Текст книги "Бладшот"

Глава пятнадцатая

За машиной тянулся длинный шлейф мучной пыли. Бладшот бережно вел помятый, здорово пострадавший джип по растрескавшемуся бетону взлетной полосы, к угнанному «Гольфстриму», но прежде увидел другой самолет, еще один корпоративный лайнер с броским логотипом «RST» на фюзеляже. А ведь, пожалуй, украшать логотипом корпорации самолет, которым пользуешься, творя беззаконие, не самая разумная мысль… Но, как бы там ни было, «Бензопила» ждала его в полном составе – и Тиббс, и Дальтон, и даже Кей Ти, а он, Бладшот, слишком устал для драки. Чувствовал себя в буквальном смысле слова разряженным, как севшая батарейка. Если дело примет скверный оборот, шансов у него мало.

Бладшот нажал на тормоз, останавливая изрешеченный пулями джип, повернул ручку двери, и дверь, отвалившись, с грохотом рухнула на бетон. Бладшот медленно вышел из кабины и, едва ли не волоча ноги, зашагал к ожидавшим.

Дальтон отделился от остальных, двинулся ему навстречу.

«Ну, вот и всё», – подумал Бладшот. Он знал: в таком состоянии Дальтон легко его сделает, однако это не значило ничего. Он будет драться – просто таков уж он есть.

Но Дальтон прошел мимо, хлопнув надутым пузырем жвачки, а более не издав ни звука. В руке отставной «котик» держал нечто вроде канистры для бензина, однако Бладшот сразу узнал в этой штуке импровизированную мину объемного взрыва.

Бладшот подошел к Тиббсу с Кей Ти.

– Мать моя, глянь-ка, что они с тобой сотворили, – сказал снайпер, оглядев окровавленную, изорванную пулями одежду Бладшота.

Кей Ти подала ему новую рубашку. Таящаяся в темных глубинах души часть его «я» – человеческая, способная к сопереживанию, а не просто к сдержанной ярости, предназначенной для боевых действий – опознала в выражении ее лица тревогу.

– Вы в порядке? – спросила она.

Бладшот молча смотрел на нее. Ярость берсерка, что провела его сквозь бой в туннеле, только-только пошла на убыль. Должно быть, в глазах Кей Ти он выглядел хищником, сущим зверем, но вот поделать с этим не мог ничего: сил не было. Он страшно устал, стал медлительным, неповоротливым. Он знал – нет, не знал, чувствовал: наниты стараются из последних сил. Что ж, по крайней мере, он получил представление, на что способны эти крохотные механизмы, какой урон он – то есть, они – могут выдержать.

Сзади донесся лязг: Дальтон забросил свою самоделку в джип.

– Должен признать, – крикнул он, возвращаясь к остальным, – по части урона врагу мне до этого парня далеко!

Кей Ти коснулась плеча Бладшота. Прикосновение заставило его вздрогнуть.

– Не молчите, – негромко сказала она.

Тиббс едва заметно повернулся к ним, объективы его чудо-разгрузки самую малость склонились в их сторону, но от Бладшота все это не укрылось.

– Человек, убивший мою жену, мертв.

Сам он вложенные в эти слова эмоции чувствовал, однако голос его звучал совершенно бесстрастно.

– Я просто взглянул ему в глаза и пристрелил его.

Взглянуть в глаза Кей Ти стоило немалых трудов: уж очень Бладшот волновался, что обнаружит в них лишь собственное отражение.

– Думал, от этого станет легче, но легче не стало.

Кожа сделалась горяча (вероятно, свидетельство того, как тяжко приходится нанитам).

– Его смерть ее назад не вернет.

Бладшот чувствовал себя выжатым досуха, точно аккумуляторы его крохотных электронных друзей. Он надеялся, что расправа над Эйксом принесет хоть какое-то удовлетворение, облегчение своего рода, но нет, не тут-то было. Конечно, о том, что Эйкс отошел в мир иной, он ничуть не жалел. И перед армией «солдат удачи», которых пришлось положить на пути к цели, никакой вины за собой не видел: они поступили бы с ним точно так же. Знал только одно: тоска по жене не проходит. Знал… однако смотрел и смотрел на Кей Ти.

– Надо же. Кто бы мог подумать, – сказала она.

В душе вспыхнула злость, но тут Бладшот заметил кое-что в ее взгляде – печаль и еще нечто странное, непонятное. Может, чувство вины? Если так, он его вполне разделял. Ему до сих пор было совестно за тот «момент близости» в комнате отдыха. Перед тем, как он сумел вспомнить о жене и ее гибели. Теперь, вспомнив все, он сам себя не понимал. Что за нелепость? Смерть, воскрешение, электронная начинка – хорошо, пусть, но как он мог забыть Джину? И в чем, скажите на милость, чувствует себя виноватой Кей Ти?

– Ну и пусть, – немного помолчав, сказал он. – С меня хватит.

– Да, с меня тоже, – откликнулась она.

Этого Бладшот не ожидал. Он принимал ее за славную, компанейскую девчонку.

– В каком смысле? – спросил он.

Кей Ти замолчала. Она явно хотела что-то ему сказать, но здесь для этого, видимо, было не место.

– В том смысле, что все мы здорово устали. Пора возвращаться на базу и подключить тебя к розетке, – вмешался в разговор Тиббс (а ведь Бладшот чуть не забыл, что он тоже рядом).

– «Подключить…»

Как будто он превратился в электроприбор, в оружие…

Тут импровизированная мина объемного взрыва сработала, заливая взлетную полосу оранжевым заревом.

Глава шестнадцатая

Если лайнер «RST» чем-то и отличался от угнанного Бладшотом «Гольфстрима», так это еще более роскошным убранством салона. Помня о спартанской обстановке спальных кубриков там, в башне небоскреба, несложно было догадаться: чаще всего самолетом летали не пешки, не бойцы вроде Бладшота, а важные фигуры из начальства. Желать лучшего оставляла разве что атмосфера. Дальтон на всякий Бладшотов взгляд в сторону бывшего «котика» только зло щурился, а мериться с ним причиндалами Бладшоту сейчас ничуть не хотелось. Тиббс попросту забавлялся с ножами, устремив невидящий взгляд в никуда, но Бладшот знал: объективы разгрузки бывшего снайпера «Дельты» видят все. Однако больше всех прочих Бладшоту не давала покоя Кей Ти. Да, «момент близости» в комнате отдыха до сих пор внушал ему чувство вины, но в свете последовавших за этим открытий разговор по душам ему бы не помешал. Но вместо этого она погрузилась в себя, в собственный мир, в борьбу с чем-то своим, и, что вовсе неудивительно, обсуждать подобных вещей при Дальтоне с Тиббсом не желала. В общем и целом, приятного времяпровождения полет не обещал.

Бладшот надеялся, что во время обратного перелета в Куала-Лумпур, поев и отдохнув, сумеет хоть немного восстановить утраченную энергию, но просчитался. Похоже, проблема была, так сказать, аппаратной. К концу полета он чувствовал себя невероятно усталым.

Когда все четверо вернулись в башню, Тиббс с Дальтоном, пристроившись по бокам, повели его по коридорам в сторону «палаты воскрешения». Кей Ти двинулась следом. Конвой Бладшота вовсе не обрадовал, однако возражать он был просто не в силах. Казалось, его наниты совсем выдохлись, замерли в кровеносной системе бесполезным грузом из пластика и металла.

Впереди, прислонившись плечом к нейтрального цвета стене, ждал Хартинг. Бладшот приготовился к головомойке: в конце концов, он, парень, обошедшийся «RST» в миллиард, взял да сбежал от Хартинга со всей принадлежащей компании электроникой, даже «до свидания» не сказав. С другой стороны, не сам же он эту электронику в себя засунул, а потому в будущем собирался всерьез поговорить с доктором о неотчуждаемых правах всякого человека на свободную жизнь и личное счастье. На ту долю счастья, какая отпущена жизнью.

Вот только все, все оборачивалось не так, как он рассчитывал. Увидев на взлетной полосе «Бензопилу», он ожидал, что его попытаются прикончить. Но нет, ожидаемой агрессии никто из них не проявил – даже Дальтон, несмотря на все те злобные взгляды во время полета. Впрочем, бывший «котик» вообще вел себя как-то странно. Будто нарочно старался задеть, разозлить… зачем? Разумеется, заглянуть ему в душу и точно сказать, в самом ли деле он – полный мудак, Бладшот не мог, но подозревал, что общего языка с ним не найти ни при каких обстоятельствах. Его, Бладшота, Дальтон отчего-то сразу же невзлюбил. Память до сих пор пестрела множеством пробелов, однако впечатление складывалось однозначное: бывшему «котику» он знаком. Насколько Бладшот мог судить, мирок элитных войск специального назначения был довольно тесен. Выходит, он знал Дальтона до того, как… погиб? Этим и объясняется его неприязнь? Ведь в небольшом сплоченном сообществе, где каждый вынужден полагаться на каждого, такому, как Дальтон, просто не выжить: кто ж согласится доверить свою жизнь конченому придурку?

С самого пробуждения в этой технологической Стране Чудес Бладшот только и делал, что играл в догонялки, и вот теперь у него, наконец, появилось время задуматься обо всем, чего он здесь не понимал, чего не мог попросту вычислить. Мало того, что он превращен в нашпигованный нанитами кибернетический организм, поднятый из могилы вроде чудовища Франкенштейна – расклад оказался намного сложнее.

– Тиббс, давайте его на стол, – распорядился Хартинг, даже не глядя в сторону Бладшота. Звучало это так, будто для дока Бладшот – нечто неодушевленное.

– Не нужно, и так справлюсь, – возразил Бладшот.

Подвигли его на это два соображения: отчасти все тот же вздор насчет «настоящий-мужчина-никогда-не-выкажет-слабости», отчасти ощущение, будто он уступает другим слишком уж много власти над собой. Последнее отчего-то внушало нешуточную тревогу.

Казалось, Хартинг его даже не слышит.

Тиббс подхватил Бладшота под руку и потянул за собой, но Кей Ти вцепилась в него с другой стороны, рванула к себе, а сил для сопротивления почти не осталось.

– Запомни меня, – шепнула Кей Ти ему на ухо.

«Что за черт?»

Бладшот изумленно уставился на нее, открыл было рот, собираясь спросить, о чем речь, но Тиббс вклинился между ними, толкая его вперед, по коридору, прочь от Кей Ти с Хартингом, а сопротивляться действительно не было сил.

Оглянувшись назад, он увидел, что Кей Ти развернулась, собираясь уйти, но Хартинг остановил ее.

– Идемте в центр управления, – распорядился доктор.

Подталкиваемый Тиббсом, Бладшот свернул в другой коридор, и Кей Ти с Хартингом скрылись из виду.

Глава семнадцатая

Бладшот вновь оказался в палате воскрешения – там, где пришел в себя мертвым. Нержавеющая сталь стола для аутопсии была холодна, неудобна, но ведь такие столы предназначены не для живых… Лежа на спине, Бладшот устремил взгляд мимо огней рельсовых светильников, мимо жуткой, похожей на лапу насекомого, «руки» хирургического аппарата, к зеркальному потолку.

Как бы он ни был высок, широкоплеч, мускулист, а, отраженный в зеркале, казался слабым, точно котенок. Возможно, в «подключении к розетке» он и нуждался, но чем дальше, тем сильнее становились дурные предчувствия. Что-то тут было не так. Что могли значить эти слова Кей Ти: «Запомни меня»? С чего бы ему ее забывать?

– При подключении системы к сети нанитов вы почувствуете легкую встряску, – предупредил голос Хартинга из скрытых динамиков.

Когда Бладшот искал Эйкса, микропроцессоры нанитов прорвались сквозь брандмауэр, защищающий сеть ЦРУ, словно защиты не существовало. Вспомнив об этом, он попытался получить доступ к сети «RST» и поглядеть, что тут в действительности происходит.

– Док, я в порядке, ей-богу.

Все это была чушь, но таким образом он намеревался выиграть время, да и лежать на холодном столе, совершенно беззащитным, очень уж не хотелось…

Возможно, аккумуляторы нанитов окончательно сели, а может быть, Хартинг велел своим айтишникам залатать дыру, которой Бладшот воспользовался прежде, но на сей раз Бладшоту не удалось получить доступа даже к локальной сети.

В палату, осклабившись, как акула, вошел Дальтон.

«Не знает ли он?..»

Уж не засекли ли попытку взлома?

Бывший «котик» держал в руке стакан с каким-то протеиновым коктейлем.

– Ты что здесь делаешь? – резко спросил Бладшот.

– Ай-яй-яй, поспать не даю? – глумливо откликнулся Дальтон.

В который уж раз Бладшот задался вопросом: да что с этим Дальтоном не так? Он вел себя, будто ребенок, но во всем этом чувствовалось и нечто личное – причем привычное, устоявшееся. Впрочем, как бы там ни было, с него хватит. Пора отсюда валить.

– Отчего б тебе не… – начал было Бладшот.

С этими словами он попытался подняться, дернулся и разом умолк. Он больше не мог шевельнуть даже пальцем. Вновь паника… Казалось, он заперт в собственной голове, за оконцами глаз, устремленных на ухмыляющегося Дальтона. Бывший «котик» шумно, с хлюпаньем потянул из стакана протеиновый коктейль, а Бладшот обнаружил, что и нанитов больше не чувствует, будто начисто отрезан от них. Собственное тело опять превратилось в ловушку. Опять…

– Да, верно, говорить ты не можешь, – сказал Дальтон. – И собственным телом, так сказать, не рулишь. Тебя просто задвинули в угол, поглядеть, как мы отключим твои двигательные функции.

Охваченный яростью пополам с ужасом, Бладшот напрягся, что было сил. Мускулы дрогнули, судорожно сократились, но не откликнулись, не послушались. В последний раз он чувствовал нечто подобное там, на бойне, привязанный к креслу. Как раз перед тем, как Эйксовы прихвостни приволокли жену, и Эйкс показал ему, что такое истинная безысходность.

– Посмотри на себя, – продолжал Дальтон. – Сколько злобы. Сколько… энтузиазма.

«Энтузиазм» он заключил в кавычки, нарисовав их в воздухе.

– Думаешь, ты тут свой? Смешно, охренеть, как смешно!

Дальтон разговаривал с ним так, будто знает его.

– Ты – просто досуха выкачанный придурок, а твоя жажда мести – кнопка, а мы эту кнопку нажимаем и нажимаем…

Губы Дальтона скривились в злорадной усмешке.

Бладшот ухватился за эти слова, пытаясь увязать сказанное с просьбой Кей Ти запомнить ее. Нет, ерунда, ерунда. Эйкса он прикончил за то, что Эйкс убил Джину…

– Как ни противно с тобой нянчиться да подтирать за тобой, – сказал Дальтон, предоставив Бладшоту гадать, в какой же безумной зависти тут дело, – ради этой вот мелочишки, ради этой минуты потерпеть стоит.

Дальтон склонился к нему. Тон его сделался едва ли не задушевным.

– Джина. Милая Джина. Ты каждый – каждый, черт его раздери – раз веришь, будто она мертва.

Бладшот изумленно вытаращил глаза. Теперь-то он понял все. Теперь-то он осознал: Джина жива! А ему не говорили об этом, пока он не окажется заперт в собственном теле…

Должно быть, Дальтон заметил понимание во взгляде Бладшота.

– Да-да, вот он, тот самый взгляд: догадался, тормоз, а поздно! Может, я и мудак, а ты – заводной солдатик. Мы пружину заводим, указываем очередную жертву, возвращаем тебя сюда и нажимаем вот эту кнопочку. Ну, готов снова забыть обо всем?

Бладшоту хотелось прикончить Дальтона голыми руками – пусть станут по локоть мокры и красны, – а затем отправиться на поиски Хартинга. Хотелось спалить все вокруг, разнести эту башню по камешку… но он даже пальцем не мог шевельнуть.

Дальтон шагнул к пульту управления, занес палец над кнопкой и вновь шумно, с хлюпаньем втянул в себя протеиновую смесь.

Несмотря на все желание прикончить его, Бладшот был готов закричать «не надо», рассыпаться в мольбах оставить ему память. Он видел, как Дальтон наслаждается всем этим.

– Отправляйся назад, в холодильник, – сказал ему Дальтон, нажимая кнопку.

Казалось, снизу защелкали металлические паучьи жвала. Бладшот почувствовал, как в стали столешницы отворяются щели. Повсюду вокруг него над столом поднялись острые лезвия. Стол превратился в дьявольское сочетание средневекового орудия пыток с технологиями века автоматики. Лезвия с механической точностью рассекли все его главные артерии; наружу свободно, легко, необычайно быстро, словно бы подгоняемая миллиардами нанитов, кишащих в кровеносной системе, хлынула кровь.

Бладшот чувствовал, как драгоценная жидкость покидает тело. Чувствовал, как умирает: казалось, смерть поднимается снизу вверх, точно ледяная вода, и вот-вот поглотит, скроет его целиком. Страх миновал, уступив место бессильной ярости. Воющий берсерк, запертый в неподвижной, безмолвной клетке собственной плоти, смотрел он, как с потолка опускается автоматическая рука. Рука заканчивалась двумя дюжинами игл, собранных в плотный пучок, и выглядела, точно жало смертоносного механического насекомого. Иглы нависли над шрамом посреди груди. Пучок жал идеально совпадал с алым кругом по размеру и форме.

Мышцы челюстей дрогнули, напряглись, но нет: попытка закричать завершилась ничем.

Острия игл вошли в тело.

Веки Бладшота затрепетали, будто бы в фазе быстрого сна.

Шрам замерцал, озарив все вокруг алым светом.

Миг – и Рэй Гаррисон умер вновь.

Глава восемнадцатая

Хартинг наблюдал за происходящим в палате воскрешения, сидя за главным монитором центра управления медицинским комплексом. Автоматическая рука на экране поднялась к потолку, и Дальтон прикончил свой протеиновый коктейль. Этому Хартинг не уставал удивляться: отчего данная фаза Бладшотова цикла доставляет Дальтону такое удовольствие? С другой стороны, ознакомившись с отчетом о состоянии психики бывшего «котика», он заподозрил, что Дальтон получил ментальную травму задолго до того, как остался без ног.

Стены литого бетона придавали центру управления медицинским комплексом тот же сдержанный, деловой вид, каким отличались все прочие помещения «RST». Множество техников наблюдали за показателями жизнедеятельности Бладшота (большинство кривых на мониторах выровнялись), а также за количеством нанитов и, наконец, реконструкцией памяти.

Сквозь застекленную полосу посреди пола центра управления комплексом, сквозь односторонние зеркала в потолке палаты воскрешения, Хартинг взглянул на Бладшота, распростертого на холодной стальной столешнице. Отсюда, сверху, он мог разглядеть и стойки со сложной вампирической аппаратурой, только что высосавшей из Бладшота насыщенную нанитами кровь.

Хартинг знал, что Кей Ти намеренно избегает смотреть сквозь прозрачный пол вниз. Казалось, ее старания скрыть реакцию на еще одну неизбежную смерть Бладшота он чувствует кожей.

– Начинайте процедуру, – велел Хартинг четверке лабораторных техников у рабочих станций.

Кей Ти развернулась и двинулась к выходу, но Хартинг схватил ее за плечо механической рукой и удержал. Он сознавал, что стоящий у двери в полной неподвижности Тиббс (вернее, аппаратура бывшего снайпера) видит все. К Кей Ти он даже не повернулся.

– Значит, «запомни меня»? – будто ни в чем не бывало, позволив себе проявить лишь малую долю накопленного раздражения, спросил он. – Чего именно вы добиваетесь?

Не в первый, не в первый раз он пожалел о том, что процесс не полностью автоматизирован. Весь человеческий аспект операции, наподобие манипуляции Бладшотом, чтобы склонить его к выполнению требований хозяев, был так утомительно нуден…

– Какая, в конце концов, разница? Вы ведь стираете ему память, – ответила Кей Ти. И не без колебаний добавила: – Снова и снова.

– Я тревожусь не о нем, а о вас, – пояснил Хартинг, разворачиваясь в кресле лицом к девушке, посвящая ей все внимание и по-прежнему не выпуская ее руки. – Все, что мы здесь делаем, делается не просто так.

– Сценарий я знаю, – сказала Кей Ти. В ее голосе явственно слышалось недовольство.

– Вот его и придерживайтесь. Тренировка, ночной кошмар, алкоголь… вы же знаете: если хоть один пункт пропустить, все насмарку.

В конце концов, не из чистого же злодейства программа психологического манипулирования разработана!

– То, что вы с ним проделываете, несправедливо, – объявила Кей Ти.

Хартинг моргнул. Моргнул, попытался представить себе, какое, с ее точки зрения, отношение к их работе может иметь столь абстрактная концепция, как «справедливость», и позволил себе выразить толику неудовольствия, крепче сжав механическими пальцами ее руку. Кей Ти это наверняка почувствовала, однако виду не подала.

– Если вам не нравится работа, вас здесь никто не держит. Можете уходить, когда пожелаете, – сказал он.

Кей Ти опустила взгляд на его протез. Хартинг разжал пальцы. Свою мысль он выразил – лучше некуда.

– Вы же знаете, что я целиком в вашей власти, – начала Кей Ти.

Разумеется, она была права. Разумеется, его власть над ней была абсолютной, вот только Кей Ти, хоть и произнесла эти слова, либо не вполне сознавала их смысл, либо сей факт ее более не волновал. Иначе она бы так себя не вела. Интересно, сколь далеко придется зайти, чтобы она уяснила себе истинное положение дел?

– Как только я выйду за двери, я перестану дышать.

– Таков уговор, с которым вы согласились! Выбор вы сделали сами.

Терпение Хартинга начало истощаться. «Отчего люди просто не делают, что им велят?»

Кей Ти взглянула вниз, на обескровленный труп Бладшота. Кое-какую деятельность мозга приборы еще регистрировали. Модифицированные трансфузионные автоматы втягивали в себя остатки его крови. Алая жидкость, струившаяся по пластиковым трубкам, поблескивала в свете ламп, точно ртуть.

– Он тоже заслуживает права на выбор, – негромко сказала Кей Ти. – Вот тут вы в его карман руку и запускаете.

Но Хартинг больше не смотрел в ее сторону. Он снова взялся за диагностику нанитов. Он проверял, насколько серьезно Бладшот потрепал их на этот раз. Проблемы, касающиеся человеческого ресурса, ему до смерти надоели. Техника – вот что самое важное! Сначала военное применение, затем – медицинское, затем – массовое производство… возможности неисчерпаемы. При помощи нанотехнологий можно возвысить весь человеческий род, совершить следующий шаг в эволюции, превратить человека в постчеловека, а Кей Ти, видите ли, приспичило поскулить о собственных чувствах! Порой Хартингу думалось, что человечество должно потерпеть крах, и не из-за множества человеческих зол, хотя таковых на свете имелось в избытке, но из-за обычной узости взглядов. Все равно, что заниматься наукой, когда одна рука накрепко привязана к поясу за спиной… При этой мысли он вспомнил о своей электронной руке и улыбнулся, но на самом деле смешного тут было мало.

Кей Ти, помедлив минуту-другую, двинулась к выходу. Вот тут-то Хартинг и повернулся к ней снова. Неувязок ему сейчас вовсе не требовалось: на носу переговоры в Мехико. Амбициозный проект, но если все завершится успехом, перед ним распахнется уйма новых дверей. Однако для этого каждая деталь механизма должна работать как надо. Включая Кей Ти. Между тем Хартинг никак не мог избавиться от ощущения, будто она пытается надавить на него, заставить пойти на уступки. Когда-то того, кому удалось вернуть калеке способность ходить, а слепому – способность видеть, объявили Сыном Божиим. Теперь, сделай ты то же самое при помощи технологий, тебя назовут чудовищем! Лишить Дальтона ног, а Тиббса вновь сделать слепым Хартинг мог бы одним щелчком пальцев. И на месте Кей Ти хорошенько подумал бы, чего он в силах лишить ее, стоит только принять решение. Дерзкие речи и суровая реальность жизни, знаете ли, вещи очень и очень разные. В конце концов, демонстрировать независимость не так-то просто, если не можешь дышать.