хьюго.

Таш не решалась поднять глаза на Найла.

– Извини, что так ворвалась, вижу, ты занят! – Она смотрела себе под ноги. – Я просто хотела напомнить, что сегодня заседание клуба анонимных алкоголиков.

– Мы сегодня ужинаем у Зои, солнышко, – одними губами проговорил Найл.

– Ах, точно, – изобразив смущение, согласилась она. – Какая я глупая, перепутала дни! – И Таш выскочила из трейлера.

Во дворе Хьюго, уже переодевшийся в свежую футболку, ругал Стефана и еще одного конюха за то, что кто-то отменил поставку корма для лошадей. Он не заметил, как Таш прокралась в конюшню и вывела Сноба.

Только когда Таш села в седло, Хьюго остановил на ней взгляд.

– Хорошо поговорили с Найлом?

Это было уже слишком. Ни слова не ответив, она пришпорила коня, и стук копыт заглушил крики оператора.

– Похоже, не очень. – Хьюго повернулся к своим собеседникам. – Так про что я говорил? – Он секунду смотрел на них, потом развернулся и пошел к дому, бросив через плечо: – Ладно, хватит об этом. Просто закажите еще раз.

Когда они вечером брели по тропинке к дому Монкрифов, Таш решилась заговорить с Найлом о его пристрастии к спиртному.

– Почему ты не можешь быть честным со мной? Дэвид Уитон думает, что я хожу с тобой в клуб анонимных алкоголиков. Я просто не знала, куда глаза девать. К тому же он упоминал о наших бесконечных телефонных разговорах, но это неправда. Неужели ты используешь меня как прикрытие, Найл?

– У меня нет проблем с выпивкой, солнышко.

– Нет, есть, – запротестовала она. – Я знаю, что не должна рассказывать никому про наш разрыв, но это убивает меня. Я не могу так просто смотреть, как ты все больше и больше пьешь, запутывая меня и себя. До сегодняшнего дня я даже не знала, что за бредни ты рассказываешь про нас людям. Я думала, ты пытаешься все разрешить, а ты, наоборот, все раздуваешь напоказ!

– Я пытаюсь, солнышко, честно. – Он сжал ее руку – Но Лисетт что-то подозревает, потому что ты не приходишь навестить меня. Вот я и начал нести всякую чепуху про свадьбу, чтобы ни у кого не возникало сомнений. Ты не волнуйся.

– Не волноваться? – Таш горько рассмеялась. – Боже, Найл! – Она высвободила руку. – Неужели ты не видишь, что мы по уши погрязли в обмане? Сколько это еще будет продолжаться?

Ей хотелось закричать. Сколько еще пройдет времени, прежде чем Найл поймет, что единственный выход – продать Сноба? Но сказать это означало смириться с фактом продажи, а на это у Таш просто не хватало смелости. Она все еще держалась за мысль, что может произойти какое-то чудо.

– Через неделю мы заканчиваем съемки в Маккоумбе. – Найл потер лоб и прибавил шагу, словно пытаясь убежать от нее. – Если мы подождем еще чуть-чуть, может найтись выход.

– Через неделю начнется Бадминтон! – выдохнула она и ужаснулась своей догадке.

Таш все поняла: Найл решил пощадить ее! Решил дать ей возможность выступить на самых крупных соревнованиях за всю ее карьеру, прежде чем сообщить о продаже Сноба. Но если Сноб будет выступать так же, как сегодня на тренировке, это – провал. Таш была совершенно подавлена.

– Я говорил сегодня с Бобом Хадсоном. – Найл шел все быстрее. – Он сейчас рассматривает варианты моих следующих съемок в Голливуде, но до конца недели я ничего не узнаю. Боб пытается договориться о предоплате и повысить мой гонорар. Возможно, мне удастся откупиться от Лисетт.

– А если нет? – Таш уже почти бежала, чтобы поспеть за ним.

Найл еще ускорил шаг.

– Тогда придется подождать до вечеринки у Лисетт. Ты как раз к тому времени вернешься из Глостершира. И если даже тогда я нигде не раздобуду денег, я скажу ей все как есть. Клянусь тебе.

– Но тогда останется всего неделя, и мы не успеем отменить свадьбу!

– У нас нет другого выхода, Таш.

– А пока мне придется смотреть, как ты целую неделю будешь пытаться утопить горе в бутылке? И все только ради того, чтобы я выступила на Бадминтоне! – Она покачала головой, понимая, что было бы эгоистично принять его предложение. – Но к этому времени ты же заработаешь белую горячку. И как только ты додумался сказать им, что ходишь в этот клуб анонимных алкоголиков?

– Я действительно хожу туда, – тихо ответил Найл.

– Что? – Таш остановилась.

Он подошел к ней, засунув руки в карманы. Было уже очень темно и невыносимо душно, видимо, собиралась гроза. Найл вздохнул и заговорил:

– Знаю, солнышко, я много пью. Но я хочу завязать. Правда.

– Но когда? Точнее, как? – Она все еще не верила своим ушам.

– Зои ходит вместе со мной, – сказал Найл, помедлив. – По вторникам. Это в Малбери, в протестантской церкви…

– Я знаю, где это. Но почему ты мне не сказал?

– Я думал, ты будешь сердиться. – Найл избегал ее взгляда.

– Сердиться? – У Таш на глазах выступили слезы. – Боже, да я так горжусь тобой! Ты не представляешь, как я хотела, чтобы ты сделал что-то подобное!

– Ты никогда этого мне не говорила, – вздохнул Найл и снова пошел вперед. – Я думал, ты не видишь, что происходит.

Таш прикусила губу, вспомнив, как она страдала, боясь заговорить об этом и расстроить Найла.

– А Зои все поняла? Он кивнул:

– И сумела меня убедить, что так дальше продолжаться не может, заставила посещать собрания. Она иногда напоминает мне Мэтти. Забавно!..

Забавным было и то, что первыми, кого Таш и Найл увидели на ферме, когда нагруженные вином и ранней клубникой вошли на кухню, оказались Зои и Мэтти.

– Как мило! – Зои взяла у них подарки. – Мэтти как раз рассказывал, что его новый проект посвящен коррупции на скачках. Ты сможешь помочь ему, Таш.

– Да, это мысль. – Мэтти слегка улыбнулся.

Таш не представляла, чем она сможет помочь брату. Она смотрела на них, и ее вдруг осенило, что мужчина, поцеловавший Зои два года назад на вечеринке, был Мэтти. Она поймала себя на том, что улыбается. Раньше она предполагала, что это был Хьюго, но один взгляд на виноватое лицо брата расставил все на свои места.

Смущенные новой встречей, Зои и Мэтти вели себя подчеркнуто вежливо. Зои в светло-сером платье, которое сшила сама к школьному спектаклю Индии, была похожа на статую греческой богини. Она была очень красива и страшно нервничала.

– Я нарядилась, потому что уже переделала все дела и мне стало скучно, – улыбнулась она в ответ на комплимент Таш. – Ты сама сегодня просто красавица!

Таш, пытаясь взять реванш за неудачный день, потратила немало усилий на подготовку к этому вечеру. Она понимала, что соревноваться с Лисетт бессмысленно, но хотела хотя бы не ударить в грязь лицом! Раз уж Хьюго пришлась по вкусу соблазнительная фурия, Таш решила принять вызов. Она даже потратила целый час на поиски сережек в виде хомута, которые Хьюго когда-то похвалил.

На ней были кожаные брюки, которые Найл привез невесте из Штатов. Прежде Таш их не надевала, хотя они были чрезвычайно сексуальны и делали ее ноги еще стройней и длинней. Однако душным летним вечером в этих брюках было не очень удобно. Шелковая голубая рубашка уже прилипла к груди, а лицу было жарко от обилия косметики. Спасало то, что Таш собрала волосы в высокий хвост. Загар, приобретенный во Франции, придавал лицу свежесть. Определенно выглядела она лучше, чем себя чувствовала.

– Она очаровательна, правда, Найл? – заметил Мэтти.

– Просто красавица, – ответил тот, глядя не на Таш, а на Зои.

– Налейте себе вина. – Зои заметно нервничала. – Ты тоже мог бы одеться понаряднее, Найл.

На Найле был старый, пропахший табачным дымом свитер, весь в собачьей шерсти. Он был небрит и явно очень хотел выпить. Дрожащими руками Найл налил вина Таш, а себе – лимонад, облив Уэлли, вертевшегося у него под ногами.

Таш заметила, что брат поправился, и это показалось ей странным, так как в последнее время на него свалилась масса проблем. А Мэтти, если верить Салли, набирал вес, только если был всем доволен, а поскольку это случалось крайне редко, он оставался тощим, как артист балета. Однако сейчас брат окреп, на щеках выступил здоровый румянец, и Таш впервые заметила, что он похож на отца.

– Как дела? – осторожно спросила Таш. – Ты отлично выглядишь.

– Вполне возможно. – Мэтти нервно улыбнулся. – Я заключил на этой неделе две выгодные сделки. Продюсер предоставил мне полную свободу, так что теперь у меня есть хорошая работа.

– Боже, до чего же здорово! – Найл бросился к другу, в очередной раз облив Уэлли. – И кто твой начальник?

– Джон Мерчант, – улыбнулся Мэтти, немного смущенный столь бурным проявлением восторга. – У него прекрасная репутация, я давно пытался подобраться к нему, и вот!..

– Ты целую вечность ждал подобного случая! – Таш радостно улыбнулась. – Я так рада за тебя. В последнее время вам пришлось несладко. Салли будет на седьмом небе!

Но Мэтти не был настроен столь оптимистично.

– Она еще не знает, – скривился он, – все никак не удавалось ей сказать. Надеюсь сделать это сегодня.

– Она придет в восторг, – заверила его Таш в полной уверенности, что Салли только и ждет, чтобы черная полоса в карьере Мэтти закончилась.

Зои выглянула в окно.

– Приехал Стефан на этом огромном мотоцикле Хьюго. А за ним Салли, на машине. Какая она хорошенькая! А кто это с ней?

Найл, наблюдавший за происходящим из-за ее спины, вскрикнул.

– Боже мой! – Он вытаращил глаза. – Это моя мама. Таш почувствовала, как от лица у нее отхлынула кровь.

Со двора донесся громкий веселый голос старшей О'Шонесси, сопровождаемый хриплым кашлем.

– Нет, Салли, детка, не надо помогать мне выходить из машины. Я не какая-нибудь старая развалина! У меня самые сильные ноги во всем Дублине и самая большая задница, на которую, в случае чего, я могу мягко приземлиться. Ну, где же мой сын?

Найлу наконец удалось вырваться и вернуть себе равновесие:

– Как ты нас нашла?

– Ты слишком худой. – Мать придирчиво оглядела его и стала шарить глазами по комнате в поисках Таш. – Я остановилась в Ливерпуле у твоей тетушки Марии и решила заехать к вам на пару деньков, проверить, как идет подготовка к свадьбе. Ах, вот ты где, деточка! – Она притянула к себе Таш. – Я не доверяю этим двум несмышленым девчонкам, которые организовывают ваш праздник. Одна из них твоя мать, да, Таш? Ты тоже слишком худая. Нежничать с тобой – все равно что обнимать бутылку!

Матушка Найла весила девяносто пять кило, однако это был не жир, а удивительно развитая мускулатура. Несмотря на могучую комплекцию, неопрятную прическу и красный нос, она была довольно привлекательной женщиной. Так же как у сына, у нее были огромные темные глаза, малиновый румянец на щеках и удивительно нежная кожа, белая как китайский фарфор. От ее хохота дрожали стекла, и она считалась лучшим поваром в Ирландии. Таш поправилась на шесть килограммов, когда они в прошлом году гостили в отчем доме Найла, и узнала разнообразнейшие способы приготовления обычной картошки.

Таш занервничала и попыталась поймать взгляд Найла, но тот смотрел на Зои и сам теперь еле сдерживал смех.

– Пожалуй, я тоже выпью. – Он потянулся к бутылке. – Всего один бокал.

Лицо Зои напряглось, но она ничего не сказала.

Наконец все разместились за столом. Найл сидел рядом с расстроенным Мэтти. Зои, ругая задерживающегося где-то Хьюго, резала салат.

– Ну где они могут быть? Я же сказала: крайний срок – в восемь, – простонала она.

– Зная Лисетт и Хьюго, могу предположить, что они сейчас в постели, – ехидно заметил Мэтти. От его хорошего настроения не осталось и следа.

Таш, собиравшаяся достать еще бутылку вина, так и застыла, засунув голову в холодильник.

– Чепуха! – отмахнулся Найл. – Они с Лисетт вообще не любовники. Я бы знал.

– Неужели? Ты что, за ними следишь? – Мэтти потихоньку закипал. – Лисетт хвастала Салли, что каждую ночь вонзает ему в спину свои коготки.

– Значит, она лжет, – весело ответил Найл. – Лисетт уже месяц живет с Дэвидом Уитоном. Не думаю, что она тайком бегает к Хьюго.

– С нее станется, – резко сказал Мэтти и мрачно посмотрел на сестру. – Ты что, охлаждаешь лицо, Таш, или примерзла к полке?

Захлопнув дверцу, девушка повернулась к ним, сжимая в руке бутылку вина. Ее лицо пылало.

– Все в порядке, солнышко?

Таш облокотилась на стол и кивнула. Она была так рада узнать, что Хьюго и Лисетт не любовники, что ей захотелось расцеловать всех подряд. Но если Зои и Найл были способны благосклонно принять такой порыв, то Мэтти бы это добило. Однако к ее радости примешивалось смущение. Теперь ей действительно было нужно уговорить Найла рассказать о расторжении их помолвки. Он уже достаточно напился, а притворяться больше не имело смысла.

– Только черта помянешь, он уже тут как тут… – Зои выглянула в окно. – Вот и они! Боже, Хьюго несется как чумовой.

Пока все гости толпой вывалились встречать Хьюго и Лисетт, Таш неуверенно взглянула на подругу и призналась:

– Найл рассказал мне про клуб анонимных алкоголиков.

– Я рада. – Зои не поднимала на нее глаз. – Я просила его открыть тебе правду, но он стеснялся.

Таш слышала, как на шум мотора из дома с лаем выскочили собаки.

– Ты так добра к нему. – У Таш вдруг стало очень сухо во рту.

– Не преувеличивай. – Зои еще больше стушевалась. – Я просто оказалась рядом, когда Найлу был нужен друг. Я бы сделала то же самое для тебя, дорогая.

Таш покачала головой:

– Не думаю.

– Напрасно сомневаешься. – Зои подняла на подругу обеспокоенные голубые глаза. – Я люблю тебя, Таш. Ты мне как сестра.

Собаки теперь лаяли, не замолкая. Хьюго парковал машину во дворе.

Таш глубоко вздохнула. У нее еще оставалось немного времени до того, как Хьюго и Лисетт войдут в дом. Хорошо бы обсудить хотя бы часть своих проблем, прежде чем она его увидит.

– Возможно, тебе это покажется странным, Зои, но вы с Найлом выглядите как влюбленная пара.

– Что? – Зои отшатнулась и посмотрела в окно. «Рэндж-ровер» сделал крутой поворот и остановился, подняв фонтан грязи.

– Представь себе, – подтвердила Таш. – Я заметила это недавно. Вы с Найлом похожи на супружескую пару, много лет живущую в счастливом браке.

Зои отбросила со лба золотистую прядь:

– Ты так думаешь?

Таш кивнула. Шум мотора во дворе заглох. Было слышно, как миссис О'Шонесси вскрикнула при виде Хьюго.

– Ты знаешь, что мы с ним передумали жениться? Зои кивнула, ее умные голубые глаза смягчились.

– Как… как давно? – спросила Таш. Зои потупилась:

– Найл сказал мне несколько дней назад, но я догадалась, как только вы вернулись из Франции.

– Он звонил со съемок на ферму, чтобы поговорить с тобой, да? – Таш услышала, как хлопнули дверцы автомобиля и включилась сигнализация. – То есть сначала он искал меня, а потом стал звонить, чтобы поговорить с тобой. Не отпирайся.

– Не буду.

– И вы… между вами… Зои пылко возразила:

– Нет! Что ты! Мы просто друзья, Таш, ничего больше. Клянусь, единственное, что мы делали втайне от всех, это сходили пару раз пообедать и посещали клуб анонимных алкоголиков. Но это нельзя назвать любовными свиданиями.

За окном мелькнуло два силуэта. Было слышно, как ругается Лисетт, напуганная быстрой ездой Хьюго. Таш хотелось высунуться в окно и попросить их подождать снаружи, пока она не поговорит обо всем с Зои.

– Найл запрещает мне рассказывать про наш разрыв, – всхлипнула она. – Я хотела объявить обо всем сегодня, но он против. Найл считает, что мы должны потерпеть до следующей недели.

Зои отвернулась, ее голос дрожал:

– Я уже пыталась его переубедить, Таш. Это ведь все равно как с пьянством. Его нужно взять за руку и держать, чтобы он постоянно чувствовал поддержку.

– Моя поддержка ему не нужна, – прошептала Таш. Поставив со стуком салатницу на стол, Зои рванулась вперед и крепко обняла ее. Таш всхлипнула и прижалась к подруге, вдыхая свежий аромат ее духов. Спокойная уверенность и внутренняя сила Зои передались и ей.

– Найл обожает тебя, Зои, – улыбнулась Таш сквозь слезы. – Он тебя очень любит.

Зои застыла, но через секунду выдавила:

– Не говори глупости!

– О, я знаю Найла, – воскликнула Таш. – И я знаю, что в самом начале отношений он очень боится открыться и сказать о любви. Я сама такая же. Вот почему мы так долго были вместе. Сделай это для него, Зои. Если любишь, возьми его снова за руку. Потому что иначе он не отпустит мою.

Зои молча смотрела на подругу, и Таш на мгновение испугалась, что допустила ошибку.

– Ты его любишь? Ответь?

– Думаю, что начинаю, – кивнула Зои и нежно обняла Таш. – Мне кажется, однажды я проснусь и пойму, что люблю Найла так же сильно, как ты любишь Хьюго.

Таш замерла.

– Дорогая, это же так очевидно, – рассмеялась Зои. – Ты всегда обожала его.

Дверь распахнулась, они отстранились друг от друга. Зои быстро вытерла слезы кухонным полотенцем. Таш тоже хотелось привести себя в порядок, но она не успела. Хьюго и Лисетт уже входили в кухню, в руках у них были бутылки шампанского. За ними выступал Дэвид Уитон. На режиссере были простые брюки и рубашка точь-в-точь как у Гаса.

– Прости, мы опоздали, дорогая! – Хьюго поцеловал Зои. – Знакомься, это Дэвид. Мы сказали ему, что вы не будете против еще одного гостя. Ты же не готовила порционные блюда?

– Нет, у нас на ужин лосось, – слабо улыбнулась Зои.

– Привет, Таш. Опять рыдаешь? – Хьюго усмехнулся.

Не ответив, Таш пошла к буфету и стала доставать столовые приборы. Почему он так жесток с ней? Она вспомнила слова Зои о том, что ее любовь к нему очевидна. Она-то сама была уверена, что не давала повода для таких предположений, но впредь решила быть осторожней.

Таш не знала, как переживет эту ночь, не говоря уже о следующей неделе. Хьюго неотрывно смотрел на нее и был явно чем-то раздосадован, а ей больше всего хотелось, чтобы он немедленно увез ее отсюда в свой старый красивый дом, чтобы он своей любовью защитил ее от всех проблем. Таш понимала, что ее мечта противоречит всем канонам феминизма, но было невыносимо сложно самой нести тяжелое бремя обмана.

Найл же, порядочно выпив, снова перевоплотился в своего героя и соловьем разливался о свадьбе. Зои то и дело вытаскивала его в кухню и просила угомониться, но Найла уже было невозможно остановить.

Чтобы хоть чем-то заняться, Таш снова вызвалась разливать напитки по бокалам. Она была так удручена, что часто наливала не то вино, которое просили. К счастью, все были уже слишком пьяны, чтобы заметить это. Руфус, опустошивший уже три банки пива, настойчиво приставал к Лисетт.

Лисетт сегодня была очень красива. Кремовая кожа и блестящие волосы притягивали взгляды сидящих за столом мужчин. Она постоянно что-то шептала на ухо Дэвиду Уитону, поедая его глазами.

Весь вечер Лисетт была непривычно любезна с Таш, спрашивала ее о лошадях, извинялась за то, что задерживает Найла на работе, и весело щебетала о предстоящей вечеринке.

– Думаю, Найл уже проболтался о моем свадебном подарке, – нагло улыбнулась Лисетт. – Я думала сделать сюрприз. Но разве это возможно, когда Найл и Салли такие болтуны!

Таш вздрогнула, не понимая, что имеет в виду Лисетт. Задумавшись, она добавила белого вина в бокал Дэвида с красным вином. Напиток приобрел невероятный цвет.

– Я, конечно, ничего не понимаю в конных соревнованиях!.. Хотя Хьюго утверждает, что это почти как секс: столь же страстно и грязно… – Вскинув брови, Лисетт оглядывала стены гостиной Монкрифов, увешанные фотографиями заездов. – Но думаю, Таш, тебе понравится, что я перепишу свою половину Сноба на тебя в качестве свадебного подарка.

– Твою половину? – Вино полилось на пол, и миссис О'Шонесси, крякнув, подставила свой бокал.

Лисетт засмеялась:

– Я и не думала, что имею права на свою долю. Правда, забавно? Я уже поговорила с юристом, все бумаги готовы.

– Как это мило, – прошептала Таш.

– Да, чертовски мило! – Дэвид рассмеялся. – Ты, наверное, даже не догадываешься, сколько стоит такая лошадь, Лисетт?

– Да нет. Очень хорошо представляю, – она подмигнула Таш. – Вся съемочная группа приедет в Бадминтон, чтобы поддержать тебя. «Ура!» уже жаждет сфотографировать твоего зверя, Салли не рассказывала? Особенно теперь, когда уже решено, что он повезет вашу свадебную карету.

– Это ловушка, – пробормотала Таш. Лисетт не расслышала.

Только теперь Таш поняла, в чем дело. Лисетт имеет право на половину Сноба! И если свадьбы не будет, она отсудит две его ноги и хвост.

Таш посмотрела на Найла. Тот весело рассказывал матери, какие у них будут чудесные дети. Улыбка была накрепко приклеена к его лицу.

Наконец-то Таш стало ясно, почему он так отчаянно оттягивает время и много пьет. Найл просто не может сказать ей, что она потеряет Сноба. Он не может признаться, что половина ее строптивого чемпиона принадлежала Лисетт задолго до того, как он согласился сниматься в «Двуспальной кровати». Имея равные с ним права, Лисетт может запретить Таш участвовать в соревнованиях. Даже если произойдет чудо и Найл откупится от «Ура!», Таш все равно окажется в западне. Бадминтон будет для них со Снобом последним совместным соревнованием.

Таш опустилась на диван, стиснув пустую бутылку, как неопытный лыжник сжимает палочки, летя с крутой горы.

Кто-то сел рядом и осторожно разжал ее руки. Таш бессознательно смотрела в никуда. Ей было безразлично, что подумают о ней окружающие. Кто-то о чем-то ее спрашивал. Она не отвечала.