Текст книги "Эйдолон"

Глава 14

– Милостивые боги, сколько же тут народа!

Киргипа остановилась как вкопанная, чтобы поглазеть на открывшееся перед ней зрелище. Каи текли к Саггаре из Эскариэля точно поток.

Они присоединились к тысячам других, уже разбивших лагерь на равнине вокруг гарнизона, а также в зарослях молодого леса у ворот. Сам воздух нагрелся от скопления каи в столь тесном пространстве. Каждая травинка была расплющена или мертва, оставив после себя сырую топь, непрерывно взрыхляемую ногами, копытами и колесами.

Некос подтолкнул Киргипу локтем.

– Не останавливайся, маленькая служанка. Мы не доберемся до ворот, если будем стоять здесь.

– Так много каи в одном месте… к настоящему времени они уже выследили любую дичь в этом районе и съели все запасы продовольствия, которые хранились в крепости. – Взгляд Дендеры скользнул по полю, ее губы опускались все ниже с каждым шагом. – Не самое подходящее место пережидать беду.

– Со снующими поблизости галлу сейчас здесь безопаснее всего.

Некос посмотрел на сверток в своих руках, улыбнулся и наклонился, чтобы зарыться лицом в ткань. Прижался губами к животику ребенка и подул. Малышка захихикала от восторга, крошечные кулачки замахали в воздухе. Ее ладошка сжала волосы Некоса и с силой потянула.

Охранник дернулся всем телом.

– Ой!

Булькающий детский смех стал еще громче. Крошечные пальчики крепче вцепились в волосы, пока Некос не прижался к малютке щекой. Он замер на месте, щурясь от боли.

– Не стойте как истуканы! – приказал он своим ухмыляющимся спутницам. – Освободите меня!

Не сдерживая смеха, Киргипа осторожно разжала кулачок ребенка и высвободила волосы Некоса из железной хватки. Стражник поморщился, выпрямился и потер голову. Он хмуро посмотрел на свою подопечную, по-прежнему уютно лежащую на сгибе его руки. Юная королева что-то проворковала, и лицо мужчины вмиг смягчилось.

– Лет через десять или двадцать я, возможно, тебя прощу.

– А может, тебе стоит, как и нам, заплетать волосы, когда с ней возишься, – предложила Дендера.

Киргипа кивнула. Она научилась этой хитрости в первую же ночь, став нянькой. На ее голове до сих пор есть отметина, где юная королева зацепила пригоршню волос и выдернула клок в качестве приза.

– Дендера? Это ты?

Стражница перестала лениво улыбаться, услышав, как кто-то зовет ее по имени. Ее спина напряглась, и Дендера медленно повернулась в направлении голоса. К ней подошел солдат, на его форме были вышиты регалии гарнизона. Он быстро ударил себя кулаком в грудь в знак приветствия.

Дендера ответила на приветствие с отстраненным лицом и настороженным взглядом.

– Амасис. Рада тебя видеть, – мягко сказала она и повернулась так, чтобы солдат оказался спиной к Некосу и Киргипе.

Некос схватил Киргипу за локоть и кивнул. Они растворились в толпе, оставляя Дендеру развлекать своего знакомого светской беседой.

– Вот с такого рода проблемами мы столкнемся, пока не доберемся до херцегеши, – сказал Некос. – Мы в любой момент можем пересечься с каи, которым известно, что мы не связаны кровными узами или браком и этот ребенок не твой.

– Тогда нам стоит всех сторониться?

Киргипа понадеялась на такой план. Народу здесь уже и так, как соленой рыбы в бочке.

– Вряд ли. В такой толпе легко затеряться, но, возможно, лучше идти с краю и держаться особняком.

Киргипа оглядела каи, роящихся, словно пчелы в улье.

– Думаешь, моя сестра где-то здесь?

Она не смогла скрыть тоску в голосе. Душа болела из-за того, что ей пришлось оставить ее с толпой беглецов из Харадиса. Киргипа выполнила свой долг перед королевским домом, как поступил бы любой преданный подданный, но чувство вины это не уменьшило. Она отчаянно хотела увидеть сестру, порадоваться, что они обе выжили, и поплакать, что мать отдала за них жизнь.

Легкое прикосновение к подбородку. Большой палец Некоса нежно скользнул по ее коже, когда Киргипа подняла лицо.

– Выжившие из Харадиса еще не прибыли, – сказал он. Выражение его лица было одновременно мягким и решительным. – Не забывай о моем обещании. Я поклялся, что найду ее для тебя, и слово свое не нарушу.

Киргипа вздохнула и закрыла глаза. Сильная боль в груди немного ослабла, как от его слов, так и от ласкового прикосновения.

– Спасибо, Некос.

Дендера догнала их перед первыми воротами во двор замка. Стражница поманила их, и они отошли в сторону, чтобы их не подслушали.

– Нам слишком рискованно входить в гарнизон вместе. Многие солдаты Саггары сначала служили в Харадисе, и они узнают одного из нас или обоих. Будь мы без ребенка, нас бы это устроило. Но если нас увидят в сопровождении молоденькой девушки с малюткой, возникнет лишнее любопытство, а я не хочу, чтобы кто-то задавал ненужные вопросы.

– Как нам тогда поступить? – Некос отдал малышку Киргипе. – Мне не хочется разделяться, – кивнул он на няню с подопечной. – Они под большей защитой, когда мы рядом.

– Согласна, но есть способы казаться порознь, но при этом не разделяться. И одному из нас придется выследить горничную херцегеши, так что в какой-то момент у нас просто не будет выбора.

– Ты знаешь, как выглядит Синуэ?

Дендера пожала плечами и посмотрела на Киргипу.

– Я смутно ее припоминаю, но это ты знаешь ее лучше всех, и с тобой она заговорит при встрече. Пока Синуэ не вернется из Саруна Тор со своей госпожой, нам нужно ждать и как можно дольше не попадаться никому на глаза. – Ее взгляд скользнул по проходящей толпе. – И хотя здесь не бродят галлу, сейчас эта малышка в большей опасности, ведь теперь ее враги – ее народ.

Глава 15

Ильдико заснула, только когда солнце показалось из-за горизонта, а проснулась несколько часов спустя в одиночестве, от витающего в воздухе запаха костра и снега. Она откинула одеяло в поисках сброшенной сорочки. У входа в палатку остановилась тень, раздался скребущий звук по брезенту.

– Доброе утро, Синуэ. – Ильдико с благодарностью улыбнулась горничной, когда та с поклоном вошла в палатку, нашла сорочку и передала своей госпоже. – Так понимаю, я проснулась последней.

– Мы все немного медлительней, чем обычно, миледи, – дипломатично ответила Синуэ.

Ильдико действительно последней присоединилась к группе, отказавшись от завтрака, но приняв кружку чая. Бришен стоял в стороне, беседуя с Эльсод. Он был одет в бригантину и кольчугу, но без наплечников и наручей.

Серовек и так был весьма крупным мужчиной в простой рубашке и штанах, но теперь казался просто огромным в защитном снаряжении, состоящем из комбинации кольчуги, доспехов, квадратов вареной кожи и длинного гибкого плаща до лодыжек. Рядом с ним стоял Мегиддо в длинной до икр кольчуге, усиленной чешуйчатыми доспехами поверх шелковой туники с руническими узорами. Гайрис надел самую легкую броню из закаленной кожи с перекрещенными на груди перевязями, чтобы удерживать на спине двое ножен для мечей. Картина одновременно впечатляла и пугала. Ильдико удивилась, зачем они вооружились против теней, которых нельзя убить.

Анхусет подошла к ней, без доспехов, но с оружием.

– Они облачились в броню по предложению Эльсод, – сказала она, как будто Ильдико высказала свои мысли вслух. – Галлу не могут убить призрачных королей, но ты бы захотела, чтобы что-то настолько мерзкое коснулось твоей духовной формы?

Ильдико нахмурилась, ее замутило. Она вылила остывающий чай на землю.

– Может ли стать еще хуже? – Она вздохнула под невозмутимым взглядом Анхусет. – Похоже, да.

Бришен оставил мужчин и подошел к ним.

Анхусет заговорила первой:

– Мы свернем лагерь, как только прикажешь.

– Мы готовы, – подтвердил он, пристально глядя на Ильдико.

Анхусет поклонилась и ушла затушить огонь и поговорить со слугами Гайриса. Лагерь забурлил вокруг короля и королевы. Бришен поднес холодную руку Ильдико к губам, повернул и поцеловал ладонь. Ильдико погладила его по щеке.

– Ты слишком рано покинул меня сегодня, – сказала она.

Он выпрямился и притянул жену к себе.

– Если бы у меня был выбор, я бы вообще тебя не оставлял. – Его губы коснулись ее губ. – Состарься со мной, – прошептал он.

Она вцепилась пальцами в твердую бригантину.

– Вернись ко мне, и мы будем коротать век вместе.

В качестве королевы или наложницы, знатной дамы или судомойки, она найдет способ остаться с ним.

Лицо Бришена, усталое и изможденное в утреннем свете, слабо пробивающемся сквозь снегопад, напряглось еще сильнее.

– Я должен тебе кое-что сказать до отъезда. Если я не выживу… – Он остановил ее возражения. – Если я не выживу в этой битве, ты должна покинуть Саггару и бежать в Гаур. Анхусет тебя сопроводит.

Ильдико дернулась в его объятиях.

– Нет! Ты назначил меня регентом, чтобы сохранить трон. Я не уеду.

Бришен крепче сжал ее.

– Ильдико, если я проиграю, не останется ни трона, ни Баст-Харадиса. Наше королевство падет так же, как Беладин и кланы Калико из Драморин. Ничего не останется, включая Гаур. Но их столица недалеко от моря, и острова могут стать убежищем от орды. У тебя будет шанс выжить.

Ужас такого мира, такой судьбы для него и всех остальных вызвал у Ильдико дрожь. Ей хотелось возразить, заверить, что она не трусиха, чтобы сбегать. Но речь шла не о трусости.

Если призрачным королям не удастся одолеть галлу, королевства падут одно за другим. Первым будет Баст-Харадис. Найдутся те, кто откажется принять такой конец и увидит в смерти Бришена лишь возможность захватить власть. Как жена погибшего короля, Ильдико в одночасье из регента превратится в чужестранку, препятствие, которое нужно как можно быстрее устранить. И самый верный способ – это убийство.

Ильдико вглядывалась в покрытое шрамами, красивое и такое дорогое лицо.

– Ты ошибаешься, – тихо сказала она. – Ты не можешь проиграть.

Бришен расслабился и приподнял ее косу, целуя кончик.

– Нет, не могу.

Лагерь в кратчайшие сроки был свернут. Эльсод ехала в седле перед масодом и коротко поклонилась, когда лошадь Ильдико поравнялась с ней.

– Ваше величество, вы когда-нибудь бывали в Саруна Тор?

Любопытство Ильдико, рожденное при первой встрече с хранительницей памяти, переросло в неприязнь. Несправедливо винить в обстоятельствах того, кто, возможно, нашел способ спасти всех от галлу, но с собой она ничего не могла поделать. Ужасный план казался таким же мрачным и злобным, как и твари, которых он призван был изгнать. Сил на другие чувства, кроме обиды за то, что Эльсод взвалила это бремя на широкие плечи Бришена, Ильдико в себе не находила.

– Нет, – холодно ответила она. – Мы проезжали мимо гор по дороге в Саггару вскоре после того, как я вышла замуж за Бришена, но я знаю легенды. Говорят, в каменном круге до сих пор хранится магия гальпери.

Вот почему они выбрали это место для ритуала. Им понадобится все что угодно, лишь бы усилить магию, которую Бришен отнимет у своего народа для подпитки заклинания, используемого для создания королей-призраков и воскрешения мертвых.

– Вы не одобряете план? Или вам не по душе новые обязанности регента?

Голос Эльсод ничем не выдавал истинных эмоций, но Ильдико ей провести не удалось. Такой вопрос, каким бы объективным он ни был, хорошо раскрывал свою суть. Время для планирования прошло. Пробил час действовать. Ильдико понимала, что может повлиять на Бришена, как и Эльсод. И теперь Эльсод гадала, попытается ли Ильдико в последнюю минуту отговорить мужа от безумного поступка.

Она встретила пристальный взгляд старухи, почти позабыв о вежливости и совсем не улыбаясь.

– Я всей душой не одобряю первое, а второе – печальное последствие. Ни того, ни другого нельзя избежать, и мои чувства по этому поводу не имеют значения. Все мы и каждый по отдельности связаны долгом. – Они уставились друг на друга, пока Ильдико не спросила: – Желаете еще что-нибудь узнать, Эльсод?

Хранительница быстро улыбнулась.

– Больше ничего, ваше величество. – Она наклонила голову. – Пусть ваше регентство будет успешным и кратким и закончится благополучным возвращением Хаскема.

Ильдико замедлила ход лошади и пропустила Эльсод вперед.

Синуэ догнала госпожу.

– Все в порядке, ваше величество?

Ильдико не сводила взгляда с хранительницы и ее масодов.

– Я надеюсь на это, Синуэ. Искренне надеюсь.

Бришен обернулся и жестом подозвал ехать рядом, и она с радостью согласилась. Остальные сгруппировались в пары или тройки вокруг и позади них. Гайрис ехал с двумя членами своего клана, другие рассредоточились вокруг свиты с хранителями памяти в центре. Мегиддо держал коня между Серовеком и Анхусет, и Ильдико не раз видела, как беладинский маркграф бросал на воительницу страстные взгляды. Она же смотрела прямо перед собой, мрачно поджав губы.

Если бы не столь мрачные обстоятельства, то опасное ухаживание Серовека за смертоносной Анхусет показалось бы Ильдико забавным. Кузина Бришена отрицала бы свои чувства до последнего вздоха и в случае необходимости взялась бы за меч, но каи влекло к беладину так же сильно, как и его к ней, и Анхусет это бесило.

А не боится ли Анхусет осуждения или насмешек со стороны своего народа за эту симпатию? Конечно, никто не стал бы ее укорять. Хотя Серовек не каи, но он сыграл важную роль в спасении Бришена от похитителей. Он также спас Ильдико и Анхусет от стаи ищеек магов, нежно и умело обработал рану от стрелы, которую налетчик вонзил в спину Анхусет. Какая женщина, каи или человек, не восхищалась бы таким мужчиной?

Они остановились у подножия Тор, и Бришен обратился к группе на всеобщем:

– Нам нужно оставить несколько часовых. Предупредите, если на равнине внезапно появится что-то необычное.

Бришен скривил губы от вспышки упрямства на лице Анхусет. Ильдико подозревала, что выглядит так же. Он повернулся к Гайрису.

– Лучше взять одного или двух своих людей на вершину Тора, но могут ли остальные остаться здесь?

Гайрис кивнул и отдал приказ на своем языке. Четверо из шести его людей неохотно кивнули, но спорить не стали.

Тогда заговорила Эльсод:

– Ритуал одновременно мощный и хрупкий. Его нельзя прерывать. В противном случае даже я не ведаю ничего о последствиях и можно ли будет начать все сначала. Свидетели могут оставаться лишь сторонними наблюдателями.

Ильдико это совсем не понравилось. Прежде чем она успела потребовать от Эльсод более подробных объяснений, один из людей Гайриса предупреждающе свистнул и указал на юг. Темное пятнышко на горизонте становилось все больше по мере приближения. К ним галопом мчался одинокий всадник.

– Интересно, кто это? – задумался Серовек.

Ильдико ахнула, разглядев конские доспехи и гребень щита.

– Не верю своим глазам.

Бришен повернулся к ней.

– О чем ты?

Она прикрыла глаза от слепящего солнечного света, пытаясь получше разглядеть рыцаря.

– Так любезно с их стороны не только поспешить с ответом, но и оказать неоценимую поддержку одним человеком. – Она не потрудилась скрыть горечь и смущение. Вот таким на проверку союзником оказался Гаур. Ильдико поджала губы. – Из всех солдат, которых мог послать Гаур, я бы никогда не подумала, что они выберут Опального Ондраша.

Серовек фыркнул.

– Звучит многообещающе.

Бришен переводил взгляд с Ильдико на всадника и обратно.

– Ты его знаешь?

– Лично нет, но мне знаком этот фамильный герб. Он принадлежит дворянину, который, как все верили, умрет забытым в изгнании.

Бришен выгнул бровь.

– Тогда он променял плохую судьбу на худшую.

Бришен спешился и стал ждать прибытия рыцаря.

Всадник остановил своего скакуна в снежном вихре и спрыгнул с седла. Он снял шлем с закрывающим лицо щитком, и они впервые увидели Опального Ондраша.

«Такие усталые глаза», – подумала Ильдико.

Светло-серые, пронзительные, они оценивали ее, Бришена и остальных. Ей стало интересно, что он видит. Каштановые волосы волнами спадали на плечи, спина гордо выпрямлена. Изможденное лицо с выступающим носом и острой челюстью могло бы показаться слишком суровым, если бы не прекрасно очерченный рот. В уголках глаз виднелись морщинки, но отчего-то Ильдико была уверена, что Ондраш чаще улыбался, чем хмурился.

Его взгляд наконец остановился на Бришене.

– Вы Бришен Хаскем? Король Каи? – Бришен кивнул, и рыцарь поклонился. – Приветствую вас, ваше величество. Я Ондраш Франциск из Гаура. – Он поклонился Ильдико. – Леди Ильдико. Я лишь в детстве имел удовольствие общаться с вами.

Он помнил ее, но не она его. Детство было очень давно.

– Лорд Ондраш, скажите, что вы здесь потому, что мой дядя получил мое сообщение.

– Он получил. – Изящный рот изогнулся, крошечные морщинки в уголках глаз стали глубже. – Когда король вызвал меня ко двору, я подумал, что отправился на казнь. Однако Сангур Хромой имел иные планы на меня. – Он оглядел оставшихся. – Я прочитал ваше послание и предлагаю свои услуги от имени Гаура. Если вам все еще нужна помощь.

– Нужна, – ответил Бришен. – Хотя мне любопытно, почему вы согласились. Сангур Хромой вынудил вас угрозами? – Он нахмурился. – Мне нужен боец, готовый служить, а не прислуживать.

Ондраш покачал головой.

– Я более чем готов. – Дворянин сунул шлем под мышку и объяснился: – Уверен, вашей жене известна моя история. Мой отец был высокопоставленным военачальником, но поднял восстание в попытке свергнуть Сангура с трона. Он был повержен и казнен. Я отказался присоединиться к восстанию, но также не захотел сражаться против отца. За это Сангур пощадил меня, но изгнал и лишил мою семью всех наших земель. Если я приму участие в этой битве и мы победим, король вернет мне часть земель. Их хватит для приданого дочери.

За пламенной речью последовала тишина.

– Другие вели войны по причинам гораздо менее значимым, – произнес Мегиддо.

– Воистину, это так. – Бришен обменялся рукопожатием с Ондрашем. – Добро пожаловать, лорд Франциск. Мы благодарны вам за службу.

Он представил тех, кто согласился стать королями-призраками, а затем Анхусет, хранителей памяти и людей Гайриса.

– Тогда продолжим, – сказал Бришен, как только со знакомством было покончено. – Я объясню, что нас ждет, когда мы поднимемся на вершину. Вы вольны идти своей дорогой, если передумаете.

Ондраш напрягся.

– Я не трус.

Бришен вскочил на спину своего скакуна.

– Об этом нет речи. И вас никто не сочтет трусом, если вы решите уйти.

Бришен подождал, пока Ондраш снова сядет в седло и подъедет. Они начали подниматься по склону Тор, оставив позади Синуэ и четырех мужчин, которых Гайрис поставил на часах. Ильдико вела свою лошадь вверх по предательскому склону и прислушивалась, как Бришен и Эльсод объясняют Ондрашу детали ритуала и его цель. Ни один из них не упомянул, как именно будет получена сила для заклинания, а Ондраш не спрашивал. Она взглянула на Анхусет, чье лицо было скрыто капюшоном. Побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие поводья, выдавали такой же дикий страх, какой одолевал Ильдико. В отличие от нее Анхусет станет одной из тысяч, лишенных магии.

Лошади начали вскидывать головы и тревожно фыркать. После того, как конь поскользнулся, пятясь, Серовек спешился с разочарованным проклятием и хмуро посмотрел на остальных.

– Если вы не хотите переломать кости, упав вместе с лошадью, предлагаю остаток пути пройти пешком.

К тому времени, как они добрались до вершины, Ильдико забыла о холоде. Ее волосы влажными прядями прилипли к разгоряченному затылку, а платье стало мокрым и грязным от подола до колен. За исключением Эльсод, остальные члены отряда выглядели лучше после напряженного подъема, если не считать сбившегося дыхания. Старая хранительница памяти уселась на упавший камень как на скамейку. Ее морщинистое лицо выглядело почти зеленым в слабом солнечном свете. Масоды кружили вокруг нее, как испуганные бабочки, хлопоча и засыпая вопросами, пока она не прогнала их от себя резким взмахом руки.

Ильдико достала фляжку из сумки, привязанной к седлу, и, сделав глоток, передала воду Анхусет. Остальные тоже достали фляги, и воцарилась тишина, пока все не напились и не отдышались. Лошади не успокаивались, перебирая копытами по снегу.

– Они чувствуют магию, – заметила Эльсод.

Мегиддо озадаченно склонил голову набок.

– Я могу понять, почему скакуны Серовека или Кереси сопротивляются, но не каи или мой. Я младший чародей, а каи рождаются с магией. Мои и ваши кони должны были привыкнуть.

– Верно, монах, за исключением того, что это деяние древних, колдовство гальпери. В некотором смысле оно близко галлу, поскольку их также создали гальпери. Разве ты не чувствуешь его чуждости?

Ильдико не чувствовала ничего, кроме слабой вибрации земли под ногами, будто Тор безмолвно напевал панихиду или колыбельную, которую могла слышать лишь душа.

– Что дальше? – спросила она.

– Мы умрем, – ответил Мегиддо.

Возможно, стоило высказаться как-то иначе. Бришен повернулся к Ильдико.

– Ты уверена, что хочешь остаться? Не думаю, что зрелище будет… приятным.

Она обошла коня и встала перед супругом так близко, чтобы ее слова мог услышать только он. Ильдико скользнула пальцами по жесткой обшивке кольчуги.

– На это будет невыносимо смотреть и еще хуже пережить. Мое место здесь. Если бы я могла, то с радостью стала призрачным королем вместо тебя.

Его рука согревала ей талию, а губы мягко прижимались ко лбу.

– Я бы никогда в жизни тебе этого не позволил. Я слишком сильно тебя люблю.

– Анхусет ты бы позволил.

Прижатые к ее коже губы изогнулись в улыбке.

– Это она так думает.

Ильдико вздохнула и отстранилась. Его лицо было прохладным под ее ладонями, а черные волосы взъерошились ветром в дикую гриву.

– Принц ночи, вернись и состарься со мной.

Уголки его рта опустились. Он взглянул на Эльсод и перевел взгляд на Ильдико.

– Я не смогу, если ты откажешься быть моей женой. Разве наших жертв недостаточно для исполнения долга, Ильдико?

Бришен прав. Здесь, на вершине горы, в месте, построенном исчезнувшим народом, который оставил в мире свою магию и зло, она поняла нечто важное. Долг – цена привилегии, но благородное деяние заслуживает воздаяния. За совершаемый подвиг ее муж заслужил право остаться с любимой женой.

Ильдико обхватила его лицо и притянула к себе для крепкого поцелуя. Медные заклепки на бригантине впились ей в грудь и живот, когда Бришен крепко обнял ее, целуя в ответ, как всегда, страстно и осторожно. Они прервали поцелуй на общем вздохе. Ильдико уставилась в лицо мужа, когда-то пугающее, а теперь такое любимое.

– Этого более чем достаточно, – заявила она. – Я брошу вызов любому, как Эльсод, так и матриархам каи, за право оставаться твоей женой. Даже если ты передумаешь.

Ильдико взвизгнула, когда Бришен оторвал ее от земли, крепко обнял и уткнулся лицом в шею. Он ничего не сказал, просто медленно и глубоко вдыхал и выдыхал, пока она гладила его волосы. Наконец Бришен опустил ее на землю, низко склонился и поцеловал пальцы.

– Солнечная дева, ты снова вселила в меня силы, – сказал он.

«Я бы сделала тебя непобедимым, если бы могла», – хотела ответить она. Вместо этого Ильдико лишь улыбнулась и поклонилась в ответ.

Остальные дали им возможность побыть наедине. Даже Эльсод покинула свое место на белом камне. Теперь она подошла ближе и жестом пригласила Серовека, Мегиддо, Гайриса и Ондраша присоединиться к ней.

– Положите клинки, которые вы возьмете в битву, на этот камень.

Она указала на белую глыбу, на которой сидела раньше.

Они сделали, как она велела, и надели оставшиеся доспехи. Полностью облаченный, за исключением шлема, Бришен наклонился к Эльсод, когда она поманила его пальцем.

– Я передам вам знание заклинаний. Первое сделает из вас призрачных королей, а второе поднимет мертвых и позволит ими повелевать. Меня не будет здесь, чтобы воссоединить тело с духом. Ваша задача – сделать это для себя и других, сир.

Бришен кивнул и замер с закрытыми глазами. Эльсод коснулась кончиком пальца его лба. Он дернулся, когда крошечная молния сорвалась с ее пальца и осветила его лицо. Рука Бришена дернулась, а затем несколько раз сжалась и разжалась. Он покачнулся. Ильдико вскрикнула. Анхусет прыгнула к брату, протягивая руки, чтобы подхватить, если кузен упадет.

Бришен удержался на ногах и тряхнул головой, как бы проясняя мысли, когда Эльсод опустила руку.

– Теперь все понятно? – спросила она.

Он медленно моргнул, глядя на нее.

– Да. Хотя не знаю, смогу ли произнести слова, когда придет время.

– Сможете, – заверила она.

После этого Эльсод начала ритуал. Ильдико встала рядом с Анхусет и парой воинов Кереси. Будущие короли со своими лошадьми заняли места в центре.

Хранительница памяти подошла к лошадям, и два масода двинулись за ней, как тени. Каждый держал по две чаши, а Эльсод одну. Она достала нож из-за пояса и первой подошла к скакуну Ондраша. Рыцарь рванулся остановить ее, но Серовек не дал ему этого сделать.

– Это не жертва. Подожди и увидишь.

Эльсод перерезала шею коня, позволяя крови свободно стечь, пока немного не скопилось в каждой чаше – по одной на лошадь, на которой поедет король. Затем хранительница срезала прядь с гривы и добавила в кровь.

Она повернулась к пятерым мужчинам. Ее клинок сверкнул красным на солнце.

– Ваши лошади не подпустят вас к себе, как только вы перевоплотитесь, и они не смогут находиться рядом с мертвыми. Вы оседлаете вухани, их кровавые тени. – Она посмотрела на Бришена. – Мне нужна ваша кровь.

Он кивнул, снял наруч и закатал рукав кольчуги и гамбезон до локтя. Ильдико зашипела, когда Эльсод очертила алую линию на его предплечье. Он повернул руку и позволил крови стечь в чашу, так что она смешалась с кровью и гривой его лошади. Остальные четверо мужчин последовали его примеру.

– Хвала богам, ты не приносишь в жертву лошадей для этого ритуала. Мне тогда пришлось бы отказаться, – сказал Ондраш, наблюдая, как алая струя стекает по его руке и падает в чашу.

Когда с этой частью ритуала было покончено, масоды соскребли каждый по кому земли с Тора, бросили в чаши и перемешали до образования темной жижи. Эльсод приказала Кереси вывести всех лошадей из каменного круга. Никто из них не двинулся с места, пока Гайрис не кивнул. И хотя Ильдико понимала, что хранительница приказала так, чтобы лошади не запаниковали во время ритуала, ей понравилось, что Кереси не спешат выполнять команды Эльсод, не получив подтверждения от своего вожака.

Чаши отставили в сторону. Эльсод посмотрела на Бришена.

– Пора, – просто сказала она, и у Ильдико внутри все оборвалось. Анхусет низко зарычала.

Бришен повернулся к кузине, смотря пустым взглядом.

– Прости меня. Я бы хотел выбрать другой путь.

Он отвернулся, не обращая внимания на недоуменный взгляд Серовека. Следующие слова Бришена прозвучали не на всеобщем, не на баст-каи, но на языке, на котором не говорили и которого не слышали уже бесчисленные столетия. Древние и таинственные слова призывали неведомую силу, черпая ее из воздуха, из земли и всех каи, что стояли внутри круга. Всех, кроме Бришена.

Анхусет ахнула, ее глаза округлились. Она схватилась за живот, словно стараясь удержать что-то, изо всех сил пытающееся вырваться на свободу. Она зарычала на Серовека, когда тот бросился к ней.

– Держись от меня подальше, человек!

Он остановился с округленными от удивления глазами. Анхусет выпрямилась и опустила руку. Взгляд Серовека скользнул на масодов и Эльсод. Все трое крепко держали друг друга, словно без поддержки каждый мог рухнуть навзничь.

– Не двигайся, – предупредила Эльсод беладина. – Иначе ты убьешь нас всех.

Бришен продолжал петь, не обращая внимания на суматоху. Он провел рукой по пяти мечам, разложенным на белом камне. Голубой свет с серебряными разрядами полился из ладоней Бришена люминесцентным водопадом и по спирали устремился к мечам, поднимаясь по рукоятям, остриям и гардам, пока не заскользил по лезвиям, точно кровь по венам.

Низкий гул присоединился к напеву древних слов и вибрации Тора. Песня крепла, становясь живой и осознанной. Ильдико подскочила, когда Бришен внезапно замолчал. Воздух внутри круга потрескивал и искрился, и она подумала, что все они могут вспыхнуть пламенем, если пошевелятся.

Бришен снова повернулся ко всем лицом, но никто не загорелся. Он выглядел так же, покрытый шрамами, с единственным желтым глазом и усталыми тенями, покрывающими кожу под глазницами. Но что-то изменилось. Ильдико невольно отпрянула, отметив, что остальные сделали то же самое.

Ильдико не обладала ни каплей магии. Не могла ни вызывать ее, ни контролировать и не чувствовала до этого мгновения. Но теперь исходившая от Бришена сила стала ярчайшим маяком, а остальные, как корабли, плыли в темноте. Он практически источал магию.

Взгляд Серовека метался между поникшей Анхусет и столь же истощенными хранителями памяти.

– Что ты наделал, Бришен? – спросил маркграф, отбросив титулы и формальности.

– Немыслимое и непростительное, – ответил он.

Глаза Ильдико затуманились слезами от боли в его голосе.

Эльсод оттолкнула масодов и зашаркала к Бришену. Ее походка замедлилась, словно она постарела лет на двадцать.

– Ты должен продолжать, Бришен Хаскем.

Он кивнул, надел перчатку и потянулся за первым мечом. Ильдико проглотила подступивший к горлу стон.

– Я сделаю это, – заявила Анхусет, надевая перчатку. От безжизненного голоса каи по рукам Ильдико пробежал холодок.

– Нет. – Серовек преградил ей путь. – Это сделаю я.

Он поднял руку, когда Анхусет попыталась оттолкнуть его с дороги.

– Ты правда хочешь омрачить ваши воспоминания вот этим?

Бришен поддержал Серовека.

– Он прав, кузина. – Его золотистый глаз вспыхнул ярко-желтым. – Если только ты не хочешь отомстить – иначе я стою перед тобой, широко раскинув руки. А так позволь ему это сделать.

И снова на лице Серовека промелькнула растерянность. Никто из каи не поведал ему о страшной цене. Ильдико также держала рот на замке. Только шестеро знали про этот элемент ритуала, из-за которого Бришена свергли бы с трона, и каждый поклялся умереть с этой тайной. Это знание можно было сохранить только в воспоминаниях Бришена и только в том случае, если он позволит, чтобы после смерти его огонь жизни поглотил кто-то из поколения, не затронутого заклинанием.

– Нет мести и нет прощения, Бришен, – тихо ответила Анхусет. – В этом нет твоей вины.

Бришен на мгновение закрыл глаз и склонил голову.

– Спасибо, кузина. – Он выпрямился и хлопнул Серовека по плечу. – Столько хлопот, чтобы спасти меня от смерти, а теперь ты собственноручно проткнешь меня мечом, – сказал он с наигранным легкомыслием.

Решив подыграть, Серовек презрительно фыркнул на меч, который протянул Бришен.

– Разве ты не предпочитаешь топор?

Ильдико сжала колени, чтобы не упасть, и покачала головой, стараясь стереть ужасный образ, как Серовек заносит над Бришеном топор.

– Именно. Но, похоже, в ритуальной магии свои правила. – Он передал меч Серовеку. – Готов?

Серовек приподнял бровь.

– А ты?