Текст книги "Все красотки – по ранжиру"

81

После занятий Понс, окрыленный, направился в коридор. Она окликнула его, когда он уже готов был выйти за двери. Он обернулся и возвратился в класс, подойдя к столу. К пей. Остальные ученики уже успели выйти. Он стоял перед ней с подгибающимися коленями и дрожа мелкой дрожью, слишком испуганный, чтобы поднять на нее глаза. Он готов был простоять здесь хоть целый день… если необходимо.

– Понс, – услышал он ее сладчайший голос.

Собрав все силы он медленно поднял на нее глаза. Он с трудом различал черты ее лица. Перед ним была… ее грудь.

– Как ты себя чувствуешь, Понс? – спросила она, и он готов был перед ней растаять.

– Прекрасно, – ответил он, через силу выдавив из себя слова и по-прежнему не отрывая взгляда от ее грудей.

– Посмотри мне в глаза, Понс, – услышал он.

И он поднял голову. Ее лицо. Он весь погрузился в эти божественные глаза.

Когда он плавал в этих бездонных глазах, она сказала;

– Не останавливайся, продолжай писать свою работу.

Потом сделала паузу, а он кивнул головой. Ее голос был таким теплым и тихим… мягким и тихим…

– Я хочу, чтобы ты написал хорошую работу. – Она еще помолчала. Обещаешь мне? – Она остановилась.

Он снова закивал головой. Он хотел отдохнуть на этих грудях.

– Вот и все, – сказала она. – А теперь ты можешь идти.

И он ответил, с трудом различая свои же слова:

– Можно мне придти к вам снова?

Она тепло улыбнулась. Он жил ради этой улыбки…

– Конечно.

Окрыленный, Понс устремился к выходу, слыша только эти слова.

82

Лейтенант Фолло допрашивал Рошелл. Он был поражен зрелостью суждений этой девочки. А ведь ей всего-то семнадцать лет. Да, если бы кто-нибудь спросил его, сколько ей лет, он бы дал ей все двадцать. Она, как взрослая, вела беседу. Фолло знал, что она уже не ребенок, В этом он был уверен. Беседа с ней ничего не дала.

– Итак… Рошелл… – Ему было немного неудобно называть эту взрослую девушку по имени, как школьницу.

Было бы лучше и много удобнее называть ее… мисс Хадсон. Ему так казалось. Но он начал разговор именно так, как он обращался с ее одноклассниками. Только подумаешь о них, этих сегодняшних ребятах, размышлял он. Ну и дети пошли нынче! Они взрослеют так быстро. Он вспомнил о своей дочери, которой всего лишь десять лет, а она уже носит лифчик… ну, не совсем, как у взрослых, но тем не менее своего рода лифчик. Уверен, что ее однолетки тоже носят нечто подобное. Он слышал… о последнем изнасиловании. Он знал о нем. В любом случае он о ней очень беспокоился, не имеет значения, сколько лифчиков она носит. – Я хотел бы предоставить вам возможность еще подумать над этим вопросом… – сказал он. – Потому что, если вы поможете мне в этом трудном деле, вы понимаете…

Девушка кивнула и продолжала сидеть молча. Все, что только Мог делать Фолло, – это смотреть на нее. Она была красавица. Эти темные волосы…

– Я все понимаю, – наконец ответила она.

– Ну… и что вы скажете? – терпеливо спросил он.

– Лейтенант… – сказала она, глядя ему прямо в лицо. – За кого вы меня принимаете?

Он не нашелся, что ей ответить. Какой голос! Ее низкий мягкий голос просто потряс его. Что за дети пошли нынче!

– Я считаю, что ты красивая, хорошая девушка… – ответил он. – Очень хорошая девушка, на самом деле… пойми меня правильно… Рошелл… – Он смолк.

– Это как раз то, что я сама о себе думаю, – сказала она.

– Я знаю, что…

– Ну, разве можно задавать такие вопросы хорошим девушкам? А? Лейтенант? Скажите мне.

Фолло был совершенно растерян. Эта малышка заставляет его почувствовать себя полным дураком. Это не укладывалось в его голове.

– Это совсем не так… – начал было он возражать.

– Какого рода девушкам обычно задают подобные вопросы? – она совершенно загнала его в угол. – Ни один мужчина, ни один парень не позволит себе делать подобные предложения хорошей девушке. Разве вы не знаете этого, лейтенант? Они просто не осмелятся. Когда они делают подобные предложения, они обращаются с ним к определенного сорта девушкам. Не такого рода девушки, как я. Вы меня понимаете?

Фолло сидел совершенно ошеломленный и даже начал постепенно понимать, правда, очень смутно, какого дурака она из него сделала. Он возненавидел свое собственное имя, а заодно и Рошелл. Могла ли она сама стать следующей жертвой? Он вдруг осознал, что хотел бы этого…

– Хорошо. Все, хватит. Спасибо, – тихо и монотонно пробормотал он.

Девушка вышла из комнаты…

83

Какое монолитное единодушие царит на путях, которые иначе не назовешь, как отвратительные? Преступные. И все самое отвратительное прикрывается благочестивыми, праведными словесами. В этом вся суть. Вне всякого сомнения. Разве это случайность? Самые гнусные преступления, совершенные человечеством на национальном и интернациональном уровне, были обернуты в праведные, благочестивые фразы. Так было всегда. Мы не исключение. Мы лучшие, но не исключение. Но почему такое единодушие? Тигр размышлял над этим парадоксом, и вновь возвращался к своей прежней концепции, основной идее всех комплексов и процессов, – нормальное искривление. И это все далеко не случайность. Это постоянный, неизменный и трагический фактор этой парадоксальной концепции. Во всем комплексе процессов. В центре находится основная масса, которая постепенно расширяется. И есть края. И только вдоль кромки этих краев… раздумывал грустно Тигр… на самых их концах имелась реальная надежда на спасение, высвобождение от этого единодушия. Дневной свет. Голубое небо. Яркий свет солнца. Это трагично. Природа щедра на трагедии. Что мог сделать отдельный человек, все люди, ограниченные по своей природе… чтобы выйти из этой трагедии? Возмещение. Улучшение. Восстановление. Они все связаны. Навсегда. Либо какие-то пробные шаги должны быть сделаны во всех направлениях. Так что раз ты уж оказался на этом идущем вниз склоне… этом склоне… на другой стороне этого склона… Тигр начал пугаться и барахтаться, окутанный тенями и призраками… Он обнимал, целовал, ласкал Сонни Суингл. Она любила долго заниматься этим. Она игривая девушка. Ее он обычно называл Кошечкой, и не только тогда, когда она позволяла ему делать это. Она предпочитала, чтобы ее звали Сонни. За исключением тех нескольких моментов… Он не форсировал событий. Ему нужно было что-нибудь придумать, чтобы встречаться с ней по вечерам после окончания футбольного сезона, но для этого необходимо найти свыше полутора часов, так как ей нужно не меньше времени, чтобы получить полное удовлетворение.

Где она научилась этому? Бог знает… Вероятно, это у нее от природы…

– Ты помурлыкаешь для меня?

– Конечно… – сказала она и начала мурлыкать.

Кто еще мог мурлыкать так, как она? Даже его кошка Шиба… Он любил ее мурлыкание… Он поцеловал ее прелестный носик. Что за нос! Ее глаза. Ее коричневые волосы. Он позволил ей пошалить, порезвиться с ним в кресле. Кто еще мог так резвиться и шалить?

– Как дела? – поинтересовался он.

Тигр услышал мелодию. Это была его любимая мелодия. Она пришла, она зазвучала, это была прелестнейшая мелодия. Уже давно, много лет назад, его мать пела ему эту мелодию. Луби Лу и Джейн. Мелодия…

Она лежала на его руках, закрыв глаза, позволяя ему ласкать ее холмик между ног.

– Киска… – сказал он.

И она вздохнула и снова поцеловала его. Его. руки начали ласкать ее прекрасные груди – прелестные, мягкие, небольшие, соски на них горели ярким красным цветом. Великолепные соски.

– Кошечка… – снова сказал он.

Она ласкала его лицо. Она снова поцеловала его. Они играли и баловались…

– Я принимала все таблетки очень аккуратно, – похвасталась она, ее прекрасный ротик приблизился к его устам.

– Хорошая девочка, – тихо прошептал он.

– Тебе было хорошо со мной в последний раз? – спросила она.

Он усмехнулся. Как могло ему быть с ней хорошо, когда она надела тогда лифчик. Он не жаловался. Он даже ничего ей не сказал. Они вместе сняли его. Сокровища упали в его руки. Он подумал о миссис Мортлейк…

– Ты шутишь? – спросил он, целуя ее.

Она ответила на его поцелуй. Их языки встретились. И начали двигаться во рту. Они играли и шалили во рту друг у друга…

– Как я мог быть тобой доволен? – спросил он, лаская ей груди.

Он знал, что любит эту красавицу…

«Нежная Киска»… – сказал он ей на ухо…

Она глубоко вздохнула. Они очень долго целовались. Она собирается установить рекорд, подумал он. Наконец, она прильнула к нему, с сильно стучащим сердцем, горячая и дрожащая…

– У-м-м-м… – произнесла она. – О-о-о… – сказала она, ловя дыхание…

– Как ты? – прошептал он, кусая ей ухо.

– Мне это очень нравится… – едва прошептала она.

– Где ты достала тот лифчик? – упомянул он, имея в виду их прошлое свидание.

Этот лифчик был очень красивым.

– Он тебе понравился? – спросила она, игриво проводя пальчиком вдоль его переносицы, затем провела им по носу и остановилась у рта, и он слегка поцеловал этот шаловливый пальчик.

Ей понравилось это. Он начал его слегка покусывать. Она издала легкий крик.

– Я увидела этот лифчик в магазине у Гламура… – сказала она. – Мне он сразу же понравился… разве он не хорош? Такой нежный… – Она слегка вздохнула. – Его называют курввелюр… – Он из очень мягкого материала… о, такой нежный… воздушный… – Она сомлела у него в руках. Он снял то, что еще на ней оставалось. – Тебе нравится изгиб моих бедер? – спросила она, закрывая глаза…

– Они прекрасны.

Он приподнял ее…

Он знал, что Луби Лу часто посещает этот магазин. Он сам иногда проезжает мимо него. В витринах там выставлено много женских принадлежностей. Он не знал, что подружек Сонни интересуют подобные магазины. Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое…

Они были уже на полу.

– Гламур? – спросил он нежно и тихо. Она до смерти хотела его. Он знал это. Но она слегка рассмеялась, нежно и ласково. Потом расхохоталась… Ее колени поднялись вверх. Она слегка постанывала. Она вся трепетала. Ее глаза закрылись. Он смотрел на нее. – Так было в кресле у дантиста… – сказала она. Почему она это сказала. Тигр не знал. – О, Тигр! Пожалуйста… – умоляла она.

– Ты была у доктора Бонни? – спросил он, любуясь открывшимся перед ним зрелищем распростертой на полу прекрасной девушки, с поднятыми вверх коленями, изнывающей от страсти, с закрытыми глазами, совершенно обнаженной.

– Да, у него, – Это был уже стон. – Он также твой дантист?

Он ее любил.

Он лег на нее сверху.

Он поцеловал ее, продолжая ее ласкать, обнимать и гладить. Они поигрались друг с другом еще некоторое время. Она трепетала под ним, она горела и была уже вся мокрая, но она распалялась все более и более. Она двигалась под ним и стонала. Она ласкала его. Еще и еще…

– Как тебе понравились наши сегодняшние любовные игры? – некоторое время спустя прошептал он. Она неплохая актриса в пьесе, которую они вместе разыгрывали. Она в ней активно участвовала… Она выглядела в ней великолепно… на вершине вдохновения… Он продолжал ласкать ее груди.

– Мне так очень нравится, – задыхаясь, сказала она, ее сердце сильно колотилось…

– Тебе нравится твоя роль? – он был весь в огне.

– Очень… – ухитрилась она произнести это короткое слово, просто выдохнув его.

Он целовал драгоценные сферы, нежные сокровища, полностью принадлежащие ему. Он задерживался на их верхушках, сосал соски, проводя по ним языком…

– Тигр… Пожалуйста… Она уже едва не кричала.

– На кушетке?

– Где угодно…

Он вспомнил Рошелл.

Он не спеша встал на ноги и помог ей тоже подняться. Они тесно обнялись и застыли в продолжительном поцелуе. Ему понравился этот поцелуй. Она стонала. Она дрожала все больше и больше. Его древко уперлось в ее тело. Она покачнулась, ее тело было горячее и волнующееся… Он погладил ей спину. Ее бедра. Эти чудесные бедра. Его руки скользили по ним. Он услышал, как она снова начала мурлыкать. Такого мурлыканья ранее никто в мире не слышал. Он коснулся ее Рая. Она задыхалась и стонала. Она прижималась к нему еще теснее.

Он подумал о Хетти Нектар.

Он спросил:

– Как твои родители?

Она застонала, готовая раствориться прямо сейчас, превратиться в дым…

Он медленно повернул ее спиной, она издавала негромкие крики и стоны, его фаллос касался ее тела, ее плечи и руки опирались на него. Блаженный поцелуй. Ее губы коснулись его фаллоса. Он ласкал ее чудесные груди… Теперь его руки нежно скользили между бедер и ласкали ее Рай…

Она горячо прошептала; – Давай так ласкать друг друга целый день… И почему-то добавила: – Бедняжка Джинни…

Такова была ее своеобразная манера.

Он подумал о Моне.

Он сказал: – Я бы хотел…

Он понес ее к кушетке.

Откинувшись на спину, с поднятыми ногами, она выглядела прекрасно. Он внимательно посмотрел на нее. Он гладил и ласкал ее. Он любил смотреть на нее. Они продолжили любовные игры. Она уже вся горела и трепетала, теперь они играли с ее кошечкой, уютно расположенной между ее ног. Он любил эту киску. Они готовы были сгореть в пламени страсти. Она вскрикнула, задыхаясь, хриплым от страсти голосом;

– Тебе нравится моя кошечка? Он вошел в нее.

– Какая замечательная кошечка!

Она двигалась всем телом в такт его движениям, стонала, дико и проникновенно. Это было блаженство. Он входил в нее мощно, чудесно… Он, торжествуя, достигал самых глубин… Его усердие побило все рекорды…

– О, Тигр! О, – кричала она. – О!.. О-о-о…

Они вспотели с ног до головы, они вздымались и опускались, они извивались всем телом. Это было настоящее блаженство!

– Тигр!

Воскликнула она из глубины души. Они скатились с кушетки. Оба с грохотом рухнули на пол, совершенно ничего не почувствовав, Они вздымались и опускались в такт друг другу… бесконечно…

84

Прошла неделя. Состоялись похороны убитых. Новых происшествий не было, исключая, правда, странный случай с Мэри Холден, который, как выяснилось, не был связан с расследуемым делом. Тем не менее, Серчеру не давали покоя странные подробности этого несчастного случая. Мать нашла девушку в постели мертвой три дня назад. Мэри лежала полностью обнаженной, ноги раскинуты в стороны, а руки покоились на половых органах. Она изогнулась, будто в предсмертной судороге. В глубине влагалища обнаружили странную штучку, очень напоминающую возбужденный пенис. Эта, штучка была сделана из пластика. Но что за предмет еще не было установлено точно. Достоверно лишь то, что она очень напоминала фаллос. Не было никаких признаков насилия. Отчет патологоанатома гласил: сердечная недостаточность. В частном порядке он по секрету сказал Серчеру: «Она умерла от большой любви к этому. – И добавил: – Ее эпитафия». Ссрчер удержался от комментариев: он хорошо знал этого циника – их патологоанатома. На ее проигрывателе стояла пластинка, громко исполнявшая одну и ту же мелодию, что и привлекло внимание ее матери. На пластинке была запись песен Тима Клина и его группы «Клипере», альбом назывался «То, что сейчас нужно миру – это любовь». И после песни, на которой заклинило пластинку, сразу же шла другая, которая так и не прозвучала для Мэри Холден: «Что значит быть одинокой и покинутой», в исполнении той же группы. Вот и все. Ничего больше не было найдено. Вчера ее тоже похоронили… Сегодня должна была состояться очень важная игра с «Карвсртоном». У Серчера было место на пятидесятом ряду на величественном стадионе Соерсвилля. Рядом с ним сидел Бен Шингл, который оказался гораздо лучше, чем он себе представлял: совсем неплохой парень – спокойный и скромный. Он никому не мешал, но наблюдал, тем не менее, за всем очень внимательно. Серчер почувствовал к нему уважение. Когда тот что-нибудь спрашивал, Серчер с готовностью отвечал на его вопросы. Двое суток после приезда Бен Шингл прожил в мотеле, а теперь остановился у Майка Мак-Дрю, и они с ним подружились. Они быстро нашли общий язык, и проводили вместе довольно много времени. Серчер решил сходить на футбол, так как очень нуждался в небольшой передышке: он смертельно устал, несмотря на присланную ему «помощь». И… кроме того, ему хотелось увидеть в действии легендарную соерсвилльскую команду, Он не скрывал этого. «Карвертон» до этого года не знал поражений. Фактически «Соерсвилль» была последней командой, которая их победила… в прошлом году, вспомнил он. Стадион был заполнен до отказа, несмотря ни на что. В тайне, он болел за «Карвертон», хотя чувствовал небольшую вину перед «Соерсвиллем», так как в последнее время сроднился с этим городком и его жителями; Он стал частью Соерсвилля. Это он знал. Что касается расследуемого им дела. никаких продвижений в нем не было… несмотря на напряженную, самоотверженную работу его самого, его помощников, включая тех, кого прислал генеральный прокурор. Да еще был человек из ФБР, который числился у них консультантом. Но этот человек не дал пока еще ни одного совета, ограничившись тем, что в первой же беседе с Серчером выдал пространный панегирик в честь в высшей степени замечательных, несравнимых и блестящих качеств своего директора. Серчер терпеливо выслушал всю эту ахинею, как и подобает воспитанному человеку. Сам генеральный прокурор прибыл сегодня. Он сидел на два ряда выше Серчера, в окружении местного начальства и своих помощников. Серчер надеялся, что генеральному прокурору игра понравится. Он очень устал. Он благодарил судьбу, что не было новых убийств, за исключением Мэри Холден, которую он не принимал в расчет. Возможно, надеялся он, наблюдая как перед началом игры команды выстроились в центре поля под приветственный рев и оглушительные крики, что этот ненормальный уже исчерпал себя и больше никого убивать не собирается. Возможно, он пришел в себя, у него наступило прояснение, осознание ужаса того, что он совершил, размышлял Серчер. Это была его теория, которую он обсуждал с Шинглом очень долго и подробно. Писатель также не отрицал некоторых достоинств этой гипотезы. Если даже Серчер не обнаружит убийцу, поиски его помогут разрешить проблему. Это было единственно светлое пятно во всем этом темном деле. На стадионе и вокруг него собралось много полицейских из управления штата, а остальные постоянно дежурили в школе. Родители оказывали им всяческую помощь и содействие, и он был им благодарен за то, что они разрешили своим детям придти на матч. Он наблюдал за мячом, который взмыл вверх от первого удара ногой. Игру начала команда «Соерсвилль». Прекрасный удар! Кто этот игрок, который нанес такой замечательный удар? Зрители восторженно заревели. Серчер слегка расслабился. Ему нравилась хорошая игра. Ему нужна была небольшая передышка. И он собрался наслаждаться ею.

– Она действительно не слабо выглядит, – прокомментировал Шингл, когда игрока «Карвертона», подхватившего мяч, атаковала и повергла куча игроков «Соерсвилля».

Серчер повернулся к нему и не смог сдержать улыбки, хотя и пытался это сделать.

– Посмотрим, все еще впереди, – сказал ему Серчер.

Тигр беспокойно ерзал на скамейке, вскакивал и снова садился, находился в беспрерывном движении, меняя игроков на поле, крича что-то Понсу, постоянно советуясь с ним. Болельщики трудились в поте лица, стадион ревел, и Понс очень волновался. Он вертелся вокруг спортивной сумки Тигра. Губки, полотенца, бутылки с водой, спортивное снаряжение, это все было на нем. Он со скоростью компьютера следил, чтобы все было в порядке. Он старался скрыть волнение от других, и он знал, что такое же волнение испытывает и Тигр. Игра складывалась не очень хорошо. Первый тайм подходил к концу, но счет так и не был открыт. Правда, противник однажды был очень близок к этому. Только самоотверженная игра Бипа спасла ситуацию. Что касается «Соерсвилля», то их совершенно заблокировали. Они не могли даже выйти за пределы своей сорокаярдной линии. Это было ужасно. Ничего у них не получалось, даже домашние заготовки срывались, наигранные комбинации не получались. Защита «Карвертона» держалась стойко, они даже прорывались через них и несколько раз сбивали Динка с ног, когда тот владел мячом. Тигр выпустил на поле Джо Моргана. Джим уже был там. Пошла уже вторая половина второго тайма, а игра все не налаживалась. Посмотрите, что делается. Тигр беспокойно подпрыгивал на скамейке, как заводной, он все время давал игрокам какие-то указания. Нападающий «Карвертона» прорвался через защитные линии и открыл счет, завоевав пять очков. Когда команда сумеет отыграть их? Тайм закончился. Понс и Билли Кинг выбежали на поле с губками, полотенцами и бутылками с водой. Тигр послал в бой еще четыре-пять свежих игроков, все время что-то крича. Вся команда собралась в кружок вокруг Тигра во время небольшого перерыва в игре. Понс тоже пытался что-то подсказать игрокам, но времени оставалось очень мало. Эл Бартоломео уже прихрамывал. Фифи выглядел усталым и растерянным. Он допустил ошибку, и из-за него противник вырвался вперед. Перерыв закончился. Понс и Тигр ушли с поля. И в следующем тайме «Карвертон» завоевал еще несколько очков и уверенно захватил инициативу. Его болельщики праздновали победу. Понс никогда не видел, чтобы болельщики так высоко подпрыгивали на скамейках. Он чувствовал себя отвратительно, просто ужасно. Тигр переживал больше всех, он был угрюм и мрачен, Запасные игроки, ошеломленные, неподвижно сидели на скамейке. Счет не изменился…

После окончания первых двух таймов, пока зрителей развлекали оркестры и марджоретки, Тигр устроил своей команде разнос. Понс молил Бога, чтобы это помогло и переломило ход игры. Понс заметил, как Бен Шиндл проскользнул в раздевалку. Он спрятался в углу, чтобы никому не мешать, но Понс знал, что тот впитывает в себя все, что там происходит. Понс едва сдержал улыбку. Он был потрясен, услышав о его приезде, уже не говоря о том, что он почувствовал, когда познакомился с ним. Кто еще был более знаменитым и почитаемым писателем, чем Бен Шингл? Он оказался действительно хорошим парнем, что делало, без сомнения, ему честь. Понс очень много разговаривал с ним, и особенно после того, как тот перебрался в дом к Тигру. Шингл ободрил его. Он даже обещал ему помощь и поддержку в начале его литературной карьеры. И это было великолепно. Теперь он ободряюще улыбнулся, когда их взгляды встретились. Тигр, казалось, совсем не обращал на писателя никакого внимания. Он нервно вышагивал перед командой, взад и вперед, не говоря ни слова. Он подозвал Понса и сказал ему несколько слов. Затем… он буквально взорвался целым потоком слов…

– Скажите во что вы играете здесь, парни?! В «классики»? Что это у меня за команда? Игроков в «классики»? Где же, черт возьми, моя команда? Вы находитесь здесь? Где вы сейчас пребываете? В космосе? В безвоздушном пространстве? Побыстрей спускайтесь сюда, на грешную землю! Вы знаете, кто вы? Вы играете в футбол! Знаете, что это такое? Помните? Это игра, в которую вы играли на прошлой неделе… и на позапрошлой неделе… и целый год… играли так, как положено играть команде «Соерсвилль»! Вы знаете, что это такое? Ну, хорошо, я вам напомню об этом… Согласны? Так как вы выглядите совершенно не так, как выглядит на поле команда «Сосрсвилль»! Совершенно не та команда сегодня на поле! Отнимайте мяч! Держитесь за него! Вы знаете, кто вы? У вас впереди еще два тайма, чтобы показать, на что вы способны. Как вы блокируете игроков, защитники? Вип – я тебе удивляюсь! А что с тобой стряслось, Эл? А ты… а ты, Джо… Кал… Боже мой! Вы не можете справиться с этими слабаками из «Карвертона»! Можете убираться вообще со стадиона! Я просил вас найти бреши в обороне соперника! Что вам предлагал Понс? Пробиться через стену защитников. А что случилось с Фифом? Взгляните на пего! Он совершенно растерян и повержен. А Динк? Сколько пасов он прозевал? А?! Что случилось? Разве это моя команда? Какой счет на табло? Вы не хотите, чтобы я был вашим тренером? Мне наплевать на вас! Я уйду из команды в любой момент, если это то, чего вы добиваетесь? А ваша защита? Ужас! Они разбрасывают вас в стороны, как игрушечных солдатиков. Вас все время обыгрывают! В каждом игровом эпизоде вы проигрываете! В защите столько дыр, что через них может проникнуть даже танк. Танк! Что случилось? Чем вы так озабочены? Не сваливайте все на то, что у нас давно не было тренировок! Мы обязаны победить эту команду вообще без всякой подготовки! Без никаких тренировок вообще! Вы это хоть знаете? Я-то это хорошо знаю. Вы тигры или вы зомби? Вы выглядите, как зомби! Что это? Заботы повергли вас в прах? Трагические случаи выбили вас из колеи? Это правда? Послушайте: Те девушки очень хотели бы, чтобы вы выиграли… чтобы вы играли, как команда «Соерсвилль»… Вы это хоть знаете? Посмотрите, что для вас сделала Джилл! А Ивонн? Джинни? Подумайте о Джинни! Вспомните ту девушку! Ну и что же вы сделали для них? Я скажу, что вы сделали. Вы сидите в обороне. Если бы они только смогли увидеть вас такими – вы выглядите, как стадо каких-то зомби. Вы хотите опозорить весь город? Этого вы хотите? У противников есть гордость за свой город. А мы? Разве мы не любим свой город? Если вы выйдете сейчас на поле и начнете играть действительно в футбол! Жестко, по-настоящему, еще более повысив голос, он продолжил монолог: – Что это за счет? Что это за счет, черт бы вас побрал!? Вы что, никогда не слышали о «Корвертоне»? Они скоро вылетят из лиги! Что вы собираетесь сейчас делать? Это все зависит от вас! Я не могу выйти на поле и играть за вас! Только вы сами можете исправить положение! Понс тоже не может играть вместо вас! Посмотрите, что вы сделали с нашими комбинациями, которые мы отрабатывали на тренировках? Вы их все перекрутили! Эти прекрасно задуманные тактические схемы! Подумайте о тех девушках, которых вы недавно хоронили! По крайней мере, играйте за них! – Он помолчал и стукнул кулаком по столу: – Орите! – И вся команда заорала на всю глотку. Понс орал – речь Тигра взвинтила его до предела, он никогда не слышал такой пламенной речи. Он даже заметил, что сам мистер Шингл орал вместе с игроками.

– Орите! – Они орали, стены дрожали от их крика.

Понс почувствовал уверенность в победе. Тигр ударил по столу снова.

– Орите! – Казалось, стены рухнут от их крика.

Понс потонул в этом диком реве молодых глоток…

Во второй половине игры они сумели завоевать тридцать пять очков, «Карвертон» – ни одного.

Серчер и Бен Шингл наблюдали за игрой с огромным интересом. «Сосрсвилль» буквально разгромил «Карвертон». Болельщики кричали изо всех сил, оркестр на трибунах старался во всю. Серчер и Шингл увидели после финального свистка, как игроки «Соерсвилля» унесли на плечах Тигра и Попса с поля… под звуки торжественной музыки оркестра… марджоретки подбрасывали высоко в небо свои жезлы… Это была потрясающая сцена всеобщего ликования… на стадионе стоял сплошной рев…

Бен Шингли повернулся к Серчеру, и, с трудом перекрикивая, стоящий вокруг шум, сказал:

– Боже милостивый!

Серчер улыбался. Широко, во весь рот.