Текст книги "Абсолютная Энциклопедия. Том 2"

Глава 55

Самые удобные пути между звездами не всегда самые прямые; и поэтому для Хэла кратчайшим путем на Дорсай оказался полет сначала вместе с Рух на Культис, а уже оттуда на другом корабле к месту своего конечного назначения.

Итак, он снова в космопорте Омалу. Стараясь не обращать внимания на довольно-таки прохладный воздух и ослепительный свет Фомальгаута, раскаленной белой точкой висящего над головой, Хэл пересек поле взлетно-посадочной площадки. Увидев встречавшую его Аманду, в тот же миг он почувствовал, будто камень свалился у него с души. Внезапное чувство любви захлестнуло его, и его руки, повинуясь неосознанному импульсу, как бы сами по себе заключили ее в объятия.

Он ощутил ее стройное, сильное и такое живое тело, и в следующее мгновение ее руки обвили его шею и она крепко прижала его к себе. Они стояли молча, прижавшись друг к другу, забыв обо всем на свете. Хэл впервые осознал, насколько призрачно и мимолетно почти все в жизни по сравнению с этим моментом. Он ни за что не хотел выпускать ее из рук, но понимал, что они не могут вечно стоять вот так, сжимая друг друга в объятиях, посреди терминала. Наконец он разжал руки; она тоже отпустила его и отступила на шаг назад.

– Как ты узнала, что я прилетаю? – удивленно спросил Хэл.

– Командир корабля сообщил о тебе еще с орбиты, – сказала Аманда. – Теперь ты из тех пассажиров, чье присутствие на борту не остается незамеченным.

– Неужели?

Ему совсем не показалось, что находившиеся вместе с ним на борту экзоты относились к нему как-нибудь по-особенному. Правда, экзоты никогда не отличались склонностью устраивать ажиотаж вокруг кого бы то ни было.

– Именно так, – ответила Аманда. Хэл по-прежнему не мог отвести от нее взгляда. На ней было трикотажное платье из ослепительно белой шерсти, плотно облегающее фигуру, а на шее небольшое ожерелье из маленьких морских ракушек, ослепительно белых снаружи, но с нежным розовым ободком по краю внутренней поверхности.

– Ты сегодня нарядно выглядишь, – сказал он. Аманда улыбнулась, глядя прямо перед собой.

– Я оделась так, потому что у меня сегодня важные дела в Омалу, – пояснила она. – Ты на этот раз с багажом?

– Только дорожная сумка.

Вслед за ним она направилась к сектору выдачи багажа; хотя они и не соприкасались друг с другом, он все время ощущал рядом живое тепло ее тела.

– Я написала о тебе Саймону Хану Гриму, старшему из живущих Гримов, – сообщила она. – Он все еще на Новой Земле, занимается там вопросами организации полицейской службы; и по его оценкам пройдет еще не менее нескольких месяцев прежде чем экспансия Иных выжмет его и оттуда. Но он собирается оставаться там до последнего, с тем чтобы заработать как можно больше межзвездной валюты. Из двух других членов семьи младший брат Элистер проводит консультации на Культисе, а их сестра Мэри находится сейчас на Сент-Мари в связи с каким-то пограничным конфликтом; так что усадьба по-прежнему пуста. Но Саймон сказал, что ты можешь останавливаться там всякий раз, как окажешься на Дорсае.

– Очень любезно с его стороны, – улыбнулся Хэл. Она открыла свою маленькую сумочку и достала оттуда напальчник с факсимиле отпечатка большого пальца.

– Ты можешь пользоваться моим факсимиле, чтобы отпирать входную дверь, – сказала она. – Но лучше всего, как только прибудешь туда, зарегистрируй в памяти замка свой собственный палец. Блок памяти замка находится слева, как только войдешь в дверь; если сразу не увидишь, поищи под висящими куртками и свитерами.

Хэл взял напальчник и положил его в нагрудный карман своей серой куртки. Аманда осмотрела его придирчивым взглядом.

– Ты уже достиг максимума своей физической формы, – сказала она. – Ты подойдешь этому дому как нельзя лучше.

На мгновение между ними повисла пауза.

– Да… – смущенно произнес он. – Ты поблагодаришь от моего имени Саймона Хана Грима?

– Разумеется. Но в том, что он пригласил тебя остановиться у него, нет ничего необычного. – Она чуть заметно улыбнулась. – В конце концов гостеприимство – один из принципов добрососедства. Кроме того, я же ему о тебе все рассказала. Вряд ли на Дорсае найдется хоть один дом, который не распахнет перед тобой двери.

– И при этом хозяев в нем не будет?

– Ну… может, и не обязательно не будет. – Аманда снова улыбнулась ему в ответ.

– Спасибо за твою заботу о том, чтобы я мог пожить в этом доме, – медленно произнес Хэл. – Может быть, другого шанса мне больше не представится.

Ее лицо сделалось серьезным, она отвернулась в сторону багажного сектора.

– Я подумала, тебе этого захочется, – сказала она. – Тебе нет смысла заезжать в Форали-Таун, если ты этого не хочешь, да и люди нынче там чрезвычайно заняты. Впрочем, сейчас дел хватает у всех.

Они молча продолжали свой путь. В багажном секторе выяснилось, что багаж с корабля, на котором прилетел Хэл, еще не доставлен.

– После того как ты закончишь свои дела в Омалу, ты не заедешь навестить меня? – спросил он.

– О да. – На мгновение их глаза встретились. – А вот и твой багаж.

Участок стены впереди раскрылся подобно лепесткам цветка, и из образовавшегося прохода появилась автоматическая тележка. Она подъехала к распределительному кругу и начала сгружать вещи в лотки, откуда они уже расходились по боксам, к пассажирам. Хэл опустил свой багажный талон в прорезь регистрационного устройства бокса, возле которого стояли они с Амандой. Через секунду автоматика удостоверилась, что линия отрыва талона совпадает с линией отрыва корешка талона, прикрепленного к багажу, и сумка, проскользнув в дверки люка, вывалилась на пол бокса прямо к их ногам.

Хэл поднял ее и направился к стойке заказа местного транспорта, Аманда последовала за ним. Пока они шли, никто из них не произнес ни слова. Хэл чувствовал, что его переполняют слова, но здесь и сейчас это прозвучало бы неуместно.

Но у стойки выяснилось, что все рейсы дальнего следования на сегодня уже закончились и ему придется наземным транспортом ехать в Омалу и заказывать билет уже там, в Транспортном центре.

– В таком случае мы можем добираться до города вместе, – сказал он Аманде со вздохом облегчения, как заключенный, которому вдруг объявили об отсрочке приговора. Она нахмурилась.

– Я уже договорилась насчет обратного пути. – Я не могу… но, с другой стороны, если ты хочешь заплатить за мой билет на автобус, что ж…

– Конечно, хочу, – решительно произнес он.

Они ехали вместе, сидя в соседних креслах в третьем от конца ряду практически пустого салона наземного автобуса. Он положил свою ладонь на ее, и она слегка сжала ее пальцами, затем, отпустив его руку, просунула свою под локоть Хала и снова взяла его ладонь. Так они и сидели, положив сплетенные руки на подлокотник кресла между ними и крепко стиснув ладони друг друга. «Как два человека, собирающиеся принести клятву на крови и ждущие, когда нож одним движением вскроет их вены и их кровь смешается в едином потоке», – подумал он.

Но сейчас не было никакой необходимости ни в ноже, ни в клятве. И хотя они всего лишь держали друг друга за руку, Хэлу казалось, что все жизненные системы их тел объединены в единую систему и что с каждым ударом его сердце гонит кровь не только в его артерии, но и в ее тоже, точно так же, как ее сердце посылает кровь в кровеносные сосуды их обоих.

Ему по-прежнему многое надо было ей сказать, но сейчас уже не надо было торопиться. Даже стоявшая в этот момент тишина была по-своему бесценна. Он смотрел на ее чистый профиль, вырисовывавшийся на фоне окна. Ее лицо светилось умиротворением и счастьем, которых раньше он в ней не наблюдал. Оно словно излучало тепло, которого так не хватало этому времени года. В прошлый свой приезд он был здесь в самом конце лета; сейчас, полтора года спустя, в этом полушарии стояла ранняя весна.

В Транспортном центре в Омалу Хэл попрощался с Амандой. Он хотел ей напомнить о данном обещании, но почему-то не сделал это. Корабль вознес его над планетой в черноту околокосмического пространства и затем вновь опустил на землю на площадку перед Гримхаусом.

Внутри в особняке все, как всегда, было в полной готовности для проживания, но неподвижность воздуха как будто отсекала то ощущение зимы, с которым он сталкивался повсюду перед этим; казалось, время здесь остановилось. Он, не глядя, протянул руку и, отодвинув висящую куртку, нащупал блок памяти замка; затем, приложив к нему большой палец, ввел его отпечаток в память. После этого он, нигде не задерживаясь, прошел прямо в комнату, бывшую некогда спальней Донала, бросил свою сумку на белое покрывало кровати и вернулся обратно в гостиную.

Он открыл дверь, ведущую из гостиной в библиотеку и остановился в проходе. Его голова достигала верхней планки дверного проема, а плечи упирались в боковые косяки. Аманда была права – он достиг максимума своей физической формы. Он чувствовал себя в своем огромном теле маленьким, тихим и одиноким.

Он направился в кухню и приготовил себе немудреный обед, состоящий из хлеба, козьего сыра и чего-то наподобие перлового супа. Взгляд его не отрывался от крутого склона за окном, который он уже видел из спальни Донала. Поев, он прибрал за собой и направился в библиотеку, чтобы покопаться в книгах. Это были старые, знакомые ему фолианты, и он увлекся чтением.

Он оторвался от раскрытой перед ним книги только тогда, когда солнце уже висело низко над горами, заставляя все предметы отбрасывать длинные вечерние тени. Хэл снова почувствовал одиночество и, чтобы освободиться от этого настроения, поставив книгу на место, вышел на площадку перед домом.

Уже скоро закат, а Аманды все еще не было. Он зашагал прочь от дома в сторону хозяйственных построек. Из конюшни донеслось ржание. Он вошел и увидел двух стоящих там лошадей; их длинные морды повернулись в его сторону.

Хэл улыбнулся. Обе нетерпеливо перебирали ногами, кося на него глаза в ожидании, что какая-нибудь из них отправится на прогулку. Но он повернулся и вышел из конюшни.

Хэл продолжил свою прогулку по усадьбе, заходя по очереди во все хозяйственные постройки и прислушиваясь к царящей там тишине. Когда солнце село, он вернулся в дом. Наступило время вечерних новостей, и он обосновался в гостиной, устроившись перед информационным экраном. Сначала он плохо понимал, о чем говорится в сообщениях из жизни незнакомого ему мира, о его людях и событиях. Однако постепенно он стал улавливать главное событие, которое стояло за всеми остальными явлениями местной жизни – на Дорсае шла мобилизация, на что он и рассчитывал, когда решил приехать сюда во второй раз.

Он продолжал следить за трансляцией со все возрастающим интересом, пока вдруг не осознал, что уже почти десять, а Аманды все еще нет; она даже не позвонила. За окном уже несколько часов стояла темнота.

Хэл сидел, снова погрузившись в окружающую его тишину и пустоту дома. Потом переключил освещение в гостиной на ночной режим и направился в спальню, где оставил свою дорожную сумку.

Улегшись в постель, он сначала подумал, что несмотря на усталость ему уснуть не удастся. Но ему удалось забыть о своем разочаровании, и желанный сон вскоре пришел. Хэл так и не понял, долго ли он спал, когда его разбудил легкий шорох.

Ложась спать, он открыл окно и раздвинул шторы, чтобы свежий воздух беспрепятственно проникал внутрь, и теперь нижний край прозрачной занавески слегка колебался. В комнате было довольно прохладно; он ощущал это кожей лица и рук, хотя самому ему было тепло под толстым одеялом. Пока он спал, луна поднялась еще выше, и сейчас ее свет лежал ярким пятном в центре комнаты, в стороне от постели; и в центре этого пятна вполоборота к нему стояла, раздеваясь, Аманда.

Он лежал, молча наблюдая за ней. Она преднамеренно не старалась двигаться особенно тихо, зная, что даже легкий шорох непременно разбудит его, и продолжала раздеваться, как будто не замечая его взгляда. Наконец последний предмет туалета упал к ее ногам. Аманда выпрямилась и секунду стояла, похожая на теплую живую статую из слоновой кости, омываемая, точнее сказать, залитая с ног до головы лунным светом. Лунный свет рельефно подчеркивал на фоне царящего в комнате мрака плавный изгиб линии ее бедра и ягодиц, ярко высвечивая полную грудь. Волосы, словно освещенное изнутри облако, создавали нечто вроде ореола вокруг ее головы. Она настороженно замерла с поднятой головой, как дикий зверь на водопое, внезапно услышавший подозрительный шум, затем, приподняв край одеяла, скользнула в постель и заглянула ему в лицо.

Хриплый прерывистый вздох облегчения вырвался из горла Хэла, и в тот же миг его руки заключили ее в объятия – одна легла на плавный изгиб ее бедра, другая, проскользнув под телом, нежно обхватила плечи, коснувшись пальцами мягких волос. Он легко одним движением перевернул ее на себя.

– Ты приехала… – только и успел сказать он; их губы встретились, и тела плотно прижались друг к другу.

Он возвращался к реальности окружающего мира медленно, как будто всплывая на поверхность. Одеяло куда-то задевалось, и теперь они лежали на постели рядом обнаженные; луна, за это время еще дальше переместившаяся по небосводу, покинула центр комнаты и светила теперь прямо на них.

– Теперь все будет иначе, – сказал Хэл.

Он лежал на спине; она рядом на боку, повернувшись к нему и положив голову на подушку так, что он чувствовал ее взгляд.

– Ты так считаешь? – мягко спросила она. Правой рукой, закинутой за голову, она нежно перебирала его жесткие черные волосы. Хэл посмотрел на свое широкое запястье и могучую руку, лежащую поперек ее груди, и с удивлением подумал, неужели это действительно Аманда рядом с ним, неужели им было суждено встретиться именно здесь и именно сейчас, когда все миры вокруг них в любой момент могут рухнуть в пропасть.

Его удивление все нарастало. Как это возможно, чтобы в такое время его переполняло безграничное счастье и чувство близости к другому человеку; когда всего несколько дней назад на Гармонии…

Он невольно передернул плечами, и ее руки крепко обхватили его.

– Что такое? – встревоженно спросила она.

– Ничего… – сказал он. – Ничего. Так, старый призрак показался из могилы.

– Какой призрак?

– Очень и очень старый. Ему уже двести лет.

– Но он еще не ушел, – вздохнула Аманда. – Он все еще с тобой.

– Да, – нехотя признался он. Сковывавший его изнутри холод не отступал даже перед теплом ее рук, и, почти сам того не желая, он заговорил:

– Я отправился на Гармонию, чтобы найти одну женщину по имени Рух Тамани – я, кажется, рассказывал тебе о ней, когда был здесь в прошлый раз? Она нужна на Земле для дела, которое имеет значение для всех миров. Но когда я прилетел туда, оказалось, что она находится в милицейском застенке в Аруме.

Он замолчал, чувствуя, как холод растекается по его телу.

– Мне известно о квакерской милиции, – сказала Аманда.

– Чтобы освободить ее, я вошел в контакт с членами местного сопротивления. Мы совершили нападение на Управление милиции. Когда я нашел ее, она находилась в камере…

Память живо воскресила в его мозгу картины недавнего прошлого. Он продолжал говорить. Холод внутри него все продолжал разрастаться, распространяясь по всему телу. Спальня и Аманда как будто отодвинулись на задний план, как нечто несущественное. Он все дальше и дальше погружался в глубины памяти; от чувствовал себя таким далеким и холодным…

– Нет! – донесся до него испуганный голос Аманды. – Хэл! Вернись! Сейчас же!

Какое-то мгновение он, казалось, балансировал на краю черной бездны; потом медленно, цепляясь за присутствие женщины, как за соломинку, начал возвращаться оттуда, куда чуть было не ушел во второй раз. Он возвращался; все ближе и ближе… пока, наконец, окончательно не пришел в себя. Сковывавший его ледяной панцирь растаял. Он лежал на спине, и Аманда сжимала его в объятиях.

Он тяжело выдохнул, но этот громкий хриплый звук, вырвавшийся из его груди, даже нельзя было назвать выдохом. Затем повернул голову и посмотрел на нее.

– Ты знаешь, что со мной было? – удивленно спросил он. – Откуда тебе это известно?

– Это не столь уж большая редкость здесь, – без тени улыбки ответила она. – Такое случалось с Гримами. Это называется холодная ярость.

– Холодная ярость… – повторил Хэл. Он задумчиво посмотрел на скрытый во мраке потолок. Это выражение вызвало в его мозгу какие-то ассоциации. Он воспринял то, что она только что сказала, но тут же, словно подбирая ключ к замку, начал сличать эту информацию с разнообразными хранящимися в памяти понятиями, значение которых ему самому еще не до конца было ясно. Он почувствовал, как Аманда ослабила свое неистовое объятие, в котором все еще сжимала его. Она отпустила руки и чуть-чуть отодвинулась от него. Но он по-прежнему чувствовал на себе ее взгляд.

– Мне очень жаль. – Его слова долетели до нее слабым дуновением воздуха, а глаза все еще были устремлены в потолок. – Я вовсе не хотел, чтобы это случилось при тебе.

– Я уже сказала тебе, – ответила она; голос ее звучал гораздо мягче, чем слова, которые она произносила. – Это здесь не редкость. Такое случалось с Гримами. Только представь, сколько за последние триста лет было ночей, когда кто-нибудь из них, мужчина или женщина, так же, как ты, лежал и разговаривал с близким ему или ей человеком.

Он не знал, что ответить. Он чувствовал стыд… и одновременно облегчение.

– Кто ты? – мягко спросила Аманда.

Он закрыл глаза. Ее вопрос, свидетельствующий о том, что ей известно то, что она, по его представлению, никак не должна была знать, поразил его, как удар в солнечное сплетение. Сейчас, когда он только что попытался уйти от нее так далеко, насколько это вообще доступно человеческому разуму, и она все-таки сумела вопреки его воле вернуть его обратно, ему больше негде было спрятаться от нее.

– Донал, – услышал он собственный голос, прозвучавший необычайно громко в ночной тишине. – Я был Доналом.

Глаза его все еще были закрыты; он боялся посмотреть на нее.

– Как ты это узнала? – после продолжительной паузы спросил он.

– Морганов всегда отличала способность к ясновидению, – ответила она – А Аманды обладали этим даром даже в большей степени, чем другие члены семьи. Кроме того, я росла вместе с Яном. Как я могла не распознать этого?

Он молчал, не зная, что ответить.

– Ты и похож на Яна, – сказала она. – Да ты и сам знаешь.

Он вымученно улыбнулся и наконец открыл глаза, но, как и прежде, продолжал смотреть в потолок. Теперь, когда все уже было сказано, он испытал столь огромное облегчение, что не сразу смог привыкнуть к этому ощущению.

– Еще мальчишкой – Доналом – я всегда хотел походить на Яна и Кейси, но мне этого никогда не удавалось.

– А почему не на Ичан Грима, твоего отца?

При этой мысли он даже улыбнулся.

– Ичан Хан такой, каким я его видел тогда, был просто неподражаем, – ответил он. – Нечего даже было и думать о том, чтобы быть похожим на него. Но близнецы – мне казалось, что я вполне мог стать таким, как они.

– Почему же ты говоришь, что тебе это никогда не удавалось? – спросила она.

– Потому что для Гримов я был весьма невысок. Даже по сравнению с моим братом Мором, – ответил он.

– Две жизни… – задумчиво произнесла она. – Две жизни переживать из-за того, что ты ниже остальных мужчин в твоей семье?

– Три жизни, – поправил он ее. – Для мужчины это иногда имеет большое значение.

– Три? – удивленно переспросила она.

Некоторое время он лежал в тишине, подбирая слова.

– Мне пришлось также какое-то время быть умершим человеком, – наконец нарушил он молчание. – Я хочу сказать, я использовал тело и имя умершего человека. Мне нужно было вернуться в прошлое, а другой возможности для этого не было.

Сам того не желая, тоном своего голоса он как бы пресекал ее дальнейшие расспросы относительно той второй жизни.

– И как давно ты знаешь, кто ты… на этот раз? – спросила она.

До этого момента он разговаривал, не глядя на нее. Теперь же он повернулся к ней, и ее глаза, небесно-голубые в лунном свете, притянули его к себе, как магнит. Он поцеловал ее с тем трепетом, с каким берут в руки талисман.

– Если быть точным – только последние два года, – сказал он. – Почти до семнадцати лет я рос на Земле, ни о чем не подозревая. Позже, когда я работал на шахтах Коби, я впервые начал замечать в себе что-то необычное. Еще позже, на Гармонии, у меня бывали моменты, когда я делал что-либо значительно лучше, чем должен был бы делать. Но только когда я приехал сюда, в Гримхаус, в первый раз – когда я сидел в столовой и… – он оборвал себя на полуфразе, заглянув ей в глаза. – Тогда, должно быть, ты все поняла, – продолжил он, – или, по крайней мере, что-то заподозрила, когда, вернувшись, обнаружила меня там в том состоянии.

– Нет, – сказала она. – Впервые я почувствовала это еще накануне вечером. Я поняла тогда не кто ты, а кем ты был.

Он покачал головой, вспоминая.

– Но тогда я еще сам не был уверен, пока не побывал во второй раз, в этом году, на Абсолютной Энциклопедии. И там, когда я впервые начал использовать Энциклопедию в качестве творческого инструмента, как этого желал и планировал Марк Торре, я заставил ее провести ретроспективный поиск, чтобы узнать, откуда я взялся.

– И она обнаружила, что ты происходишь с Дорсая?

Волна холода, не того, из которого Аманда вырвала его, но столь же пугающего, пробежала по его телу.

– Да, – ответил он. – Но, помимо этого, и еще многое, многое другое, что уходит корнями в далекое прошлое.

Она смотрела на него, не отводя глаз:

– Не понимаю, о чем ты.

– Я – Солдат времени, – мягко сказал Хэл. – Я всегда им был. И это продолжается уже очень, очень давно. А сейчас мы находимся накануне последней, решающей схватки.

– Уже сейчас? – переспросила Аманда. – А можно от нее как-нибудь уклониться?

– Нет, – хмуро ответил он. – Это исключено. Вот почему в ней примут участие все, кто сейчас еще жив, хотят они того или нет. Я как-нибудь свезу тебя на Энциклопедию и покажу тебе все это в динамике – как развивались события на протяжении веков; то же самое я должен продемонстрировать Таму Олину и Аджеле, как только снова попаду туда.

– Аджеле?

– Аджела – экзотка примерно моего возраста. – Хэл улыбнулся. – Она является чем-то вроде заботливой няньки при Таме. Сейчас ей уже за двадцать, а опекать его она начала, когда ей было всего шестнадцать лет. Именно она в основном и осуществляет от его имени все административное руководство Энциклопедией.