Текст книги "Трагедия линкора «Шарнхорст». Хроника последнего похода"

Глава 12
Второе столкновение с Соединением-1

Закрытый дымовой завесой, «Шарнхорст» исчез из виду, двигаясь на юг. Поскольку радиолокаторы больше не обнаруживали британских крейсеров, контр-адмирал Бей понемногу изменял курс, беря севернее. Его план действий был хорошо разработан. Превосходство линкора в скорости позволяло зайти во фланг врага и застигнуть его врасплох. Но немцы не приняли во внимание большое расстояние и, как это позднее понял английский командующий, выдающиеся возможности «роттердамских аппаратов».

В 10.00 одна из германских подводных лодок, ведомая капитаном Любсеном, снова доложила о положении конвоя:

– Конвой, время 9.45, квадрат АВ 6765.

Это означало, что конвой движется примерно в 40 милях к северо-западу от немецких эсминцев.

Девятью минутами позже контр-адмирал Бей приказал 4-й флотилии доложить ситуацию.

С эсминца «Z-29» ответили:

– Следуем согласно плану, квадрат АС 4413, курс 230°, скорость 12 узлов.

В 10.25 командир подводной лодки Любсен снова доложил:

– Встретили конвой в 9.30. Координаты неопределенные.

Этот доклад вынудил командира флотилии эсминцев, капитана Йоханнессона, призадуматься – должен ли он продолжать разведывательное плавание, как это было приказано командующим, или же ему следует атаковать конвой независимо. Его раздумья были прерваны полученным в 10.27 приказом по радио от контр-адмирала Бея: «Четвертая флотилия эсминцев, курс 70°, скорость 25 узлов!»

Через полчаса последовал новый приказ командующего сообщить координаты, курс и скорость флотилии. Из докладов командиров эсминцев своему командующему следовало, что флотилия растянулась на полосе шириной примерно в 30 миль и идет вперед для разведывательного патрулирования.

Надежды командующего флотилией на улучшение погоды, к сожалению, не сбылись. Видимость лишь ухудшилась, и низкие облака, гонимые сильным юго-восточным ветром, делали совсем слабыми лучи рассвета, который сейчас разгорался прямо по курсу. В 11.35 «Шарнхорст» получил приказ еще раз изменить курс на 30°, и в 11.20 с линкора сообщили эсминцам о своем положении, согласно карте с прямоугольными координатами, – курс 0°, скорость 27 узлов. Это означало, что линкор находится сейчас примерно в 50 милях и северо-востоку от эсминцев. В 11.58 контр-адмирал Бей послал эсминцам сообщение по радио:

– Действуйте против квадрата 6365!

Этот приказ означал, что эсминцы должны были атаковать конвой согласно последним координатам, указанным командиром подводой лодки Любсеном.

По получении этого приказа капитан Йоханнессон в 12.17 повернул «Z-29» курсом в 280° и увеличил скорость. Все остальные эсминцы получили приказы, визуальные или по радио, двигаться за «Z-29». В 12.26 командующий флотилией подводных лодок дал указание командиру подводной лодки Любсену, который последним, в 9.45, доложил положение конвоя, посылать сигналы о его координатах до 13.00. Однако так получилось, что, несмотря на напоминания с «Z-29», ни один из этих сигналов не был получен эсминцами.

Черная арктическая ночь наконец уступила место серому рассвету. Ветер усиливался, море волновалось все больше, снег густел. Матросы «Шарнхорста» оставались поблизости от своих боевых постов, командующий находился на мостике. Подняв воротник тяжелой шубы из овечьей шерсти, своим большим цейссовским ночным биноклем, кожаный ремешок которого обвивал его шею, контр-адмирал Бей всматривался в пляшущие снежные вихри. Рядом с ним стоял капитан; его руки в кожаных перчатках были глубоко засунуты в карманы. Старший артиллерист корветтен-капитан Бреденбройкер вместе с главным сигнальщиком, покинувшим радиорубку, появился на мостике. Артиллерийский сигнальщик, опытный моряк с большим сроком службы, небрежно облокотился на бронированные стены контрольного поста. Он надел свои наушники; телефонные кабели вились к земле подобно змее. Поскольку течение было попутным, корабль покачивался мягко и ритмично. Вскоре после 11.00 на мостике появился штурман, держа в руках радиосообщение. Света было уже достаточно, и он немедленно узнал крупную фигуру капитана и направился прямо к нему:

– Доклад от разведывательного самолета, герр капитан.

Капитан Хинтце вынул руку из правого кармана и взял сообщение.

– Превосходно. Удивительно, как эти парни сумели принять его при такой плохой погоде! – Он прочитал текст, нахмурился и повернулся к командующему: – Не очень приятная весть, адмирал. Но какое-то время нам можно не тревожиться.

Адмирал взял бланк сообщения. Оно обескураживало. Северо-западнее Нордкапа было замечено пять кораблей. Они находились примерно в 150 милях к западу от «Шарнхорста».

Командующий посмотрел на капитана из-под полуопущенных век:

– Нам следует точно узнать, где они находятся. Идемте.

Они спустились в штурманскую рубку вместе. Штурман, корветтен-капитан Ланц, уже обозначил координаты на карте. Он показал карандашом:

– Здесь, герр адмирал.

Контр-адмирал Бей некоторое время раздумывал.

– По моему мнению, – произнес он, – это может быть только вражеская боевая группа. Один или несколько тяжелых кораблей с обычной защитой из эсминцев. Или только один тяжелый корабль.

Он замолчал; другие ждали, когда он объяснит свою мысль. Капитан кивнул, и адмирал продолжил:

– Неподалеку от нас находятся все соединения из прикрытия конвоя. Это мы уже видим. Вряд ли это другой конвой. Он бы никогда не подошел так близко к норвежскому берегу. Если там действительно пять кораблей, то это слишком мало для конвоя. Мы знаем положение наших собственных эсминцев. Таким образом, это может быть только английская боевая группа.

Командующий замолчал и выпрямился. Как бывший командир флотилии эсминцев, он привык принимать быстрые решения. Еще один взгляд на карту, и приказ уже был готов. Командующий повернулся к капитану:

– Несмотря на это сообщение, мы будем продолжать идти вперед, как и намеревались, Хинтце. Сохраняйте те же скорость и курс. Как-нибудь мы доберемся до этого чертова конвоя.

Капитан приложил руку к фуражке:

– Яволь, герр адмирал.

Адмирал достал из нагрудного кармана пачку сигарет и предложил капитану, в то время как главный рулевой Юргенс, который почтительно держался на дистанции, выступил вперед, чтобы предложить огонек. Адмирал поблагодарил его и, затянувшись, предложил высокому, светловолосому уроженцу Фризских островов сигарету. Вернувшись на мостик, он произнес:

– Впередсмотрящий, Хинтце, должен быть первоклассным матросом. Все зависит от него.

Особо отметьте это еще раз на пункте управления орудиями.

Слушавший его корветтен-капитан Бреденбройкер кивнул в знак того, что он понял:

– Яволь, герр адмирал. Это распоряжение будет постоянно исполняться.

Он обменялся несколькими словами с сигнальщиком, который тут же щелкнул переключателем своего телефона, расправил свободной рукой длинный телефонный кабель и объявил:

– От командующего всем постам: впередсмотрящим усилить внимание!

Согласно Карлу Петеру, автору книги «Schlachtkreuzer Scharnhorst», командование военно-морских сил группы «Север» (которое давало приказы боевой группе) сочло обнаруженные авиационной разведкой пять кораблей не английскими судами, а немецкими эсминцами. Они предположили, что действительно произошло позже, что командующий отвел их от линкоров из-за ухудшившейся погоды. Из доклада самого пилота разведывательного самолета Карла Петера нам известны некоторые детали. Через несколько недель в Тромсё прошло совещание, на котором присутствовали офицеры 1-й боевой группы и командование авиацией северо-западного направления. Совещание возглавлял генерал-лейтенант Рот. Здесь выяснилось, что утром 26 декабря летчик обнаружил пять кораблей, но на землю сообщил о «пяти кораблях, среди которых, по всей видимости, один тяжелый, к северо-западу от Нордкапа». Невероятно, но командир летчика, сам в прошлом морской офицер, начал выговаривать пилоту по приземлении, что ему нужно сообщать не свои предположения, а то, что он видел в действительности. Непостижимо и то, что этот командир, передавая сообщение летчика командованию военно-морских сил группы «Север», вычеркнул возмутившие его слова из донесения о возможном присутствии одного тяжелого корабля. К тому же координаты кораблей были неверны.

На «Шарнхорсте» между 11.00 и 11.30 старшина Гёдде, стоя спереди от прожектора левого борта, услышал голос своего капитана. Капитан Хинтце на этот раз говорил не по системе внутренней связи корабля, а по телефонной сети артиллеристов:

– От капитана всем постам: доложить ситуацию. Этим утром, как ожидается, мы столкнемся с прикрывающими конвой силами – тремя крейсерами типа «Таун»[17]17
  Крейсеры этой серии получили свои названия в честь английских городов, отсюда название типа кораблей «Town», город.


[Закрыть]. Мы изменили курс и теперь пытаемся подобраться к конвою с другой стороны, то есть с севера. Мы стряхнем с хвоста крейсеры. Только что были получены важные разведывательные сведения от люфтваффе. В 150 милях западнее обнаружена английская группа тяжелых кораблей. Я повторяю – 150 миль западнее. Мы направимся к конвою. Конец сообщения!

Гёдде кивнул. Он был вполне доволен. Ему очень нравилось, что капитан доверяет своим людям и сообщает им о ситуации. От своих товарищей на других кораблях он знал, что это не всегда так. Как мичман с многолетним опытом, он понимал, как важно, чтобы команда экипажа хорошо представляла себе развитие обстановки во время похода – в тех рамках, в каких это возможно. Это позволяло сохранять в людях внимание и интерес. Каждый матрос ощущал личную ответственность за выполнение задачи, когда его начальники относились к нему не просто как к исполнителю приказов, а как к товарищу по оружию, который в случае необходимости может заменить офицера и таким образом сохранить боеспособность на своем посту. Каждая сводка разжигала воображение, рождала желание действовать совместно и увеличивала уверенность в своих силах. Простой матрос, знавший положение противника и распределение сил на собственной стороне, понимавший намерения командующего и значение каждого его шага – будь он на дежурстве в качестве впередсмотрящего, в артиллерийском расчете или в радиорубке, – чувствовал и действовал во многом иначе, чем матрос, на которого глядели лишь как на зубец в колесе большой машины. Он мог на лету понять смысл каждого нового приказа и потому выполнял распоряжения с большей готовностью. На «Шарнхорсте» практика информирования членов экипажа соблюдалась всеми командирами во время всех боевых походов и столкновений с противником.

Примерно через два часа после первого в тот день столкновения Гёдде получил донесение, что кормовой радиолокатор засек противника. Скоро на всех палубах зазвенела боевая тревога.

Гёдде приник к своему прибору с удвоенным вниманием, тщательно изучая море впереди.

В 12.21 в неясном полуденном свете Гёдде заметил по обоим бортам какие-то темные пятна. Скоро пятна стали более четкими. Повернув колесико директора правой рукой, Гёдде щелкнул левой рукой тумблер переключателя и сообщил:

– Впереди по левому и правому бортам три силуэта!

В это же время он услышал, что похожие доклады идут с контрольных позиций с других пунктов. Когда первые приказы шли к зенитчикам, а директоры на башне управления ловили цель, на фоне все более отчетливых силуэтов показались вспышки огня. Темные тени – вражеские корабли – дали первую серию орудийных залпов, затем вторую, третью. Оглушительный разрыв над кораблем и внезапный желтый свет, выхвативший из темноты окружающее пространство, заставил Гёдде оторвать глаза от цели и оглядеться. Три или четыре ослепительных желто-белых солнца нависли над кораблем, подобно привидениям. Лучи ярко осветили надстройки и палубу «Шарнхорста».

«Осветительный снаряд!» Эта мысль возникла в голове как бы сама собой. Гёдде вновь прильнул к линзам своего прибора. Громадные столбы воды поднялись на пологих волнах рядом с кораблем – и в этот же самый момент две передние башни «Шарнхорста» с тремя 11-дюймовыми орудиями в каждой открыли огонь по вражеским кораблям, идущим по правому борту. Начался уже второй за 26 декабря бой.

Стоя на открытом месте на мостике, контр-адмирал Бей наблюдал за вражеским огнем, в то время как капитан и начальник артиллерии бросились в свои пункты управления, как только было доложено о появлении английских кораблей. Затем капитан шагнул к еще открытой бронированной надстройке поста управления на левом борту и выкрикнул приказ капитану:

– Поверните налево; мы должны уйти!

– Яволь, герр адмирал! Лево руля! Все машины – полный вперед. Новый курс – 135°. Начальнику артиллерии – корабль поворачивает налево.

Быстро увеличив скорость, «Шарнхорст» повернул на восток, тяжело накренившись на правый борт; директоры управления огнем главных и второстепенных орудий при этом продолжали непрерывно следить за своими целями. В башнях артиллеристы отвели в сторону орудия, чтобы этим компенсировать влияние поворота судна. Теперь кормовая башня «С» на квартердеке с ее тремя пушками могла целиться в противника. Второй артиллерист, капитан-лейтенант Витинг, добавлял огонь двух передних башен, имеющих по две 5,9-дюймовые пушки, пока они были способны стрелять по цели.

Старшина Гёдде заметил, что после первых трех или четырех залпов снаряды «Шарнхорста» зажгли один из трех английских крейсеров, – его контуры уже были четко видны, примерно на уровне его кормовой трубы. Другой крейсер также получил попадания в нос и корму и давал огромный столб дыма. Между залпами корветтен-капитан Бреденбройкер объявил:

– Всем постам: сильные взрывы у противника.

Затем тяжелые орудия дали новый залп. Впереди и позади английских крейсеров из моря поднимались столбы воды от 11-дюймовых снарядов. Они стояли несколько мгновений, словно гигантские фонтаны, а затем опадали. На их месте образовывались широкие круги пены, колыхавшейся в ритме волн. К своему удовольствию, Гёдде заметил, что залпы, которые по приказу начальника артиллерии производились в четкой последовательности, почти всегда поражали противника. «Шарнхорст» продолжал поворачиваться на восток, и английские корабли оставались все дальше позади. Снова Гёдде, который следил за противником, увидел попадание в один из крейсеров. Из его передней части вырвался гигантский сноп пламени, скоро сменившийся облаком черного дыма. Старшина пришел к выводу, что вражеский огонь, который поначалу был точен, начал слабеть под быстрыми залпами главных орудий «Шарнхорста», хотя расстояние и было намного меньшим, чем во время первого столкновения утром. Примерно через двадцать минут враг окончательно исчез из виду, закрытый снегом и дождем.

В 12.41 англичане прекратили огонь. Через четверть часа, в 13.00, капитан отдал приказ старшему артиллеристу; этот приказ позднее был повторен всеми сигнальщиками.

– Отбой тревоги.

В этом втором столкновении с Соединением-1 (10-й эскадрой крейсеров под командой адмирала Барнетта) «Шарнхорст» не получил ни единого попадания.

Медные гильзы от использованных боеприпасов следовало выбросить за борт. Проветривались большие орудийные башни, из которых еще не ушли газы кордита[18]18
  Кордит один из видов бездымного пороха.


[Закрыть]. Стучали цепями подъемники боеприпасов. Запасы снарядов были пополнены; быстро проверялся расход в башнях и батареях. Небольшие повреждения были мгновенно устранены механиками. Скоро начальнику артиллерии поступили доклады о готовности.

Тем временем в штурманской рубке командующий со своим штабом, капитаном и штурманом обсуждал сложившуюся ситуацию.

– Черт побери, – прорычал адмирал, – так мы вообще не доберемся до конвоя. Крейсеры каждый раз появляются как раз там, где мы хотим совершить нападение. Это те же, что мы видели утром, Хинтце?

Капитан ответил не сразу, сначала он молча положил очки с двойными стеклами в кожаный футляр.

– Я склонен согласиться с вами, герр адмирал. Начальник артиллерии думает так же, как и вы. Мне кажется невозможным, что эти крейсеры – те же, что мы видели сегодня утром, но по разрывам снарядов я понял, что снаряды были того же калибра. Старший артиллерист считает, что это были 8– и 5,9-дюймовые снаряды. Я, – добавил он с улыбкой, – специалист в области торпед.

– По всей видимости, они до сих пор идут за нами, – продолжил контр-адмирал, – по крайней мере, так говорит доклад с поста кормового радиолокатора. Но на горизонте ничего не видно. Будем надеяться, что скоро мы от них оторвемся. Я не вижу смысла в том, чтобы предпринимать третью попытку добраться до конвоя.

Он замолчал, и на какое-то время установилась тишина.

Нам неизвестно, обсуждалось ли на этом совещании, которое, без сомнения, имело место после второго боя, превосходство английских радиолокаторов или возможное присутствие вражеских тяжелых кораблей, о которых было доложено в 11 часов.

Адмирал подошел к столу с картами, еще раз проверил расстояние до берегов Северной Норвегии, взглянул на указатели курса и скорости и перевел взгляд на капитана:

– Возвращайтесь в Норвегию, Хинтце. Альта-фьорд. Какой у нас курс?

Корветтен-капитан Ланц, штурман, взял линейки, положил их на карту и провел отчетливые линии карандашом.

– 155°, герр адмирал.

Командующий кивнул капитану:

– Курс 155°. Скорость 28 узлов. Вы можете сказать морякам, что мы возвращаемся на базу. Благодарю вас, господа.

Через несколько минут «Шарнхорст» начал разворачиваться. Поскольку корабль шел на юг, то ветер и течение теперь оказались навстречу кораблю, и тяжелые волны начали заливать палубу. Полярный день уже кончился, и на корабль опустилась тьма. Артиллерийские расчеты больше не готовились, но впередсмотрящим отдали приказ усилить наблюдение.

Скорее всего, контр-адмирал Бей, возможно обеспокоенный докладом об обнаруженных пяти кораблях, решил направиться к норвежскому побережью, чтобы не быть отрезанным английскими силами, после того как вторая попытка напасть на конвой потерпела неудачу. Из мер, предпринятых командующим, и из сказанного экипажу, о чем сообщили выжившие, можно с большой степенью достоверности заключить, что на «Шарнхорсте» предполагали, что один из пяти кораблей является тяжелым, а гросс-адмирал дал ясный приказ, в котором «Шарнхорсту» запрещалось при любых обстоятельствах вступать в бой с тяжелыми кораблями.

В 13.15 по радио пришло сообщение с подводной лодки Любсена – в нем говорилось, что в 11.30 разведка обнаружила конвой; координат в сообщении не было.

В 13.45, то есть после завершения второго боя с Соединением-1, 4-я флотилия эсминцев получила неподписанное радиосообщение: «4-я флотилия эсминцев должна выйти из боя!»

Внимательно исследовав сообщение, находящийся на «Z-30» командир флотилии, капитан Йоханнессон, решил, что подпись «Шарнхорст» была передана в искаженной форме, и этот приказ, что естественно, показался ему странным. Поскольку не было ясно, относится ли информация к действиям против конвоя, обнаруженного подводной лодкой Любсена, или же означает, что сворачивается вся операция, Йоханнессон обратился по радио к командующему за дальнейшими инструкциями. Ответ «Шарнхорста», полученный в 14.20, гласил: «Вернуться на базу!»

Причина, по которой было отдано это распоряжение, неизвестна; больше флотилия не получала сигналов по радио, которые могли бы что-либо прояснить, – и ни один из офицеров «Шарнхорста», который мог бы знать причину, по которым адмирал отпустил эсминцы, не выжил. По всей видимости, это решение не было вызвано нехваткой топлива или погодными условиями. Английские эсминцы, которые имели примерно такой же тоннаж, столкнулись с той же проблемой – усилившимся волнением на море, – однако вполне с ним справились. Контр-адмирал Бей, прежний командующий флотилией эсминцев, знал лучше, чем кто-либо другой, чего можно ожидать от его кораблей, и был хорошо осведомлен о традиционной драчливости, которая была характерна для эсминцев.

Командир флотилии, конечно, повиновался приказу и повернул на юг, двинувшись к пункту «Люси-I» на скорости в 12 узлов.

События, произошедшие далее с 4-й флотилией эсминцев, угадать нетрудно. Флотилия собралась в точке встречи – но при этом оказалось, что «Z-33» отсутствует; этот корабль не докладывал о себе до 3.00 следующего дня, 27 декабря. В 18.40 пришло путаное сообщение по радио, помеченное 16.56. В нем первый раз сообщалось, что «Шарнхорст» ведет бой с английскими линкорами. Неизвестно, почему это сообщение не передавалось в эфир 2 часа и 16 минут. Почти одновременно с сообщением с «Шарнхорста» на эсминцах получили радиограмму от военно-морского командования группы «Север». Оно было датировано 17.36: «В 16.56 докладывает английский линкор по пеленгу 20°; в 6 милях. Курс 120°».

Это сообщение означало, что адмирал Фрейзер указал свое положение своему соединению по радио в 16.56. Служба перехвата военно-морских сил группы «Норд» поймала этот сигнал, и через 40 минут он был передан радиотелеграфисту с указанием времени в 17.36, для передачи в 1-ю боевую группу «Шарнхорста». Исключительное достижение.

Возвращаясь к норвежскому берегу, эсминцы поймали радиосообщение с «Шарнхорста». Оно, должно быть, было передано во время артиллерийской дуэли между «Шарнхорстом» и «Дюк-оф-Йорк». В нем говорилось: «Вражеский огонь с наведением по радиолокатору на дистанции более чем 18 километров». Было указано время: 18.19.

Это сообщение было неожиданностью для всех в немецком военно-морском флоте, поскольку оно продемонстрировало значительное превосходство англичан в радиолокационном оборудовании, о котором до того в Германии знали лишь немногие специалисты.

В 19.11 в эфире раздался приказ флотилии Эйзенбарта из восьми подводных лодок: «Идите в квадрат АС 4940 немедленно на полной скорости».

Вскоре после этого военно-морское командование группы «Север» сообщило 1-й боевой группе:

– Подводные лодки и эсминцы получили приказ идти в район боя на полной скорости.

Хотя 4-я флотилия эсминцев до сих пор не получила никакого прямого приказа, ее командир сразу решил двигаться в район сражения. Едва он отдал соответствующие распоряжения и повернул корабль в указанный в радиосообщении квадрат, когда на «Z-29» пришло новое сообщение:

– Идите от берега в район боя «Шарнхорста», квадрат АС 4677. Доложите свое положение сигналом с короткой кодировкой.

Флотилия изменила свой курс, взяв пеленг 140° – а позднее 150°, – направляясь к Нордкапу и медленно увеличивая скорость до 27 узлов. Капитан Йоханнессон доложил о своем положении, как и было приказано, короткой кодировкой.

При волнах, бьющих почти перпендикулярно в борт, эсминцы двинулись вперед указанным им курсом. Теперь было ясно, что «Шарнхорст» ведет бой с английскими тяжелыми кораблями; наверняка и другие военно-морские силы участвовали в этом сражении, к примеру крейсеры, обычно сопровождающие тяжелые корабли, или те корабли, что участвовали в обоих столкновениях сегодняшнего дня. Несомненно, в сражении принимало участие некоторое количество эсминцев. Этим силам «Шарнхорст» определенно противостоять не мог. Из скорости, которую приказал держать командир флотилии, видно, сколь большой была решимость, несмотря на погодные условия, прийти на помощь участвующим в сражении товарищам. Придут ли они вовремя? Будут ли способны помочь? На мостике каждого из эсминцев задавались одни и те же вопросы, царила одна и та же решимость добраться до врага любой ценой. И потому корабли настойчиво двигались вперед через тьму, сильно раскачиваясь из стороны в сторону. Телеграфисты тщетно ждали дальнейших новостей и сообщений с «Шарнхорста», но странную, тревожную тишину так ничто и не прервало.

Эсминцы в течение примерно часа шли своим новым курсом, затем в 20.13 поступил новый приказ:

– Немедленно прекратить операцию. Избегайте контактов с противником.

Флотилия на большой скорости направилась к берегу, расстояние до которого было определено радиолокатором в 200 миль. 27 декабря в 1.50 они вошли в Шэрен через Ролвсботтн и Квал-зунд на скорости в 17 узлов. В 3.50 они получили сообщение по радио от эсминца «Z-33» – который продолжал идти независимо, – что он прошел пункт «Люси-I» в 1.20. Примерно в 10 часов 4-я флотилия эсминцев встала на якорь в Каа-фьорде рядом с «Тирпицем». Для них операция была окончена.

Теперь вернемся к «Шарнхорсту». 26 декабря в 14.30 капитан сообщил о ситуации по корабельной связи:

– Мы только что были в сражении с тремя крейсерами – теми же, что и утром. Как многие из вас видели, они получили точные попадания, которые нанесли им серьезный ущерб. Командующий приказал после нашего первого боя с эсминцами идти домой. Поскольку погода ухудшается, мы также возвращаемся на базу и теперь приближаемся к Норвегии.

В 15.00 по корабельной связи корабля был отдан приказ:

– От первого помощника всем постам: приступить к обеду!

Старшина Гёдде за весь день ничего не ел. Не было никого, кто бы доставил ему еду, а он не мог оставить свой пост. Кормовой радиолокатор постоянно докладывал, что за «Шарнхорстом» идет крейсер; время от времени давалось расстояние до этого корабля. Гёдде был инициативным человеком, он был полон желания знать, как развиваются события, но голод превозмог все другие интересы, и он сообщил по портативному телефону на командный пункт:

– Старшина Гёдде, передний пост наблюдения левого борта, просит оставить пост на несколько минут для обеда.

Он слышал, как его просьбу передали командиру; затем послышался голос сигнальщика:

– Оставить пост, но сделать все быстро. Сообщение от начальника артиллерии: собираться на камбузе как можно быстрее.

Гёдде послушно оставил пост и поспешил на обед, отчаянно скользя на ледяной палубе. На камбузе он встретил примерно пятнадцать старых товарищей – столь же долго служивших, как и он сам, – они обсуждали сложившуюся ситуацию. Как оказалось, некоторые из них не слышали объявления капитана. Один из них повернулся к Гёдде и произнес:

– Ты знаешь, что происходит? Почему мы идем обратно?

У Гёдде возникло странное, неприятное чувство. Ему показалось, что в воздухе парит что-то угрожающее. Было ли это предвидением того, что произойдет позже? Он проглотил несколько ложек супа, ответил на вопросы своих товарищей, несколько раз поспешно кивнув, и бросился обратно на свой пост. Когда он, задыхаясь, вернулся на пост у прожектора, было 15.20, и через громкоговоритель разнеслось объявление первого помощника:

– От старшего помощника всем постам: доложите о себе после обеда.

Вскоре после этого по телефону артиллеристов поступило новое распоряжение:

– Усилить наблюдение за морем!

Гёдде повесил на грудь телефонный аппарат.

– Преследующий крейсер, – пробормотал он про себя, как только поступил еще один доклад на командный пункт с кормового радиолокационного поста. – Если бы только мы могли избавиться от него! Будем, однако, надеяться, что впереди никого нет.

Он больше не думал о британском соединении, о котором говорилось в утреннем докладе. Его работа состояла в наблюдении за водной поверхностью впереди судна и по левому борту, и он этим занимался неотрывно.

Море все еще было неспокойным, и линкор раскачивался все более и более тревожно. В 4-й башне 5,9-дюймовых орудий матрос первого класса Штрётер отметил первые признаки морской болезни. На палубе царила непроглядная тьма, снежная метель лишь ненадолго стихала, чтобы снова задуть с прежней яростью.

Британский отчет относительно второго боевого столкновения Соединения-1 с «Шарнхорстом» содержит, помимо прочего, следующие подробности.

В 10.24 10-я эскадра крейсеров сблизилась с конвоем и встретилась с 36-м дивизионом эсминцев. Затем крейсеры – из-за угрозы со стороны подводных лодок, – делая зигзаги в 10 милях впереди конвоев, вместе с 36-м дивизионом эсминцев расположились впереди конвоя, образовав таким образом защитный экран.

Ближе к полудню адмиралу Фрейзеру на линкоре «Дюк-оф-Йорк» стало ясно, что из-за ситуации с топливом на эсминцах придется либо повернуть обратно, либо идти дальше к Кольскому полуострову для заправки. Если «Шарнхорст» в это время находится по обратном пути к базе, шансов догнать его нет.

В 15.55 адмирал Фрейзер приказал конвою взять пеленг 125°, чтобы пойти южнее; он хотел, чтобы крейсеры расположились между конвоем и «Шарнхорстом». В 11.37 «Норфолк» обнаружил немецкий линкор при помощи радиолокатора на расстоянии в 27 000 ярдов, но несколькими минутами позже корабль был потерян из виду. Затем в 12.05 «Белфаст» снова поймал «Шарнхорст», на этот раз на расстоянии 30 500 ярдов. Вице-адмирал Барнетт теперь перевел 36-й дивизион эсминцев на свой правый борт и изменил курс, взяв пеленг 100°. В 12.21 «Шеффилд» доложил: «Вижу противника», и Соединение-1 получило приказ открыть огонь с дистанции в 11 000 ярдов.

В это же время 36-й дивизион эсминцев получил приказ выйти в торпедную атаку. Эсминцы, однако, из-за исключительно плохих погодных условий, которые сильно уменьшали скорость, и из-за того, что «Шарнхорст» быстро двигался прочь, никак не могли подойти на расстояние торпедной атаки. «Мускетир» открыл огонь на дистанции в 7000 ярдов в 12.22 и продолжал стрелять 14 минут.

Во время этой стрельбы в 12.33 «Норфолк» получил серьезное попадание в заднюю башню «X», которая была выведена из строя. В качестве предосторожности пришлось затопить водой снарядный погреб башни. Второй снаряд попал в середину «Норфолка». Все радиолокационное оборудование крейсера вышло из строя, за исключением одного набора типа 284. Один офицер и шесть матросов были убиты, пять матросов были ранены. В это же время залп из 11-дюймовых орудий накрыл «Шеффилд», и осколки, некоторые из них размером с футбольный мяч, посыпались на палубу; корабль был поврежден в разных местах.

Поскольку «Шарнхорст» уходил на скорости в 28 узлов, дистанция, которая во время боя сократилась до 4,5 – 8 миль, стала все больше увеличиваться. Вице-адмирал Барнетт решил прекратить огонь и следовать всем Соединением-1 за «Шарнхорстом», пока тот не будет вынужден вступить в бой с Соединением-2 адмирала Фрейзера. 10-я эскадра крейсеров увеличила скорость до 28 узлов, так что с 12.50 расстояние до противника сохранялось постоянным и составляло 13 400 ярдов. 36-й дивизион эсминцев тоже продолжал преследование. Позднее расстояние между «Шарнхорстом» и преследующими судами увеличилось до 20 000 ярдов и затем снова оставалось постоянным.

Во время следующих трех часов погони крейсеры оставались вместе, образуя тесную группу; за «Шарнхорстом» следили при помощи радара, поскольку он находился на границе видимости. 36-й дивизион эсминцев, который, как уже упоминалось, отстал, сейчас мог понемногу уменьшать дистанцию, но из-за бушующего моря никак не мог выйти на расстояние торпедного залпа.

«Норфолк», несмотря на полученные серьезные повреждения, продолжал следовать с Соединением-1. В 16.03 ему пришлось уменьшить скорость, чтобы матросы смогли погасить огонь в боковом отсеке, но в 17.00 он снова двинулся вперед в составе Соединения-1. «Шеффилд» в 16.10 стал отставать, доложив, что у него поврежден левый вал во внутренней части корабля и что на протяжении получаса ему придется идти со скоростью до 10 узлов. Однако через одиннадцать минут «Шеффилд» снова начал нагонять, хотя отставание не давало ему присоединиться к Соединению-1 до 21.00. На протяжении остальной части операции он оставался примерно в десяти милях позади, но, тем не менее, следовал всем движениям соединения в этом сражении.