Текст книги "Ковка стали. Книга 1"

– Игорь Степанович, позвоните им.

В телефон ответили, я взял трубку, представился.

– А, опять вы. Получили наши там телеграмму от министра. Чего ходить лишний раз. Работайте, окончите цоколь – приглашайте, проверим.

– Как это так? Не пойдёт. Разрешение на производство работ от вас надо. На словах далеко не уедешь. – Принесём завтра.

На завтра действительно пришёл руководитель представительства ЛЕНЗНИИЭПа по Крайнему Северу, вручил под роспись начальнику участка разрешение на продолжение строительства.

– Что же вы так, ребята?

– А вы как думали? Что бы вы делали на нашем месте? Были бы здесь, не уезжали, всё бы порешали, не доводя до крайностей. Заверили нас, сами же и не выполнили свои обещания.

– Было дело, недосмотрели. Я уже в Главке не работаю, перешёл на ДСК. Работаю главным технологом. Пришлось опять разруливать. Теперь лично от министра, с указанием номеров квартир. Пока я здесь, постараюсь выдавить из Чернышова распределение с его подписью и печатью.

– Нехорошо вышло. Сами понимаете, мы люди подчинённые. Сверху приказывают, мы выполняем.

– Нехорошо. Это точно вы выразились. Как дальше будем строить отношения?

– Готовьте этап, мы проверяем, даём разрешение на следующий. И так далее.

– Понимаю, к каждой панели будете придираться?

– А как вы думали?

– Мы так и думали. Засучиваем рукава?

Попрощались рукопожатием.

Работа закипела.

В Надыме в то время был сухой закон. Однако кто-то где-то что-то доставал. Я запретил категорически не только на работе, но и в свободное время употреблять горячительные напитки. Не знаю, как это им удавалось, но с запахом алкоголя на работе рабочих не было. Работали круглосуточно, поставили второй кран: Чернышов раздобрился, отдал с барского плеча.

Трудности по сдаче объёмов строительному надзору были. Находили приемлемые решения. Иногда приходилось усиливать конструкции, некоторые заменять. Дом рос на глазах. Некоторые будущие нетерпеливые жильцы просто приходили и смотрели, как растёт дом. Работали и днём, и ночью, в непогоду.

Уже заканчивали монтаж четвёртого этажа, я поднимался в районе двенадцати часов ночи по лестничной клетке к рабочим. Слышу наверху разговор:

– Что ему надо, таскается здесь и днём, и ночью.

– Мужики, я слышал, что он такие большие деньжищи на нас заколачивает. Мы пашем, ему платят. Хорошо пристроился…

Как шёл, так и иду. Услышали, затихли.

– Как дела?

– Нормально всё, работа идёт.

– Я завтра в Тюмень полечу. Теперь справитесь без меня. До свидания.

Шёл и думал: вот же люди? Вытащил их из такого дерьма. Думают, за деньги? Сами бы за деньги всё устроили, решили, организовали? Пусть работают. Мне бы мою заработную плату выдали вовремя. Неделю поработают без меня, закончат этот дом, начнут новый. Я и так ради общего дела всю свою работу бросил, молодую жену, прискакал сюда, раскрутил… По их называется – деньги заколачиваю. Бог с ними.

Утром сообщил о своём отъезде. Начальник участка пришёл в ужас:

– Геннадий Евгеньевич, не бросайте нас, только благодаря вам идёт работа. А вы так поступаете.

– Игорь Степанович, с работой не я, а вы справляетесь. Монтажники работу знают. Через неделю закончите этот дом, начнёте другой. Поеду я. У меня там полно своей работы. С ЛЕНЗНИИЭПом знаете, как работать. Пойдёмте посмотрим лучше новый фундамент. Самолёт вечером, билет успею купить.

Обошли ростверк по периметру. Вроде внешне нормально.

– Разбивку сами сможете сделать?

– Конечно, не один дом построил.

Мы стояли на ростверке. Я перескочил с одной оси на другую. Из-под ноги от ростверка отвалился огромный кусок бетона.

– Вот тебе раз, что же это за бетон? Посмотрите, Игорь Степанович, в нём нет щебня, один песок.

– Тут все так делают. Назвали эту смесь – пескобетон. Рекомендация ЛЕНЗНИИЭПа.

– На первом доме тоже пескобетон?

– Наверное.

– Вот деятели, вот кто брак делает, а к нам придираются за вертикальные волосяные трещины в панелях такой прочности, что отбойным молотком и кусочка не отколешь. Сами что делают? Как бы дома не попадали от их пескобетона. Вы им скажите. Потребуйте от исполнителей треста, кроме планировочной съёмки, паспорта на бетон, проведите проверку качества. С позволения сказать, на этот «бетон» дом монтировать нельзя. Как бы то, что уже смонтировано, не грохнулось.

К моему приезду в конторе произошли изменения: поменяли начальника ДСК и главного инженера. Поскольку моим прямым начальником был главный инженер, пошёл к нему знакомиться. За столом сидел пожилой человек, прожжённый военный, видно – десантник. Вместо ноги – деревянный протез. Доложился.

– Проходите, проходите. Наслышан о вас. В тресте «Газстрой», где я до этого работал управляющим, о вас многие говорили. Рассказывайте.

Коротко обрисовал ареал своих соображений, путей продвижения ДСК.

– А там как?

– В Надыме? Всё по плану, четыре этажа за три недели.

– Молодцы, по-другому не сказать. Давайте я пожму вашу руку. Молодец.

– Дальше сами закончат. – Про некачественный фундамент умолчал. Зачем? Сами разберутся. В конце концов – не мы его делали.

– Геннадий Евгеньевич, смотрю на вас, из вас получится хороший начальник участка. Чего сидите технологом? Ненужную работу делаете, штаны протираете. На линии дел невпроворот. На Полевой дом собираемся строить для своего коллектива. На улице Мельникайте под многоэтажные малосемейные дома приступили к забивке свай. В Нефтеюганске детский сад требуют построить, промышленные объекты…

– Николай Фёдорович, это вы напрасно так отзываетесь о работе главного технолога. Если бы не мы, то и завод, и стройка жили бы ещё в первобытном веке. – Э… Э… Не говорите. Прекрасно вас понимаю. Работу вы ведёте большую, согласен. А чего она стоит без реализации на строительной площадке? Предложи любую самую современную технологию, когда её некому делать, – каков будет результат?

– Знакомо мне всё это. В армии рядовым отработал два года на должности майора начальником участка.

– Вот видите, зрю в корень. Есть у нас хорошие прорабы, мастера, а начальника участка нет. Беритесь, возглавьте, обучите людей. Организуйте поточное строительство. Флаг вам в руки. Вижу в вас большого начальника. Начните с малого.

– Не знаю, что вам сказать. Здесь только закрутил, выстроил, настроил. Планов много…

– Геннадий Евгеньевич, не упирайтесь, прошу вас.

– Подумать надо, посоветоваться. Другие у меня были планы.

– Подумайте, завтра жду ответ.

Вышел из кабинета.

Ну никакого покоя нет у меня. Опять линия, снова сутками на работе. Мне это надо? Позвонил Никшину:

– Володя, толкают меня начальником участка. Что делать, соглашаться?

– Соглашайся, Гена, сам пошёл на стройку. Сидел в Главке, был в почёте и при уважении. Знаешь, как у нас делается: предложили – пошёл, это хорошо. Не пошёл – вытурят с работы под разными предлогами. Теперь ты не в Главке, понимать надо.

– Спасибо за совет, подумаю.

Мама – что она знает в этой работе? Предупредила о большой ответственности. Люба в нашей работе вообще ничего не понимала. Ей главное, чтобы в командировки не улетал.

– Командировок не будет, если только иногда.

– Ну и соглашайся, раз предлагают.

Утром дал согласие. Не успел уйти с должности, отдел растащили по разным службам.

Собрал прорабов в кабинете начальника участка на первом этаже конторы:

– Рассказывайте, что делаете?

Обменялись необходимой информацией: о состоянии объектов, вопросах решаемых и нерешаемых.

– Какие будут пожелания? Начнём с Николая Андреевича.

– Геннадий Евгеньевич, от меня пожелание такое: поскольку мы, прорабы, дело своё знаем, нам подсказывать и контролировать не надо. От вас надо, чтобы всегда были на месте, на телефоне и решали вопросы с техникой и материалами. На стройках мы сами решаем вопросы.

– Понял. Пожелание принял. Займусь и техникой, и материалами, только сидеть на месте не буду. Не беспокойтесь, налажу мобильную связь. Поставим каждому в вагончик стационарную радиостанцию, в машину – передвижную. Кое в каких организациях они уже начали появляться. Будут и у нас.

Объехал объекты на грузовом газике под брезентовым кузовом. Довольно удобная машина. Можно самому передвигаться по объектам, при необходимости перевезти рабочих или негабаритные строительные материалы.

На заводской котельной заканчивались пусконаладочные работы. Сама котельная готова. Только трубы не было – некому делать. Одна в Тюмени подрядная организация, и та на разрыв. Сдача котельной в сентябре, через два месяца.

Прораб разводит руками:

– Не знаю, как быть. Собственных специалистов нет, подрядчиков тоже.

– С остальным как?

– Своё сделали. Помещение готово, в мазутохранилище мазут залили. Была бы труба, можно растоплять. – Не знаю, но посмотрю, как ускорить с трубой.

Поехал на пятиэтажный жилой дом по улице Полевой. Пятый этаж заканчивается монтажом первой очереди дома, ведётся подготовка к сдаче фронта работ сантехникам, электрикам, отделочникам. Нет путёвого прораба.

На трёх малосемейных домах по улице Мельникайте фундаменты в разной стадии готовности. На первый завезли башенный кран, ещё не подняли.

Фронт работ для начала нормальный, не так много. На другое утро прорабы у меня в кабинете.

– Товарищи, почему вы не на рабочем месте? Утром вы должны быть на строительных площадках, расставлять рабочих, давать им задания, контролировать начало работ.

– Как на объектах? А материалы, поручения… Обычно всё такое мы делаем утром в конторе, потом по объектам.

– Теперь будем по-другому: утром на стройках, вечером ко мне с заявками, отчётами о выполненной работе. С материалами здесь сам буду разбираться, то же с техникой. Раз уж пришли, сдавайте все заявки мне – и на рабочие места, к народу. Вечером подъезжайте. Через неделю у меня, у диспетчера, у вас будут радиостанции. Кое с кем из Главка поговорил. У них есть управление связи, там у меня знакомый начальник.

Оставил Бобкова:

– Николай Андреевич, вы у нас самый опытный. Скажите, где можно найти специалистов по кирпичной кладке труб?

– На котельную?

– На котельную. Без трубы её не запустить. К зимнему сезону завод остановится без пара. Старая на ладан дышит.

– Раз вы у меня спрашиваете – скажу: в ЛТП.

– Это вот там, за заводскими заборами?

– Точно, там этих алкашей много. Все асы своего дела. Точно не могу сказать, но думаю, там есть те, кого нам надо.

– Сколько, по-вашему, надо человек?

– Пусть хоть одного знающего дадут, только толкового. Двух ещё лучше. Помощников своих дадим. За месяц выгоним. Сколько она высотой?

– Не помню, метров двадцать. Чертежи надо смотреть. Фундаменты готовы, дымовые каналы тоже.

– Сходите, поговорите с их начальником.

В тот же день я был у начальника ЛТП.

– Говорите, трубу ложить?

– Ага.

– Простые каменщики есть, все в работе. Трубников надо поискать. Спрошу в отделе кадров. – Взял трубку прямого телефона. – Девочки, к нам клиент подошёл, ему на ДСК, наши соседи, надо из кирпича трубу сложить. Есть у нас такие специалисты?

– Посмотрю… есть, работают на жилом доме каменщиками, два человека. Фамилии назвать?

– Ты вот что, скажи, чтобы их завтра не выводили. Без них обойдутся. Придут за ними.

– Хорошо.

– Приходите завтра утром, заберёте людей. Обычно без договора своих рабочих не отпускаем, потому под вашу личную ответственность. Лично забрали, лично вечером привели, сдали под роспись. Весь день за ними контроль, чтобы не пили. Вас так устроит?

– Конечно, устроит. Можно вместо меня этим будет заниматься мой прораб Бобков Николай Андреевич?

– Можно. Завтра приходите вместе. Сразу вам и договор передадим. Оплата за человека по установленному тарифу ежемесячно. Вам на сколько?

– На месяц-полтора.

– Подготовим на два.

Утром с Бобковым забрали двух работников, пришли на трубу. Кирпичи уже были на месте.

– Начальник, мы без чифира с утра не работаем.

– ?..

– Это же не водка, разрешено.

– Хорошо, есть у меня в кабинете пачка. Вы пока с прорабом обсудите, что надо, как будете работать, – принесу вам чай.

– Каждый день.

– Начинайте работать. Надо так надо.

Работниками они оказались классными. Наши помощники не успевали за ними подавать материалы. Вечная проблема с кирпичом, а тут ещё необходимо марку сто… В общем, труба пошла.

Заключили договоры с субподрядчиками по дому. Все они потребовали тридцать процентов предоплаты, отделочники – сто процентов. Начальник отделочного управления Дубовик так и сказал: «Работы много, вы не одни у меня. Не оплатите – вообще сами делайте». Куда деваться, заплатили. В нужное время Дубовик по графику не вышел. Не появился и через неделю, и через месяц, и через два.

Поехал разбираться. Когда же, наконец? На дворе осень, скоро зима. К Новому году дом должен быть сдан. – Ну нету свободных людей, хоть режьте меня. – Сидит за столом, морда толстая, рыжая, жирная.

– Мне что делать прикажете? Деньги-то вам заплатили.

– Верну я вам ваши деньги. Отцепитесь от меня.

Что делать? Ушёл. Вечером с прорабами обсудили сложившуюся ситуацию. Бобков выразил мнение, крутившееся у меня в голове:

– Вы не знаете этого козла Дубовика. Он со многими так поступает. Всё ему сходит с рук, потому что начальству квартиры отделывает. Деньги себе в карман кладёт. Знаю его, работал в этой фирме, потому и ушёл. Сами справимся… Трубу сделали? Сделали. Отделку сделаем. Панели отделывать – это не кирпичные стены: штукатурки нет. Это пятьдесят процентов работы. Примите прораба по отделке, отделочников – человек тридцать женщин и двадцать плотников. Дом небольшой, шестьдесят квартир, за три месяца управимся.

– Где их взять, столько человек?

– Дом наш. Квартиры будут. Микрорайон только начали строить. Пообещайте выдавать квартиры в каждом доме. Немного, но выдавать. Люди сами придут, от того же Дубовика и других приведут. Поверьте мне, многим негде жить, мы на жилье сидим.

– Стоит подумать, пойду к начальнику ДСК, поговорю.

Начальник мои предложения воспринял так, будто его это не касается.

– Хотите принимать – принимайте. Дом нужен. Вы за его сдачу отвечаете, вот и занимайтесь. Просили подписать договор с отделочной фирмой, я подписал. Теперь принимать людей? Принимайте, ищите.

– Найду, сделаю, по квартирам как?

– Четыре квартиры? Дадим. Встанут на очередь, и дадим.

Обежал я знакомых, подобрал прораба. Дали клич по отделочникам – в течение месяца набрали полный комплект. Некоторые звеньями приходили по несколько человек. Работа закипела, успевай подавать материалы. На прораба загляденье смотреть: кругом порядок, материалы разложены в складе по полочкам. Ящики с табличками. На доме работы ведутся строго по технологии. Качество хорошее. Слава богу, хоть здесь повезло.

Когда кирпичная кладка на трубе котельной подходила к своему завершению, я спросил у Бобкова:

– Николай Андреевич, за качеством работ кто следит?

– Никто.

– Как так?

– Вам надо, вы и следите.

– А вы?

– Не, не полезу я на такую высоту. У меня жена, дети.

– Понятно, полезу я.

С внешней стороны трубы в кирпичную кладку для лестницы вмонтированы стальные ступени. Полез. Пока было низко – ничего. Выше – страшновато. Залез наверх. Мужики сидят, пьют водку.

– Ну вы даёте, вам же нельзя! Где вы её взяли?

– Кто нас видит? Только один раз за всё время работы вы и забрались сюда. С водкой работа лучше спорится.

Посмотрел качество кирпичной кладки, проверил по отвесу:

– Нормально. Как скоро закончите?

– Три дня кладки, потом пояса, громоотвод. Через неделю окей.

– Тут высоко. С земли кажется – ещё метра три надо трубу выше поднять.

– Нет, начальник, мы строго мерим по чертежу. Мы знаем, что делаем. Готовьтесь на следующей неделе дым пускать. Котлы готовы?

– Готовы давно, вас ждём.

– Через пять дней нас уже не будет здесь.

Слез с трубы.

– Николай Андреевич, вы проверили теодолитом высоту трубы? Говорят – заканчивают.

– Не, я не умею это делать.

– Сам посмотрю, когда время будет.

Времени, как всегда, не хватало. Проверил через месяц. Так и знал – укоротили трубу на полтора метра от проекта. Что делать, никому не сказал – так и осталась стоять до сего времени.

– Через пять дней начинаем комиссию по приёмке котельной. Сообщите монтажникам котлов, чтобы готовились пускать дым… Поеду на восьмиэтажный дом.

– На пансионат?

– Да, там сдают монтажный башенный кран, надо присутствовать за ответственного по работе с кранами. Туда уже выдвинулись наши монтажники, расставили кассеты под панели, оборудовали вагончик-бытовку, завезли инструмент. Осталось пустить кран в работу, начать монтаж.

Прибыла комиссия котлонадзора, кран приняли, дали разрешение на монтаж. Завтра принимаем первые панели. Спросил у бригадира:

– Фундамент приняли у исполнителей?

– Я не знаю. Бегал тут какой-то геодезист, смотрел в нивелир.

– Какой геодезист, вы его знаете?

– Вроде у нас работает. Вечно пьяный.

Поехал в контору. Надо же, геодезист – пьяница. Самая важная работа на монтаже – и пьяница.

– Завтра приеду, сам проверю оси и горизонт. – Радиостанции к тому времени работали. Вызвал Бобкова: – Николай Андреевич, у нас геодезист есть?

– Есть.

– Обеспечьте завтра с утра его на пансионат с приборами, сами подъезжайте. Сами будем разбивку фундамента делать. К пуску котельной подготовка идёт?

– Шпарим полным ходом. Всё будет готово.

– Вечером встретимся. Будут изменения в нашей работе. Товарищи, теперь мы с вами будем встречаться только на объектах.

– А заявки как передавать и прочее?

– Заявки с завтрашнего дня передавайте в диспетчерскую ДСК, они мне. Совещания будем проводить по пятницам в четырнадцать часов. Доклад прораба включает в себя: отчёт о работе за неделю, план на следующую неделю и заявка по материалам по дням недели и итого. Вот вам всем бланки. Надо только заполнять и сдавать диспетчеру. Ежедневно в восемь тридцать – селектор. Провожу я. Все службы ДСК на селекторе присутствуют. Сразу примут меры, ответят на ваши вопросы.

– Что-то сложно как-то, Геннадий Евгеньевич.

– Поначалу сложно, привыкнем. Хоть какой-то порядок наведём. Сейчас бегаем друг за дружкой, теряем время. Вы на объектах мало бываете. В бригадах дисциплина падает. Геодезиста, к примеру, сколько работаю – в глаза не видел. Завтра познакомимся. Сказали ему, Николай Андреевич?

– Знает он.

– Хорошо, до завтра. Селектор с понедельника.

С утра на котельной наводили марафет. Готовились к государственной комиссии. Послал бульдозер подгладить песок с главного фасада. Смотрели с наладчиками котлы. Вдруг со стороны основного фасада нижняя стеновая панель ПСЛ медленно вдавливается внутрь котельной. Через окно виден бульдозер.

– Ах он, обормот! – Я выскочил на улицу.

Бульдозер ножом на малой скорости давит на панель. Тракторист сидит в кабине, никакой реакции. Дверь в кабину открыта. Заскочил в кабину, не впервой, остановил бульдозер, отъехал назад. Тракторист спал, наклонившись в угол кабины.

Выскочил, собрал народ.

– Что делать? Комиссия уже едет.

Решение пришло молниеносно.

– Мужики, тащите трос. Панель выправим, оттянем её назад. Отделочники есть?

– Есть.

– Быстро зашпаклёвывайте и закрасьте.

Панель при вдавливании треснула, но не разломалась. Сел за рычаги, бульдозер поставил напротив трещины, зацепили тросом. Потянул, поставили на место. После обработки стала лучше новой.

Прибыла комиссия. Осмотрели котельную, надо пускать дым. Специалисты заявляют:

– Без ящика водки не начнём. Такая традиция.

Пришлось ехать в магазин. Куда денешься? Не могли сказать раньше?

Привёз. Подпалили брёвна в одном, в другом котле, посмотрели на трубу – дым идёт. Они выпили, подождали.

– Теперь мазут.

Котельная заработала.

– Слава богу!

Разъехались уже к полуночи. Утром в контору, потом на пансионат.

Там уже башенным краном принимали панели, разгружали панелевозы. На месте были Бобков и геодезист. Рулеткой разбили оси.

– Подходяще, по центру.

Поставили маяки (дощечки разной толщины и раствор были наготове). За нивелиром стоял я. Выбрали рейкой самое высокое место, от него пошли ставить маяки. До обеда закончили. Перепады высот были терпимыми, не более трёх сантиметров.

– Бригадир Кравцов, командуйте, монтируйте первую панель.

Монтажники знали своё дело. Выставили панель, закрепили в проектном положении струбцинами, пошла вторая, третья…

– Поздравляю. Продолжайте, мне пора.

Поехал на дом по Полевой. Отделочные работы шли по плану. Обошёл подъезды. Дом почти готов. Внешних коммуникаций, канализации и водопровода нет. Башенный кран стоит во дворе, мешает копать. Прикидывал, как быть? Позвонил по радиостанции прорабу:

– Подъезжайте на объект.

Подождал.

– Как вы думаете, если мы с краном поступим следующим образом: угоним кран в левый угол дома, разберём подкрановые пути, проложим сети вдоль дома, закопаем траншею, снова проложим пути и перегоним кран на правые подъезды дома, после деформационного шва. Сдаём в эксплуатацию первую половину дома, вторую только начинаем монтировать. Убьём двух зайцев: сети проложим – они вдоль дома к городской бане идут, и башенный кран демонтировать не надо, котлонадзор не приглашать. Деньги и время сэкономим. Как вам мой план?

– Согласен с вами, гоните технику, начнём. К Новому году справимся.

– Займитесь башенным краном для начала: перегоните, надёжно закрепите.

– Будь сделано.

С селектором поначалу было не всё гладко: кто-то опаздывал к намеченному времени, кто не выполнял приказанного… С грехом пополам дело сдвинулось, и действительно стало легче управлять, собирать сведения, оперативно решать вопросы. Объёмы росли: два детских сада заложили у пансионатов. Пошли другие объекты, успевай крутиться. В Мегион, на север, отправили панели детского сада. Послали монтажников, они приняли их, разгрузили, свезли на строительную площадку. Оставили на зиму. Кому-то надо караулить? Попался на глаза старый знакомый, в прошлом юрист Главка, теперь бич.

– Чем занимаетесь? Не хотите встать на правильную дорогу?

– Честно говоря, надоело мне болтаться с этими бичами. Походил, поспрашивал, никто не принимает просто на любую работу. Не хотят связываться. Я уже не говорю о возвращении в профессию. Сторожем не берут.

– А что вы хотели? Мы не так себе – коммунизм строим. Люди должны быть соответствующими. Предлагаю реабилитацию.

– Говорите о работе?

– Да, мне на север завезли панели для строительства детского сада. Подотчёт мой. Может, панели и не украдут, но охранять всё же надо, кто его знает, этот север. Бережёного Бог бережёт. Вагончик туда завезли, старенький, но всё же. Предлагаю принять вас мастером, отправить туда до начала работ по весне. Вашей задачей будет охранять всё завезённое туда до приезда монтажного участка.

– Допустим, я согласился. Сколько времени это займёт? Потом опять бичевать?

– Зачем? Там останетесь, снабжением стройки займётесь, да мало ли ещё чем. Подумайте.

– Чего тут думать? Согласен. Сколько платить будете?

– Оклад мастера, плюс северные, командировочные.

– Пойдёт, как я их получать буду?

– На почте. Бухгалтерия будет вам высылать.

– Когда выходить на работу?

– Приходите завтра. Оформим и сразу отправим.

За текущими делами подобрался конец декабря. Самое для меня неприятное – закрытие нарядов, подписание формы два – объёмы выполненных работ, а самое противное – двадцать девятая форма, списание материалов. Всё можно стерпеть, но последнее просто выбивало из работы на несколько дней. Как бы упростить это безобразие? Мыслей пока не было.

Конец месяца, сидел с мастерами и прорабами, нормировщиком на нарядах. Дело здесь одновременно и финансовое, и политическое. Советский рабочий не может остаться без заработной платы, даже если весь месяц «пузыри» гонял. Раньше строй такой был: он не работает, а ты отвечай. Значит, ты плохой начальник. Зарплаты нет из-за его лени – виноват не он, а ты. Вот такой парадокс. Главным в стране считается пролетариат. Откуда иной раз высосать заработную плату? Это было делом непростым. Классическим лидером по этому делу у нас был мастер Валерий Ермаков. Ему не составляло труда на заготовках мётел, к примеру, на бригаду в десять человек на месяц обеспечить заработную плату.

Что он делал? Он брал расценку не просто сделать метлу, а поехать в лес – это почасовая оплата; залезть на дерево, нарезать веток – это уже сдельная оплата, но расценки другие, повыше; потом слезть, сортировать, подгонять… Словом, как ни странно, его метод работал как часы. Не было случая, чтобы отдел труда и заработной платы завернул его, не принял наряды.

Вот так сидим поздно вечером перед Новым годом, выписываем из пальца среднюю заработную плату для нашего рабочего класса. Влетает в кабинет ко мне прораб с Полевой:

– Геннадий Евгеньевич, срочно поехали, порвали силовой кабель.

– Где?

– На подходе к колодцу в месте врезки канализации. Что делать?

Поехали на газончике. До колодца оставалось два метра.

– В чертежах нет этого кабеля.

Посмотрел чертежи под фарами машины.

– Что теперь, порвали так порвали. Осталась малость, докапывайте. Врезайте в колодец канализацию, завтра с кабелем разберёмся. Грунт на много промёрз?

– До навоза, с метр.

Действительно, в отвале выкопанного грунта присутствовала глина и конский навоз. Амбре слышно за километр. Здесь раньше был лог, ещё при царе, со всего города сюда свозили навоз. После засыпали землёй.

– На какую глубину навоз?

– Не знаю, на сколько копали – на всю глубину идёт. Наверное, метров десять, может, больше.

Уехал. Только сел за наряды – снова появился прораб с испуганными глазами:

– Караул, всё залило, вода хлещет, что делать?

Приехали: траншея в воде, идёт через верх. Навоз плавает, вонища. Баня ниже по уровню земли. Вот-вот затопит. Мигом полетел в «Водоканал», хорошо недалеко.

– Выручайте, потоп, – рассказал о случившемся.

– Сделаем, ящик водки.

– Где я вам её ночью возьму?

– Утром привезёшь.

– Пойдёт.

Аварийка выехала. За полчаса воду остановили. Успокоились. Что дальше? До колодца осталось меньше метра.

– Давайте так: докапываете до колодца, изнутри пробиваете дыру – вода из траншеи сама уйдёт, введёте трубу канализации. С водопроводом утром подумаем. Не сами, «Водоканал» восстановит его.

Уехал. Наряды сдавать завтра, сегодня в любом случае необходимо закончить.

Сел подписывать готовые. Опять прораб, мокрый, вонючий, в навозе до головы.

– Ну и запах от вас. Что ещё?

– Телефон.

– Порвали?

– Ага.

– Где вы его нашли? Воду спустили?

– Нет. Только вы уехали, экскаваторщик зацепил землю, а там он. Так и висят кабеля с трубами.

Приехали: стоит экскаватор с поднятым ковшом, с него свисают телефонные кабеля и асбоцементные трубы телефонной канализации. Кабеля толщиной с руку. Сколько же там пар?

– Тоже в чертежах не указали?

– Не было, сами смотрите.

Я махнул рукой:

– Кончаем, на сегодня хватит. Всем по домам. Утром в восемь как штык на рабочем месте, здесь. Понятно?

Разъехались. Я вернулся в контору, завершил наряды.

– Сдавайте без меня. Утром на аварию.

Приехал на дом – испугался: экскаватор стоит с неопущенным ковшом, по-прежнему с него свисают телефонные кабеля, траншея полна воды. Сверху схватило льдом… Ситуацию необходимо исправлять. С чего начать?

Комиссии следовали одна за другой. Составляли акты, протоколы, взяли с меня расписку о невыезде… На носу Новый год. Решил начать с откачки воды из траншеи. Дал прорабу распоряжение:

– Тащите помпу, откачаем воду. Проложим свою канализационную трубу к дому, пробьём стенку существующего колодца, врежемся.

– А?..

– Ничего, ничего, подождут. Сегодня должны управиться. Ночью закопаем траншею. Пока кладёте трубу, «Водоканал» восстановит порванный водопровод.

– Не станут они его делать.

– Станут, я им ящик водки везу. Пока не сделают – не отдам. Завтра возьмёмся за силовой кабель, «Электросети» сами его сделают, это их хозяйство. Телефонные кабеля восстановят связисты Главка, мои знакомые. Придётся заплатить. Переговорил с ними, помогут.

Принято – сделано. Получился один прокол. Телефон к вечеру восстановили, сдали городским телефонным сетям, закопать траншею не успели. На следующий день звонок из телефонных сетей. Опять телефоны не работают. Раскопали уже закопанное, сняли муфты с труб. Кабеля перерезаны. Попытались найти виновника, милицию подключили – не нашли, пришлось повторно платить связистам.

Через неделю после Нового года – городская комиссия по разбирательству аварий. Пошёл. Целая очередь таких же, как я. Ждём вызова, своей очереди. Рядом мужичок волнуется.

– Что у вас?

Он оказался директором центрального стадиона. Хотел сделать растяжку для плаката. Взял лом, кувалду, выбрал подходящее место, воткнул лом в землю, поколотил кувалдой. Лом шёл хорошо. Потом встал. Подумал, что железяка попалась, саданул покрепче, что произошло дальше – не помнит. Оказалось, пробил городской силовой кабель, его и шандарахнуло.

– Как живы-то остались?

– Не знаю. Теперь на комиссию вызвали.

Моя очередь подошла, пригласили. Председателем комиссии был мой хороший знакомый по работе – председатель Калининского исполнительного комитета – Солдатов Иннокентий Кузьмич.

Он даже привстал, улыбается:

– Проходите, наш дорогой Геннадий Евгеньевич. – К комиссии: – Знаете, что учинил этот выдающийся человек? Моюсь я, значит, перед Новым годом вечером в бане, вдруг пропал свет, а я только намылился. Понятное дело, на ощупь добрался до крана, открываю кран – воды нет. На автомате в голове сработало: война, диверсия, а я председатель Совета обороны района. Срочно на телефон. Добрался голышом до кабинета директора, хвать за телефон – связь отрезана. Понимаете моё состояние? Оказывается, наш герой просто-напросто подключал свой дом. Разбирайтесь теперь с ним сами, я очень на него зол.

Члены комиссии покатывалась от хохота.

– Расскажите, пожалуйста, как вы устраивали в нашем районе свои диверсии? Пожалуйста, слушаем вас.

Рассказал, как было дело:

– Понимаете, в чертежах не указано.

– Могли бы остановиться после силового кабеля, пригласить городские службы.

– Оставался метр до колодца, кто его знал?

– Смотрите на него, все строители одинаковы: «Кто его знал?» Вы же и должны были знать. Порвал кабель – это ничего, давай свою работу закончим.

– Иннокентий Кузьмич, всё же восстановили и свою канализацию врезали.

– Врезать бы вам, Геннадий Евгеньевич, да по чину нельзя. Товарищи, ваши предложения?

– Три аварии, три оклада, больше не можем. Больше только суд даёт.

– Хорошо. Выплатите три месячных оклада в пользу государства. Документы в ДСК отправим почтой. Впредь за такие выкрутасы пойдёте под суд. Идите сдавайте дом.

– Извините за баню, не знал.

– Ой, идите уж. Мне не надо ваших извинений.

Я вышел, думая про себя: «Хорошо отделался».

К сдаче дома всё было готово. Собрали государственную комиссию, накрыли стол в одной из квартир. Комиссия осмотрела дом, дала незначительные замечания, поужинали с возлияниями. На время болезни начальника городского архстройконтроля, уважаемого в городе человека, ветерана войны Покровского, замещал его заместитель. Он был не в меру толстым, в очках и ничего не соображал. Ему бы не дома принимать – мастером поработать. Однако пил он хорошо и много.