Текст книги "Тайны парижских манекенщиц (сборник)"

Гриф Дома моды Жанны Ланвен

Ланвен, к примеру, одна из столпов межвоенного периода, придерживается старых традиций. Я хорошо знаю Дом Ланвен, поскольку часто в нем работала. Моя мать одевалась у Ланвен, а витрина на углу улиц Баусси д’Англэ и предместья Сент-Оноре относится к воспоминаниям детства.

Именно из книги «Я – кутюрье» Кристиана Диора я взяла милое воспоминание: «Что касается имени Ланвен, то оно связано для меня с воспоминаниями о юных девушках в стильных платьицах, с которыми я танцевал первые фокстроты, чарльстоны и шимми. На всех балах они всегда были одеты лучше других». Сама я не могу не испытывать какой-то нежности к витым лабиринтам-лестницам, связывающим многочисленные крохотные комнатки старинного престижного особняка с закоулками, змеистыми коридорами, огромным L-образным салоном (L – эмблема Дома), «сценой», небольшим тайным салоном, предназначенным для королевских и княжеских особ и частных показов влиятельным журналистам накануне представления коллекции. Знаменитая сцена: там в окружении трех зеркал высится крохотная эстрада, похожая на небольшие театральные подмостки. Я люблю эту барочную архитектуру, несмотря на изнурительную гимнастику, на которую обречены манекенщицы в период позирования.

Кабина расположена в полуподвальном помещении рядом с салоном, а студия – на пятом этаже. Я не говорю о некоторых мастерских на седьмом этаже, где приходилось проходить примерки. Представьте себе всю эту суету! Если судить по нагрузкам, мы ежедневно по три-четыре раза взбирались на башни собора Парижской Богоматери. Господин Кастилло[230]230
  После смерти Жанны Ланвен Дом моды унаследовала ее дочь Мари-Бланш де Полиньяк, при которой художественное руководство было возложено на Антонио де Кастилло.


[Закрыть] утверждал, что нам устроили бесплатный курс похудения!

Несмотря на авангардные замыслы этого художника, Дом хранит традиции основательницы Жанны Ланвен, которые были подхвачены ее дочерью, позже ставшей графиней Мари-Бланш де Полиньяк.

Русская манекенщица Варвара Раппонет в модели от Ланвен, 1956

Продавщицы, седоволосые и двигающиеся с достоинством светских дам, знают предместье Сен-Жермен как свои пять пальцев. Они с давних пор принимают своих клиенток, остающихся верными Дому, зная, что там трудятся самые щепетильные работницы Парижа. Здесь изнанка платья равноценна лицу, столь же законченна, столь же совершенна. Как продавщицы и клиентки, модельеры, работающие двадцать пять – тридцать лет в Доме, занимают одни и те же столы, это не мешает современной организации труда. Как у Диора – и у остальных, – есть социальная служба, медицинский кабинет. Что касается творений господина Антонио де Кастилло, он, столь же дерзновенный, как и остальные модельеры, зачастую опережает других, а одним из самых передовых бутиков управляет женщина утонченного вкуса.

Уверена, можно жить в своем времени и твердо хранить ремесленнические традиции. Я всегда немного волнуюсь, когда сталкиваюсь на лестнице для персонала со старушками в блузах, скромными и скукожившимися работницами, весталками ритуала, который поддерживается только в Париже. Это очень древний ритуал, поскольку уже в Средние века существовали модельеры, портные и аппретурщики[231]231
  Занимаются обработкой тканей специальным крахмальным или химическим раствором, в результате чего ткань обретает повышенную износоустойчивость, несминаемость и т. п.


[Закрыть] платьев, а слово «платье» относилось как к мужской, так и к женской одежде.

До XVII века мастера-портные одевали мужчин и женщин, потом пришло понятие стыда, и вмешалась конкуренция. Одержав одну из первых феминистских побед, мастерицы-портнихи добились в 1675 году указа Короля-Солнца[232]232
  Людовик ХIV.


[Закрыть], который открыл перед ними часть рынка под предлогом, «что довольно прилично и подходяще для стыдливости и скромности женщин и девушек разрешить им одеваться у лиц того же пола».

С тех пор модельеры поделили свои владения с модельершами, иногда очень известными, как Роза Бертэн[233]233
  Б е р т э н, Роза (Мари Жанна) (1744–1813) – модистка и личная портниха Марии Антуанетты, настоящая законодательница моды своего времени.


[Закрыть], которая одевала Марию Антуанетту; мадам Пальмира[234]234
  П а л ь м и р а и Бодран – знаменитые парижские портнихи в эпоху правления короля Людовика Филиппа в 1830–1840 гг. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть], всемогущественную даму 1830 года; мадам Бодран при Луи Филиппе; мадемуазель Фовер[235]235
  Ф о в е р – известная парижская портниха в 1830–1840-е гг. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] и прочими. До 1850 года в Париже насчитывалось сто пятьдесят восемь модельеров и модельерш.

Роза Бертэн. Гравюра Жанине с портрета художника Ж. Дюплесси

Однако истинным основателем нашей современной Высокой моды считается Чарльз-Фредерик Ворт, сын клерка лондонского нотариуса, бежавший из Англии от суда писцов, чтобы поступить в 1846 году приказчиком в Дом моды Gagelin, владельцу крупного парижского Дома шелков и новинок. Обосновавшись в Париже, предприимчивый Чарльз-Фредерик начал с того, что женился на дочери хозяина и стал генератором идей. Почему бы не шить платья самим, вместо продажи тканей для пошива платьев? Проект пришелся по душе господину Гагелену, и Ворт пустился в авантюру, но вскоре, будучи слишком независимым, чтобы работать под надзором, обосновался за свой счет по адресу: дом 7 на улице де ла Пэ, основав первый настоящий Дом моды. Уже прошло почти сто лет, ибо событие состоялось в 1857 году.

Одна гениальная находка следовала за другой. Вместо изготовления туалетов по заказам клиенток, он придумал ансамбль платьев и выставил их на продажу. Ворт создал первую коллекцию. Вместо того чтобы демонстрировать их в уменьшенном виде на небольших деревянных куклах или использовать манекены из лозы, как это делалось издавна, он изготовил их по меркам своей жены, которая представляла в салонах и даже на бегах в Буа, Довилле, в Опере. Она стала первой манекенщицей.

Ударные идеи Чарльза-Фредерика Ворта привели к феноменальному успеху, окрылившему его. Стоит вспомнить, что, когда он изобретал свои удивительные кринолины, создал и первую юбку-брюки! А его жена вызвала скандал на бегах, осмелившись впервые появиться без вуали на задней части шляпки, то есть с открытым затылком. Подумайте только!

Его клиенткой стала императрица Евгения[236]236
  Е в г е н и я (1826–1929) – императрица Франции, супруга Наполеона III.


[Закрыть]. Ее доверие, верность, дружба окончательно способствовали его восхождению, сделав модельером всех европейских дворов.

Вел он себя как истинный сеньор. Едва в каком-нибудь королевском доме объявлялось о грядущем рождении, он готовил роскошное детское приданое, вернее два его варианта: в розовых и голубых тонах. В зависимости от того, кто рождался, мальчик или девочка, посылал тот или иной наряд с подобострастными пожеланиями. Как могла принцесса, когда вырастала, не стать его клиенткой? Второй вариант уничтожался, чтобы подарок оставался уникальным.

Императрица Евгения. Фото Диздери из коллекции Роми

При таком подходе все знаменитости вскоре выстроились в очередь, чтобы одеваться у него. Дузе[237]237
  Д у з е, Элеонора (1858–1924) – итальянская актриса, в пьесе А. Дюма-сына «Дама с камелиями» в 1897 г. ей рукоплескала сама Сара Бернар, и отныне о них говорили как о двух величайших актрисах своего времени.


[Закрыть] засыпала его телеграммами (тогда говорили «депеши»), вымаливая у него советы. Кастильоне[238]238
  К а с т и л ь о н е, Вирджиния ди (урожд. Ольдоини) (1837–1899) – итальянская куртизанка и фотомодель. Возлюбленная Наполеона III. С 1856 г. постоянная модель фотографа императорского двора Пьер-Луи Пьерсона. По общему признанию современников, красивейшая женщина своего времени.


[Закрыть], императрица Австрии[239]239
  Е л и з а в е т а Б а в а р с к а я (1837–1898) – супруга императора Франца Иосифа I, по рождению принцесса Баварская. Была убита итальянским террористом Луиджи Лункени в Женеве.


[Закрыть], одна из его самых верных коронованных особ… А однажды на светском сборище одна очень известная женщина бросилась ему на шею и воскликнула: «Я уродина, спасите меня!» Это была слава!

Актриса Элеонора Дузе в платье от Жана-Филиппа Ворта

Графиня Вирджиния ди Кастильоне, 1858. Фото Майера

Великая княгиня Мария Николаевна, сестра императора Александра II, в платье работы Дома моды «Ворт», Париж, 1857

Дом в неизменном виде просуществовал добрую сотню лет, перейдя из рук Чарльза-Фредерика в руки его сыновей Гастона и Жана-Филиппа. Второй стал великим модельным мастером. Его внуки Жан-Шарль и Жак приняли наследство, им на смену пришли правнуки, вначале Роже, потом Морис. Долгое время Дом «Ворт» был чемпионом верности своим служащим. До последних лет десять человек работали у него сорок лет, а пятнадцать – более тридцати. Мадам Луиза, костюмерша, которую манекенщицы называют «мамой» и у нее занимают в конце месяца, уже полвека трудится у него в кабине. Сегодня дела идут по-иному. Жестокость нынешней жизни вынудила последних из Вортов объединиться с Домом «Пакен», чье имя заглавными буквами сияет над витриной в предместье Сент-Оноре (Пакен такой же хранитель традиций, поскольку Дом был основан в 1890 году). Дом Пакен – Ворт утешается тем, что, почти перестав быть «королем модельеров», по крайней мере по объему остается «модельером королей»: там одевают графиню Парижскую и ее дочерей, принцесс Изабель и Элен, которые заказали им платья для своего первого бала; миссис Рокфеллер[240]240
  Р о к ф е л л е р, Джон Дэйвисон (1839–1937) – американский предприниматель, филантроп, первый миллиардер в истории человечества.


[Закрыть]; мадам Мендес-Франс[241]241
  М е н д е с-Ф р а н с, Пьер (1907–1982) – французский политический деятель, министр иностранных дел и т. п.


[Закрыть]; Бегум; иранскую императрицу Сорейю[242]242
  С о р е й я, Эсфандияри Бахтияри (1932–2001) – вторая супруга шаха Ирана, знаменитая красавица. Автор книги воспоминаний «Дворец одиночества» (1991).


[Закрыть] и многих других. И приходится приспосабливаться, как и его конкурентам, к требованиям торговли: Дом создал коллекцию «Алиби», трансформирующиеся платья, которые могут одновременно носиться и днем и вечером. Однако, если монументальный портрет Чарльза-Фредерика, громадного, крепкого величественного бородача, уже не висит в салоне, предок все так же считается провозвестником современной Высокой моды. Благодаря его примеру количество парижских модельеров, равное ста пятидесяти восьми в 1850 году, выросло до четырехсот девяносто четырех в 1863 году и почти до семисот в 1870 году, в год наивысшего расцвета империи. К концу века, в 1895 году, их насчитывалось тысяча шестьсот тридцать восемь, и они использовали шестьдесят пять тысяч работниц, чуть больше, чем сейчас, поскольку шестьдесят лет спустя Синдикат Высокой моды объединил примерно тысячу членов, состоящих из крупных, средних и малых домов моды. Указ от 6 апреля 1945 года определял предприятием моды «любой дом, задумывающий и выполняющий комплекс моделей в своих собственных мастерских при исключении любых закупок со стороны». Сюда же входят ателье по индивидуальным заказам, где работают модельеры и ремесленники. Примерно полсотни домов моды обеспечивают заработком восемь тысяч служащих (цифра меняется, поскольку речь идет о полусезонных предприятиях) и имеют общий годовой оборот, несовместимый с количеством этих предприятий. Подсчитано, что все дома вместе выпускают в среднем десять тысяч новых моделей в год. Средняя себестоимость доводки одной модели равна ста двадцати тысячам франков. Получается, что парижская Высокая мода ежегодно инвестирует один миллиард двести миллионов франков, которые требуют немедленной амортизации путем распределения на стоимость других моделей, изготовленных после коллекций и по требованию клиентов. Сюда надо добавить меха, драгоценности, обувь и некоторые аксессуары, приносящие также миллионы франков. За один век идеи Чарльза-Фредерика Ворта приобрели размах.

Наконец, одним из логических следствий его бурного прихода в мир моды было возвращение в профессию мужчин, которых двумя веками ранее вытеснили женщины. С 1857 года до предвоенного 1939-го среди новых самых заметных модельеров насчитывается примерно равное количество мужчин и женщин.

Я для примера составила список: Ворт (1857), Дусе[243]243
  Д у с е, Жак (1845–1929) – французский модельер, владелец и глава одной из старейших модных фирм дамского платья в Париже, основанной в 1825 г. его дедом. Основатель крупнейшей во Франции библиотеки по искусству и археологии, носящей его имя.


[Закрыть] (1870), Бер[244]244
  «Г у с т а в Б е р» – старинный немецкий Дом моды, работавший в Париже с 1877-го по 1922 г., славился элегантностью и люксом своих моделей. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1877), Редферн[245]245
  Р е д ф е р н, Джон (1835–1929) – английский модельер, начинал дамским портным, в 1871 г. открыл магазин траурных платьев, в 1881 г. – Дом моды в Париже и Лондоне, позднее в Нью-Йорке и Эдинбурге. В 1888 г. стал портным королевы Виктории. Его Дом моды специализировался на спортивных платьях, одежде для путешествий и верховой езды.


[Закрыть] (1886), Дойе[246]246
  Парижская фирма дамских мод, основанная в 1900 г. художником по костюмам, который обучался у сестер Калло. Наибольшую известность фирма получила в 1910-е гг. Дойе предпочитал легкие ткани светлых пастельных тонов. Первый создатель короткого коктейльного и театрального платья. В 1928 г. фирма объединилась с Домом моды Ж. Дусе.


[Закрыть] (1899), Пуаре[247]247
  П у а р е, Поль (1879–1944) – великий французский модельер, создатель прославленного Дома моды (1903–1934), изменивший под влиянием дягилевских балетов эстетику женской одежды в сторону ориентализма и русского стиля, с которым познакомился после поездки в Россию в 1911 г. Создатель знаменитой фирмы по производству духов «Розин» и ателье тканей и аксессуаров для Дома «Мартин». Автор нескольких книг, в том числе автобиографии «Одевая эпоху». Окончил жизнь в бедности и одиночестве. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1905), Марсиаль и Арман[248]248
  «М а р с и а л ь и А р м а н» – парижский Дом моды, основанный в 1907 г. двумя портнихами, имевшими громкую славу в довоенное время, закрыт в конце 1940-х гг. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1910), Бешоф-Давид[249]249
  «Б е ш о ф Д а в и д» – знаменитый парижский Дом моды, существовал с 1902-го по 1924 г. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть], Премэ[250]250
  «П р е м э» – парижский Дом моды, основанный в 1911 г. Шадри Шарлоттой Премэ. В нем дебютировала Мадам Гре. Закрыт в 1939 г. с началом Второй мировой войны. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1912), Пату, Лелонг, Молино (сразу после великой войны в 1919 г.), Пиге (1923), Роша (1925) – все они мужчины. Женщины: Лафферьер[251]251
  «Л а ф ф е р ь е р» – старинный парижский Дом моды, славившийся изысканными и женственными платьями, один из конкурентов Ворта. Закрыт в 1912 г. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1869), Жанна Ланвен (1886), Пакен (1893), сестры Калло[252]252
  К а л л о – четыре сестры, дочери антиквара, основавшие в 1895 г. в Париже свой Дом моды. Салоном руководила старшая из сестер, Мари Жербер. Первоначально Дом специализировался на белье с отделкой из кружев и других кружевных изделиях, позже предлагал вечерние платья в стиле модерн. Дом был закрыт в 1937 г.


[Закрыть] (1896), мадам Шеруи[253]253
  «М а д л е н Ш е р у и» – знаменитый парижский Дом моды на Вандомской площади с 1903 по 1935 г., славился элегантным и изысканным стилем. После его закрытия в этом помещении открыла свой Дом моды Эльза Скиапарелли. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1901), Дреколь[254]254
  Знаменитый парижский Дом Высокой моды начала ХХ в. Прославился первоклассной клиентурой, отличным качеством шитья и тягой к стилю модерн. Потерпел большие финансовые убытки во время Первой мировой войны и был вытеснен с модного рынка в 1920-х гг. более молодыми модельерами, работавшими в стиле арт-деко. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (мадам Авэ в 1905 г.), Женни[255]255
  «Ж е н н и» – знаменитый парижский Дом моды, основанный в 1908 г. Женни Сасердот, бывшей модисткой Дома «Бешоф-Давид» и «Пакен». Закрыт в 1938 г. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1908), Огюста Бернар (1912), Мадлен Вионне[256]256
  В и о н н е, Мадлен (1876–1975) – французская создательница мод, в 1920–1930-х гг. была законодательницей парижской моды, придумала крой по косой и прославилась изысканными вечерними платьями с драпировками, напоминавшими античную одежду.


[Закрыть] (1913), Шанель (1920), Луиза Буланже[257]257
  «Л у и з а Б у л а н ж е» – парижский Дом моды, основанный бывшей модисткой Дома моды «Шеруи», существовал с 1923-го по 1939 г. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1924), Бруер (1926), Марсель Дормуа[258]258
  «М а р с е л ь Д о р м у а» – парижский Дом моды, основанный бывшей главной закройщицей Дома «Мадлен Вионне». Работал в 1933–1950-е гг. – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1927), Скиапарелли (1928), Магги Руфф (1929), Нина Риччи (1932) и Аликс[259]259
  А л и к с (1903–1993) – французский модельер. В 1931 г. открыла салон, который специализировался на спортивной одежде. Вместе с компаньонкой Жермен Бартон создала салон «Аликс Бартон». Придумала новую ткань – джерси из шелка. В 1939 г. получила приз за лучшую коллекцию на Международной выставке в Париже. После Второй мировой войны открыла свой Дом моды «Мадам Гре». Этот псевдоним она позаимствовала у своего мужа Сергея Черевкова, русского художника, он подписывал свои картины «Гре». – Прим. А. Васильева.


[Закрыть] (1934).

Русская манекенщица Варвара Раппонет в вечернем платье от Дома моды «Эрмес», 1943

Вечернее платье от Коко Шанель, 1936

Платье силуэта new look, Кристиан Диор, Париж, 1947

Вечернее платье от Жака Фата, 1950. Фото Вилли Майвальда

Вечернее платье от Эдварда Молино, 1946

Ансамбль от Кристобаля Баленсиаги, 1950

Ансамбль от Пьера Бальмена, 1959

Ансамбль от Юбера де Живанши, 1957

Если вам хватило любопытства и терпения прочесть этот длинный список, то, добавив к нему послевоенных новорожденных (Фат, Бальмен, Диор, Живанши[260]260
  Ж и в а н ш и, Юбер де (р. 1927) – французский кутюрье. Работал у Ж. Фата (1945), Р. Пиге (1946), Л. Лелонга (1947), Э. Скиапарелли (1947–1951). В 1952 г. открыл свой Дом моды, в 1953 г. – бутики в Цюрихе, Риме, Буэнос-Айресе. Лицом Дома стала киноактриса Одри Хепберн. В 1960-е гг. был признанным мастером, одним из ведущих модельеров, одевая самых красивых и изысканных женщин своего времени.


[Закрыть]), заметите, что число мужчин заметно превосходит число женщин. Следствие? Вдохновение. Как женщина, должна признать, что изобретательность, глубочайшая смелость свойственны в основном мужчинам. Здесь нет противоречия. Я хорошо знаю, каким женщинам – Жермене Леконт, Карвен, Коко Шанель или Скиапарелли – обязана парижская Высокая мода, но утверждаю, женщина обычно отличается непререкаемой техникой, безупречным вкусом, умением работать ножницами, ниткой и иголкой. Она входит в искусство через узкую дверь профессии. Хотя ее дочь ныне графиня де Полиньяк, величайшее благородство Жанны Ланвен в том, что свои первые шаги она делала в качестве работницы-швеи.

Вечернее платье от Дреколь

Манто от Дреколь

Мужчины в основном идут обратным путем: начинают с вдохновения, потом приспосабливают его к требованиям профессии, поэтому они больше стремятся к нововведениям. Их можно сравнить с Наполеоном, который выигрывал сражения, не соблюдая традиционных правил стратегии. Знаю, бывают исключения. Жак Фат был вначале портным, как Баленсиага, создававший в каждой коллекции модельамулет, кроил и шил своими руками. И все же деятельность мужчин больше соответствует интеллектуальным требованиям, они вначале используют художественный избыток своего вдохновения и им руководствуются.

Какой из школ, женщин или мужчин, следует отдать предпочтение? Какую стоит порицать? Конечно, никакую. Напротив, равенство полов необходимо для моды, которая столь же нуждается в поэзии, как и в здравом смысле. Кстати, чтобы примирить тех и других, скажем, что профессия формирует личности модельеров: мужчины здесь немного женщины, а женщины – немного мужчины. У искусства свои требования, и оно деспотически перемешивает своих служителей.

Глава VII
Двести выкроек хозяина

Почему говорят о моде в единственном числе? Почему не говорить о модах? Не пора ли признать, что вариантов моды столько же, сколько и модельеров? Почему они внезапно в один и тот же момент изобретают похожие друг на друга и почти неотличимые силуэты, и все они вместе становятся линией 1956, 1957 или 1958 года? Столько вопросов, на которые у непосвященного нет ответов, но благодаря им Высокая мода хранит часть своей тайны и поднимает престиж.

Не претендуя на проникновение в секреты (их полностью никогда не раскроют даже тем, кто, как я, живет в этом прекрасном мире), постараюсь приподнять краешек занавеса, приотворить двери, объяснить необъяснимое. А в остальном сошлемся на чудеса. Манекенщицы слетаются в Париж со всех концов света, так же поступают и модельеры и, как королевы их салонов, маньчжурки, бретонки, шотландки или француженки, создают парижскую моду.

Баленсиага – испанец, прозванный Кристобаль Великолепный, этот человек-тайна никогда не показывается на публике. Странная и исключительная личность по своему таланту. Каждая из его коллекций служит всей моде три или четыре года. Предвестник, новатор, он – САМА мода. Бежав от испанской революции, он с пустыми руками приехал во Францию в 1937 году, основал свой Дом на авеню Георга V, а сегодня обеспечивает связь Парижа с Мадридом. Свадебное платье Карменситы Франко, дочери каудильо[261]261
  Дочь испанского диктатора Ф. Франко (1892–1975), который в 1939 г. после падения республики был провозглашен военной хунтой пожизненным главой (каудильо) испанского государства.


[Закрыть], создано Баленсиагой. Скиапарелли итальянка, Пиге швейцарец, Жан Дессе имеет греческое происхождение и так далее. Как я уже говорила, основателем парижской Высокой моды стал… англичанин, обосновавшийся в Париже в 1857 году, – Чарльз-Фредерик Ворт, сын писца лондонского нотариуса.

Кристобаль Баленсиага

Создатель коллекции Ланвен, Антонио де Кастилло, с которым я много работаю, испанец, как и Баленсиага. Очаровательный человек! Утонченный, с дерзновенным вкусом, колоритный, он радует друзей не только талантом, но и творческим вдохновением, поспешной речью, акцентом, точными уморительными пародиями на каждого.

Платье от Баленсиаги, Париж, 1951

Надо видеть его в утро демонстрации новой коллекции, он умирает от страха и забывает о пародиях. Он крайне религиозен и ежесекундно крестится, а в ладони сжимает золотую безделушку-амулет.

Есть французы, как Пьер Бальмен или Юбер де Живанши, но редко они бывают парижанами. Вряд ли мне возразит Кристиан Диор. Нормандец из Гренвилля, необычная помесь художника и делового человека. Он любит живопись (имеет собственную галерею), деревню (в Милли он владеет перестроенной мельницей), музыку и тишину.

Он редко показывается на людях, категорически запрещает входить в свою студию, где зарождаются его коллекции. Злые языки утверждают, что Диор делает себе рекламу «стилем Греты Гарбо» или тем, что комплексует из-за лысины и брюшка в сорок лет. А у меня сложилось впечатление, что он уходит от мира, потому что много работает. Короче, Диор вместе с конкурентами образует франко-греко-испано-английский коктейль (кое-кого я забыла), который, по всеобщему мнению, считается квинтэссенцией парижского вкуса. И по праву! Но как им при небольших расхождениях в деталях удается встретиться с модой, назначающей им свидание дважды в год? Может, у них есть пароль? Или они совместно обдумывают внезапные сюрпризы и разрабатывают атаки?

Прежде всего надо признать, что мода подчиняется законам всех жанров искусства: не стоит на месте и реагирует на изменения настроения. Если в один сезон носят узкие юбки, почти наверняка модельеры решат в следующей коллекции их расширить. Разве ради этого следует созывать конференцию? Напротив, каждый ревниво хранит свои секреты.

Изобретение моды есть великое искусство, а потому творец предпочитает оставлять за собой выгоду от находок.

В книге «Я – модельер» Кристиан Диор рассказывает, как был модельным мастером у Люсьена Лелонга вместе с Пьером Бальменом, который уже тогда говорил про него: «Кристиан Диор – красивое имя для модельера!.. Когда мы разместим свои магазины друг против друга, я выставлю в витринах громадные платья, чтобы внушить вам, что… а сам начну шить узкие платья…» Но как объяснить эти встречи с модой, диктат модельеров, когда однажды они выносят вердикт: «Подол юбки в 35 см от пола».

Мне говорили, что Кристиан Диор утверждал: «Женщины не носят то, что любят, они любят то, что носят».

И скажите после этого, что сюрприз не был продуман? Если честно, я убеждена в обратном. Прежде всего, мода не терпит единообразия.

Вечернее платье от Диора, 1958

В момент, когда Кристиан Диор – опять он! Как о нем не говорить, если речь идет об инновациях, – решил обрезать низ юбки в 42 см от пола, то один из журналов из любопытства сравнил коллекции различных модельеров. Ни у кого не было пресловутых 42 см. Цифры колебались от 30 см у Юбера де Живанши до 38 см у Ланвен – Кастилло, у Маги Руфф было 35 см, а Фат остановился на 37 см. Сами видите!

Зачастую разница еще более очевидна. Так декольте «далеко от шеи» Баленсиаги вначале шокировало, потом к этому пришли и остальные модельеры: идея витала в воздухе, и ее признали все.

Что касается ландыша-амулета, то вначале его выбрал Кристиан Диор, он даже создал целую коллекцию на эту тему, пока эту моду не подхватили через несколько лет конкуренты.

Как-то Марсель Роша решил увеличить количество воланов, но за ним не последовали. Несомненно, стоит вспомнить o всеобщей сдержанности, с которой столкнулся Диор, когда, основав в 1947 году свой Дом, был единственным, запустившим стиль new look[262]262
  Новый облик (англ.). – Прим. пер.


[Закрыть]. И только когда британская принцесса Маргарет стала сторонницей нового стиля, моду окончательно признали.

Абсурдно верить в заговор модельеров. Быть может, есть некое равнение друг на друга, но оно всегда происходит против воли первопроходца. Случается, что дома средней величины выжидают с выпуском коллекции, пока ведущие модельеры не покажут публике свои находки. И через несколько дней после их представления «малыши» слегка переделывают свои модели, вдохновляясь примером «взрослых». У имитаторов как бы возникает ощущение, что они тянутся вслед за пелотоном[263]263
  Основная группа гонщиков в спортивной гонке.


[Закрыть], но согласитесь, как велика дистанция между поспешной и негласной работой ножницами и предварительным и надуманным сговором модельеров, решающих судьбу будущего сезона. Одновременно с диктатом группы говорят и о диктате денег или, если хотите, кредитора. Ходили слухи, что Кристиан Диор удлинил платья, чтобы его заказчик Буссак[264]264
  Б ус с а к, Марсель (1889–1980) – французский текстильный магнат, миллиардер.


[Закрыть] распродал запасы тканей. Поговаривали, что крупные южноамериканские поставщики хлопка диктовали Жаку Фату то, что все называли его капризами.

Алла Ильчун в декольтированном платье силуэта new look, Кристиан Диор, Париж, 1955

Действительно, господин Буссак ссудил Кристиану Диору, который этого и не скрывал, огромные деньги, необходимые для основания Дома моды. У него были веские причины, одна из них, несомненно, была в том, что инвестированные деньги позволили урезать аппетиты налоговых органов. Можно предположить, что предприятие интересовало его и он подарил себе Дом моды, словно купил журнал. Страстный любитель бегов, владелец знаменитой конюшни скакунов, Буссак (коротко – Буссак, как Сталин или Пикассо) как бы почуял в Диоре чистокровного жеребца. Но утверждать, что он обсуждал с ним будущую моду! Представьте: «Хватит ваших узких юбок… Создайте волну; это требует больше ткани… И все в желто-канареечном цвете, мне надо продать 750 км желтого атласа». Немыслимо!

Но это не означает, что модельеры угождают только своим капризам. Скорее всего, ими движет игра воображения, так или иначе характерная для каждой личности. Именно эта игра объясняет несогласованное сходство решений разных домов, одновременно выпускающих свои коллекции. Война потребовала коротких расширяющихся юбок для езды на велосипеде, строгих силуэтов, длинных пиджаков с большими практичными карманами, сумок с ремнем через плечо, чтобы оставить свободными руки. Послевоенное время порвало с этой полувоенной модой, чтобы женщина вновь обрела свою женственность, отсюда new look. Вместе с миром вернулись счастье и вкус к длинным юбкам и платьям, а также к пышным украшениям, нижнему белью 1900 года и даже к талии, терзаемой корсетами. Некий возврат к belle epoque. Немыслимая мода, когда на голову сыплются бомбы.

Бархатное манто силуэта «А», Кристиан Диор, Париж, 1955

Прибытие в Париж Пекинской Оперы вдохновило некоторых модельеров, как Русские сезоны Дягилева когда-то вдохновили Поля Пуаре.

Моду могут даже определять практические и технические соображения. В мае и ноябре, за три месяца до выхода коллекций, торговцы тканями обходят модельеров и раскрывают чемоданы с образцами. Новый рисунок, необычная основа ткани могут подсказать кому-то драпировку или крой, который обнаружится и у конкурента. Если сами модельеры тщательно избегают общения друг с другом, у них есть невольный агент связи – производитель тканей. Именно в их чемоданах зачастую обнаруживается будущий шикарный цвет.

Девушки на велосипедах в юбках-брюках, Париж, 1942

Так, и только так, шелковые или шерстяные фабриканты могут воздействовать на моду. И даже в этом случае «диктат» Буссака крайне ограничен, т. к. производил легкие и дешевые ткани для широкой публики. Он не стремился завоевать клиентуру Высокой моды. Значит…

Модельер, напротив, влияет на появление новой ткани. Он часто заказывает рисунок, иную основу или материал. Кристиан Диор рассказывает в этой связи милый анекдот:

– Представьте, однажды во время поездки в Швейцарию я сказал мадам Броссен де Мере[265]265
  Владелица ткацкой фабрики в Сен-Галлене, Швейцария.


[Закрыть]: «Хочется, чтобы вы смогли сделать ткань, похожую на крыши!» (Черепичные крыши с фестонами Сен-Галлена.) Через три месяца мне принесли очаровательное органди, в котором виделись те крыши, которые так мне нравились».

Приятно констатировать, что сотрудничество профессий доходит в искусстве до таких тонкостей.

Это может быть каприз, но каприз оправданный. Кстати, забота о хорошем вкусе, качестве сдерживает экстравагантность, свойственную модельеру. Свидетельством тому может быть высказывание одного из них: «Мои платья можно заметить у “Максима”, но их не заметишь в метро». Не каприз, а скорее желание обнажить душу, добиться простоты, неотделимой от завершенности и удачи, и восхищает ценителей.

Я знаю, существуют вычурные платья, их невозможно носить. В коллекции таких ударных моделей несколько, чтобы преувеличением подчеркнуть новую линию, привлечь внимание публики, если надо, рассказать анекдот, чтобы дать журналистам материал для статьи, а фотографам – тему для съемок. Это некий эквивалент шедевра, внешне красивый, но бесполезный. Просто свидетельство таланта. Я видела вечерние платья, украшенные сверху донизу ракушками, они весили пятнадцать килограммов. А модель Диора «Америка», на которую ушло триста метров белого и розового тюля! Примеров много.

Роскошь роскошью, но бывают и нарочито броские решения. Как, к примеру, вечерний наряд, представленный Пьером Бальменом, кажется, весной 1951-го: брюки из красно-фиолетового вельвета, красно-фиолетовая блуза, а в руках манекенщицы белый пудель… выкрашенный в красно-фиолетовый цвет. Такие цирковые номера, вызывающие у публики «ахи!», не мешают тому, что почти все остальные модели создаются, чтобы их носили. Приходится проявлять мудрость, т. к. коммерческие требования запрещают модельеру идти только на поводу своей фантазии. Если он хочет остаться на плаву более одного сезона, то должен продавать идеи, пришедшие ему в голову. Экстаза публики мало, надо, чтобы публика покупала, поэтому творец должен учитывать вкус клиентуры. Этот вкус, развивающийся в определенном направлении, заставляет дома Х, Y, Z, даже если они работают в замкнутом мирке, следовать общей тенденции, поэтому мода создается не только модельером, но и толпой, для которой она предназначена. Если каприз слишком выходит за привычные рамки, он может стать провалом, а провал в моде зачастую опаснее театрального.

Пальто от Диора, 1958

Такое бывало. Иногда мода, запущенная наудачу, оказывалась невостребованной, и бо́льшая часть коллекции оставалась на руках создателя. Неудача проделывает в кассе модельера дыру в несколько десятков миллионов франков.

Более или менее публично откровенные модельеры признаются, что их находки часто бывают делом случая: неожиданная драпировка, разорванный или поднятый по-иному рукав и т. д.

Даже неудачный разрез ножницами. Поговаривают, что мода округлых бедер была запущена модельным мастером-шутником: ему вдруг взбрело в голову перевернуть юбку, над которой работал, и прошить ее в талии! Этот случай можно назвать вдохновением. Просто-напросто. Раз есть творчество, значит, есть вдохновение, то есть талант и даже гений. Почему бы и нет? Перед тем как нарисовать будущие модели, «гении» берут несколько дней отдыха, чтобы отдалиться от ада только что законченной коллекции, от всего мира, чтобы обдумать идеи, зародившиеся в предыдущие недели или месяцы. Чаще всего они уединяются в своих сельских домах. Так поступают Жермена Леконт, Антонио де Кастилло, Карвен и Кристиан Диор, уезжавший на свою старую мельницу в Милли. Жак Фат прятался в Корбевилле, красивом замке, укрывшемся среди зарослей виноградников в самом сердце Иль-де-Франс. Очаровательное место, там он давал свои экстравагантные костюмированные балы.

Там они делают триста, пятьсот, тысячу или более набросков. Откуда приходят идеи? Они возникают сами из мирового и жизненного опыта. Карвен привозила замыслы из непрестанных путешествий (финляндские вышивки или бразильские юбки), а одиночка Кристиан Диор, любитель живописи и меломан, извлекал их из любимых партитур, давая моделям имена композиторов.

Каждый модельер возвращается в Париж с грузом зарисовок и вызывает к себе их «правую руку»: таких всегда три или четыре, как у индийских божеств. Начинаются совещания с модельными мастерами, вносятся исправления, кое-что убирается, изобретается новое, пока не остается десяток оригинальных идей, которые станут основными линиями будущей коллекции, для нее выполняется примерно двести набросков. Остальные уничтожаются.

Костюм от Жака Фата, 1955

Наброски распределяются между разными мастерскими в зависимости от их специализации. Зачастую модельер снова берет несколько дней полного отдыха, а потом на несколько недель впрягается в каторжный труд.

Когда он возвращается, полотняные выкройки, их для краткости называют «полотна», уже готовы и начинаются примерки. Он больше не покидает студии, кипящей, как настоящий паровой котел. Стрелки на круглых лицах часов могут вращаться сколько угодно, время теряет власть над этим человеком на семь или восемь недель: ему приносят холодную пищу, и работа продолжается.

У двери комнатки, где свалены ткани, выбранные месяц-два назад, стоит очередь первых мастериц в сопровождении манекенщицы, на которой надета одна из выкроек, выполненных в мастерской. При появлении своих новых «детей» хозяин испытывает энтузиазм или ощущает провал. Он царит в окружении своего штаба, модельных мастеров и рисовальщиков, готовых записывать его указания. Начинается трансформация выкройки. Каждый модельер работает по-своему: Жак Фат укутывается в ткань перед зеркалом, чтобы оценить эффект. Кристиан Диор, напротив, сидит в белой блузе, сохраняет дистанцию и, уточняя свои намерения, длинной учительской линейкой указывает на подлежащие изменению детали.

Трансформация выкройки может быть головокружительной. Я видела костюмы, от которых оставалась голая идея: он превращался в платье и наоборот. Бывает, одна удачная выкройка дает жизнь многим моделям, построенным по единому принципу: утреннее платье, вечернее платье, дневное платье. Иногда меняется не линия, а манекенщица, если выясняется, что девушка иного стиля лучше представит модель. Случается, что и сама манекенщица просит передать модель подруге по кабине.

Я сама не раз сталкивалась с такой практикой, когда находила, что Патрисия, Глория или Симона сложены лучше меня, чтобы возвысить платье, предназначенное для меня (даже с болью расставаясь с ним, я по-настоящему радовалась, если оно идеально сидело на другой). Иногда мне просто не нравилась модель или я хотела от нее избавиться.

Но действовать следует тонко. Иногда достаточно взгляда, позы. Обычно не составляет труда расстаться с не понравившейся выкройкой: небрежная походка, чуть согнутые в коленях ноги, опущенные плечи, болтающиеся руки, мутный взгляд. Модельер понимает, что вы не «чувствуете» модель, снимает ее с вас и передает другой. Иногда, если атмосфера позволяет, можно рискнуть: «Месье, вы считаете, что эта модель идет мне?» И хозяин часто соглашается. Могу даже похвастаться – о, скромность, – что подсказала кое-какие изменения в некоторые модели, которые показывала. Нет смысла добавлять, что при передаче от одной манекенщицы к другой выкройка претерпевает дополнительные изменения, чтобы полностью соответствовать новой владелице. Посредственный набросок может привести к неожиданному успеху.

Кристиан Диор и Жанна Руссель на примерке, 1947

Алхимия продолжает твориться среди гор тканей, таблиц с образчиками, картонных коробок, полных перчаток и плетеных изделий, имеющих к шляпкам такое же отношение, как выкройка к платьям.