Текст книги "Вернувшиеся (сборник)"

Действие второе

Та же гостиная. В углу рядом с фортепиано стоит разоренная елка, без сладостей и орехов, с прогоревшими свечами. На диване лежит пальто Норы.

Н о р а   одна в гостиной, в волнении ходит по комнате, наконец, останавливается около дивана, берет пальто.

Н о р а   (снова кладет пальто). Кто-то идет! (Обернувшись к двери, прислушиваясь). Нет, никого. Конечно, кто сегодня придет? Первый день Рождества. И завтра никто не придет. Разве что… (Открывает дверь и выглядывает наружу.) И в почтовом ящике ничего нет. (Ходит по комнате.) Глупость несусветная! Он все это не всерьез, конечно. Да и не грозит мне это ничем. Немыслимо. Я мать троих детей, между прочим.

Н я н я   выходит из комнаты слева с большой картонкой в руке.

Н я н я.   Насилу отыскала маскарадные костюмы.

Н о р а.   Спасибо. Поставь на стол.

Н я н я   (ставит картонку). Но вид у них неважный.

Н о р а.   Будь моя воля, так бы и разорвала их в клочья!

Н я н я.   Господи помилуй! Да их легко привести в порядок. Терпение, и только.

Н о р а.   Верно. Пойду попрошу госпожу Линде помочь мне.

Н я н я.   Опять на улицу? В такую погоду? Госпожа Нора простынет и разболеется.

Н о р а.   Это не самое страшное. А как малыши?

Н я н я.   Бедные малютки играют со своими подарками, но…

Н о р а.   Они то и дело спрашивают обо мне?

Н я н я.   Так ведь привыкли, что мамочка всегда рядом.

Н о р а.   Анне-Мария, впредь я не смогу проводить с ними столько времени, как прежде.

Н я н я.   Что ж, маленькие дети ко всему привыкают.

Н о р а.   Правда? Думаешь, они забудут маму, если она вдруг совсем исчезнет?

Н я н я.   Совсем исчезнет? Спаси и помилуй.

Н о р а.   Послушай, Анне-Мария, скажи – я много об этом думала, – как у тебя сердце не разорвалось, когда тебе пришлось отдать дочку чужим людям?

Н я н я.   Так я же пошла кормилицей к малышке Норе. С дитем не пойдешь.

Н о р а.   Да, но что ты захотела пойти…

Н я н я.   Когда бы я получила такое хорошее место? Бедной девушке, попавшей в беду, привередничать не пристало. Тот-то, негодный человек, ничем мне помогать не стал.

Н о р а.   Но ведь дочка тебя, наверно, забыла?

Н я н я.   Какое там! Не забыла, она мне пишет справно – и на конфирмацию писала, и замуж когда шла.

Н о р а   (обнимает ее за шею). Старушка ты моя, Анне-Мария, в детстве ты была мне хорошей матерью.

Н я н я.   У малышки Норы, бедняжки, другой-то мамаши не было.

Н о р а.   И если б у моих малышей другой не было, я уверена, ты бы… Ну что я болтаю! (Открывает картонку.) Ступай к ним, а я тут… Увидишь завтра, как буду хороша.

Н я н я.   Знамо дело, на всем балу не будет никого краше малышки Норы. (Уходит в комнату слева.)

Н о р а   (начинает вынимать вещи из картонки, но вдруг отбрасывает их). Эх, мне бы все-таки отважиться да отлучиться из дома. Но чтобы здесь тем временем ничего не произошло. Чтобы никто не пришел. Что я себя глупостями пугаю – никто не придет. Хватит об этом думать. Муфту вот надо вычистить. Перчаточки чудо как хороши! Прелесть! Выкинуть из головы, выкинуть, и все! Ну-ка: раз, два, три, четыре, пять… (Вскрикивает.) Идут!.. (Порывается кинуться к дверям, но останавливается в нерешительности.)

Входит   г о с п о ж а   Л и н д е,   она уже успела снять пальто в прихожей.

Н о р а.   Кристина, это ты? Одна, никого больше нет? Как хорошо, что ты пришла!

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Мне сказали, ты заходила, меня искала.

Н о р а.   Да, я шла мимо. Придется тебе мне помочь. Садись-ка сюда на диван. Завтра вечером у консула Стенборга, он над нами живет, будет бал-маскарад, и Торвалд хочет, чтобы я нарядилась неаполитанской рыбачкой и танцевала тарантеллу, потому что я разучила танец на Капри.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Понятно, понятно. У тебя будет бенефис?

Н о р а.   Торвалд говорит, я должна выступить. У меня и платье есть, Торвалд заказал для меня тогда в Италии, но оно так обветшало, что я даже не знаю…

Г о с п о ж а   Л и н д е.   О, с этим мы быстро управимся. Просто отделка кое-где отпоролась. Нитка с иголкой есть? Ну вот, а больше и не нужно ничего.

Н о р а.   Спасибо тебе.

Г о с п о ж а   Л и н д е   (шьет). Так ты завтра будешь наряжаться на маскарад? Можно я забегу взглянуть на тебя в костюме? Но я забыла поблагодарить за чудесный вчерашний вечер.

Н о р а   (встает и ходит по комнате). Да нет, вчера все было не так прекрасно, как обычно. Тебе бы раньше приехать… Но твоя правда, Торвалд умеет создать в доме приятный уют.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   А уж ты и подавно, смею предположить. Недаром ты дочь своего отца. Но скажи, пожалуйста, доктор Ранк всегда так мрачен, как вчера?

Н о р а.   Нет, вчера было что-то из ряда вон. Вообще у него ужасная болезнь, она разъедает ему позвоночник. Бедняга. Его отец был жуткий тип, менял любовниц и прожигал жизнь; поэтому у сына врожденный недуг, понимаешь?

Г о с п о ж а   Л и н д е   (опустив шитье). Нора, милая моя, откуда у тебя такие познания?

Н о р а   (продолжая ходить). Ну… когда у тебя трое детей, иногда имеешь дело с… женщинами, немного сведущими в медицине. Между делом они рассказывают то да се.

Г о с п о ж а   Л и н д е   (снова принявшись за шитье, после паузы). Доктор Ранк бывает у вас каждый день?

Н о р а.   Каждый божий день. Они с мужем закадычные друзья с юности, но он и мой хороший друг, и вообще свой человек в доме.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Я вот что хотела спросить… он обычно говорит все как есть? Или старается сказать приятное, чтобы порадовать собеседника?

Н о р а.   Нет, скорее наоборот. А почему ты спрашиваешь?

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Когда ты вчера нас знакомила, он твердо сказал, что наслышан обо мне, мол, имя мое в доме на слуху, но потом я обнаружила, что твой супруг не имеет обо мне ни малейшего представления. Откуда же доктор Ранк…

Н о р а.   Верно подмечено, Кристина. Понимаешь, Торвалд меня обожает и поэтому, как он говорит, хочет владеть мной единолично. Поначалу он просто с ума сходил от ревности, стоило мне просто тепло упомянуть кого-то из дозамужней жизни. Я и перестала поминать, понятное дело. А с доктором Ранком мы часто об этом болтаем, он всегда рад послушать мои рассказы о родных местах.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Нора, ты как дитя малое. Я постарше тебя, поопытнее. И вот что я тебе скажу: кончай ты эти штучки с доктором Ранком.

Н о р а.   Что кончать?

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Вот это вот все. Вчера ты поминала богатого поклонника, который мог бы ссудить тебя деньгами…

Н о р а.   Да нет его… к сожалению. А что?

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Доктор Ранк человек состоятельный?

Н о р а.   Вполне.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   И никого на иждивении?

Н о р а.   Никого. Но…

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Зато он ежедневно бывает в твоем доме?

Н о р а.   Ну да, бывает, ты же слышала.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   С какой стати благовоспитанный человек стал бы вести себя столь навязчиво?

Н о р а.   Я все-таки тебя не понимаю.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Нора, не ломай комедию. Думаешь, я не поняла, у кого ты заняла тысячу двести далеров?

Н о р а.   Ты в своем уме? Как ты могла такое подумать! Он же наш друг, ежедневно бывает в доме. Да это был бы кошмар!..

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Значит, не он?

Н о р а.   Нет, клянусь. Мне бы такое и в голову не пришло. Тем более у него самого тогда денег не было, наследство он получил позже.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Считай, тебе повезло, милая моя.

Н о р а.   Я ни за что не стала бы к нему обращаться. Хотя ни минуты не сомневаюсь, что попроси я его…

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Но ты, конечно, не станешь просить?

Н о р а.   Разумеется, нет. Я почти уверена, что мне это все-таки не понадобится… Но обратись я к нему…

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Тайком от мужа?

Н о р а.   С тем делом надо разделаться, не посвящая в него мужа. Покончить раз и навсегда.

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Вот именно, я и вчера тебе это говорила. Но…

Н о р а   (мечется по комнате). Мужчина гораздо легче справится с этим, чем женщина…

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Гораздо легче справится муж.

Н о р а.   Чепуха. (Останавливается.) Когда человек выплатил заём, он получает назад свою долговую расписку?

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Разумеется.

Н о р а.   И может порвать эту постыдную бумажку на клочки и сжечь?!

Г о с п о ж а   Л и н д е   (пристально всматривается в нее, откладывает шитье и медленно встает). Нора, ты что-то от меня скрываешь.

Н о р а.   У меня это на лбу написано?

Г о с п о ж а   Л и н д е.   Со вчерашнего утра с тобой что-то случилось. Что, Нора?

Н о р а.   Тсс, Торвалд идет. Вот что, ступай пока в детскую, Торвалд терпеть не может портних. Пусть Анне-Мария тебе поможет.

Г о с п о ж а   Л и н д е   (собирает вещи). Хорошо, хорошо, но я не уйду домой, пока мы не поговорим начистоту.

Уходит налево, одновременно из прихожей входит    Т о р в а л д.

Н о р а   (идет ему навстречу). Как я соскучилась по тебе, Торвалд!

Х е л м е р.   Это была портниха?

Н о р а.   Нет, Кристина. Она помогает мне с костюмом. Увидишь, на балу я произведу фурор.

Х е л м е р.   Удачно мне эта мысль в голову пришла, правда же?

Н о р а.   Очень удачно! Но скажи: и я умница, что послушалась тебя.

Х е л м е р   (берет ее за подбородок). Умница, что послушалась мужа?! Ладно, ладно, маленькая сумасбродка, ты не это имела в виду, я знаю. Но не буду тебе мешать, ты наверняка собиралась репетировать.

Н о р а.   А ты, конечно, работать?

Х е л м е р   (показывая на кипу бумаг). Видишь, принес из банка… (Собирается уйти к себе.)

Н о р а.   Торвалд!

Х е л м е р   (останавливаясь). Да?

Н о р а.   А если твоя белочка сильно-сильно попросит тебя кое о чем?..

Х е л м е р.   То что?

Н о р а.   Ты выполнишь ее просьбу?

Х е л м е р.   Сначала я, разумеется, должен узнать, о чем речь.

Н о р а.   Белочка будет скакать, и прыгать, и веселиться, если ты будешь добренький и послушаешь ее.

Х е л м е р.   Говори же.

Н о р а.   Птичка твоя ласточка расщебечется вовсю…

Х е л м е р.   Щебечет она, положим, и так.

Н о р а.   Я буду танцевать для тебя при луне, Торвалд, как эльфийская принцесса.

Х е л м е р.   Нора – это не то, о чем мы говорили утром?

Н о р а   (подходя ближе). То самое. Я умоляю тебя, Торвалд.

Х е л м е р.   И у тебя хватает смелости снова возвращаться к этому делу?

Н о р а.   Да, да, да! И ты должен меня послушать… оставь Крогстада служить в банке.

Х е л м е р.   Нора, дорогая, его место я собираюсь отдать госпоже Линде.

Н о р а.   Очень мило с твоей стороны. Но уволь кого-нибудь другого, не Крогстада.

Х е л м е р.   Поразительное упрямство! Только потому, что ты раздаешь необдуманные обещания и взялась замолвить за него словечко, я должен…

Н о р а.   Совсем не потому, Торвалд. А ради тебя самого. Этот человек пишет в самые мерзкие газеты, ты сам говорил. Он может причинить тебе много зла. Я до смерти его боюсь…

Х е л м е р.   Вот что! Теперь я понял – тебя пугают воспоминания из прошлого.

Н о р а.   Что ты имеешь в виду?

Х е л м е р.   Ты, конечно же, думаешь о своем отце.

Н о р а.   Да, наверно да. Вспомни, как эти злобные люди чернили папу в газетах, как они клеветали на него. Он бы лишился должности, если бы министерство не послало тебя разобраться на месте и если бы не твоя доброта и желание ему помочь.

Х е л м е р.   Нора, малышка моя, между твоим отцом и мной существенная разница. Он так исполнял свои служебные обязанности, что давал поводы к нападкам. А предъявлять претензии мне никаких оснований нет и, смею надеяться, не будет, сколько бы я в должности ни состоял.

Н о р а.   Нет, нельзя знать, что способны придумать злые люди. Ах, Торвалд, как хорошо, беззаботно и счастливо мы могли бы сейчас жить в нашем уютном, тихом доме – ты, я, дети. Поэтому я и прошу тебя так настойчиво.

Х е л м е р.   И своим жарким заступничеством тем более лишаешь меня возможности оставить Крогстада. В банке уже известно, что я намерен его уволить. И если теперь пойдут толки, будто новый директор изменил свое решение под влиянием жены…

Н о р а.   Но что такого?

Х е л м е р.   Действительно – ничего такого. Маленькой строптивице лишь бы настоять на своем. Не беда, что я стану посмешищем для всего банка, выставлю себя начальником, в дела которого вмешиваются любимые им, но посторонние для банка люди… Уверяю тебя, я быстро почувствую последствия. К тому же есть еще одно обстоятельство, в силу которого Крогстад не может работать в банке, пока я там директор.

Н о р а.   Какое обстоятельство?

Х е л м е р.   Я бы, пожалуй, мог еще закрыть глаза на его моральный облик…

Н о р а.   Правда, Торвалд?

Х е л м е р.   Тем более работает он весьма недурно, говорят. Но есть еще одно обстоятельство. Мы с ним знакомы с юности. Одно из тех скоропалительных знакомств, которыми человек в зрелые годы тяготится. Скажу тебе больше: мы с ним на «ты». В силу своей бестактности он не только не считает нужным скрывать это обстоятельство в присутствии других сотрудников, но наоборот – фамильярничает и козыряет этим «ты». Только и слышно: «Ты, Хелмер, то, ты, Хелмер, се». Поверь, это крайне неприятно и быстро сделало бы мое пребывание в банке несносным.

Н о р а.   Торвалд, ты сейчас не всерьез говоришь.

Х е л м е р.   Почему не всерьез?

Н о р а.   Это слишком мелочные соображения.

Х е л м е р.   Что ты сказала? Мелочные? Ты считаешь меня мелочным?

Н о р а.   Нет, милый Торвалд, потому и…

Х е л м е р.   Неважно. Ты называешь мои побуждения мелочными? Ну так я и поступать буду соответственно. Мелочные! Вот оно что! Действительно, пора положить этому конец! (Подходит к двери в прихожую, зовет.) Хелен!

Н о р а.   Чего ты хочешь?

Х е л м е р   (роется в своих бумагах). Окончательного решения.

Входит   Г о р н и ч н а я.

Х е л м е р.   Хелен, вот возьми письмо. Ступай сейчас же найди посыльного и пусть отнесет. Срочно. Адрес на конверте. Вот деньги.

Г о р н и ч н а я.   Конечно. (Уходит с письмом.)

Х е л м е р   (складывая бумаги). Вот так-то, маленькая госпожа упрямица.

Н о р а   (едва дыша). Торвалд, что это было за письмо?

Х е л м е р.   Увольнение Крогстада.

Н о р а.   Верни письмо, Торвалд! Еще не поздно. Верни! Сделай это для меня… для себя… для детей! Послушай меня, Торвалд, не увольняй его! Ты не знаешь, чем это может обернуться для нас.

Х е л м е р.   Поздно.

Н о р а.   Да… поздно.

Х е л м е р.   Нора, дорогая, я прощаю тебе твой страх, хотя мне, в сущности, оскорбительно, что ты так ему поддалась. Да, да! Или, по-твоему, меня не должна оскорблять твоя уверенность, что я испугаюсь мести жалкого писаришки? Но я все равно прощаю тебя, потому что это так трогательно говорит о твоей любви. (Обнимает ее.) Дело сделано, малышка Нора, упрямица моя любимая. Будь что будет. И поверь: когда дойдет до дела, у меня хватит и сил, и мужества. Вот увидишь, я все возьму на себя.

Н о р а   (в ужасе). Что ты имеешь в виду?

Х е л м е р.   Я же сказал – все.

Н о р а   (берет себя в руки). Не делай так ни за что.

Х е л м е р.   Хорошо, Нора, разделим и это – как муж и жена. Как заповедано. (Ласкает ее.) Теперь ты довольна? Нет, нет, только не смотри на меня как испуганная голубка. Твои страхи на пустом месте… Но ты собиралась танцевать тарантеллу и упражняться с тамбурином. Я уйду в кабинет и закрою все двери – шуми сколько надо. (В дверях оборачивается.) Придет Ранк, пошли его ко мне. (Кивает Норе, уходит со всеми бумагами в кабинет и закрывает дверь.)

Н о р а   (точно пригвожденная страхом к месту, шепотом). Так он мог. И может. И сделает все равно. Нет, нет, только не это! Что угодно, но не это! Спастись… Найти выход… (Звонок в дверь.) Доктор Ранк?! Все, что угодно! Что угодно, но не это! (Разглаживает ладонями лицо, собирается с силами и открывает дверь в прихожую.)

Д о к т о р   Р а н к   как раз вешает на вешалку шубу. Сумерки сгущаются.

Н о р а.   Добрый вечер, доктор Ранк. Я по звонку догадалась, что это вы. Знаете, не беспокойте сейчас Торвалда, мне кажется, у него много работы.

Р а н к.   А у вас? (Входит в гостиную.)

Н о р а   (закрывая за ним двери гостиной). Вы же знаете – для вас у меня всегда есть время.

Р а н к.   Спасибо. Сколько удастся, буду этим пользоваться.

Н о р а.   Что значит «сколько удастся»?

Р а н к.   То и значит. Я вас напугал?

Н о р а.   Звучит странно. Что-то случилось?

Р а н к.   Случилось то, чего я давно ждал. Хотя не думал, что так быстро.

Н о р а   (хватая его за руку). Доктор Ранк, у вас плохие новости? Говорите же!

Р а н к   (садясь у печки). Спета моя песенка. И ничего тут не попишешь.

Н о р а   (со вздохом облегчения). Так вы о себе?

Р а н к.   А о ком же? Нет смысла лгать себе. Из всех моих пациентов я самый безнадежный, госпожа Хелмер. На днях я провел полную ревизию своего организма. Банкрот. Пожалуй, месяца не пройдет, как меня снесут гнить на кладбище.

Н о р а.   Фу, как вы ужасно говорите.

Р а н к.   Так дела и обстоят черт-те как. Хуже того, главные ужасы впереди. Осталось последнее обследование, и я буду знать, когда примерно начнется процесс распада. Поэтому вот что я хотел вам сказать: утонченной натуре Хелмера глубоко претит уродство. Ergo: я не желаю видеть его у своего одра.

Н о р а.   Но доктор Ранк…

Р а н к.   Нет, я не желаю видеть его тогда, и все. В дом не впущу. Как пойму, что дело швах, пришлю вам свою карточку с черным крестом. Это значит: завоняло мерзостью разложения.

Н о р а.   Нет, вы сегодня несносны. А я так надеялась видеть вас в хорошем настроении.

Р а н к.   Со смертью под ручку? Причем ведь платишь по чужим счетам. Где справедливость? И в каждой семье кто-нибудь так же неумолимо и страшно расплачивается не за свои грехи…

Н о р а   (зажимая уши руками). Фу, вздор! Веселиться, веселиться!

Р а н к.   Да, только и остается, что смеяться надо всем этим. Мой бедный, ни в чем не повинный позвоночник должен мучиться, болеть и разлагаться в уплату за веселые лейтенантские денечки моего папаши.

Н о р а   (присев к столику). Любителя спаржи и фуа-гра, если я не ошибаюсь?

Р а н к.   Именно так, и еще трюфелей.

Н о р а.   О да, трюфелей. И устриц, я полагаю?

Р а н к.   И устриц, само собой.

Н о р а.   С шампанским и портвейном, конечно же. Печально, что деликатесы так пагубно сказываются на позвоночнике.

Р а н к.   Тем более на ошибочно выбранном позвоночнике, который не участвовал в этих наслаждениях.

Н о р а.   Да уж, это самое печальное.

Р а н к   (пристально глядя на нее). Хмм.

Н о р а   (помолчав). Чему вы улыбаетесь?

Р а н к.   Нет, это вы засмеялись.

Н о р а.   Да нет же, доктор Ранк, улыбнулись вы!

Р а н к   (вставая). Вы даже бóльшая плутовка, чем я думал.

Н о р а.   Сегодня меня тянет на безумства.

Р а н к.   Оно и видно.

Н о р а   (кладя руки ему на плечи). Милый, милый доктор Ранк. Не умирайте, не покидайте нас с Торвалдом.

Р а н к.   Вы удивитесь, как легко переживете утрату. Ушел человек – и сразу забыт.

Н о р а   (испуганно вскинув на него глаза). Вы думаете?

Р а н к.   Люди заводят новые знакомства и…

Н о р а.   Кто заводит?

Р а н к.   И вы, и Хелмер найдете себе новых знакомых, едва меня не станет. По-моему, вы и сейчас времени не теряете. Что надо было тут вчера этой госпоже Линде?

Н о р а.   О-о, уж не ревнуете ли вы меня к бедняжке Кристине?

Р а н к.   Ревную. Она унаследует мое место в этом доме. Я буду тлеть, а эта бабенка…

Н о р а.   Тсс, тише. Она в соседней комнате.

Р а н к.   Опять? Ну вот, сами видите.

Н о р а.   Она приводит в порядок мой маскарадный костюм. Бог мой, все же вы несносны. (Садится на диван.) Ну доктор, ну не надо так. Вот увидите, завтра я буду прелестна – и можете считать, что танцую для вас одного. Ну и для Торвалда, конечно. (Вынимает вещи из коробки.) Доктор, садитесь, я вам кое-что покажу.

Р а н к.   Что это?

Н о р а.   Смотрите. Ну смотрите же!

Р а н к.   Шелковые чулки.

Н о р а.   Телесного цвета. Хороши, правда? Сейчас здесь темно, но завтра… Нет, нет, могу показать вам только мысок. Ну ладно, еще чуть выше.

Р а н к.   Хмм.

Н о р а.   А почему такой скептический взгляд? Вам кажется, не подойдут?

Р а н к.   На сей счет мне трудно составить обоснованное мнение.

Н о р а   (взглянув на доктора). Фу, бесстыдник. (В шутку легонько шлепает его чулками по уху.) Вот вам за это. (Убирает все в коробку.)

Р а н к.   Какие еще сокровища мне предстоит увидеть?

Н о р а.   Ничегошеньки вам больше не покажу, вы плохо себя ведете. (Напевая под нос, роется в коробке.)

Р а н к   (помолчав). Когда мы так вот сидим, болтаем по-свойски, я боюсь себе представить, нет, боюсь даже подумать, что бы со мной сталось, не попади я в ваш дом.

Н о р а   (улыбаясь). Мне кажется, вам у нас очень даже хорошо.

Р а н к   (тише, отводя взгляд). И покинуть все это…

Н о р а.   Вздор. Никуда вы не денетесь.

Р а н к   (прежним тоном). Исчезнуть – и не вызвать ни в ком ни малейшего чувства благодарности, не оставить по себе даже мимолетного сожаления, а только освободить место первому встречному…

Н о р а.   А могу я попросить вас? Хотя нет…

Р а н к.   О чем?

Н о р а.   О серьезном доказательстве вашей дружбы.

Р а н к.   О чем же?

Н о р а.   Об очень большом одолжении, если честно.

Р а н к.   Неужто вы в кои веки раз подарите мне такое счастье?

Н о р а.   Ах, вы не знаете, о чем речь.

Р а н к.   Ну так скажите.

Н о р а.   Не знаю, как и сказать, доктор Ранк. Мне нужно от вас слишком много: и совет, и помощь, и услуга.

Р а н к.   Чем больше, тем лучше. Но не соображу, о чем вы. Придется вам самой мне сказать. Или вы мне не доверяете?

Н о р а.   Доверяю как никому. Вы мой самый верный, самый надежный друг. Потому я и завела с вами этот разговор. Понимаете, доктор Ранк, мне надо предотвратить кое-что, и вы должны мне помочь. Вы сами знаете, как сильно любит меня Торвалд, ради меня он, ни секунды не мешкая, отдаст жизнь.

Р а н к   (наклоняясь к ней). Нора, вы думаете, он один такой?

Н о р а   (вздрогнув). Какой?

Р а н к.   Кто готов отдать за вас жизнь.

Н о р а   (удрученно). Вот оно что.

Р а н к.   Я поклялся себе, что перед смертью откроюсь вам. Более удачного случая мне не дождаться. Ну вот, Нора, теперь вы знаете. И можете смело довериться мне.

Н о р а   (встает, говорит ровно и спокойно). Позвольте мне пройти.

Р а н к   (дает ей пройти, но сам остается сидеть). Нора…

Н о р а   (выглядывая в прихожую). Хелен, принеси лампу! (Подходит к печке.) Дорогой доктор Ранк, это было очень, очень некрасиво с вашей стороны.

Р а н к   (вставая). Что некрасиво? Что я полюбил вас так горячо, как и другой?

Н о р а.   Нет, но что вы зачем-то заговорили об этом. Тем более когда никакой нужды в том нет…

Р а н к.   Вы знали? Вы это имеете в виду?

Г о р н и ч н а я   приносит лампу, ставит ее на стол и уходит.

Р а н к.   Нора, госпожа Хелмер, я спрашиваю вас: вы знали?

Н о р а.   Откуда мне знать, что я знала и чего не знала? Честное слово, нечего мне вам ответить, доктор… Да, сплоховали вы, а как славно все было.

Р а н к.   Зато теперь вы знаете, что можете распоряжаться мной сполна, и душой, и жизнью. Откройтесь мне, прошу вас.

Н о р а   (смотрит на него). После того, что вы сказали?

Р а н к.   Умоляю вас, позвольте мне узнать, в чем дело!

Н о р а.   Нет, теперь вы не узнаете ничего.

Р а н к.   Не карайте меня так жестоко. Позвольте мне сделать для вас все, что в человеческих силах.

Н о р а.   Отныне вы мне не помощник. Да мне, пожалуй, и не нужна помощь. Все это мои пустые страхи и больше ничего. Правда-правда. (Садится в кресло-качалку и с улыбкой смотрит на доктора.) Вы славный человек, доктор Ранк. Небось стыдно вам теперь, когда лампа светит?

Р а н к.   Нет, по чести сказать, не стыдно. Но, видимо, мне следует покинуть ваш дом. Навсегда.

Н о р а.   Ни в коем случае! Естественно, вы должны бывать у нас как прежде. Вы же знаете, как вы нужны Торвалду.

Р а н к.   А вам?

Н о р а.   Что ж, я так скажу: с вами всегда приятно и забавно.

Р а н к.   Это и сбило меня с толку. Вы так загадочно держите себя. Мне часто казалось, что вам столь же приятно проводить время со мной, как и с Хелмером.

Н о р а.   Видите ли, есть люди, которых любишь, и есть те, с кем хочется проводить время.

Р а н к.   Да, понимаю.

Н о р а.   Дома я больше всех любила, конечно, папу. Но я обожала пробраться в людскую, там меня никто не воспитывал, и между собой они общались ужасно забавно.

Р а н к.   А, так я занял их место.

Н о р а   (вскакивает и подбегает к нему). Милый, дорогой доктор Ранк! Я не это имела в виду. Но вы же сами понимаете, что Торвалда, как и папу…

Г о р н и ч н а я.   Госпожа Хелмер! (Протягивает ей карточку и что-то шепчет.)

Н о р а   (взглянув на карточку). Ах! (Прячет ее в карман.)

Р а н к.   У вас неприятности?

Н о р а.   Нет, нет. Это… это насчет моего костюма.

Р а н к.   Костюма? Вон же он лежит.

Н о р а.   Да. Нет, это другой. Я заказала еще один, по секрету от Торвалда.

Р а н к.   Аа, так вот она – страшная тайна.

Н о р а.   Ну да. Прошу вас, идите к нему, он у себя. И задержите его как можно дольше.

Р а н к.   Не волнуйтесь, от меня он не сбежит. (Уходит в кабинет Хелмера.)

Н о р а   (горничной). Он здесь и ждет на кухне?

Г о р н и ч н а я.   Да, вошел с черного хода.

Н о р а.   Ты не сказала, что у меня люди?

Г о р н и ч н а я.   Сказала, но не помогло.

Н о р а.   Он не желает уходить?

Г о р н и ч н а я.   Нет, пока не поговорит с хозяйкой.

Н о р а.   Ладно, пусть войдет, только не сразу. Хелен, и не смей никому рассказывать о нем, это сюрприз для господина Хелмера.

Г о р н и ч н а я.   Конечно, конечно, я все понимаю. (Уходит.)

Н о р а.   Значит, не обойдется. Все-таки начинается. Ну нет же, нет! Этого не может быть, не должно быть, и все!

Идет и запирает на щеколду дверь в кабинет Хелмера.

Горничная открывает дверь прихожей, пропускает   К р о г с т а д а   и закрывает дверь. На нем дорожная шуба, зимние сапоги и меховая шапка.

Н о р а.   Говорите тихо, муж дома.

К р о г с т а д.   Пусть его.

Н о р а.   Что вам от меня надо?

К р о г с т а д.   Спросить кое-что.

Н о р а.   Не тяните время. Что вам нужно?

К р о г с т а д.   Вы, конечно, знаете, что я уволен?

Н о р а.   Я не смогла этому помешать, господин Крогстад. Я до последнего отстаивала ваши интересы, но ничего не вышло.

К р о г с т а д.   Муж так мало вас любит? Знает, чтó я могу с вами сделать, и все равно решается…

Н о р а.   С чего вы взяли, что он знает?

К р о г с т а д.   Да, думаю, не знает. Иначе бы откуда такая прыть – дражайший Торвалд Хелмер храбростью никогда не грешил.

Н о р а.   Господин Крогстад, извольте говорить о моем муже уважительно.

К р о г с т а д.   Ради Бога, мое почтение и уважение. Но мадам отчаянно упорствует и делает из этой истории страшную тайну, так рискну предположить: в отличие от вчера вы, наконец, поняли, что именно сделали.

Н о р а.   Лучше, чем вы можете объяснить.

К р о г с т а д.   Еще бы, такой никчемный юристишка, как я…

Н о р а.   Так что вам от меня надо?

К р о г с т а д.   Просто зашел посмотреть, как вы, госпожа Хелмер. Думал о вас весь день. Крючкотворы, процентщики – в общем, даже такая шушера, как я, тоже не лишены того, что называется сердцем.

Н о р а.   Ну так докажите это, подумайте о моих детях.

К р о г с т а д.   А о моих вы с мужем подумали? Ну это к слову. А пришел я сказать вам, чтобы вы не принимали всю эту историю близко к сердцу. Я не собираюсь немедленно передавать дело в суд.

Н о р а.   Не собираетесь? Да?! Так я и знала!

К р о г с т а д.   Дело можно уладить миром. Его не обязательно предавать огласке, все останется между нами тремя.

Н о р а.   Мой муж не должен ничего узнать.

К р о г с т а д.   Как вы думаете обойтись без него? Или у вас есть средства рассчитаться сполна?

Н о р а.   Нет, сию секунду денег у меня нет.

К р о г с т а д.   Возможно, вы знаете, где их быстро добыть?

Н о р а.   Нет, я не знаю ни одного подходящего способа.

К р о г с т а д.   Вот видите. Впрочем, это бы вас не спасло. Будь у вас сейчас уйма денег, я бы все равно не отдал расписку.

Н о р а.   Зачем она вам, можете мне объяснить?

К р о г с т а д.   Я просто хочу сохранить ее, пусть она у меня будет. Никто посторонний о ней не узнает. Поэтому, если вы додумаетесь до каких-нибудь отчаянных решений…

Н о р а.   Да, уже додумалась.

К р о г с т а д.   Решите бросить семью и дом…

Н о р а.   Я так и сделаю!

К р о г с т а д.   Или еще чего похуже…

Н о р а.   Откуда вы знаете?

К р о г с т а д.   Так оставьте эти фантазии.

Н о р а.   Откуда вы знаете, что я додумалась до этого?

К р о г с т а д.   Это первое, что приходит в голову всем нам. И я примерялся к тому же, но кишка тонка оказалась…

Н о р а   (глухо). И у меня.

К р о г с т а д   (с облегчением). Вот видите. И у вас мужества не хватило.

Н о р а.   Нет у меня мужества. Нет у меня его.

К р о г с т а д.   Это была бы чудовищная глупость. Первая домашняя буря уляжется и… Вот письмо вашему мужу.

Н о р а.   В нем все сказано?

К р о г с т а д.   В самых деликатных выражениях, бережнее некуда.

Н о р а   (порывисто). Это письмо не должно попасть мужу в руки. Порвите его. Я сама найду выход и раздобуду деньги.

К р о г с т а д.   Прошу прощения, сударыня, но я только что сказал…

Н о р а.   Я про всю сумму, не только о своем долге. Скажите, сколько денег вы требуете у моего мужа, и я их достану.

К р о г с т а д.   Я не требую у вашего мужа денег.

Н о р а.   А что требуете?

К р о г с т а д.   Хотите знать? Скажу. Я мечтаю снова стать на ноги, хочу подняться выше. И ваш муж мне поможет. Вот уже полтора года я не совершал ничего мало-мальски предосудительного и, хотя все это время едва сводил концы с концами, был доволен, что шаг за шагом своим трудом выбиваюсь наверх. Теперь меня отшвырнули назад, и мне недостаточно, если из милости меня вернут на прежнее место. Повторяю: я хочу подняться выше. Хочу вернуться в банк с повышением. Вашему мужу придется придумать для меня должность.

Н о р а.   Он никогда на это не согласится!

К р о г с т а д.   Согласится как миленький и не пикнет, я его знаю. О, если уж я войду в банк с ним в паре, я своего не упущу. Вот увидите. Года не пройдет, как я стану правой рукой директора. И уже не Торвалд Хелмер, а Нильс Крогстад будет стоять у руля Акционерного банка!

Н о р а.   Этого не будет никогда!

К р о г с т а д.   Так вы хотите…

Н о р а.   Да, и мне хватит мужества.

К р о г с т а д.   Не пугайте меня понапрасну. Такая нежная дамочка, как вы…

Н о р а.   Вот увидите. Увидите!

К р о г с т а д.   Топиться, что ли? Под лед, в черную мутную воду? А по весне всплыть распухшей, без волос, обезображенной до неузнаваемости…

Н о р а.   Вы меня не запугаете.