Текст книги "Расстояние"

Но почему я не додумался? – У меня была тяжёлая жизнь, жить я начал только после 30, а прежде просто выживал, пытался выжить. Когда вспоминаю юные годы, слеза наворачивается. Чего ж ты хотел? – старость. Так явственно всё стоит перед глазами: Света, наше знакомство, моя растерянность, чувство непримиримой глупости. Я её потому и полюбил, что она мне с первого же взгляда показалась самой обычной, миловидной, но ничем не примечательной девушкой. Тогда ещё подумал: «Вот оно! Конец неприкаянной жизни, конец страданиям в исканиях. Здравствуй, тихое семейное счастье». Возможно, не так отчётливо, не до последнего слова, но точно по смыслу. Помню также, как искренне удивился, не найдя сию же секунду с её стороны ничего похожего, она ведь считала себя особенной. Тогда я чуть не спасовал, но в конце концов добился! Добился, и не зря. Пусть мы жили не душа в душу, пусть между нами было много недопониманий, но было и счастье, и много прекрасных моментов, и сынишку вырастили, и вообще лучше вдвоём нежели поодиночке. Только что будет дальше, какой результат? Мы никогда об этом не задумывались, будущее не в нашей власти. Внуки молодые, перед ними вся жизнь, им в неё дорога. Наверно, это самое большое, о чём можно мечтать. Нет, я не счастлив и не несчастен, нет целостности, ни плохой, ни хорошей, и, видимо, так должно быть».

Медленное время

Неизвестно почему, но между Аркадием и Оксаной время от времени чувствовалась некоторая неловкость. Вот и сейчас в машине на протяжении недолгой поездки, а потом дома в течении пары часов они едва-едва перекинулись лишь парой слов. Кто был причиной витавшей в воздухе напряжённости, никто из них не задумывался, поскольку женщина это знала точно, а молодой человек был слишком суетен и неопытен, чтобы хоть на секунду остановиться и разобраться, однако, как часто случается, обоим такое положение дел даже нравилось, и произносимые слова обретали особый смысл.

– Тебе обед сейчас приготовить или дождёшься остальных?

– Дождусь.

– Нет, если ты голоден, давай приготовлю.

– До того, как ты пришла, мы с дедом больше часа чаи гоняли. У меня его торт всё ещё вот где, – он показал на место чуть ниже кадыка, – так что нет, я не голоден, – и после этих слов Аркадий закрыл за собой дверь в свою комнату.

Второй вечер после возвращения на Родину молодой человек вновь провёл в семейном кругу, но несколько иначе; быть может, лишь застолье повторилось точь-в-точь. Запершись в комнате до прихода отца с сестрой, он зачем-то залез в свои жиденькие конспекты за третий курс, которые давно пылились в ящике письменного стола, чтобы что-то освежить в памяти. Пролистав их полчаса, бывший студент припомнил много интересного и не очень из университетских занятий, однако интересовавшую вещь не нашёл, забыв в процессе о ней совершенно. Аркадий доставал новые и новые тетрадки из тумбочки, бессистемно их просматривал и клал обратно с чувством то ли удовлетворения, то ли безразличия, что, впрочем, совсем не важно. Прервал возвращение к корням шум в коридоре, стандартный, годами отработанный приход с работы Геннадия и Светы, после которого последовал такой же стандартный ужин, только сегодня никто не спрашивал парня, чего он предпочитает, ел, что приготовлено. Рабочая парочка после возлияния как и давеча уединилась в кабинете, Аркадий тоже не был настроен на общение и вновь закрылся в своей комнате, а Оксана как всегда в одиночестве убрала со стола, загрузила посудомойку и пошла в зал читать свою книжку.

Молодой человек, вспомнив, чего же именно ему так не терпелось освежить в памяти, догадался воспользоваться интернетом, где полностью удовлетворил своё любопытство. Прочитать собственные записи, а не холодные строки на экране было бы куда поэтичней, и интересовавший предмет требовал этого, но сойдёт и так, тем более, что важна не форма, а содержание, то есть форма понятия. На сём день оказался полностью исчерпан.

Через пару недель растительного существования Аркадий, как и любой другой нормальный человек, стал тосковать по общению. Жаль, что никто из бывших одноклассников даже близко не учился с ним в вузе, а ведь такое товарищество помогло бы ему во всей дальнейшей жизни. Спасало то, что во времена кратких заездов в Москву он пару раз «находил время» повидаться с кем-нибудь из собратьев по школьной скамье в кафе или баре. Но это общение, конечно, совсем не такое, которое духовно сближает людей, знающих друг друга с малолетства, поскольку их жизнь шла своим чередом, а его – своим, интересы разошлись, и подобных друзей, возможно, теперь просто в статусе знакомых, осталось всего ничего.

В связи с этим Аркадий не раз вспомнил о высоком угреватом парне с узкими плечами, длинными руками и широкими ладонями, увлекавшимся математикой, с которым он, надо сказать, не шибко и общался, а просто приятельствовал по причине одинакового умственного развития, тот был на два года младше, и только из-за большого роста ему позволялось входить в компанию старшеклассников. Однако ни его телефона, ни адреса он не знал, парень всегда приходил с кем-то другим, помнил лишь, что бедолага таскался за девушкой из старшего класса, являвшейся одной из тех, с кем Аркадий некогда встречался. Его звали Александр, её – Александра, но более ничего общего между ними не было, он – из семьи обычных государственных служащих, она – дочь предпринимателя, похожего на Геннадия, в меру глупая, в меру чванливая, в меру распущенная, в меру избалованная, короче говоря, такая же, как и все из их круга. Всё это к тому, что у неё наверняка имелись его контакты, однако чем закончилась та история, Аркадия совершенно не интересовало, теперь он чувствовал, что волен сам подбирать себе компанию, а общение с той девушкой никак не входило в планы молодого человека. Дилемму он разрешил довольно неожиданно, решив оставить в покое и того, и другую, авось жизнь сведёт, хотя в большом городе надежды на счастливую встречу мало.

Была более реальная дорога. У Светы имелся молодой человек (по сути, не очень молодой, 32 лет от роду), тоже из их круга, работавший в российском филиале британского банка, с которым она проводила время на выходных, но её брат никак не решался напроситься вместе с ними, боясь оказаться третьим лишним. Однако на неделе за обедом Света обмолвилась, что в эту субботу идёт отмечать день рождения двоюродной сестры Толика (так его звали), после чего Геннадий Аркадьевич прозрачно намекнул на то, чтобы она взяла брата с собой. Мгновение взоры всех сидящих за столом обратились к Аркадию, который, поломавшись для приличия, конечно, согласился.

А какие у него были варианты? Искать в низкопробности социальных сетей бывших одноклассников? Или же ни с того ни с сего звонить давно посторонним людям и навязываться им в друзья? Ещё бы он не согласился. Так что пришлось вливаться в чужой круг, точнее, в круг, в котором он давно должен был стать своим и только по стечению обстоятельств не стал. А поскольку даже в семье его соображениями на будущее никто не заинтересовался, то терять оказалось нечего, к тому же всегда можно сделать ход конём и реализовать задуманное, выросши тем самым в глазах окружающих. В общем Аркадий не брезговал что-либо сочетать.

Как ни странно, в своё время ему удалось избежать весь тот пафосный кал, что лежит на пути сына человека с доходами хотя бы чуть выше среднего. Однако почему странно? «Он умный мальчик, сам во всём разберётся», – любил думать его отец. И это являлось бы сущей правдой, если бы не возраст Аркадия. Но, с другой стороны, именно он и позволял Геннадию Аркадьевичу так полагать.

Мероприятие

То, что было Аркадию по душе, то, как и в какой обстановке он предпочитал общаться со школьными друзьями, весёлые и отнюдь не безобидные посиделки в квартирах, уютных кафешках и тихих барчиках, куда, справедливости ради надо сказать, в своё время их не всегда пускали, разительно отличалось от того, что ожидало его в те выходные. Молодого человека привезли не в дорогой ресторан или ночной клуб, снятый ради столь знаменательного события, как двадцатитрёхлетие «цветущей юной розы», но для создания иллюзии теплоты и семейности праздник планировали провести в скромном семейном гнёздышке в одном из подмосковных посёлков. Стоит ли полностью описывать мероприятие? Нескольких слов будет вполне достаточно.

Подъезжая к искомому месту в машине Толика, Аркадий внезапно и остро почувствовал крайнюю неловкость и неуместность своего присутствия, а войдя в дом, наглядно увидел, в каком же, на самом деле, сарае живёт их семья. Причиной тому явилась даже не с порога бросающаяся в глаза роскошь, обсидиановый пол в холле, огромная витая лестница из белого мрамора в контраст с ним, ведущая на второй и третий этажи, или висевшая над головами прекрасная люстра из муранского стекла, а везде и всюду присутствующий безобразный блеск, достигавший ныне своего апогея в огромном столе, накрытом на 50-60 персон, в гостиной слева от входа. Гостей встречала виновница торжества – некрасивая, но очень ухоженная девушка небольшого роста на высоких каблуках в обтягивающем белом платье чуть выше колен с чёрными вставками на груди и талии, подчёркивавшем её худенькую корявую фигурку, которая расположилась у небольшого столика с подарками и, радушно улыбаясь, тепло благодарила за них всех подходивших с поздравлениями. Аншлага не наблюдалось и в очереди приехавшей троице стоять не пришлось, Света протянула имениннице огромную красочную коробку от их семьи (что в ней находилось, Аркадий даже не подозревал и сейчас чувствовал откровенный стыд, по сути, прийдя на день рождения к девушке с пустыми руками), произнесла короткую, но трогательную речь о молодости, цветении и рождении и представила своего брата. Та приветливо пожала ему руку, улыбаясь всем лицом, а в глазах у неё промелькнула игривая задоринка, романтичная была натура, после чего вновь прибывшие проследовали в гостиную.

Стол, видневшийся в дверях, являлся лишь частью открывшегося теперь пейзажа. В дальнем углу помещения виднелась аппаратура, предназначенная для последующей дискотеки, чуть ближе располагалось свободное пространство, призванное служить танцполом, в гостиной стояли группы молодых людей, живо обсуждавших близкие им темы, а между ними шныряли официанты. Света со своим молодым человеком сразу присоединилась к одному из сообществ и представила брата, особо упирая на то, что он недавно вернулся после учёбы заграницей. Некоторое время Аркадий постоял среди них, но ничего не сказал, обсуждавшаяся тема оказалась ему неинтересна, непонятна и чужда, он попробовал было подойти к другой компании, однако результат оказался тем же. Парень так и прослонялся полчаса неприкаянным между гостей, чувствуя бешеную неловкость. А ведь он был открытым и общительным человеком! Когда всех пригласили к столу, его мучения почти закончились.

Аркадия поместили ближе к краю стола, слева, если считать от входа. По его правую руку села сестра, между прочим, в дорогом и действительно шедшем ей платье синего или, скорее, сизого оттенка, но не мрачного, а блестящего из-за плотной фактуры ткани, оставившее плечи и нижнюю часть бёдер открытыми, и в по сезону и случаю изящных босоножках неяркого зеленоватого цвета на высоком каблуке с белой подошвой, по правде говоря, несколько дисгармонировавших с остальным нарядом. Далее направо сидел Толик в довольно нестандартном костюме, выглядевшим ни как деловой, ни как праздничный, ни как повседневный (чему всю дорогу тихо завидовал Аркадий, поскольку сам он оделся в тёмно-зелёную тройку пятилетней давности, которая, впрочем, являлась праздничной и вполне ему шла, но ныне безнадёжно устарела) и состоявшим из пиджака в целом серого оттенка с чёрными кожаными вставками от плеч до самых лацканов и спереди, и сзади, несколько легкомысленными, однако в то же время предававшими мужественность образу, и слегка зауженных брюк в целом синего цвета, издалека похожими на тёмные джинсы, вблизи же можно было рассмотреть сильную текстурированность ткани.

Гостей пытались рассадить, чередуя пол, поэтому слева от Аркадия тоже сидела девушка, а, точнее, молодая женщина 30-32 лет приятной здоровой наружности, немного полноватая, как оказалось, находившаяся здесь с супругом примерно тех же лет и сидевшим рядом с ней, одетая не со вкусом, зато подстать фигуре в длинное облегающее вечернее платье с белой вставкой до середины талии и ярким красным низом, хоть и закрывавшее плечи, но имевшее глубокое декольте, на левом боку которого присутствовали стразы в тон ткани. Расположившись рядом с молодым человеком, она тут же представилась, назвавшись Александрой (для друзей – Алекс), представила своего мужа Владимира (для друзей – Влад), начала подробно осматривать и весьма лестно комментировать стоявшую вокруг них еду, и под звуки её голоса Аркадий стал чувствовать себя всё уютнее и уютнее; две деятельные натуры даже случайно способны поддержать друг друга любой мелочью. Ещё дальше, через несколько персон во главе стола возле танцпола сидела сама виновница торжества, напротив неё на другом конце не сидел никто, и вообще не было никого старше 35, даже родителей именинницы, праздник устроили исключительно для молодых. И будто для окончательного подтверждения данной мысли напротив Аркадия постоянно ёрзала на стуле очень миленькая и живенькая молодая особа с бесконечно привлекательными чертами лица в платье цвета космик латте с оборочками на юбке и плечиках, в блестящих серёжках и столь же блестящем небольшом колье на обнажённой шее. На фоне прочих она выглядела довольно скромно, без излишеств, помещённые рядом два молодых парня наперебой за ней ухаживали, а звали её Маша.

Однако началось застолье и сопровождавшие его тосты. Первым встал невысокий парень, сидевший рядом с именинницей, по некоторым чертам можно было догадаться о семейном родстве между ними. Он действительно являлся её братом, произнёс краткую сбивчивую речь, постоянно повторяя слова «от всей семьи», «вся семья», «за всю семью» и тому подобное, и сел так же внезапно и незаметно, как и поднимался. Впрочем, речь была довольно трогательной, а сбивчивой она получилась лишь потому, что во время неё со всех сторон слышались звуки открываемых официантами бутылок и наполняемых бокалов, по преимуществу хорошим шампанским, мартини и коньяком, однако и парню хотелось поскорей избавиться от возложенной на него обязанности поздравить сестру «от всей семьи». Когда Аркадий чокался со Светой, он заметил, что под столом она плотно обложилась салфетками, чтобы оставить в сохранности своё платье.

Последовала недолгая пауза для того, чтобы гости смогли вкусить стоявших на столе блюд. А отведать действительно было чего, даже несмотря на то, что пока им предлагалась только закуска, основные кушанья ожидались потом. Являлся ли выбор хозяев в пользу морских деликатесов в целях предания празднику определённой тематики осознанным или в сём доме их просто предпочитали остальной еде, неизвестно, однако элегантно сервированные и украшенные икра трёх сортов, устрицы, гребешки, кальмары, а также равномерно рассеянные по столу блюда с россыпями из креветок, ломтиков разнообразных пород копчёной рыбы и прочим наводили на мысль, что всё это не случайно. За гомоном общего разговора молодых людей и звяканьем посуды быстро пустели тарелки с различными салатами из рыб и осьминогов, мидий и крабов и бог знает чего ещё, так что к тому времени, когда над столом поднялась фигура Толика, вокруг уже бегали официанты, переменяя блюда. На правах родственника парень Светы произнёс второй тост, и, надо сказать, язык у него оказался подвешен лучше, чем у первого оратора, хоть он в тот вечер был обречён не пить ни капли спиртного. Начав с не шибко качественного поздравительного стихотворения, вызывав смешки и неловкость у публики, Толик закончил свою речь несколькими душевными фразами о любви и судьбе, растопив ими сердца если не всех присутствующих здесь дам, то наверняка наиболее младших и старших из них.

Несмотря на то, что прозвучал только второй тост, Аркадий с удовольствием опрокинул в себя пятый бокал шампанского, после чего тут же услышал шёпот справа:

– Папа попросил за тобой последить, не подводи меня, брат.

– Вот как! Не доверяете? – он уже был хорошо навеселе и не только от смехотворной для него дозы алкоголя, молодой человек давно не присутствовал на большом и шумном застолье среди такого количества народу. Нельзя сказать, что он был одинок или чувствовал себя одиноким, просто Аркадий не привык к подобному размаху и пребывал в некоторой эйфории, чего, на самом деле, со стороны было не видно, поскольку парень ни с кем живо не общался, ни к кому не лез и не домогался, только сидел, немножко ел, немножко пил и иногда вполне по делу отвечал своей соседке слева на её тёплые, успевшие стать дружескими рекомендации попробовать то-то и то-то, особенно с тем-то и тем-то. Его неловкость растворилась без следа.

Через некоторое время перед каждым из гостей появилось по огромному красному омару с соответствующими щипцами, вилочкой и шильцем, что превратилось для Аркадия в настоящее испытание. Клешни и шейку он относительно аккуратно оторвал руками, но когда пошли в ход щипцы, возникла небольшая заминка. Парень так сильно стиснул ими одну из клешень, что раздробил на мелкие кусочки, а потом принялся двумя пальцами выковыривать из получившегося месива вкусное белое мясо. Однако урок он усвоил быстро и со второй своей ошибки не повторил.

Тосты за этими увлекательными занятиями стали чаще, но и еда плотнее и сытнее, так что никто сильно не напился. За столом вокруг нескольких очагов возникли свои компании и один из них географически располагался прямо перед Аркадием. Поначалу он и не вздумал заинтересоваться девушкой напротив, почувствовав в ней что-то серьёзное и справедливо посчитав, что она не про него, но вдруг, подгребая на тарелку сестры лёгкого салата из овощей и зелени, салатница стояла подле него, парень уловил на себе чужой взгляд. Не осознав, что он означает, молодой человек спокойно передал свою ношу обратно Свете и неожиданно для себя почувствовал крайнюю симпатию и приязнь. Лёгкое опьянение, являвшееся причиной столь быстрого зарождения чувств, пару мгновений мешало ему осознать, с кем они связаны. А Маша, нисколько не стесняясь, продолжила обстреливать Аркадия взглядами, приводя того в трепетное замешательство, от которого он попеременно чувствовал то брезгливость, то удовольствие, она прекрасно понимала его чувства и оказалась совсем не против продолжения. Теперь, чокаясь при каждом тосте, парень старался непременно стукнуться бокалом с этой девушкой, для чего можно было даже не напрягаться, она просто протягивала перед собой руку, и окружающие сами с охотой к ней стремились, и он среди прочих.

По данной причине, а ещё потому, что всё происходило за его спиной, Аркадий не заметил, как на импровизированной сцене с аппаратурой перед танцполом засуетилась пара-тройка человек, и вдруг из колонок раздался голос одного более или менее известного канатного плясуна:

– Добрый вечер, дамы и господа, добрый вечер! Сегодня мы отмечаем прекрасный день, день рождения нашей замечательной именинницы, так что сначала позвольте мне произнести самые искренние поздравления нашей горячо любимой Екатерине. – Аплодисменты. – Любви тебе, Катя, счастья и удачи во всех начинаниях. Пусть годы сменяют друг друга только на календаре, тебе мы желаем всегда оставаться юной и цветущей и душой, и телом. Спасибо! А сейчас диджей Котиков представит нам ряд своих композиций.

Важное знакомство

За то время, пока он говорил, официанты быстренько унесли все блюда, и в итоге на столе появился десерт. Различные торты, как и ранее креветки с прочей снедью, равномерно тянулись вдоль всего стола, чтобы гости в остаток вечера не заскучали. Конкретно рядом с Аркадием по левую руку стоял белый бисквитный со взбитыми сливками, а по правую – ему очень понравившийся орехово-карамельный янтарного цвета. Однако практически никто за десерт сразу не принялся, все пошли танцевать. Сильно плясать после такого обильного возлияния не физиологично, что и учли организаторы мероприятия: в нарушение канонов первая из композиций была медленной. Света с Толиком давно качались в танце, когда Аркадий наконец решился подойти к Машеньке. Та молчаливо приняла его приглашение (несколько просьб других молодых людей она успела отвергнуть), прошла, держась с ним за руку, к центру зала, и, обнявшись, они начали плавно двигаться в такт музыки.

– А как тебя зовут? – до Аркадия вдруг дошло, что он не знает её имени.

– Забавно! Зови меня Мари. А ты Аркадий, я знаю.

– Мари? Обычно прозвища в наше время выбирают на англо-американский манер, а ты решила на французский.

– Я как-то об этом не задумывалась. Просто у меня с именем Мэри ассоциируется дородная британская тётка из глубинки. Нет, Мари определённо лучше. А можно тебя звать Арчи?

Аркадий замялся и немного сбился с такта, его уже много-много раз пытались так звать, и ему это очень не нравилось.

– Если хочешь, зови.

– Тебе это не нравится?

– Ну, не то чтобы…

– Вижу, не нравится. Ар-ка-дий, – широко открывая рот, неторопливо произнесла она, – очень длинно, но тоже ничего. Ар-ка-дий, – повторила Маша с большой непосредственностью, которая ей очень шла. – Сокращённо-то как?

– Кое-кто в школе звал меня «каша», но это глупое прозвище. Хочешь, зови Арчи, я не против.

– Ой, я всегда была в восторге от этих пацанячих кличек! Каша, наверное, от Аркаша. Надо же такое придумать!

Но вдруг музыка неожиданно ускорилась, Аркадий слегка растерялся, остановился, а потом, выпустив партнёршу, неестественно задрыгал руками и ногами, совершенно не попадая в такт. Его спутница расхохоталась и вернулась к столу кушать десерт. Пару мгновений молодой человек простоял без движения в кипящей толпе, может, действительно намереваясь потанцевать с кем-нибудь ещё, однако вскоре очухался и последовал Машиному примеру. Парень к ней подошёл– та сидела в гордом одиночестве, вся её недавняя свита дефилировала на танцполе – наклонился и стал говорить в ухо, поскольку музыка гремела довольно громко:

– Извини, я немного растерялся, да и не умею хорошо танцевать.

– Тьфу-ты! Арчи, хоть ты не занудствуй, пожалуйста. Расслабься, всё в порядке.

– А я и не занудствую, – растянулся он в улыбке во весь рот и не без снисхождения. – Я просто пытаюсь быть вежливым. Воспитание, знаешь ли.

– Тогда ладно. Может, и не стоило столь резко тебя бросать. Давай так. Будет что помедленнее, хотя бы белый танец, приглашение за мной.

Аркадий вернулся на место, взял кусок янтарного торта с подноса и с удовольствием начал его смаковать, не обращая никакого внимания на шум вокруг, ведь у него имелась цель – дождаться следующего медленного танца. Вскоре за стол вернулась и Света с Толиком, оба запыхавшиеся, но, как показалось молодому человеку, пришли они не с танцпола, а откуда-то сбоку.

– Аркаш, если тебе будет нужен туалет, то он вон в ту дверь, – сестра указала на светящееся отверстие в стене за их спиной, – прямо по коридору и потом направо.

– Спасибо за своевременную информацию, сейчас ею воспользуюсь, – сказал он и не обманул.

Вернувшись за стол посвежевшим, Аркадий продолжил наслаждаться тортом и не успокоился до тех пор, пока не умял три куска. Вот и всё. Все развлечения оказались исчерпанными, осталось только дождаться следующего медленного танца, но он никак не начинался. На другом конце стола сформировалась устойчивая группа из пяти парней, которые продолжали пить, видимо, поставив перед собой цель хорошенько сегодня опьянеть. Аркадий было начал соблазняться мыслью присоединиться к ним, однако вскоре её отбросил, ведь он кое-чего ждал. К тому же алкоголь и так имел на него своё законное действие, молодой человек, как не старался подпереть голову руками и чем-то себя занять, всё равно клевал носом, и пусть громкая, но крайне однообразная музыка этому очень способствовала. Когда он в очередной раз закрыл и открыл глаза, Маши напротив уже не было, та куда-то незаметно ушла. «Может, она забыла?» – промелькнуло у него в голове, и он опять закрыл глаза.

– Э-э-э, Арчи, не спать. Пойдём танцевать.

– Я подумал, ты отказалась от своего предложения.

– Нет, ты представляешь, он даже не планировал белый танец, весь вечер намеривался втюхивать свои поделия.

– Ты сейчас о чём?

– Неважно. Забаррикадировался аппаратурой, чёрта с два к нему ещё и подлезешь.

– Послушай, раз такое дело, может, оставишь свой телефон? Как-нибудь встретимся в более спокойной и располагающей обстановке.

– Неужели догадался. Я полагала, в прошлый раз ты для этого за мной пошёл.

Они ещё немного потанцевали, потом, о чём-то разговаривая, постояли на веранде с другими парочками (но в отличии от них не касаясь друг друга), а после Машу увезли домой, пробил третий час ночи. Аркадию, оказавшемуся теперь в одиночестве и без цели, тоже очень захотелось в приветливо-мягкую кровать, но он был привязан к сестре, точнее, её парню; Света же, как и многие другие некрасивые девушки, которых в жизни ждёт мало хорошего, «отрывалась по полной», танцуя со всеми подряд, а Толик демонстративно сидел спиной к танцполу и потягивал свой сок, мол, он ей доверяет, а, может, просто устал. Когда они в машине неслись по Москве в предрассветной дымке, Аркадий на заднем сидении успел заснут, его отвели и в одежде водрузили на кровать, лишь стянув предварительно туфли. Оказалось, на Толика можно было положиться.

Проснувшись в воскресенье далеко заполдень, парень первым делом взялся за телефон в поисках номера вчерашней знакомой. По слову «Маша» ничего не нашлось, хотя он точно помнил, что назвал её именно так, поэтому стал просматривать все номера подряд, благо, их оказалось не так много. В конце концов он обнаружил странный набор знаков «М-*е», переправил его, но всё ещё не был уверен, то ли ему нужно, посему с замиранием сердца нажал кнопку вызова. Долго не отвечали, но потом послышался приглушённый и заспанный девичий голос:

– Что, прямо сегодня?

– Да нет, это просто проверка связи. Я не был уверен, что правильно записал твой номер.

– А-а, ну радуйся, правильно.

– Ну радуюсь. Пока.

– Давай.

«Интересно, а чем она занимается в будние дни? – подумал Аркадий, лёжа в кровати и с неудовольствием поглядывая на часы. Ему давно пора вставать. – Что же придумать на первое свидание? Было бы неплохо, если бы она помогла мне обновить гардероб, но это слишком утилитарно. И что она обо мне подумает? Что я просто набиваюсь ей в друзья. А если в кафе, то какое? Я ведь уже ничего в этом городе не помню, приведу в какую-нибудь дыру, посчитает меня скрягой или дураком, или ещё хлеще. В кино? А чего я там не видел, и тем более она? Надо, чтобы обоим было интересно. Вдруг не понравится, решит, что у нас разные вкусы, и из-за такой мелочи всё коту под хвост. Что ей может нравиться? Я ведь даже не знаю её возраста, а ну-ка девчёнке 17-18 лет, и она ещё любит какие-нибудь мультики.

Ну что, художник, определишь характер по внешности? Белое шёлковое платье с оборочками – лёгкость или маскирующаяся под ней твёрдость, возможно, досужесть – ничего определённого; туфли под цвет платья и пояса – есть вкус или просто выбирала не сама, а мама или стилист, но раз надела – послушная, не чванливая и избалованная – это хорошо; невысокий каблук при небольшом росточке – без комплексов, не старается выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Украшения? Да были какие-то украшения: серьги, колье, пара колечек на пальцах, неброские, без излишеств. Жаль, я не ценитель, знать бы их стоимость. И, главное, черты лица. Вот с этим хуже, в памяти всё смазанное, а должен был уловить и разгадать с первого взгляда. Глаза, кажется, карие, довольно широкие, ясные и доверчивые, но с хитринкой, как и у всякой неглупой девочки её лет; волосы русые, не крашенные – уверена в себе; нос просто бесподобный, люблю такие – ровный, чуть-чуть заострён на кончике, жаль только, что это ни о чём не говорит; лоб невысокий, но выпуклый – даст бог, не дура; скулы широкие, щёки немного пухлые, как у ребёнка – возможно, добрая и не на показ, а на самом деле, я бы даже сказал, сердобольная; губы тонкие, рот маленький – наверно, волевая натура; подбородок небольшой, немного выдаётся вперёд – прямо в самый раз, но несколько асимметричный, правда, это тоже ни о чём не говорит. Вот так из парней получаются художники, картина маслом. Но что ей предложить, всё равно не понятно».

День в семье

Однако в шею его никто не гнал, над решением этой архиважной дилеммы вполне можно было порассуждать недельку-другую. Потихоньку сползая с измятого покрывала, парень уже не думал ни о чём, кроме как о головной боли и внезапно обнаружившемся голоде. Переодевшись и аккуратно повесив в шкаф в хлам измятый костюм, Аркадий вышел из комнаты и вдруг обнаружил, что в доме вообще никого нет: Свету Толик отвёз в её собственный дом, а отец с Оксаной разъехались по своим делам. Спрашивается, зачем тогда надо было так спешить вставать с кровати? Более того, в его состоянии очень хотелось чьей-нибудь заботы и участия. Неженкой Аркадий не являлся, но и не сопротивлялся, когда за ним ухаживали, воспринимая сие как должное, а должным сейчас ему виделось наличие заботливых рук, протягивающих таблетку со стаканом воды, и плотный завтрак с кофе. Он даже гневливо раздосадовал как старик, что все его бросили в таком жалком состоянии.

Однако, приведя себя в порядок и позавтракав, молодой человек вдруг почувствовал желание куда-нибудь с кем-нибудь пойти лишь бы не сидеть дома, возбуждение этой ночи занимало все мысли и чувства, поскольку подпитывалось самым прекрасным из них. Он всё ещё не задумывался, сколь одинок в этом большом, но столь однообразном мире, и, пожалуй, отсутствие рефлексии являлось наивернейшим признаком здоровья его духа и широты души. Аркадий действовал бессознательно и рефлекторно, удовлетворяя потребности по мере их возникновения, а не выдумывая новые, что всегда импонирует людям, они тянутся к таким личностям по причине их простоты и глубины.

Первым вернулся Геннадий Аркадьевич то ли с неформальной деловой встречи, то ли просто с прогулки, поскольку и одет был весьма демократично в отличие от тех дорогих костюмов, которые носил в будние дни, и в руках нёс два пакета продуктов. Его сын с порога поделился своим желанием провести день вне домашних стен, ведь, по его словам: «С момента моего приезда мы всей семьёй никуда не выбирались», – и нашёл сему полное понимание, правда, не без шуточек о похмелье и активной светской жизни. Осталось собрать остальных. Оказалось, что Оксана уже находилась на пути домой из салона, где «просто замечательно привела себя в порядок», а вот Света ещё не вставала или, возможно, соврала, что не вставала, но, поскольку никто пока не знал, куда они идут, время у неё ещё имелось. Дело мужчин придумывать, куда вести дам, однако ни один из двух, имевшихся в наличии, не являлся из числа затейливых романтиков, посему, перебрав несколько возможностей, среди которых присутствовал боулинг, театр, кинотеатр, консерватория, концерт знаменитого покрывшегося мхом исполнителя, оба сошлись во мнении, что стоит всего лишь погулять в центре по такой хорошей погоде, а, нагуляв аппетит, приятно отужинать в тихом местечке. Вариант совсем неплохой; он и был сообщён отцом своей дочурке, которая, как тому показалось, до сих пор не слезла с кровати. С ней они договорились встретиться на месте, у касс московского Кремля, напротив Манежа, и времени ей дали с лихвой.