Текст книги "Абсолютная Энциклопедия. Том 2"

Глава 52

Первый же межзвездный корабль, летевший в нужном им направлении, доставил Хэла и Амида до города Новая Земля на Новой Земле, откуда их пути дальше расходились в разные стороны. Амид отправлялся на Мару, чтобы подготовить своих соотечественников к предложению, с которым собирался обратиться к ним Хэл, а Хэл должен был вылететь в Цитадель на Гармонии.

После того как Хэл проводил Амида, у него оставалось еще полдня свободного времени, которое он решил посвятить анализу перемен, происшедших в городе с тех пор, как он побывал здесь еще подростком семь лет назад по дороге на Коби. Заметнее всего были перемены, которые никак нельзя было объяснить только прошедшим семилетним периодом. Это был все тот же город все того же мира, и деловая активность в нем протекала так же, как и раньше, но люди, которых он встречал на улицах и в учреждениях, носили на себе печать перемен, которые не могли бы произойти и за десять раз по семь лет.

Подобно муравьям, удваивающим свое мельтешение перед самым закатом солнца, все жители Новой Земли казались одержимы идеей безотлагательно завершить все свои дела, проявляя при этом крайнюю поспешность и не желая видеть, что на самом деле никакой срочности в том, что они делают, нет.

Но за этим нежеланием считаться с реальностью Хэл чувствовал пронзительный и всепоглощающий страх перед наступающей ночью, в которой все, что они сделали для того, чтобы как-то обезопасить себя, окажется бесполезным.

Поэтому он был рад оказаться наконец на борту корабля, который должен был доставить его на Гармонию. Прибыв туда, он дальше на шаттле добрался до аэропорта Цитадели; это был редкий день, когда небо над планетой не было затянуто серыми дождевыми облаками. Бледный, но чистый свет, исходящий от большого желтого диска Эпсилона Эридана, придавал золотистый оттенок унылым кирпичным и бетонным зданиям города неподалеку от аэропорта. Хэл взял автотакси и указал адрес на северной окраине квакерской столицы. Машина доставила его к зданию под куполообразной крышей в центре большой, вымощенной булыжником площади посреди массива жилых домов. Отпустив такси, он вошел в здание.

Внутри со времени его первого визита сюда, казалось, ничего не изменилось. Воздух, всего на градус или на два теплее, чем снаружи, как и прежде, был пропитан легким запахом, напоминающим аромат бананов, – так пахло смазочное масло, получаемое жителями квакерских планет из одного из местных растений, открытых ими еще во времена первой волны колонизации. В неярком свете, проникающем через прозрачный купол, Хэл увидел стоящие в разных концах большого зала без каких-либо перегородок несколько наземных машин с открытыми и частично разобранными двигателями. В дальнем конце зала он заметил коренастого пожилого человека в рабочей одежде, склонившегося над одним из автомобилей.

Хэл подошел к нему.

– Привет, Хилари, – сказал он.

Голова пожилого человека поднялась; серые глаза из-под туго натянутой на голову промасленной круглой шапочки без козырька холодно смотрели на Хэла.

– Чем могу быть вам полезен? – спросил механик.

– Ты что, не узнал меня? – В голосе Хэла смешивались удивление и грусть.

Это было неудивительно. За те два года, что прошли с тех пор, как они потеряли друг друга из виду, Хэл уже переступил черту, отделяющую юношу от взрослого мужчины. Когда Хилари в последний раз видел Хэла, тот был высоким тощим энергичным юношей; теперь же, хотя лицо Хэла и не претерпело заметных возрастных изменений, а двадцать дополнительных килограммов мяса и мышц увеличили массу его тела лишь в разумных пределах, это был совершенно другой человек. Теперь он был не просто очень высоким. Он был большим. В самом деле, как он только совсем недавно уяснил себе, когда при его втором посещении Абсолютной Энциклопедии Аджела показала ему его отражение в зеркале, он был очень большим.

Он понял это также по реакции Хилари на его габариты – сначала тот, увидев его, слегка напрягся, но затем, успокоившись, стал, казалось, еще меньше ростом. Это было как бы подсознательным рефлексом, частью того необъяснимого инстинкта автоматического сопоставления размеров, который заставляет подниматься шерсть на загривке собаки при первом взгляде на незнакомую и более крупную собаку и затем ровно укладывает ее обратно, если разница в размерах оказывается слишком большой для того, чтобы реально рассчитывать на победу в схватке.

За последний год Хэл не раз сталкивался с подобной реакцией на Энциклопедии и даже испытал ее на себе, когда однажды, свернув за угол, неожиданно наткнулся на зеркало.

Какую-то долю секунды он смотрел на себя как на незнакомца, и когда он наконец узнал себя, то почувствовал не только некоторую неловкость, но и также грусть; до этого момента он считал, что некоторое время назад уже привык жить с мыслью о своей внутренней непохожести на других и о своем одиночестве. Но сейчас, встретившись здесь с человеком, которого он знал раньше, он снова почувствовал на себе это несмываемое клеймо непохожести.

– Хилари, ты разве не узнаешь меня? – снова спросил он. – Ховард Билавд Иммануэльсон. Помнишь, как меня привел Джейсон Роу и ты отвел нас в отряд Рух Тамани?

Глаза Хилари потеплели. Он протянул руку.

– Извини, ты малость изменился. Кто ты сейчас?

Хэл двумя руками сжал протянутую руку.

– В моих документах значится, что я маранец по имени Эмер, коммерческий представитель экзотского посольства на Гармонии. Кстати, хочу сообщить, но только тебе, свое настоящее имя. Меня зовут Хэл Мэйн. Я с Земли.

– Со Старой Земли?

– Да, – кивнул Хэл. – Со Старой Земли, а сейчас еще и с Абсолютной Энциклопедии. Я сейчас по самое горло занят делами посерьезнее, чем схватки с милицией.

Он пристально смотрел на Хилари, пытаясь уловить его реакцию.

– Теперь это касается не только этой планеты или Ассоциации, – продолжил он, не услышав от Хилари ни слова в ответ. – Сейчас сражение против Иных разгорается на всех мирах.

Хилари кивнул. Из его груди вырвался еле уловимый вздох.

– Я знаю. Старые времена подходят к концу. Я чувствовал это уже давно. Так чем я могу быть тебе полезен?

– Сообщи мне, пожалуйста, где я могу найти Рух Тамани, – попросил Хэл. – Я уже отправил на ее поиски несколько человек, но пока безрезультатно. Ради блага всех миров я должен встретиться с ней как можно скорее. У меня для нее есть задание, с которым может справиться только она.

Лицо Хилари помрачнело.

– Я не уверен, что имею право сообщать тебе хоть что-нибудь, пока за тебя кто-нибудь не поручится. За год люди могут резко поменять свои взгляды. Правда, в данном случае это не имеет никакого значения. Что бы там ни было у тебя на уме, тебе лучше было бы поискать кого-нибудь другого. Рух Тамани мертва, а если еще не мертва, тем хуже для нее. Она в лапах милиции. Они схватили ее три недели назад.

Хэл удивленно посмотрел на Хилари.

– Три недели назад… где?

– В Аруме.

– В Аруме? Ты хочешь сказать, она оставалась там все это время с момента нападения на Кор Тэп?

– Они уже почти восстановили ее. И Рух решила разведать, можно ли как-нибудь саботировать восстановительные работы. А там было это дьявольское отродье по имени полковник Барбедж, Эмит Барбедж, который посвятил все свое время ее розыску. Ему донесли, что Рух в Аруме, он прочесал город и захватил двух человек, которые знали о ее местонахождении.

Хилари замолчал и пожал плечами.

– Когда их доставили в Милицейский центр, они, естественно, заговорили. А затем он схватил и ее.

Хэл продолжал, не мигая, смотреть на своего собеседника.

– Я должен как можно скорее освободить ее, – сказал он.

– Освободить? – Хилари долго, с удивлением рассматривал Хэла. – Ты что, серьезно? Тебе не кажется, что, если бы мы могли вызволять заключенных из Милицейских центров, мы бы давно это сделали?

– А вам это, как я понимаю, еще ни разу не удавалось, – услышал Хэл собственный резкий голос, эхом отразившийся от сводчатых стен, плавно переходящих в купол.

Хилари никак не прореагировал на эти слова.

– Извини, – покачал головой Хэл. – Но на карту поставлено слишком многое. Я должен сделать это, и как можно скорее.

– Послушай, приятель, – мягко произнес Хилари. – Как ты не можешь понять? Сто шансов против одного, что она мертва уже по меньшей мере две недели!

– Я должен исходить из того, что она жива, – упрямо сказал Хэл. – Нам надо отправиться за ней. К кому я могу обратиться за помощью в Аруме? Есть там кто-нибудь из ее старого отряда?

– Помощь, – изумленно повторил Хилари. – Послушай меня, Хэл, если это и на самом деле твое имя, мы не можем просто так взять трубку телефона и позвонить в Аруму. Все междугородные разговоры прослушиваются. Мне понадобится три дня на то, чтобы найти курьера, неделя на то, чтобы связать его или ее с людьми, которые могут организовать транспорт для переезда отсюда в Аруму, еще неделя, чтобы собрать людей для обсуждения возможности освобождения Рух, и час спустя после того, как они услышат, что ты задумал, они разъедутся по домам, потому что всем им, так же как и мне, прекрасно известно, что это сделать невозможно. Ты был в отряде. И что, ты думаешь, сможет сделать кучка людей, вооруженных игольными и конусными ружьями, против крепости, битком забитой полицейскими силами?

– Существуют способы взятия даже крепостей, – сказал Хэл. – А что касается звонка в Аруму, думаю, я могу воспользоваться экзотскими каналами дипломатической связи при условии, что текст будет как следует закодирован. И зачем тратить неделю на поиски курьера, если воздушный транспорт доставит тебя на место за пару часов?

– Видимо, что-то случилось с твоими мозгами, – спокойно заметил Хилари. – Даже если мы найдем здесь кого-нибудь, кто сможет представить на пропускном пункте убедительные причины для такой поездки, у нас все равно нет сумасшедших денег, чтобы оплатить ее. Я еще раз говорю, вспомни свой отряд. Вспомни, как мы вынуждены были постоянно пользоваться на ходу разваливающимся оборудованием и оружием.

– Финансовые проблемы? – Хэл сунул руку в карман куртки и достал бумажник. Он раскрыл его и продемонстрировал Хилари пачку межзвездных кредитных чеков. – У меня здесь столько денег, что в пересчете на валюту Гармонии хватит даже для того, чтобы вооружить небольшую армию. Это все принадлежит мне и Абсолютной Энциклопедии. Но если понадобится, я смогу достать еще по экзотским дипломатическим каналам.

Хилари все не мог оторвать глаз от чеков. На его лице появилось задумчивое выражение.

– Кофе? – предложил он.

– Не откажусь, спасибо.

Хэл проследовал за Хилари к находившемуся в семи метрах от них столику, на котором стояли небольшой кофейный автомат и стопка одноразовых чашек. Они сели, и Хилари наполнил две чашки. Он пил кофе медленно и с явным удовольствием, Хэл же быстро поднес свою чашку к губам и тут же поставил ее на место. Он уже успел забыть, какой вкус у кофе на Гармонии.

– Ладно, я готов поверить тебе. – Хилари поставил чашку на потертую поверхность стола среди разбросанных пачек документов. – Я, разумеется, считаю твою затею неосуществимой, но с такими деньгами… почему бы не помечтать.

– Ну почему она неосуществима? Что делает ее неосуществимой? – воскликнул Хэл.

Несколько мгновений Хилари молча смотрел на него.

– Ты сказал, что ты со Старой Земли, – наконец произнес он. – Не с Дорсая?

– Со Старой Земли.

– Ладно, поверим. – Хилари медленно кивнул. – Тогда, прежде чем ответить на твои вопросы, позволь спросить тебя. Ты ведь сидел день или чуть больше в Центре перед тем, как вы вместе с Джейсоном пришли ко мне? Нужно ли мне поэтому объяснять тебе, что собой представляет Центр изнутри?

– Я не слишком-то много и видел, – пожал плечами Хэл. – К тому же ты сказал, что Рух сидит в арумском Центре, а не здесь, в Цитадели.

– Они построены по одной схеме, – сказал Хилари. – Чтобы пробиться внутрь, нужна целая армия, не говоря уже о том, чтобы вызволить кого-нибудь оттуда; к тому же милиционеры, скорее всего, сразу же убьют заключенного, если только заподозрят, что его собираются спасти.

– Если будет нужна армия, у нас будет армия, – кивнул Хэл. – Ведь речь идет о том, что касается всех четырнадцати миров. Но возможно, армии и не потребуется. Нарисуй мне план Центра, если, как ты говоришь, они все похожи один на другой. Кто в Аруме мог бы помочь мне организовать все?

– Аталия Макнотон. Я слышал, ты с ней уже встречался, – коротко ответил Хилари. Он сгреб в сторону документы и из ящика стола достал ручку и чистый лист бумаги. Затем придвинул все это к Хэлу. – Я рисую не лучше, чем курица лапой; поэтому я буду рассказывать, а рисуй ты. Внутри Центр разделен на три основных сектора: канцелярию, казармы милиции и тюремные камеры…

– Постой, – прервал его Хэл. – Как насчет поиска курьера? Мы не можем тратить три дня на это…

– Курьер не понадобится. Я отправлюсь с тобой, – ответил Хилари. – Ты можешь попытаться убедить Аталию, а я тем временем попробую разузнать, на кого мы в крайнем случае можем рассчитывать на той территории. А теперь рисуй, как я тебе говорю. Все три сектора Центра размещаются в одном кирпичном здании, расположенном в самом конце городского квартала; здание тянется на всю ширину квартала, а ширина его раза в два меньше длины. Центр в Аруме занимает здание высотой не более шести этажей, но помимо этого имеет еще, как минимум, три уровня подземелий. Именно там, как ты догадываешься, и находятся тюремные камеры…

Им удалось попасть на вечерний рейс на Аруму, и три часа спустя Хэл уже сидел в чем-то среднем между приемной и гостиной в доме Аталии Макнотон на окраине Арумы; поздние летние сумерки за окном уже сменяла ночная тьма. Хилари же находился в маленьком рабочем кабинете Аталии и, пользуясь ее записями, обзванивал местных участников сопротивления с приглашением прибыть на совещание. Аталия Хэла помнила, но еще более скептически отнеслась к идее освобождения Рух, чем Хилари.

– …То, что ты располагаешь средствами, это хорошо, – сказала высокая женщина с каштановыми волосами, выслушав первоначальное предложение Хэла. Они сидели в одном из углов комнаты в мягких креслах друг против друга, почти как враги. – Но многие хорошие и нужные люди будут рисковать жизнью ради весьма сомнительного предприятия. Хилари уже говорил тебе – ее, вне всякого сомнения, нет в живых. Единственное, почему она может быть еще жива, это если от нее хотят еще что-то.

– Ее было бы нелегко разговорить, – сказал Хэл.

– Ты думаешь, я об этом не знаю? – вспыхнула Аталия. – Любого командира отряда нелегко заставить говорить, а ее я знала еще ребенком. Но она либо стала бы говорить, либо они давно убили бы ее, убедившись, что все попытки не дают результатов. Не в их правилах держать у себя заключенных дольше нескольких дней.

– Хорошо, – кивнул Хэл. – Тогда давай попробуем выяснить, жива ли она еще. Только не говори мне, что у тебя нет каких-либо информаторов внутри Центра.

– В самом Центре есть. Есть в казармах. Но не в тюрьме… – медленно произнесла Аманда под пристальным взглядом Хэла. Ее голос стал почти резким. – Что касается тюрьмы, все, что нам когда-либо удавалось, это передавать средства для самоубийства нашим товарищам, попавшим в лапы милиции.

Он сидел, молча наблюдая за ней. Теперь, когда, возможно, решался вопрос о жизни и смерти Рух, Хэл чувствовал себя очень спокойно и уверенно. Он вспомнил Дорсай – как только настал момент окончательно сломить сопротивление Серых Капитанов, он тоже ощущал в себе способность влиять на людей, обычно недоступную ему. Одной из составляющих этой способности была своего рода интуитивная логика, позволявшая ему давать ответы на поставленные вопросы с абсолютной уверенностью. Какая-то внутренняя сила, которая до этого момента спокойно дремала в нем, теперь пробудилась и полностью захватила его.

– Я знаю, что Рух жива, – твердо произнес он. По едва заметно расширившимся глазам Аталии он понял, что нашел верный ход.

– Откуда ты знаешь? – удивилась она.

– Просто знаю и все, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Но, естественно, нам надо попытаться самим удостовериться, если тебе требуются доказательства. Я ни за что не поверю, если ты скажешь, что у тебя нет никакой возможности проверить это.

– Я думаю… – медленно произнесла Аталия, – да, я думаю, что это проверить мы сумеем.

– В таком случае нет никакого смысла терять время, не так ли? – сказал Хэл. – Пока ты занимаешься проверкой, мы начнем подготовку; и как только мы услышим, что она жива, мы уже будем в состоянии выступить. Как ты посмотришь на то, если мы заключим соглашение?

И, не давая ей возможности ответить, он продолжил:

– Как тебе известно, я был членом отряда. Мне бы и в голову не пришло подкупать тебя или кого-нибудь еще. Но не могла бы ты сделать кое-что для меня? Постарайся организовать и максимально ускорить подготовку операции по спасению Рух, подключив к этому всех, кто только может быть полезным, а я, если окажется, что Рух уже нет в живых, возмещу всем участникам операции потери за потраченные время и усилия и, если ты не будешь возражать, дополнительно передам для помощи местному населению пятьсот единиц межзвездных кредитов.

Он остановился, чтобы перевести дыхание.

– Я не думаю… – начала она холодно.

– Но, – перебивая ее, снова заговорил он, – если Рух жива, мы забудем о всяких компенсациях и пожертвованиях за исключением расходов, которые не по карману вашим людям. Если же нет, я в любом случае буду считать, что они сделали для спасения Рух все от них зависящее.

Он замолчал в ожидании ее реакции. Она смотрела на него долгим, почти враждебным взглядом.

– Хорошо, – кивнула она. – Я согласна в той степени, в какой это не будет противоречить здравому смыслу и не причинит вреда людям, за которых я несу ответственность.

– Прекрасно, – быстро ответил он. – Тогда, поскольку я готов платить, если окажусь не прав, я хотел бы начать кое-что делать уже сейчас. Прежде всего мне необходимо знать все, что вы только сможете раздобыть для меня, о Милицейском центре, включая количество милиционеров и офицеров, находящихся там в настоящее время. Я понимаю, вы не сможете назвать мне точную цифру, но мне важно представлять хотя бы приблизительно, сколько людей там будет, когда мы отправимся вызволять Рух. Кроме того, мне нужны сведения о снабжении и движении транспорта, въезжающего и выезжающего из Центра, как часто вывозится мусор и каков порядок в случае необходимости вызова ремонтных рабочих из сторонних служб, а также кому из лиц, не входящих в число постоянных сотрудников, разрешено периодически посещать здание Центра. Не забудьте про график дежурств, характеристики старших офицеров и сведения об имеющихся в здании средствах связи.

Он замолчал.

– Не больно-то много тебе и надо. – Аталия мрачновато улыбнулась.

– Естественно, нам нужно также знать о вооружении, замках и системе безопасности, – продолжил Хэл. – Но есть еще одна вещь, с которой я и попросил бы тебя начать прямо сейчас, – ни тебе, ни твоим людям это ничего не будет стоить. Надо распустить по городу слух, что Рух до сих пор жива. Тогда, когда выяснится, что это и в самом деле так, народные массы уже будут готовы принять эту информацию и, может быть, даже организуют какую-нибудь отвлекающую демонстрацию.

После короткого колебания Аталия кивнула:

– Хорошо, это мы сделаем. Я пойду и сразу же запущу машину в действие, если мне удастся оторвать от телефона Хилари хотя бы на пять минут.

– Как скоро ты рассчитываешь получить первые результаты? – поинтересовался Хэл.

– Не знаю, – Аталия пожала плечами, – думаю, не раньше чем через сорок восемь часов.

Но столько времени не потребовалось. Уже на следующее утро торговец рыбой, который снабжал казармы Милицейского центра и был в приятельских отношениях с поваром и другими кухонными работниками, сообщил Аталии, что Рух жива, во всяком случае была жива днем накануне, и находится в тюремном изоляторе.

Восемь часов спустя, как только темнота окутала улицы, шестнадцать человек собрались в помещении склада Аталии вокруг примитивного дощатого стола на козлах, воздвигнутого специально для этого случая.

Глава 53

Хэл сидел во главе стола и смотрел на участников встречи, расположившихся по обе стороны от него. Эта сцена снова, как во время вчерашнего разговора с Аталией, напомнила ему переговоры с Серыми Капитанами в столовой Форали. Помимо Аталии и Хилари большинство лиц были ему незнакомы, за исключением двух человек из отряда Рух – нагловатого и агрессивного Таллаха, а также Морелли Уолдена. Морелли, похоже, совсем недавно оправился от ранения: он сильно похудел – теперь его торс был едва ли толще конечностей – и постарел.

По виду остальных приглашенных Аталией людей нельзя было сказать, были ли они тоже в прошлом членами того или иного отряда. И Хэл инстинктивно почувствовал, что убедить их ему не помогут ни бывшие соратники по отряду, ни Хилари, даже если он и захочет помочь ему.

Представив Хэла как члена отряда Рух, Аталия начала с краткого изложения сути его предложения.

– …и, как вы все знаете, – закончила она, – сегодня утром мы получили подтверждение того, что Рух жива и содержится в тюремном изоляторе Милицейского центра. Вы уже слышали о тех предложениях, которые он нам сделал. А теперь пусть Хэл продолжит сам.

– Благодарю за предоставленную возможность, – сказал Хэл.

Он оглядел незнакомых ему мужчин и женщин; выражение их лиц никак нельзя было назвать обнадеживающим.

– Но прежде чем я начну говорить, я хотел бы задать вам один неудобный вопрос; считает ли кто-нибудь, что даже сидеть здесь и слушать меня – пустая трата времени Пусть каждый из вас спросит у своей совести.

Все продолжали молча смотреть на него. Никто даже не шелохнулся и не произнес ни слова.

– Я спрашиваю об этом, – продолжил он, – потому что знаю, что многие так думают, поскольку ни одному заключенному еще не удавалось покинуть Центр подобным образом. И я нахожусь здесь не только для того, чтобы сказать вам, что это заблуждение, я хочу также подчеркнуть, что освобождение Рух из милицейских застенков относится к операциям такого рода, какие люди вроде нас неоднократно проводили на протяжении всей истории человечества. Однако я не смогу убедить в этом никого из вас, если вы заранее решили, что нет никакого смысла даже слушать меня. Поэтому я спрашиваю вас снова, ответьте прямо ради свободы Рух, есть ли здесь кто-нибудь, кто не хочет даже и думать об этом?

Несколько мгновений в помещении стояла полная тишина. Потом все разом зашевелились, переглядываясь друг с другом; через несколько секунд раздался скрип металла по бетону, и в дальнем конце стола, отодвинув металлический ящик, на котором он сидел, поднялся высокий мужчина в темной кожаной куртке. Увидев его, вскочил на ноги еще один человек, ростом пониже, одетый в строгий деловой костюм.

– Одну минутку, – сказал Хэл. Оба повернулись к нему.

– Я ценю вашу честность, но, пожалуйста, не уходите. Просто посидите с нами, хорошо? Вы можете не участвовать в дискуссии, просто послушайте.

Некоторое время они молча смотрели на него. Потом поднявшийся первым сел, второй последовал его примеру.

– Спасибо, – сказал Хэл. Прежде чем продолжить, он сделал паузу и обвел всех взглядом. – Теперь я хотел бы обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Я уже сказал Аталии, и, надеюсь, она довела до вашего сведения, почему предпринимается попытка освободить Рух. Она должна выполнить определенное задание, которое никто, кроме нее, во всех четырнадцати мирах выполнить не может.

– Она принадлежит Гармонии, – прервал его сидящий рядом с Таллахом крупный мужчина в темно-зеленом вязаном джемпере.

– Совершенно верно, – кивнул Хэл. – Но в данный момент она принадлежит милиции. Я понимаю, что вы хотите этим сказать. Рух – жительница Гармонии, одна из Избранных, и должна служить своей родной планете. Это так, она должна служить своей планете, но сейчас помимо этого она должна послужить и всем другим мирам. Я снова спрашиваю вас, готовы ли вы все воспринять все, о чем я здесь говорю?

Он сделал паузу. Все продолжали сидеть молча с бесстрастными лицами.

– Выслушайте меня внимательно, – продолжил он. – Я никого не удивлю, если скажу, что Иные – это всего лишь ничтожно маленькая в сравнении со всеми мирами группка индивидуумов. Сами по себе, даже несмотря на свои таланты и возможности, они не могут представлять опасности для всего человечества. По-настоящему опасными делает их способность манипулировать другими людьми, используя их для того, чтобы многократно увеличить свою мощь и получить возможность управлять всеми нами.

Он снова сделал паузу, давая возможность несогласным оспорить его точку зрения, но никто не пожелал высказаться. Он продолжил:

– Они имеют возможность манипулировать другими людьми, потому что умеют делать их своими сторонниками, умеют заставить поверить себе. Всем также известно, что в то же время существуют люди, с которыми Иные не могут ничего поделать, люди сильные верой, вроде вас, а также такие, как дорсайцы и экзоты. Может быть, меньше известен тот факт, что и среди населения Старой Земли много таких, кто не подвержен влиянию Иных…

– Я слышал об этом, – опять бросил реплику человек в вязаном джемпере. – В это трудно поверить.

– Вам трудно поверить. Но позвольте вас спросить; неужели ваши первопроходцы, те, кто эмигрировал с Земли и основал первые поселения на Гармонии и Ассоциации, неужели они обладали меньшей верой, чем вы, сидящие здесь, и люди вашего поколения на обеих ваших планетах?

Вопрос Хэла вызвал дружный хор протестов.

– Конечно, большей! – заглушая всех, раздался сильный голос крупной женщины средних лет с блестящими черными глазами, сидящей через пять человек слева от Хэла.

– Ладно, допустим, – кивнул Хэл. – Людям свойственно помнить о предках только самое лучшее и забывать все, что может оскорбить их память. В таком случае позвольте задать вам еще один вопрос. Неужели вы считаете, что в свое время все, кто разделял принципы веры квакеров, покинули Землю и перебрались сюда? Разве не могло случиться так, что кто-то по самым разным причинам, начиная с отсутствия необходимых средств и кончая просто нежеланием расставаться с Землей, остался на старом месте, женился и обзавелся собственными детьми?

Все продолжали молчать, хотя он и дал им возможность высказаться.

– Таким образом, – мягко произнес он наконец, – нет оснований считать, что Землю покинули все, из кого потом могли бы вырасти дорсайцы. Или что на Мару и Культис перебрались все, кто мог бы положить начало цивилизации экзотов. Еще один, последний вопрос, прежде чем закрыть эту тему и перейти к нашим основным проблемам. До того как эти эмигранты прибыли на другие миры, было ли им свойственно нечто такое, от чего пришлось отказаться на новом месте?

Снова пауза и снова молчание в ответ.

– В таком случае резонно предположить, что нет, – продолжил он. – Что были истинно верующие мужчины и женщины еще до того, как появились Гармония и Ассоциация, что существовали храбрые и самоотверженные люди задолго до того, как возник Дорсай, и что люди мечтали о некоем этическом идеале и разрабатывали на его основе философские концепции, когда еще никто не имел ни малейшего представления о Маре или Культисе.

Он снова прервался, но на этот раз лишь на долю секунды.

– Короче, квакеры, и дорсайцы, и экзоты первоначально появились на Старой Земле, где до сих пор есть люди, подобные им, часть общего генофонда, давшего начало всей человеческой расе.

– Принято, – резко бросила Аталия со своего конца стола. – А теперь, как ты сам сказал, давай перейдем к основным вопросам, ради которых мы все здесь собрались.

– Хорошо, – сказал Хэл. – Важно только понимать то, ради чего все это делается, и ценность Рух для всех миров. А необходима она, потому что в ней сосредоточено все лучшее, что было создано вашей культурой. Вы должны гордиться ею, а не ревновать к другим мирам. Но давайте, как только что напомнила мне Аталия, перейдем к основным вопросам нашей встречи…

Он еще раз оглядел присутствующих и заметил, что выражение лиц, во всяком случае у некоторых из них, изменилось, перейдя от первоначальной тупой бесстрастности к задумчивости и даже некоей заинтересованности. «По крайней мере, – подумал он, – мне удалось увлечь хотя бы несколько человек из этой аудитории».

– Что касается того, каким образом мы освободим ее, – произнес он и заметил, как лица присутствующих вновь застыли, но на этот раз в напряженном внимании, – то здесь нашим главным козырем становится идея о принципиальной невозможности вызволения заключенного из Милицейского центра. Поскольку это означает, что милиция тоже непреложно верит в этот постулат, то им и в голову не придет мысль о возможной попытке освобождения. Нам это существенно облегчит задачу, поскольку для того, чтобы осуществить эту операцию, мы должны подготовиться к ней заранее, а убежденность милиции в неуязвимости своего Центра сыграет нам только на руку и усыпит их подозрительность. Мы, конечно, справились бы и так, но это стоило бы нам дополнительных усилий.

– Ты все еще ни слова не сказал нам о том, почему ты считаешь, что освобождение возможно, – сказал мужчина в вязаном джемпере.

– Оно возможно, – кивнул Хэл, – потому что, как я уже сказал, подобные операции проводились неоднократно и раньше. Необходимо только свести до минимума противодействие другой стороны, когда мы проникнем на территорию Центра, для того чтобы группа спасателей могла без труда справиться с ситуацией.

Худой мужчина лет пятидесяти с недовольным лицом, сидящий через три человека от Хэла, презрительно фыркнул:

– Прекрасно! Все, что нам надо, это только чудо!

– Нет, – ответил Хэл тем же спокойным тоном, которым начал сегодняшнюю встречу, – все, что нам надо, это четкий план.

Он посмотрел на Аталию в противоположном конце стола.

– Я узнал, что в казармах вашего Милицейского центра расквартированы четыре роты примерно по двести человек в каждой, плюс пара сотен чиновников и обслуживающего персонала. Таким образом, максимальная численность, с которой мы можем столкнуться, составляет не больше тысячи ста человек.

– Это много, – заметила женщина средних лет, которая так горячо протестовала против предположения о том, что у первых поселенцев Квакерских миров было меньше веры, чем у нынешних поколений.

– Да, на первый взгляд это кажется много, – сказал Хэл. – Но для города подобной величины на любой другой планете, за исключением Ассоциации, Дорсая и Экзотских миров, обычно требуется раза в три больше полиции. В данном случае нам опять повезло, что характер вашей культуры не требует больших полицейских сил.