Текст книги "Дорогие девушки"

23

Погода испортилась. С ночи задул северо-западный ветер и нагнал сизых, бесформенных облаков, которые набухали весь день, чтобы к вечеру обрушиться на землю дождем. Но пока дождя не было.

Александр Борисович увидел ее сразу. Она шла, сжав пальцами поднятый ворот светлого летнего плаща. Волосы ее были зачесаны назад, глаза спрятаны за темными стеклами солнцезащитных очков, которые в сумерках смотрелись нелепо. И тем не менее выглядела она очень стильно.

– Ты все-таки пришла?

Турецкий поднялся со скамейки.

– Я должна была тебя увидеть, – сказала Марина, останавливаясь. Она приподнялась на цыпочках и поцеловала Турецкого в губы.

– Прости, что опоздала.

– Ничего страшного. Главное, что ты пришла. Кстати, откуда ты узнала мой телефон?

Марина рассеянно улыбнулась.

– Ты сам мне дал визитку. Вот она…

Она достала из кармана визитную карточку, ту, на которой было написано лишь имя Турецкого и номер его мобильного, без места работы и должности. Александр Борисович глянул на визитную карточку и стушевался.

– Гм… Действительно… А я даже не помню, как тебе ее давал.

– Такие вещи часто забываются, – сказала Марина. – Вероятно, ты сделал это машинально. – Она спрятала визитку в карман летнего пальто.

– Да, наверное, – тихо проговорил Турецкий.

«А что, если она и со мной проделала такой же фокус, как с Плетневым? – тревожно подумал он. – Только в отличие от него я ни черта не помню».

– О чем ты задумался? – спросила Марина, вглядываясь в его лицо.

Александр Борисович качнул головой:

– Так, ни о чем. Так зачем ты хотела со мной встретиться?

Марина опустила взгляд и поежилась, словно ей стало зябко.

– Видишь ли, Саша, я должна ненадолго уехать.

– Куда?

– Неважно. Но в Москве меня не будет… недели две.

Турецкий вставил в губы сигарету и пожал плечами:

– Что ж, нужно так нужно.

Он заслонил зажигалку ладонями и прикурил.

Марина легонько тронула его за локоть, словно искала его взгляда. Турецкий посмотрел на девушку.

– Помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы мы снова встретились?

– Помню. Ты сказала, что встреча может быть только случайной, потому что ты веришь в судьбу.

Александр Борисович усмехнулся.

– Ты смеешься? – спросила Марина. – Глупый довод, я согласна. Поэтому я тебе и позвонила. Я поняла, что не могу без тебя. Поняла, что если не увижу тебя перед отъездом, мне будет очень… очень плохо. Пожалуйста, не отворачивайся. Я хочу видеть твои глаза.

– После твоих пророчеств я просто боюсь смотреть тебе в глаза, – насмешливо сказал Александр Борисович. Однако, несмотря на кажущееся безразличие, голос у него был слишком нервный и натянутый. Турецкий понял, что не может справиться со своим голосом, и еще больше разозлился на себя.

– Ты обижен, я вижу, – со вздохом сказала Марина. – Вот только не понимаю, за что.

– А что тут понимать? – в сердцах проговорил Турецкий. – У тебя какая-то тайная жизнь, в которой для меня нет места.

Лицо Марины стало грустным.

– Все не так, как тебе кажется, – сказала она, нервно покусывая губы. – Когда-нибудь… очень скоро… я все тебе расскажу. А сейчас не могу.

– У тебя проблемы?

Марина покачала головой:

– Нет. Просто моя работа… она отнимает у меня слишком много времени и сил.

– Много заказов на строительство домов? Откажись от половины, – небрежно сказал Турецкий.

– Не могу. Это от меня не зависит.

Турецкий снова отвернулся. Лицо женщины притягивало его, как магнит, и Турецкому было досадно, что это так. Он чувствовал себя под ее взглядом слабым и беспомощным.

– Ты по-прежнему прячешь от меня глаза, – сказала Марина. – Что ж, я сказала тебе все, что хотела. Теперь мне пора. – Она выждала несколько секунд и спросила: – Ты даже не хочешь поцеловать меня на прощание?

– Нет, не хочу, – ответил Турецкий.

– Ладно. Тогда прощай. – Она повернулась, чтобы идти, но вдруг остановилась и обернулась. – Можно я позвоню тебе, когда вернусь в Москву?

– Как хочешь, – пожал плечами Александр Борисович.

– Тогда позвоню. – Она улыбнулась, неловко махнула ему рукой, повернулась и зашагала в сторону метро.

* * *

– Ну? – нетерпеливо спросил Турецкий, прижимая трубку к уху.

– Ничего не получилось, – уныло ответил Плетнев. – Она свернула в переулок и как в воду канула. Словно растворилась в воздухе. Я ничего не смог поделать.

– Черт, – проворчал Александр Борисович. – Или эта девушка призрак, или у тебя профессиональные проблемы.

– Александр Борисыч, ты же знаешь, что «наружка» – мой конек, – обиженно проговорил в трубку Плетнев. – Она не простая девушка. Готов поклясться чем угодно, что ее учили уходить от слежки.

– Кто же она, по-твоему? Секретный агент? Шпион?

– Не знаю, но думаю – что-то вроде этого. Она появляется ниоткуда и исчезает в никуда. Она не оставляет следов. Она меняет имена и личности, разбирается в архитектуре, философии и преферансе. Уверен, что если бы речь зашла о ядерной физике, ей бы и тут нашлось, что сказать. Попахивает спецподготовкой, тебе не кажется? Да еще эта гадость, которую она подсыпала мне в кофе!

– Ты, кстати, позвонил в лабораторию?

– В том-то и дело. Эксперты ничего не нашли. Но там точно что-то было. Какая-то психотропная дрянь.

– Ты уверен, что это была та самая чашка?

– Конечно! Хотя… В принципе она легко могла подменить чашку, пока я был в отключке. Точно! Она специально так сделала, чтобы сбить нас с толку и выставить меня дураком!

Турецкий подумал и сказал:

– В принципе это возможно. Ладно, я попробую что-нибудь разузнать о ней по своим каналам. А насчет того, что ты ее упустил… Особо не парься. Это со всеми бывает. Ты с Ириной давно говорил?

– Недавно. С ней все в порядке.

– Ну-ну. Будешь с ней говорить, передавай привет от «бывшего».

24

Александр Борисович вошел в кафе и поискал глазами Яковлева. Тот заметил Турецкого первый и махнул ему рукой. В кофейне было сильно накурено и шумно, но генерала Яковлева это, похоже, не смущало. Выглядел он довольным.

– Саня, привет!

Владимир Михайлович приподнялся со стула и пожал Турецкому руку.

– Поешь со мной?

– Нет, Володь, я сыт.

– Ну смотри. Тебя не смутит, если я во время разговора буду есть? Я сегодня не завтракал, так что…

– Что за церемонии, Володь? – сказал Турецкий, усаживаясь. – Когда это меня смущало?

– Ну отлично!

Яковлев подцепил с тарелки кусок бифштекса и отправил его в рот.

– В общем, дело такое, – начал он, усердно работая челюстями. – Я направил пару толковых ребят в ГИЦ, но они не нашли там никого похожего на твою Марину Соловьеву. Зеро. Пусто. Никакого следа.

– Это все? – осведомился Александр Борисович, прищуривая глаза.

Яковлев тряхнул головой:

– Нет. Ты говорил, что видел ее в толпе проституток на трассе, так?

– Да. Я тебе даже точные координаты указал.

– Да-да, помню. Так вот, вчера вечером одну из проституток убили недалеко от этой точки. Сначала задушили, потом расчленили.

Сигарета застыла в руке у Турецкого.

– И это не в первый раз, – продолжил Владимир Михайлович, уминая бифштекс. – Три месяца назад еще одна из проституток была убита. И таким же точно образом. Задушили, расчленили, разбросали. Тело в одном месте, голову – в другом, руки – в третьем. Искали части тела с собакой.

Александр Борисович сидел мрачнее тучи.

– С сутенершей уже беседовали?

– Конечно. И в прошлый раз, и в этот. Но информации никакой. «Ничего не видела, ничего не знаю, я честная женщина, и оставьте меня в покое». Примерно так.

– Гм… – Турецкий наконец закурил и задумчиво скосил глаза на пылающий кончик сигареты. – Так-так. За Плотниковым кто-нибудь следил?

Начальник МУРа покачал головой:

– Нет. Не смогли «изыскать ресурсов».

– Черт знает что такое, – проворчал Александр Борисович.

– Ну, ты же знаешь, какая напряженка у нас с людьми. Парни из оперативного с ним уже встречались. Плотников утверждает, что провел весь день на даче с семьей.

– Семья подтверждает?

Яковлев хмыкнул.

– А куда ж она денется. После того как Плотникова выпустили из СИЗО, у них в семье мир и покой. Супруга с него пылинки сдувает, а он с нее. Идеальная семья.

– Ясно.

Турецкий задумался. Лицо у него было недовольным, почти злым. «Не хотел бы я быть его врагом, – подумал Яковлев, искоса поглядывая на друга. – Особенно когда у него такое лицо».

Сигарета медленно тлела в пальцах Турецкого, но он, казалось, забыл про ее существование.

Владимир Михайлович доел бифштекс, вытер рот салфеткой и спросил:

– Что думаешь делать?

Турецкий ответил не сразу. Он пристально посмотрел на Яковлева, прищурил слегка опухшие веки и ответил сухим, скрежещущим голосом:

– Съезжу поговорю со сводней и ее нимфами. Я знаю, где она их выпасает, и запомнил некоторых в лицо.

В лице Владимира Михайловича читалось сомнение.

– Думаешь, тетка пойдет на контакт? – недоверчиво спросил он.

– Посмотрим, – ответил Турецкий и зловеще усмехнулся.

Яковлев смотрел на него с тревогой.

– Ты там главное, не переборщи, – сказал он. – Ты, конечно, лицо неофициальное, но все-таки…

– Не бойся, я буду нежен и предупредителен, – заверил друга Александр Борисович и с еще более зловещей ухмылкой вдавил окурок в пепельницу. – Кто ее «крышует».

– Некий Штырь. Он проходил свидетелем по делу об ограблении ювелирного лет пять назад.

Турецкий кивнул:

– Да, я помню. Гонорной, но трусливый. С этим я разберусь.

* * *

Александр Борисович остановил машину у обочины. «Мамка» тут же засеменила к машине и сунула голову в открывшееся окно.

– Чего желаете? – сверкнув в улыбке золотыми зубами, осведомилась она.

– Сядь в машину, – спокойно сказал ей Турецкий.

– Чего?

– В машину сядь, – спокойно повторил он, повернул голову и одарил златозубую сутенершу таким взглядом, что та невольно поежилась.

– А вы кто? – недоуменно спросила она.

– Если через пять секунд, – тем же ледяным голосом проговорил Александр Борисович, – не сядешь в машину, я тебя закрою со всем твоих клоповником.

Сводня явно колебалась. С одной стороны, на милиционера незнакомец вроде не походил. Бандит? Но у сводни была неплохая крыша, и бандитов ей опасаться не приходилось.

– Часики тикают, – сказал Турецкий скрежещущим голосом.

Сводня недовольно хмыкнула, но открыла дверцу и забралась в машину.

– Ну? – спросила она. – Чего вам?

Турецкий посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом и сказал:

– Заработать хочешь?

– В смысле? – нахмурилась сводня.

– В прямом. Могу щедро набашлять.

– Спасибо, у меня хорошая зарплата, – презрительно ответила сутенерша и взялась за ручку двери.

Турецкий спокойно взял ее за плечо и с силой сдавил его.

– А-а, – тихо застонала сводня. – Ты че делаешь, козел?

– Ш-ш-ш… – зашипел на сводню Турецкий, приближая к ней холодное лицо с ледяными глазами. – Заткнись, или я тебя заткну.

Сутенерша глянула в лицо Турецкому и тут же замолчала. В глазах ее стоял страх.

– Молодец, – похвалил Александр Борисович и отпустил жирное плечо женщины. – Я работаю в частном агентстве. Мне заплатили, чтобы я кое-кого нашел. Если поможешь – я с тобой поделюсь.

– А если нет?

– А если нет… – Турецкий спокойно взял сутенершу за волосы, намотал длинный локон на кулак и притянул ее голову к себе. – Если нет, я тебя закрою, – пообещал он зловещим голосом. – Навсегда. Ясно выражаюсь?

– Да уж куда яснее, – хрипло ответила сводня и поморщилась от боли.

Александр Борисович отпустил ее, взял с панели сигареты, вынул одну сигарету зубами, потом протянул пачку сводне:

– Угощайся.

– Спасибо, не курю, – ответила та севшим от страха и негодования голосом.

– Хочешь умереть здоровой? – осклабился Александр Борисович. – Могу посодействовать.

Лицо сутенерши дернулось, как от удара.

– Слушайте… как вас там… Я не знаю, кто вы такой, но не нужно мне угрожать. Если вы хотели меня напугать, то я уже напугана.

– Меня это устраивает, – сказал Турецкий, попыхивая сигаретой. – Значит, можем приступить к разговору?

– Можете, если вам есть что сказать.

– Убита уже вторая девочка, – медленно проговорил Александр Борисович. – И я хочу найти того, кто это сделал.

Сутенерша искоса посмотрела на Турецкого.

– Я тоже хочу, – сказала она.

– Значит, мы друг друга поймем. У тебя с памятью все в порядке? Склерозом не страдаешь?

– До сих пор не жаловалась, – сказала сводня настороженным голосом.

– Значит, должна помнить, с кем девчонки уезжали в «последний рейд». Это ведь был один и тот же человек, правда?

Сводня молчала.

– Ну? – поторопил ее с ответом Александр Борисович.

– У меня все в порядке с памятью, но с чувством самосохранения тоже неплохо, – сказала та. – И с ментами я не сотрудничаю. Даже с частными сыщи… – Сводня наткнулась на колючий взгляд Турецкого и осеклась. – Я ничего не знаю, – слегка повысив голос, проговорила она. – Совсем ничего. Машины останавливаются каждые десять минут, разве всех упомнишь?

– Но ты ведь баба наблюдательная. И с чувством самосохранения у тебя все хорошо. – Турецкий зловеще прищурил серые глаза. – Хочешь, чтобы он распотрошил всех твоих девчонок, а потом взялся и за тебя?

– Я для него старовата, – усмехнулась сводня.

– Для него может быть. А я, случись что, не побрезгую.

Последовала пауза.

– Опять угрожаете? – хрипло и недовольно проговорила златозубая. – Может, обсудите это с моей «крышей»? – злобно прищурившись, проговорила сводня.

– Уже. Штырь отдал мне тебя с потрохами. Попросил только зубы не трогать. Говорит: самому пригодятся, для коллекции.

– Так вы…

– Не веришь позвони ему, – отрезал Александр Борисович.

Сводня задумалась. С полминуты она сидела молча, злобно сверкая на Турецкого крысиными глазками. Потом сказала:

– Ладно. Сама я, правда, ничего не знаю. Но познакомлю вас с самой наблюдательной из своих девчонок. Возможно, она что-то видела. Это все?

Турецкий покачал головой:

– Нет. Есть еще кое-что.

Он достал из кармана фотографию и показал «мамке».

– Эта блондинка работает у тебя. Где она сейчас?

Сутенерша покосилась на снимок, недоверчиво нахмурила брови.

– Вот это фифа, – процедила она сквозь зубы. – Ходят в норковых шубах, а все прибедняются. Креста на них нет.

– На тебе я его тоже не вижу, – спокойно сказал Турецкий. – Так где она?

– Я ее два дня не видела, – сухо сказала сутенерша. – На звонки не отвечает. Она у меня приходящая. Работает недавно.

– И как работает?

– Плохо. Двух клиентов обломала. Я как раз собиралась Штырю пожаловаться, когда она исчезла.

– А что ж сама – не могла справиться с какой-то девчонкой?

Сутенерша хмыкнула.

– Справишься с ними, ага. А этой хотела как-то по физиономии съездить, так она на меня так глазами зыркнула, что я чуть задом в лужу не села. Нет, уж пусть с ней лучше Штырь разбирается. Если, конечно, она еще вернется.

25

«Самая наблюдательная» оказалась вертлявой, ярко накрашенной, рыжеволосой девицей с неправильным прикусом. Звали ее Нина. К началу беседы подоспел Плетнев, и разговор происходил в его машине.

Для начала Турецкий отвесил Нине пару-тройку комплиментов, а когда лед был растоплен, сразу взял быка за рога.

– Маньяк убил уже двух твоих товарок, – сказал он, скорбно приподняв брови. – Ты ведь об этом знаешь?

– Конечно. Ангелину и Венеру. – Рыжеволосая вздохнула. – Жалко девчонок, никому ведь зла не сделали. Но что делать, придурков в мире полно.

– Придурок и маньяк – не одно и то же, – заметил Плетнев.

Нина посмотрела на него насмешливо.

– Сегодня придурок, а завтра маньяк. Подвернись только подходящий случай.

Плетнев хотел было возразить, но Александр Борисович остановил его жестом – времени на психиатрические прения не было.

– С кем они уезжали? Вспомни, это очень важно.

Нина усмехнулась и развязно заявила:

– Отлично это помню. Первый раз мужик был в джинсовой куртке с поднятым воротом и в надвинутой на глаза бейсболке. Во второй – в темной куртке, тоже с поднятым воротом. И тоже в бейсболке.

– Это был один и тот же человек? – спросил Плетнев.

Нина задумалась.

– Пожалуй, да. Хотя черт его знает. Он оба раза был в темных очках.

– А машина? – поинтересовался Турецкий. – Это была одна и та же машина?

Нина наморщила конопатый лоб, пытаясь припомнить, но не смогла и отрицательно покачала головой:

– Не знаю. Первого не помню, а второй приезжал на светлом «японце». Но я тоже могу путать. Я на машины обращаю внимание, только если это «бентли» или там «мерс». На «японцев» даже не смотрю – они мне все на одно лицо.

– Ну ты хоть что-нибудь помнишь? – начал горячиться Плетнев. – Брюнет он был или блондин?

Нина посмотрела на него уничижительным взглядом.

– Я ж говорю: в кепке он был. Че непонятного?

Турецкий достал из кармана фотографию Марины, протянул ее Нине.

– Вы знакомы с этой девушкой?

Нина взяла снимок, посмотрела, прищурив голубые глаза, вскинула взгляд на Турецкого и тревожно спросила:

– А что она натворила?

– Ничего, – ответил Александр Борисович.

– Тогда почему вы показываете мне ее фотографию? – подозрительно спросила Нина.

– Ей грозит беда, – сказал Турецкий. – Но с вашей помощью мы можем попытаться ее спасти.

– Спасти? От кого? – Нина вдруг догадливо вскинула брови. – Подождите… За ней охотится маньяк? Тот самый, который укокошил Ангелину и Венеру?

– Вполне возможно, что это так, – сдержанно ответил Александр Борисович.

Взгляд Нины потеплел. Она посмотрела на фотографию и кивнула:

– Да, я ее знаю. Ее зовут Матильда.

– А фамилия?

– В нашей работе нет фамилий.

– Матильда… – повторил Александр Борисович и посмотрел на покрасневшего Плетнева – Глупость какая-то. Вы уверены, что это ее настоящее имя?

– А кто сказал, что оно настоящее? Она называла себя Матильда, а правда это или нет… – Нина пожала плечами.

– Но, может быть, она рассказывала что-нибудь о своей жизни?

– Лично мне – нет. Мы с ней не были близки. – Нина хихикнула. – Ни в прямом, ни в переносном смысле.

– А с кем она была близка?

– Если в прямом, то обычно с тем, кто платил.

– А в переносном?

– Гм… Дайте подумать… – Нина задумчиво подергала себя за нижнюю губу. – Да вроде особо ни с кем. Хотя… Несколько раз они выезжали на «вызов» с Нелькой Сосединой. Но Нелька от нас ушла, она теперь «индюшка».

– В каком смысле?

– Инди, – пояснила Нина. – Ну, то есть работает индивидуально. Сама на себя, понимаете?

– Как мне ее найти?

– Просто. Ее анкет полно в Интернете.

– Ого! Выходит, жрицы любви стали продвинутыми пользователями?

– Мы не пользователи, «пользуют» обычно нас, – со смехом пояснила Нина. – А в Интернет – да, входим. И выходим! – снова скаламбурила Нина.

– Как разыскать ее анкеты?

– Господи, ну вы прямо как будто вчера родились. Есть такой сайт – называется «Дорогие девушки». Ну это такая игра слов, понимаете? «Дорогие» в смысле – «дорогие девушки, поздравляем вас с Восьмым марта!» Ну и намек на цену. Девчонки там все сплошь красавицы. Элитный персонал, как сейчас говорят! – Нина хихикнула.

– Какой адрес у сайта? – спросил Турецкий.

– Адрес простой – дорогие-точка-ру. Входите, вбиваете в браузер имя Нелли. Одно мгновение – и Нелька перед вами.

– А если там будет несколько девушек по имени Нелли?

– Выбирайте ту, у которой грудь пятого размера – не ошибетесь!

– А если там будет несколько…

– Несколько девушек с грудью пятого размера? – Нина хмыкнула. – Не бойтесь, не будет. Этого сокровища в Москве наперечет. Нелька у нас эксклюзив.

– Красивая?

– На любителя. Но это без разницы. Главное у Нельки не физиономия, главное у нее – грудь.

– А почему она ушла с трассы?

– А зачем ей тут торчать? У нее теперь постоянные клиенты.

– Много?

– Человек пять, но ей больше и не надо. Эти пятеро за десятерых башляют. Да и Интернет ей клиентуру исправно поставляет. В общем, Нелька сейчас в шоколаде. – Нина лукаво прищурилась и насмешливо добавила: – Ставлю сто баксов, что вы тоже на нее западете!

26

Дверь Александру Борисовичу открыла полногрудая блондинка лет тридцати пяти, ярко накрашенная, с тонкой талией и стройными ногами. Тонкая талия и большая грудь – сочетание что надо, усмехнулся Турецкий.

– Нелли? – поинтересовался он, вежливо улыбнувшись.

– Она самая, – грудастая оглядела Турецкого с ног до головы, улыбнулась. – Вы заходите или как?

– Зайду, если впустите.

Нелли посторонилась, давая гостю пройти. Стены просторной прихожей были отделаны декоративной штукатуркой. В углу стоял резной шкафчик для одежды, на нем – какая-то скульптура, не то бронзовая, не то крашеная под бронзу.

– А у вас тут мило, – похвалил Александр Борисович. – Тапочки дадите?

– Конечно! У вас какой размер?

– Давайте сорок третий – не ошибетесь.

Нелли достала из шкафчика пляжные тапки, поставила их перед Турецким.

– Кстати, обращайтесь ко мне на «ты», – сказала она. – Так я быстрее к вам привыкну.

– А нужно привыкать?

– А как же. – Нелли ослепительно улыбнулась. – Я ведь не автомат. Вас, кажется, Александр, зовут?

– Да, но можете звать меня Саша.

– Ну уж нет, я буду звать вас Александр! Как Александра Великого. В этом имени большая мужская сила!

Турецкий натянул тапки и встал со скамьи.

– Ну? Куда теперь?

– Пойдемте в комнату, Александр. Там вы разденетесь, и я дам вам полотенце. У вас это первый раз?

– В каком смысле? – опешил Александр Борисович.

– Ну, за деньги, – с улыбкой пояснила полногрудая Нелли.

– Ах это. – Турецкий кивнул. – Да, в первый. В плане продажной любви я стопроцентный девственник.

Нелли поморщилась.

– Не люблю, когда так называют – «продажная любовь». Любовь не может быть продажной. Продается только секс, и в этом нет ничего плохого.

– А вы, я вижу, философ, – усмехнулся Александр Борисович.

– Я просто давно живу на свете, – с мягкой улыбкой сказала Нелли. – И много чего перевидала. Ну вот – это спальня! Недавно сделала евроремонт.

Турецкий огляделся.

– Как вам? – поинтересовалась Нелли.

– Вполне, – ответил Александр Борисович. – И ваша страсть к резной мебели мне тоже нравится. Жаль только, что я в этом плохо разбираюсь.

Нелли тихо засмеялась.

– Я тоже. Просто покупаю то, что мне кажется красивым, и все.

– В таком случае, у вас отличный вкус.

– У тебя отличный вкус, – поправила Турецкого Нелли. – Говорите мне «ты».

Александр Борисович кивнул:

– О^,кей. У тебя отличный вкус.

Девушка открыла шкаф, достала чистое банное полотенце и протянула Турецкому:

– Держите. Раздеться можете прямо здесь или в ванной.

– Прям как в бане, – ухмыльнулся Александр Борисович. – Может, сначала поговорим? Выпьем вина или кофе?

Нелли лучезарно улыбнулась:

– Конечно. Но отсчет времени пошел с того момента, как вы перешагнули порог квартиры. Я предупреждаю сразу, чтобы потом не было претензий.

– Претензий не будет, – заверил «жрицу любви» Александр Борисович.

– Тогда пойдемте на кухню? У меня есть бутылка отличного коньяка. Мне мама иногда из-за границы присылает.

Кухня у Нелли была сделана в «русском стиле». Резные полочки, глиняные крынки, веселые занавесочки на окнах.

– Забавно, – сказал Александр Борисович, оглядев кухню.

– Присаживайтесь! Это я в память о детстве. Я, когда была маленькая, летом постоянно жила у бабушки. У ней там все было так. Ну или примерно так. Вот я и решила сделать.

Нелли взяла с полки бутылку коньяку и два бокала и поставила на стол. К коньяку она подала тонко нарезанный лимон и такие же тонкие ломтики копченого мяса.

Александр Борисович взял бутылку и глянул на этикетку.

– Украинский? – удивленно проговорил он.

Нелли кивнула:

– Да. С моей родины – Днепропетровска. Между прочим, зря кривитесь. Коньяк отличный. Сейчас сами убедитесь.

Александр Борисович разлил коньяк по бокалам. Взял свой бокал, поднес его к лицу и осторожно понюхал.

– Не бойтесь, не отравитесь! – рассмеялась Нелли. – Это, конечно, не «Хеннеси», но тоже ничего. Попробуйте, вам понравится.

– Хорошо. Давайте, за знакомство!

Они чокнулись. Турецкий дождался, пока Нелли пригубит из своего бокала («убийственный кофе» Плетнева прочно засел у него в голове), и отпил сам.

– Гм… Действительно, пить можно.

– То-то же! – торжествующе проговорила Нелли. – Я когда бываю дома, постоянно с собой привожу пару бутылок. Ну и мама иногда присылает со знакомыми.

– Она знает, кем ты работаешь? – поинтересовался Александр Борисович.

Нелли сделала круглые глаза.

– Нет, что ты! Она думает, что я секретарь-референт на крупной фирме. Ну а ты? Где ты работаешь?

– В охранном агентстве, – сказал Турецкий.

Нелли внимательно посмотрела на Турецкого и прищурила карие глаза:

– И кем ты там?

– Замдиректора агентства, – ответил Александр Борисович.

Нелли пребывала в легком замешательстве.

– Но ведь это не связано с милицией? – осторожно спросила она.

– Нет, не связано. Давай еще по коньячку.

– Давай! – с облегчением кивнула Нелли.

Турецкий «освежил» бокалы.

– За что выпьем? – поинтересовалась Нелли.

– За тех, кого с нами нет. За Венеру, Ангелину и Матильду!

Александр Борисович коснулся бокала девушки своим бокалом и сделал большой глоток.

Нелли сидела, оцепенев. Она пристально и холодно смотрела на Александра Борисовича. Потом сглотнула слюну и напряженно спросила:

– Мужчина, вы кто?

– Я же тебе сказал – я из охранного агентства.

– Так, – сухо проговорила Нелли и поставила бокал на стол. – Значит, вы сюда не сексом пришли заниматься, а мозги мне е…ть?

– Ну зачем же так грубо, – дернул уголком рта Александр Борисович. – Твои мозги я трогать не собираюсь. Так же, как и все остальное. А сюда я пришел поговорить о Матильде.

– Что с ней? – тревожно спросила Нелли, нервно сжав пальцами край скатерти. – Она жива?

Александр Борисович пожал плечами:

– Не знаю. Пару дней назад она обратилась ко мне в агентство и попросила поприсматривать за ней.

– Как это – «поприсматривать»?

– Просто. Что-то вроде скрытой охраны.

– А зачем? – растерянно спросила Нелли.

– Видимо, чего-то боялась, – пожимая плечами, сказал Александр Борисович.

Нелли сдвинула брови.

– И что теперь?

– Теперь она исчезла. И я себя чувствую из-за этого паршиво. – Турецкий залпом выпил коньяк и брякнул бокал на стол. – Не доглядел, – мрачно сказал он. – Упустил.

– Хм… – Нелли все еще выглядела растерянной. – Значит, вы за ней следили по ее просьбе, а она взяла и пропала?

– Именно так, – кивнул Александр Борисович и вставил в губы сигарету. – У тебя курить можно?

– Можно. Я сама иногда балуюсь.

Нелли посмотрела, как Турецкий прикуривает, потом спросила:

– И что же теперь делать?

– Понятия не имею, – ответил Александр Борисович. – Вероятно, нужно попробовать ее найти. Если еще не поздно.

Веки Нелли дрогнули, она инстинктивным жестом прижала руки к груди.

– Думаете, она… Думаете, ее…

– Все может быть, – кивнул Александр Борисович. – Она чего-то боялась. Верней – кого-то. Поэтому и наняла меня. Могу предположить, что боялась она маньяка, который убил Венеру и Ангелину.

– О, Боже! – тихо воскликнула Нелли. – Но… почему вы пришли ко мне? Откуда вы вообще обо мне узнали?

– Ваш телефон и адрес мне дала Матильда. Она сказала, что я всегда смогу рассчитывать на вашу помощь.

– Так и есть, – с чувством произнесла Нелли. – Но только чем же я могу помочь?

Турецкий напустил на себя деловой вид.

– Нелли, дорогая, – начал он, – попытайтесь, пожалуйста, вспомнить: чего или кого боялась Матильда? Может быть, она вам что-нибудь рассказывала? Вспомните хоть что-нибудь.

– Даже не знаю… – Нелли задумалась. – Да нет, ничего такого я не помню. Правда… – Она вскинула на Турецкого взволнованные глаза. – Была странность!

– Какая? – насторожился Александр Борисович.

– Несколько дней назад я приезжала к ней домой. Попить чайку, поболтать за жизнь. А на стуле у нее стояла сумочка. Я заглянула… чисто случайно… и увидела там пистолет!

– Пистолет? – повторил Александр Борисович, хмуря брови. – Вы уверены?

– Конечно! Я даже потрогала его пальцем, пока она не видела. А потом, уже на кухне, я внимательно к ней приглядывалась, и вдруг поняла, что она не из наших.

– В каком смысле?

– Ну, знаете, некоторые девочки попадают в наш бизнес случайно. Приходят и после первого же раза понимают, что это не для них. Другие держатся чуть дольше, но тоже, в конце концов, понимают, что в нашей «конторе» им делать нечего. Некоторые приходят к нам временно, чтобы заработать денег на машину или там на шубу. А потом остаются навсегда, потому что понимают, что такой бизнес им по душе. Для нашей работы нужен особый склад характера, понимаете?

– Догадываюсь, – кивнул Турецкий.

– Я говорю серьезно. Проститутка должна быть не брезглива, но опрятна и осторожна. Она должна быть вынослива. Всегда нужно уметь «держать улыбку», даже если клиент тебе отвратителен. Да с точки зрения физиологии тоже не все так просто. Нужно уметь проделывать кое-какие «фокусы». И им не всегда можно научиться.

– И что же такого «чужого» вы разглядели в Матильде?

Нелли задумчиво повертела в пальцах бокал, потом подняла на Турецкого теплые, карие глаза и сказала:

– Мне показалось, что она не любит мужчин.

Александр Борисович усмехнулся.

– Вы намекаете на то, что Матильда лесбиянка?

– Да нет же! – Нелли поморщилась. – Она нормальная. Но она не любит мужчин. Таким, как она, нужен один мужик. Всего один! Если она нашла своего «дорогого и единственного», она будет предана ему, как кошка, и никогда не изменит.

Турецкий насмешливо прищурился:

– Вот как?

– Не смейтесь, я говорю правду. Таким, как она, трудно в нашем бизнесе. Трудно, потому что она не может разглядеть в мужчине человека, личность. Он для нее всего-навсего очередной пенис. А с таким подходом никогда не сможешь сделать мужчине приятное, и он никогда не придет к тебе снова. Но это еще не все! В повадках Матильды есть что-то… что-то неженское. Неделю назад мы с ней зашли после «вызова» в кофейню – отдохнуть и потрепаться. И к нам пристали два хачика. Мы шли к дороге через сквер, а они увязались за нами.

– И что? – заинтересовался Александр Борисович.

– Да ничего. Одному из них Матильда засветила по кумполу зонтиком, а второму ударила каблуком по голени. Когда мы уходили, оба они лежали на дороге и скулили, как побитые собаки. Представляете? Она уделала двух крепких мужиков! И притом играючи, без всякого напряга! Не знаю, как вы, а меня это…

На тумбочке стола запел мобильный телефон. Нелли извинилась и взяла трубку.

– Алло… Привет! Боже мой, куда ты подевалась?… Конечно! Конечно, соскучилась! – Нелли прикрыла трубку ладонью, сделала страшное лицо и взволнованно прошептала Турецкому: – Это она! Да, – снова сказала она в трубку. – Нет, что ты! Ты же знаешь, ты можешь приехать ко мне в любой момент!.. Что?

Взгляд Нелли остановился. Она медленно повернулась к Александру Борисовичу, протянула ему телефон и проговорила полным изумления голосом:

– Это… вас.

Турецкий взял трубку и прижал к уху.

– Я слушаю.

– Саша, – услышал он мягкий голос Марины. – Здравствуй!

– Здравствуй! Ты где?

– Господи, как я рада слышать твой голос! Мы не виделись всего ничего, а у меня ощущение, что со времени последней нашей встречи прошло полгода.