Текст книги "Первая империя"

Глава XIV

Уже к полудню мы были в границах перевала, а к позднему вечеру добрались до Маунтентауна. На сей раз технике было разрешено пройти через город. Жители выходили на улицы, посмотреть на чуждые им машины. «Цербера» и средний танк сразу же «захватили» местные подростки. Экипажи только и успевали смотреть за тем, чтобы дети ничего не утащили, не открутили или не свалились.

Старец пригласил экспедицию на ужин. Арчибальд, как главный рассказчик, был очень осторожен в выражениях. Всё, что он говорил, было с подтекстом, который понимали только те, кто был в ковчеге, и Старец. Последний быстро раскусил Арчи и тоже говорил загадками.

– Кстати, Олег, – сменил тему Арчи. – Я хотел бы извиниться. Мне кажется, когда я переосмыслю всю нашу экспедицию, то стану глубоко верующим человеком. Мне ведь не поздно?

Я был готов это услышать от кого угодно, но не от капитана Арчибальда.

– Никогда не поздно, капитан. Я рад, что вы к этому пришли.

– Пока еще не пришел, – сухо ответил он.

– Остались ли у вас вопросы, связанные с нашим общим прошлым?

– Да, есть один. В замке мы узнали, что до появления Мировой империи все государства, страны, империи имели свои названия. Так вот вопрос: почему при появлении Мировой все эти названия были ликвидированы?

– Неужели не ясно? – спросил Арчи, вернув в тарелку с супом ложку, поднятую несколькими секундами ранее. – Для подавления чувства этнической самоидентификации регионов.

– Прав ты, капитан. Именно для целей сих. У регионов остались только индексы. Буквы да цифры…

– Tovarizme Jad! – ворвавшись в помещение, с порога обратился Яруш. – «Zerbere» pomeshme da dviza lokalete automashin! Potrebna zamena pozition!

– Se to est’ stary vozila-vorshzun su in automashin – non obrash vnimane, – ответил ему старец.

– Понятно, не обращаю внимания… Ба! Za prosta!

Я вопросительно посмотрел на Яди. Яруш знает наш язык? Он все понимает?! Капитан, усмехнувшись ситуации, поднес кружку ко рту.

Застолье продолжилось до поздней ночи. Вновь и вновь звучали застольные речи. За Арчибальда, за Яди, за экипажи техники, за водителей… за всех, кто был здесь. Сколько было выпито алкоголя, остается только догадываться. Я и Хикс после окончания ужина, перетекшего в застолье, направились к дому, в котором мы размещались ранее. Ясна ушла чуть раньше, а остальные «сожители» еще только собирались уходить.

– Ноги еле-еле переставляю… Спать хочу, ужас!

– Да, есть некоторая усталость… – но, в отличие от меня, Хикс был достаточно бодр. – Адриан, я давно хотел тебе сказать. Я… Нет, не так. Мы. Мы приняли решение не возвращаться в Ёркстим.

– Что? Кто «мы»?

– Я и Ясна останемся здесь. Или где-то еще.

– Хикс, а я смотрю, в вас проснулся шутник! Вино было хорошее! Мне понравилось…

– Тут нет никаких шуток. Я серьезен.

– Послушайте, Хикс, я всё понимаю. Всё понимаю. Любовь с первого взгляда, свежий воздух, все пьяны… Завтра всё образумится и встанет на свои места.

– С чего бы всему образумиться? Что изменится?

– Хикс, вы делаете опрометчивый ход в вашей жизненной шахматной партии! Если вы так поступите, вы оставите меня, Оливера и Николая один на один с «Небесным» и этими горе-математиками. Ладно с нами, мы еще, наверное, как-то что-то протянем. Не могу мысль выразить… Вы бросаете жену!

– Я уже давно не считаю ее женой! Она начала все эти интрижки и измены… Я уже рассказывал тебе обо всём этом.

– Хорошо, допустим, ты решил ее проучить… Я ей что буду говорить, когда вернусь?

– Что я погиб.

– А капитан Арчибальд? Тебе нашего капитана не жалко? Замечательный же человек! Как ты его нахваливал на фоне Яди! И тут ты втыкаешь ему такой нож в спину. Если придет не вся группа… ты… Ты о нем подумал?

– Подумал.

– И что же ты придумал?

– Он знает.

– Что? Хикс, друг мой, – я хлопнул его по плечу в знак дружбы… или я просто не мог уже идти. – Пойдем к дому. Завтра утром я весь этот диалог тебе перескажу, и ты будешь долго смеяться!

– Да. Наверное.

– Вот и хорошо.

Из-за поворота показался наш дом. Завидя его, мы больше ни слова друг другу не сказали. Хиксу было нечего добавить, а в довесок к моей усталости и опьянению добавилось удивление и недопонимание моего друга. Неужто он на полном серьезе решил бежать? Но куда? Без документов, без средств, без вещей… Без ничего!

Возле дома мы попрощались. Он крепко пожал мою руку и направился по скрипучей лестнице к себе, а я – к себе.

Завтрак начался по расписанию. В ратуше собрались все члены экспедиции. Все, кроме двоих. Хикса и Ясны. «Плотскими утехами занимаются на прощание, – подумал я. —Навещу после завтрака. Надо что-то им прихватить». Я взял несколько кусков хлеба и сыра и завернул их в салфетки. «Хикс!» – позвал я его, подойдя к дому. Ответ – молчание. «Хи-икс! Мы вот-вот поедем!» Выдохнув, я поднялся по ступеням к его комнате. Постучал в дверь. Тишина. Открыл – в комнате пусто. Походной сумки нет. Скривив гримасу удивления, я вернулся назад, обошел дом, поднялся к комнате Ясны, постучал – аналогично! Тишина, никого нет, сумки отсутствуют! В полной растерянности я вышел на улицу. «Значит, погиб?» Ночью я мог бы услышать скрип ступеней. Их трудно не услышать! Но из-за усталости я спал, как зимующий медведь. Ни обрывков фраз, ни звуков!

В десять часов утра колонна техники загудела и продолжила путь к Нале. Я забрался на свое место в «Цербере».

– Адриан, а где ваш приятель? Кажется, я его сегодня не видел. И переводчицу… Как ее?.. Яна?

– Ясна, капитан Яди. Ее зовут Ясна.

– Так точно. И где же они?

– Я уверен, у них всё хорошо.

– У них?

– Да, капитан. У них.

Яди оглянулся – позади ползет эшелон грузовиков. Наверное, он хотел найти прицеп, за которым мой друг и Ясна были приписаны…

– Скажите, – продолжил я после небольшой паузы. – Вы когда-нибудь любили до беспамятства?

– Я люблю уничтожать противника. Видя его в прицеле, я, забыв…

– Нет, это не то.

– Я люблю империю. А она любит меня. Она заменила мне всех: отца и мать, жену и детей, братьев и сестер.

– Это тоже не совсем то…

– Не то, не то. Тогда объясните мне, что такое «любовь»!

– Что такое «любовь»? На этот вопрос вам вряд ли кто-то ответит.

– Так, может быть, и нет ее? А за этим словом маскируется животный инстинкт?

– Это глубокое чувство привязанности к человеку, – вновь перебил я. – Настолько глубокое, что от одной только мысли о том, что этого человека может не стать рядом, становится худо.

Интересный вариант озвучил Яди. В диалоге я сказал, что «любовь» – это чувство привязанности. Именно так трактуют это слово многие толковые словари, но что нам книги в этом деле? Так говорят многие люди. Но ведь некоторые животные всю свою жизнь живут вместе, однако, как нам достоверно известно, у них нет эмоций, глубоких чувств. Есть только инстинкты. Может быть, капитан прав? Ведь примерно ту же мысль когда-то озвучил Марк. Может быть, это слово придумано для того, чтобы лишний раз показать превосходство человека над другими живыми существами?

Два дня заняла дорога до Нале. На ночь мы останавливались на тех же позициях, на которых уже были, когда ехали к Руинам. Кажется, как-то рано утром, когда я опять проснулся ни свет ни заря, я увидел медитирующего Олега. И всё бы ничего, но, кажется, что на сей раз он действительно левитировал! Может, это был обман зрения, потому что прямо за ним поднималось солнце, и, вполне возможно, что это был… Камень? Коряга?

Арчибальд, желая быстрее преодолеть последний участок до портового города, распорядился после ужина продолжить движение. После преодоления небольшого перевала нам представились силуэты Нале. Его крыши и блики озера N в вечернем солнце. «К утру будем в городе», – заметил Яди. Но его предсказание не сбылось – «Цербер» вышел из строя. Почти весь экипаж выбрался наружу. Я наблюдал за происходящим из люка башни.

– Что у вас?

– Теперь уже точно трансмиссия. Вероятно, разрушены шестерни, – отчитался Даня Арчибальду.

– Сколько времени надо на ремонт?

– Не меньше суток, – ответил Яди.

– Постарайтесь быстрее.

– Капитан Арчибальд, не надо нас ждать. Отправляйтесь дальше без нас. Сейчас, когда ничего не видно, мы всё равно не сможем приступить к ремонту. Только утром – и до самого вечера. Как только закончим с ремонтом, продолжим путь и сами вернемся в часть. Дальше уже всё равно наша территория. Мы не пропадем, а вам больше не нужны.

Арчибальд посмотрел на силуэты крыш города.

– Грузовик с запчастями для ТПТ и прицеп с топливом остается с вами.

– Адриан, спускайся! – Яди жестом позвал меня к ним.

Я, уже приловчившись, быстро забрался на крышу башни, спустился на корпус и спрыгнул вниз.

– Товарищ, как вам на месте техника-стрелка и старшего помощника? – спросил Даня.

– Интересный опыт. Много чего узнал.

– Очень надеюсь, что мы не просто так съездили, – обратился ко мне Яди. – Фронт нуждается в ваших кораблях. Удачи, Адриан. Надежда на вас.

– Spasibo za pomoshe, – ломаным текстом сказал Яруш, прощаясь.

После прощальных слов Яди к нему подошел Арчибальд, что-то сказал – и оба капитана пожали руки. «По машинам!» – скомандовал Арчи. Весь экипаж «Цербера» собрался возле ТПТ и смотрел нам вслед. Яди, уперев руки в бока, пнул небольшой камень, развернулся к своим… Он и его техника быстро пропали в клубах дыма, пара и пыли. Я разместился в прицепе, в котором должен был преодолеть весь путь экспедиции. В нем неистово качало. Все вещи подпрыгивали, ездили от одной стены к другой, когда колеса прицепа наезжали на очередной камень. Подвеска «Цербера» эти неровности проходила на ура. Оставшись без тяжелого танка и без двух грузовиков, колонна продвигалась значительно быстрее. Последний оставшийся у нас средний танк мог поддерживать заданную скорость.

К восьми утра экспедиция прибыла в Нале. Комендант и начальник порта известили нас, что «Барракуда» уничтожена в доках соседнего города во время вражеской ночной бомбардировки. Для перехода через озеро нам было предоставлено транспортное судно. Технику при помощи портовых кранов погрузили на транспортник, и до десяти часов утра судно покинуло порт. На судне я и Баркенсон собрались у меня в каюте для обсуждения проблем, касающихся проектирования «Небесного Герцога». Его предварительные расчеты и рассказы о том, как ему представляется решение проблемы, связанной с подъемной силой, а также полученные знания немного убедили меня в возможности поднять корабль в воздух.

В Уэллэс прибыли в три часа ночи. Путь на судне прошел на пять часов быстрее, чем на «Барракуде». После перегрузки техники на железную дорогу поезд вез нас к Ёркстиму. Путь занял еще шесть с половиной часов. К восьми тридцати утра поезд остановился на станции, принадлежащей ремонтной базе. Первым с поезда на носилках вынесли Влада. И как я не заметил? Оба студента пропали из моего поля зрения после того, как мы покинули Руины. Со слов Баркенсона, у Влада открылись язвы, его периодически тошнило, поднялась температура, кружилась голова. «Лихорадка», – говорили и наши врачи, и те, которые забрали его в больницу. Но почему только у него? Если лихорадка, то заболело бы больше. А он один… Чем была вызвана его болезнь, ответить никто не мог. Я лишь заметил, что это всё появилось после того, как они с Буком собирали непонятные камешки. Их с собой таскал только Влад. Но Баркенсон сказал, что минерал не может навредить человеку. Наверное, ему виднее…

Прибыв в часть, Арчибальд поздравил всех с завершением экспедиции, а после мне лично пожелал удачи при проектировании «Небесного Герцога». Полковника А. Г. застать не удалось. Он убыл на фронт. Перед тем, как покинуть часть, я разыскал Олега. Он со своими разгружал грузовик, но, заметив меня, отлучился от дел.

– Господин Адриан, чем могу?..

– Прощаться пришел. Сказать «спасибо» за пару уроков и помощь.

– За уроки не стоит. За помощь – пожалуйста.

– Кстати, когда мы ехали обратно, мне показалось, что как-то раз я видел вас левитирующим во время медитации. Это… правда было так?

– Всё может быть. Вы же сами это говорили.

По дороге домой я обдумывал его ответ: «Всё может быть. Вы же сами это говорили». А когда я это говорил? А! На холме я это говорил. А откуда он знает?.. Его ведь с нами не было!

Дома я был к одиннадцати. Экспедиция вернулась несколько раньше, чем планировалось, поэтому до выхода на работу у меня была еще пара свободных дней. Дома никого не оказалось. Софи на работе, Аки на учебе. Разобрав вещевую сумку и закончив с банными процедурами, я хотел сходить на кухню и чем-то подкрепиться, но усталость от долгой дороги взяла верх, и я с закрывающимися на ходу глазами отправился спать.

ЧАСТЬ III

Глава XV

Проснулся я ночью, за окнами темно. Двенадцать сорок семь показывал будильник. Софи рядом не было, но у нее закончилась дневная смена. Может, она на кухне или у Аки? В этот же миг с кухни донесся звук ударившейся друг о друга посуды.

– И чего вы не спите, полуночники?

– Батяня! – Аки отодвинул кружку чая и сорвался с места, поприветствовать меня.

Поставив небольшую тарелку с хлебом на стол, к нам подошла Софи и, приподнявшись на носочках, смогла дотянуться губами до моей щеки. И вот все трое, обнявшись, стояли посреди ночи на кухне, при свете свечей и под звук вскипающего чайника.

Во время недолгосрочного чаепития Аки рассказал, что смог сдать норматив по плаванью и теперь допущен до практики на «Небесном». Я же ответил, что до окончания всех работ осталось совсем немного. Долго на кухне мы не задерживались – завтра у всех были дела и, допив чай, все разошлись.

Утро я встречал один – Софи и Аки уже давно уехали. Это был прекрасный момент вспомнить, какие дела и планы у меня накопились. В свете солнца в окне, с тостовым хлебом в зубах, кружкой чая в руке и банкой арахисовой пасты в другой я начал вспоминать, что нужно сделать: мне нужно было явиться на рабочее место и передать полученные данные, сообщить жене Хикса о его «гибели», съездить на день в столицу, в УБВК, сообщить об окончании экспедиции и о ее результатах, навестить Амели. Вскоре я был уже в метро и ехал к станции «Механический Проспект». Именно здесь, в этой промышленной части города, располагалось наше отделение проектировщиков.

– Доброе утро, Оливер.

– Адриан! Вы вернулись!

– Да, еще вчера.

Немногословный тихоня Оливер осыпал меня градом вопросов: «Как прошла поездка?» и «Всё ли нам удалось?» Вероятно, долгая работа в полном одиночестве дала о себе знать…

– Всё получилось. Документы вот, в сумке, – я снял с плеча лямку рюкзака и поставил его на зеленое сукно стола.

– А Хикс где?

Я на мгновение застыл с папками в руках.

– Хикс… Он… Больше здесь не появится.

Оливер вопросительно посмотрел на меня. Ему можно было не спрашивать, в чем дело.

– Хикс погиб.

– О Мировая! Как погиб?

– Грузовик… – начал я на ходу придумывать причину смерти. – Грузовик, в котором он ехал, сорвался с моста и разбился в ущелье.

– К-как?! Это невозможно! Не может быть! Хикс! Сначала Кивец, теперь вот…

Я старался как можно быстрее замять эту тему, чтобы не выдать обман. Раскладывая папки, книги, выцветшие чертежи на рабочем столе, я рассказывал Оливеру о нашей экспедиции. Как мы «искали задние библиотеки». Он внимательно слушал, а после рассказа, до пяти вечера, вместе со мной с интересом ребенка изучал то, что я привез, а, закончив с «трофеями», Оливер показал наработки, которые он и Никон успели сделать за это время. С его слов, почти всё было готово. Осталось только установить «ядро». Сухопутные силы уже подписали все бумаги о передаче его УБВК. Мой коллега упомянул и Амели. Как он сказал, с ней всё было в порядке, и она начала восстанавливаться. Это я проверю, когда вернусь из столицы.

– А, еще, кстати, взорвалась Семнадцатая паровая станция.

– Взорвалась – в смысле?..

– Как котлы у паровозов взрываются от давления – то же самое. Четверти Лесного квартала больше не существует. Взлетел на воздух! У меня кровать ночью подскочила от такого взрыва.

– Да-а, – многозначительно протянул я. – Вот тебе и паровые машины…

– Это случилось неделю назад, но завалы до сих пор разбирают. Но и это не всё. Потерян дирижабль «Памяти Мировой Империи».

– Есть хоть что-то хорошее?! И что с ним случилось?

– Средний дирижабль врезался в воздухе в «Памяти Мировой» по касательной, и они оба, потеряв управление, разбились где-то за городом.

– С ума сошли?! Терять флагманские корабли по такой бездарности? Ты вот знаешь, что птицы облетают друг друга справа, чтобы избежать столкновения? Введите новое правило! Это же бред! Терять так тяжелый дирижабль.

– Была облачность или туман…

– Туман, облачность? Оливер, облачность? Какого… А почему «Памяти Мировой» вообще оказался в такую погоду в воздухе?

– Этого я уже не могу сказать…

В пять, когда пробили настенные часы, я сообщил, что мне надо ехать в УБВК, Оливер покивал головой, а пока я собирался, продолжал рассказывать новости.

В столицу мне действительно было нужно, но сперва мой путь лежал на другой конец города, – к дому, где жил Хикс. Стучусь в дверь. Открыла жена Хикса. В тапочках, в халате, с полотенцем на голове и надкусанным яблоком в руке. Поприветствовав меня, она облокотилась на дверной косяк, оперлась на левую ногу, а правую поставила на носок. Вид, мягко говоря, вызывающий. Еще с учетом того, что из-за лацкана халата едва ли… Удивленный таким приемом, но стараясь не подавать виду, я начал диалог, – сказал, что Хикс погиб. Грузовик, в котором он находился, слетел с горного серпантина и кубарем полетел вниз. После моего рассказа она выдохнула, посмотрела в сторону и затем – мне в глаза. Ее взгляд был настолько проницающий, – словно винтовочная пуля, выпушенная в упор, пробила насквозь мой череп.

– Адриан, скажите честно, он ведь жив?

Наверное, я говорил не слишком убедительно о такой потере…

– Да. Жив.

– А зачем же вы это насочиняли? Всё и так шло к разводу. Этот кобель сам к этому привел. Скатертью дорожка. Вам его вещи передать? Паспорт, документы?

– Я и сам его, скорее всего, больше не увижу.

– Вот как? Мы оба хорошо знаем эту паскуду, и знаем, что он склонен к необдуманным действиям и быстро успокаивается. Что ж, пока подождем. Глядишь, наиграется и вернется. Там уже официально и разведемся. Адриан, простите, у меня сегодня важная встреча. Если ничего больше…

– Есть кое-что. Мне всё равно, что между вами происходит, и я не собираюсь в это лезть…

– Вам и не надо…

– Но Хикс в первую очередь – мой друг, а во вторую – уважаемый мною коллега. И в моем присутствии я требую называть его по имени. Теперь всё. Всего хорошего.

– До свидания.

Она оттолкнулась плечом от дверного косяка, переступила порог дома и захлопнула дверь. Через секунду послышался ее смех. Я вскинул брови, повернул голову и пошел в сторону станции метро. Вот уж не знаю, какие у нее с Хиксом отношения на самом деле, но подобного вызывающего поведения я давно не встречал. В противовес ей воображение сразу нарисовало тихую, спокойную и сдержанную Софи.

Следующей моей остановкой был главный железнодорожный вокзал. Купив билет на ночной поезд, направился к телефонам. Телефонистку я попросил соединить меня с Марком. Объяснив ситуацию и извинившись, я поинтересовался, могу ли приехать. Он, как и всегда, согласился. «Хорошо», – первое проскочившее слово, и, повесив трубку, я поехал домой, собирать вещи. До отправления поезда было еще около пяти часов.

Вечером было достаточно жарко. И нет, это было связано не только с тем, что я напился домашнего горячего чая, а за окном было больше двадцати градусов выше нуля по Цельсию. К этому добавлялось время, которое я и Софи провели наедине, в спальне. Аки сегодня был у Лии, а значит, мы были вольны провести время так, как не всегда можем.

– Я тебе давно не говорил кое-что.

– Что же?

– Я тебя люблю, – ответил я после небольшой паузы.

– Я знаю, – по интонации было понятно, что Софи улыбалась. – Я тебя тоже.

Вещи уже были собраны, и до моего отправления мы лежали вдвоем в постели. Ощущая ее тепло, я вспомнил слова Яди касательно любви: «Так, может быть, и нет ее? А за этим словом маскируется животный инстинкт?» На этот вопрос я так себе и не ответил.

В двенадцать часов ночи поезд отправился с вокзала. Неплохо было бы лечь спать, но я взял черновую тетрадь, несколько документов и расчетов, которые дал мне Оливер, лист с новыми константами, которые Баркенсон вместе со мной выводил на судне, и принялся по новой считать по новым вводным подъемную силу. Я вновь получил отрицательный результат! Он не может летать! Участилось биение сердца и дыхание, в волосах выступили небольшие капельки пота. Находясь здесь, в поезде, везя в УБВК результаты экспедиции, когда все уже доказали, что «Небесный Герцог» способен к полетам, я получаю обратное! Как так? Виной тому либо неверно переписанная формула, либо сигнал биологических часов отравиться спать. Сложив всё в сумку, я потушил свет и попытался уснуть. Не получается! Кроме как лежать с открытыми глазами и гонять мысли о полученной ошибке ничего больше не получатся! Я зажег свет, открыл тетради, пересчитал – ошибка!

Утром я был в столице, в двенадцать – в гостях у Марка, где принялся по новой считать. Я не могу приехать в министерство с таким результатом!

– Марк, я могу позвонить?

– Конечно!

Я набрал номер нашего отделения, попросил вызвать к телефону Оливера, спросил у него, верно ли у меня написаны формулы. Да, верно! Он попытался заверить меня, что всё в порядке и я где-то в спешке ошибаюсь. Оливер час назад получил письмо от Баркенсона, который, не теряя зря времени, сразу после экспедиции принялся за работу. Так вот, с его слов, «ядро» удалось запустить на холостом ходу. После наладочных работ и некоторых тестов оно будет доставлено в эллинг.

– Хорошо, я понял… Спасибо, – сказал я и повесил трубку.

– Всё в порядке?

– Нет, Марк, не в порядке! Я последний человек, у которого ничего не сходится! По моим расчетам, мы пытаемся заставить летать кирпич при помощи воздушного шарика! В чем дело? Я – человек, имеющий высшее техническое образование, будучи математиком, поднявшим в небо корабли класса «Император», разучился считать?! Что за бред-то?!

Марк спокойно отреагировал на мой всплеск эмоций.

– Друг мой, я вам ни разу не говорил, что Мария умеет заваривать превосходный травяной чай. Очень успокаивает. Не хотите?

– Травяной чай? Да. Пожалуй… Извини.

– Сейчас сядем и попробуем разобраться, в чем дело.

– Сейчас – вряд ли, а вот как вернусь из УБВК, можно попробовать.

Выпив чаю, который действительно сработал как некое успокоительное, я собрал документы и направился к УБВК. В министерстве я сразу же отправился к нужному кабинету. Сообщил секретарю, что прибыл к министру. «Минутку, присядьте пока на диван». Я сел в ожидании приема. Тяжело выдохнул и неосознанно застучал каблуком туфли о паркет.

– Проходите, – позвала секретарь.

Мы разминулись с ней у входа в кабинет. Кроме нас двоих тут, как и в прошлый раз, находилась стенографистка. Она, услышав о моем входе в кабинет, перевела взгляд со стены перед собой на блокнот, перевернула страницу на чистую и вновь была готова без разбора записывать каждое сказанное слово.

– Господин министр. Разрешите пройти?

– Пройдите, – не отрываясь от листов, ответил он.

Я подтвердил финал экспедиции (кончено, руководство УБВК знало о ее окончании через пару минут после того, как поезд остановился на технической базе), рассказал о том, что поставленные цели достигнуты, а «ядро» вот-вот будет готово.

– Очень хорошо. Поздравляю. В случае успеха всем причастным отделам будет выписана солидная премия.

– Господин министр. Я приехал с просьбой остановить все работы.

Предательски стучала ручка о бумагу…

– Что? – он впервые оторвался от листов и посмотрел на меня. – Вы хотите отменить все работы, когда готовность дирижабля перевалила за девяносто процентов?

– Так точно, господин министр.

– И чем это обосновано?

В голове прозвучали слова Хранителя: «Но знайте, если вы используете эти знания в военных целях – результаты работ, где были применены эти знания, будут настигнуты карой свыше».

– Я провел расчет… – не успел закончить я.

– Вашими расчетами, – перебил меня его тяжелый бас. – А вы знаете, – он снял очки и соединил руки в замок на столе, – что уже все ваши коллеги дали добро, и только вы всё никак не угомонитесь. Может быть, ваши знания не соответствуют занимаемой должности? Может быть, вас освободить от обязанностей главного инженера?

– Тогда последней моей волей на посту руководителя проекта будет остановка всех работ!

Министр откинулся в кресле, положил руки на подлокотники.

– Яси, выйди из кабинета, – стенографистка молча встала, задвинула стул, убрала ручку в нагрудный карман и покинула кабинет. – Останавливать или не останавливать, решать будете не вы. «Небесный Герцог» будет построен, будет сдан, будет применен на фронтах. Это воля императора!

– Он неэффективен! Это «мертворожденный» корабль! Он не может существовать как боевая единица! Да даже если он как-то сможет летать, любая утечка подъемного газа – и он падает, как камень! Вместо него целесообразней построить два «Императора» последней серии. От них толку много…

– Не ваше дело решать, что эффективно, а что нет! Ваша задача – проектировать!

– Так вот я, как главный конструктор, заявляю, что «Небесный Герцог» не жизнеспособен! Вы понимаете, что будет со всеми нами, если он не полетит? Я пытаюсь всех спасти! В том числе и вас! Это последняя возможность!

– Меня? Меня спасать не надо… Послушайте, вы отвлекаете меня от работы своей пустой болтовней. Вы хотите пустить на слом почти готовый корабль, только потому что вы не умеете считать и не видите в нем смыл?! Этого не будет. После пробных полетов я сниму вас с должности. Покиньте кабинет.

Вечером я рассказал Марку о состоявшемся диалоге. Он, как старший товарищ, конечно, поддержал меня. Но и он удивился, почему только у меня получается неблагоприятный исход. Ночью я сел на поезд в Ёркстим, а утром был дома. Отоспавшись, прибыл на работу. Оливер в это время был в столовой. Я пришел в кабинет, сел за стол, вытащил все свои расчеты, разложил их на столе, глянул на них, тяжело вздохнул и перед началом работы протер глаза.

– Адриан, добрый день!.. Что с вами? – заметив меня, спросил вернувшийся Оливер.

– Не знаю. Оливер, не знаю. Не понимаю!

– Не понимаете – что?

– Я считаю подъемную силу, а результаты с вашими не сходятся. У вас даже с математиками почти всё сошлось, там разница не критична, а у меня что-то не то. Не получается. Даже по новым формулам всё не то… Наверное, я в каком-то расчете постоянно ошибаюсь. Не может же такого быть, что двадцать человек считают и получают положительный результат, и только у меня, у одного, не получается? Верно?

– Вы, наверное, уже морально устали от этого проекта. Корабль действительно очень сложный. Возьмите отдых после всех работ. Съездите к морю или в горы… Не мучайте так себя! По вашему лицу видно, что вы уже морально устали.

– Да, наверное. Спасибо за совет… Фраго? Хороший город на окраине империи. Войны там нет, но есть море, солнце, хорошие санатории и курорты!

– Да! А еще там очень красивые меловые горы, тепло, замечательный запах можжевельника и очень красиво стрекочут цикады.

– Точно.

– Вот видите, как хорошо! Осталось совсем немного, и вы свободно вздохнете!

– Спасибо, Оливер, за ваш оптимизм. Он мне с самого начала в вас нравился.

Меньше чем через три дня «ядро» установили на свое место в дирижабле. Приехал Никон. Втроем мы заканчивали делать последние работы по подключению «ядра» к энергосистеме «Небесного». Аки была выдана форма воздушных сил. Он крайне бережно к ней относился и очень радовался тому, что он стал на шаг ближе к своей мечте. Как-то раз он даже поехал в этой самой форме встречать Лию после занятий у ее учебного заведения. Со слов Лии, на следующий день ее подруги завалили Аки комплиментами. В этот же промежуток времени я навестил Амели. Она действительно была в приподнятом настроении. Правда, разговор наш продлился не очень долго, – она, ссылаясь на то, что ее ждут, поспешила собираться. В тот же день на несколько часов раньше с работы ушел Оливер. Кажется, пазл сложился?

Через неделю после той беседы с министром «Герцог» был выведен из эллингов и доставлен в главный дирижаблепорт Ёркстима. Пробный полет был назначен на завтра. Аки светился от счастья и весь вечер был в приподнятом настроении, чего нельзя было сказать о Софи. Она весь вечер продумывала, как организовать бесперебойную работу порта при учете, что «Небесный» ее точно собьет. Еще бы! Сколько проблем вызывали «Императоры», когда садились и взлетали в этом дирижаблепорту, а «Небесный» еще больше, медленнее…

С утра на улице шел дождь. Погодка была совсем не летная. Несмотря на это, все трое направились к дирижаблепорту. Софи – заступать на смену, Аки – на помощь с подготовительными работами, а я – ждать двенадцати, когда начнутся испытания. Расположился я в кафе терминала. Из него был отлично виден «Небесный Герцог» – и как вокруг него и на его броне и внешних элементах, словно муравьи на муравейнике, ползал его экипаж, проверяя все узлы и элементы. Вот это мы, конечно, построили! Никогда прежде мне не доводилось видеть «Небесного» вне эллингов. Он впервые показался мне во всей красе. Мне и не думалось, что он настолько огромен. Когда дождь закончился, я вышел на летное поле. На улице было сыро и мокро, ноги быстро промокли в траве. Здесь уже начинали собираться все причастные. Жаль, что Никон не смог присутствовать. Он уехал пару дней назад в командировку в самый далекий край Первой империи, где применялись «Императоры», для их обслуживания. Мимо меня прошли несколько человек, тоже восхищавшиеся размерами корабля. «Такой здоровый! Как бы башню не зацепил», – сказал один из них. Я автоматически перевел взгляд на нее. Командно-диспетчерский пункт стоял неприступно и непоколебимо, словно замок. С него при помощи световых сигналов и флагов руководили работой дирижаблепорта, полетом заходящих на посадку и отправляющихся дирижаблей. Пробившееся сквозь тучи солнце бликовало в его наклонных окнах.

– Оливер! – позвал я коллегу, увидев его в толпе. – Оливер, я здесь!

– Доброе утро! Как вы? Волнуетесь? – спросил он, протягивая руку.

– Нет, но какое-то мерзкое чувство того, что что-то не так, имеется.

– Не волнуйтесь, господин главный конструктор! Команда обучена, все элементы проверены, корабль построен из высококачественных материалов! Всё в порядке. Да и не зря же мы столько трудов и судеб на его разработку потратили?

– Ваша правда.

В двенадцать тридцать две «Герцог» получил разрешение на взлет. Двигатели начали гудеть, приводя в движение огромные подъемные винты, всё быстрее и быстрее их раскручивая. Рули приняли положение на взлет, на земле отпустили канаты, удерживающие дирижабль. «Небесный Герцог» начал тяжело отрываться от земли. Раздавались аплодисменты, одобрительные свисты, подлетали шляпы.