Текст книги "Первая империя"

Поезд в нужную мне сторону запаздывал, а в противоположную состав долго стоял, и в него вбежала группа музыкантов, а так как машинист долго не отправлялся и не закрывал двери, эти ребята, перестав ждать отправления, начали свою незаконную деятельность – играть. Станция тут же залилась тихим свистом флейты и негромкими ударными партиями барабана. Вдруг двери поезда закрылись, а из темного тоннеля нашего пути донесся перестук первых колес электропоезда, который, освещая мрак подземной трубы, спешил появиться на станции. Пассажиры стали медленно стягиваться к краю платформы. Когда поезд остановился, открыл двери, – из них вышло множество людей, снося каждого на своем пути, кто не уступил им дорогу на платформе. Я, дождавшись своей очереди, зашел в вагон. За мной последовала еще пара человек.

В некоторых империях, насколько мне известно, скажем, в Третей, нашей союзнице, вагоны в поездах метро были поделены на два типа: для мужчин и для женщин. У нас это правило тоже было до недавних пор. Теперь угрюмые мужчины и женщины едут в одних вагонах, с одним для всех мертвым, желтым светом и одним для всех отражением в окнах и дверях поезда. Куда они едут? Работяги – с дневной смены, и в этом же поезде едут те, кто их сменит. Студенты возвращаются домой с учебы, но кто-то, скажем, вот этот молодой человек, студент, в форме речного судоходства, часто поглядывающий на часы, скорее всего, собирается на ночную практику. В таком случае в его рюкзаке – бутерброды, фляга с водой, чаем или кофе. Пока пассажиры едут, они читают книги – популярную нынче научную фантастику. С газетами мелькают лишь немногие из представителей старшего поколения… Те, кто не читают, погружены в глубины своих мыслей, и кажется, что достать разум человека из его же недр невозможно. Монотонный стук колес и рев электромоторов этому погружению в себя вполне способствует. Из толпы выделяются лишь несколько человек: первый быстрым шагом прошел из одного конца вагона в другой. Второй тип упорно тыкает пальцем в двери и облокачивается на них. На стекле ведь написано: «Не облокачиваться! Дверь может открыться!»

Моим наблюдениям пришел конец, когда поезд влетел на станцию «Интернародная» (название, оставшееся еще со времен Мировой), и я стал пробиваться к одной из трех дверей вагона. Двигаясь к эскалаторам, в одном из темных углов станции я заметил букет роз. Розы… Красивые цветы… Кто-то кому-то дарил этот букет, а теперь он вянет здесь, в подземелье, и продолжает доживать свои последние деньки. К эскалатору двигалась колонна людей, и, не роняя ни единого слова, лишь шаркая ногами, она занимала свободную ступень самоходной лестницы. Кажется, что люди – эти… Как там назывались в этих фантастических книжках механические люди? «Роботы»? Вот, это именно они. И я с ними. И я такой же, как они, – молча занял ступень идущего вверх эскалатора.

Из темного наземного павильона, стены которого были окрашены не то в желтый, не то в белый (тусклые лампы не передают истинный цвет стен), я вышел на оживленный проспект – Интернародный. Он, впрочем, не сильно отличался от проспекта Мира, где стоял дом моего друга. Такие же большие типовые дома, такие же широкие тротуары, такие же трамваи, такой же оживленно шныряющий в разные стороны народ.

Здание Управления боевыми воздушными кораблями находилось примерно в километре отсюда. Это расстояние я прошел быстрым шагом и вскоре был у порога… хотел сказать «грандиозного здания», но сколько раз я уже приводил эти слова в сравнение? Здание походило на гигантский квадратный замок, в неприступных стенах которого вместо бойниц были окна рабочих кабинетов, а в его внутреннем дворе располагалась высокая башня со шпилем. Как-то раз мне даже довелось побывать на последнем этаже этой громады. Город с такой высоты (выше ста метров) виден как на ладони. Правда, небольшими фрагментами – виды перекрывают высокие жилые дома.

Войдя в здание управления, я быстро прошел досмотр и попал в главный холл, где на большом стенде располагался масштабный макет каркаса дирижаблей класса «Император». Сразу мне вспомнилось, как мы с коллегами проектировали эти корабли. Споры, поиски компромиссов, итоговые чертежи, первые натурные испытания «Императора» – первого в классе. Как мы радовались, словно дети, видя, как в небе парит этот дирижабль, словно воздушный змей, собранный нами у кого-то в гостях!

Подойдя к трем лифтам, я вызвал один из них, и индикатор дал показания о его спуске. Из него вышло не менее десяти сотрудников, после чего вошел я.

– Подождите! – обратилась ко мне молодая девушка, почти бегущая с рассыпающимися и вываливающимися из ее рук стопками бумаг.

Я подставил ногу под закрывающуюся дверь лифта, и она, упершись в ботинок, тут же начала свое движение вспять. Девушка вбежала в кабину, и я, уточнив, какой этаж ей нужен, нажал на пару кнопок. Двери послушно закрылись, не издав ни единого скрипа. Пока лифт поднимался, у нас состоялся короткий разговор, в ходе которого я предложил помочь донести на вид тяжелую стопку бумаг. Попутчица согласилась. Пока мы поднимались, я прочел имя на ее бейджике – Ja-J43. Я сразу понял, что девушка росла сиротой, под опекой Первой. Расшифровка таких имен весьма нехитрая – «Ja» – местоимение «Я», «J» – индекс, «43» – номер индекса. Выходит, ее имя – Айджей, фамилия – Четр, по первым двум буквам соответствующих цифр. Этим людям с самых юных лет рассказывали об устройстве государства и о том, какая у него идея – восстановление Мировой империи. Эти люди до мозга костей патриоты своей Империи фанаты своей работы. До момента достижения совершеннолетия они живут в государственных общежитиях, учатся в специально отведенных школах, а после получения образования, выбор которого, как правило, оставался не за ними, они обязаны работать на государственных должностях, предприятиях и учреждениях. Вступать в брак им разрешалось только на таких же «детях империи». В остальном это такие же люди, как и все остальные. Они так же ездят в метро, они так же ходят в магазины и кино, с ними так же просто можно завести разговор. Но чуть дело дойдет до критики империи – оппоненту лучше бежать.

Лифт немного дернуло вверх, после чего тяжелые, стальные, блестящие, как закаркало, двери начали не спеша открываться. Пройдя по широкому коридору вслед за Айждей и приветствуя каждого встретившегося нам сотрудника, мы дошли до небольшого углового кабинета. Там мы распрощались, и я вернулся к лифтам. Дождавшись одного из них, я поднялся выше на пару этажей и направился в самый конец сквозного коридора, где располагался кабинет председателя испытательных комиссий боевых дирижаблей. Отметившись у секретаря, я постучал в тяжелую резную дубовую дверь и, услышав суровое «да» с той стороны, вошел внутрь. В это время солнце светило прямо в окно кабинета, а предстатель находился возле него. Мне был виден лишь его силуэт. Обозначив цель своего визита, я был перенаправлен в архив, который находился где-то на подземных уровнях.

Заполнив пару символических и никому не нужных бумаг, я получил документы с заключением комиссии, принимавшей корпус «Герцога». Дирижабль был одобрен, за исключением пары мелких замечаний, которые легко можно исправить. «Осталось тебя только в воздух поднять, будь ты трижды…», – подумал я, посмотрев на титульный лист папки документов с множеством печатей. Быстро убрав папку в сумку, я покинул помещение архива, направившись в сторону телефонной комнаты. В ней была пара сотрудников. Сняв переговорное устройство свободного аппарата, набрал номер коммутатора, поднес к уху динамик. Оператора я попросил соединить меня с главным центральным вокзалом, а там мой звонок перенаправили на станцию, где, по моим прикидкам, находился Марк. Однако на станции мне сказали, что он уже уехал. Значит, в таком случае, по нашему договору мне оставалось только ждать его на улице перед зданием управления.

Долго ждать не пришлось, – вскоре я заметил знакомые силуэты большой черной машины, сильно выделявшейся в потоке локомобилей, и поднял руку. Водитель «моргнул» одной большой фарой-прожектором, расположенной прямо посередине решетки забора воздуха, и стал прижиматься к обочине, где и подхватил меня. На проезжей части скопилось много локомобилей, паробусов и больших тракторов. Образовалась так называемая в этом городе «пробка». Марк принял решение ехать в объезд скопившихся машин и лихо вырулил на прилегающий переулочек, после чего по скоростной дороге принял курс к дому.

Отобедав, хотя уже вот-вот и наступил бы вечер, за небольшим кухонным столиком, Марк заварил кофе, которого едва хватило на пару небольших чашек. Коротать время до моей поездки к Никону мы решили в гостиной, где я занял место на диване, а мой друг по-хозяйски уселся в кресле рядом. Во время разговора я предложил прочитать новости из газеты, купленной накануне.

– Рубрика «С полей»: «Танк доблестного капитана Ja-D13 из второй армии восточного фронта при умело занятой обороне смог уничижить пятнадцать единиц техники врага! Противнику было бы лучше не лезть под корабельные орудия наших тяжелых танков. Пусть этот бой послужит уроком нашему противнику! После боя капитан был награжден орденом, хотя он сам не считает, что сделал что-то выдающееся. Если бы все командиры наших боевых машин были бы такими же результативными и скромными, как наш сегодняшний герой, – мы уже давно разбили бы Четвертую империю!»

– «При обороне»? Еще буквально пару дней назад мы атаковали едва ли не на всём участке фронта. Причем весьма уверенно. На несколько километров вперед продвинулись, сколь мне известно. Уже обороняемся? – возмутился Марк.

– Как знать. Может, что-то на фронте изменилось, – вспомнил я слова полковника А. Г. – Или Яди и остальные ждут, пока их догонят линии снабжения.

– Что-то мне в это с трудом верится… – добавил собеседник, сделав пару глотков из кофейной кружки. – Знаешь, мне жалко таких людей, как D13.

– Жалко? Почему же?

– Почему? Во-первых, все они сироты. Они не знают ни материнской, ни отцовской любви. Их воспитывает империя. И как воспитывает! Этим людям чужды любые чувства, такие как радость и печаль. Слово «любовь» для них – не более чем анатомическое действие двух людей. Во-вторых, что вытекает из первого, они патриоты. Нет, это ни в коем случае не плохо – это правильно. Но… Как бы сказать?..

– Слишком ярые?

– Да! Быть может, даже фанатики. Из этих двух пунктов вытекает третий: они не понимают, они не видят, что жизнь не зациклена только на работе и службе…

– Иными словами, не видят, что мир вокруг прекрасен?

– Точно! Хотя стоит только оглянуться, осмотреться – и заметишь, как удивителен этот мир.

– Не думаю, что всё так плохо и уныло, как ты описал. Человек не может жить без чувств.

– Может, я и не прав. Не знаю. Я этот вывод сделал на основе опыта общения с ними, а общаться мне с ними довелось, скажу честно, не так чтобы очень много. Но и не так чтобы мало.

Я не был согласен с этими утверждениями, а потому долго не стал поддерживать разговор на эту тему и скоро продолжил читать газету.

– Продолжим. Там же рубрика: «Дирижабль»…

– Ты чего? – спросил Марк, заметив мое долгое молчание.

– «Дирижабль „Air Castle“ уничтожен в боях на восточном фронте. На этом участке его заменит „Смотрящий За Край“, который сейчас находится на северо-западном фронте. Бесконечная память погибшему экипажу и его кораблю».

– «Небесный Замок» – это же кто-то из «Императоров»?

– Да, совершенно верно. Пятнадцатый корабль серии… Если его смогли уничтожить, значит, у противника появились средства для уничтожения этих кораблей. Это тревожный звоночек.

– В таком случае, их броня – уже не такой козырь, как был раньше. Даже я знаю об успехах этой серии.

– Да, – сухо сказал я и продолжил читать. – Рубрика «Происшествия»: «Этой ночью пароход „Столичный“ сел на мель на реке Янде. Движение по реке остановлено. Вечером начнутся работы по снятию судна с мели. К месту происшествия продвигается специализированная техника».

– А не на этом ли пароходе вам нужно было сегодня отправиться?

– Не-ет, – протяжно и задумчиво ответил я, оторвав взгляд от газетной страницы. – Кажется, на билете было название парохода. Сейчас посмотрю. Билет остался на кровати…

И действительно! На билете было написано название парохода – «Столичный». И пока его не снимут с мели – движение не восстановится, а вечером мне надо было быть уже у Николая! Выругавшись, я вернулся в гостиную.

– «Столичный»? – спросил Марк.

– «Столичный», – подтвердил я.

– Паробусы к нему не ходят, ближайший дирижаблепорт в соседнем городе, железнодорожного сообщения там нет… Собирайся. Придется тебя везти, – подытожил Марк, встав с кресла и залпом допив оставшийся кофе.

– Ты за этот день и так много чего для меня сделал. Не стоит. Найму экипаж…

– Чтоб тебя вез кто-то посторенний? Нет! Николай уже так сделал! Собирайся, через… – он взглянул на часы. – Через двадцать одну минуту выезжаем.

Железному аргументу железнодорожника перечить было без толку, и я направился обратно в комнату, собираться. Ровно в пять тридцать мы сели в локомобиль, который по скоростному шоссе быстро доставил нас на окраины города. Нужное нам направление не пользовалось большой популярностью у водителей, и очень скоро наш транспорт остался совсем один на дороге.

– Ты же мне так и не рассказал, как дела у Аки, – начал Марк.

– Аки? А что рассказывать?.. Он всё так же хочет попасть на практику на «Герцога», а для этого надо сдавать нормативы. Он плаванье валит. Сейчас после занятий в бассейн ходит. Иногда на ночь остается у Лии…

– Лия – это?..

– Девушка его.

– Ах да, точно…

– Так вот, у нее дом возле водохранилища, так он там иной раз плавает.

– А зачем же ему для службы на дирижабле такие нормативы?

– Как же? Дирижабли часто на воду садятся, много летают над водой, их сбить там могут. Они порой в спасательных операциях применяются. А «Герцог» в силу своих размеров и конструкции часто будет на воду садиться…

– Никогда бы не подумал!

– Не так давно случай был. Аки хотел уйти ночью на озеро. Он не один шел, там много кого было. Последний курс его университета на следующий день забирало УБВК на службу, и вот они решили повеселиться последний раз. В непринужденной обстановке выпить, костры пожечь, просто поговорить, ты знаешь… И вот, Аки приходит ко мне и говорит, что ночью собрался с ними. То есть ночью, на озеро, с алкоголем, с людьми старше него, которых я не знаю, на озеро, на котором я ни разу не был! Естественно, я сказал «нет», но этот мелкий проныра всё же сбежал. Я ему кричал вслед с балкона, что ему несдобровать, когда он вернется, но хорошо, что рядом была Софи, которая объяснила, что в этом нет ничего такого страшного… На озере они, как и хотели, жгли костры, играли на гитарах, пели… Кто-то купался. Аки, понятно, был с Лией. И вот с озера донеслось «Тону!» Аки и еще пара человек рванули к воде, но один, пока бежал, споткнулся о корягу, упал, подвернув ногу, второй плыл за Аки, но повернул назад из-за холодной воды! Аки быстро добрался до утопающего, подобрал его и поплыл с ним к берегу. И вот, как знать, что было бы, если бы Аки там не оказалось?..

– А ведь в какой-то из мультивселенных, если они существуют, исход получился драматический.

– Да уж… А у вас с Марией как дела? Сколь я помню, вы детей хотели?

– Да. Были такие идеи. Да и сейчас ничего не поменялось! Она опасается за здоровье. Двадцати трех лет ждет.

Мы продолжали наш разговор, а тем временем дорога шла в гору. На середине пути я заметил легкий дымок, выходящий откуда-то из-под капота локомобиля. Я сразу понял, что это какая-то неисправность, и сказал Марку. Тот, выпрямившись в сиденье, присмотрелся и тоже заметил дым, который уже перерастал в клубы. Быстро остановив машину на обочине дороги, он выскочил наружу и открыл крышку капота. Я проследовал за ним и осторожно поинтересовался, в чем дело.

– Уплотнитель расплавился – паропровод отошел, – ответил он, сняв толстые перчатки и бросив их на какой-то подкапотный элемент.

– И что теперь?

– Надо пар стравливать. Потом ремонтировать. Такое бывает, ничего серьезного… В багажнике есть железный ящичек, сходи за ним.

Быстро разобравшись, как открыть дверь багажника, я нашел там нужный железный ящик. Он оказался тяжелее, чем выглядел. Я подал его Марку, он поставил его на дорогу и достал из него что-то вроде кусачек и кусочек небольшого резинового шланга – уплотнителя. «Отлично», – загадочно произнес он и, скомандовав «отойди», надев перчатки, повернул как-то вентиль. Из пробитого паропровода начал, шипя, выходить столб белого пара. Дождавшись, пока весь горячий воздух выйдет из паромагистрали, Марк быстро поставил кусочек нового уплотнителя на место испорченного и насадил на него паропровод – путем забивания небольшим молотком.

– Думаю, доехать туда-отборно мне хватит, – глядя на свою работу, отметил он. – Потом надо будет заехать на СЗЛТ, чтоб мастера отремонтировали. А сейчас… Сейчас надо толкать машину вон до того гидранта, заправить бак, подкинуть дров и ждать, пока образуется нужное количество и давление пара. Идем же!

До гидранта было что-то вроде ста или чуть более метров. Упершись в силовой каркас, каждый со своей стороны, мы принялись толкать локомобиль. Под колесами захрустели камни.

«Гидрант» – обобщенное название. На самом деле это небольшой выделенный участок возле дороги, где, помимо, собственно, колонки с водой, имелась небольшая поленница и пара топоров. Это были общественные места, где каждый водитель водителю помощник: если у кого-то что-то, как в нашем случае, ломалось, то тут всегда можно было остановиться и отремонтировать машину, заправить бак водой или подкинуть дров в топку. Однако, в свою очередь, негласно, надо было сделать что-то взамен, скажем, отремонтировать дровницу или нарубить крупные поленья на более мелкие. Иногда здесь появляются машины дорожных служб и пополняют запасы поленьев, меняют сломавшиеся топоры (если водители их не успели заменить), ремонтируют гидрант, если тот того требует…

Марк взял заготовленную кем-то щепу и начал разводить огонь в топке. Кода пламя окрепло, мой друг забросил пару более крупных деревяшек, после чего попросил меня залить воду в бак, а сам в это время взялся за топор…

– Я как-то раз, – начал он, – когда едва научился водить первый локомобиль, договорился с одногруппником, что приеду к нему на некоторое время погостить. И вот вечером я выехал, а посреди дороги у меня кончилась вода в баке – я забыл ее залить. Вышел на дорогу, уже спустилась ночь, было холодно, и я быстро замерз и задрожал. Но, взяв себя в руки, я осмотрелся: через поле, что было возле дороги, стояла деревня. Делать нечего, и я пошел за помощью. Ночью. Через поле. Один. Дошел, объяснился, и какой-то местный паренек взял пару ведер, и мы направились к колодцу. Заполнив ведра, мы уже собрались пойти обратно, к машине, но юноша забежал в дом и вышел с винтовкой наперевес. «Приехал», – подумал я. Он рассмеялся, но тут же умолк, когда откуда-то со стороны поля завыло какое-то существо. Волк? Волки так не воют. Вой похож, но нет. Паренек сказал, что мне очень повезло, что хозяин этого рева на меня глаз не положил или он был сыт. Вот тогда-то меня затрясло по-настоящему. Уже не от холода. Кое-как, озираясь на каждый шорох, мы добрались до локомобиля, быстро заправили, а парнишка, попросил довезти его до деревни. Конечно, я согласился! Быть может, это была своеобразная шутка, а может, и нет. Слишком уж много в этой истории деталей, которые я так и не смог сам себе объяснить. Уверен, что в этом мире есть то, что мы объяснить не можем.

Когда он замолк, я рефлекторно окинул взглядом раскинувшиеся возле дороги поля. Не верить моему старому другу было очень сложно. Он был совершенно серьезным человеком, зачастую не понимал даже самые простые шутки – и вдруг он рассказывает эту историю!

Марк поставил топор возле поленницы, и мы уже вот-вот собирались поехать дальше, но я заметил в небе черную точку, быстро приближавшуюся к нам.

– Чего ты? – поинтересовался Марк.

– Гляди, кто летит, – указал я на «Смотрящего За Край», силуэт которого сразу признал по паре отличительных особенностей.

– А, «Смотрящий»? На другой фронт перелетает? – уточнил Марк, уперев руки в бока.

– Совершенно верно… Едем?

– Да, давление уже поднялось… Что еще?

– Оказывается, где-то есть небо, не затянутое тучами? – спросил я, посмотрев на оставшиеся внизу столичные дома.

– Слушай, романтик, поехали уже!

Оставшаяся часть пути прошла без проблем и происшествий. Спустя час езды локомобиль съехал на грунтовую дорогу и, поднимая за собой осевшую пыль, медленно продвигался к видневшемуся на холме двухэтажному зданию. Подъехав к воротам, Марк дважды нажал на клаксон, и откуда-то появился привратник, странно покосившись на нас. Мой приятель приоткрыл окно и скомандовал, чтоб тот открывал, но получил отказ, обоснованный тем, что ему не было известно о нашем визите. Зная характер и поведение Марка, я был уверен, что он тут же бы вышел из транспортного средства и крепкими словами прояснил ситуацию. Сделать он это не успел – открылась парадная дверь дома, и оттуда в домашней одежде выскочил Николай, подняв руку и велев дать нам ход на участок. Локомобиль медленно начал движение, а Марк неодобрительным взглядом окинул привратника, лицо которого тут же сделалось виноватым.