Текст книги "Земля Бранникова"

Боевой генерал был в восторге. Никогда в жизни он не видел такой яркой и эмоциональной презентации. Боевые свойства робота явно были на высоте. Пентагон наверняка приобрел бы партию таких роботов. О! Ответ молнией на выстрел. Как здорово. И он тут же в коридоре заговорил с директором о заключении контракта на поставки.

Но директору было уже не до контрактов, да кто бы их теперь стал выполнять! Он понял, что провалился, и провалился глубоко. Все происходящее снимали журналисты. Через несколько минут их материалы будут в интернете. Любой в этой ситуации пожалел бы директора, попал, как кур в ощип, бедолага.

Но любая, даже самая нелепая, ситуация рано или поздно как-то разрешается, рассасывается. Генерала и других американцев увели. Видимо, российские дипломаты, наконец, поняли, что визит пошел по не запланированному сценарию. Убрались и иностранные журналисты. Может быть, того, что они уже увидели, им было достаточно. А свои-то остались. От них никуда не денешься. Не те времена!

Директор тоже исчез. Главным теперь, наверное, почувствовал себя полковник. Настал его звездный час. Вся охрана была уже здесь, при нем, и с оружием. Но и Ольга Петровна не сбежала. Наверное, ее удержало женское любопытство. Кто-то внес дельное предложение: надо его обесточить. Нашли электрика. На выставке стало сумрачно, а в коридоре, где все толпились, и вовсе темно, но легкое розовое свечение вокруг БОРи не пропало. Наоборот, в полумраке оно стало казаться ярче.

Вот тут-то и произошло то, чего быть не могло в принципе… Не могло, но ведь произошло!

БОРя разошелся вовсю: «Я в дежурном режиме могу с вами еще хоть месяц воевать. Вы только стреляйте почаще. И в темноте от меня не спрячетесь, у меня инфракрасное зрение есть. Все ваши горячие точки вижу. Ну, давай, стреляй, стреляй!»

Видимо, он к тому последнюю фразу сказал, что увидел: один из охранников целится в него из темноты, из глубины коридора. Охранник выстрелил. И повторилось то же самое, что случилось с полковником. Разряд молнии и гром слился со звуком выстрела. Винтовка вылетела из рук стрелка, а сам он оказался на четвереньках. Пуля же рикошетом отлетела во что-то стеклянное. Во что, не видно, а разбитое стекло посыпалось. Слышно было.

– Давайте попробуем найти техническое описание робота или инструкцию по эксплуатации, – предложила Ольга Петровна.

Как старожил предприятия она знала, что такие документы всегда выпускаются разработчиками. И документы эти нашлись, нашлись быстро, что в сложившихся обстоятельствах было более чем странно. Но тут оказалось, чтобы разобраться в них, надо быть специалистом!

Ограничились чтением раздела, предупреждавшего пользователя об особенностях БОРи. Там все было вроде бы просто: «Включение робота производится с черного пульта, а выключение – с белого».

Вот оно, решение вопроса. Все сразу загомонили: «Где белый пульт? – и вправду, где его искать? В инструкциях этого не пишут.

А БОРя им: «Не ищите белый пульт! Тут он. Около меня лежит. Попробуйте, возьмите!»

Дальше в инструкции было написано, что применять робот следует только для борьбы с противником, вооруженным стрелковым оружием. Против пушек и танков не выстоит. Но зато каждое попадание пули добавляет БОРе заряд в его аккумуляторы. Кто-то сообразил, что при определенной плотности огня БОРя мог бы работать вообще без аккумуляторов, то есть двигаться и поражать противника, используя энергию его же оружия.

Полковник на БОРю уже и злиться перестал. Такого бы иметь в Афганистане! Нет, надо с ним по закону обойтись. Он ведь солдат на посту, у него приказ. Бросить пост не может. Надо его как-то снять с караула.

И тут в инструкции одна слабость БОРина вдруг высветилась. Там черным по белому, было указано, что БОРя не стреляет в женщин и детей. В принципе не стреляет. Правда, про женщин было сделано примечание. В них БОРя не стреляет, но только в том случае, когда их половая принадлежность для робота очевидна. Какие доказательства надо для этого предъявлять, инструкция не говорила.

И тут все уставились на Ольгу Петровну. Ее принадлежность к женскому полу у присутствующих здесь мужчин сомнений не вызывала. Наверное, робот с этим согласится. А Ольга Петровна не очень и возражала.

Когда Ольга Петровна подошла к красной линии, робот заволновался, но выступал достойно: «Я знал, Ольга Петровна, что вы меня всегда ненавидели. Убить еще в зародыше пытались, денег на меня не давали. Ну, что же, настал ваш час. Идите ко мне смело. Увидите, как умирают боевые роботы».

Ольга Петровна тут заволновалась, одно дело финансовые документы не подписывать, совсем другое почти живое существо убить:

– Я же его не убью, а только выключу!

– Кто же его потом включит?! – прониклись уважением к коллеге и бойцы охраны. А черный пульт так и остался в кабинете нового директора…

В общем, пошла Ольга Петровна к роботу. Он свое ружье вверх поднял, чувствуется, напрягся, но виду не подает.

– Где же я на нем выключатель найду, – спрашивает Ольга Петровна, и к полковнику поворачивается.

А БОРя ей за него отвечает: «Идите, идите, Ольга Петровна. Я вам покажу, где у меня выключатель». Дальше он уже шепотом с ней говорил, что, не слышно было. Только вздохнул БОРя глубоко и шумно, ружье опустил, когда щелчок выключателя в тишине вдруг раздался.

Ольга Петровна, вся красная, бегом к себе убежала.

По российским и зарубежным средствам массовой информации волна пробежала. В России расправляются с наукой, не ценят научные кадры! Прошла и утихла. Забыли о ней. И о России, и о науке.

Ничего, Россия – страна богатая. Когда ей что-то понадобится, купит все что потребуется, за рубежом. И иностранных специалистов пригласит для работы с тонкой техникой. Опыт такой давно имеется. Еще со времен Ивана Грозного.

* * *

О том, что произошло в институте, Виктор узнал только весной, когда, готовясь к весенне-полевым работам, в садоводческое товарищество «Родник» начали наезжать те его обитатели, что еще трудились во ВНИИ РТС. Рассказывали они о случившемся взахлеб, добавляя что-то от себя, стараясь порадовать бывшего коллегу. Но случившееся Виктора вовсе не порадовало. К этому времени он уже давно жил здесь в своем домике. Выйдя на пенсию, он уже на следующий день приехал сюда. Приехал и понял, что за все тридцать лет, что существует этот участок, сарай на нем и, наконец, домик, он сам никогда здесь толком не жил. Он всегда спешил. Спешил приехать сюда, что-то или кого-то привезти. Ночевал здесь одну, максимум две ночи, и снова спешил, спешил уехать. Его везде и все время ждали. Мама, жена, сын, работа. И он всегда спешил приехать к ним ко всем вовремя. Даже оставшись совсем один, он все равно продолжал куда-то спешить.

Он уставал, очень уставал, но больше не от работы, а от постоянной спешки. Она раздражала его. Бывало, из-за своего собственного раздражения он срывался на кого-то из своих близких, и они не могли понять, что с ним случилось, какая муха его укусила. И так продолжалось все время, всю его сознательную жизнь: спешка, раздражение, срыв, спешка…

Теперь ему некуда было спешить, и он совершенно не представлял, что же теперь делать!

Хорошо, что он не остался в Москве, а приехал сюда, усталый и раздраженный. Сразу лег спать, и дом принялся лечить его. Сном. Свежий, насыщенный кислородом, запахами земли и трав воздух сделал свое дело. Виктор проспал целые сутки и проснулся умиротворенным, способным размышлять и принимать решения.

Правда, мысли его были совсем не веселые. В Австралию он не поедет. Судя по всему, сыну там и так нелегко. Ехать туда и жить на иждивении сына он не станет. Скорее всего, жена через год вернется в Москву, и они будут доживать свой век здесь, в этом уютном домике. Подумал он так и сразу почувствовал, что сам себя обмануть пытается. Что у жены там, в далекой Австралии, совсем другой центр притяжения образовался: сын, внук, а там, глядишь, еще внуки пойдут. И не на что тут обижаться. Как он не хочет становиться иждивенцем, так и она не хочет бросать младшее поколение, которому ее помощь нужна. И нечего ему тут нюни распускать.

В первые недели жизни за городом сон был главным лекарством и основным занятием Виктора. Сперва, приняв горизонтальное положение, он сразу проваливался в глубокий сон. Потом тело насытилось отдыхом, и мозг начал развлекаться сновидениями. Иногда сны оказывались очень занимательными. С ними не хотелось расставаться, но как только они кончались, то сразу забывались, оставляя лишь ощущение чего-то хорошего. Но один сон с разными вариациями стал повторяться и постепенно запомнился.

Сон был очень простой. Утром Виктор просыпается, выходит из своей комнаты, поворачивает направо и выходит из дома. Потом в его руках оказываются инструменты, и он делает какую-то работу, которая приносит ему радость.

В другом варианте сна, выходя из комнаты, Виктор поворачивал налево, открывал другую дверь и оказывался в большом помещении, где было много народа. Люди там что-то делали. Он ходил между ними, но никто не обращал на него внимания. Во сне к нему постепенно приходило понимание, что они не видят его потому, что снятся ему.

В былые времена Виктор, скорее всего, немедленно выкинул бы из головы такую чепуху, как сон. Мало ли что привидится. Но теперь он был абсолютно свободен. Более того, у него вообще не было никакого дела. Не было даже стимула встать с постели. Несмотря на голод, не было желания есть. Вообще, не было никаких желаний. А время было, и мозг автоматически начинал анализировать сны.

Первый вариант сна был ему очевиден. Он повторял то, что Виктор делал всю жизнь. Вставал утром, шел на работу, брал в руки инструменты и получал удовольствие, видя результаты своего труда.

Второй вариант сна предлагал какую-то, совсем не очевидную, альтернативу. Начать с того, что в доме была только одна дверь, ведущая на улицу. Двери слева не было. Во всяком случае, до сих пор не было. Если бы это был обычный дом, можно было бы быть уверенным, что новая дверь сама по себе в нем и не появится. Но это был живой дом. В нем на глазах у Виктора выросла лестница на второй этаж, появился вход в подполье. Точно так же в доме могла появиться и новая дверь.

Далее, в помещении за дверью слева все встретившиеся ему люди были жителями живых домов! Складывалось впечатление, что сон был не совсем уж простым видением. Он был навеян домом, его подсказкой.

В полной уверенности, что все его рассуждения о снах – всего лишь плод больного воображения, Виктор поднялся с кровати, отметив про себя, что у него с момента приезда сюда появилось хоть какое-то желание. Вышел из комнаты и повернул налево. Перед ним была дверь, которой здесь не было все эти десять лет, что существовал дом. Он попробовал открыть ее. Дверь не открывалась.

Виктор вышел из дома и подошел снаружи к тому месту, где находилась новая дверь. С улицы двери видно не было. Толщина стен дома была сантиметров тридцать. Значит, новая дверь вела в никуда. Сложную задачку задал дом. Но один положительный результат им был уже достигнут. У Виктора проявилось любопытство, а с ним вернулся и аппетит.

Еды в доме не было никакой, за исключением нескольких банок варения, что остались в подполье. Желания ехать за продуктами не появилось. Виктор достал банку варенья и прекрасно перекусил им с продуктом, который готовил дом. Получилось вкусно и сытно.

Виктор снова вышел во двор. Стоял март, весна еще не вступила в свои права, снег покрывал землю, и делать на участке, если честно, было нечего. Виктор прошелся по поселку. На улице, на других участках было пусто и тихо. До начала полевого сезона было еще далеко.

Виктор вернулся в дом, отыскал сапоги, плотные брюки, свитер и куртку, потом долго шарил на полках в поисках шапки. Нашел кепку с мягким козырьком и наушниками. Потом собрал в рюкзак все самое необходимое и пошел побродить по окрестностям. Прошел в этот день километров двадцать и вернулся домой. Подходя к дому, заметил, что живая изгородь за последний год сильно подросла. С улицы дома почти не видно. Еще немного, подумал Виктор, и дом совсем с глаз скроется.

После длинной прогулки снова захотелось есть. Не так сильно, как случалось раньше. Снова съел ломтик хлеба Земли. Его на полке много скопилось. Сытная и очень легкая пища быстро восстановила силы.

В эту ночь повторился сон, в котором Виктор прошел через новую дверь и снова очутился в большом помещении. Он убедился, в том, что находившиеся там люди действительно живут в соседних домах. Они проводили время в разговорах и выглядели весьма довольными. Чувствовалось, что люди заняты важным общественно полезным делом.

Проснувшись, Виктор не поленился встать с кровати и подойти к новой двери. Ожидая увидеть за ней заснеженный сад и ощутить холод морозной мартовской ночи, он взялся за ручку двери. На этот раз она легко поддалась, но за дверью действительно оказалось большое, заполненное людьми помещение. Более того, на этот раз его появление здесь заметили. Взгляды всех присутствующих обратились к нему, как будто именно его тут и не хватало. Видимо, именно в этой комнате и формировалась та самая новая общность независимых, свободных и сытых людей, в которых так нуждалась демократия. Виктор уже собрался перешагнуть через порог, но тут ему вспомнился его собственный поход во власть. Давно, в конце восьмидесятых, и слова жены: «Занимался своими железками, вот и занимайся! Беда, коль пироги начнет печи сапожник!» Да и кто он, в конце концов, такой, чтобы определять будущее страны с тысячелетней историей?

Виктор с треском захлопнул дверь и вернулся в свою постель. Что-то там за дверью было не по нему Перспектива включиться в нескончаемые споры его не радовала. А ничего другого там не ожидалось.

Утром Виктор проснулся с твердо принятым решением. Нельзя изменять самому себе. Надо работать, как он это делал всю жизнь, и нечего тут нюни распускать. Дом его понял и перестал предлагать альтернативные варианты жизненного пути.

С месяц, наверное, Виктор изнурял себя походами по окрестностям, питаясь исключительно тем, что давал ему дом. В свои шестьдесят лет он был в хорошей физической форме, а теперь, оказавшись на свежем воздухе, он снова чувствовал себя таким же сильным и легким, как в молодости. За день он проходил теперь около сорока километров и далеко не всегда возвращался ночевать домой. Усталости при том не испытывал, да и холода не ощущал, хотя ночевал часто в лесу в заброшенных сторожках, а то и в полях, в редких теперь стогах сена.

Как-то, когда уже стало тепло, когда зазеленела трава, а деревья стали покрываться свежей листвой, Виктор, вернувшись домой, заметил, что в метре от дома появился небольшой холмик. Сразу же вспомнился Григорий. Где он теперь, что с ним, жив ли вообще? За тридцать лет знакомства с ним Виктор так и не узнал, где живет его благодетель. Есть ли у того, кто помогал ему самому, да и многим другим строить свои дома, собственное жилье?

За долгие годы Виктор привык к неожиданным появлениям и исчезновениям Григория. К тому, что тот всегда озабочен чужими проблемами. Ему никогда не приходило в голову, что у Григория могут быть собственные проблемы. Бескорыстное подвижничество Григория в разное время вызывало у Виктора неоднозначные чувства, начиная от недоумения, недоверия и даже страха вначале, и кончая чувством глубокой благодарности и уважения теперь, когда все, или почти все в этой жизни было уже позади.

В последний свой визит, года три тому назад, Григорий оставил Виктору свой инструмент, с которым он, как казалось, никогда не расставался: «Пусть у тебя полежит», – сказал он, ничего не объясняя.

– Что это было? – думал теперь Виктор, вспомнив про инструмент и глядя на растущий у дома холмик. И тут же удивился собственной тупости: «Да, ведь это он прощался со мной, а заодно и свои дела мне передавал! Теперь я должен помогать другим строить дома, а кому – и выращивать их!»

Если бы кто-нибудь, совсем недавно сказал Виктору, что под конец своей жизни он займется бескорыстной помощью людям так, как это делал Григорий на его глазах, Виктор бы изумился. Не возмутился и не удивился, а именно изумился бы. Но сейчас все сошлось как-то само собой, и Виктор взял на себя этот крест…

На следующее утро он уложил в рюкзак инструмент, что оставил ему Григорий, и отправился в путь.

Весной не только птички поют и гнезда вьют. Люди делают то же самое, начинают осваивать новые земли, строить дома. Вблизи больших городов это особенно заметно.

– На наш «Родник» похоже, – подумал Виктор, идя по только что размеченной геодезистами улице нового поселка.

И вправду, своим расположением поселок сильно походил на «Родник», каким он был тридцать лет назад, когда только начинал строиться. Такой же лесок на горизонте, и большое чистой воды озеро не так уж и далеко. С час тому назад Виктор долго шел вдоль его берега. На одном из участков молодой человек пилил бревно. Делал он это так неумело и так неуклюже, что Виктору захотелось помочь ему. Он подошел к бревну и придержал его. Дело у молодого человека пошло лучше, он продолжал пилить и понял, что ему помогают, только когда закончил работу.

Вытирая со лба пот, он обернулся, и, увидев незнакомца, улыбнулся ему широкой, открытой улыбкой: «Здравствуйте, – сказал он, – а вы кто? И с чего это вы мне помогать вздумали?»

Неожиданно для самого себя Виктор ответил ему так, как это сделал Григорий много, много лет назад: «Прохожий я. Странник. Виктором меня кличут. Не грех и помочь доброму человеку».

Московская область,

Сергиево-Посадский район, поселок Абрамцево

2014–2016