Текст книги "Все красотки – по ранжиру"

25

Мысленно паря в облаках на высоте, по крайней мере, десяти миль, Понс в тот вечер возвратился домой приблизительно в одиннадцатом часу. Именно в это время Рошелл и Тигр, пребывая от счастья на седьмом небе, расставались друг с другом недалеко от дома Хадсонов. Понс провел воистину вдохновенный, волнующий, захватывающий вечер в квартире женщины его мечты. Они увлеченно говорили, перебивая друг друга, – Понс даже не подозревал, что способен так много болтать. Как же много нужно было сказать двум людям друг другу за один вечер. Как же ему удалось так разговориться? Казалось, что все это просто выливалось из него, свободно и раскованно. Они говорили на самые разные темы, переходя с одной на другую. Он был просто опьянен и захвачен самыми разнообразными предметами. Вне всякого сомнения, именно мисс Смит вдохновляла его, развязала ему язык. Особенно после того, как они закончили пить какао, когда, к его приятному облегчению, мощные силы, до того парализовавшие его волю, постепенно растаяли. Женщина его мечты выкурила за время их беседы почти пачку сигарет, думал Понс, мысленно возвращаясь к их разговору, внимательно, как всегда, анализируя все детали. Потом она еще приготовила сандвичи с сыром, оливами и маринованными огурцами и подала их вместе с – жареной картошкой. Это было очень вкусно. Они выпили еще по чашке какао. Она заставила его почувствовать себя у нее как дома. Это удивительно. Она все еще была у него перед глазами, сидящая на софе, недалеко от него. Ее аромат до сих пор преследовал его. Понс путался в мыслях, погружаясь в воспоминания об этом вечере. Он не поцеловал ее, не дотронулся до нее, не положил руку на ее руку, как ему очень хотелось. Он любил ее, он был безнадежно влюблен в нее. Он просто изнемогал от этого. Понс путанно вспоминал, как она держала его за руку, когда они пошли на кухню, а оттуда возвращались в гостиную. Понс окончательно запутался в своих воспоминаниях, когда он стоял перед ней, совершенно упавший духом, удрученный, а она ласкала своей божественной рукой его лицо… так осторожно… и нежно…

Но зато как они хорошо поговорили! По крайней мере, они установили очень прочные взаимоотношения в духовной сфере, это уж точно. Во-первых, конечно же, Мильтон. Они подробно оговорили, во всех деталях, жизненный и творческий путь великого английского поэта. За один этот вечер Понс узнал от нее о Мильтоне больше, чем вычитал бы из книг. за все последующие пять лет. Это великолепно. Она добралась до самой сути. Он внимательно вслушивался во все ее откровения, и в своем сочинении он использует ее мысли. Сможет ли еще кто-нибудь в Соерсвилле написать когда-нибудь такое же сочинение? Понс в этом очень сомневался. Его эта тема взволновала. Возможно даже, что его работу опубликуют, и это станет его первой научной публикацией. Вот здорово. А в своих способностях Понс никогда не сомневался, и поэтому такая мысль казалась ему вполне достижимой. Все будут удивлены его успехом. И его мать. Конечно же, мисс Смит. И Тигр… А как насчет Пеппи? Понс усмехнулся… Затем они обсудили проблемы демократии. Как-то незаметно перейдя в область общественных наук, они полностью исследовали заповедные идеалы и конкретное воплощение этого много раз обсуждаемого и живучего понятия. Они пришли к выводу, более или менее согласившись между собой, что в великой и мощной стране, в которой им довелось жить и судьбой уготовано быть ее неотъемлемой частью, понятие демократии, в реальной жизни, по крайней мере, в наши дни потерпело почти полное поражение. Более или менее подробно рассмотрев это на конкретных примерах, мисс Смит утверждала, что так называемая наша хваленая демократия целиком находится под контролем правых сил, так называемого «Военно-промышленного комплекса» – как она определила. И Понс вынужден был согласиться с ней под давлением неопровержимых фактов. Этот комплекс действительно правил всем миром. Это жестокая правда. Кто ее может оспаривать? Мисс Смит, основываясь на своем собственном жизненном опыте, сомневалась, чтобы кто-нибудь возразил против этого неоспоримого факта. Понс и не пытался возражать против этого. Вся нация, почти что на все сто процентов, была под властью этого чудовища. Как могло такое статься? И это опечалило Понса. И действительно, ничего невозможно предпринять, чтобы противостоять этому чудовищному «Военно-промышленному комплексу». Они согласились, что главное зло заключено в характерах и личностях самих граждан, жизненные, интересы которых нуждаются в коренных изменениях. Как это осуществить? И можно ли вообще? Запутавшись в сложных перипетиях и взаимосвязях, в порочном круге социальных, индивидуальных и вне личностных процессов и факторов, они согласились, что никакого шанса изменить существующее положение вещей нет. Могли ли они что-либо сделать? Понс, конечно, понимал, что изначально в обществе все было построено на недемократичных основах. Все было так сложно и запутано, что, пожалуй, разрешить все эти проблемы могла бы только атомная бомба. Хотя они надеются, что она никогда не будет сброшена больше, достаточно Хиросимы и Нагасаки. Атомная война – абсурд. Жизнь, какая бы она ни была неорганизованная и жестокая, все-таки единственная и непреложная ценность. Они это понимали и порешили на этом, так как в жизни всегда есть место надежде… Затем они затронули проблему интеграции. Соблюдение гражданских прав всех людей, независимо от цвета их кожи, – единственное и справедливое решение этой проблемы. И негритянское население долго еще будет бороться за равные права с белыми. Мисс Смит полагала, что эта проблема в основе своей, прежде всего, психологическая, и ее решение в том, чтобы бороться с расовыми предрассудками в умах белых людей. Именно так она изложила эту проблему Понсу, и тот вынужден был признать, что в ее доводах есть определенный смысл. Он принял такую трактовку проблемы интеграции. Хотя подавляющее большинство населения, убеждала его мисс Смит, никогда в корне не изменит своего сознания, так как многие предрассудки коренятся в детских впечатлениях личности. Характеры большинства людей, какими бы они ни были зрелыми в других областях знания, все еще находятся под влиянием сильных подсознательных инстинктов, Короче говоря, пока это огромное большинство людей не разберется, прежде всего, в самих себе, не созреет в своем сознании до понимания необходимости равных прав белых и черных, проблема интеграции не будет решена. С другой стороны, негры сами должны доказать всем этим болванам, что они такие же люди, как и белые. Без сомнения, это был двусторонний процесс! И Понс почувствовал к мисс Смит еще большее уважение, так как оказалось, что она глубоко и тонко разбирается во многих проблемах, весьма далеких от литературы. Понс очень беспокоился, чтобы при расследовании трагической гибели Джилл Фэабанн не было оказано сильного давления и чтобы не искали преступника только среди цветных. Особенно он беспокоился о неграх-подростках, совсем недавно пришедших учиться в их школу. Понс надеялся, что истинного преступника вскоре изобличат и он молит бога, чтобы им случайно не оказался человек с черной кожей. Мисс Смит согласилась с ним, разделив его сомнения и тревоги. Но, добавила она, что капитан Серчер – профессионал – и скоро найдет преступника, так как невозможно, чтобы чудовище, способное на совершение такого ужасного преступления, долго скрывалось от правосудия. Она просто не может себе этого представить! И еще она полагает, добавила она, усмехнувшись, что это было, безусловно, существо мужского пола. Понс неожиданно для себя отозвался коротким, смущенным смешком на эту шутку.

Потом они затронули проблемы образования. И мисс Смит не преминула поделиться с ним тревогами по поводу некоторых тенденций и новаций. Например, вторжение механизации в отношения между учителем и учениками под видом обучающих машин, компьютеров, оборудования классов телевизорами. Мисс Смит утверждала, что это возмутительно и оскорбительно, так как направлено против самой сущности образовательного процесса, а именно, взаимоотношения учителя и ученика. Она убежденно заявила, что для решения актуальных проблем народного образования необходимо, прежде всего, готовить побольше учителей и строить побольше школьных помещений, а не выдумывать никому не нужные эти механические, электронные побрякушки. Она случайно знакома с некоторыми особами, которые занимаются пропагандой этих новомодных штучек, в частности, обучающих машин, и заявляет Понсу категорически, что подобные личности являются извращенцами по сравнению с обычными, нормальными людьми. Понс верил ей, так как сам относился с большим недоверием ко всем этим обучающим машинам и компьютерам, большое количество последних было установлено в их школе в качестве эксперимента. Понс надеялся, что они себя совершенно не оправдают, и он, конечно же, будет всячески способствовать этому, уверял он мисс Смит. Она улыбнулась ему с благодарностью. Тигру, подумал он, также не нравятся все эти компьютеры и обучающие машины. А кто же сторонник этих новомодных машин? Маммер. Этот чудак из чудаков, этот возможный убийца. Понс еще раз подумал об этом, лишний раз укрепившись в своих подозрениях. Он решил набраться смелости и поговорить об этом с Тигром. Или с Серчером. Возможно, лучше с Серчером. Безусловно. А для этого потребуется большая решимость и мужество. Он это знает. И с болью понимает, что таких качеств ему пока что недостает. Он снова вернулся к обучающим машинам. Он совершенно согласен с мисс Смит, что эти машины являются частью попытки дегуманизации всего процесса образования. Целью введения обучающих машин была попытка разрушить связи между учителем и учениками, разрушить самую сущность образования. Произойдет ли это когда-нибудь? Понс поклялся, что он сделает все возможное, чтобы этого никогда не произошло…

Затем предметом их разговора стала внешняя политика. И конечно же, Вьетнам. Мисс Смит придерживалась мнения, что Америка проявляет преступное простодушие, когда разрешает проблемы в отдаленных уголках мира с точки зрения своих моральных принципов, которые в этих странах совершенно другие и в корне отличаются от наших, поэтому вмешиваться в чуждые нам проблемы не стоит, их решение находится вне компетенции американцев. Насколько может судить мисс Смит, ее бы не удивило, если бы все страны юго-восточной Азии не перешли на позиции коммунистов. Они смогут завоевать этот регион мира, так как обладают необходимой энергией и организованностью, что приведет в движение миллионы и миллионы их сторонников в этих странах. Конечно же, они пробудят их от спячки! Эта часть мира имеет большой потенциал, если только их оставить в покое. Посмотрите на Китай! А что мы вытворяем во Вьетнаме? Единственное, что мы там делаем, это предоставляем работу для «Военно-промышленного комплекса». Варварские бомбардировки, сожженная и искореженная земля, все это возвращает этот несчастный народ в каменный век. Ради чего все это делается? Хотела бы она знать. Понс, который очень близко к сердцу принял все эти беды, тоже хотел бы знать, кому все это нужно. Он согласился с ней, что если дядя Сэм действительно хочет действовать на основе принципов морали, он должен был бы вывести из Вьетнама свои войска, самолеты и что там еще… и послать все это в Южную Африку… в Родезию и некоторые другие страны мира, где нужно решать действительные, реальные проблемы! Что же нам остается делать? Мы бессильны изменить политику правительства, так как существенное большинство, или вернее, достаточное большинство молчаливых сторонников из добропорядочных американцев плюс армия разделяют ненавистную политику апартеида. Вот где основной парадокс, самая сущность царящего всюду лицемерия, составляющая то, что скрывается за фасадом всей американской демократии. Все вокруг в высшей степени антидемократично и испорчено до последней степени. Кто об этом не знает? Интеллигенция за пределами Америки прекрасно все понимает. Но люди внутри страны одурманены трусостью, конформизмом и прочими мерзостями… Конечно же, все это грустно. Без сомнения. Чем же все это закончится?…

Затем они обсудили проблемы культуры. Мисс Смит сказала, что понимание культуры было по естественной необходимости ограничено относительно небольшой частью населения, так как понимание и оценка культурных ценностей требуют определенного уровня образования, соответствующего интеллекта, эмоциональной зрелости и определенной структуры личности, – и конечно же, такого уровня не могут достичь многие, а при современном состоянии общества таких людей всегда будет меньшинство, имея в виду в высшей степени неравномерное распределение определенных основных способностей, данных людям от рождения или дарованных Богом, заметила она смущенно. Поразмыслив над этим всем, Понс, конечно же, согласился с ней…

Бог знает, о чем они только не говорили с мисс Смит в тот вечер! Реальное воплощение одной из обсуждаемых ими проблем предстало перед Пенсом в его доме, как только он открыл дверь в комнату младшего брата и увидел, как его любимый Рыжий Джо приник к радиоприемнику, внимательно слушая это новомодное средство всеобщего оболванивания… Он, безусловно, ненормальный, мрачно подумал Понс, слушая голос маньяка по радио. Он внимательно посмотрел на брата.

– Рыжий Джо…

– Ш-ш-ш… Понс… я слушаю…

– А разве ты не должен уже спать?

– Не мешай мне, Понс… дай дослушать…

– Я думаю, что тебе лучше лечь спать…

– Мама и папа уже давно легли…

– Я знаю.

Понс подошел к транзистору у кровати мальчика и выключил радиоприемник. Он знал, что в этот момент Рыжий Джо ненавидит его.

– Ты собираешься спать? – строго спросил юноша.

– Да. Возьми Пеппи.

Рыжий Джо залез под одеяло и вытащил оттуда любимую кошку Понса, самую чистую радость его жизни, не считая, конечно, мисс Смит. Он всегда удивлялся, как эта ненормальная кошка ухитрялась оставаться живой под такими одеялами. Эти коты действительно обладают девятью жизнями, с нежностью подумал Понс. Он взял свое серо-белое сокровище на руки и погладил ее, нашептывая ей ласковые слова. Она начала мурлыкать. Теперь-то его братец перестал его ненавидеть, подумал Понс, и улыбнулся Рыжему Джо. Эта кошка, несомненно, восстановила братские связи.

– Где ты был, Понс? – спросил его мальчик.

– Гулял.

– С подружкой?

Понс на это ничего не ответил. Он почувствовал за этим вопросом провокацию.

– Не смей класть Пеппи под одеяло, – сказал он мальчику.

– Она от этого не умрет.

– Не делай этого больше.

– Ей нравится под одеялом. Кроме шуток. Почитай мне сказку.

– Сколько уже мама прочла их тебе?

– Ни одной.

– Лгунишка.

– Я не обманываю.

– А папа?

– Прочти мне одну.

– Я устал.

– Нагулялся с подружкой?

– А! Спокойной ночи.

С мурлыкающей Пеппи на руках, ласково поглаживая ее, Понс собрался было уже выйти из комнаты, как вдруг Рыжий Джо вскочил с постели.

– Куда ты? – поинтересовался Понс.

– В туалет.

– А потом сразу же в постель. Не забудь.

– Ах, Понс, ты такой же зануда, как и мама. Дядя Бруси…

– Давай-ка побыстрей, – прервал его разглагольствования Понс, окаменев даже от простого упоминания этого имени.

– Босс Понс! – бросил ему Джо и поспешил в туалет.

С Пеппи на руках Понс спустился вниз и положил свою любимицу, все еще продолжавшую мурлыкать, на кухне, где она спала в комфортабельной корзинке с пуховой подушечкой. Он поговорил с ней несколько минут, погладил ее, свою сладкую кошечку. Она любила, когда ее гладили. Он погладил ее еще разок, напоследок, и вышел, направляясь в спальню. По дороге он осторожно заглянул в комнату брата и убедился, что тот в постели.

– Спокойной ночи, Майк! – пошутил Понс.

– Спокойной ночи, Спайк! – отозвался на шутку мальчик. – Увидимся за завтраком.

Понс кивнул, усмехнувшись. Несмотря ни на что, он очень любил младшего братишку.

У себя в комнате Понс улегся на постели, и в его голове была одна только мисс Смит. Перед тем, как пойти к себе, он осторожно постучал в дверь спальни родителей, затем вошел туда. Мать еще не спала, она крепко обняла его и поцеловала, пожелав ему спокойной ночи. Его рука случайно коснулась ее груди. Грудь у нее была мягкой. Мать не обратила на это внимания. На ней была легкая ночная рубашка. Он почувствовал ее груди у себя под рукой, и это возбудило его, так как у матери были прекрасные груди. Если бы в комнате было светлее, он смог бы даже их увидеть, иногда он подсматривал, как они просвечивают сквозь легкую ткань рубашки. У матери были прекрасные, мягкие груди. Как у мисс Смит, подумал Понс, возвращаясь мысленно к образу женщины его мечты, всех его грез, даже больше, чем мечтаний. Ему стало жарко в постели. Он все время думал о ней, и никак не мог уснуть. У него возникло непреодолимое желание поскорее увидеть ее, казалось, не было никого в мире, кого бы ему так хотелось увидеть. Если бы только он был постарше, думал Понс, он смог бы назначить ей свидание, а затем и обручиться с ней, и жениться на ней. Он беспокойно ворочался в постели, совершенно не способный уснуть. Его сердце сильно стучало, он был крайне возбужден. Он увидит ее завтра, перед классом, она будет стоять там, улыбаться, разговаривать, Двигаться… Он представил себе, как она двигается. Он увидел ее рядом с собой… Она предстала перед его умственным взором в том самом платье, в котором она была сегодня вечером… Он стиснул кулаки, разозлившись на себя, что ничего не смог сделать сегодня, у нее в гостях. Она держала его за руку, стояла рядом с ним и ласкала его лицо. Он видел ее груди, как они подымались, он видел их белизну, выступающую в разрезе ее платья, перед ним, когда она наклонялась вперед. Это приводило его в трепет. А он так ничего и не предпринял! Ну, а почему же она не сделала первого шага? Внезапно Понс обнаружил, что он злится на нее за это… самую малость. Конечно, она заметила, в каком состоянии он был, его член выдавался вперед почти на целую милю, натягивая брюки. Она, конечно же, не могла не заметить этого! Но она даже не упомянула об этом! Гнев Понса быстро прошел. Он сознавал, что хотя она волновала его физически и он готов был сделать все, чтобы достичь физической близости с пей, она все-таки значила для него значительно больше. Даже в туалете, в школе, когда он стоял перед Джилл, он знал это. Он всегда это знал. Он и теперь знает. Он всегда будет знать, не имеет абсолютно никакого значения, что случится с ней в будущем. Ему стало грустно. Она, вероятно, скоро встретит какого-нибудь парня и выйдет замуж, думал Понс. Ведь не может же такая прекрасная женщина, как мисс Смит, долго оставаться одна! Возможно, у нее уже есть какой-нибудь парень, думал Понс… Он обязательно спросит у нее об этом при случае. Как он сможет спросить у нее об этом? Почему же он ничего не предпринял сегодня? Лежа здесь, он снова почувствовал, что ему становится жарко. Появится ли когда-нибудь у него еще такой же шанс? Он был уверен, что она бы его не остановила… Вероятно, у него все-таки удобный случай еще подвернется, тогда он уж его не упустит! Ей, должно быть, понравится с ним. Конечно, она его любит. Какой еще парень был у нее дома? Понс ничего не знал об этом. Он не мог уснуть, думая обо всем этом, видя ее перед собой. Рядом с ним. Он умирал от любви. Его пенис стал плотным и большим, он дрожал у него под рукой. Должен ли он его погладить? Понс шептал ее имя. Бетти… дорогая… Он шептал. Он дрожал от желания, он умирал от любви. Он отчаянно боролся со страстным, непреодолимым желанием тронуть пенис рукой. Он не хотел этого. Он хотел сегодня обойтись без этого. Действительно, сегодня у него была такая прекрасная возможность, а он не предпринял абсолютно ничего. Ничего! Что толку будет теперь от онанизма, если он имел саму ее рядом, если у него была она, а он ее потерял? Хотя это уже не имело значения. Его день обязательно настанет! Понс трепетал всем телом, он начал потеть. Он мог ощущать запах женщины его мечты. Без сомнений, ее аромат был с ним, в его постели, и этот аромат душил его, заставлял задыхаться. Он ничего не имел против того, чтобы этот аромат задушил его. Понс боролся. Он закрыл глаза. Он заставлял себя лежать спокойно, не двигаться, хотя его сердце колотилось, как молот, готово было выскочить из груди. Он видел ее здесь. Он почти чувствовал ее под собой.

Понс вспотел. Его стиснутые до боли кулаки бессильно стучали по кровати.

Его рука до смерти хотела коснуться его багрово-красного пениса. Он продолжал бороться. Аромат роз заполнил комнату. Он поцеловал ее… Понс дошел до состояния наивысшего экстаза, все еще продолжая бороться с собой…