Текст книги "Кровные братья"

ДИСКО

Валера Лобанов, молодой человек двадцати пяти лет, обыкновенной наружности, отправился на дискотеку. Впрочем, отправился он не танцевать, а скандалить, точнее, началось все с того, что он следил за своей девушкой.

С Полиной он познакомился около месяца назад, в магазине, где она работала продавщицей, а он просто зашел купить пару бутылок пива. Девчонка она была ничего себе, то есть на самом-то деле ничего особенного, но мордашка миленькая, грудки пышненькие, попка кругленькая. И возраст хороший – девятнадцать лет. Слово за слово – завязался разговор, а там как-то само собой назначилось свидание. Затащить Полину в постель оказалось несложно – это удалось Валере уже в первый вечер, что ему чрезвычайно понравилось. Он не любил долгих ухаживаний с цветочками-лепесточками, с «кино-мороженое» и прочей школьно-подростковой романтикой. А вот так – это по-взрослому: вчера еще не были знакомы, а сегодня уже вовсю кувыркаемся.

Первое время все шло очень хорошо, но постепенно Валера почувствовал, что у него назревает крупная проблема, а именно – финансовая. Его подружка все чаще начинала ныть: «Хочу то», «Хочу это»… «Хочу в ночной клуб». «Хочу куда-нибудь поехать». А еще Полина как-то ужасно оскорбительно для него пользовалась простым словом «почему». А почему у тебя нет машины? А почему ты не подаришь мне вот это? А почему ты никогда не пригласишь меня в ресторан?

Дело в том, что с деньгами у Лобанова было не просто плохо, а ужасно. Он уже довольно давно не работал – с тех пор, как его выгнали из одной охранной фирмы, да не просто выгнали, а с шумом, треском и позором. Как уже часто бывало и раньше в жизни Валеры, виновато было, разумеется «шерше ля фам». Поприставал там немного к одной… Да что там, противно вспоминать.

А к девочке этой Валера, однако, успел привязаться. Казалось бы, чего уж там, ну покувыркались пару раз, да и разошлись, как взрослые современные люди. Ну не подошли друг другу, это бывает. Девочка искала кого-то побогаче, ну так что же, удачи тебе, крошка, в твоем поиске, и адью. Так нет же! Почувствовав, что Полина начинает от него неуловимо ускользать, Валера Лобанов понял, что влюбился. Он звонил ей по пятьдесят раз в день, назначал ей свидания, от которых она отнекивалась, ссылаясь то на головную боль, то на месячные; он просто ей до смерти надоел.

Ах, если бы она знала, что Валера скоро должен разбогатеть! Но он не хотел кормить ее обещаниями – может, из суеверия… Он хотел сделать своей возлюбленной сюрприз. Его воображению рисовалась картина – как он приходит к ней, великолепный и небрежный, в дорогом костюме и обязательно с золотой печаткой, сажает ее в свою машину, которая у него сразу же появится, везет в самый дорогой бутик, где накупает ей уйму разной ерунды, которая столь необходима женщинам для счастья. Потом они едут в самый дорогой ресторан, оттуда в самый фешенебельный ночной клуб и, наконец, в его квартиру, которую он снимет в каком-нибудь навороченном доме для «новых русских» – с «евроремонтом» и прочей фигней. Он заводит ее в роскошно декорированную спальню (обязательно зеркало в потолке!), и там они трахаются до умопомрачения. Дальше этого Валерина фантазия пока не замахивалась.

Да, конечно, если бы не Полинка, ни за что бы он не согласился на сомнительное предложение своего другана и сослуживца Тараса Еременко. Тот пришел к нему, точнее, не пришел, а прибежал, предложил принять один заказ, на котором можно наварить кучу бабок. Правда, дело это выглядело явно уголовно, но Тарас убеждал: мол, наше дело маленькое, мы свой заказ выполнили, а как там дальше им распорядятся, это уже не наша беда.

И вот буквально на днях Валера Лобанов должен был превратиться в человека со средствами. Но внезапно ему закралось в голову подозрение, что Полинка ему изменяет. Ревность скрутила его так, что он буквально не мог ни о чем думать. Его внутреннему взору рисовались жуткие картины: то как какой-то чужой и почему-то небритый мужик жамкает своими немытыми лапами нежные грудки его возлюбленной и теребит ее розовые соски, то занимается с ней любовью, а глупая Полинка пищит от удовольствия и шепчет тому на ухо те же самые нежные непристойности, которые еще неделю назад шептала ему, Валере.

Так он промучился два полных дня, продолжая каждые полчаса названивать Полине, лежавшей, по ее словам, с жуткой мигренью («Нет-нет, приходить не надо, сегодня предки дома!»), и наконец созрел. Он приехал к дому, где жила его девушка, и занял наблюдательный пост. Примерно с час он простоял без особой пользы – только замерз, но потом был вознагражден за свое морозное вглядывание в темноту. К дому подъехала машина, «девятка» вишневого цвета, за рулем сидел тип, который Валере сразу не понравился.

«Это он! – подумал новоявленный Отелло. – Сейчас она сядет в его машину и… и…»

Черт возьми! Лобанов понял, что если его подозрения правильные, то сейчас он их упустит. Он оглянулся в поисках такси – деньги у него были, ради своей слежки он распотрошил свой «святой энзэ», неприкосновенный запас на случай форс-мажорных обстоятельств. К счастью, такси скоро подвернулось.

– Слышь, братан, мне надо проследить во-он за той машиной.

– Э нет, друг, ты меня в свои дела не путай.

– Да ничего такого, ты не думай. Просто моя девчонка…

– Ага, знаю я! Девчонка-мальчонка, а потом по судам свидетелем затаскают. – Водила колебался.

– Плачу вдвойне, – посулил Лобанов.

– Садись, – смягчился шофер. Валера прыгнул в машину, и в ту же секунду из подъезда вышла Полина – да-да, он был прав! Она, змея, вовсе не страдала никакой мигренью. Предательница, изменщица!

Девушка прыгнула в машину и поцеловала того типа за рулем. Валера глухо зарычал, так что таксист поглядел на него исподлобья. «Девятка» мягко отъехала от тротуара.

– Вперед! За ними, только сильно не прижимайся.

– Не боись, не первый раз замужем, – ухмыльнулся водила.

И действительно, шофер свое дело знал – и на хвосте особо не висел, и при этом нигде не упустил вишневую «девятку» до самой платной стоянки возле элитного диско-клуба под эпатажным названием «Клуб-666». Здесь, отпустив такси, Валера Лобанов принялся решать серьезную дилемму. Ну вот, он узнал, что его девушка тайно от него, подло наврав ему, гуляет с другим. Более того, он проследил, куда именно они направились. Ну и что дальше? Что он, собственно, собирается предпринимать?

Впрочем, ответ на этот вопрос он искал недолго. Конечно, нужно идти за ними. Валера пошевелил рукой в кармане – от «энзэ» оставалось еще порядка четырехсот рублей. Этого должно ему хватить на то, чтоб заплатить за вход и купить себе чего-нибудь простенького выпить. Правда, остался нерешенным вопрос, а, собственно, зачем он туда идет? Ну вот пришел – а дальше что?

«А, ладно. На месте соображу».

Для того чтоб сориентироваться, Валере Лобанову потребовалось какое-то время. Дело в том, что в подобном ночном клубе он оказался впервые. Поначалу его ошеломил шум, рев усилителей, количество людей, в основном молодых и расфуфыренных до невозможности. Потом в дальнем конце зала он приметил за столиком «свою» парочку и сразу почувствовал себя увереннее. Он занял наблюдательную позицию за барной стойкой и заказал двойного «Немирова» с перцем.

Парочка сначала сидела довольно чинно и шушукалась. Потом они встали и направились к танцплощадке, где практически смешались с толпой, бесновавшейся в свете стробоскопа под руководством диджея c немыслимой прической.

Один раз шаман объявил медленный танец – и Валера опять начал страдать, представляя, как сейчас этот лощеный хлыст лапает, наверное, Полинкину мягкую попку. Видеть их со своего места он не мог.

Лобанов посидел еще некоторое время и видел, как его девушка и незнакомец вернулись, разгоряченные, к своему столику. Тогда он, успевший, покуда парочка плясала, разогреться до необходимой температуры еще двумя двойными «Немировыми», встал и направился к ним.

Полина заметила его сразу, и Валера понял, что приходить сюда ему стоило хотя бы для того, чтоб увидеть выражение ее лица. Она буквально онемела от неожиданности и не могла вымолвить ни слова, Валерий же, игнорируя девушку, любезно обратился к ее кавалеру:

– Вы позволите пригласить вашу даму на танец? Неизвестный тревожно поглядел на свою спутницу, а Полина наконец сумела выдавить:

– Валера, что ты здесь делаешь? Ты следил за мной?

– Я?! Следил?! – даже возмутился Лобанов. – Не-ет. Так, шел мимо, да и зашел на огонек.

– Ты его знаешь? – строго спросил Полину ее кавалер.

– Денис, я сейчас все объясню.

– Ах, так это Денис? Очень приятно, – ухмыльнулся Валерий, изучая соперника, который при ближайшем рассмотрении оказался очень красивым мужиком и к тому же гигантского роста.

– Да, мне тоже, – рассеянно кивнул Денис, – без рукопожатий обойдемся, ладно?

– Денис, я объясню, – продолжала лебезить Полина.

– Не надо, я уже все понял. Посиди здесь, а мы с твоим другом коротко поговорим. Пойдем, мужик, отойдем в сторонку, если ты не против.

Они вышли в соседний зал, где народу было немного меньше.

– Значит, так, – начал Денис, который, видимо, привык чувствовать себя лидером везде и всегда. – Произошла неувязка. Я не знал, что у Полины есть постоянный парень. Обижать тебя не собирался. Но все уже сложилось так, как сложилось. Я пришел сюда с ней и уйду тоже с ней. Без скандала.

Он подумал:

– Где-то через полчасика мы исчезнем, я отвезу ее домой и сам поеду спать. А ты уедешь сейчас, тоже мирно и без скандала. А завтра вы уже сами разберетесь в своих отношениях. Без меня.

– Вот как? – задумчиво вымолвил до сих пор молчавший Лобанов.

– Что скажешь?

Валера сопел и смотрел на соперника. Тот был на голову выше его, но это Лобанова не смущало.

– Скажу, что выслушал тебя с интересом. Он сильно размахнулся и с удовольствием заехал Денису в челюсть.

Подобной бешеной, разнузданной пьяной драки «Клуб-666» (довольно-таки респектабельный) еще не видел за все десятилетие своего существования. Каким-то образом в потасовку втянулись все, кто только мог. Подробностей Валера Лобанов не помнил, только детали. Соперника своего он потерял из виду практически сразу, он куда-то канул в общей кутерьме. Помнил, как его сбили с ног и кто-то пинал его ногами. Помнил, как он сумел подняться и довольно-таки тяжелым стулом хрястнул кому-то по черепу. Помнил, как начало тошнить.

Приезда милиции он не помнил тоже.

Наряд вызвал менеджер клуба, когда понял, что попытки остановить драку собственными средствами – с помощью нескольких дюжих официантов – ни к чему не приводят. Многочисленные свидетели дружно указали на Валеру как на главного зачинщика потасовки. Его и еще нескольких наиболее активных драчунов милиционеры увезли с собой, после того как страсти улеглись и порядок был восстановлен. Характерно, что этот здоровяк Денис сумел улизнуть в суматохе.

Так Валера Лобанов попал в отделение милиции, где его разместили в так называемом «обезьяннике».

В «обезьяннике» Валере не понравилось. Страха не было, нет. Он, Лобанов, парень бывалый, Чечню прошел. Его так легко не напугаешь. Во всяком случае, перспектива провести ночь в компании нескольких десятков уголовников и хулиганов не парализовала его. А что? Люди как люди, на фронте попадались кадры и поколоритнее. Не смущал его и запах грязи и потных человеческих тел, а равно убогие нары и стены, крашенные шаровой краской. Ему мешал не весь этот внешний антураж, а сама по себе неволя, как таковая, то есть невозможность выйти отсюда и направиться, куда ему хочется.

Он лег на нары, скрестил руки за головой и стал вспоминать свой разговор с Тарасом Еременко.

– Ты пойми, братан, бабки-то мне нужны, но…

– Что? Что тебе не нравится? – кипятился Еременко.

– Но ведь это же убийство! – тихо вскрикнул Валера.

– Ну да! – спокойно согласился Тарас. – Убийство. А в Чечне было не убийство? Почему там ты минировал дороги, размещал ловушки, и все было нормально? Тебе не мешало. А ведь на них каждый день подрывались люди и отбрасывали прочь свои копыта.

– Но это же война! Там были враги… – пытался объяснить Валера.

– Почему враги? – холодно возразил Тарас. – Граждане России, такие же, как ты и я.

– Но они же…

– Что? Что они? Захотели от нас отделиться? И правильно! И молодцы! Потому что ничего им хорошего Россия не принесла.

– Ну ты вот что, ты это… не очень-то, – надулся Валера, придумывая, как бы половчее намекнуть на хохлацкие имя и фамилию Тараса и гордо сказать, что если ему, мол, Россия не нравится, так его никто и не держит, у него есть его историческая оранжевая родина. Но Еременко был уже далеко от национального вопроса:

– Короче, неважно, это я так, для примера. Мне вообще политика по барабану. Я просто хотел тебе, дураку, показать, что там ты убивал – и хоть бы хны! Заметь, при этом рисковал своей собственной задницей. И все это – плюс к тому – практически бесплатно.

Еременко поднял указательный палец:

– Так? Так! А тут тебе предлагают без малейшего риска и за приличное бабло выполнить ту же самую работу, и ты уже не можешь, это тебе, видите ли, убийство. У тебя, видите ли, принципы, идеалы… как это… гуманистические.

– Конечно, убийство, – настаивал Валерий. – А что же еще?

– А может, этот – ну вот тот, кому предназначен заряд, – еще хуже человек, чем те бандиты, которым ты мастерил свои «игрушки» в Чечне?

– Может! Все может быть, но…

– Что?

– Не знаю, я не могу тебе этого объяснить, но разве ты сам не понимаешь, что это не одно и то же?

– А какая тебе, черт возьми, разница, что я понимаю, а что нет? – наконец зарычал на него сдерживавшийся, по-видимому, до сих пор Тарас. – Сколько можно жевать эти сопли? Убийство – не убийство. Скажи прямо, тебе бабки нужны? Они же деньги. Они же башли. Они же лавэ. Они же капуста.

– Послушай… – снова начал Лобанов.

– Ну что еще?

– Но ведь ты – ты тоже мастерил «игрушки»! – воскликнул Валера. – Почему же ты не сделаешь все сам? Зачем тебе я?

Еременко кашлянул:

– Боюсь, один не справлюсь. Все-таки именно ты на этом специализировался больше, чем я. Я тебе больше доверяю. А задание очень ответственное. Очень. Да и бабки хорошие.

Тарас шепнул ему на ухо:

– Десять баксов. Каждому.

– В смысле десять кусков? – переспросил Лобанов.

Шевченко радостно заржал:

– Ну а как ты думал? Конечно, десять кусков. Десять тысяч полновесных конвертируемых американских долларов наличманом, не отходя от кассы.

И вот тут Валера крепко задумался. Именно тогда в его голове возникли картины, как он приезжает к Полинке в белом костюме, на собственном авто – не надо иномарок, пусть это будет отечественная, и даже подержанная. И мысль побежала по извилистому пути его фантазии…

– Так что? – прервал его Тарас.

– Я должен подумать.

– Думай. Даю тебе полчаса.

Еременко встал, намереваясь выйти из комнаты в Валериной квартире, где происходил этот разговор.

– Нет, братан, я так не могу. Ну… мне надо подумать хотя бы до завтра.

– Нету времени думать, – напирал Тарас. – Завтра мне встречаться с заказчиком.

– А давай так, – предложил Лобанов. – Саму «игрушку» я сделаю, а… это… Ну, короче, на дело не пойду.

Тарас вторично заржал.

– Ну чего регочешь, как молодой конь? – вдруг озлился Валерий.

– Чи-истеньким хочешь остаться, да, родной? Не хо-очешь клиенту в глаза смотреть.

– Да! – крикнул Валера. – Не хочу! А что тут такого?

Тут Шевченко придвинул свое лицо вплотную к его и зашептал вкрадчиво, почти нежно:

– Нет, голуба моя. Ты мне нужен там! Вместе со мной пойдешь. Или ты не в деле.

– Дай мне время до завтра, – еще раз попросил Валерий.

Тарас Шевченко подумал о чем-то, посопел, а потом произнес:

– Добро. Так уж и быть. Завтра встретимся и все обговорим.

– Где встретимся?

– Нигде. Я сам к тебе приду. Будь дома в двенадцать – с готовым ответом.

И вот теперь, лежа на нарах в «обезьяннике», с невероятной, просто убийственной отчетливостью Валера Лобанов понял, что никак не сможет быть у себя дома завтра в двенадцать. Значит, Тарас Еременко придет в пустую квартиру, потолчется под дверью – и… И что? Что он подумает?

Он начал в ярости кусать губы. Кретин! Идиот! Долбодятел! Отношения ему выяснять приспичило в ночном клубе! Недоносок!

Теперь его боевой товарищ и даже, можно сказать, друг подумает, что он трепло. Обещал быть дома и свалил куда-то по своим делам. Или еще чего хуже – трус! Подлая трусливая крыса.

Валера так распереживался, что даже тихонько застонал, так, что сосед по нарам – лысый небритый мужик лет шестидесяти с татуированным якорем на кисти руки – посмотрел на него с нескрываемым интересом. Примечательно, что о деньгах Валера вспомнил лишь позже и сразу понял, что уже не приедет к Полине на белой «Ладе» в белом костюме. Жизнь лежала в развалинах.

В том же самом «обезьяннике», где страдал по неудавшейся жизни Валера Лобанов, находился в то же самое время некто Виталий Черных, он же Боцман. Когда-то давно Боцман-Черных служил на флоте, с тех пор и прилепилась к нему эта кликуха, из того же времени происходит и характерная татуировка с якорем на запястье. В какой-то момент жизнь Боцмана покатилась по весьма и весьма наклонной плоскости, один срок тянул за собой другой, и, вероятно, так бы и сгинул Виталий Черных в лагерях, не подвернись он однажды под руку Вячеславу Грязнову, в ту пору еще капитану.

Собственно, так и родился на свет Боцман – известный в милицейских кругах «раскольщик», иначе говоря – «наседка». В этот день Боцман получил задание от полковника Шарова, начальника 2-го отдела МУРа: «расколоть» вора-рецидивиста Петра Галаева, подозреваемого в нескольких убийствах. Таким образом Черных оказался в камере, преисполненный самого искреннего творческого рвения, однако опытный уголовник Галаев на контакт не шел. Он спал, укрывшись с головой бушлатом, и изображал тяжело больного человека. Все попытки Боцмана расшевелить его и втянуть в разговор оказались тщетными.

«Эх, черт, провалил задание. Будут недовольны, конечно. Ну да ладно, побьют – не убьют. Да вот чем теперь заняться? Хрена же мне тут делать? Ну они-то ладно, ясно, почему здесь кукуют, а я-то какого рожна?»

Боцман отчаянно скучал. Поэтому от нечего делать он обратил внимание на соседа по нарам, молодого человека двадцати пяти примерно лет, который – ему уже сообщил тюремный телеграф – был зачинщиком жестокой кровавой драки в дискотеке «Клуб-666». Парень явно думал думу тяжкую (такое у него было сосредоточенное выражение лица), временами хмурился, шевелил губами, будто беззвучно возражая невидимому оппоненту, а один раз даже принялся тихонько стонать.

– Что, браток, худо тебе? – сочувственно обратился к нему Боцман.

Парень посмотрел на него водянистым взглядом.

– За что тебя сюда? Как тебя звать-то?

– Валера.

– А меня Виталик. Но все зовут меня Боцман.

– Почему Боцман? – равнодушно спросил Валера.

– На флоте служил.

Так, слово за слово, завязалась беседа. Боцман был, что ни говори, профессионалом своего «раскольнического» дела, на его счету был не один десяток раскрытых преступлений. А сейчас ему было очень скучно. А надо сказать, что Виталий Иванович был убежден, что мастерство от редкого использования ржавеет, как железный инструмент. Поэтому в дни простоя, когда ни Грязнов, ни Шаров, ни кто-либо другой из его шефов не давали ему никакого задания, он иногда от скуки подсаживался в троллейбусе к первому попавшемуся человечку и выведывал у того историю его единственной, драгоценной и несчастной жизни.

Поэтому неудивительно, что через десять минут после знакомства Валера Лобанов уже рассказывал Боцману всю свою подноготную: про голодранское двоечное детство, про армию, про Чечню, как он был сперва снайпером, а потом закончил курсы саперов. Рассказал ему все про свою беспутную жизнь после демобилизации, вплоть до увольнения из охранной фирмы, про Полинку рассказал и про длинного хлыща Дениса. Особо остановился на драке в ночном клубе, притом присовокупил, что нисколько не жалеет, что съездил Денису пару раз по харе, но вот…

– Что? – участливо спросил Боцман.

– Да там…

– Есть проблемы?

– Встреча у меня завтра. Очень важная.

– С девушкой? – чистыми глазами посмотрел на него Боцман.

Лобанов расхохотался:

– Какая там девушка! Ее теперь больше интересует Денис. Нет, встреча с товарищем, с братаном моим. Сослуживцем.

– По Чечне?

– Ну да. Лобанов замолк.

– Ну что ж, если друг, то поймет.

– Не-ет… Там же речь идет о деле.

– О деле? – невинно переспросил Черных. – О каком еще деле?

И, сам не понимая, как это произошло, Валера Лобанов принялся пересказывать первому же человеку, встреченному им в КПЗ, суть его взаимоотношений с Тарасом Еременко, их деловую и финансовую основу.

«Однако, дело пахнет не просто жареным. А каким-то сырокопченым. Думаю, если не предупредить Шарова, а то и самого Вячеслава Иваныча, может выйти очень плохо».

– А фамилию того, кому предназначается ваш подарок, твой друг не говорил?

– А что? – напрягся Валера.

– Нет, просто интересно. Может, знаю. Я в этом мире, – Черных обвел глазами стены, крашенные шаровой краской, – многих знаю.

– Говорил, говорил фамилию. Но я точно не запомнил. Какой-то не то Орлов, не то Соколов.

– Ах да. Видно, у тебя неважная память на фамилии.

– У меня-то? А, точно, вспомнил! Орликов его фамилия.

Боцман сделал отметку в своей мысленной записной книжке.

– Так как, – вопрошал Валера Лобанов, – как думаешь, друг, выпустят меня отсюда до завтра? Чтоб мне слово, корешу данное, не нарушить.

– Тут трудно даже сказать, – наморщился Боцман.

– Подскажи, отец. Ты человек, вижу, бывалый. Опытный. Может, можно как-то поспособствовать?

Черных задумался:

– Ну одна идейка-то у меня, конечно, есть…

– Ну? – весь напрягся Лобанов.

– Тихо, тихо. Успокойся. Ты ничего не делай, я все сделаю пока сам. Расслабься и ни на что не реагируй.

Вслед за этим Боцман вскочил и принялся колотить в железную дверь, крича:

– Начальник! Доктора! Мне плохо! У меня острый приступ аппендицита! Начальник!

В окошке появился охранник, и Боцман обменялся с ним парой настолько тихих слов, что никто из сидящих в камере не сумел уловить даже полслова.

Спустя три минуты железная дверь растворилась с грохотом и лязгом и раздался голос, возвестивший:

– Черных Виталий Иванович, на выход с вещами.

И по прошествии еще минуты агент-«наседка» Боцман уже докладывал во всех подробностях полковнику Шарову о странном рассказе Валеры Лобанова и о готовящемся покушении на некоего Орликова. А еще через полчаса Черных уже предстал пред светлые очи своего старинного знакомого генерала Грязнова. Да и Александра Борисовича Турецкого, присоединившегося к их беседе чуть погодя.

– Н-да, – протянул Александр Борисович, – такое везение бывает только в детских сказках. То есть разгадка преступления пришла к нам сама, совершенно случайно.

– Но кто заказчик, он не знает, – уточнил Боцман-Черных.

– Да, Виталий Иванович, я понял, – произнес Турецкий. – Думаю, что я с большой степенью вероятности догадываюсь, кто заказчик…

– Серьезно? – поднял брови Грязнов. – И кого же ты подозреваешь?

– И вот теперь мы увидим, прав я или нет, – задумчиво продолжил свою мысль Турецкий, не отвечая на вопрос Грязнова, точнее, не замечая его. – Этот самый ваш Лобанов должен привести нас к нему.

– Там еще есть некто Тарас, – напомнил Грязнов.

– Тарас Еременко, – вставил Боцман. – Похоже, главный у них именно он.

– Да, – покладисто согласился Александр Борисович, по-прежнему не выходя из своей задумчивости, – именно так. Сначала он нас приведет к Тарасу Еременко, а уже они вместе к…

– К кому? – быстро спросил Грязнов.

– К заказчику, – медленно выговорил Турецкий. – Иными словами, к убийце. Вот что, друзья мои… – Он внезапно встрепенулся и разом вышел из своего оцепенения, заговорил быстро и нервно: – Не будем терять времени на рассуждения. Полковник Шаров.

– Я, – отозвался полковник.

– Займитесь им для начала вы.

– Лобановым?

– Именно.

– Есть!

– Вячеслав Иванович будет контролировать эту операцию. Думаю, что я вам для этого не нужен.

– Ясно, Александр Борисович.

– Он должен абсолютно быть у нас на крючке. Повиноваться, как кукла в руках кукловода. Как марионетка на ниточке. А дергать за ниточку будете вы.

– Я все понял.

– Хотите – запугивайте его, хотите… короче, что хотите делайте. Но чтоб он был наш.

– Не волнуйтесь, Александр Борисович. Он будет наш! – заверил полковник Шаров.

Валера Лобанов вернулся домой ближе к утру. Да, что ни говори, а денек у него выдался что надо! Сначала безумная ревность, слежка за любимой, игра в дешевого детектива. Потом ночной клуб: разочарованный Чайльд-Гарольд «средь шумного бала». Затем скандал и бешеная драка. Милиция, вечер в камере в компании хулиганов и уголовников. Неожиданные откровения в приватной беседе с бывалым уркой (оказавшимся, впрочем, провокатором). Наконец, трехчасовая «прочистка мозгов» полковником Шаровым, а под конец еще и генералом Грязновым, в результате которой Валера начал себя чувствовать завербованным секретным суперагентом, призванным разоблачить некий мировой заговор. И вот, наконец, дом – «своя крепость», привычный убогий уют его замызганной однокомнатной квартиры.

Он упал на диван и, не раздеваясь, уснул, а проснулся уже оттого, что кто-то яростно барабанил ему в дверь. С трудом продрав глаза, Валера проковылял в прихожую. На пороге стоял Тарас Еременко, клокоча от ярости.

– Бля! – Он с силой втолкнул Лобанова внутрь квартиры и вошел следом за ним. – Я уже полчаса к тебе долблюсь, как дегенерат! Ты что, охренел? Двенадцать часов! Где же ты шлялся вчера, сука?

Надо сказать, что, увидев Тараса, Валера тут же проснулся и моментально вспомнил вчерашний день во всех его подробностях. А главное, он вспомнил наставление полковника Шарова:

– Никакой милиции, никакой камеры. Даже не произноси вслух эти слова. Да что там вслух – и про себя не произноси. Итак, ты приревновал свою подругу, следил за ней, выследил, что она гуляет с другим, а потом с горя напился дома до зеленых соплей. И больше ничего не помнишь. Поэтому он сказал:

– Извини, земляк. Я вчера…

– Вижу! – рявкнул Тарас.

– Да нет, просто, понимаешь, у меня проблемы. Моя девушка… ну, словом, наших с тобой дел это не касается.

– Не касается? Да ты же ни хрена не соображаешь, потому что напился, как сука!

– Не беспокойся, я в норме.

– В норме он, – проворчал Еременко. – Ты, между прочим, еще не дал мне ответ. Так ты в деле?

Лобанов посмотрел Тарасу в глаза и твердо ответил:

– Да, я в деле.

– Ну то-то же, – проворчал Тарас. – Тогда быстро приводи себя в человеческий вид. Ты на себя в зеркало-то смотрел?

Валера кинул взгляд в треснутое зеркало в прихожей, оно отразило то, что он и ожидал: всклокоченную, опухшую, небритую физиономию.

– Все будет в ажуре, братан, – пробурчал Лобанов, скрываясь в ванной.

– Да поживее! – крикнул ему вдогонку Тарас. – Нас клиент ждет. У нас с ним встреча.

– Во сколько? – спросили из ванной комнаты полупридушенным голосом.

– Шевелись, блин, не разговаривай. Через час.

– А где? – Валера надеялся, что Тарас не услышит в его тоне проснувшийся профессиональный интерес – интерес суперагента.

– Где, где… В Кулунде! А еще в Караганде. Много будешь знать – быстро сдохнешь. Давай, мой харю – и вперед!

«Черт, как сообщить Шарову? – думал Валера, машинально водя щеткой по зубам. – За мной, конечно, идет „наружка“, но… надежнее все же сообщить. Ну ладно, в крайнем случае будем действовать по плану „Б“. Он явно получал удовольствие от собственной шпионской значимости и от условных кодировок – „план „А“, «план «Б“…

– Все, я почти готов. Еще пять минут есть?

– Но не больше!

– Я только кофе глотну. Ты будешь?

– Не, не надо. – Тарас подумал и добавил: – Спасибо.

После душа и кофе Валера почувствовал себя ожившим и свежим. Он надел свою старенькую куртку и вслед за Еременко выбежал из подъезда своей панельной многоэтажки. Рядом с домом стояла припаркованная Тарасова машина – обшарпанные «Жигули» шестой модели.

– Садись. – Еременко махнул рукой. – Открыто. Уже год, как замок не работает, – пояснил он. Машина завелась довольно легко (молодец, Тарас, хороший хозяин, следит!), и они поехали в сторону Кольцевой дороги.

– А разве мы не в центре с ним встречаемся? – удивился Лобанов.

– Еще чего! – буркнул Тарас. – Встречаемся в лесу, на природе. На свежем, ет-ти его мать, воздухе.

Валера беспокойно заерзал на переднем сиденье. Ему хотелось понять, следуют ли за ними сыщики из «наружки». Откровенно повернуться он не мог – это выглядело бы слишком нарочито, а правого зеркала в древней развалюхе Тараса, естественно, не было. Он пытался скосить глаза назад, при этом довольно неестественно выворачивался, в результате чего Еременко спросил:

– Чего елозишь? Жопа, что ли, чешется?

– А, не… Ногу свело.

– Ага, понятно. А то у меня в прошлом месяце такой геморрой был – ужас. Ни сесть, ни лечь. Я думал, ты тоже.

– Нет, все, уже отошло. – Он выдохнул воздух. Надо быть осторожнее. Этак и запалиться недолго. Все, теперь больше никакой «хвост» не искать, переходить прямо к плану «Б». А там уж будет, как будет.

«Жигуленок» вывернул на проселочную дорогу и вскоре остановился. Чуть поодаль был припаркован серебристый «Мерседес».

– Это он, – сказал Тарас Еременко. – Пошли. Они вышли из машины и по хрустящему снегу подошли к «мерсу».

– А ну, брат, подожди-ка здесь, – велел Тарас и, открыв дверцу, нырнул в автомобиль. Валера остался томиться на морозе. Было холодно и почему-то унизительно. Начальство, мол, сидит в тепле и шушукается, а его, как сопливого адъютанта, оставили на улице стоять. Однако в этот момент Лобанов вспомнил, что на самом деле он здесь выполняет некую тайную шпионскую миссию, то есть как бы это и не совсем он сам мерзнет в зимнем лесу, а его двойник. Он просто играет роль и еще покажет этим двум важничающим типам в дорогой машине, которые не просто задумали убить ни в чем не повинного человека, но еще и ему, Валерию Лобанову, вознамерились повесить такой грех на душу. Ему стало веселее.

Через несколько минут окошко приоткрылось, высунулась еременковская рука и последовал приглашающий жест. Жест был вальяжный, барский, небрежный. «Надо же, – подумал Валера, – всего-то пять минут посидел в „мерсе“, а уже строит из себя английскую королеву!» Однако уж если играть, так играть по правилам. Валера почтительно открыл заднюю дверь и аккуратно поместился на кожаном сиденье. За рулем лимузина сидел мужчина лет сорока с лишним, в дорогой дубленке, широкоплечий и очень сумрачный.

– Шеф, вот это тот самый Валерка Лобанов. Мы с ним вместе принимали участие во второй чеченской кампании, оба были снайперами, а потом вместе закончили саперную школу. Он опупительно квалифицированный специалист. А это…