Текст книги "Ледяные страсти"

Глава двадцать третья
Выкуп

Николай сидел на собственной кухне и мучительно бился над дилеммой: выпить в одиночестве или просто лечь спать? Демидыч не поддался на уговоры, компанию составить не пожелал и уехал к себе в Заветы Ильича, Филя Агеев дежурил в офисе, на случай если позвонит Денис или похитители. И Николай уже жалел, что не остался с ним. Можно было бы раздавить бутылочку прямо на рабочем месте, а потом сразиться с Максом в какую-нибудь виртуальную войнушку. По телевизору опять крутили «Каменскую» – скука смертная. Яковлева билась головой о стенку: злодеи проникли в ее квартиру и трогали грязными руками кровать и компьютер. Ей бы наши проблемы!..

Бутылка так и осталась непочатой. Пить в одиночку – занятие для алкоголиков. Николай подогрел оставшейся с завтрака жареной картошки и переключился на канал «Евроспорт», показывали биатлон – все же лучше, чем «Каменская».

Катя Вильхельм первой пришла на третий огневой рубеж, упала на коврик, затаила дыхание. Николай вдохнул вместе с ней – хорошенькая девочка, кажется, не замужем, жениться бы на такой. Вот прикол был бы: первенство мира в общем зачете выиграла немецкая биатлонистка Катя Щербак.

От неожиданного телефонного звонка Николай вздрогнул, и, словно между ними была телепатическая связь, вздрогнула биатлонистка. Рука дернулась, и третья мишень черным кружком осталась зиять на белой планке.

– Коля, немедленно дуй на СТО «Люкс». – Звонил Денис. – Там в сумке Панова лежит пакет с деньгами. Его нужно забрать. Понял?

– Подожди, СТО «Люкс» – это... – Николай продолжал смотреть на экран и даже не сообразил сразу, о чем речь. Катя уже отмотала штрафной круг и выскочила на трассу.

– Да станция техобслуживания, куда забрали «опель» Панова после аварии. В багажнике осталась большая спортивная сумка.

– Я помню, видел. Черная, адидасовская, огромная такая, он с ней всюду таскался, пока белый «опель» был цел, а потом стал с другой ходить... Но их же недавно ограбили.

– Как – ограбили?! – Голос Дениса на том конце провода заметно дрогнул. – Когда, кто?

– Щас... я тут недавно... – Прижав трубку плечом к уху, Николай выключил телевизор, чтобы не отвлекал, и порылся в стопке газет на подоконнике. – Вот, нашел: «Вечерняя Москва», колонка криминальной хроники, зачитываю: «Глупое ограбление. Вчера около двух часов ночи человек в маске ворвался на территорию станции техобслуживания „Люкс“. Угрожая двум дежурившим на станции автослесарям пистолетом, нападавший связал рабочих и запер их в служебном помещении. Только через час им удалось освободиться и вызвать по телефону милицию. Грабитель унес с собой сейф, в котором, по заверениям владельца СТО, были только служебные документы и около трехсот рублей наличными. Кроме того, он обшарил все автомобили, находившиеся в тот момент на ремонте: украл два лазерных проигрывателя, две автомагнитолы, несколько легкосплавных дисков и электрическую дрель „Motaba“. К сожалению, до появления представителей правопорядка незадачливый грабитель успел скрыться». Тут, правда, об украденной сумке ничего не говорится, – заметил Николай, – но ограбление произошло, когда «опель» Панова был там...

– Съезди проверь и сразу же позвони, – попросил Денис. – Я вылетаю первым же самолетом.

– А самого Панова ты нашел?

Но Денис уже отключился.

Было уже около девяти вечера, но такие конторы обычно работают круглосуточно, и Николай поехал. Без предварительного звонка. Чтобы, если сумка все-таки там, никому не пришло в голову в ней покопаться.

На СТО он застал одного механика и охранника, – видимо, после ограбления владелец «Люкса» раскошелился на охрану.

– Я от Алексея Панова, – отрекомендовался Николай. – Хозяина вон того белого «опеля». – Он указал на машину фигуриста, у которой заднюю часть уже отрихтовали. – Он просил забрать сумку. В багажнике была сумка с коньками и прочими шмотками. От нее осталось хоть что-нибудь?

– А документы ваши? А почему ночью? А почему хозяин сам не приехал? – начал допытываться не в меру бдительный охранник.

Щербак взялся вдохновенно врать про то, что Панов на сборах в Казани, что в сумке были две пары его любимых коньков, что он ужасно суеверный и на серьезных соревнованиях выступает только в любимых коньках, а тут ему с чего-то вздумалось: вдруг они там в багажнике сломались...

Охранник слушал всю эту галиматью без особого доверия, но механик ничего подозрительного в рассказе не усмотрел, он удивился по другому поводу:

– Так Серега же забрал сумку. Сказал, что сам передаст...

– Серега? – И тут Николая осенило. – Серега – это Лешкин сосед?

– Ну да. Этот фигурист у нас все время чинится, его Серега как-то привел, с тех пор – один из лучших клиентов. Так что сумку его мы не заныкали. Достали в лучшем виде. Внутрь, правда, не заглядывали...

– Да я разве обвинял вас, что сумка пропала?! – воскликнул Николай. – Мне бы и в голову такое не пришло. Я недавно в газете случайно увидел, что вас ограбили...

– Ага! – воодушевился механик. – Мы с Серегой как раз дежурили. Придурок какой-то явился, коротышка – метр с кепкой, но накачанный, пестиком размахивал, думал тут у босса миллионы в сейфе лежат.

– Ну хорошо, что Сергей сумку успел забрать.

– А он и не успел. Сумка тогда в шкафу стояла, в подсобке, мы ее только вечером выковыряли. А этот урод с пистолетом нас с Серегой в подсобке запер и в те шкафы даже не заглянул, так что повезло вашему фигуристу. Сейчас бы на его счастливых коньках кто-то другой катался...

Николай помчался в Теплый Стан. Слесарь Иван Данилович говорил, что приятель Панова Сергей живет на первом этаже под ним. За нужной дверью гремела музыка. Николаю пришлось долго звонить, прежде чем раздались нетвердые шаги, а потом вопли:

– Это Натаха! Штрафную! Ща мы ей штрафную!

Дверь открыли два изрядно подвыпивших парня. Они недоуменно переглянулись и одновременно возмутились:

– Ты не Натаха!

– Мне бы Сергея, – сказал Николай.

– Серега! Давай штрафную! – Парни, тут же забыв об ожидаемой Натахе, снова развеселились. – К тебе гость!

Через минуту в прихожей появился тоже очень нетрезвый блондин лет двадцати пяти, очевидно Серега. Он тащил огромный рог, прямо как в «Кавказской пленнице», только не с вином, а с водкой. Налито было с горкой, и водка щедро расплескивалась на пол и затекала Сереге в рукава. Он сосредоточенно сопел, стараясь двигаться как можно более плавно, но живительная влага все равно проливалась. Даже не взглянув, кто к нему пожаловал, Серега сунул Николаю свою ношу и потребовал:

– Пей!

– Я от Алексея Панова, – попытался объяснить Николай. – Он просил меня забрать его сумку.

– Друг Лешки – мой друг! – рявкнул Сергей, полез обниматься, не скупясь окропив алкоголем теперь еще и Николая.

– Сумка у вас?

– Да ну ее! Тебя как зовут? Пойдем за стол. Мне сегодня двадцать пять стукнуло! Это, брателла, повод нажраться!

В комнате музыка загремела с новой силой и гости – человек двадцать, судя по мощности ора, – затянули: «Черный ворон! Что ж ты вьешься!..»

– Брателла! – Николай прижал Серегу к стене и, перекрикивая песню, начал уговаривать: – Сумку бы мне, спешу я, вот отвезу сумку и вернусь, тогда обязательно выпьем...

– Точно? – недоверчиво сощурился Серега.

– Да чтоб мне провалиться на этом месте!

– Там в углу. – Сергей мотнул головой в направлении настенной вешалки. Там из-под груды пальто и шуб действительно торчал угол большой черной сумки.

Николай схватил драгоценный баул и опрометью бросился к своей машине. От куртки так разило водкой, как будто он искупался в бассейне с алкоголем. Сумка была тяжелая – килограммов пятнадцать, не меньше. Расстегнув «молнию», Николай обнаружил полотенца, неприятно пахнувшие плесенью или чем-то похожим, – очевидно, Панов сложил их влажными, и они успели натурально завонять. Под полотенцами лежали два тренировочных костюма и воздух тоже не озонировали. В отдельных чехлах две пары коньков: одна совершенно пришла в негодность – лезвия и ботинки скрутились в весьма замысловатую конструкцию, вторая оказалась совершенно целой. А вот, наконец, и то, что нужно! На самом дне лежал тяжелый сверток размером с обувную коробку, обернутый в черный непрозрачный полиэтиленовый пакет и перетянутый скотчем.

Николай позвонил Денису на мобильный, благо у него роуминг по всему миру, что в Москву, что в Германию звонить – все едино.

– Сумку нашел, в ней подозрительный сверток, – доложил он. – Залеплен скотчем. Вскрывать?

– Нет, надо проверить отпечатки пальцев и вообще.

– Ждать тебя?

– Нет, я в аэропорту, но рейс только через два часа. То есть в конторе буду часов через шесть, не раньше. Дуй к Пушкину, попроси помощи, или к дядюшке, о’кей?

– А Панова ты нашел? – успел-таки спросить Николай.

– Нашел.

Телефонный звонок заставил Агеева вздрогнуть. Почти полночь. Звонил аппарат в кабинете шефа. Филя опрометью бросился туда.

Так... магнитофон подключен, присоска на месте, все работает. Номер не определился. Филя, кожей чувствуя, что это они, прокашлялся и поднял трубку. Беззвучно закрутились колесики кассеты, наматывая пленку.

– Слушаю. – Голос совершенно не получился. Филя прокашлялся еще раз.

– Грязнов? – Точно они. – Болеешь?

– Ага.

– Завтра. В девять утра. Сто пятнадцатый километр Минского шоссе. Приезжай один.

Все.

Филя возбужденно забегал по кабинету. А если Денис не успеет? А деньги? Кому звонить? Куда бежать? Надо же что-то делать!

Пушкина Щербак вытащил из постели телефонным звонком. Иннокентий Михайлович долго кряхтел в трубку и придумывал причины, почему всякие там проверки нужно отложить до утра. Но Николай был неумолим, обещал компенсацию в любых разумных размерах, сулил златые горы, молочные реки с кисельными берегами и еще упирал на то, что жизнь и здоровье Севы Голованова напрямую зависит от скорости, с которой Иннокентий Михайлович выберется из-под одеяла.

– Ну только ради Севы, – в конце концов сдался Пушкин. – И машину к подъезду.

Пушкин жил у метро «Битцевский парк», так что Николаю было даже по пути из Теплого Стана на Петровку.

Около полуночи они уже были на Петровке. И теперь настала очередь Пушкина умасливать и уламывать. Чем Иннокентий Михайлович прельстил дежурного криминалиста, Николаю было неведомо, но минут за пятнадцать нашлась и лаборатория, и оборудование, и спец по купюрам и пальчикам.

Капитан милиции Катаева – приятная дама средних лет, в очень сексуальных очках – быстро и профессионально обработала сверток, сняла пальчики, загрузила оттиски в компьютер. Оставалось только ждать: найдутся ли совпадения по картотеке. Николай понимал, что это может занять много времени, и, чтобы не терять его впустую, уговорил Катаеву проверить еще и купюры. И на предмет пальчиков, и в ультрафиолете – не фальшивые ли.

– Нефальшивые, – был ответ Катаевой. – Неновые стодолларовые купюры. Сорок пачек по десять тысяч долларов. Пачки опечатаны бумажной лентой. Упаковка небанковская. Реквизиты упаковщика отсутствуют, – диктовала она словно для протокола. – На бумажной ленте отпечатки пальцев отсутствуют из-за пористой структуры материала. На купюрах – аналогично.

– То есть обычные сотенные? – переспросил Николай.

– Обычные, да не совсем.

Катаева пригласила Николая и Пушкина к столу и предложила взглянуть на банкноты в ультрафиолете. Кроме обычных водяных знаков на уголках под цифрой «100» на той стороне, где портрет, отчетливо просматривались две написанные от руки буквы «ФО».

– Меченые! – хлопнул себя по бокам Пушкин.

– И что, все такие? – спросил Николай.

– Нет, – ответила эксперт. – Примерно десять – пятнадцать банкнот на пачку.

– А «ФО» – это что? – поинтересовался Пушкин.

Николай, не долго думая, предположил:

– Фонд «Отрада».

– Значит, Султана бабки?

– Его.

Компьютер жалобно пискнул, сообщая, что закончил проверку. Совпадение обнаружено.

На левую половину экрана выползла карточка с отпечатками из картотеки, а на правой прорисовались только что введенные оттиски. «Совпадение – 98%».

– Ну?! – заторопил железяку Николай.

– Терпение. – Катаева нажала на «ввод», и на экране появилась регистрационная карточка.

«Гальберт Виктор Маркович, 1965 г. р. Привлекался в качестве свидетеля по делу № 231/91...»

– Этого ты ждал? – справился Пушкин.

Николай не ответил. Он умоляюще уставился на Катаеву:

– А других пальчиков нет?

– Нет. На свертке обнаружены отпечатки одного человека.

Заснеженная дорога. Солнце. Видимость отличная. На километры вокруг все просматривается и простреливается. Где притаились омоновцы, Денис не видел и очень надеялся, что похитители тоже не видят.

Он ехал сразу набело, отрабатывать черновик было некогда. И так еле успел из аэропорта заехать за деньгами.

Ехал один, как и требовали. Но дядюшка обещал, что похитителей возьмут, – значит, их возьмут.

Машин было немного, и основной поток двигался в сторону Москвы. На столбиках по обочине мелькали цифры 20, 50, 75, 100... Дениса обошли две огромные фуры. Он не торопился. На часах 8.50.

115-й километр. Ничем не примечательный. Вдалеке справа дымят трубы какого-то завода. Ни самого завода, ни города не видно. Все теряется в морозном мареве. Только три плотных, серых столба поднимаются в небо, чуть заваливаясь на север. Южный ветер, значит.

Он притормозил, съехал на обочину, огляделся. По-прежнему никаких следов засады. Ни грузовика с проколотой шиной, в котором мог бы уместиться отряд спецназовцев, ни живописной группы лыжников.

9.00. Мимо в сторону Москвы пронесся шестисотый «мерседес» с тонированными стеклами.

Денис оглянулся. «Мерседес» в полукилометре позади него разворачивался.

Развернулся. Медленно покатил вперед. Миновал Дениса и остановился в десяти шагах.

Из машины медленно и с достоинством выбрался Сева и еще один незнакомый мужчина – по виду обычный браток, «шестерка».

Денис взял пакет и тоже вылез. Сева и его спутник сделали пять шагов и замерли точно посредине между машинами. Денис тоже сделал пять шагов.

Браток протянул руку. Денис положил на нее сверток. Сева, словно повинуясь неслышному приказу, сделал еще шаг и встал рядом с Денисом.

Браток заглянул в пакет, пошуршал пачками купюр, удовлетворенно кивнул и вернулся в свой автомобиль. Денис и Сева поторопились к джипу.

Не было произнесено ни единого слова.

«Мерседес» рванул вперед. Денис осторожно развернулся и покатил в сторону Москвы.

Он все время смотрел в зеркало заднего вида, но «мерседес» удалялся, а ничего не происходило.

Заградительный кордон стоял на 120-м километре. И появился он там только после того, как Денис и похитители встретились. Так что обитатели «мерседеса» по дороге на встречу ничего подозрительного не усмотрели и приехали прямо в лапы спецназовцев.

На 115-м же километре были установлены несколько видеокамер, которые с разных точек зафиксировали процесс обмена.

...Это было похоже на воссоединение большой и дружной семьи. Севу щупали, хлопали по плечам, всеобщему восторгу не было предела. Когда, наконец, страсти немного улеглись, Денис потребовал:

– Рассказывай.

Сева смущенно уставился в стол:

– А нечего особенно рассказывать. Пришел к Донбассу в гостиницу, не договорили мы о Панове, а тут налетели молодцы в масках. Я вроде отмахался, но в машине меня таки достали.

– А держали где?

– На дачке одной. Заперли нас там втроем...

– Втроем? – переспросил Денис.

– Ну да. Я, Донбасс и еще Витя Гальберт. Вообще-то, это его дача, но его тоже заперли. На окнах решетка и сигнализация, двери железные, к ним засовы с наружной стороны приделаны – не перегрызть, через крышу и подвал тоже не уйти, телефон отрезан, мобилы отобрали. Вот так, в общем.

– Что же вы там делали? – хмыкнул Щербак.

– Пили в основном. Водки и жратвы запасено как перед войной. Ну, конечно, пытались выбраться. Один раз почти получилось, но не совсем. Очень вежливо попросили больше так не делать.

– Не били, не мучили? – не унимался Николай.

– Не-а. Я, кстати, про Панова выяснил. Это еще интересно? Я же не знаю ничего, как у вас тут.

– Интересно, – кивнул Денис.

– Донбасс и Гальберт говорят, что Панов к мафии никакого отношения не имеет. Просто у Султана на него были виды. В смысле на пару Артемова – Панов. Он бабки большие в них вложил, а Панов вроде бы с Артемовой больше кататься не хочет...

– Уже не катается, – подтвердил Денис, – продолжай.

– Ну Султан его собирался подставить. Подбросили ему деньги. Четыреста штук. А потом типа Султан его обвинит в воровстве и вернет, значит, под свое крылышко. Потому и Гальберта изолировали – он вроде бы имел контакты с Пановым, а потом типа его убрали. Это чтобы Панову страшнее стало. Я так понял, что с Пановым какой-то прокол вышел, и тогда они взяли меня, чтобы вы эти деньги нашли.

– И что они, так тебе это все за здорово живешь рассказали?

– Да Гальберт струхнул в какой-то момент. Напился и испугался, что его и в самом деле могут убрать. Вот тогда и потянуло его на откровенность. А сегодня утром пришли какие-то «быки», сказали, что станут меня обменивать. И если ты деньги не привезешь, меня грохнут. Тут пришел мой черед пугаться. Особенно когда со мной в машину и Гальберта посадили. Думаю: грохнут обоих.

– А Донбасс? – спросил Макс.

– Этого отпустили. Нас – в машину, а ему сказали, чтоб катился колбаской...

На столе зазвонил телефон, Денис взял трубку. Дядюшка.

– Их всех придется отпустить. – Вячеслав Иванович говорил безо всяких эмоций. Просто констатировал этот вопиющий факт.

Денис не мог скрыть своего недоумения:

– Как это?!

– А вот так. В возбуждении дела по факту похищения нам, племяш, отказано.

– Не понял.

– А не было как бы никакого похищения, и насильного удержания, и передачи выкупа. Ничего не было. Только что в Краснопресненское РОВД явился Донбасс с заявлением. Если вдруг его посчитали пропавшим или похищенным, он дико извиняется и просит всякие розыскные меры прекратить. Готов даже возместить материальные затраты на следственные действия, в случае если оные предпринимались. Он, дескать, с другом Всеволодом Головановым загулял и уже не помнит, как очутился в загородном доме еще одного приятеля – Виктора Марковича Гальберта, где они беспробудно пьянствовали еще несколько дней. А потом, когда водка закончилась и они пришли в себя, то подумали, что их, наверное, ищут родственники и знакомые. И сразу же вернулись в Москву. И кроме этого заявления Донбасс приволок десяток видеокассет, на которых запечатлены твой Сева, Донбасс и Гальберт, безобразно жрущие водку и пляшущие в обнимку канкан. Короче, получается, что никаких доказательств похищения у нас нет.

– Стоп, дядь Слав, стоп! А как же требования выкупа?

– Какие требования? У тебя имеются письменные требования или хотя бы запись телефонных требований?

– Нет. – Действительно, единственный предметный разговор с угрозами и требованиями был на телефон Сванидзе и не задокументирован. – Но...

– Вот именно, что «но». Писем тебе никто не писал. По телефону офисному, на котором магнитофон стоял, когда звонили, слово «выкуп», или «заложник», или еще какое-нибудь такое хоть раз прозвучало? То есть твои обвинения вполне можно квалифицировать как голословные, а можно вообще расценить как клевету.

– Но деньги-то я передал. И это записано на видео. Или не записано?

– Записано. В машине, которую встретили омоновцы, вместе с телохранителем, которому ты передал пакет, и шофером сидел Виктор Маркович Гальберт. Сопротивления, кстати, при задержании они не оказывали. Телохранитель молчит себе в тряпочку, его дело маленькое, ему сказали: пакет у тебя взять и хозяину передать, он взял и передал. А Гальберт охотно объяснил ситуацию.

– Как же он ее объяснил?

– Сказал, что шел себе однажды, примерно недели две назад, по улице с пакетом, в котором лежали четыреста тысяч долларов, и увидел, что за ним следят подозрительные субъекты. А дело было как раз неподалеку от катка «Динамо». Гальберт распереживался, что бандиты могут отобрать у него деньги, поэтому забежал на каток, совершенно случайно встретил там своего знакомого фигуриста Алексея Панова и попросил его подержать пакет у себя некоторое время. Потом Панов почему-то сразу деньги не отдал, а дальше и вообще исчез, но он же не вор, поэтому попросил тебя, частного детектива Дениса Андреевича Грязнова, вернуть деньги законному владельцу, что ты и сделал и за что тебе большое спасибо.

– Дядь Слав! Но ты же понимаешь, что это полная ахинея?! – взорвался Денис.

– Я понимаю. Но сделать ничего не могу. Деньги принадлежат благотворительному фонду «Отрада», о чем свидетельствуют пометки на некоторых банкнотах, Гальберт – бухгалтер данной организации. А доказать, что он не псих и не стал бы гулять с почти что полумиллионом долларов по улицам без охраны, невозможно. В крайнем случае он предоставит нам справку, что псих и даже от этого лечится.

– А Султан?

– Что – Султан? Султан, получилось, вообще ни при чем. И к деньгам имеет касательство только Гальберт, и дача, на которой Сева прохлаждался, тоже Гальберта...

– Ну а драка в гостинице? Есть же свидетели!

– Нет ничего. То дело уже закрыто, ущерб, очевидно, возмещен, постоялец, на которого совершалось нападение, то есть Донбасс, заверяет, что никакого насилия там не было и в помине, а если кому-то что-то примерещилось...

– Черт! Ну как же так, а?!

– Вот так, племяш, – сочувственно вздохнул Вячеслав Иванович. – Я тебя понимаю, но помочь ничем не могу. Султан собаку съел на таких делах, и сейчас, когда он активно легализуется, ошибок ждать от него глупо. Он десять раз отмерит, прежде чем резать. Вот если удастся его к стрельбе на катке пристегнуть, от организации двойного убийства ему уже...

– А может, это и хорошо, а, дядь Слав? – вдруг воскликнул Денис.

– Что – хорошо? – не понял Грязнов-старший.

– Хорошо, что Султан легализуется, что не совершает необдуманных поступков, что отмазался с похищением.

– Ты там, часом, не сбрендил, Денис? Почему это – хорошо?

– Да потому, что на катке это не он. И не его люди. А я уже, кажется, знаю кто.

– И кто?

– Потом, дядь Слав. Мысли в кучку соберу и перезвоню, ладно?

Денис дал отбой и забегал по комнате из угла в угол. Коллеги-соратники наблюдали за ним с плохо скрываемой тревогой: не спятил ли шеф, в самом деле? Громкая связь во время телефонного разговора была включена, так что все все слышали.

– Ну что вы таращитесь?! – возмутился Денис. – Вспоминайте! Последовательность событий на катке: звонок Инге, пистолет, перчатки, контрольный выстрел в Никиту Онисимова. Бандюганов вспомните, которые обыскивали квартиру Панова в Теплом Стане, а потом в Алтуфьеве, грабителя, который потрошил СТО, четыреста тысяч, которые в сумке Панова оказались без его ведома, Гальберта, вдруг исчезнувшего, а потом объявившегося на собственной даче в компании с Севой... Разве это все не складывается в решение?!

До Щербака, Агеева и Макса дошло одновременно. Сева был плохо знаком с ситуацией, а Демидыч, будучи по природе тугодумом, соображал медленно. Но Николай и Филя в унисон выдохнули:

– Складывается.

– То-то же! – усмехнулся Денис.