Текст книги "Эйдолон"

Бришен нашел Ильдико в круге женщин, все разговаривали с ней одновременно. Лицо жены сковала мирная маска, которую он начинал ненавидеть. Анхусет крутилась мрачным стражем неподалеку.

Все разговоры вмиг смолкли, стоило ему подойти. Бришен вежливо извинился за то, что прервал их, и вырвал Ильдико из лап дам.

– Хвала богам, пытки закончились, – сурово выдохнула Анхусет, заставив его ухмыльнуться, а Ильдико хихикнуть.

Верхние этажи поместья были пустынны и благословенно тихи. В святилище их спальни Бришен раздел Ильдико и скинул свою одежду, пока оба не оказались обнажены в свете камина. Обмениваясь ласками вместо слов, поцелуями вместо разговоров, к тому времени, как они в безумной спешке добрались до кровати, Бришен на мгновение забыл о глубокой пропасти, зиявшей у него в сердце.

Он занимался любовью с женой многие часы напролет, наслаждаясь прикосновениями к любимой, ощущением ее в своих объятиях и слушая, как его имя музыкой срывается с ее губ, когда он доставлял ей удовольствие. Позднее Ильдико лениво гладила бугорки мышц на подтянутом животе мужа. Бришен откинул одеяло, и в темноте ее рука на его серой коже сверкала, точно жемчужина.

– Ты покинул Серовека, – заметила она, подчеркнув замечание поцелуем в плечо.

Зная Серовека, он понимал, что тот сейчас в своей стихии: танцует, пьет, очаровывает народ и, вероятно, раздражает Анхусет при каждом удобном случае.

– Я очень сомневаюсь, что он по мне скучает. – Бришен перевернул жену на спину. Кровь в жилах разгорелась с новой силой лишь от ее близости. – Да и в противном случае это меня не сильно заботит.

На следующий день после полудня он закончил составлять инструкции, которые намеревался дать военному сейму, и покинул кабинет на первом этаже, направляясь во двор. Притормозив, Бришен изменил направление, когда заметил, что Ильдико и Анхусет пристально всматриваются во что-то рядом с конюшнями. Фургон загораживал ему обзор, не давая увидеть того, что привлекло их внимание. Однако стоило телеге отъехать, как бровь Бришена вопросительно приподнялась.

Серовек был поглощен разговором с одним из конюхов. Оседланный жеребец довольно пасся неподалеку. Бришен переводил взгляд с беладинского маркграфа на двух женщин и обратно и пошел окружным путем к месту, где они стояли. Никто не заметил, как он притаился в тени ворот стойла. Серовек исчез в глубине конюшни с противоположной стороны от того места, где спрятался Бришен.

– Ваши женщины правда находят его красивым? – В голосе Анхусет отсутствовал привычный сарказм. В вопросе сквозило лишь недоверчивое любопытство.

Ильдико усмехнулась.

– Я тоже так считаю. Он наделен приятной внешностью, прекрасной фигурой и хорошим характером. – Глаза Бришена сузились. Ее похвала казалась чрезмерной. – Мне кажется, его не зря прозвали беладинским жеребцом.

Бришен нахмурился.

Анхусет фыркнула и повернулась перекинуть попону через плечо.

– Если хочешь знать мое мнение, ничего, кроме пустого бахвальства. Мне нужны доказательства, чтобы поверить в эту чушь.

– В любое время, в любом месте, прекрасная Анхусет.

Внезапное появление Серовека, словно из ниоткуда, заставило Ильдико подпрыгнуть, а Анхусет зарычать. Он сократил дистанцию, пока между ним и Анхусет не осталось расстояния всего в ладонь. Бришен опасался, что маркграфу грозит неминуемая смерть.

– Только скажи где, – почти промурлыкал он, – и я с радостью докажу, что мое прозвище – больше, чем хвастовство.

Ильдико во все глаза наблюдала за происходящим. Анхусет не отступила ни на шаг. Ее глаза ярко сияли даже в полуденном свете. Быстрая, как атакующая змея, она обхватила Серовека между ног и сжала. Он резко вдохнул и поднялся на цыпочки. Взгляд медленно скользнул вниз, где ее когти вцепились в его чресла.

Широкая клыкастая улыбка гарантировала, что большинство людей обмочились бы на месте.

– Ты бы не пережил встречи со мной, повелитель лошадей.

Серовек отличался от большинства мужчин. После того, как первый шок прошел, он расслабился и криво улыбнулся.

– Но я бы умер счастливым, а ты бы горько пожалела о моем убийстве.

Анхусет приоткрыла рот. На мгновение ее рука скользнула вниз по брюкам Серовека, но снова медленно поднялась, прежде чем каи отшатнулась. Возмущенно зарычав, она не проронила ни слова и ушла.

Серовек был не столь невозмутим, как хотел казаться. Колени дрогнули, и он вытер лоб предплечьем, прежде чем перевел взгляд на Ильдико.

Она скрестила руки на груди и покачала головой.

– Вы рискуете не только возможностью продолжить свой род, так поддразнивая ее.

Серовек прижал руку к груди и порывисто выдохнул.

– Ничего не могу поделать. Она великолепная. И ершистая.

Ильдико усмехнулась.

– Бришен скоро придет проводить вас. – На мгновение ее щеки порозовели, верный признак того, что жена вспоминает часы, проведенные на супружеском ложе. – Пытается вырваться из сетей, которые на него набросили местная знать и наместники.

И это было отнюдь не преувеличением. Стоило ему покинуть безопасные границы личных покоев, как благородные каи набрасывались на него, точно мухи на мясо.

Серовек взял Ильдико за руку и поклонился. На этот раз его лоб, а не губы, прижались к костяшкам пальцев. Он выпрямился и быстро бросил взгляд туда, где в тени стойла прятался Бришен. Серовек снова сосредоточил внимание на Ильдико.

– Я вернусь через два дня. Берегите друг друга, Ильдико. Вы друг для друга величайшая сила в смутные времена.

Бришен вышел из тени, чтобы попрощаться со своим другом, а в скором времени и братом по оружию, призрачным королем.

Глава 9

Киргипа вяло жевала свою порцию дорожного пайка. Желудок урчал от голода, но у нее не было аппетита. Путешествие в Саггару утомляло. Страх за брошенную сестру, бесконечные переходы по броду холодной Абсу, от которых не успевала просыхать одежда, и неприятное расползающееся чувство, что за тобой постоянно наблюдают (и желают сожрать), – все это изматывало.

Некос и Дендера шли рядом, последняя несла ребенка на руках. Казалось, стражники не устали от долгой дороги, холода, сырости. Вероятно, такая выносливость не должна ее удивлять. Они – королевские гвардейцы, отобранные не только за их непоколебимую верность, но и за доблесть и стойкость. С другой стороны, она училась быть служанкой. Эта должность требовала определенных навыков, но не походов через реки и леса.

– Уже не так далеко, Киргипа.

Некос поравнялся с ней и ободряюще улыбнулся.

Она же не смогла выдавить даже вымученной улыбки.

– Ты и вчера это говорил. – Киргипа вздохнула. – Прости. Я устала ходить мокрой, мерзнуть и слепнуть от солнца.

И беспокоиться о сестре.

– Я тебя прекрасно понимаю. – Он махнул рукой в сторону Саггары. – Постарайся не думать о том, сколько нам еще идти, и подумай, сколько лиг мы преодолели.

– Оставшись в живых, – добавила Дендера.

Киргипа была не склонна разделять их оптимизм, но мысли о нынешней ситуации не делали реальность приятнее. Она вздрогнула, когда Некос внезапно схватил ее за руку и прижал палец к губам. Дендера тоже замерла. Оба уставились вперед на что-то. Сердце Киргипы ушло в пятки.

«О боги. Неужели галлу нашли способ пересечь Абсу?»

Из-за деревьев появились двое перепачканных каи, мужчина и женщина. Ни Некос, ни Дендера не поздоровались. Стражница передала ребенка Киргипе и заслонила их собой от неизвестных. Некос выступил вперед. Они вдвоем стали живой стеной между няней и незнакомцами.

Пара остановилась. Женщина подняла руку.

– Доброго дня, друзья.

Некос склонил голову.

– Здравствуйте. – Его голос был лишен дружелюбия или враждебности, плечи остались напряженными.

Киргипа выглянула вперед. Это была первая встреча с каи с тех пор, как они покинули основную толпу беженцев несколько дней назад. Незнакомцы шли с противоположной стороны по тропе, которой следовали Киргипа и стражники.

Мужчина выглядел странно. Пустой взгляд застыл на изможденном лице, желтые глаза смотрели словно в никуда. Женщина тянула его за руку к себе, как мать маленького ребенка.

Она похлопала его по плечу и обратилась к Некосу и Дендере:

– Это мой брат Софирис. Я Нарида. Мы охотились, когда на нас напали демоны. Они убили мою невестку. Мы с братом едва добрались до реки. Идем в Харадис, чтобы предупредить об опасности.

Двое охранников Киргипы сохраняли бдительность, но напряженные плечи Некоса расслабились.

– Не нужно никого предупреждать. Первая атака галлу пришлась на столицу. Оставшиеся в живых идут этим путем, в Саггару.

Кожа Нариды побледнела до серого оттенка зимнего неба.

– Наш отец живет в Харадисе, – надломленно сказала она и потянула брата за руку. – Ты слышал? Мы можем либо обождать здесь, либо продолжить путь и встретиться с теми, кто идет из Харадиса. Йета может оказаться среди них.

Софирис по-прежнему смотрел в одну точку пустыми глазами. Киргипе захотелось утешить его, когда Нарида обернулась к ним и с горечью все объяснила.

– Он видел, как галлу убили его жену. – Дыхание с трудом сорвалось с ее губ. – Если нас окружат, я убью его и себя, прежде чем позволю до нас добраться. Я не хочу участи, постигшей Исет.

Некос и Дендера обменялись тяжелыми взглядами, прежде чем Некос сбросил тюк с плеч и опустился на корточки.

– Это безопасное место для привала, как и любое другое. – Он поднял самодельное копье, которым ловил рыбу. – Вы можете отдохнуть и разделить с нами улов.

Нарида приняла приглашение и усадила брата напротив Киргипы и Дендеры. Пока Дендера разводила небольшой костер и устанавливала подставку для вертела, Нарида, вооружившись стрелами, пошла с Некосом на мелководье. Очень быстро они наловили рыбы на всех.

Софирис безучастно жевал кусочки, которые Нарида давала ему в руку или подносила к губам. Она вытерла пальцы о штаны, пристально посмотрев сначала на Дендеру, а потом на Киргипу с ребенком.

– Вы путешествуете с женой и дочерью? – спросила она, переведя взгляд на Некоса.

Он кивнул.

– И сестрой. – Некос указал подбородком на Дендеру, которая передала Нариде флягу с водой. – Мы решили, что в одиночку быстрее доберемся до Саггары.

– Но так опасней, – возразила Нарида.

– Не когда дело касается галлу. Собрать столько крови и магии в одном месте? Демонов тянет к каи, как мотыльков к костру.

Некосу не пришлось продолжать разговор, так как Софирис подавился кусочком рыбы. Нарида хлопнула его по спине, и ее брат выплюнул частично пережеванную кашицу себе на колени. Он не смахнул ее и не вытер губы, а просто уставился вдаль.

Сестра вздохнула и погладила брата по волосам.

– Пойдем, – мягко уговаривала она. – Сходим к реке и приведем тебя в порядок.

Киргипа посмотрела им вслед.

– Как печально. Смерть жены сломила его.

– Горе способно на такое, – ответила Дендера, ломая ветки на более мелкие щепки, чтобы разжечь огонь. Она сняла сапоги и вытянула ноги к огню. – Вам обоим стоит последовать моему примеру. Иначе ноги быстро начнут гнить.

Киргипа скинула обувь, облегченно выдохнув, когда тепло стало ласкать пальцы. Некос не двигался, не сводя пристального взгляда с пары на берегу.

– Думаешь, они поверили, что мы семья?

Он пожал плечами:

– У них нет причин сомневаться в наших словах. Продолжим притворяться. Малышка в опасности, пока не попадет к дяде.

– Из-за мести?

Эта мысль привела Киргипу в ярость. Повинная в беде мертва по собственной глупости, а убийство родственников сумасшедшей не избавит мир от галлу.

На этот раз ответила Дендера:

– Некоторые семьи выиграют, если королевский дом полностью вымрет. Гораздо проще убить младенца, чем такого закаленного воина, как Бришен Хаскем.

Киргипа стала раскачиваться, играя с малюткой у себя на коленях. Малышка захихикала и замахала руками. Юная королева оказалась хорошей путешественницей, не ныла и вела себя лучше, чем многие из знакомых Киргипе взрослых.

– Сколько еще ночей до Саггары?

– Три, может, четыре. – Дендера протянула руку и погладила мягкие детские волосики. – Нам придется найти способ добраться до четы херцегов, не крича на каждом углу, что мы несем на руках королеву.

– Это просто, – заявила Киргипа, счастливая сделать что-то полезное, кроме как нести ребенка и менять подгузники. – Я служила херцегеши, когда она недолго гостила в Харадисе. Уезжая в Саггару, она взяла с собой горничную. Я обучалась вместе с Синуэ. Она отведет нас к херцегу или к херцегеши.

– Я также тренировался с ша-Анхусет, – сказал Некос, по-прежнему наблюдая за братом и сестрой. – Это может нам помочь. Буду счастлив добраться до Саггары. Мне надоело путешествовать вместе со следующими за нами галлу… – Он резко замолчал и вскочил.

Озадаченная таким внезапным поведением, Киргипа проследила за его взглядом. Мелькающие тени по ту сторону Абсу скользнули к берегу. Они собрались вместе и сгустились в маслянистую черную массу, которая приняла смутные очертания женщины.

Впервые с момента их встречи Софирис оживился. Он повернулся к галлу, больше не вглядываясь пустым взглядом в одну точку. Черты зловещей фигуры стали отчетливее. Длинные волосы развевались на ветру, как водоросли, тонкие руки поднялись и потянулись к брату и сестре, словно желая обнять.

Непонятные слова полились жутким потоком. Киргипа отпрянула в ужасе, услышав невообразимый голод и тоску в голосе безликой девушки. По коже побежали мурашки. Нарида истошно закричала, когда Софирис внезапно бросился в реку.

– Я иду, Исет! Я иду!

– Боги! – воскликнул Некос и бросился к берегу. Он нырнул в Абсу, Нарида следом за ним. Вода бурлила, они отчаянно плыли к Софирису и поджидающим их галлу. Женская фигура потеряла очертания, расплываясь в бесформенную тьму, но снова вернула себе силуэт, заманивая мужчину в смертельную ловушку.

– Они спасли его!

Киргипа повернулась к Дендере с широкой улыбкой, которая тут же исчезла. Стражница не спускала глаз с реки и хмурилась все сильнее. Киргипа оглянулась.

– О нет.

Софирис сражался со своими спасителями, как обезумевший зверь. Он снова и снова звал жену, нанося удары как по Нариде, так и по Некосу, пока последний не оказался позади него и не обхватил шею мускулистым предплечьем. Софирис бился и извивался в безжалостной хватке, которая медленно сжималась, пока глаза Софириса не закрылись и он не потерял сознание.

– Ты убил его! – завопила Нарида, и галлу вторили ее воплю.

Некос покачал головой и что-то сказал. Слов Киргипа не расслышала из-за рева реки, но Нарида успокоилась. Вдвоем они вытащили Софириса обратно на берег, оставив галлу разочарованно вопить о потерянной добыче. Женский силуэт давно растворился в тине теней, которая бурлила злобной пеной.

Киргипа прижала ребенка к себе и вместе с Дендерой побежала к остальным. Нарида укачивала бесчувственного брата и плакала.

Некос поднялся на ноги. Из многочисленных порезов и царапин капала вода и кровь.

– Ты ранен, – сухо констатировала Дендера.

Некос фыркнул и одной рукой размазал струйку крови по шее.

– Всего несколько царапин. Мне повезло. Замешкайся я, и он бы разорвал мне горло когтями.

Киргипа размотала перевязь и передала ребенка удивленной Дендере.

– Присмотри за ней. Я позабочусь о нем.

Не дожидаясь возражений, она схватила Некоса за руку и повела к костру.

У них осталось мало сухой одежды. В преддверии ночи им нужно разбить ночлег, развести костер побольше и дать всему обсохнуть. Она будет настаивать на таком плане.

Следуя ее приказу, Некос разделся до пояса. Кирпига разложила его мокрую окровавленную рубашку на камни, а он сидел и ждал, когда она позаботится о нем.

Некос оказался замечательным пациентом, он не жаловался и не вздрагивал, пока она промывала глубокие царапины.

– У нас нет спиртного, чтобы обработать раны. А травами я не осмелюсь пользоваться. Молись, чтобы не загноилось. Лихорадка осложнит путешествие.

От его ленивой улыбки жар распространился от ее шеи к лицу.

– Я могу привыкнуть к такой нежной заботе.

Киргипа продолжила с огромной тщательностью промывать порезы, склонив голову. Задача оказалась не из легких, учитывая, что он сидел перед ней обнаженным. Сплошные гладкие мышцы и упругая кожа там, куда не достали когти. Киргипа стала размышлять о галлу, чтобы отвлечься.

– Ненавижу их, – заявила она. – Это не просто голод.

– Всепоглощающая жестокость, – ответил он. – Эти твари наслаждаются болью и страданиями. Для них это божественный нектар.

Киргипа взглянула на лежащего без чувств Софириса.

– Он все время повторял имя своей жены. – Она вздрогнула. – Бедная женщина. Я не хочу подобной смерти.

Она замерла от легкого прикосновение Некоса к подбородку и заглянула в желтые, точно золотые монеты, глаза.

– Я не дам этому произойти, Киргипа. Клянусь.

Глава 10

– Я могу разбудить вас позже, ваше величество.

Синуэ стояла рядом с кроватью, перекинув халат через руку, и ждала, когда встанет госпожа.

Ильдико подавила зевок. Ей удалось выползти из-под одеяла и сесть на край кровати. Попытка частично выпрямиться и взглянуть затуманенным взглядом на свою служанку почти увенчалась успехом.

– У меня такое чувство, будто я только что закрыла глаза.

Синуэ бросила халат поперек кровати.

– Подождите здесь, ваше величество. Повар заваривает тонизирующий чай. Клянется, что он помогает солдатам с похмелья.

– Я не пила.

Хотя, судя по головокружению, можно подумать об обратном.

– Этот напиток может поднять на ноги любого, – заверила ее Синуэ. – Я принесу вам чашку.

Ильдико легла на бок и снова откинулась на кровать.

– Огромное спасибо, Синуэ. И принеси кувшин, а не чашку. Мне надо побольше.

Она закрыла глаза и прислушалась, как служанка выходит из комнаты, оставляя ее в одиночестве.

Бришен покинул их супружеское ложе задолго до ее пробуждения, занимаясь делами где-то на территории Саггары. От него постоянно требовали так много, что Ильдико диву давалась, как он еще держится на ногах, а не падает от изнеможения.

Она открыла глаза и уставилась на каменную стену. Приятная боль, пробежавшая по мышцам, напомнила о часах, проведенных в объятиях любимого. Бришен занимался с ней любовью весь день до сумерек и делал то же накануне, оставив ее удовлетворенной, но измотанной.

Муж был щедр в своей привязанности и не боялся проявлять ее перед другими. Его страсть опаляла простыни, и Ильдико наслаждалась каждым прикосновением. Хотя последние дни… Она снова села и, поморщившись, потянулась за халатом.

Радуясь, что Бришен не стал вести себя отчужденно после ссоры, Ильдико едва не зарыдала, когда он обнял ее и занимался с ней любовью все солнечные часы. Она не потеряла его, не полностью, хотя тень обиды все еще мелькала на лице мужа, когда он думал, что она не видит. В такие моменты Ильдико подавляла искушение упасть на колени, моля о прощении, и согласиться, что отречение – разумное решение проблемы. Она была готова на все что угодно, лишь бы остаться его женой.

Заявление Эльсод и согласие Ильдико что-то кардинально изменили в их отношениях, внеся тревогу в любовные ласки. Коварная и еле заметная, она медленно просачивалась в каждое прикосновение, превращая страсть в цель, желание в отчаяние.

Бришен овладевал ею, целовал и шептал на ухо нежности. Каждый раз, когда он гладил ее живот, его ладонь скользила взад и вперед по пупку, будто вызывая спящую там магию. Ильдико сморгнула подступающие слезы. Его пальцы выводили узоры на ее животе. Он мог околдовывать, взывая к чарам, и наполнять своим семенем ежечасно, но их союз не породит дитя.

Синуэ вошла в комнату, сжимая в руках дымящуюся кружку.

– Вот, ваше вели… – Она запнулась и нахмурилась. – С вами все в порядке, ваше величество?

Ильдико встала, растянув губы в слабой улыбке.

– Просто усталость, Синуэ. Спасибо. – Она потянулась за чашкой. – Если этот напиток так чудесен, как ты говоришь, мне очень скоро станет лучше.

Горничная по-прежнему выглядела встревоженной.

– Вам нужно больше отдыхать. Вы почти не спите.

С этой истиной не поспоришь. Ильдико отхлебнула напиток, удивляясь сладости. Большинство настоек от похмелья имели отвратительный вкус.

– Я намерена проспать две недели подряд, когда все закончится, – заверила она Синуэ.

Быстро приняв ванну и позавтракав, она пошла справиться о здоровье Эльсод, а потом направилась в голубятню.

– Есть вести из Гаура? – спросила она птицелова.

– Нет, ваше величество. Я могу послать другую птицу, если хотите.

Она отклонила это предложение. Гаур еще не ответил ни на сообщение, посланное через гонца, ни на второе письмо, отправленное почтовым голубем. Сангуру Хромому уже должны были доставить хотя бы одно из них. Ильдико была согласна с Серовеком в том, что Родан Белават и пальцем не пошевелит, чтобы помочь, но надеялась, что Гаур проявит большую благосклонность. В конце концов, они торговые партнеры и союзники, даже если враг теперь не соседние королевства, а потусторонняя демоническая сила.

Самая отвратительная часть вечера еще не началась: время, проведенное в общении с новоиспеченными аристократами, которые открыто радовались новым титулам, пусть и полученным при столь ужасных обстоятельствах.

– Все еще не привыкли к укладу каи, ваше величество? – Весетшен Сенемсет бросила первую перчатку в момент, когда Ильдико переступила порог северного солярия. – Я видела его величество после заката и осведомилась о вас. Он сказал, что вы отдыхаете и будете позже.

Комната была переполнена женщинами, которые занимались различными делами. Из-за вопроса Весетшен и явной критики, которую та высказала, все разговоры стихли. Уставшая и не особенно терпимая к столь очевидным насмешкам, которые матриарх бросала множество раз с момента прибытия, Ильдико заняла свое место у освещенного ярким светом и теплом камина и принялась перебирать бумаги, оставленные для нее Месуменисом.

Она обмакнула перо в чернильницу и замерла, позволяя нарастать тишине в комнате и нетерпению Весетшен.

– Я привыкла ко многому, мадам. – Она встретилась с ядовитым, точно у гадюки, взглядом. – Но не всегда могу свыкнуться с пылом его величества, а это часто приводит к тому, что мы оба почти не спим.

Сдавленный смех и несколько покашливаний развеяли нарастающее напряжение. Лицо Весетшен потемнело до оттенка мокрого камня, губы сжались, обнажив острые клыки цвета слоновой кости. Ильдико пожала плечами и вернулась к бумагам. Амбиции Весетшен предвещали неприятности, но в прошлом Ильдико приходилось справляться с Сумеречной королевой Баст-Харадиса. По сравнению с Секмис эти выскочки не более чем надоедливые комары.

Она была на кухне, рассматривала поредевшие запасы, когда появился Месуменис.

– Прибыла еще одна повозка с урожаем, миледи. Ничтожная малость, может, пол-амбара, но это лучше, чем ничего.

Управляющий проводил Ильдико в переполненный людьми и скотом двор. У одной из стен стоял фургон, доверху заваленный пшеницей. Ильдико оглядела урожай, мысленно прикидывая, сколько из этого можно испечь хлеба или сварить каши.

– Как думаете, скольких мы прокормим с такими припасами, если станем строго нормировать выдачу и поощрять каи есть суп вместо мясных окороков?

Мрачное число, озвученное Месуменисом, заставило их обоих нахмуриться.

– Я хотел бы, чтобы все было по-другому, миледи, – сказал управляющий.

Ильдико прикусила нижнюю губу, не обращая внимания на пораженное ужасом лицо Месумениса.

– Мы могли бы прокормить столько народа несколько месяцев, если бы считали каждую ложку. С прибытием выживших из Харадиса нам повезет, если продержимся месяц, даже при строгом нормировании.

– Один прием пищи в день, – ответил Месуменис. – И, при необходимости, один через день. Только так, и никак иначе.

– Детям придется очень тяжело.

Его скромная улыбка подняла ей настроение.

– Наши дети не похожи на человеческих, миледи. Они перенесут лишения гораздо лучше, чем вы думаете.

Хоть какое-то облегчение.

– Узнайте, как обстоят дела с моллюсками на дне озера. Насколько их много.

Управляющий уставился на нее, разинув рот.

– Ваше величество…

Она понимала его потрясение. Лакомиться амарантиновым моллюском – все равно что есть золото. А еще недаром говорят, что они горькие.

– Это последнее средство, Месуменис, но, на всякий случай, я хочу быть готовой.

Остаток ночи они ходили по лагерям, выслушивая жалобы, страхи, надежды и планы приезжих. Все были напуганы и тосковали по дому. Иногда страх как у мужчин, так и у женщин переходил в агрессию. Каи добровольно хотели вступить на службу в гарнизон. Другие просили найти им работу, чтобы отвлечься от дум.

Первых Ильдико отправляла к Мертоку. С учетом того, что население крепости росло столь быстрыми темпами, Саггаре необходимо было укрепить свои военные ряды большим количеством солдат. Мерток мог поручить им какую-нибудь черную, но необходимую работу. Так Ильдико могла помочь армии, но ей не хватало сил повлиять или изменить настрой войск.

Вторыми она занялась непосредственно сама, распределяя задачи вместе с управляющим: от рытья котлованов до работы на зерновых мельницах, в кузнице, прачечной и полевых кухнях, созданных для раздачи горячей пищи в палаточном городке. Дел хватало на всех, в отличие от еды.

– Они взбунтуются, когда ничего не останется, – тихо предрек Месуменис.

– Молись, чтобы к тому моменту с галлу было покончено, – ответила Ильдико.

Небо из черного окрасилось синевой, когда Бришен вернулся из патруля в Эскариэль. Он нашел Ильдико за подсчетом бутылок с эликсирами и коробочек со специями в большом шкафу, ключ от которого был только у нее и Месумениса.

Приветливая улыбка Ильдико погасла при виде сурового лица мужа.

– Что случилось? Снова наполовину обглоданный жеребец?

Бришен откинул волосы с лица.

– Нет, но галлу добрались до города. Не уверен в точном количестве, но это не основная часть орды. Мы слышали их за деревьями. Некоторые отваживаются мучить каи на безопасном берегу.

– На что они похожи?

Она выросла на историях о галлу. Мерзкие древние чудовища, они были героями кошмаров, которыми пугали непослушных детей няни и родители.

– Сплетенные воедино тень и болезнь. Словно чума приняла форму и бродит по земле, с покрасневшими глазами и опьяненная жестокостью. – Он нахмурился. – Дело не столько во внешнем виде, сколько в том, что они собой представляют. Противоестественность. Мерзость. Абсолютную злобу.

Он встряхнулся, будто пытаясь смахнуть с себя их грязь.

Ильдико погладила его предплечье, скользя ладонью по перчатке.

– Ты уже поел? На кухне все еще горит огонь…

Он поймал ее пальцы.

– Еще нет, – ответил он и потянул ее за собой к лестнице и верхним этажам. Оказавшись в их покоях, Бришен пинком захлопнул дверь и принялся развязывать шнурки на платье Ильдико.

– Я нуждаюсь в тебе, жена, – простонал он, охваченный страстью.

Ильдико обхватила себя руками, останавливая его. Момент, которого она так боялась, наступил гораздо раньше, чем ей хотелось.

– Нет, Бришен.

Когти скользнули по застежкам, расстегивая тунику спереди.

– Мы надолго не задержимся, и я не возражаю против холодной еды.

Первая застежка открылась под настойчивым натиском.

Ильдико сильно шлепнула мужа по руке.

– Прекрати. – Бришен отшатнулся, как будто она укусила его, и с удивлением уставился на нее. Ильдико смягчила тон. – Ты что, не понимаешь, что делаешь?

По его виду можно было подумать, ее вопрос еще сильней его ошеломил.

– Пытаюсь заняться любовью со своей женой.

Ильдико защелкнула застежку и глубоко вздохнула. Ее колени предательски задрожали, а слова на языке ощущались неприятно, как мокрая шерсть.

– Нет, Бришен, – заявила она так мягко, как только могла. – Ты пытаешься зачать ребенка.

Она почти отказалась от своих слов, увидев выражение его лица: потрясенное, смущенное, обиженное. Оно было таким, когда она встала на сторону Эльсод, требующей от короля отречься от жены.

– Я люблю тебя, – продолжила Ильдико. Слеза скатилась по щеке, когда он отступил от нее на шаг. – Мне нравится быть желанной. Надеюсь, это не изменится с течением времени. Я разделяю твои чувства. Но это не любовь. Это размножение, и мы делаем это не из любви, а из страха и ложного отчаяния. – Она потянулась к нему, умоляя о понимании. – Я разделяю твои чувства, но это неправильно.

– Что ты хочешь этим сказать? – едва слышно прохрипел он, побледнев.

Ильдико опустила руки и сжала юбку в кулаках.

– Я была под тобой, на тебе, перед тобой. Мне кажется, я забыла, каково это – не чувствовать тебя внутри себя. Я не могу пройти из одной комнаты в другую без того, чтобы ты не задрал мне подол. Но неважно, как часто ты проливаешь в меня свое семя, оно не прорастет. – Мысли сделали факт реальным. Слова болезненно ранили. – Я никогда не забеременею. Ты это знаешь.

Его золотистый глаз посветлел – верный признак волнения у каи. Бришен скрестил руки на груди, бицепсы непроизвольно напряглись, словно он едва сдерживался, чтобы не сломать мебель.

– Вот, значит, что ты думаешь? – сказал он тем же безжизненным, ледяным тоном, которым говорил с Эльсод ранее. – Что я использую тебя как племенную кобылу? Я никогда не догадывался, что ты обо мне такого плохого мнения.

У Ильдико перехватило дыхание:

– Нет! Ты искажаешь мои слова, их значение.

– Неужели? – Его глаз с каждой секундой становился все белее, губы плотно сжались, стиснув клыки. – Ты отказываешь мне, сравнивая нашу близость с животным сношением. Что из твоих слов я неправильно истолковал, Ильдико? Когда я стал недостойным и пал так низко, что заставил тебя думать о подобном?

Слезы потекли по щекам Ильдико и закапали на пол. Она опять сказала не то, разрушив что-то ценное между ними в решительной, но ошибочной попытке не ввести его в заблуждение.

– Дело не в тебе, Бришен. А во мне. Для твоего народа я недостойная королева, потому что не могу выполнить главную задачу, возложенную на меня. Даже занятие со мной любовью дюжину раз на дню не изменит реальность, как бы сильно нам обоим этого ни хотелось. Твоя жена – человек со всеми сопутствующими ограничениями.

Он одарил ее пронзительным, отстраненным взглядом, как будто оценивал и задавался вопросом, как его могли обманом заставить полюбить эту женщину.

– Неужели ты никогда не думала, что, возможно, я искал утешения в объятиях единственной, которая может заставить меня забыть про это безумие на несколько коротких часов? Минут? – Она съежилась от пустого, лишенного эмоций голоса. – Способной подарить мне надежду в океане безнадежности?

Ей хотелось броситься к нему, умолять о понимании и прощении, клясться, что она никогда не хотела проявить черствость.

– Мне жаль, что я причинила тебе боль. Я ни за что не хотела тебя обидеть, но и ложных надежд давать не могу.

– Иногда ложная надежда намного лучше ее отсутствия.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и оставил ее, закрыв за собой дверь с тихим щелчком.