Текст книги "Его дерзкий поцелуй"

Глава 14

Джек извинился. Иден видела, что это были не просто слова, что извинился он искренне. Он вернулся за ней, взял ее с собой в Лондон. Снял самый лучший номер в великолепном отеле. Даже русский царь в нем останавливался.

Иден приняла извинения, но безусловная вера в мужа поколебалась.

Джек осыпал ее, словно принцессу, самыми щедрыми подарками. Начал с одежды. Заявил, что платья, которые они с Мартином сшили на корабле, были хороши для деревни, но для столицы они не годятся. Мартина послали узнать, кто сейчас в Лондоне самая модная портниха, затем Джек заплатил этой даме несусветные деньги, чтобы она отложила на время остальных клиенток и сшила полный гардероб для его молодой жены.

Затем он призвал для нее целую армию горничных и лакеев, а двумя днями позже передал через слугу, чтобы Иден выглянула в окно.

Иден, в своем первом законченном платье, вышла на балкон и увидела, что муж машет ей с облучка экстравагантного ландо кремового цвета, которое он только что приобрел на «Таттерсоллз». Самое элегантное дамское ландо, какое только возможно представить: подушки из розового шелка, гирлянды эмалевых цветов по бокам, розовые с золотом спицы. В ландо были впряжены четыре белых коня с розовыми плюмажами.

Иден не знала, что сказать. Подарки ей нравились, но обида не забывалась. Ей казалось, она вела себя как дурочка, – до конца открыла ему свою душу, считая, что он сделал то же самое, но оказалось, Джек ее обманывал. Теперь Иден не могла избавиться от мысли: о чем еще он предпочитает умалчивать?

Она была уверена, что Джек ее любит, иначе бы он на ней не женился, но ведь он богатый и могущественный человек и скорее всего не принимает ее всерьез, не считает ровней себе. Она для него – фарфоровая кукла, с которой играют, когда есть время. Ведь он так и не объяснил, почему хотел оставить жену в Ирландии. Говорил, что не хочет подвергать ее опасности, но Иден никакой опасности не видела, и ее терзали различные страхи. Может быть, Джек стыдится манер своей жены? Считает, что она может его скомпрометировать?

Проходили дни, оба делали вид, что все в порядке. Джек возил Иден по городу, показал Британский музей, парки, художественные галереи, даже кондитерскую Гюнтера, где они ели мороженое. Но теперь, когда Иден оказалась наконец в Лондоне, ее прежние мечтания как-то померкли.

Джеку казалось, что она отстраняется от него, но сама Иден чувствовала себя растерянной и подавленной. Она боялась открыться мужу так, как делала это в Ирландии, из страха испытать новую боль.

Джек удвоил усилия – он принялся покупать для нее драгоценности. Но блеск бриллиантов лишь настораживал Иден. Неужели он думает, что доверие можно купить?

«Что же делать?» – думал Джек. Бриллианты не помогли. Иден по-прежнему на него обижалась.

Черт возьми, как это некстати! Он не мог позволить себе отвлечься от своей миссии. Однако настроение жены целыми днями не шло у него из головы. Джек отдал бы все на свете, чтобы все у них стало, как прежде, но он был бессилен – Иден чувствовала то, что чувствовала, и виноват в этом только он. Джек снова был одинок. Жена была рядом – вежливая, спокойная, далекая, молчаливая.

Сначала он надеялся, что постель поможет залечить обиду, но Иден не позволяла до себя дотронуться. Джек видел: это не игра, она не хочет его наказывать, просто не может вынести его прикосновений.

Наступил апрель. Сезон в Лондоне набирал силу, но Джеку казалось, что он сто лет не видел солнца.

Однажды ночью он принес Иден цветы и отправился на встречу с будущими рекрутами. Это были не солдаты, а банда речных контрабандистов. На всякий случай Джек прихватил с собой Трайерна.

Встреча прошла неплохо, во всяком случае, им не перерезали глотки.

– Не уверен, что Боливар хотел бы получить все это отребье в свою армию, Джек, – полушепотом заметил Трайерн, когда они вышли из таверны в Ист-Энде.

– Я тоже, но иногда из этой публики получаются отличные бойцы.

– К тому же ваша речь была великолепна. Я думаю, их проняло.

Джек действительно нашел нужную интонацию, сумел убедить эту отчаянную публику, что рано или поздно на родине их ждет виселица, а в Венесуэле они смогут начать новую, достойную жизнь.

– Посмотрим, – рассеянно отвечал Джек.

Вернувшись в отель, он застал Иден в прозрачном газовом неглиже. У Джека просто слюнки потекли от этого зрелища.

– Ты потрясающе выглядишь, – пробормотал он.

Иден отвела глаза и указала на маленький столик у двери. Там на серебряном подносе лежало письмо.

– А, их светлости герцог и герцогиня Хоксклифф.

– Должно быть, они получили нашу записку.

Иден и Джек только вчера послали известие о своем приезде в Лондон.

– Что они пишут? – нервно спросила Иден, как только Джек распечатал письмо.

– Нас самым сердечным образом приглашают на семейный обед в Найт-Хаус.

– Потрясающе! – прошептала Иден. – Я в жизни не встречала живого герцога.

– Такой же человек, как и все, – проворчал Джек. – До семи лет не умел завязывать шнурки.

– Правда?

– Точно тебе говорю. А однажды – ему уже было двенадцать – он упал с лошади и плакал, как ребенок.

– Не может быть! – воскликнула Иден, пытаясь сдержать улыбку.

Джек ухмыльнулся и оперся на стену рядом с ее головой, стараясь не пялиться на соски, просвечивающие через гипюр пеньюара.

– Кстати, если это тебя успокоит, жена Роберта Белинда по происхождению не выше тебя. Ее отец тоже был каким-то ученым джентльменом.

– Правда?

– Во всяком случае, так утверждает моя сестра. Но ведь ты все это знаешь, – с лукавой улыбкой добавил Джек. – Ты же читала письма.

Иден ответила полуулыбкой, но искренней. Джек решил, что это прогресс. Обнадеженный и охваченный страстным желанием, он наклонился и коснулся губами ее щеки. Иден чуть подалась назад. Джек резко выпрямился.

– Сколько времени ты будешь от меня запираться?

Но она уже скрылась в своей комнате. Черт возьми! Сейчас она боялась его больше, чем в первый день, когда он нашел ее на борту «Ветра Фортуны».

Следующим вечером они в назначенное время отправились в Найт-Хаус в черной лакированной коляске, купленной в тот же день, что и ландо для Иден.

Иден ужасно нервничала, а Джек замкнулся в мрачном молчании. Пропасть между супругами становилась все шире, но сейчас Иден об этом не думала, ее страшило впечатление, которое она произведет на его семью.

Великолепное вечернее платье из блестящего шелка персикового оттенка было закончено только два часа назад. Сидело оно безупречно. Что касается прически, то новая французская горничная Лизетт заплела волосы Иден в косы и уложила их роскошной короной с помощью массы жемчужных шпилек.

Джек был явно доволен полученным результатом, когда Иден наконец выплыла из своей комнаты. Его собственный костюм был безупречен. Иден бросила на него быстрый взгляд и почувствовала невольное восхищение – так благородно и элегантно выглядел ее муж.

А сейчас каждый смотрит в свое окно и молчит. Наконец кучер повернул четверку черных коней с Пэлл-Мэлл.

– Приехали, – сказал Джек и кивнул на величественный, занимающий полквартала дворец.

– О Боже! – прошептала Иден, выглянув из окна. Она показалась себе вдруг необычайно маленькой.

Городская резиденция герцогов Хоксклиффов представляла собой монумент незыблемого благополучия. Соседями здесь были особы королевской крови. Из окон открывался замечательный вид на Грин-парк. Полукруглый портик поддерживали стройные колонны. Бронзовые фигуры греческих богинь украшали фронтон.

Сердце Иден гулко стучало о ребра. Она бросила на Джека вопросительный взгляд, не замечая, насколько привыкла искать у него утешения. Однако взгляд Джека остался таким же мрачным, глаза смотрели холодно, черты лица вдруг заострились. Иден поняла, что тяжелые воспоминания детства никуда не делись и сейчас Джек чувствует все ту же обиду и тот же гнев. У нее внезапно защемило сердце. «Я нужна ему», – подумала она, зная, что сейчас не время предаваться собственным терзаниям.

Джек уже выходил из кареты. Грум открыл дверцу и разложил металлические ступеньки. Иден натянула на плечи легкое шелковое покрывало. Муж помог ей спуститься. Они чинно, не касаясь друг друга, направились к парадному входу, прошли под своды портика, на секунду задержались перед дверью, и в это мгновение Иден успела взять Джека за руку.

Неожиданное прикосновение удивило Джека. Он быстро взглянул на жену, и она выдержала этот вопросительный взгляд. «Дорогой, я здесь, я с тобой» – вот что она хотела сказать. Джек промолчал, но его лицо слегка разгладилось. Иден ободряюще улыбнулась. Он едва заметно кивнул в ответ, вздернул подбородок, расправил плечи и, когда дворецкий распахнул перед ними дверь, был готов встретиться с кем угодно.

– Надо же! Старый Уолши! – воскликнул Джек, поднимая брови. – А я и забыл про тебя.

Старик чинно поклонился, приглашая их в мраморное великолепие герцогской резиденции.

Иден удивленно смотрела на изящно изгибающуюся лестницу, которая словно висела в воздухе без всякой видимой поддержки. Сверкающая люстра над головой казалась хрустальным водопадом.

– Ты как, Уолши? Здоров? – спрашивал Джек, с явным удовольствием рассматривая старого слугу.

– Вы очень добры, сэр. Держусь помаленьку.

– Да ты за двадцать лет совсем не изменился, вот что я тебе скажу. – Джек похлопал дворецкого по плечу. – Немного поседел, и все.

– Куда денешься, сэр. Мадам, позвольте вашу накидку.

Джек передал ему шелковую пелерину жены.

– Ну и где они все?

Но старик не успел ответить.

– Джек! – раздался высокий голос из комнаты справа. Оттуда в облаке желтого шелка и золотых локонов появилась стройная девушка.

– Джасинда? – Джек успел развернуться и подхватить ее в объятия.

– Вот он, мой дорогой, дорогой потерянный брат! – кричала она, целуя его в обе щеки. – Это правда ты? Не могу поверить!

Джек со смехом обнял свою эксцентричную сестру, закружил по мраморному полу, поставил на место и сказал:

– Дай-ка мне посмотреть на тебя.

У Джасинды были большие карие глаза, розовые щеки и, насколько Иден могла судить по ее письмам, веселый, жизнерадостный нрав.

– Моя маленькая сестричка, – удивленно бормотал Джек, качая головой. – А теперь, значит, великолепная маркиза Труро и Сент-Остелл?

– Прекрати, пожалуйста! – воскликнула девушка и повернулась к жене брата: – А вы, должно быть, Иден? – Леди Джасинда взяла руки Иден в свои и приветливо улыбнулась. – Не могу поверить, что Джек женился, но у него, оказывается, отличный вкус. Добро пожаловать, дорогая сестрица! – И Джасинда обняла ее, затем схватила за руку Джека и притянула его к ним обеим. – Пошли! – приказала молодая маркиза, увлекая их к парадной лестнице. – Все собрались в музыкальной комнате. О, жду не дождусь, пока вы увидите всех детей – Джека, Билли и Бо. Ох, Иден, все просто умирают от нетерпения познакомиться с леди, которая вернула нам Джека.

Джасинда продолжала болтать. Иден ее внимательно слушала, но заметила, что Джек несколько обескуражен. Поднявшись по лестнице, все повернули в просторный коридор, где вдоль стен стояли гипсовые статуи на высоких, в половину человеческого роста, постаментах.

Из открытой двери доносился щебет высоких детских голосов, так контрастирующий со строгой официальностью мраморных покоев.

И вот они в музыкальной комнате. Иден никогда не приходилось встречать столь представительного собрания взрослых в окружении стайки детей.

Джасинда взялась всех представить. У Иден голова шла кругом от волнения. Братья были один лучше другого, разумеется, за исключением близнецов, которые выглядели как две горошины из одного стручка – черные как смоль волосы, серые глаза.

У Роберта были такие же темные глаза, как у сестры. Алек отличался от всех золотыми волосами. Из-за них он выглядел как греческий бог. К тому же он постоянно шутил.

Билли, муж Джасинды, оказался куда более серьезным человеком, чем ожидала, судя по уменьшительному имени, Иден. Остальные называли зятя Рейкфорд. Потом Иден объяснили, что это был его номинальный титул до того, как Билли стал маркизом. У Рейкфорда были соломенные волосы и знакомая свирепость в зеленоватых глазах – Иден сразу вспомнила Джека.

Мужчины, Джек и Билли, смерили друг друга оценивающим взглядом, как будто взвешивая запас драчливости в неприятеле, и явно ощутили друг в друге родственный дух.

Джасинда с драгоценным Бо на коленях счастливо улыбалась, глядя, как вновь обретенный брат и Билли обмениваются рукопожатиями. Она сообщила Иден имена всех детей, но та едва ли что-то запомнила. Детей было семеро, и самому старшему не больше восьми лет.

Лиззи, о которой упоминалось в письмах, оказалась чем-то вроде кузины. Иден решила, что, кроме кузины Эмили, она в жизни не встречала более приятного создания. Осиротев в детстве, Лиззи выросла в доме герцога, а потом вышла замуж за Девлина, лорда Стратмора. Лорд сразу стал расспрашивать Иден об исследованиях ее отца, и та с радостью поддержала тему, хотя подозревала, что Девлин едва ли интересуется наукой, просто хочет оказать поддержку вновь прибывшей даме.

Тем временем Джек здоровался с братьями и знакомился с их супругами. В их общении чувствовалась некоторая скованность, и этого следовало ожидать, впрочем, вмешательство Пиппы, двухлетней дочери Люсьена, быстро развеяло неловкость. Единственная девочка среди всех отпрысков клана, она сумела добиться того, что сейчас было не под силу самой Иден – растопила сердце Джека. Сначала малышка в чудесном платьице с бантом на голове осторожно ходила вокруг Джека, поглядывая на него серебристыми, как у отца, глазами, а потом протянула к нему ручки, настойчиво показывая, что ее следует взять на руки.

Лицо Джека смягчилось, он нагнулся и подхватил маленькую красавицу. С царственным видом она сидела у него на руках и разглядывала нового родственника, а потом вдруг погладила его по щеке.

– Пуппи, – пролепетала она.

От неожиданности Джек рассмеялся. Довольная собой малышка смеялась тоже. Люсьен покачал головой и заметил:

– Она всех называет «пуппи».

– Не всех, – поправила мужа Элис, мать Пиппы, – только тех, кто ей нравится.

– Тебе нравится твой дядя Джек? – спросил Люсьен.

В ответ Пиппа запечатлела на щеке Джека липкий поцелуй. Дамы семейства восторженно заохали.

– Иди сюда, моя девочка, – проворковал Люсьен.

Джек вернул племянницу отцу. Элис гордо улыбалась. В этот момент появился Уолш и поклонился герцогине:

– Ваша светлость, обед подан.

Бел сделала элегантный жест в сторону двери. Все поднялись. Выводок детей остался на попечении нянек, гувернанток и служанок.

Открывшееся глазам Иден зрелище превзошло все ее мечтания в джунглях над страницами «Ла белль ассамбле». Стол красного дерева укрывала белоснежная скатерть камчатного полотна. Сияло столовое серебро. Фарфор с золотыми краями поражал воображение. Обед начался с белого супа, к которому подали крошечные булочки с мягким сыром.

Ах, если бы она меньше волновалась! В таком состоянии Иден была не способна насладиться утонченными яствами. Джек сидел напротив, и его взгляд действовал на Иден успокаивающе. В свете канделябров казалось, что над головой Джека сияет золотистый нимб. Чувствуя нервозность жены, Джек ободряюще улыбнулся. Иден чуть-чуть приподняла бокал с белым рейнским вином, давая понять, что он все делает правильно.

Лакеи мгновенно убрали тарелки и подали следующую перемену: свежевыловленный марлин в окружении морских гребешков с маслом, ростбиф, пудинг с потрошками, индейка с грибами, филе барашка, фрикасе из кролика, разнообразные желе, фрукты, напитки. Пирог с угрем, маринованная корюшка, утка в апельсиновом соусе.

Иден ощутила тошноту, но справилась с собой, пытаясь не упустить момент, если мужу потребуется ее помощь. Когда родственники задавали вопрос, на который Джеку не хотелось бы отвечать, она успевала вставить словцо, давая возможность мужу сдержаться и ответить без сарказма. Так, без конца меняя тему, отпуская забавные замечания, спрашивая совета, она не позволяла ему вообразить, что на него нападают, и встать в позу. Несколько раз он кивнул ей с благодарностью за эту искусную дипломатию.

Иден сама не знала, что обладает такими способностями. Она помогала Джеку и с радостью видела, что он общается со своей семьей без страха и неловкости.

Джек рассказывал о своей компании и своих кораблях. Иден была благодарна Найтам за то, что они так открыто восхищаются его достижениями. В целом вся семья вела себя настолько приветливо, что Иден никак не могла понять, почему муж столько лет избегал этих людей.

На стол подали третью перемену блюд: кофе, портвейн, кларет и яблочные тарталетки.

Дамы удалились в гостиную, а мужчины остались пробовать сигары и портвейн. Примерно через час семейство воссоединилось в гостиной. Впечатления этого долгого дня вконец утомили Иден, и, когда Джек предложил ехать домой, она с радостью согласилась.

Последовали настойчивые приглашения в театр. Джек колебался, но, увидев, как восторженно распахнулись глаза Иден, согласился.

Молодая пара отправилась к себе в отель «Палтни». Супруги обменялись несколькими замечаниями, потом воцарилось молчание, но совсем не то, что по дороге в Найт-Хаус.

– Ты как? – негромко спросила Иден.

Джек пожал плечами:

– Нормально. Думаю, я был не так уж плох.

Иден мягко улыбнулась:

– Ты прекрасно держался.

– Слава Богу, что ты была рядом.

Иден чувствовала себя польщенной.

– Похоже, твоя племянница от тебя в восторге.

– Пиппа? – Было слышно, как Джек в темноте усмехнулся. – Я чуть не украл ее.

– Я заметила. – Иден помолчала, глядя на тусклое оранжевое свечение ламп на Пэлл-Мэлл. – Я беспокоилась о тебе, когда мужчины остались в столовой.

– А я о тебе. Дамы наверняка набросились на тебя с расспросами.

– Конечно.

– И что ты им рассказала?

– Только то, о чем мы договаривались. А твои братья? Они тоже тебя расспрашивали?

Джек ухмыльнулся:

– Они только и делали, что нахваливали тебя. Говорили, что такой тип, как я, недостоин подобного счастья. Разумеется, они правы.

– О, Джек! – Глаза Иден затуманились. – Я так по тебе соскучилась.

Джек, сидевший напротив, подался к жене.

– Так нельзя. – Он взял ее ладони. – Я пытаюсь исправиться.

– Я знаю, но ты сделал мне больно.

– Больше это не повторится, клянусь.

– Откуда мне знать, что это правда? Раньше я тебе верила.

– Я же все тебе объяснил! – с раздражением бросил он, но тут же взял себя в руки. – Дай мне еще один шанс. – Джек уже сидел рядом с женой, с тревогой вглядываясь в ее лицо. – Я тоскую по тебе. – Он мягким движением убрал выбившуюся у нее прядь. – Тоскую по твоей любви.

Иден вздрогнула, когда он наклонился и поцеловал ее в шею. Она сама не знала, готова ли вновь впустить его в свою душу. И не только в душу.

Коляска остановилась перед отелем. Грум поспешил открыть дверцу. Джек, не отрывая жадного взгляда от спутницы, первым вышел из кареты, помог жене и молча последовал за ней к дверям. Привлекая взгляды всех присутствующих, они бок о бок прошли через холл и по величественной лестнице поднялись в свои апартаменты. Все это время Иден очень остро чувствовала присутствие Джека.

Джек отпер дверь, впуская жену в номер. Иден с колотящимся сердцем быстро прошла внутрь, всей кожей чувствуя его желание и не зная, что делать. Она бросила ридикюль на столик и начала стягивать длинные белые перчатки, слух чутко улавливал за спиной движения Джека: вот он захлопнул дверь, запер ее на замок, приблизился. У Иден перехватило дыхание. Джек коснулся губами уха жены. Иден прикрыла глаза.

– Ты такая красивая сегодня, – прошептал он и провел пальцами по ее руке. – Не могу поверить, что ты моя.

У Иден вырвался слабый стон. Джек положил ей руки на бедра и поцеловал в плечо. Иден потеряла способность к сопротивлению, она не могла выговорить и слова. Его прикосновения лишили ее воли.

– Мы нуждаемся друг в друге, Иден. Я нужен тебе так же, как ты мне. – Джек развернул ее к себе лицом, притянул и поцеловал со все разгорающейся страстью. Иден прильнула к мужу. Поцелуй заворожил ее так, что она и не заметила, как мягко, но настойчиво муж подталкивает ее к обитому полосатым шелком креслу возле камина. Его ладони легли ей на грудь. Иден задрожала, извиваясь под его ласками.

– Джек…

– Иден, дорогая! Сколько это будет продолжаться? Давай помиримся. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Иден в растерянности провела ладонью по его лицу. Джек опустился перед ней на колени, поймал губами ее пальцы. Иден чувствовала, как поднимается в ней волна желания. Глаза Джека лихорадочно блестели. Дрожащими пальцами он начал расстегивать корсаж ее платья. Иден взяла в ладони его лицо и поцеловала с новой, еще незнакомой страстью. Руки Джека метались по ее телу, губы скользили по бедрам, и вдруг в дверь постучали.

– Джек! Джек! Ты дома? – Это был голос Трайерна. – Мне надо с тобой поговорить. Немедленно!

Джек шепотом выругался и поднял голову.

– В чем дело? – неприветливо отозвался он.

– У нас проблема, Джек.

Сердце Иден тревожно забилось.

– О Боже… – прошептала она и, положив руки ему на плечи, слегка оттолкнула от себя. – Пойди узнай…

– Минуту! – крикнул Джек и разочарованно посмотрел на жену.

Иден прыснула и взъерошила ему волосы.

– Не остывай, – шепнул Джек.

– Ну уж нет. Я иду спать.

– Но…

– Мне надо рано ложиться, это полезно для кожи, – хохотнула она. – Особенно теперь, когда я познакомилась со своими невестками. Не могу же я выглядеть как страшилище.

– Не можешь.

– К тому же я неважно себя чувствую. – В последнее время ее действительно беспокоил желудок. В море она чувствовала себя отлично, а на суше вдруг стала страдать морской болезнью.

– Ты нездорова?

– Это нервы.

– Я помогу тебе расслабиться, – пообещал муж.

– Джек! – Трайерн заколотил в дверь.

– Иду! – И добавил себе под нос: – Посмотри, что ты наделала!

Иден приподняла бровь, бросила сочувственный взгляд на его пах и захлопнула дверь спальни.

Трайерн неудачно выбрал время, но дело было действительно неотложным. Лейтенант по собственной инициативе произвел разведку и выяснил, что в испанском посольстве недавно появился новый атташе. Это был не кто иной, как Мануэль де Риц, главарь банды убийц, которые несколько лет назад преследовали Боливара до самых дверей Джека на Ямайке.

– Надо было их всех тогда перебить! – Трайерн налил себе виски.

– Это легче сказать, чем сделать, – проворчал Джек, отмахнувшись от виски. Надо было обдумать новость. Риц был из тех, с кем следовало считаться. К тому же он явно сделал карьеру, несмотря на то что в свое время упустил освободителя. Даже если Риц не сумеет доказать, что Джек является агентом Венесуэлы в Лондоне, его люди не будут спускать с Джека глаз.

Что же, Джек и не надеялся, что его присутствие останется незамеченным, – кроме того, он не привык прятаться от кого бы то ни было. Следовало всячески выставлять напоказ повод для его визита в столицу, а своим рекрутам еще раз напомнить о соблюдении строжайшей конспирации.

Трайерн просидел еще час, обсуждая различные аспекты их миссии. Когда лейтенант ушел, Джек заглянул к Иден – она крепко спала.

Черт возьми! Он не станет тревожить ее сон. И Джек, проклиная злую судьбу, прикрыл дверь спальни.

С утра Джека ждали дела. Вместе с Питером Стокуэллом он посетил биржу, где встретился с некоторыми из своих инвесторов и с удовлетворением убедился, что акции компании поднялись на двенадцать процентов после известия, что «Найт энтерпрайзис» купила фирму Эйбрахама Голда. Джек принял заявки на древесину редких тропических пород, которую доставил из тропиков, и одобрил цены на сахар, индиго, ром и другие товары Вест-Индии. К концу дня он стал заметно богаче, а вечером повез жену в театр.

У Роберта была одна из лучших лож. Стратмор и Лиззи остались дома из-за младенца, и все двенадцать членов семьи расположились вполне удобно.

По странной случайности давали Шекспира, а в числе персонажей, конечно же, оказался Эдмунд Незаконнорожденный.

Джек прочел программку, мрачно вздохнул, удивившись, почему люди так любят смотреть трагедии, ведь жизнь сама по себе достаточно мрачна. Ко всему прочему, представление на сцене явно не было главной целью публики. Казалось, присутствовавшие больше всего стремились показать себя и посмотреть на других.

Дамы семейства Найтов были на высоте. Алек заметил, что их ложа выглядит как корзина с цветами.

– Очень смешно, – сухо заметила Миранда, жена Деймиена, а сестра ткнула Алека локтем в бок и велела вести себя прилично.

Пока на сцене шел нелепый дивертисмент, все восхищались тем, как быстро Иден научилась различать близнецов.

– У меня на это ушла целая вечность, – заявила Бел. – Как это у вас получается?

– Очень просто, – с улыбкой ответила Иден. – Деймиен марширует, а Люсьен скользит.

Близнецы громко расхохотались.

Наконец началась пьеса – «Король Лир».

Публика несколько успокоилась, но шуму все равно было достаточно: дамы шуршали платьями, обмахивались веерами, мужчины обсуждали скачки, полагая, что говорят вполголоса. В партере сновали торговки апельсинами, и временами оттуда летели оранжевые очистки.

Выше, в ложах для благородной публики, поблескивали лорнеты и оперные бинокли. Джек видел, что на семейство Найтов устремлены все взоры. Сам он не сводил глаз с жены. Иден самозабвенно наблюдала, как развивается действие на сцене, не подозревая, что именно сейчас все общество наблюдает за ней, пытаясь составить мнение о молодой леди Джек Найт.

Иден в темно-синем шелковом платье выглядела чудесно. Настоящая красавица! Нитка розового жемчуга, которую Джек подарил ей сегодня, изящно оттеняла нежную кожу. Джек радовался, что жена чувствует себя лучше, и задавался вопросом, когда она снова пустит его в свою постель. В этот момент актер на сцене, по сюжету – злодей, произносил монолог. Одна фраза привлекла внимание Джека.

– Почему незаконный? – вопрошал несчастный Эдмунд с середины сцены. – Почему низкий, если мой рост умерен, разум светел, а вид благопристоен?

Джек обменялся с братьями понимающим взглядом. Дамы тоже посмотрели в их сторону и сдержали смешок. Одна только Иден была шокирована.

– Так почему родят они от низких? И разве низость наш удел? Что значит «незаконный»? – вопил бедный Эдмунд, как будто был не в состоянии понять смысла слов.

Джек отлично представлял, что он должен чувствовать. Алек наклонил голову, пытаясь сдержать смех. Его беременная жена Бекки толкнула его локтем в бок.

– Парень попал в самую точку, – пробормотал Деймиен.

– Какое прекрасное слово – «законный», – гнул свое Эдмунд, выходя на авансцену. Сейчас он стоял так близко, что Иден могла бы докинуть до него апельсиновой кожурой, если бы такое пришло ей в голову.

– Да, незаконнорожденный поднимется над всеми! – продолжал негодяй. – Я вознесусь, достигну процветанья. О Боже, заступись за незаконных!

– Браво, браво! – воскликнул Джек голосом, который умел перекрыть штормовой ветер, и поднялся с места. Братья присоединились к нему аплодисментами и одобрительным свистом.

Весь театр разразился хохотом – общество привыкло к этой годами повторяемой шутке. В городе отлично знали, кто эти люди, знали скандальную историю их происхождения. В Лондоне это был секрет полишинеля.

Женщины семейства Найтов смотрели на мужей с умилением. Джек криво усмехнулся. Из партера крикнули:

– Добро пожаловать домой, лорд Джек!

Следовало поскорее закончить эту сцену – Джек опустился на свое место и одернул фрак. Люсьен продолжал хохотать. Деймиен хлопнул его по спине:

– Неплохо, парень, неплохо.

– Тут напрашивалась какая-нибудь реплика, – с ухмылкой пробормотал Джек и отхлебнул из своей фляжки.

Иден покачала головой.

В последующие дни приглашения полились рекой. Джека это забавляло. Казалось, открытое признание семейной тайны разоружило свет, и теперь у Джека, блудного сына, был шанс доказать, чего он стоит. Как поучительно, думал Джек, что богатство и власть превращают грехи человека в простые слабости, некую эксцентричность. И вот общество, которое было готово его отвергнуть, теперь протягивало ему оливковую ветвь.

Было время, когда он с презрением отвернулся бы от этого дара, но с годами гнев утих. Уязвленная гордость давно удовлетворена. Кроме того, его драгоценная Иден мечтала принадлежать к этому миру, и Джек, следуя совету мудрого лорда Артура, позволил этой мечте осуществиться.