Текст книги "Остров Красного Солнца и холодных теней"

Глава 18

Эту ночь Генри провел в хижине вождя.

После ужасной трапезы захмелевший Генри уже мало что помнил. Он сидел на травяном настиле и покачивался. Его глаза просто закрывались, и сон борол его изо всех сил. Привыкший к хмельным напиткам, Хаки Яма был бодр и весел. Били Зау громко с ним болтала, пока Генри не уронил свою голову ей на плечо.

Вождь встал, приложил руки к груди и поклонился. Его дети тоже встали и проделали то же самое.

Били Зау постелила Генри рядом с собой. Он долго ворочался – мутило в животе. Мяса он съел совсем немного, только чтобы вождь был доволен своим угощением, а вот самовнушение сыграло в его организме большую роль…

Генри почувствовал горячее тело девушки и пришел в себя. Она придвинулась к нему поближе и положила голову ему на грудь.

– Это не грех, если мы с тобой что-нибудь совершим, – прошептал возбужденный Генри, погружая ее в свои объятия.

– Нас так не любят, – в свою очередь прошептала Били Зау.

– А как?

– Нас некогда обнимать. Наши воины должны добывать еду и воевать… А мы рожать детей, чтобы пополнять племя.

– Это все у вас делается на ходу? У Хаки Яма есть девушка?

– Нет, он молодой, но может пользоваться любой – то его воля.

Генри не понял, что этим хотела сказать Били Зау. Она почему-то стала говорить на таком ломаном английском, что Генри порой ее очень плохо понимал.

– Хаки Яма – молодой и красивый воин, – сказал Генри. – Он храбрый. Я его видел тогда, когда встретился с ним один на один.

Били Зау разговаривала с Генри, не переставая наслаждаться его телом. Ее руки просто не унимались, ощупывая и все больше возбуждая его плоть.

Генри прижал девушку к себе, украдкой взглянул на вождя, который сидел к ним спиной и снова что-то бормотал.

– Он спит когда-нибудь? – спросил Генри.

– Он ложится спать под утро, пока не убедится, что все духи покинули нашу землю. Сейчас он обеспокоен появлением чужих людей, – объяснила Били Зау.

– Это мои товарищи, – заволновался Генри.

– Они чужеземцы и наши враги. Так говорят боги.

– Я тоже, получается, ваш враг?

– Нет. Ты становишься воином и будешь жить у нас. Тебя вождь принял благодаря Хаки Яма. Он хорошо про тебя говорил. Ты ему понравился, поэтому ты и здесь. – Она не оставляла Генри в покое, пока он не застонал. Били Зау сжала его член рукой, чувствуя, как она становится мокрой от извержения его плоти. – Это вода богов, – прошептала она, облизывая свою руку.

– Что, это так надо? – заметил Генри.

– Вода богов дает всем силу. Когда она попадает в тело, появляются дети, она убивает внутри всех черных духов и очищает от грехов.

– Не понял – это как? Это же…

– Нет, это вода, и не спорь со мной. Кому она достанется – тот счастливый и любимый, храбрый и сильный.

– У вас все этой водой пользуются? – не успокаивался Генри.

– Да. И воины, и женщины.

– А Хаки Яма?

– Я беру воду богов у него. Пока я молода и нет у меня детей, то должна пользоваться водой воина. Она мне помогает жить.

– Ну и обычаи у вашего племени, – заметил Генри, стараясь не обидеть Били Зау. – Значит, Хаки Яма был с тобой?

– Нет. Я все это делаю руками, как положено женщинам нашего племени. Теперь есть ты у меня, но тебя еще надо очистить от всех черных богов. Это должен сделать только сын вождя.

– Это еще как? – приподнялся на локтях Генри.

– В тебя надо влить его святую воду, и тогда ты станешь воином нашего племени законно.

– Он меня что, должен трахнуть?

– Он должен в тебя влить свою святую воду, тогда тебя вождь примет в воины нашего племени. Сейчас ты наполовину наш враг, – объяснила Били Зау. – Тогда я с тобой могу жить, как положено женщине.

– С ума сойти можно, – Генри сразу представил довольно приличный орган сына вождя, который никогда еще не видел в возбужденном состоянии. Представил, как он будет входить в него, и у Генри потемнело в глазах. – Это обязательный ритуал?

– Да. Утром Хаки Яма должен рассказать обо всем вождю, и он тебя примет в воины.

У Генри даже перестал болеть живот. Он прижал к себе Били Зау и тихо, поглядывая на вождя, спросил:

– А нельзя как-то упростить этот обряд? У нас это не принято в Англии.

– Ты должен быть равноправным воином племени Маори, – сказала Били Зау и снова стала обнимать Генри. – Утром ты будешь настоящим воином, и я тобой буду гордиться.

– Об этом все узнают в племени?

– Да, узнают и будут тебя уважать за то, что в тебе святая вода сына вождя.

– Он такие вливания делает каждому? – спросил Генри.

– Нет. Такая честь только тебе, как белому человеку.

Генри захотелось бежать куда глаза глядят, но он понимал сложившуюся обстановку и снова вспомнил Софию.

«Когда же они увидят какой-нибудь корабль, – подумал Генри. – Я тут за всех отдуваюсь, а они там и не думают ничего… Сам вызвался пойти в это чертово племя, так что нечего кого-то винить. А с другой стороны, давно бы нам всем вертеться на костре и лежать на блюде перед вождем и его дикарями».

Вошел Хаки Яма и что-то долго рассказывал вождю, жестикулируя.

Генри внимательно за ним наблюдал, стараясь по его выражению лица хоть что-то понять.

– Что он говорит? – шепнул Генри.

– Ничего особенного. Ты не беспокойся. Тебя это совсем не касается.

Сын вождя взглянул на Генри, потом снова обратился к старику и продолжил разговор.

Вождь медленно поднялся и направился к выходу. Сердце у Генри с тревогой забилось. Он сел на травяной настил и поджал под себя колени.

– Что с тобой? – спросила Били Зау.

– Не знаю, но мне кажется, что-то случилось.

– Ложись и не тревожься. Вождь сам решит все вопросы.

Через некоторое время вернулся Хаки Яма и присел между сестрой и Генри. Генри попытался встать, но Били Зау его остановила и стала разговаривать с братом. Он ей быстро отвечал, изредка поглядывая на обнаженное тело Генри и на свою сестру.

Генри ждал, что Били Зау сообщит ему какую-нибудь новость, услышанную от брата, но она сосредоточенно кивала на его слова головой, жестикулировала, а потом рассмеялась. На лице Хаки Яма тоже мелькнула улыбка. Он встал и налил еще немного напитка, который тут же стоял у костра, и протянул чашку Генри.

– Выпей, – сказала девушка. – Он тебе ее дает в знак своего уважения.

Генри взял из рук Хаки Яма чашку и выпил хмельной кислый напиток.

За хижиной послышались торопливые шаги, и Генри взглянул на детей вождя. Их лица выражали полное спокойствие.

– Скоро взойдет солнце и надо идти добывать еду, – сказала Били Зау.

Она встала и направилась к огню. Хаки Яма успел провести своей ладонью по ее упругой попке, на что она совсем не обратила внимание. Он повернулся к Генри, и только теперь Генри заметил, что лицо сына вождя чистое, без всяких традиционных рисунков. В полумраке его было трудно разглядеть, а тут он был совсем рядом, и Генри увидел молодое смуглое лицо брата Били Зау. Они даже были похожи друг на друга, кроме цвета кожи. Его небольшой нос и черные с правильным разрезом глаза сверкали от костра. Небольшой пушок над верхней губой говорил о его молодости. Стройное и упругое тело с несколькими царапинами на плече и груди.

Хаки Яма наклонился к Генри:

– Юрами сау бен, – произнес он и, положив на его плечо свою руку, заставил его лечь.

Генри взглянул на Били Зау. Она подкинула в огонь щепок и расположилась в противоположном углу.

– Юрами сау бен, – повторил Хаки Яма.

Генри повиновался и вытянулся на одеяле…

Глава 19

Хаки Яма встал, выпил чашу напитка и снова подсел к сестре, долго молчал, смотрел на огонь.

Генри лежал неподвижно, наблюдая за ними. В голове снова заиграл хмель, и он закрыл глаза.

Пережитое за сегодняшний день давало о себе знать. Скоро утро, а он еще не сомкнул глаз. Наконец, сон его поборол, и он уснул.

Хаки Яма дождался возвращения вождя, встал и направился к Генри на травяное одеяло. Били Зау расположилась рядом с вождем и продолжала молча смотреть на горящий огонь, изредка переговариваясь с отцом.

Генри вздрогнул, когда Хаки Яма коснулся его плеча. Он с трудом пришел в себя и увидел пронзительный взгляд его черных глаз. Такой взгляд он видел тогда, раньше, когда повстречался с ним в джунглях в первый раз. Что было тогда в голове этого молодого воина, Генри и предположить не мог. Он в любую минуту мог сразить его своим копьем, но он этого не сделал. Генри помнил тот взгляд, горящие, возбужденные жертвой глаза, изрисованное лицо и плечи… Теперь он снова видел их перед собой, но они были другими и внушали доверие. Генри взглянул на сидящих к ним спиной вождя и Били Зау.

Ему стало стыдно перед девушкой, что сейчас этот юнец дикого происхождения может себе позволить недозволенное. Но Били Зау не обращала на них внимания, чертила палкой по песчаному полу какие-то рисунки и молчала.

– Юрами сау, – тихо произнес Хаки Яма, прямо на ухо Генри.

– Вот привязался со своим юрами сау, – прошептал ему в лицо Генри. – Может, отложим твой поганый обряд?

Хаки Яма провел по груди Генри своей ладонью и вытянулся рядом с ним, обнял за плечи.

Только теперь Генри заметил его большой и возбужденный член, готовый вонзиться в него и одарить, как говорит Били Зау, святой водой.

Генри и сам готов был сейчас подарить эту свою воду любому, только бы его не трогали, но получалось все наоборот, и Генри приготовился к самому страшному. Как он ненавидел в эти минуты этого дикого воина, этого дикаря! Он готов был его растерзать на маленькие кусочки, оторвать его большое достоинство и бросить в костер. Но Генри понимал, что, скорее всего, сам может там оказаться, а главное, надо было протянуть время, чтобы, если Бог даст, появился корабль и они все были спасены.

«Самое главное, – думал Генри, – чтобы они не пошли его искать. Это будет для них всех катастрофа. Его самого непременно привлекут к тому, чтобы он убивал своих товарищей, как новый воин, который сейчас родится под этим лежащим рядом телом».

Генри не понимал всей сложившийся ситуации. Его мысли сейчас были заняты только тем, чтобы быстрее отделаться от Хаки Яма.

Очень было неудобно перед Били Зау, которая, наверняка, обратит на них свое внимание. Может, это в порядке вещей, и ей не привыкать? Они же полуживотные, раз занимаются таким делом, а самое главное – жрут своих собратьев. Это просто ужасно!

Хаки Яма развернул Генри на живот, и Генри почувствовал, как его рука скользнула между ягодицами.

– Ты должен стать нашим равноправным воином, – проговорила откуда-то из темноты Били Зау. – Завтра мой отец тебя посвятит в нашу священную книгу племени, и ты произнесешь клятву верности нашему народу. Ты должен стать воином, поэтому Хаки Яма вольет в тебя священную воду нашего рода, и ты обязан этим гордиться. Хаки Яма делает это впервые, – объясняла уже в который раз Били Зау. – Ты у нас пока еще один чужеземец, я же тебе об этом говорила… Он тебя очищает, и ты утром будешь гордиться, что стал воином.

– Пока нечем гордиться, – пытался выравнивать свой дрожащий голос Генри. – Мне не очень-то и приятно это ваше посвящение. Это какой-то бред… Мне тоже придется когда-нибудь вот так кого-то посвящать?

– Не говори так. Хорошо, что они не понимают твоего языка.

– Я же могу сказать, что об этом думаю. У меня уже вся задница трещит.

– Утром, после того, как ты увидишь нашу книгу и дашь клятву, я тебя поведу в поле наших предков. Там покоятся наши воины и жители нашего племени. Это в будущем и наше место для покоя, – с волнением говорила Били Зау.

– Вот как далеко я зашел! – хрипел Генри под новыми натисками Хаки Яма. – Его тоже можно так трахнуть? Я сейчас на все готов.

– Нет. Он сын вождя, и это сделать невозможно, – возразила Били Зау.

– Вот извращенец!

– Что такое извращенец? – не поняла Били Зау.

– Нехороший человек, вот что это такое, – пояснил Генри, пытаясь повернуться на бок, но крепкие руки Хаки Яма держали его с такой силой, что все попытки его оказались тщетны.

– Да, да, хороший человек, – не поняла Били Зау. – Ты теперь его брат. Можешь с ним быть всегда.

– Мне бы лучше быть с тобой, – возразил Генри.

Хаки Яма лег рядом и смотрел на Генри, который все еще не мог отойти от такого посвящения в воины этого чертового племени.

– Животное, – вырвалось у Генри. – Измахратил, как хотел… Попался бы ты мне там, в Англии, я б оторвал тебе яйца.

– У нас есть белый воин, – громко произнесла Били Зау.

Вождь встрепенулся и встал. Он подошел к лежащим на травяном настиле молодым людям, скрестил свои морщинистые руки на груди и стал читать очередную молитву.

Теперь подошла и Били Зау. Она встала рядом с вождем и смотрела больше на Генри, чем на брата.

Пользуясь тем, что только Били Зау что-то понимала на английском, Генри дал волю своим чувствам:

– Вот паразит, отрастил дубину до колен, чуть насквозь не проткнул. Я тебя еще достану…

Хаки Яма взглянул на Генри.

– Спи давай, извращенец. Я тебя тоже отдеру, если в ближайшее время не сожрете.

Хаки Яма посмотрел на Генри таким дружелюбным взглядом, что Генри снова выразил свои мысли вслух:

– Я тоже найду, во что тебя посвятить. У меня не меньше твоего. Визжать ты у меня будешь, как резаный поросенок.

Били Зау кое-что поняла и улыбнулась.

– Не ругайся. Хаки Яма любит тебя.

– Вот этого не надо. Я знаю, чем такая любовь кончается, – возразил Генри и взглянул на вождя, который стоял рядом с закрытыми глазами. – Ну и папаша… твоему сыну надо девок трахать, а не посвящениями заниматься…

Вождь неожиданно открыл глаза и сурово взглянул на Генри, который не в меру разговорился.

Генри вздрогнул. По его телу пробежала дрожь от такого взгляда, но Хаки Яма поднялся, погладил своей рукой Генри по голове и встал рядом с вождем.

Теперь Генри лежал перед этим диким семейством беспомощный и голый. Тут же пропала его красноречивость.

Хаки Яма тоже скрестил руки на своей груди, и они снова, все вместе, закрыли глаза, забубнили молитву.

Генри не сводил глаз со стройного тела Били Зау и почувствовал прилив новых сил в своем организме. Возбуждение взяло верх, и он тихо сказал:

– Били, а если я тебя сейчас захочу – это будет входить в обряд посвящения в воины?

– Это ты сможешь сделать только завтра, когда вождь тебя посвятит в священную книгу предков, – сказала девушка.

– Черт возьми, сколько еще будет таких посвящений? У меня скоро глаза лопнут от перевозбуждения. У меня еще одна просьба, раз я являюсь, так сказать, членом вашего племени, нельзя ли сделать исключение, чтобы мне ходить в штанах. У нас не принято бродить голым, а я человек чувствительный и боюсь зацепиться своим другом за какую-нибудь корягу.

– Это противоречит нашим законам, – ответила Били Зау.

– В таком случае я вам все джунгли повалю.

Глава 20

Утром Хаки Яма не отходил от Генри ни на шаг. Он всюду следовал за ним, громко выкрикивая непонятные слова, и все окружающие реагировали на это особенно торжественно. Смущенный Генри ходил между хижин, которых оказалось так много упрятанных в чаще, что он и предположить себе не мог. Вскоре на него никто уже не стал обращать внимания, и Генри был предоставлен самому себе.

Хаки Яма взял Генри за руку и после столь продолжительной прогулки повел обратно в хижину. На пороге их встретили вождь и Били Зау. Девушка мило улыбнулась, оглядела Генри с ног до головы и сказала:

– Сейчас будем кушать, а потом вождь покажет тебе книгу предков и посвятит в нее.

При слове «кушать» у Генри помутнело в глазах.

«Неужели еще кого-то зажарили, пока этот мерин меня обрабатывал, – подумал Генри. – Если опять есть человечину, то я вправе, как равный член племени, отказаться от такой трапезы. Уж очень она мне не по душе».

Били Зау провела Генри в середину хижины и усадила рядом с местом вождя.

– Кого на сей раз будем есть? – спросил он настороженно.

Несколько девушек принесли плоды какого-то дерева или кустарника и, на удивление, несколько жареных зайцев.

Генри от такой пищи даже облизнулся.

– Давно бы так, – сказал он. – Надоел мне этот боцман. Уж слишком он невкусный.

Хаки Яма улыбнулся и присел рядом с Генри. Били Зау заняла место с другой стороны и стала ухаживать за молодыми людьми.

Генри даже стало приятно, когда сын вождя подвинул ему свой кусок мяса и сказал:

– Хау ей, бибо!

– Это он о чем? – не понял Генри. – Опять что-то хочет?

– Он очень тебя уважает и желает тебе только добра, – перевела Били Зау. – Он отдает тебе свой кусок и хочет, чтобы ты его тоже съел.

Генри, забыв, что произошло этой ночью, поклонился ему и тоже улыбнулся.

– Сиро тайм, бибо, – сказал Хаки Яма и обнял Генри за плечи. – Сиро тума, бибо.

– Переводить не надо, – сказал Генри. – Я все понял. Сиро тума, бибо.

Били Зау была довольна, что Генри, наконец, стал произносить кое-какие слова их наречия.

У Хаки Яма округлились глаза от удивления. В его и без того милом лице сейчас не было ничего людоедского и дикого.

«Вот бы вас сейчас, ребята, приодеть, как положено, и выпустить в Новый Свет, вы бы выглядели довольно прилично, – подумал Генри. – Как несправедлива жизнь к жителям нашей планеты!»

Подошел вождь, который все это время сидел в стороне. Он подсел рядом. В руках он держал старую истрепанную книгу.

Хаки Яма и Били Зау сразу скрестили руки на груди и поклонились.

Генри вынужден был повторить то же самое.

Вождь раскрыл книгу и морщинистыми пальцами стал перелистывать ее пожелтевшие страницы.

– Это священная книга нашего племени и народностей Маори, которые заселяют Новую Зеландию, – стала рассказывать Били Зау. – Ей уже несколько сотен лет, и она указывает нашему народу, как жить и что ждет нас в будущем. Мы ей все поклоняемся с рождения. Каждый воин или женщина должны знать несколько правил или законов, которые написаны в книге, тогда их минуют все беды и невзгоды…

Генри слушал рассказ Били Зау очень внимательно, изредка поглядывая на вождя, который бережно перелистывал истрепанные страницы. Хаки Яма сидел рядом и не сводил своего взгляда с Генри.

Вождь поднялся и бережно закрыл книгу. Он поднес ее к каждому из присутствующих, чтобы они ее поцеловали.

– Ты знаешь, – сказала Били Зау, – что у каждого народа есть свои традиции и привычки. Мы народ гордый и воинственный, иначе в этой жизни нам не выжить, поэтому мы защищаем нашу землю от посягательств чужеземцев, которые несут нам только зло.

– Вы убиваете людей и их едите, – сказал Генри. – Это большой грех.

– Нет, это не грех, – возразила девушка. – Это самозащита, и никто не позволит из племен, населяющих эти земли, чтобы кто-то проник в их владения. Здесь многие племена занимаются тем же самым. А что касается еды, то не стоит спорить. Человеческое мясо намного лучше любого зверя.

Генри поморщился и постарался не продолжать разговоров на эту тему, понимая, что это у них ведется испокон веков. Трудно таких людей в чем-то переубедить. Да и миссия его состоит не в этом. Ему надо было просто наладить контакты с этим народом и как можно дольше протянуть время, чтобы остальные его товарищи могли призвать на помощь первое проходящее мимо судно. Генри никогда бы не подумал, что все зайдет так далеко. Он и не ожидал, что события повернутся таким образом и его примут в воины этого племени, да еще и влюбятся… Это было просто невероятно! Племя, никогда не видевшее белого человека, было просто удивлено появлением на их земле такого чуда. Они приняли его за пришельца или бога с другой земли. Как понимал Генри, они, на зависть соседним племенам, оставили его в живых и были готовы ему поклоняться, чтобы как-то выделиться среди остальных племен здешних островов.

Это им удалось, но, по закону предков, Генри пришлось выдержать все, что они считали нужным, особенно последнюю ночь, которая надолго ему запомнилась.

Генри искоса посмотрел на Хаки Яма, и их взгляды встретились.

Почему-то именно сейчас он ничего против него не имел. Его взгляд был настолько доброжелателен, что Генри, неожиданно для себя, взял его за колено и сжал его, не отпуская некоторое время. Он чувствовал тепло этого молодого воина и начинал понимать, что то, что произошло у них – всего лишь обряд, от которого ему все равно не было возможности отвертеться, а не какое-то там унижение.

Хаки Яма взял его за руку и еще сильнее прижал к своему телу.

– Он очень хороший воин, – заметила их рукопожатие Били Зау. – Хаки Яма тебя любит, как брата, и ты должен это понять.

Хаки Яма был в восторге. Он не понимал слов, которые говорила Били Зау, но чувствовал и видел, что белый человек вовсе не был на него в обиде за прошедшую ночь.

– У меня одно условие, – наконец, сказал Генри. – Я на все согласен в том случае, если вы не тронете моих друзей. Я согласен еще на одно посвящение в воины, но условие прошу выполнить в обязательном порядке.

Хаки Яма нахмурил брови, но через мгновение его лицо расплылось в улыбке. Он взглянул на Били Зау, чтобы она ему перевела, но девушка этого делать не стала. Тогда Хаки Яма просто так закивал головой, взял за руку Генри и подвел к вождю, который уже восседал на своем ложе.

Он долго что-то ему говорил, указывая на Генри.

Вождь слушал молча, немного хмурился, показывая свои желтые зубы, улыбался, потом снова хмурился…

Наконец он тяжело встал, взял Генри за плечо и строгим взглядом посмотрел ему в глаза. Генри не находил себе места от столь пристального взгляда, но и отвести свой не смел и тоже уставился на вождя.

Вождь произнес длинную, не понятную для Генри речь, и снова сел на свое место.

Хаки Яма упал на колени и склонил свою голову к земле. Генри сделал то же самое, чтобы не выделяться. Он понимал, что разговор идет именно о нем.

Потом они встали, и Генри увидел стоящую в стороне Били Зау. Ее лицо было серьезное и напряженное.

Вождь закрыл глаза, и Хаки Яма обратился к сестре:

– Вождь тебя принял в воины нашего племени, – сказала Били Зау. – Он долго сомневался, но Хаки Яма ему все рассказал, что тебя и его связали святые воды, которые находятся внутри тебя.

– Ну и обычаи, – шепотом произнес Генри. – Даже здесь, среди дикарей, все делается через постель… Мог бы и не говорить об этом. Я просил твоего брата, чтобы он не трогал моих людей, – уже громко сказал Генри. – Я согласен на все.

– Ты теперь воин и должен подчиняться нашим законам – законам племени, – торжественно произнесла Били Зау. – Ты должен понимать, что если бы не пришелся по сердцу брату или мне, то тебя давно не было бы на этом свете. Вождь тебе подарил жизнь, а это значит, что ты должен быть таким же, как и все наши воины, и женщины, и дети. А мы не признаем чужих. Они все грешные существа и несут нашему племени только беду. Ты это должен понять.

Били Зау рассердилась, резко развернулась и вышла.

Генри взглянул на Хаки Яма.

– Значит, мои друзья в опасности?

Сын вождя снова улыбнулся, взял Генри за руку, и они вышли из хижины.