Текст книги "Эйдолон"

Он отпрянул от Эльсод, и образы пропали.

– Что вы ему показали? – спросила Ильдико, когда Бришен поднялся на ноги.

– Воспоминания тех, кто знал Секмис как дочь бисерщика, что выросла в поселке недалеко от Саггары.

– Во времена, когда Саггара была не более чем клочком земли на открытой равнине, – добавил Бришен. – Я знал, что мать старше отца самое большее на несколько десятилетий. Распространенное предположение, которое Секмис никогда не отрицала.

– Она родилась задолго до дедушки вашего дедушки. – В выцветших глазах хранительницы памяти мелькнул намек на восхищение. – Ум, красота и всепоглощающие амбиции в сочетании с сильным колдовством вознесли женщину с сомнительной родословной в королевы Каи.

Анхусет в типичной для нее манере вышибла пьедестал восхищения двуличием Секмис.

– Итак, она была стара, гнила и, вероятно, купалась в крови невинных, дабы продлить себе жизнь. Скажите нам что-нибудь, чего мы еще не знали, например, какое это имеет отношение к тому, что Бришен единственный, кто может стать так называемым королем призраков?

Эльсод откровенно рассмеялась.

– Призрачный король – не просто военачальник, ведущий мертвых. Он сосуд, который содержит и контролирует силу, сделавшую его призраком. Такое количество магии, сконцентрированной в одном месте, требует мастерства колдуна, обладающего большей магией, чем владеете вы, ша-Анхусет.

– Если Эльсод права, то магия, которую я унаследовал от Секмис, принадлежит пяти поколениям ранее живущих. Как минимум. Благодаря ей я единственный живой каи, у которого хватит сил противостоять магической мощи и управлять ею, – закончил Бришен объяснение за хранительницу.

– И только на короткое время, – предупредила Эльсод. Она откинулась на спинку стула. – Это еще не все.

– Конечно, как могло быть иначе, – решительно заявил Бришен.

Все началось плохо, потом стало еще хуже. Если дела пойдут так и дальше, их ждет полная катастрофа. С другой стороны, он уже согласился умереть, чтобы стать призраком, поднять мертвых и сражаться с демонами. Никогда больше он не будет жаловаться, что при жизни испробовал на себе роль погонщика скота, особенно когда после смерти ему придется загонять галлу в загон. В горле заклокотал смех идущего на виселицу каторжника.

Ильдико заговорила мягким тоном:

– Пока достаточно, Эльсод. Вы и ваши масоды проделали долгий путь. Мы можем снова собраться после того, как вы отдохнете. Я распоряжусь, чтобы для вас приготовили мою комнату.

Хранительница поднялась со стула, отмахнувшись от помощи масодов.

– В этом нет необходимости, ваше величество.

– Это честь для меня. Я просто разделю опочивальню с мужем.

Бришен придвинулся и прошептал на ухо Ильдико:

– Ты стаскиваешь на себя все одеяло.

Легкая улыбка промелькнула на мрачном лице.

– А ты всегда подсовываешь свои холодные ступни мне под ноги, – возразила она.

Он погладил ее по спине. Лишь жене под силу в такой момент поднять ему настроение.

Анхусет налила себе полный кубок вина и с хмурым видом уставилась на жидкость.

– Боги, мне нужно что-нибудь покрепче.

Ильдико поклонилась Эльсод.

– Я найду Месумениса или Синуэ. Они подготовят для вас комнату и принесут еду наверх, если вы не захотите трапезничать со всеми в зале. – Потом она поклонилась Бришену: – С вашего позволения, сир.

Не прошло и мгновения, как она вернулась с небольшой армией слуг под предводительством Месумениса. Те окружили капукезет с масодами и вывели их из комнаты. Ильдико присоединилась к свите, с серьезным выражением лица поклонилась Бришену и закрыла за собой дверь.

Стоило им удалиться, как Бришен достал из соседнего шкафа покрытую пылью бутылку, открыл пробку и плеснул немного прозрачной жидкости в два кубка. Анхусет оставила вино, которое даже не пригубила.

– Вот, – сказал он, протягивая сестре кубок. – Мы оба в этом нуждаемся.

Они отпили одновременно, задыхаясь и отплевываясь. Анхусет встряхнулась, как мокрая собака.

– Вот это спиртное так спиртное, – сипло прохрипела она. Кузина со стуком поставила кубок на стол, буравя Бришена взглядом. – Не могу поверить, что ты даже рассматриваешь этот безумный план, не говоря уже о том, что соглашаешься на него. – Хрипы исчезли, полный неодобрения голос снова стал резким.

Какой у него был выбор?

– Как я уже сказал, предложи другое решение, и я с радостью его приму.

– Позволь мне это сделать.

– Ты слышала, что сказала Эльсод. Это мое бремя. Если бы Харкуф выжил, обязанность легла бы на его плечи. Как сын Секмис он также унаследовал ее силу. – Бришен старался не думать плохо о мертвых, но его брат был слабовольным, и Бришен подозревал, что эту ответственность, так или иначе, возложили бы на него. – В любом случае ты не можешь стать призрачным королем. Кроме того, мне нужно, чтобы ты присматривала за Ильдико, пока я буду загонять галлу обратно в пустоту. Из меня выйдет жалкий погонщик, а галлу худший скот.

Он бы с большой радостью получил синяк от копыта на любую из ног.

Анхусет щелкнула зубами.

– Перестань шутить. Это не смешно. Ты не можешь сделать херцегеши своим регентом, Бришен. Каи приняли ее как твою супругу, но не как правителя. Они хотят видеть на троне представителя рода Хаскем, а не женщину, которой твое имя досталось после брака. Тем более она человек. Кроме того, они могут ополчиться на тебя не из-за жены, а за худшее воровство в истории.

– Тогда держи язык за зубами, – огрызнулся он в ответ. – Я пока еще пытаюсь смириться с тем, что лишение моего народа законного наследия – смелый и благородный поступок. Меньше всего мне нужно, чтобы кто-то узнал об этой маленькой детали в плане Эльсод. Ибо в следующее мгновение мне вгонят топор в череп, так и не дав шанса спасти всех.

Кузина зажала переносицу большим и указательным пальцами, а потом закрыла глаза.

– Это полная катастрофа.

Бришен потерял счет тому, сколько раз говорил или думал об этом после того, как к воротам Саггары прибыл полумертвый от усталости гонец из Харадиса.

– Обещай, что будешь смотреть в оба и прислушиваться даже к мелочам. Если в мое отсутствие что-то пойдет не так, ты благополучно доставишь Ильдико в Гаур.

Анхусет кивнула.

– Клянусь, но ты и так об этом знаешь. – Она посмотрела на дверь. – Я должна идти. Нужно встретиться с Мертоком на берегу озера. Мы хотели увеличить количество патрулей вокруг озера и у красильных мастерских. Если собираемся принять у себя весь Харадис и половину провинций в ближайшие несколько недель, я хочу проследить, чтобы наглые воры с ловкими пальцами и вездесущими глазами не смогли сбежать с бочонками амарантина.

Ах, его свирепая кузина. Воинственная, безмерно заботливая, преданная не только ему, но и благополучию всей Саггары. Клеймо незаконнорожденной мешало ей подняться до положения наследной принцессы или хотя бы дать право выступить в качестве его регента. Анхусет отказалась бы от обеих возможностей, даже если бы они и были ей предложены. Тем не менее из сестры вышла бы прекрасная королева.

Бришен протянул руку, и Анхусет крепко ее сжала, прижимаясь к нему предплечьем.

– Для меня большая честь служить вместе с тобой, ша-Анхусет. Я безмерно тебе доверяю.

Ее глаза сузились до щелок.

– Если это неудачная попытка попрощаться, то я повыбиваю тебе все клыки и затолкаю их в глотку.

Бришен рассмеялся.

– Как увидишь Ильдико, скажи ей, чтобы она встретилась со мной в моей комнате. Теперь нашей общей.

Анхусет поклонилась.

– Ваше величество.

Она развернулась и вышла за дверь, хлопнув ею напоследок с такой силой, что на столе зазвенели кубки. Из одного брызнули капли «Слез Пелеты». Поверхность дерева стала дымиться. Недаром этот напиток еще называли драконьим огнем.

Бришен перестал ухмыляться.

«Ваше величество. Ваше величество».

Он никогда не думал, что этот титул может достаться ему. Он люто его ненавидел. Не само слово или власть, а проклятие, словно налагаемое на него каждый раз, когда кто-то обращается к нему так.

Глава 6

Киргипа с юной королевой и их защитниками шли уже целый день, и путешествие продвигалось хорошо. Рев реки теперь заглушал невнятные вопли и вой, заполнявшие противоположный берег. По мере того как маленький отряд все больше отдалялся от основной группы беженцев, все меньше демонов двигались параллельно им.

Погода стала сомнительным благословением. Холод и сырость пропитали одежду, в воздухе витал запах снега, но небо висело над ними серым куполом. Солнце пробивалось сквозь тяжелые облака слабыми лучами. По крайней мере, дневной свет не довел их до слепоты, и большую часть пути они не прикрывали глаза.

Взгляд Киргипы скользнул по подозрительно пустому противоположному берегу.

– Ушли? – спросила она полушепотом.

Даже с неистовым гулом реки, заглушающим все звуки тише крика, она не осмеливалась рисковать и привлекать к себе внимание. Некос покачал головой и доказал ей тщетность ее надежды.

– Не видишь? Вон там.

Он указал на место за рекой, где лес обнимал берег, оставляя полосу скалистой земли шириной с ленту для волос. В густой темноте вечнозеленых деревьев скрывалась глубокая чернота. Она змеилась и клубилась вокруг стволов, обвиваясь вокруг высоких ветвей. Красные точки то появлялись, то исчезали из теней, более густых, чем чернила.

Киргипа вздрогнула от холода и осознания, что галлу преследуют их.

– Как долго они от нас не отстанут?

Некос забрал у нее королеву. Малышка устроилась в самодельной перевязи у него на груди, играя сосновой шишкой, которую он подобрал по дороге. Некос похлопал ребенка по попке одной рукой, ухаживая за малюткой столь же спокойно, как и сражался. Его взгляд скользнул по противоположному берегу и вернулся к Киргипе.

– Они будут следовать за нами неустанно, пока не поймут, как до нас добраться и сожрать.

Рядом зашипела Дендера.

– Не нужно беречь нас, парень. Мы же недостаточно напуганы.

– Это правда! – рявкнул он в ответ.

– И она очевидна. Не нужно озвучивать все вслух.

Стражница подошла к воде и внимательно осмотрела обе стороны реки. Извивающаяся чернота отозвалась голодным воем с противоположного берега. Дендера не обратила на галлу внимания.

– Нам уже должна была повстречаться лодка или баржа. Никогда не видела Абсу столь тихой.

До этого момента Киргипа даже не замечала, что река устрашающе пуста.

– Должно быть, вести достигли Саггары и отдаленных долин. Херцег, вероятно, запретил сплавляться по реке.

– Возможно. – Стражница не выглядела убежденной.

Они двинулись дальше, переходя вброд мелководье, когда дно стало резко покатым и подниматься сделалось трудно. Киргипа остановилась на месте, ее юбки закружило в ледяной воде. Абсу была чистой рекой, с песчаным дном без ила. Рыбу можно было легко увидеть и поймать, поэтому их дорожный рацион ежедневно пополнялся порцией форели.

Однако теперь рыба скрывалась под темно-красной водой. Киргипа ахнула, отшатнувшись от алых потоков.

– Кровь. Боги, это кровь?

Некос зачерпнул воду ладонью. Он понюхал ее и позволил жидкости пролиться сквозь пальцы розовыми каплями. А затем поднял окрашенную руку вверх.

– Не кровь. Амарантин.

Киргипа с облегчением выдохнула, но вновь напряглась, услышав ответ Дендеры:

– Краска в воде. Может быть, кораблекрушение?

Некос пожал плечами и внимательно посмотрел направо и налево, будто ища глазами лодку.

– Возможно. – Он указал Киргипе: – Продолжай идти, девочка. Чем скорее выберемся на сушу, тем быстрее согреемся.

Они продолжили путь в тишине, продвигаясь сквозь розовые, красные и пурпурные потоки, пока не достигли заводи в форме полумесяца. Киргипа выбралась из воды, радуясь земле под ногами. Она жестом велела Некосу передать ей малышку, которая беспокойно извивалась в перевязи.

– Она мокрая, – предупредил он.

– А мы нет?

Он ухмыльнулся ее шутке, и на мгновение Киргипа забыла об окружающей опасности, изнеможении, смерти матери и беспокойстве за сестру. Ей нравился этот свирепый, решительный воин. Мысли прервал глухой звук. Она открыла рот, чтобы спросить, что это, но Дендера приложила палец к губам.

– Ш-ш-ш…

Капризное сопение ребенка и непрерывный рокот реки не давали полной тишины, но им все же удалось услышать ритмичный стук, словно кто-то бил дубинкой по деревянной доске.

Некос с Дендерой переглянулись. Дендера кивнула.

– Я пойду. Если не вернусь, не ищи, – предупредила она.

От ее слов желудок Киргипы скрутило узлом. Она взглянула на Некоса, который провожал взглядом удаляющуюся Дендеру.

– Поменяй пеленки ребенку, Киргипа. Нам нужно, чтобы она вела себя как можно тише. – Его голос стал холодным, спокойным, с нотками напряжения и беспокойства, когда он перевел взгляд с Дендеры на галлу на другом берегу.

Киргипа достала клочок сухой ткани из потрепанного тюка, сложила его и запеленала королеву, а затем усадила малышку обратно в перевязь, дав небольшой кусочек тилкетиля. После полоскания в реке грязная пеленка окрасилась в розовый.

За исключением прядей, выбившихся из-под кожаного шнурка, Некос оставался неподвижен, точно гранит.

Раздался пронзительный двойной свист, отчего Киргипа едва не выпрыгнула из туфель, однако Некос выдохнул. Его плечи опустились с явным облегчением.

Стражник схватил Киргипу за руку.

– Пойдем, – сказал он, мягко потянув ее за собой.

Удовольствие от его прикосновения испарилось в момент, когда они подошли к Дендере и источнику звука. Лицо стражницы было крайне напряжено, взгляд устремлен на противоположный берег. Здесь Абсу ненадолго сужалась, истонченная мореной гигантских глыб, отчего безопасная навигация становилась сложной задачей даже для прекрасного рулевого.

На перевернутой барже, частично севшей на мель, не было рулевого, и она разбилась вдребезги о валуны. Бочки съехали из крепления и нагромоздились друг на друга в нижнем углу судна, угрожая опрокинуться в реку при каждом ударе о камни. Некоторые из них треснули, и амарантин выплеснулся в воду.

Киргипа прижала к себе ребенка при виде этой зловещей картины. По наклонной палубе были разбросаны кости, словно их швырнула рука гигантского шамана, гадающего на судьбу. Часть останков лежала в темной вязкой луже, и кажется, эти багровые пятна были не от амарантина.

– Есть кто живой? – тихо спросил Некос.

Дендера покачала головой.

– Выживших нет. По-моему, на этой барже плыли люди. Груз из Саггары. – Она указала на бочки. – На товаре печать крепости. Думаю, это судно из Гаура.

Киргипа облизнула сухие, как песок, губы.

– Как галлу добрались до экипажа? Мне казалось, они не могут пересечь воду.

«Пожалуйста, дорогие боги, пусть это все еще останется правдой».

Стражница пожала плечами.

– Рискну предположить, что они пришвартовались. Возможно, на ремонт. Последний погибший, вероятно, прожил достаточно долго, чтобы попытаться спастись, освободив баржу.

Все замолчали. Киргипа задумалась, представляют ли ее спутники, как и она, чудовищную смерть этих людей в мельчайших подробностях.

Некос потеребил пальцем нижнюю губу.

– Плохо. Если галлу напали на баржу так далеко вверх по течению и от скоплений каи, значит, они расползлись, охотясь не только за добычей на противоположном берегу.

Как бы сильно Киргипе ни не хотелось приближаться к кровавой бойне на палубе, она все еще надеялась на маленькое благословение, которое ускорит и обезопасит их путешествие.

– Мы можем доплыть на ней до Саггары?

Некос вздохнул.

– Хотелось бы, но нет. Видишь, как она держится на воде? Корпус поврежден где-то ниже ватерлинии. Судно идет на дно слишком быстро, и нам нечем его залатать.

– Да и нас троих недостаточно, чтобы управиться с таким кораблем, – добавила Дендера. – Даже если бы он был цел.

Что-то пролетело в воздухе и с грохотом упало на землю, отскочив от плеча Некоса. Переломанная кость ноги со свисающими, точно рваные лохмотья, полосками плоти. Киргипа закричала, напугав ребенка, и малютка заревела. До них донеслись жуткие, искаженные, неземные голоса. Мрачные тени крались и скользили по носу баржи, который лежал на берегу.

Еще одна кость пролетела в воздухе. За ней последовала третья. Раздался безумный хохот, словно горстка злобных детей дразнила и насмехалась, швыряя в них свои жуткие игрушки.

– Уходим! – рявкнул Некос и оттолкнул Киргипу подальше от реки, к краю заводи и небольшой рощице.

Смех сменился яростным воплем, когда галлу потеряли из виду свою добычу. Киргипа подавила всхлип, когда кости застучали о землю и стволы деревьев.

– Обождем здесь, пока они не устанут, – сказала Дендера. – Тогда снова продолжим путь. Можешь вздремнуть, пока мы ждем.

– Как после такого можно уснуть? – Киргипа надеялась, что ее не стошнит.

Некос прижал ее к себе, медленно согревая теплом своего тела.

– Можно, потому что это наш долг. Ты в безопасности, Киргипа. Мы с Дендерой будем оберегать твой сон.

В другое время она, возможно, отстранилась бы, вспомнив о приличиях и их статусе при дворе. Но они не при дворе, и правила больше не действовали. Она прижалась к Некосу. Притихшая королева успокоилась от мерного покачивания. Киргипа посмотрела на сидящую напротив Дендеру. Ее гордые черты резко подчеркивал бледный свет зимы.

– Сколько еще до Саггары?

Стражница бросила на нее быстрый взгляд и вернулась к созерцанию корчащихся и визжащих галлу.

– Целая вечность.

Глава 7

Ильдико остановилась перед спальней Бришена – точнее, их общей спальней на время визита Эльсод с масодами – и на мгновение прислонила голову к двери. Отголоски подслушанного на кухне разговора терзали ее разум, подтверждая страх, который она испытывала с момента, как покинула библиотеку.

Помощница поварихи помешивала содержимое большого котла и болтала с кухаркой, резавшей овощи.

– Как считаешь, старый король мертв?

Та пожала плечом, шинкуя груду продуктов.

– Как знать? Ходят слухи, что во дворце никто не выжил. Если так, херцег станет королем. – Отблески огня в очаге отразились от лезвия. – Это не так уж плохо. Бришен Хаскем будет хорошим правителем.

– Возможно, но кто взойдет на трон после него? Херцегеши не сможет родить ему наследников.

Женщины прикусили языки, когда в дверях, ведущих в огороды, внезапно появилась повариха.

– Прекратите сплетничать и возвращайтесь к работе, – приказала она с грозным видом.

Хотя слуги не сказали ничего такого, чего бы Ильдико уже не знала, ее сердце предательски заныло. Она сморгнула навернувшиеся на глаза слезы и тихо постучала в дверь, прежде чем открыла ее и заглянула внутрь.

Сидящий подле камина Бришен смотрел на нее с недоумением.

– Тебе не нужно стучать, Ильдико. Тебе всегда здесь рады. Кроме того, это и твои покои тоже.

– Я не хотела будить тебя, если ты спал.

Бришен недоверчиво фыркнул. Ильдико сомневалась, что муж спал больше часа с тех пор, как прибыл гонец из Харадиса.

Она закрыла за собой дверь и присела на край кровати.

– Эльсод отдыхает, масоды присматривают за ней. Слуги принесли им еду и питье.

Бришен потянулся к каминной кочерге и пошевелил горящие угли.

– В последний раз капукезет покидала Эмлек по случаю коронации моего отца.

– Я думала, они приезжали на венчание твоих родителей.

– Слишком опасно. Наверное, мать так и не простила им этого. Она не только упустила возможность пленить столь желанную добычу, сам отказ приехать стал для нее унизительным оскорблением. Невысказанный намек, что Эмлек не одобряет этот союз, и этот факт официально останется в памяти Эльсод.

В Гауре нет никого подобного хранителям памяти. Люди не знали, как запечатлеть огни жизни своих умерших. Такая способность делала каи особенными, и Ильдико помнила, с каким благоговением и уважением саггарский двор отнесся к Эльсод. Она – одна из самых важных гостей. Ее отсутствие на свадьбе родителей Бришена не прошло незамеченным и стало притчей во языцех. Должно быть, Секмис кипела от ярости.

– Многие другие были свидетелями церемонии. Их огни жизни хранят воспоминания.

Поднявшись с кресла, Бришен встал перед женой.

– Но они не капукезеты. Кроме того, после падения Харадиса в живых остались немногие, кто помнит тот день.

Ильдико вздохнула.

– Вот бы королевская стража никогда не посещала наш отдаленный край. Они, как вороны, предвестники плохих вестей и смерти.

Он погладил ее по волосам, ослабив шпильки когтями.

– Эльсод не сказала ничего такого, чего бы мы уже не знали, Ильдико.

– Мы не ведали об этом ужасном ритуале. Конечно, есть другой способ.

– Возможно, но для этого нужно время, которого у нас нет. Если Эльсод права – а ее слова разумны, – то галлу продолжат выползать из разрыва между мирами. Все до единого демона вырвутся из заточения и заполонят наши земли, пока на свете не останется ничего живого. Даже если бы я был всего лишь интеррексом или регентом без силы, доставшейся мне от матери, задача по их изгнанию все равно легла бы на мои плечи.

Ильдико пристально посмотрела на него, вглядываясь в уцелевший глаз-светлячок.

– Ты боишься?

– Да. А ты? – без колебания ответил Бришен.

– Я в ужасе. И зла.

Беспомощная и разочарованная. Она могла бы описывать эмоции бесконечно, но Бришен нес тяжкое бремя. Ильдико не хотела отягощать его своими жалобами.

Он сел рядом с ней.

– Ты не одинока в своих чувствах. Если я перестану сдерживаться, то утону в собственной ярости. – Он выдохнул и откинулся на матрас. – Разве несколько месяцев назад я не был никому не нужным принцем? Я бы многое отдал, чтобы вернуть те дни. – Его пальцы играли со шнурками ее платья. – Из тебя выйдет достойная королева.

Ильдико вскочила с кровати.

– Бришен…

Стук в дверь прервал ее. Ильдико разрывалась между желанием закричать от разочарования и искушением упасть в обморок от облегчения.

Бришен проявил меньшую снисходительность. Он плавно слез с кровати, прищурив глаз и поджав губы.

– Меня это уже бесит. Неужели у нас не будет и минуты покоя? Войдите! – рявкнул он.

Дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянул слуга.

– Простите за вторжение, ваше высочество. Еще три семьи прибыли в Саггару. Аменирдис, Дуанре и Сенемсет. Они хотят с вами побеседовать.

Ильдико на мгновение закрыла глаза. Матриарх семейства Сенемсет, вероятно, собрала всю семью и отбыла из своего имения через несколько минут после отправки гонца. Какими бы отдаленными ни были их связи с королевским домом Каи, они, как и Ильдико, понимали, что их статус изменится, если подтвердится, что Бришен – единственный выживший представитель рода Хаскем.

Бришен пробормотал что-то себе под нос и поправил тунику.

– Скажи им, я скоро буду. – Он протянул руку, желая, чтобы Ильдико его сопроводила. – Мадам.

Ильдико покачала головой.

– Я приду позже. Хочу еще раз проверить капукезет и масодов. Нужно убедиться, что они ни в чем не нуждаются. Эльсод выглядит слабой.

Бришен не стал спорить, лишь быстро поцеловал ее пальцы.

– Тогда увидимся, когда закончишь.

Поклонившись ей, он вышел и последовал за слугой.

Ильдико уставилась на дверь, видя не деревянное полотно и петли, а генеалогическое древо, набросанное чернилами на старом пергаменте. Она потерла глаза.

Эльсод приветствовала ее так, словно ожидала этого визита. Капукезет откинулась на кровати, опираясь на гору подушек. Наброшенные на ноги одеяла и меха почти поглотили ее худое тело. Одна помощница стояла на страже у кровати, готовая подать еду и напитки с соседнего столика. Второй масод ждал у двери.

– Вы пришли с вопросами, ваше величество.

Хранительница памяти жестом пригласила ее сесть на ближайший к кровати стул.

Ильдико проигнорировала этот жест. Она была слишком взволнована, чтобы спокойно сидеть и болтать. Ее привела определенная цель.

– Что вы имели в виду под словами «это еще не все»?

– Король должен присутствовать при разговоре.

Хотя Ильдико ценила осторожность этой женщины, нельзя держать Бришена в неведении.

– Он скоро вернется. Бришен занят, пытаясь удержать королевство на грани краха.

Эльсод наклонила голову, уступая напору Ильдико.

– Что вам известно о каи?

Странный вопрос, но она с готовностью ответила.

– До замужества я посвятила время изучению этого вопроса. В основном языку, чтобы иметь возможность общаться и понимать, не полагаясь на всеобщий. Также я постоянно пополняю свои знания о культуре и истории. Ваша политика достаточно похожа на политику Гаура.

– Вы знаете об огнях жизни?

В памяти всплыл величественный ритуал, во время которого благословляли павших и собирали их воспоминания.

– Да. Я стала свидетелем церемонии. Бришен отнес матери огонь молодого солдата Талумея для передачи в Эмлек.

– Я помню его мать Таравин. Свет Талумея надежно покоится на почетном месте в наших залах, – сказал стоящий у двери масод.

Ильдико слегка улыбнулась.

– Спасибо. Король будет рад узнать об этом.

Эльсод вцепилась в одеяла посеревшими от старости когтями.

– Вы видели, как духи наших умерших восстают и покидают тела. Однако поначалу они не уходят из этого царства полностью. Короткий промежуток времени, обычно не более одного или двух лет, они задерживаются в этом мире, привязанные горем своих близких или ощущением незавершенного дела.

– Призраки?

Ильдико содрогнулась при этой мысли. Ходячие мертвецы. Беспокойные, неприкаянные, пугающие.

– Не совсем, – успокоила ее хранительница. – Они не преследуют и не досаждают живым. Просто ждут, пока оборвется последняя нить земной жизни и они навсегда уйдут за пределы этого мира.

– Именно их Бришен должен собрать, чтобы победить галлу?

Какая ужасная судьба постигла тех, кто просто ждет часа, когда сможет покинуть земную юдоль печали.

– Да, но их мало. Галлу больше, чем призраков. Будь у нас война или чума, в мертвых не было бы недостатка. Королю также придется воскресить людей, а те не последуют за каи.

Ильдико нахмурилась.

– Почему часть «это еще не все» всегда предвещает что-то плохое, а не хорошее?

Хранительница памяти пожала плечами.

– Вы настояли, чтобы я обо всем вам рассказала. Королю придется обратиться к королевствам людей и найти тех, кто готов помочь ему в этом нелегком деле.

Эльсод произнесла это так просто, словно Бришен планировал послать письмо с просьбой запрячь любимого коня.

– Значит, тот, кто ему поможет, также умрет насильственной смертью только для того, чтобы воскреснуть и сразиться с демонами?

– Да.

Ильдико прикрыла глаза, испытав маленькое удовольствие, когда остальные ахнули.

– Уверена, у нас будет очередь добровольцев от большого зала до самых ворот.

Очевидно, не услышав ехидных ноток в голосе Ильдико, Эльсод потрясенно уставилась на нее.

– Правда?

– Нет. – Все трое каи хмуро посмотрели на Ильдико. Она залилась румянцем. – Простите мою неуместную шутку, Эльсод. Я просто… встревожена этой новостью.

Теперь Эльсод разглядывала ее более пристально, будто осознав, что в человеческой херцегеши Бришена сокрыто нечто большее, чем она сначала предполагала.

– Вы поведаете о том, что мы с вами обсудили?

Как бы ей этого ни не хотелось, но Ильдико признавала свою слабость – безопасность мужа для нее превыше всего.

– Думаю, будет лучше, если это сделаете вы. Боюсь, инстинктивно я буду пытаться отговорить Бришена от подобного безумия. Я понимаю, что у нас нет выхода. И всеми фибрами души ненавижу этот план. И боюсь.

Морщинистое лицо Эльсод разгладилось.

– Вы его очень сильно любите.

– Больше жизни.

«И, в конечном счете, буду вынуждена от него отказаться».

Она внутренне содрогнулась от этой мысли.

Ильдико извинилась и присоединилась к Бришену в большом зале. Его окружила толпа каи. Ильдико отметила каждого присутствующего, особенно женщин, пытаясь угадать, кто из них из семьи Сенемсет. Долго гадать не пришлось.

Величественная дама остановила на Ильдико надменный взгляд, когда та приблизилась. Позади нее маячил юноша и четыре девушки. Ильдико готова была поспорить на половину своего приданого, что это почетный род Сенемсет и овдовевшая матриарх Весетшен.

Они все поклонились, когда Бришен представил жену.

– Добро пожаловать в Саггару, – сказала Ильдико на чистом баст-каи, заметив несколько удивленных и настороженных взглядов. Она подавила ухмылку. Они предполагали, что она не знает их родного языка. Теперь им придется следить за словами. Ильдико могла бы рассмеяться, если бы воздух не сгустился от напряжения. Может, она и человек, но этот дом так же предан ей, как и Бришену. Даже если бы она не знала ни слова на баст-каи, слуги быстро передали бы ей все в деталях на всеобщем.

Прибытие посланца из Верхнего Салюра спасло их от мучительной беседы. А Ильдико была избавлена от наблюдения за политическими маневрами, которые сопровождали сватовство членов влиятельных домов. То, что Бришен уже женат, не имело значения. Даже если он сохранит свою гаурскую жену, у фаворитки своя выгода.

Бришен откланялся и оставил знатных гостей на попечении Месумениса, который показал им покои, расположенные на первом этаже поместья. Комнаты, когда-то предназначенные для хранения, теперь были обустроены под гостиные.

Гонец с гербом Серовека на одежде вручил Бришену письмо и молча стал дожидаться ответа.

Ильдико сдерживалась, пока любопытство не взяло верх.

– Что там написано?

Бришен посмотрел на гонца.

– Галлу появились на территории Беладина, и Серовек просит аудиенции. – Он кивнул посланнику. – Передайте его светлости, что ему всегда рады в Саггаре, и я с нетерпением жду встречи с ним.

Гонец поклонился и без промедления ушел взять еду и питье на обратную дорогу.

Бришен помассировал затылок и передал письмо Ильдико.

– Скоро здесь будет толпа людей, а каи из Харадиса еще даже не прибыли.

Ильдико попыталась разобрать размашистые каракули Серовека.

– Бришен, если Беладин узнает о галлу, а в Гауре обнаружат, что ты скрыл от них эту информацию, то могут подумать, будто каи что-то замышляют с беладинами. Нам только не хватает войны с союзниками из-за ложного подозрения.

– Знаю. Я надеялся, что у меня будет больше времени, но ни разу с тех пор, как нам пришло известие об этой беде, мне не было даровано подобного блага.

– Я могу отправиться в Гаур в качестве твоего посланника. Мне известно, что и как сказать. Дядя даже из любопытства немедленно даст мне аудиенцию.

Бришен напрягся.

– Я был бы… по меньшей мере недоволен, если бы он заставил королеву Каи ждать. – Он слабо улыбнулся. – Два дня назад я мог бы согласиться, только чтобы увидеть, как ты благополучно покинешь Баст-Харадис. Теперь это слишком опасно. Я и так рискую жизнями своих гонцов, а они ловкие всадники. Я не стану рисковать своей женой.

– Я тоже отличная наездница, – возразила она.

Бришен притянул ее к себе.

– Не сомневаюсь, но хочу, чтобы ты была здесь. Ты нужна мне. – Его слова одновременно согрели душу и расстроили Ильдико. – Ты можешь написать письмо в Присид. Если знаешь лучший способ сообщить эту новость – помоги. Ты гаури, а я – нет. Я верю, ты знаешь, что сказать. Просто сделай это письменно.