Текст книги "Ледяные страсти"

– Его деньги на депозите. У нас есть депозитарий. Игроки могут хранить в «Империале» свои деньги, если только сумма превышает десять тысяч долларов. Чтобы не таскать их туда-сюда, это очень удобно, лучше, чем, скажем, пользоваться банкоматом, там теряются проценты. А у нас, наоборот, нарастают – фишками. Так что четыреста тысяч вашего Донбасса лежат в нашем сейфе, в любое время он может ими воспользоваться. Документы показать?

Денис понял, что проиграл, и проскрипел напоследок:

– А лицензия у вас есть на банковскую деятельность, если речь идет о депозите?

– Обижаете, – хмыкнул Дьяков, выпуская ему в лицо сизое облачко.

Денис подумал: раз уж я говорю с владельцем казино...

– Дмитрий Иванович, с августа прошлого года лицензированием игорного бизнеса занимается Госкомспорт...

– Я в курсе, – ухмыльнулся Дьяков.

– Ну и как оно вообще?

– В смысле?

– Тяжело небось вам теперь живется?

– С чего бы это?

– Большие взятки спортивные чиновники требуют? Ну по сравнению с теми, что обычно платили налоговикам? Я слышал, спортивные функционеры такие ненасытные...

– Побойтесь Бога, Денис... – Дьяков заглянул в визитку, – Денис Андреевич. – Государственные чиновники – и взятки?! Это, как говорит, э-ээ... ваш приятель, – последовал кивок в сторону Пушкина, – две вещи несовместные.

– Вы правы, правы, конечно, – закивал радостно и Денис. Кому ж не охота в идиота сыграть.

– Я вас больше не задерживаю, господа. – И, ухмыльнувшись, Дьяков сказал персонально Пушкину: – Если вспомните еще какие-то подростковые игры – милости прошу, это моя слабость.

Уже на выходе Денис спросил:

– Как ты догадался насчет железки?

– Классиков читать надо.

– Что-то я...

– У О. Генри есть такой рассказ – «Развлечения современной деревни».

– Не читал.

– Там два жулика пытались развести фермера на бабки. Сперва один хотел ему впарить всякие супер-пупер-современные поделки, но ничего не вышло, фермер оказался на редкость просвещенный. Тогда другой сыграл с фермером в наперсток с помощью скорлупы от орехов. И тут уж фермер продул все.

– И небось, провожая жулика, благодарил со слезами на глазах? – хмыкнул Денис.

– А говоришь, не читал.

– Я правда не помню. Просто предположил, исходя из увиденного в «Империале». А представляешь, брат Пушкин, сколько они в самом деле взяток дают?

– Кто ж это может представить, – флегматично отозвался Пушкин.

– То-то и оно. Налог-то фиксированный, а сколько на самом деле клиенты бабок в его казино оставляют, это ж ни один владелец не признается.

Хорошенькая девушка на «рецепшн» радушно сообщила:

– Для постоянных игроков у нас имеется такси, так что вы вполне можете в следующий раз не садиться за руль и расслабиться у нас как сочтете нужным. Напитки для игроков бесплатны. А также мы можем прислать за вами машину в любое указанное вами место. В пределах Москвы, конечно.

– Нет уж, спасибо, – проворчал Денис, – лучше я к вам сам...

Глава семнадцатая
Кто стоит в тени?

– Свет, пойдем мороженого съедим. Тут неподалеку симпатичное местечко есть.

– Не хочется... – После разговора с Фадеичевым Светлана все еще нервничала и единственное, чего хотела – забиться в тихий, теплый уголок и забыть обо всем. Как жаль, что мама так далеко! Как когда-то в детстве, ей так нужно было сейчас прижаться к матери: она сильная, она всегда знает, как нужно поступать. Она бы посоветовала. Может, они и правда зря так сгоряча? Может, стоило подождать до конца сезона?

– Ладно, поехали ко Льву Николаевичу в гостиницу. Подумаем, что дальше делать.

– А может, домой, Леш?

– Домой так домой, – согласился Алексей.

Зеленый «опель» покатил в сторону Алтуфьева, там, в маленькой квартирке, которую Алексей снял для тайных встреч с возлюбленной, ему теперь пришлось и поселиться, пока в Теплом Стане шел ремонт. За «опелем», соблюдая дистанцию, плавно двигался «ниссан-патрол» с сыщиками. Сейчас Алексея постоянно опекали двое: Владимир Афанасьевич и Филипп. Светлане Алексей о сыщиках ничего не сказал, но был рад, что они неподалеку. Особенно теперь, когда «крестный папа» Фадеичев так легко сдал позиции. Это наверняка не к добру. Конечно же их со Светой так просто в покое не оставят. Теперь только и жди неприятностей.

Рано утром Алексей и Светлана появились на льду и начали разминку. Лев Николаевич должен был подъехать немного позже.

Вдруг они увидели бегущего к ним администратора:

– Рудина и Панов?

– Да, это мы. – Алексей про себя чертыхнулся, можно подумать, их в лицо не знают, после того как они партнерами поменялись.

– Вот приказ об изменениях в графике тренировок. Ознакомьтесь и подпишите.

– Вы что, с ума сошли? Тренировки с 23.00?

– Другого времени у нас для вас нет. Дворец спорта должен выполнять свои коммерческие обязательства перед бизнес-партнерами. Мы и так сделали все что могли.

– Надеюсь, хоть электричество по ночам будет работать? – угрюмо усмехнувшись, пошутил Панов.

– Постараемся обеспечить. Хотя ничего определенного пока обещать не могу. – Администратор явно не понял юмора.

– Свет, посмотри, какая фигня. – Алексей показал Светлане листок бумаги, на котором значилось, что отныне их пара вытесняется с тренировочного льда. Весталова и Карпов со своими подопечными, конечно, стояли в расписании в самое удобное время.

– Ой, Леш, как же так можно? Это значит, что нам придется тренироваться по ночам?

– Ладно, не дрейфь. Будет легче с адаптацией на чемпионате. К перепадам во времени привыкать не придется, – стиснув зубы, сказал Алексей.

– Эй, мы хоть сегодня можем поработать? – крикнул он вслед администратору.

– Секундочку... Так... Сегодня до одиннадцати.

– Света, прекрати кукситься. У нас есть три часа полноценной тренировки. Пошли элементы отрабатывать.

Алексей стал вести тренировку. Неожиданно для себя в новой паре он оказался в роли лидера. Раньше амбициозная Инга полностью его подавляла. Светлана была гораздо мягче. Иногда Алексею казалось, что Светлана создана не для парного катания, а для спортивных танцев на льду, где требовалось изящество, артистизм и не было сложных силовых элементов.

– Свет, ну как ты прыгаешь? Ты же прекрасно освоила эти прыжки. Локти сюда – как будто арбуз держишь. И когда на прыжок заходишь, по сторонам не глазей, как лань испуганная.

– Лешик, я все понимаю, просто неуютно теперь тут. Мне кажется, что все против нас.

– Свет, мы не можем себе позволить расслабиться, испугаться, растеряться. Мы должны на чемпионате хотя бы в тройку призеров войти. Иначе все – на нас как на спортсменах можно крест ставить. Понимаешь? – Алексей почти срывался на крик. – Это у нас в тех парах были достижения заметные, а в новой паре мы все равно что спортсмены-новички.

– Так, что за крики с утра пораньше? В чем проблема? Чего не поделили? – к бортику подходил Лев Николаевич Костышин.

Лев Николаевич прилетел из Екатеринбурга всего два дня назад, и Алексей его сразу огорошил: с Ингой покончено, работаем теперь новой парой, а вас, господин Костышин, милостиво просим быть у нас тренером. Костышин, надо признать, не ломался и не отказывался. Алексей даже заподозрил: а не реваншизм ли это? В первую встречу они долго разговаривали, и Костышин рассказал Алексею, что вовсе не Борис Борисович Артемов написал на него донос, организовали травлю Весталова и Карпов, чтобы перетащить Алексея и Ингу под свое крылышко. Может, сейчас тренером движет исключительно обида, и вот появилась возможность поквитаться? Но нет, Костышин просто до боли соскучился по любимой работе. Он бы, если б позвали, пошел тренировать кого угодно, хоть пионеров, хоть пенсионеров. Да и другие опасения Алексея, к счастью, не подтвердились: и пьянство, и тоску, и всякие астральные заморочки Лев Николаевич оставил у трапа самолета в Екатеринбурге. Стоя у бортика и выходя на лед, он был исключительно бодр и жизнерадостен.

– Да это мы так. О своем. Лев Николаевич, давайте посмотрим, какой набор элементов мы делаем стабильно, а потом, от этого отталкиваясь, будем строить программу.

– Леш, лучше с музыки начать. Мы же еще музыку не выбрали, – сказала Света.

– Угу, давай с костюмчиков вообще начнем. Ты в парном катании или где? Здесь, если не допрыгнул, артистизм тебя не спасет. – Алексея явно раздражали неопытность и идеализм Светланы. Он вдруг почувствовал, как ему не хватает хваткой и наглой Инги, которая была готова отчаянно драться за медали. Светлана больше думала о самовыражении, художественности. Может, и правда в балете каком-нибудь ей было бы лучше.

– Хорошо, ребята, начинаем поддержки. Поехали.

Все не клеилось. Светлана весила на два-три килограмма больше Инги, и поддержки с непривычки выходили с трудом.

– Так, ребятки. На два слова. – Тренер подозвал их к себе на передышку и «вправление мозгов». – Олег Алексеевич Протопопов говорил, что если тебе тяжело поднимать партнершу, по твоему лицу это не должно быть видно – наоборот, на нем должно быть написано, что это великая радость – ее поднимать.

– Я со штангой поработаю, Лев Николаич, – сказал обливающийся потом Панов. – Вроде бы тренажерный зал для нас пока не перекрыли.

– Нас в расписании тренировок поставили практически на ночь, – ответила на недоуменный взгляд тренера Светлана. Костышин внезапно помрачнел:

– Как же это?

– А вот так, полностью перекрыть кислород они не могут или не хотят для очистки совести, но невыносимые условия обеспечат, – зло ответил Алексей. – Светлана, пошли тодес повторим с левой руки.

– Леш, у меня рука что-то болит, – жалобно пропищала Светлана.

– Пошли.

Костышин наблюдал от бортика: вот они заходят на тодес, и по лицу Светланы видно, что она ждет боли. Старательно вытягивается надо льдом, левая нога заложена за правую, но вдруг правый конек выскальзывает... Элемент сорван. Еще раз. То же самое. Еще. Не получилось. Еще. Со скрипом, но прошло. Похоже, что гарантированного набора элементов Алексей со Светланой предъявить не могут. А ведь только на это можно было рассчитывать, ввязываясь в авантюру с постановкой программы в сверхсжатые сроки и в новой паре. Костышин нахмурился, осознавая, что трудности предстоят куда более значительные, чем он мог предположить.

– Так, ребятки, а теперь пошли на прыжочки. Начинаем с двойных акселей!

Прыжки были коронным номером Алексея. Он взмывал в воздух и как будто бы зависал там. Часто тренеры его просили прыгать не слишком вверх, а как бы больше в длину. Костышин смотрел, как сильно его ученик прибавил в технике за время работы с Весталовой и Карповым. Сам Костышин в свое время до таких сложных элементов не дошел. Он мрачно задумался, как достойно выбраться из этой ситуации. Ведь он был талантливым, но всего лишь «низовым» тренером, задача которого отбирать одаренных детишек.

Вот отобрал – у Алексея и данные роскошные, и успехи в паре с Артемовой заметные. По-хорошему, надо было парня пускать в одиночники. Но они с детства так хорошо задружились с Ингой, а позднее без поддержки Артемова-старшего секции было просто не выжить. В общем, чего сейчас-то уж перебирать в уме все возможные если бы, да кабы.

– Ваше время истекло. Завтра приходите в соответствии с новым расписанием, – с садистским удоволетворением заявил администратор ледового дворца.

Костышин с учениками хмуро побрели с катка. На лед выпорхнула сияющая Инга Артемова и начала разминаться.

– Эй, любезный, где мы тут можем с магнитофончиком примоститься? Танцкласс сейчас свободен? – окликнул администратора Костышин.

– В танцклассе сейчас репетиция. Свободных комнат сейчас нет.

– Да что вы такое вытворяете, черт побери? У вас же помещения всегда были в это время дня!

– Ничем не могу помочь. Все сдано в аренду. Вот документики.

– Так, ребята, поехали домой. Будем работать в спокойной обстановке.

В съемной квартирке Светланы и Алексея они сидели на полу по-турецки, пили зеленый чай и слушали кассету за кассетой. Мебели практически не было, ребята спали на тоненьком матрасе. Стены с ободранными обоями Светлана постаралась завесить плакатами и афишами с портретами знаменитых фигуристов.

– Значит, так, мои дорогие. Ситуация у нас наисложнейшая. Выкладываться нам придется раз в десять больше, чем обычно. Сейчас главное – отработать элементы. Свет, ты почему прыжки не докручиваешь?

– Лев Николаич, не знаю, разладилось что-то. Может, после того как плечом ушиблась, замах руками недотягиваю.

– Ну-ну, подтянем. С музыкой что будем делать? Давайте, не мудрствуя лукаво, для обязательной возьмем что-нибудь бодренькое из Штрауса, чтобы голову особенно не ломать. А для произвольной какие будут идеи?

– Может, скомпилируем отрывки из «Лебединого озера»? Русский стиль, русский балет – на мировом первенстве прокатит, я думаю, – подкинул идею Алексей.

– А сравнения с балетом не в свою пользу не боишься? – поинтересовалась Светлана.

– Этому спору уже больше тридцати лет. Начиная с эпохи Протопопова.

– Ой, мамочки... – Света вдруг заливисто расхохоталась.

– Что с тобой? – удивленно воскликнули мужчины.

– Ой, смехунчик напал, – всхлипывая, говорила девушка. – Я представила, как ты и я, оба в пачках, на носочках танец маленьких лебедей изображаем. Может, показательные такие сделать?

– Свет, с таким подходом мы до показательных просто не доберемся.

– Ладно, ребята. Я подумаю над Чайковским. Встречаемся вечером на льду. Постарайтесь поспать сейчас. Переходим на ночной образ жизни. – Костышин откланялся, оставив ребят одних.

– Тихий час, тихий час! Укладываемся в постельку сейчас! – радостно прощебетала Светлана. – Я, чур, первая в душ пойду!

– Ни за что! В душ – только вместе! – Алексей тоже развеселился.

Его руки заскользили по точеному телу девушки. Нежно целуя ее несколько пышноватую для фигуристки грудь, он совершенно забыл о той паре лишних килограммов, которые так мешают ему при поддержках.

– Девочка моя прекрасная, – шептал Алексей на ушко Светлане. – Все у нас получится, все у нас будет прекрасно.

Чуть позже, когда утомленная от любовных игр Светлана заснула у него на плече, Алексей серьезно задумался. Очевидно было, что, к сожалению, их совместимость в личном плане не перешла пока в совместимость спортивной пары. С Артемовой Алексей катался практически вслепую: не надо было следить глазами за ее движениями, они были слажены как шестеренки хорошо смазанного часового механизма. С Рудиной приходилось тратить колоссальные усилия на выработку этой партнерской слаженности. Господи, ну почему, почему он вдруг решил, что поменяться партнершами – это прекрасная идея? Его покорило, как нежно Светлана смотрит ему в глаза, как покорно она льнет к нему в постели, как трепещет ее прелестное тело под его ласками. Черт, но и терпеть тон Инги – всепроникающий, командный – от спортивный тренировки до постели было больше невозможно. Алексей даже сам не отдавал себе отчета, что Светлана ему бесконечно дорога еще и потому, что знает его успешным, одаренным спортсменом, а не маленьким мальчиком из провинции, мать которого работает уборщицей, а об отце лучше совсем не вспоминать. В общении с Ингой он всегда себя чувствовал приблудным щенком, которого отогрели, накормили, посадили рядом с собой на диване, обращаются очень ласково, но ни на секунду не дают забыть о том, что настоящей родословной у него нет.

Никита Онисимов не искал легких путей. А ходить по сложным не умел пока – катастрофически не хватало опыта. Вот Денис Андреевич предложил поговорить с большими шишками из Федерации фигурного катания или из Госкомспорта, а как к ним подступиться? Хорошо Щербаку, он опер, может с любым незнакомым человеком заговорить и подход найти и узнать все что нужно, а этот человек может и не догадаться, что его на самом деле допросили и сняли с него показания. Поработать бы с ним, посмотреть, как это делается... Но в напарники Никите достался вечно жующий Макс, совсем не оперативник, который даже на улицу почти не выходит, только и знает, что сидеть за компьютером.

Конечно, и из компьютера можно что-то выжать, если насобирать побольше информации, проанализировать, потом еще подсобрать и снова проанализировать... И все же Никита считал, что никакой компьютер не заменит разговора с живым, знающим человеком.

Интуиция подсказывала ему, что лучший источник информации – Фадеичев. Во-первых, он самый главный спортивный босс, а значит, за ним последнее слово, что бы там ни нарешали в Федерации фигурного катания, во-вторых, Фадеичев «крестный отец» пары Артемова – Панов, значит, они ему небезразличны и решать их судьбу он будет не сгоряча, а сознательно, а в-третьих, по версии того же Макса, Панов может быть подручным Фадеичева в обирании игорных домов, и об этом тоже не мешало бы разузнать подробнее.

Но Фадеичев наверняка тертый калач, с журналистами общается постоянно и регулярно, а значит, раскусит Никиту в два счета. Хорошо, если обойдется без скандала. Но нужных сведений не видать точно...

Целый день Никита ломал голову над тем, что же, собственно, делать. И интуиция снова подсказала решение. Никита даже загордился: с такой интуицией из него обязательно выйдет выдающийся сыскарь.

А решение родилось вот какое: говорить нужно не с самим Фадеичевым, а с человеком очень к нему близким по работе, но не избалованным вниманием репортеров. И таким человеком вполне может быть секретарша Фадеичева. В конце концов, секретарша всегда в курсе всех дел шефа. Никита почему-то был уверен, что у Фадеичева именно секретарша, а не секретарь.

С этим Никита помчался к Максу, в данном случае компьютер вкупе с компьютерным гением как никто другой могли ему помочь. Макс без особого труда влез в сервер Госкомспорта, добрался до отдела кадров и вытащил личное дело Богдановой Марии Петровны. Как явствовало из дела, Мария Петровна работала в Госкомспорте с той самой даты, что и Фадеичев. И если он перетащил ее с собой с прежней должности, то доверял ей.

В личном деле была и фотография Марии Петровны, и Никита, вооружившись ею, занял пост у главного входа в Госкомспорт. Пришел он около пяти, к концу рабочего дня, и мерз в результате до начала восьмого. Уже начал переживать, не слегла ли с гриппом Мария Петровна? Но в половине восьмого скатился с крыльца Фадеичев, уселся в лимузин с шофером и отбыл, а еще через пятнадцать минут появилась и секретарша.

Никита, мысленно перекрестившись, помчался ей наперерез, моля Бога, чтобы она не спешила домой к внукам (Марии Петровне, как следовало из личного дела, было слегка за пятьдесят – самая пора нянчить внуков), не торопилась на важную встречу или еще куда-нибудь.

– Мария Петровна! – Никита перехватил секретаршу на стоянке. Она уже открыла дверцу белой, припорошенной снегом «девятки» и, обернувшись, с недоумением разглядывала незнакомого молодого человека. Никита показал ей пластиковую карточку со своей фотографией и жирной надписью «Пресса» (два часа потратил на изготовление). – Меня зовут Никита, я журналист. Наш журнал называется «Города», слышали, наверное?

– Нет.

Немудрено, что не слышала. Никита сам нарвался на этот журнал совершенно случайно, у знакомого увидел. Журнал некоммерческий, выходит до смешного маленьким тиражом и распространяется бесплатно. Кто и зачем его делает, Никита понятия не имел и рассчитывал, что Богданова тем более понятия не имеет.

– Я очень хочу с вами поговорить, – выпалил Никита. Женщина все еще не понимала, в чем дело, но уезжать не торопилась. – Я хочу взять у вас интервью. Понимаете, я готовлю материал о секретарях, людях вашей профессии. Знаете, сколько в Москве секретарей? Почти полмиллиона. Можно сказать, что Москва – город секретарей. Сейчас столько пишут о всяких чиновниках, депутатах и государственных деятелях, но при этом забывают о вас. Тех, без кого депутаты не были бы депутатами, а чиновники – чиновниками. Мы хотим исправить эту вопиющую несправедливость.

Она ничего не сказала в ответ, и Никита, испугавшись, что был недостаточно убедителен, продолжал вдохновенно врать:

– Весь наш новый номер будет посвящен секретарям и референтам. Мои коллеги отправились в аппарат Государственной думы, в мэрию Москвы, а я выбрал вас, потому что спорт – это большая любовь нашего народа!..

– Ну хорошо, зайдите завтра в первой половине дня... – ответила она наконец на первый взгляд снисходительно, но Никита видел, что сумел польстить, нашел-таки нужную кнопочку, и теперь ни за что нельзя упускать шанс, откладывать, давать возможность ей разузнать о журнале.

– А если прямо сейчас? – предложил он. – Считайте, что я приглашаю вас на ужин. Сходим в тихий, уютный ресторан...

– Нет уж, – замахала руками Мария Петровна, еще раз смерила взглядом Никиту и, видимо не найдя ничего подозрительного в долговязом, краснеющем парне, сказала: – Садитесь в машину. Это я вас приглашаю на ужин.

Богданова привезла Никиту домой, в небольшую квартирку на Карамышевской набережной, разогрела в микроволновке равиоли из банки и пакет мороженых овощей «Мексиканская смесь», вскрыла пару вакуумных упаковок нарезки ветчины и сыра и выудила из бара бутылку белого вина. Как Никита быстро понял, жила Богданова одна – и очевидно, исключительно работой.

Никита вооружился блокнотом и с умным видом минут пятнадцать выслушивал рассказ о судьбе простой московской девчонки, которой посчастливилось лет тридцать пять назад устроиться машинисткой в райком КПСС, а десять лет назад оказаться в приемной у Фадеичева, с которым они с того дня неизменно вместе кочуют из учреждения в учреждение.

– Но десять лет назад Фадеичев только начинал как чиновник. Получается, вас ему нужно благодарить за то, кем он стал? – подлил масла Никита в костер ее тщеславия.

Мария Петровна засмущалась, заскромничала, но было заметно, что она того же мнения: Фадеичев въехал в главный кабинет Госкомспорта и на ее плечах. Отношения окончательно наладились. Мария Петровна узрела в Никите чуткого и понимающего собеседника, а он, ко всему прочему, не забывал еще регулярно наполнять ее бокал вином, и вскоре опустела первая бутылка, а потом и вторая.

– Мария Петровна, а вот сейчас только и разговоров что о разрыве Артемовой и Панова... – наконец перешел Никита к главному. – А как видится все это из вашей приемной? Чем все закончится, а?

– Это не для печати! – отрезала Богданова.

– Не для печати, – тут же согласился Никита и захлопнул блокнот. – Но интересно же.

– Плохо закончится, – вздохнула Мария Петровна. – Полной победой американцев.

– Они выиграют чемпионат мира?

– Конечно! Вот я вам сейчас покажу, что ваши коллеги-журналисты понаписали! – Она достала из портфеля папку, а из нее газетную вырезку. – У Семена Ивановича от таких вот писак сегодня чуть микроинфаркт не случился.

Шок!

Иным словом назвать то, что происходит сегодня с российским парным катанием, нельзя.

Это, конечно, не первый случай, когда распадаются звездные пары. И легендарная Ирина Роднина, начинавшая с Улановым, потом выступала с Александром Зайцевым. И после случалось. Всякий раз это была трагедия, потрясение, от которого нелегко оправиться. Но чтобы одновременно распались две пары! Оба лидера нашей сборной прекратили свое существование! Рухнули и разбились две наши надежды на мировое золото?! Такого история нашего фигурного катания еще не знала!

Чемпионы Европы и вице-чемпионы мира прошлого года, чемпионы Европы нынешнего года Инга Артемова и Алексей Панов несомненно являлись настоящими лидерами, которым не страшна никакая конкуренция. Как откатали они месяц назад в Швеции! Собранно, чисто, чтобы даже и мыслей у судей не было о втором месте. Их произвольная программа – образец для подражания. В ней они достигли верха совершенства. Выступление было самым синхронным и самым артистичным. Все элементы были выполнены идеально, что говорит о колоссальном техническом прогрессе этой пары. В какой форме они могли бы подойти к Олимпиаде!..

Но теперь надежды на золото уже можно назвать несбыточными. К вящей радости американских фигуристов Линды Вайт и Роберта Джувелера. На днях американцы заявили в своем телевизионном интервью: «Только чудо может теперь помочь русским выиграть. Или наглый подкуп судей. Но чудес, как известно, не бывает, а подкупить судей мы не позволим!»

Чудес действительно не бывает. В исконно русском виде спорта мы сдали позиции.

Без боя.

Сердцу, конечно, не прикажешь. Но из-за вспыхнувших в разгар сезона чувств подорван престиж державы, а большим чиновникам от спорта не сегодня завтра придется расстаться со своими высокими постами…

– Представляете? Советские, а потом российские пары всегда были первыми! У нас самая сильная школа. И что особенно ужасно, годы тренировок, миллионы затраченных рублей полетят псу под хвост не по объективным причинам, а из-за сущих глупостей.

– И что же ваш шеф, что в Федерации фигурного катания? Неужели они не могут обязать Панова и Рудину хотя бы этот сезон закончить в старых составах?

– Знаете, Никита, я иногда жалею о старых советских временах. Может, что-то и было плохого тогда, но такого стыда наша страна не испытала бы, живи мы и сейчас при коммунистах. Нашлись бы рычаги!

– Но кто такие Панов и Рудина? Пешки же? Пусть талантливые, но пешки...

– Ха! Это вам только кажется. А кто за ними стоит? Вы хоть представляете, как трудно сдвинуть пешку, не испортив отношения с фигурами, которые сзади. За спиной Рудиной – Джафар Джафаров! Но я вам этого не говорила!

– Могила! – побожился Никита. – А кто такой Джафаров?

– А вы не знаете?

– Нет.

– Ну лучше вам и не знать, – посоветовала Мария Петровна, и Никита понял, что она и сама не знает. Наверняка слышала, как шеф произносил это имя, и произносил он его наверняка с таким же придыханием, как сейчас Мария Петровна. – На самом деле раньше надо было реагировать, когда все еще не зашло так далеко. Тренеры недосмотрели, неправильно прореагировали...

– Как это – неправильно? – Никита старательно изобразил недоумение, рассчитывая, что Мария Петровна сейчас расскажет, как по заданию тренеров Панова били в подъезде, но секретарша не рассказала, только отмахнулась:

– Выбрали неправильную тактику и вовремя не просигнализировали наверх. Помните, с Родниной и Улановым то же самое было? Хотя вы, конечно, не помните – слишком молоды. Роднина и Уланов выиграли Олимпиаду в семьдесят втором году, а потом Уланов влюбился в фигуристку Смирнову, сбежал на Запад и, как бродячий клоун, разъезжал в доме на колесах по всей Европе, танцевал в варьете «Холидей айс». Тогда за престиж страны душой болели, мобилизовали все силы, экстренно отыскали и подготовили Зайцева – и СССР продолжал диктовать свою волю в фигурном катании, а сейчас...

– И что теперь, исключат Панова и Рудину из команды?

– А смысл? Они уйдут в профессионалы, и от этого страна проиграет еще больше. Семен Иванович очень мудрый человек, он с плеча рубить не привык. Подождет. Если смогут они ударными темпами достойно подготовиться к чемпионату, пожурит и в команду их включат.

– Н-да, сколько нервов ваш шеф тратит на этой работе, – посочувствовал Никита. – А уж вы сколько тратите!

Мария Петровна закивала, сама себя жалея, и Никита как бы невзначай забросил очередную удочку:

– А тут еще это лицензирование игорного бизнеса...

Но Богданова, против обыкновения, не поддержала тему, а, мгновенно протрезвев, оборвала:

– К моей работе это не имеет отношения.

– Но вы же все время с шефом, видите, как он реагирует, когда некоторые из моих, с позволения сказать коллег, без стеснения поливают его грязью, убеждают народ, что он братается с мафией, вымогает миллионные взятки... – еще раз попытался Никита надавить на преданность Марии Петровны Фадеичеву. Однако она не бросилась с пеной у рта доказывать, что Фадеичев честный и неподкупный, и дальше разговор уже откровенно не клеился.

От Богдановой Никита помчался в контору – выяснять, кто такой Джафаров. Макс должен хоть что-то о нем узнать. Просто обязан.