Текст книги "Особые обстоятельства"

– Вы совершенно правы, айна Арджана мне не невеста. Она жена, в чем можете убедиться. – Переплетя наши пальцы, он продемонстрировал брачные татуировки потрясенным зрителям, которые вмиг побледнели. – Поэтому прочь с пути! И не смейте мешать нам с супругой, указывая, как мы должны себя вести.

Подхватив меня на руки, Иррилий зашагал прямо на стражников, которые расступились в последний момент, уступая дорогу. Я спрятала лицо на его плече, счастливо улыбаясь под корфой. Пусть для меня все неожиданно, но, боги, как же вовремя!

Я еще была ошеломлена стремительным поворотом жизни, но в груди сладко сжалось, когда услышала из его уст: «жена», «не мешайте нам с супругой»! До конца не понимала, как он умудрился провернуть наш брак, но его законность не вызывала сомнений, и брачные татуировки подтверждали это. Не у всех семейных пар они были, чаще брак знаменовался брачными браслетами, а татуировки – высшее благословение Девы Лесной своим детям.

Иррилий поставил меня на ноги лишь в своих покоях.

– Арджана, я прошу простить меня, – произнес он.

Мое сердце сжалось, готовое ухнуть вниз. Если он скажет, что все не всерьез и наш брак мистификация, я этого не переживу.

– Больше всего на свете мне хотелось назвать тебя своей в торжественной, праздничной обстановке, в кругу родных и друзей, но наш стремительный брак обусловлен особыми обстоятельствами. Все указывало на то, что акиф не отступится, а я бы не пережил потерю тебя. Только не тебя! Ты свет моей жизни.

Прежде чем ответить, мне пришлось сглотнуть ком в горле.

– Ты сам говорил, что, желая быть вместе, два сердца сами создают храм. Мне не важны гости и торжество. Это наш праздник, и главное, что ты рядом.

Иррилий благодарно сжал мои ладони.

– Я бы хотел пригласить тебя в ресторан, но до задержания капитана нам не следует появляться в городе. Нельзя рисковать. Поэтому я взял на себя смелость и заказал все сюда.

Он указал на стол, уставленный блюдами.

– Думаю, ты бы хотела, чтобы и твой взвод отпраздновал, радуясь за тебя. Сегодня все на празднике, но завтра я распоряжусь и все организую.

Мне лишь оставалось согласно кивать, удивляясь, когда он успел все продумать.

– Скажи, я сильно оскорбил твоего отца, не попросив у него твоей руки? Я позвоню и сообщу ему о браке, скажу, что его дочь сделала меня самым счастливым на земле. Как считаешь, он приедет на свадьбу? Я сообщу родным, и дома мы отпразднуем со всей пышностью.

– Он поймет. Я давно самостоятельна и специального разрешения от него на брак мне не требуется. Только, Иррилий, я сомневаюсь, что твоя мать будет рада, – чуть замявшись, призналась я в своих сомнениях.

– Арджана, ты услышала лишь часть разговора и сделала неверные выводы. Я убедил маму в своих чувствах, и сейчас она уже готовится к свадьбе. Нужно только позвонить ей и предупредить, что все произошло несколько быстрее, чем планировали. Но это потом. Сейчас я бы хотел поцеловать свою жену…

Я целовалась теперь уже со своим мужем, и от этого кружилась голова. От понимания, что он мой, навсегда, дух захватывало!

– Ты голодна? – спросил Иррилий, немного отстранившись.

– Нет.

Для убедительности я даже головой покачала и потянулась к нему.

– А вот я голоден. Очень голоден!

Короткий, даже жалящий поцелуй, чтобы сомнений не осталось, кого хотят съесть, и я снова оказалась у него на руках.

Около кровати эльф избавил меня от корфы, отбросив ее в сторону, и снял с головы венок.

– По традиции в первую брачную ночь муж снимает венок, как символ невинности, которую он заберет. Его кладут на подушки, чтобы первый раз был безболезненным.

Интересно, хотя в наш первый раз мы и без него прекрасно обошлись.

– А почему на подушки? – проснулись во мне любопытство и исследовательский интерес. – Если так, не правильнее ли было повесить его на… – Мой взгляд опустился ниже его пояса.

Представив картину, я не удержалась и стала давиться от смеха, перешедшего в хохот, когда подняла взгляд и увидела лицо Иррилия. Кажется, я угадала, и некоторые так и делают. Эльфы такие затейники!

Венок полетел куда-то в сторону, а меня сжали в крепких объятиях.

– С ума схожу при мысли, что мог тебя потерять!

И мне стало не до смеха.

– Риграсс сказал, что убьет тебя, чтобы сорвать договор, и я поняла, что не имею права умирать, – призналась ему.

– Он не знал, что акиф подписал договор. Завтра нас ждут во дворце для торжественной передачи.

– Подписал?!

– Не будем об этом. Не хочу сейчас о делах. – Заключив мое лицо в ладони, Иррилий произнес: – Ты даже представить не можешь, как много значишь для меня. Мое сердце в твоих руках. Можешь ругаться, возмущаться, кричать, но никогда не смей уходить от меня! – и тихо: – Я не переживу этого.

У эльфов вообще не принято повышать голос. Это считается признаком дурного тона и несдержанности, и сейчас я получила карт-бланш на любые выяснения отношений.

Сглотнув, горло до сих пор болело, ответила:

– А я не смогу жить в мире, в котором нет тебя.

А дальше слова оказались нам не нужны. Говорили наши тела, даря нежность, ласку. Мы говорили, что любим, каждым прикосновением, поцелуем. Ничто на свете не могло заставить нас оторваться друг от друга.

Кажется, стучали в дверь, сообщив, что капитан арестован, но все потеряло значение. Из темницы акифа он все равно никуда не денется. Мое желание посмотреть Риграссу в глаза пропало. Были лишь единственные синие глаза, в которые я хотела смотреть в нашу брачную ночь. Она была лишь наша, и мы не желали прерывать ее и допускать грязь внешнего мира. Ведь в жизни всем правит любовь, и только она имеет настоящую ценность.

Эпилог

Ветер нес с собой запахи моря и свободы. Я глубоко вдохнула его и мысленно рассмеялась. Надо же, не знала, что для счастья надо обрести брачное тату и сменить работу.

Хотя счастье у каждого свое.

Рассветное солнце поднималось над морем, зажигало на его гладкой поверхности сотни искр. Розовое небо и бирюзовая вода…

А еще белый песок под ногами, где тут и там шмыгают мелкие синие крабы. За спиной дом, идеальный для двоих. И таких домиков вокруг несколько. Они прятались среди роскошной зелени, так что мы видели соседей, только если хотели пообщаться.

– Ты когда-нибудь научишься спать дольше?

Я обернулась на сонное ворчание. Ильсира, в нежно-розовом длинном платье, с копной рыжих кудрей, подходила и зевала, изящно прикрывая рот ладонью.

– Вот не спится, да?

– Да, – согласилась я весело. – Смотри, какая красота!

Ильсира посмотрела на горизонт, море и проговорила задумчиво:

– Ты права, Арджи. Но серьезно, леди капрал, неужели лучше стоять тут, чем спать под боком мужа?

– Бывший капрал, – улыбнулась я. – Сока?

Сбоку стоял небольшой столик, где слуги-элементали уже успели поставить кувшины с ледяными напитками и высокие тонкие стаканы.

– Привыкла отдыхать? – Ильсира налила себе густой оранжевый нектар из сандары, а я решила пока ограничиться водой. Мышцы едва заметно ныли после ночи, когда мы с Иррилием ласкали друг друга до изнеможения.

Три года прошло, но мы до сих пор не могли насытиться друг другом.

– А этот акиф – красавчик. – Мысли Ильсиры, как всегда, скакали хаотично. – Я видела его портреты. Но корфы – это ужасно. Прятать свою красоту, брр!

Я промолчала. Игенборг остался далеким воспоминанием, полным красок и эмоций. После подписания договора и нашей спонтанной свадьбы мы как-то очень быстро отправились в обратный путь до Асдора. До сих пор помню взгляд акифа, устремленный тогда на меня. Полный тщательно сдерживаемой боли и ревности. Но вел он себя безупречно и чуть отстраненно, как и полагается с чужой женой. Иррилий же потом признался, что до самой границы Асдора находился в напряжении и ожидал подвоха. Я же в глубине души понимала, что акиф смирился с тем, что я выбрала другого.

– Знаешь, – проговорила, продолжая любоваться рассветом, – Игенборг – красивое место. Но пусть он лучше остается далеко.

– Согласна! – кивнула Ильсира. – Тем более ты здесь и останешься тут еще надолго, да?

– Пока достраивается школа в Аластэйре. Желающих уже много. Эльфийки вовсе не тихие и беспомощные. Думаю, самооборона им пойдет на пользу.

Ильсира хмыкнула. Она уже сказала, что я нарра последняя, раз предпочитаю переехать в Аластэйр – эльфийский город, а не выбрать домик рядом с близкой подруженькой. А мне пришлись по душе эльфийские города, где много зелени и водопадов, вокруг которых всегда сверкает радуга.

За эти три года не закончилось и наше общение с Диантой. Мы переписывались, от нее я узнала, что Тильда строит гарем своего мужа, а сама Дианта родила третьего. Больше жен агаси Тарлан брать не захотел, сказав, что у него уже есть женщина и хозяйка его сердца. Я очень радовалась за подругу.

Она же мне написала и про акифа. Впрочем, о его изменениях в личной жизни мы узнали еще раньше. Это произвело, кхм, фурор.

– Что молчишь?

Нет, Ильсира определенно не смогла бы работать шпионом. Молчать больше пары минут для нее сродни пыткам. Ее муж жаловался, что моя подружка иногда болтает даже во сне. И дочка у них пошла в нее.

– Просто думаю.

То ли Ильсира что-то уловила в моем голосе, то ли все же отвлеклась на сок, но комментировать она не стала.

Карьера лорда Адаранта после его попыток выслужиться неотвратимо рухнула ниже уровня моря. Насколько мне было известно, он сейчас трудился в какой-то глуши на унизительной должности. Благодаря бывшим заслугам его не посадили, но сослали с глаз долой, лишив всех привилегий.

Император был вне себя, когда одного из его лучших магов доставили в Асдор в антимагических наручниках и под конвоем. Но в еще большее бешенство он пришел, когда после всех событий в Игенборге Иррилий подал в отставку, сообщив, что подобное покушение вызвало сильное недовольство среди эльфийского народа, а сам он оскорблен подобным недоверием. После долгих споров император сообщил, что дает Иррилию бессрочный отпуск. За все заслуги перед империей мой личный дипломат мог в любой момент вернуться на свой пост. Но предпочел взяться за отцовский бизнес.

Я же тогда просто радовалась, что историю с Риграссом замяли, как только могли. Император объявил синдикату «Саламандра» войну, и до сих пор их членов отлавливали по империи и предавали казни. Риграсс же навсегда остался в Игенборге. Это мне уже потом рассказал Иррилий, хотя я не особо горела желанием узнавать подробности. Капитана не стали казнить в привычном смысле этого слова. Просто камеру тюрьмы заменили камерой в катакомбах, где когда-то оставили меня. И однажды крысы решили, что они голодные.

Что я почувствовала, узнав о его смерти? Грусть. Грусть по тем временам, когда считала капитана идеалом мужчины. Но это чувство быстро прошло. Настоящее и будущее звало меня вперед. Как и всех остальных. И я была уверена, что Аррша в роли капитана станет невероятно известным воином.

– Мама, смотри! Смотри, рау-у-у-ушка!

Мое белокурое чудо! Арратас пока еще очень смешно произносил некоторые слова. Вот вам еще одна причина, по которой я ушла из армии. И которую сейчас поймала, подхватила на руки и закружила. Я-то первое время думала, что отравилась несвежими продуктами в дороге, но все прояснилось, когда меня осмотрел целитель.

Для эльфов дети – высшее благословение Девы Лесной. Родители моего мужа сразу решили, что я – идеальная невестка, а на внука нарадоваться не могут. Когда узнали, что я забеременела во второй раз, стали прославлять мою человеческую кровь, подарившую плодовитость, у эльфов с этим сложности. И пусть живут они долго, намного дольше, чем люди или орки, но и детей ждут невыносимо долго. Каждый ребенок драгоценен, а с беременных пылинки сдувают. Вот я и сбежала к подруге от заботы, помня, что было в прошлый раз.

«Ах, тебе нельзя поднимать тяжелого!»

А я всего лишь стул переставила!!! Утренние разминки с мечом вместе с Иррилием? Нет и еще раз нет! Слишком много активных движений. Женщине в таком положении нужно прогуливаться неспешно.

Спрятаться хотелось от такой заботы, и ведь не докажешь, что я беременная, а не больная. Даже удивительно, как сестра Иррилия у них такой самостоятельной выросла. У Риналлии характер – кремень, всегда добивается задуманного. Даже ахану приручила, а это о многом говорит. Ирр производит более мягкое впечатление, но он как вода, которая точит камень. Да-да, я знаю, о чем говорю. В наших отношениях он умеет сглаживать острые углы, но при этом настоять на своем.

Я не переживаю из-за разного срока жизни. Магия, связавшая нас узами брачных татуировок, не позволит мне умереть раньше его. У таких пар чаще всего это происходит в глубокой старости и практически в один день.

А я помню, как меня дразнили в детстве из-за человеческой крови и как я плакала ночами, но именно она оказалась благословением. Будь я чистокровной орчанкой, не смогла бы родить от эльфа. И Арратас у нас ничем не отличается от эльфийских детей. Разве что более смышленый и развит не по годам.

Так что я горжусь, что наполовину человек. И мачеха моя теперь везде в обществе подчеркивает наше родство. Удивительно, как я из «позора семьи» превратилась в ее гордость. Но очень уж ей льстит, что удалось породниться со столь древним эльфийским родом. К счастью, гордится родством от нас на расстоянии.

На нашу свадьбу они прибыли всем семейством, со сводными и кровными братьями и сестрами. Я рада была видеть отца, и сейчас против нашего общения мачеха больше не возражает, но близкие отношения с братьями и сестрами не сложились. Слишком сильны оказались во мне воспоминания об обидах детства. Но я была вежлива и больше не грозилась их убить, а они нашли слова меня поздравить и больше не оскорбляли. Мне кажется, это уже немалый прогресс, а дальше время покажет.

Одна из сводных сестер, например, очень заинтересовалась школой, что мы планируем открыть, и хочет приехать учиться. Как по мне, просто нос утереть ушастым и показать, что значит – настоящие орчанки. Посмотрим, отказывать ей не буду. Возможно, нам удастся наладить общение, но снисхождения в учебе и дисциплине пусть не ждет.

Синдикат умерил свою деятельность. После доклада о роли Риграсса во всех нападениях император произвел серьезную чистку рядов как в армии, так и на других должностях, а на сам синдикат открыл охоту. Трясли всех при малейшем подозрении и казнили показательно и жестоко. Желающих вступить в ряды «Саламандры» больше не было, а непойманные члены ушли в тень и затаились. Слишком многих они потеряли и вряд ли наберут прошлую силу. На их место пришли другие группировки, которые тоже расчищали себе место, убирая конкурентов.

– И почему я просыпаюсь, а тебя рядом нет? – Меня обняли за плечи руки, прикосновение которых я узнаю из тысячи. Запрокинула лицо, чтобы получить утренний поцелуй.

– Хотела встретить рассвет, – улыбнулась ему.

Мы вместе смотрели на солнце, озаряющее своим светом все вокруг и рождающее тысячи переливов на морской глади. Я накрыла его руку своей, переплетая наши пальцы. В душе сияло счастье, такое же яркое, как солнце, и спокойное, как сегодняшнее море. Может, в будущем и ждут еще бури, но нам не привыкать преодолевать трудности. Я знаю, что муж меня от всего защитит, но если что, я и сама не разучилась держать меч и всегда могу стать рядом с ним, плечом к плечу. Все же я наполовину орчанка, а они воинственны и никогда не уклоняются от хорошей заварушки.

– Да что ж такое-то!

Это возмутилась Ильсира. Поставив бокал с недопитым соком, она взмахнула руками и делано пожаловалась:

– Орко-эльфы нарровы! Эх, пойду мужа искать, тоже любви захотелось.

Я лишь краем уха слушала ее веселые возмущения, утопая в синем взгляде Иррилия.

И чувствовала: все будет хорошо.