Текст книги "Дорогие девушки"

10

Голос у начальника МУРа, генерал-лейтенанта Владимира Михайловича Яковлева был взволнованный и жутко недовольный.

– Александр Борисыч, это просто чертовщина какая-то! – кричал он. – За всю мою практику ничего подобного не было!

Турецкий, которого звонок старого друга поднял с постели, все еще не мог толком проснуться. Вечером Александр Борисович в очередной раз поссорился с Ириной, наговорил ей кучу вздора, потом бывшего «важняка» стала мучить совесть, и на сон грядущий он вынужден был выпить стакан водки, чтобы хоть как-то успокоить расшалившиеся нервы и уснуть.

Теперь он сидел в постели, невыспавшийся, злой, с больной головой и никак не мог «въехать» в то, что говорил Яковлев.

– Тише, Володь, не разоряйся, – прервал его Турецкий. – Повтори, что случилось? А то ты так быстро говорил, что я ни черта не разобрал.

– Не разобрал? Ты что, с вечера накатил граммов сто пятьдесят?

Александр Борисович потер лоб ладонью и нехотя ответил:

– Было дело.

– То-то я смотрю, у тебя голос такой странный. Хорошо, повторяю по слогам. Барышню, про которую мы с тобой вчера говорили, – помнишь? Труп которой нашли в пруду, и которая не оставила после себя никаких следов, кроме одной-единственной фотографии и обезглавленного трупа.

– Марина Соловьева, – хрипло проговорил Турецкий. – Ну и?

– Так вот я тебе и говорю: теперь от нее осталась одна только фотография. Потому что трупа больше нет.

– Нет трупа? – Александр Борисович посмотрел на пустую бутылку и снова с усилием потер пальцами лоб. – Ничего не понимаю. Что значит «нет»? Еще вчера он был в морге.

– Правильно – был. А сейчас его там нет. Исчез! Испарился! Отправился искать пропавшую голову!

– Черт, Володь, чего ты так тараторишь? У меня голова раскалывается от твоего голоса.

– Думаю, дело не в моем голосе, а в твоей голове. Ты бы завязывал с этим делом, Саня. Я недавно говорил с Ириной, и она считает, что ты…

– Володь, – предостерегающе проговорил Турецкий.

– Ладно, молчу. В конце концов, это твоя жизнь, и ты волен делать с ней все, что хочешь. Тем более что я…

– Давай вернемся к трупу девушки, – поморщившись, сказал Турецкий.

– К трупу? Похоже, ты меня не понял. Не к чему возвращаться! Трупа нет! Сегодня ночью кто-то проник в морг и похитил труп. Сторож был мертвецки пьян. Оперативники нашли его в том же состоянии, что и его клиентуру. Насилу добудились.

– А кто вызвал милицию?

– Патологоанатом.

– Он и обнаружил, что труп исчез?

– Ну, да! Я тебе об этом и толкую. Что за дело ты подкинул моим парням, Турецкий? Это даже не «висяк», это вообще черт знает что такое!

Александр Борисович чувствовал себя так, словно его только что ударили обухом по голове, но он, по какой-то странной случайности, не до конца потерял сознание. И теперь все происходящее казалось ему чудным, жутковатым, лишенным даже мимолетного сходства с реальностью сном.

Сначала исчезла Марина Соловьева. Потом выяснилось, что ее практически не было в природе, а единственным доказательством ее существования был фотоснимок. Потом нашелся труп Марины, но без головы и рук. И вот теперь исчез даже труп. «Испарился», как сказал Яковлев.

Все это походило на какой-то дурацкий розыгрыш.

– Значит, трупа нет, – тихо и задумчиво проговорил Турецкий, пытаясь нащупать в событиях последних дней хоть какую-то логику.

– Ну, наконец-то, ты понял.

– Что со следами? – деловито осведомился Александр Борисович.

– Никаких следов. Ни единого отпечатка. Сторож утверждает, что напиваться не собирался, но вечером нашел в тумбочке бутылку водки. Удивился, конечно, но, поразмысли, решил – не пропадать же добру. Ну и вылакал ее в гордом одиночестве. Бутылку эксперты уже проверили. Следов снотворного или клофелина не обнаружено.

Владимир Михайлович замолчал. Турецкий тоже не спешил говорить.

– Дело теперь, конечно, закроют? – сказал после паузы Александр Борисович.

– Думаю, да, – ответил Яковлев. – Ты ведь понимаешь – никто не будет искать труп. Но труп – это полбеды. Беда в другом. Плотникова теперь, скорей всего, придется отпустить. У нас на него ничего нет. Мы ведь не можетм обвинить человека в убийстве призрака.

– Да, дела, – хрипло проговорил Турецкий.

– Если Плотников невиновен, то и дело в шляпе. Пусть катится на все четыре стороны. Но вдруг он – тот самый маньяк?

– Он не маньяк, – сказал Александр Борисович.

– Почему ты так уверенно об этом говоришь?

– Я беседовал с Плотниковым еще до того, как его взяли. Он не похож на маньяка. Хотя… – Турецкий снова с усилием потер лоб. – Теперь я уже ни в чем не уверен.

На последней фразе голос у Турецкого дрогнул.

– Ладно, Сань, не парься, – мягко отозвался Яковлев. – Забудь про это дело, выбрось его из головы. И приходи ко мне в гости. Выпьем с тобой хорошего коньяку с хорошей закуской. Жена приготовит мясо по-неаполитански. Помнишь, тебе когда-то нравилось?

– Помню, Володь. И обязательно приду.

– Вот и молодец. А теперь ложись в постель и поспи еще пару часов. Потом прими ледяной душ и выпей крепкого кофе. Тебе не помешает.

– Это что – наставления старшего товарища неразумному юноше.

Яковлев усмехнулся.

– Боюсь, что в твоем случае это инструкция по выживанию, – весело проговорил он. – Ну все, Сань. Передавай привет Ирине. Пока!

Турецкий отключил связь и швырнул телефон на тумбочку. Потом взял с тумбочки пачку сигарет, вытряхнул одну на ладонь, вставил в рот и закурил. Все это он проделал медленно, болезненно поморщиваясь при каждом резком движении.

Закурив, бывший «важняк» погрузился в размышления.

Что же это за дело такое? И где та ниточка, ухватившись за которую можно размотать весь клубок? Если бы о Марине рассказала только Людмила Шилова, можно было бы счесть ее рассказ бредом сумасшедшей. Но ведь Плотников все подтвердил. «Я знаю одно – я люблю Марину» – так он сказал.

Может, Шилова сговорилась с Плотниковым, и они просто дурят нам головы?

Александр Борисович усмехнулся и покачал головой.

Да нет, чепуха. Марину видели в фитнес-клубе. И потом этот труп. Откуда-то ведь он взялся. Похоже, в этом деле «плясать» нужно с самого начала. Откуда возникла Марина Соловьева? И для чего она возникла? Призраки не появляются без причины. Вот и у ее появления была своя цель. Своя «сверхзадача».

Может быть, ее целью был Родион Плотников?

Но нет, опять не сходится. Она нашла Плотникова случайно, в присутствии подруги. Хотя – при желании любую «случайность» можно подстроить.

Турецкий глубоко затянулся сигаретой и сосредоточенно сдвинул брови. Ему вдруг показалось, что он вот-вот ухватит какую-то мысль. Мысль эта забрезжила где-то на периферии сознания – туманная, почти неосязаемая. Однако ухватить эту мысль Турецкий не успел. Она ушла так же быстро, как и появилась, оставив после себя неприятное ощущение – словно из головного мозга вынули извилину, и теперь на ее месте зияет дыра. Вакуум. Пустое место.

Александр Борисович с ненавистью посмотрел на пустую бутылку водки.

– Пора завязывать, – тихо проговорил он и, холодно прищурившись, сшиб бутылку ногой.

11

Александр Борисович блуждал по городу полчаса, прежде чем ноги сами собой привели его в бар. Остановившись перед баром, Турецкий поднял удивленный взгляд на вывеску, которая гласила:

БАР «ФОРТУНА»

Турецкий улыбнулся. Он увидел в этом знак судьбы. «Вот фортуны-то мне сейчас и не хватает», – пронеслось в голове. Заходить – не заходить – такой вопрос перед бывшим «важняком» не стоял. Конечно, заходить! Нужно с уважением относиться к подсказкам, которые подбрасывает тебе судьба.

Тяжелая дверь бара глухо хлопнула у Турецкого за спиной. Он прошел в зал, в котором царили прохлада и полумрак и играла ненавязчивая музыка. Остановился перед крайним столиком, раздумывая – сесть здесь или пройти дальше, поближе к барной стойке?

Народу в зале было немного. А компания всего одна – в самом глухом углу бара за прямоугольным дубовым столиком сидели четверо мужчин. Турецкий, у которого глаза еще не совсем привыкли к полумраку, опустился за крайний столик и взял в руки меню. Он вдруг вспомнил, что не ел со вчерашнего обеда, и почувствовал зверский голод.

– Тэк-с… Что нам тут предложат… – пробормотал Александр Борисович, изучая меню.

Взгляд его скользнул по строчкам и остановился на блюде под названием «айсберг». После жары, которая царила на улице, это обжигающе ледяное название ласкало слух.

Александр Борисович прищурил глаза и прочитал в разъяснении, что «айсберг» – это всего-навсего копченая и пропеченная на углях свиная рулька.

«С холодным пивом самое оно», – подумал Турецкий и поискал глазами официанта. Тот не заставил себя долго ждать.

– Прошу прощения, вас зовут Александр Борисович? – спросил официант, едва подойдя к столику.

– В точку, – кивнул Турецкий, удивленно глядя на официанта. – Вот уж не думал, что меня знают в этом баре. Тем более что я здесь впервые. Я что, стал знаменитостью?

Официант улыбнулся и поставил на стол бутылку грузинского вина.

– Это вам от компании, которая расположилась в нише, – сказал официант и показал на дальний столик, за которым сидели четверо мужчин.

Турецкий посмотрел туда, но густая тень от арки ниши мешала разглядеть их лица.

«Что еще за чудеса», – с неудовольствием подумал Александр Борисович, а вслух поинтересовался:

– Они что-нибудь просили передать?

– Да, – с улыбкой кивнул официант. – Они просили передать, что если вам наскучит сидеть одному, вы можете присоединиться к их компании.

– С чего это они решили, что мне интересна их компания, – ухмыльнулся Александр Борисович.

– Они просили передать вам одно слово.

– Какое?

Официант глянул в блокнот и, наморщив лоб, прочел:

– Гармиш-Партенкирхен. Не знаю, правильно ли я произнес.

– Правильно, – сказал Турецкий. Сердце у него забилось. – Отнесите бутылку обратно и скажите, что я принимаю приглашение.

* * *

Все четверо с улыбкой глядела на Турецкого. Он смотрел на них с изумлением. Глянул на первого, на второго, на третьего, на четвертого, затем выдохнул:

– Вот это да.

– Да, Александр Борисыч, да!

Тот, что сидел ближе всего – чернявый, кудлатый, смуглый и очень ухоженный, поднялся со стула и шагнул к Турецкому. Мужчины крепко пожали друг другу руки и обнялись.

– Бон джорно, дружище! – сказал чернявый.

Он похлопал Турецкого по плечу и, пока Александр Борисович жал руки остальным мужчинам, глядел на него с улыбкой.

– Привет, коллега!

– Здравствуй, Турецкий!

– Александр Борисович, наше вам!

Турецкого усадили за стул, придвинули к нему рюмку и тут же наполнили холодной водкой из графина.

Александр Борисович обвел четверку радостным взглядом, в котором все еще читались удивление и недоверчивость, словно он никак не мог поверить в то, что это явь, а не сон.

– Ну, ребята, вот уж чего не ожидал… Виктор, Марио, Джонни, Артем… Как вы здесь? Почему все вместе? Какими судьбами?

– Тебя ждали, Александр, – весело сказал один из мужчин. – А ты все не шел и не шел.

Мужчины засмеялись, глядя на растерянность Турецкого.

– Шутки шутками, но если вы все не расскажите, я продолжу думать, что вы – мой сон, – сказал Александр Борисович.

– Александр, мы все тебе расскажем, но для начала выпей штрафную, – сказал Турецкому высокий, сухопарый блондин с жестким, словно вырезанным из дерева лицом.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – весело сказал Александр Борисович.

Он взял рюмку, выдохнул через плечо и опрокинул ее в рот.

Чернявый надел на вилку кусок жареного мяса и протянул ее Турецкому.

– Полковник Солани, вы, кажется, забыли, что русские генералы после первой не закусывают! – важно проговорил Турецкий.

Мужчины снова засмеялись.

– Черт, как же я рад всех вас видеть, – с улыбкой сказал Александр Борисович, обводя лица бывших коллег по Гармишу и «Пятому уровню» довольным взглядом.

Все четверо были в звании полковников. Когда-то все они служили в армиях разных стран, но несколько лет назад их свела вместе работа в Антитеррористическом центре.

– Так, господа, водка выпита. Теперь колитесь – что вы здесь делаете? Марио, ты ведь, если мне не изменяет память, был в Югославии?

– Был. Вернулся оттуда с полгода назад.

– А ты, Артур. Ты ведь…

Худой блондин приставил палец к губам.

– Т-с-с, – насмешливо сказал он. – Не будет распространяться. – Что было, то было.

Турецкий кивнул на графин.

– Налейте-ка мне еще рюмку. Никак не могу прийти в себя.

Как только рюмка была наполнена, Александр Борисович опустошил ее единым махом и на этот раз закусил куском жареного мяса.

– Ну? – спросил он, работая челюстями. – Кто начнет?

Полковники переглянулись. Кивнули друг другу. Первым заговорил Артур.

– Видишь ли, Александр… Я слышал, что ты сейчас работаешь в частном агентстве.

– Работаю, – кивнул Турецкий.

– И как? Работа интересная?

– Всякая бывает, – уклончиво ответил Александр Борисович. – Бывает и интересная.

– И много ее у тебя – этой интересной работы?

– Тоже раз на раз не приходится.

На лицах коллег появились улыбки.

– Александр, а тебе никогда не казалось, что работа в частном детективном слишком… ну, что ли, мелковата для тебя?

Турецкий глянул на полковника искоса. Усмехнулся.

– Не бывает плохой работы, Артур.

Тот кивнул:

– Да-да, это я знаю. И все же, это немного не твой уровень. С твоими мозгами и с твоим опытом тебе нужно ловить…

– Кого? – иронично поинтересовался Турецкий.

– Бен Ладена, – весело сказал итальянец Марио, отрываясь от бокала с вином.

Коллеги засмеялись.

– Боюсь, что для этого я уже не гожусь, – ответил Александр Борисович, улыбаясь. Он спокойно глядел на коллег и ничем не выказывал своего нетерпения, хотя сгорал от любопытства. Увидеть столько мастером экстра-класса в одном месте – и причем в таком неожиданном месте – это было поистине чудом. И, конечно, требовало объяснения. Турецкий терпеливо ждал, когда же ему все объяснят, и предпочитал не задавать лишних вопросов, чтобы не ставить бывших коллег в неудобное положение. Захотят – расскажут сами. Ну а нет… значит, нет. Александр Борисович прекрасно знал, что такое профессиональные тайны.

– Артур, хватит темнить, – сказал итальянец Солани. – Выкладывай все начистоту. И без этих твоих долгих предисловий.

– Если без предисловий, то Александр, боюсь, не поверит, – возразил Артур.

– Я поверю во все, что вы мне скажите, – заметил Александр Борисович. – Поверю даже в чудо. В принципе чудо видеть вас здесь всех вместе. Я достаточно подготовлен к любой информации.

– Хорошо, – кивнул полковник Артур Маршалл. – В общем, Александр Борисович, есть новое дело. Дело с неограниченными возможностями. – Он выдержал паузу, внимательно наблюдая за Турецким, и продолжил: – Люди, с которыми ты знаком по Гармишу, организовали новую интернациональную службу. Служба эта называется «Зеро». Догадываешься, почему «Зеро»?

– Полагаю, потому что официально ее не существует?

– Именно так, – кивнул полковник Маршалл. – Служба глубоко законспирирована. Но она есть. И уже успешно работает.

– Думаю, это так, раз вы вместе, – заметил Александр Борисович. – Чем занимается служба?

– Разными вещами. В основном борьба с криминалом. Киднеппинг, кражи произведений искусства, ликвидация наркосетей и так далее. Это, как ты понимаешь, в самых общих чертах.

– Ясно. – Турецкий взял рюмку, которую ему предусмотрительно наполнил полковник Солани, и посмотрел на Маршалла. – Ты сказал, что у вас неограниченные возможности. Насколько они неограниченные?

И вновь коллеги переглянулись, и вновь на их лицах появились улыбки.

– Очень неограниченные, – спокойно сказал полковник Маршалл. – Скажем так: если нам понадобится, чтобы взвод парашютистов высадился на крышу московской мэрии, – он на нее высадится.

Турецкий залпом выпил водку, поставил рюмку на стол и достал из кармана сигареты. Он прикурил в полном молчании, убрал зажигалку в карман, повернулся к Маршаллу и, прищурив серые глаза, спросил:

– Что же вы хотите от меня?

– Мы хотим, чтобы ты работал с нами, – также прямо ответил полковник Маршалл. – Неразумно, что ты растрачиваешь свои способности по пустякам.

– Это не пустяки, – возразил Турецкий.

– Это пустяки, – твердо повторил Маршалл. – В сравнении с тем, чем занимаемся мы. И ты нам нужен.

Турецкий затянулся сигаретой, выпустил облако дыма, посмотрел, как оно расплывается в воздухе, затем снова перевел взгляд на Маршалла и задумчиво произнес:

– Интересно. А если бы мы не встретились в этом баре? Тогда бы я не был вам нужен?

– В ближайшие три дня полковник Солани должен был выйти с тобой на контакт. Ты был прав, когда сказал, что чудеса случаются. Разве это не чудо – что ты зашел именно в этот бар? Мы выбирали для встречи заведение скромное и незаметное. И уж никак не ожидали тебя здесь увидеть. Впрочем, Александр, у тебя всегда была гениальная интуиция.

Маршалл замолчал. Его коллеги также молчали, глядя на Турецкого.

«Странно все это, – думал Александр Борисович, покручивая в пальцах пустую рюмку. – И сильно смахивает на шутку. Но, насколько я знаю этих ребят, они не склонны шутить. По крайней мере, с такими вещами».

– Ну? – спросил полковник Маршалл. – Что ты решишь, Александр?

Турецкий вздохнул:

– Не знаю, ребята. Предложение, конечно, заманчивое, но… я должен подумать. В любом случае, у меня еще осталась пара незавершенных дел.

– Мы не торопим тебя с ответом, – сказал Маршалл, глядя на Турецкого своими голубыми, почти бесцветными, жесткими глазами. – Вакансия для тебя всегда открыта. Можешь связаться с нами в любое время. Вот, держи. Здесь только мой оперативный псевдоним и телефон.

Он протянул Турецкому визитную карточку. Александр Борисович взял карточку, скользнул по ней взглядом и сунул в карман пиджака.

– Как только что-нибудь решишь – звони, – сказал Маршалл. – Я надеюсь, что ответ будет положительный.

– Мы все на это надеемся, – поддакнул итальянец и подмигнул Турецкому. – Твоя кандидатура, Александр, даже не ставилась на голосование. Ты вне конкуренции.

– Спасибо за комплимент, – улыбнулся Турецкий.

Теперь, когда предложение было озвучено, лица бывших коллег Турецкого изменились. Было видно, что теперь он в этой компании лишний. По крайней мере, до тех пор, пока не сказал «да». Лишний человек за столом, лишние уши и лишние глаза.

– Ладно, ребята, – сказал Александр Борисович. – Давайте выпьем на посошок, да я пойду.

Возражать никто не стал. Итальянец разлил по рюмкам и бокалам спиртное, поднял свой бокал и провозгласил тост:

– За то, чтобы мы поскорее увидели тебя в наших рядах!

– За тебя, Александр!

– Будь здоров, Саня!

– И будь с нами!

Выпив залпом свою водку, Александр Борисович поднялся из-за стола, пожал по очереди коллегам руки и направился к выходу. За столиком царила тишина. Никто ничего не говорил. Он снова стал для них посторонним, лишними ушами и лишними глазами.

Когда Турецкий вышел из бара, они заговорили – тихими, приглушенными голосами.

– Как думаете, согласится?

– Конечно, согласится. Эта работа создана для него, а он – для нее.

– Я слышал, у Турецкого сейчас тяжелый период. Он много пьет.

– Правильно делает. А чем ему еще заняться? Я бы на его месте колоться начал или дрянь какую-нибудь нюхать.

– Ну, ты тоже не утрируй.

– А я и не утрирую. Он сейчас как слон в лошадином загоне. Сил много, а развернуться негде.

– Ничего. Придет к нам – развернется.

Против этого никто возражать не стал.

12

Ирина искала на стеллажах какую-то книгу. На носу у нее поблескивали очки. Стройная фигура была закутана в белый банный халат. От влажных волос пахло душистым шампунем.

Пытаясь снять книгу с верхней полки, Ирина встала на цыпочки; Турецкий посмотрел на ее стройные лодыжки, улыбнулся и сказал:

– Ир, ты знаешь, я сегодня встретил… одного бывшего коллегу по Гармишу.

– Правда? Кого?

– Ты его не знаешь. Один полковник.

Ирина достала, наконец, книгу и повернулась к Турецкому.

– И как? Вы поговорили?

– Угу. Он сейчас снова при деле.

– Ну, хоть кто-то при деле, – усмехнулась Ирина.

Турецкому не понравился тон жены. Бывший «важняк» почувствовал, что его настроение, до сих пор довольно благодушное, начало стремительно портиться.

– Что это за ирония? – осведомился он. – Намекаешь на то, что я бездельничаю?

– Что ты, милый. Я ни на что не намекаю. Это не в моих правилах, ты ведь знаешь.

– Надеюсь, что так, – сказал Турецкий угрюмо.

– Так что там с твоим коллегой? Что ты хотел про него рассказать?

– Ничего. Все, что хотел, уже рассказал.

Ирина пристально на него посмотрела.

– Эге, да ты обиделся, – иронично сказала она. – Что тебе не понравилось на этот раз? Моя прическа? Или мое лицо? А может, тебя раздражает мой халат?

Турецкий поморщился. «Какого черта я с ней вообще заговорил?» – раздраженно подумал он.

– Ир, не заводись.

– Я ведь вижу, что ты хочешь мне что-то рассказать, – сказала Ирина, тоже начиная раздражаться. – Почему бы тебе не сделать этого? Ты давно мне ничего не рассказывал. Все последние недели, даже месяцы… Ты целыми вечерами молчишь. Пьешь – молчишь, не пьешь – молчишь. Я не знаю, чем ты живешь. Я даже не знаю, что ты теперь за человек, Турецкий.

– Я тот же, каким был, – мрачно ответил Александр Борисович.

«А вот ты изменилась, стала настоящей стервой», – хотел добавить он, но сдержался.

– Что? – прищурилась Ирина. – Ты хотел что-то добавить?

– Да. Я хотел сказать, что ужин сегодня был великолепный.

Александр Борисович сделал над собой усилие и улыбнулся. Ирина несколько секунд смотрела ему в глаза – напряженно, недоверчиво. Потом на губах ее тоже появилась улыбка, слабая, вымученная, почти незаметная.

– Тебе правда понравилось? – недоверчиво спросила она.

Александр Борисович кивнул:

– Конечно! Ты ведь знаешь, как я обожаю твои рулеты.

Ирина сделала шаг по направлению к нему.

– Турецкий, если ты врешь, я тебя убью, – насмешливо пригрозила она.

– Хочешь проверить меня на детекторе лжи? Валяй, проверяй. Но если я говорю правду – ты извинишься и выполнишь три моих желания!

Турецкий ухватил жену за пояс халата. Она посмотрела на его руку и усмехнулась.

– Целых три? А ты для этого не староват?

– Ты это о чем? – поинтересовался Александр Борисович.

– А ты? – хрипло спросила Ирина.

Они посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись. Турецкий взял жену за руку.

– Иди ко мне, – тихо проговорил он.

Ирина прищурилась:

– С какой стати?

– Я твой муж.

– Правда? И ты еще помнишь об этом?

– Я никогда об этом не забывал.

Турецкий привлек Ирину к себе. Она поддалась и через мгновение сидела у него на коленях. Турецкий нежно поцеловал жену в губы. Потом провел губами по ее щеке и прошептал ей на ухо:

– Дорогая, ты еще помнишь, как это делается?

– Смутно, – игриво ответила Ирина. – А ты?

– Совсем забыл. Думал, ты напомнишь.

– Ну кое-что я еще помню… Если ты не будешь мне мешать, я тебе покажу. Хочешь?

Турецкий улыбнулся.

– Даже не знаю. Пожалуй, попробовать стоит.

– Тогда закрой глаза и ни о чем не думай. Просто плыви по течению.

– А ты? – прошептал Турецкий.

– А я напомню тебе кое-что из нашей прошлой жизни. – Ирина положила руки мужу на шею. – Надеюсь, инфаркт не свалит тебя в самый ответственный момент?

– Когда ты рядом, ему со мной не совладать, – пообещал Александр Борисович и закрыл глаза.

– Ну, держись! – услышал он глубокий и хриплый голос жены.

Турецкий вдохнул ее запах и почувствовал, как все тревоги и неприятности последних дней становятся далекими и нереальными. Вскоре все они ушли, не оставив и следа.

* * *

Утро выдалось солнечным и свежим. Турецкий открыл глаза, прищурился на окно, вспомнил про ночные утехи и улыбнулся. Потом повернул голову, посмотрел на свое отражение в трюмо, подмигнул ему и весело произнес:

– Похоже, жизнь начала налаживаться, приятель.

С кухни до него донесся аромат жареной ветчины и кофе. Ирина готовила завтрак. Замечательно! При мысли о яичнице с ветчиной и чашке крепкого горячего кофе у Турецкого потекли слюнки. В голову пришла еще одна мыслишка – о рюмке водки – но Александр Борисович прогнал ее, как ничтожную и вредную.

«Надо не забыть надеть сегодня свежую рубашку, – подумал Турецкий. – И туфли бы почистить. Да и в парикмахерскую давно пора заглянуть. Оброс львиной гривой – хоть по саванне бегай».

Александр представил себе, как мчится голышом по саванне, и тихо засмеялся. Зрелище было то еще.

Он встал с кровати, надел халат, слегка пригладил волосы ладонью, глянув на себя в зеркало, поморщился, провел пальцами по щекам и подумал: «Нужно срочно бриться. С такой рожей не только к женщине, к собаке подходить стыдно».

Он зашагал к ванной, но по пути споткнулся об тапок и чуть не растянулся на полу во весь свой весьма немалый рост. Чтобы не упасть, ухватился за тумбочку и – вот незадача! – смахнул с тумбочки мобильный телефон.

Турецкий поднял телефон и убедился, что тот работает.

– Хорошо начинается утро, ничего не скажешь, – усмехнулся Александр Борисович, с удовольствием ощущая, что все эти мелкие неприятности никак не сказались на его настроении. Оно по-прежнему было безоблачным.

Проверяя, все ли в порядке с телефоном, Турецкий машинально нажал пальцем на кнопку последних вызовов. И также машинально посмотрел на окошечко дисплея.

Улыбка медленно сползла с его губ. Он еще несколько раз нажал на кнопку, и с каждым нажатием лицо его становилось все мрачнее и мрачнее.

Плетнев 18.05

Плетнев 20. 03

Плетнев 21. 10

Плетнев 8.01

Три звонка вчера вечером, один – сегодня утром. Что все это значит? Какого черта?

 
Прощай, цыганка Сэ-эра…
Были твои губы
Сладкими, как вино…
 

– донесся с кухни мягкий голос жены. Она любила напевать, хлопоча у плиты.

Турецкий хмуро смотрел на телефон. Потом вызвал окно смс-сообщений. И снова Плетнев. Александр Борисович пару секунд раздумывал, стоит ли раскрывать сообщение. Потом решительно нажал на кнопку.

Ира, подумай над моим предложением. Я буду ждать.

Александр Борисович перечитал сообщение несколько раз. Пальцы его словно свело судорогой, губы побелели. Он повернул голову в сторону кухни. Жена продолжала напевать, и голос ее звучал прекрасно:

 
Прощай, цыганка Сэ-эра…
Были твои губы…
 

– Сладкими, как вино, – машинально повторил Турецкий и снова посмотрел на окошечко дисплея. Ему нестерпимо захотелось разбить телефон о стену, но он сдержался. На сердце снова лег камень, и тень от этого камня упала на лицо бывшего «важняка». Губы его презрительно искривились. В серых глазах заполыхал огонек злобы.

– Саня! Ты уже встал? Иди скорей завтракать! – позвала с кухни Ирина.

– Сейчас, – хмуро отозвался Александр Борисович.

Он заблокировал телефон и швырнул его на тумбочку.

Есть не хотелось. Разговаривать не хотелось. Жить не хотелось. В душе опять заворочалась тяжкая и уже привычная тоска.

Александр Борисович шагнул к бару, взял с полки бутылку водки, отвинтил крышку и сделал пару глотком прямо из горла.

– Саня, что ты делаешь? – раздался у него за спиной голос жены.

Турецкий обернулся, посмотрел на нее тяжелым взглядом, отвернулся и снова отхлебнул.

– Зачем? – тихо спросила она.

Александр Борисович пожал плечами.

– Хочется.

– Но ведь мы…

– Что мы? – грубовато осведомился он.

– Ничего. Значит, все возвращается на круги своя? – также тихо сказала Ирина. – А я думала…

Она нервно закусила губу.

– Что? – тем же грубоватым голосом осведомился Александр Борисович, держа бутылку в руке. – Что ты думала? Кстати, хочешь, и тебе налью? Опохмелимся вместе. Ты ведь вчера тоже пила вино.

– Я не понимаю.

– Не понимаешь? Странно. Всегда была понятливой, а тут…

– Ладно, Турецкий, поступай, как знаешь.

Ирина повернулась и ушла на кухню.

Александр Борисович усмехнулся и тихо проговорил:

– Прощай, цыганка Сэра. – Дернул губой и брезгливо добавил: – Скатертью дорога. Плетнев, поди, уже заждался. Молод, силен, красив и коварен, как бог!

Александр Борисович сделал из бутылки еще пару глотков, поставил ее обратно на полку и пошел одеваться. Дел у него на сегодня никаких не было, но оставаться дома он не собирался.

Однако Ирина его опередила.

Турецкий услышал, как хлопнула дверь в прихожей. Он прошел в кухню. Потом заглянул в ванную, прошелся неспешно по квартире, размышляя, куда же это она отправилась в воскресное утро. Много разных мыслей было в голове у бывшего «важняка», и ни одной светлой.

«Может, я зря все это? – подумал он вдруг. – Мало ли зачем он мог ей звонить? Может, сынишка захворал. Ирина ведь мальчишке как мать».

Сердце Турецкого дрогнуло, но тут он вспомнил смс-сообщение. «Подумай над моим предложением. Я буду ждать». Ждать он будет, а! Здорово устроились у меня за спиной. То-то этот паршивец мораль мне читал. И Ирку упомянул. Спелись у меня за спиной. Интересно, как далеко у них это зашло?

Думать об этом Турецкому было неприятно.

Он прошел в комнату Нины, которую в отсутствии дочери превратил в свой кабинет. Постоял немного у окна, задумчиво хмуря брови, затем подошел к шкафу. Остановился перед ним в нерешительности. Куда пойти? Чем заняться?

И вдруг Турецкий отчетливо почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину. Он резко обернулся, но, разумеется, в комнате никого не было. Однако неприятное чувство никуда не девалось.

«Кто-то наблюдает за тобой, – сказал Александру Борисовичу внутренний голос. – В окно».

Чувство было таким сильным, что Турецкий даже поежился. Он подошел к окну и выглянул на улицу. Окно находилось на высоте четвертого этажа и, конечно, заглянуть в него никто не мог. Да и двор внизу был пуст. Напротив сверкала на солнце окнами белоснежная высотка, но и до нее было не меньше трехсот метров, а то и больше.

Турецкий поморщился: «Глупости какие. Похоже, у меня начинается паранойя».

Он повернулся к окну спиной, шагнул к шкафу и вдруг снова это почувствовал. Чей-то пристальный взгляд на своей спине. Александр Борисович едва поборол желание оглянуться. Он открыл дверцу шкафа и снял с вешалки рубашку.

И в этот момент за спиной у Турецкого звякнуло разбитое стекло, что-то влетело в комнату, стукнулось о стол и с грохотом упало на пол. Что-то темное и круглое покатилось по полу прямо к ногам бывшего «важняка».

ГРАНАТА!

– вспыхнуло в мозгу у Турецкого.

Раздумывал он лишь долю мгновения. Потом подхватил с пола гранату, вышвырнул из комнаты, одним прыжком перемахнул через стол и упал в угол, за кровать, используя ее как защиту.

Турецкий всем телом вжался в пол, ожидая взрыва. Стук сердца громко отдавался у него в ушах. Один-два-три-четыре…

Раздался легкий хлопок. И все. Ни грохота, ни огня. Ничего.

Выждав еще с полминуты, Александр Борисович осторожно выглянул из-за кровати.

Турецкий сидел на кухне и курил. Чувствовал он себя скверно. Снова заныл сустав на ноге. Жутко болело ушибленное плечо. Полная развалина. Хорошо хоть сердце не подвело.

Граната лежала на столе. Обманка. Простая детская игрушка с легким шумовым эффектом. Как она попала в окно? Бог весть. Сделана их хорошего пластика, полная внешняя имитация лимонки, явно импортного производства.