Текст книги "Эйдолон"

Он тихо зарычал, когда Месуменис приблизился и поклонился Ильдико.

– Миледи, можно вас на пару слов, если вы не возражаете.

Бришен на мгновение прижался лбом к ее лбу.

– Иди. Я все равно должен ехать с Мертоком. Мы расчищаем все усадьбы на западной стороне Абсу и выкапываем колодцы, готовясь к приему беженцев. Я найду тебя позже.

Ильдико посмотрела ему вслед и повернулась к своему перегруженному заботами управляющему.

– Какой пожар нужно потушить на этот раз?

Часы летели, и Ильдико больше не видела Бришена, пока они не встретились, чтобы поспешно переодеться к ужину. Большой зал был заполнен каи, скамьи заняты беженцами из провинций, подконтрольных Саггаре.

Бришен наклонился и прошептал Ильдико на ухо:

– Насколько опустели наши кладовые?

Она оглядела море каи со своего места за высоким столом.

– Они пока еще полны, но это ненадолго, если нам придется кормить так много народу каждую ночь.

Большую часть трапезы Бришен разрывался между необходимостью отвечать на вопросы и попытками быстро перекусить. Ильдико слушала и в основном молчала, наблюдая, как мелкие дворяне и наместники используют тактику и стратегию, сравнимую со сложнейшими планами сражений, чтобы возвыситься в глазах Бришена. Женщины не флиртовали так открыто, как при дворе Гаура, но Ильдико понимала, под каким пристальным вниманием находится Бришен. Женщины, находящиеся в зале и имеющие даже малейшие притязания на престол, как вдовы, так и девы, рассматривали его как потенциального мужа или любовника. Они также оценивали Ильдико как соперницу и преграду.

Ужин тянулся бесконечно, по мнению Ильдико, как целое столетие. Она обрадовалась, когда Бришен встал и объявил об окончании вечера. Муж вывел ее из зала и повел вверх по лестнице, облегченно выдохнув, когда они оказались одни в коридоре, ведущем в их покои.

– Хвала богам, с этим покончено. Нам еще повезло. И так будет каждую ночь. – Его голос был наполнен острым, как лезвие, сарказмом.

Не поспоришь. Ильдико сожалела, что придется прервать их побег.

– Тебе еще нужно поговорить с Эльсод. Ей надо нам что-то сказать.

Бришен застонал.

– Я уже забыл. – Он переплел их пальцы. – Давай покончим с этим.

Эльсод расположилась у камина. Она сидела, завернутая в одеяло, и собиралась встать, когда в комнату вошел Бришен. Он жестом велел ей оставаться на месте и придвинул еще один стул, усаживаясь напротив нее.

Ильдико отступила в угол послушать, как хранительница памяти повторит все, что сказала ей ранее. Когда Эльсод закончила, Бришен с измученным видом откинулся на спинку стула и перевел взгляд на Ильдико.

– Убедись, чтобы твое письмо было приправлено щедрой дозой лести. Не верю, что Гаур с радостью расстанется с одним из своих ценных военачальников, чтобы прийти нам на помощь. Скорее всего, нам пришлют несчастного конюха, если Сангур Хромой вообще потрудится кого-нибудь послать.

– А Беладин? – спросила Эльсод.

Бришен встал и принялся расхаживать перед очагом.

– Я в хороших отношениях с маркграфом Верхнего Салюра. Могу попросить его оказать влияние на двор Беладина. – Он помешкал, словно раздумывая, хочет ли задать следующий вопрос или нет. – Это все?

– Нет.

Его плечи поникли, выдав усталость.

– Конечно.

Эльсод выпрямилась в кресле и сбросила одеяло с таким видом, словно готовилась к битве.

– Вы единственный оставшийся в живых член королевского дома Хаскема. Трон Баст-Харадиса теперь переходит к вам, как и обязанность обеспечить преемственность вашего рода и монархии. Вам нужно дать королевству наследников.

Ильдико вцепились пальцами в юбки. Она боялась подобного разговора с Бришеном. Эльсод сделала все за нее.

Бришен резко повернулся к старухе, раздраженно сцепив клыки.

– Вы шутите? В данный момент нам всем есть о чем беспокоиться, и изгнание галлу гораздо важнее вопроса, кто взойдет на трон после меня.

Эльсод не пожелала отступать.

– Это не пустяк. Вопрос наследования имеет такое же значение, как и победа над галлу. Вам следует обдумать все сейчас. Вы женаты на человеке. Каи приняли ее как не наделенную властью херцегеши, но не как королеву. И она не может родить вам детей. Как монарх Каи вы обязаны подарить стране наследников.

В комнате стало холодно, как в склепе. Ильдико взглянула на окна, подумав, что кто-то распахнул ставни и впустил зимний ветер. Однако все окна были заперты на задвижки, и сквозняк не тревожил зажженные свечи. Этот холод исходил от Бришена. Обычно спокойный и сдержанный в эмоциях, Бришен дрожал от ярости.

– Принимая во внимание то, на что я собираюсь добровольно пойти, даже не смейте читать мне лекции о долге перед короной и страной, – язвительно бросил он.

На этот раз Эльсод побледнела. Она опустила взгляд и мягко сказала:

– Простите меня, сир, но я должна говорить с вами честно. Отрекитесь от Ильдико из Гаура, расторгните ваш брак и женитесь на каи.

– Нет!

Все вздрогнули от его рева, включая Ильдико. Она встретилась взглядом с Эльсод.

– Конечно, с этим можно обождать. Его ноша и так достаточно тяжела.

Хуже она ничего не могла сказать.

Бришен замер, смотря куда-то перед собой, и медленно повернулся к жене. Ильдико постаралась не отпрянуть в угол. Лицо мужа превратилось в безжизненную маску. Только глаз сверкал. Уже не желтым, а белым, как летнее солнце в полдень.

Зубы стали отбивать дрожь. Ильдико обхватила себя руками, пытаясь согреться. Стон застрял в горле, когда Бришен направился к ней. Она не боялась его. Он никогда не причинял ей боли, и Ильдико верила, что никогда не ранит ее сердце. Это она сделала ему невыносимо больно. В его пустом взгляде скрывалось потрясение.

«Прости меня».

Ильдико отчаянно хотела закричать, но сдержалась, молча взирая на мужа, пока они не оказались стоять лицом к лицу.

Напряжение грозило ей удушьем. Бришен сжал ее руку, повернулся и молча потащил к двери, соединявшей их комнаты. Не обращая внимания на Эльсод и масодов, он шел вперед, пока они не переступили порог его комнаты и дверь за ними не закрылась.

Он оттолкнул ее руку, словно обжегся, и так же быстро схватил за талию, приподнимая в воздухе. Ильдико ахнула и сжала его плечи, глядя в лицо. Его маска треснула, истекая кровью. Черты лица Бришена натянулись вдоль скул и опустились под глазницами. Мускул на челюсти напрягся, и Ильдико приготовилась к выговору.

Но слов не последовало. Бришен долго вглядывался ей в глаза. А потом произнес тихо и сдержанно:

– Если бы я отправил тебя в Гаур, ты бы вернулась, когда все закончится?

У нее затуманилось в глазах. Если бы он не добавил «когда все закончится», Ильдико бы честно ответила «да». Бросить его в такие мрачные дни было немыслимо. Но он задал вопрос по-другому, и проблеск понимания в его взгляде выдавал, что он точно знает, о чем спрашивает. Ох, как же ей хотелось солгать!

Его пальцы стиснули ее бока, когти слегка вжались в тяжелую ткань платья.

– Ты бы вернулась, когда все закончится? – с тоской повторил он.

Слезы потекли по ее щекам.

– Мне бы этого очень хотелось.

Он поставил ее на пол и опустил руки. На его лице снова появился пустой взгляд.

– Выходит, моя награда за победу над галлу – потеря любимой жены и принятие роли чистокровного жеребца.

Ильдико вытерла лицо рукавом. Ее также начало сковывать гробовое спокойствие.

– Ты король Баст-Харадиса и скоро взойдешь на трон. Нравится нам это или нет, Эльсод права. Твой долг – обеспечить страну законным наследником, как это сделали твой брат и отец. У тебя должна быть королева из каи.

Бришен застыл на месте, не моргая.

– Хочешь, чтобы я отрекся от тебя?

– Не важно, чего хочу я. Не важно, чего хочешь ты. Наши желания не имеют значения. Ты больше не просто Бришен Хаскем из Саггары. Ты король Баст-Харадиса.

– Ответь на мой вопрос, Ильдико, – почти прорычал он. – Хочешь, чтобы я отрекся от тебя?

– Нет! – воскликнула она. – Никогда.

Она помассировала ноющее горло. Подступающие слезы заглушили ее слова.

– А еще я не желаю, чтобы ты страдал во время ритуала или сражался с галлу. Но ты сделаешь это, выполняя свой долг. И он требует отречься от меня.

Бришен схватил кубок со стола и швырнул в дверь.

– Я король! – взревел он, тонкая оболочка спокойствия сгорела от ярости. – Мое желание – закон. Я не покину свою жену!

Ильдико осмелилась прикоснуться к нему, нежно скользнув кончиками пальцев по руке. Бришен вздрогнул, но не отодвинулся. Он тяжело дышал, словно запыхался после долгого бега по равнинам. Ее печаль боролась с жалостью от вида того, как доблестный муж борется под гнетом королевской власти.

– Привилегия придает короне блеск. А долг – вес. Именно потому, что ты теперь король, ты не можешь поступать так, как хочешь. Ты благородный, храбрый мужчина и сделаешь то, что требуется.

– Я отрекусь от престола.

Ее колени подогнулись от его заявления, и на этот раз Ильдико впилась в его предплечье.

– О боги, Бришен. Ты не можешь отречься от престола! Ты ввергнешь страну в гражданскую войну.

Бришен снова притянул ее к себе, оторвав от пола.

– Я не откажусь от тебя, – поклялся он сквозь стиснутые клыки. – Я с радостью выдержу ритуал. Пусть меня разорвет на части и снова соберет воедино. Я лишу свой народ магии и буду сражаться с галлу. Я не откажусь от своей жены.

Он затрясся рядом с ней, уткнувшись лицом в ее шею.

– Не оставляй меня, Ильдико, – взмолился он. – Это бремя терпимо, лишь когда ты рядом.

Судорожный всхлип сорвался с ее губ, на мгновение лишив дара речи. Она изо всех сил обняла Бришена, чувствуя, как мощное тело мужа дрожит в ее объятиях. Ильдико погладила его по густым волосам.

– Я буду рядом с тобой все это время, – заверила она, когда наконец смогла заговорить. – И с радостью встречу дома, когда все закончится и ты вернешься с победой.

Бришен поднял голову, впившись в нее странным сияющим взглядом.

– Поклянись.

– Клянусь.

И она не лгала. Она останется в Баст-Харадисе как жена, регент, опора и убежище в грядущие мрачные дни.

– Я не отрекусь от тебя, – повторил он и снова стал искать утешения в изгибе ее шеи и плеча.

Ильдико не стала спорить, только продолжила гладить его по волосам и молча горевать о неизбежном.

Глава 8

Бришен натянул капюшон, прикрывая глаза от яркого утреннего солнца, и стал ждать у главных ворот прибытия гостя. Сон превратился для него в забытую роскошь. Даже когда Саггара успокаивалась и дремала при дневном свете, он лежал без сна рядом с Ильдико и считал паутинки, сплетенные высоко в углу спальни. А когда не занимался подсчетами, то смотрел на спящую жену.

Ее сон оставался тревожным. Она что-то бормотала, вцепившись в одеяло и вертясь с боку на бок. Бледные веки непрерывно подрагивали, глаза под полупрозрачной кожей метались из стороны в сторону. Она часто хмурилась и тянулась к нему, замирая, когда ладонь находила его руку или грудь, словно стремясь убедиться, что он еще рядом.

Бришен старался не думать об их разговоре двумя ночами ранее. Это воспоминание по-прежнему скручивало его внутренности узлом, особенно больно было вспоминать выражение ее лица, когда он спросил, намерена ли Ильдико вернуться в Саггару, если они изгонят галлу.

«Мне бы этого очень хотелось».

Такие скорбные слова, будто она в душе уже попрощалась с ним. Чувство предательства сковало его грудь так сильно, что становилось трудно дышать. За ним последовал всплеск ярости.

До тех пор он принимал стоящую перед ним чудовищную задачу с относительной невозмутимостью, смешанной с оттенком горечи. Он будет нести бремя, необходимое для спасения королевства, и лишит поколения каи их права по рождению. Он может не вернуться домой живым. Все это он принял как часть долга короля Баст-Харадиса.

Настойчивое требование Эльсод отказаться от Ильдико в пользу супруги-каи разожгло беспомощный, кипевший под поверхностью гнев. Согласие Ильдико и ее решительная защита аргументов хранительницы всколыхнули пепелище. Потребовалось все самообладание, чтобы не схватить жену, не накричать и, в конечном счете, не упасть к ногам, умоляя не оставлять.

Раздался крик. Небольшой отряд всадников поворачивал на главную дорогу, ведущую к редуту. Бришен оставил мрачные мысли и прислушался к следующему сигналу. Прибыли беладинские воины из Верхнего Салюра. Ворота открылись, и Бришен встал в стороне, прислушиваясь к грохоту копыт.

Анхусет придвинулась к нему. Ее серебристые волосы развевались на ветру. Кузина прикрыла глаза от солнца. Из ее рта и носа повалили клубы пара. Она напоминала пробудившегося от сна дракона. У Бришена дрогнули губы.

– Что? – нахмурилась Анхусет и прищурилась еще сильнее.

Он пожал плечами.

– Ничего важного. Доброе утро, ша-Анхусет.

Кузина закуталась в плотный плащ.

– Ничего доброго в нем нет. Мне следовало спать, а не стоять здесь полуслепой и отмораживать задницу, ожидая прибытия его светлости. Люди не только уродливы, с ними еще весьма неудобно.

Ее раздражение лишь усилилось, когда дюжина лошадей галопом въехала во двор и резко остановилась, отчего во все стороны брызнула грязь. Возглавляющий отряд всадник легко соскочил со спины тяжелокостного скакуна. Бришен мгновенно узнал высокую фигуру и широкие, точно стена, плечи. Маркграф Верхнего Салюра откинул капюшон и с радушной улыбкой шагнул к Бришену.

Двое мужчин дружелюбно пожали друг другу руки.

– Как прошло путешествие? – спросил Бришен.

– Увлекательно. Мы проехали мимо вашего разведчика. Похоже, она направлялась в Гаур и очень спешила.

Взгляд Серовека остановился на Анхусет. Он склонил голову в знак приветствия.

– Ша-Анхусет, – промолвил он так, будто хотел выманить пчел из улья.

Бришен мог поклясться, что спина Анхусет хрустнула от напряжения.

– Лорд Пангион, – отрывисто ответила она.

Он расплылся в широкой улыбке, сверкая квадратными зубами. Столь отличными от каи, очень похожими на зубы Ильдико. Человеческими. У Бришена сжалось сердце.

Лорд Верхнего Салюра посмотрел поверх плеча Бришена на двор, заполненный повозками, лошадьми и палатками.

– Похоже, ты разместил здесь половину Баст-Харадиса.

Бришен повернулся, чтобы осмотреться. Семьи каи спали в палатках, оставленные без крова до тех пор, пока армия воскресших мертвецов не сможет очистить Баст-Харадис от галлу. И мир в целом.

– Вероятно, – ответил он. – Пойдем. Думаю, у тебя пересохло в горле с дороги.

– Я позабочусь, чтобы разместить и накормить ваших людей, – сказала Анхусет.

Она пристально посмотрела на Серовека, когда тот ласково ее поблагодарил. Бришен наблюдал, как кузина шагает прочь под пристальным взглядом маркграфа. Ильдико как-то сказала ему, что беладин увлечен Анхусет. Ему с трудом в это верилось. Похоже, он ошибался.

Ильдико все еще не легла спать. Его жена поприветствовала Серовека широкой улыбкой и протянутыми руками, когда тот вошел в большой зал.

– Добро пожаловать, милорд! Рада видеть вас в Саггаре.

Серовек взял ее за руки и поклонился. Волнистые темные волосы ниспали занавесом, скрыв его лицо и пальцы Ильдико. Бришен напрягся. Этот человек спас его, и Бришен был обязан ему жизнью, но трудно совладать с разгорающейся ревностью или подозрениями, что за завесой волос Серовек мог поцеловать тонкие пальцы Ильдико.

Серовек выпрямился.

– Прекрасная херцегеши, – сказал он. Рука Бришена на мгновение сжала рукоять ножа, вложенного в ножны на поясе. – Как поживаете, миледи?

– Хорошо, лорд Пангион. – Ее щеки вспыхнули нежным румянцем, который когда-то ассоциировался у Бришена с амарантиновым моллюском. – Вынуждена откланяться, но я прослежу, чтобы вам подали трапезу. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. – Она повернулась к Бришену, ее лицо стало серьезным. – Вам что-нибудь нужно, милорд? – Румянец на ее щеках поблек. – Схожу на кухню.

Между ними, точно темное облако, повисла внезапная неловкость, подпитываемая страхом, печалью и предательством.

– Все хорошо, Ильдико, – сказал он, наблюдая за точеной фигурой, пока жена не исчезла в дверном проеме, ведущем на кухню.

Он снова сосредоточил свое внимание на Серовеке, чей оценивающий взгляд вопрошал. Бришен не собирался ничего объяснять. Он указал на пару стульев.

– В твоем сообщении говорилось, что ты видел галлу на своей территории. Уверен?

Серовек сбросил плащ и повесил на спинку стула, прежде чем сесть, вытянув перед собой длинные ноги.

– Совершенно. Лично их не встречал, но один мой тан видел. Они напали на небольшое поместье недалеко от места, где соприкасаются наши границы. Трое галлу. К счастью для семьи, в гостях был брат тана. Он какой-то колдовской монах и заключил их в рунический круг внутри дома. Магия ненадолго задержала их, но это дало время, чтобы семья смогла сбежать, предупредить соседей и отправиться в Верхний Салюр. – Он протянул руки к огню. – Рискну предположить, что ты сам имел дело с подобными тварями в последние пару дней.

Бришен покачал головой.

– Не лично. Но стал свидетелем результата их разрушений. Я рад, что ты здесь. Хотя неохотно обращаюсь за помощью к Беладину, у меня нет особого выбора. И я рассматриваю тебя, во-первых, как друга, а во-вторых, как беладина.

Он взглянул на дверной проем, за которым исчезла Ильдико.

«Не заставляй меня менять этого мнения», – подумал он.

Серовек присвистнул.

– Все так плохо?

– Хуже, чем можно себе представить.

Их прервали слуги, принесшие графин с вином и тарелки с холодной едой. Серовек ел, пока Бришен рассказывал о нападении на столицу и телах, выловленных из Абсу вблизи Эскариэль.

Серовек налил себе второй кубок вина.

– Как убить этих тварей?

Бришен допил свое вино.

– Нам это не подвластно, но их можно изгнать обратно в небытие.

– Как?

– Хм, – протянул Бришен. – Вот в этом мне нужна помощь обоих королевств. В Саггаре есть каи, которая может рассказать эту историю лучше меня. Она наверху.

Они закончили трапезничать, и Бришен повел Серовека в комнату Ильдико.

Старая хранительница снова заняла самое большое кресло у камина. Ее выцветшие глаза проследили за двумя мужчинами, когда те вошли, из-за исполинских размеров Серовека комната будто уменьшилась вдвое.

– Эльсод, – сказал Бришен после короткого поклона. – Позвольте представить Серовека, лорда Пангиона, маркграфа Верхнего Салюра. Его земли граничат с моими. Он сыграл важную роль в моем спасении от похитителей много месяцев назад.

Эльсод наклонила голову, окинув Серовека пристальным взглядом.

– Беладин, спасающий каи от лап сородичей, – заметила она на всеобщем. – Интересно. Значит, больше, чем сосед. Друг. Вы преуспели там, где потерпел неудачу ваш отец, сир.

Серовек дернулся и удивленно взглянул на Бришена.

– Я последний законнорожденный отпрыск рода Хаскем. Никто из моей семьи не пережил нападения галлу.

Серовек отступил и низко поклонился Бришену.

– Ваше величество, – официально и торжественно произнес он.

Бришен мысленно вздохнул, подозревая, что непринужденное дружеское общение между ними теперь канет в Лету. Издержки царствования одинаково как велики, так и малы.

Хранительница повторила план, не упуская ни малейшей детали. Серовек слушал, не прерывая, пока она не закончила, и некоторое время после этого молчал.

– Значит, тебе нужен человек для роли призрачного короля, который возглавит мертвых людей.

Бришен кивнул.

– Верно. Ильдико написала письма, и мы отправили их ее дяде. Именно с этим гонцом ты повстречался по дороге. Еще мы отослали копию голубем. Ильдико верит, что король найдет подходящего человека, готового пойти на риск, но меня терзают сомнения. Я ничего не могу предложить Гауру в обмен, кроме амарантина, и не могу оказать военной поддержки. Мы отрезаны галлу, и для защиты страны у меня каждый воин на счету.

Серовек фыркнул.

– Вероятно, с беладинским двором дела будут обстоять еще хуже. Король Родан не послал бы тебе ведро прогорклой лошадиной мочи после того, как твой отец подписал торговое соглашение с Сангуром Хромым. Если только ты не нарушишь договоренностей.

– Я не буду разрывать договор. Гаур более могущественный союзник, чем Беладин – враг.

Серовек выразительно глянул на пустую глазницу Бришена.

– Удивлен слышать такое, учитывая все обстоятельства.

Бришен пожал плечами и коснулся покрытой шрамами скулы.

– Это не имеет никакого значения в общем положении вещей. Тебе известно, что Беладин интересуется Баст-Харадисом лишь как средством нападения на Гаур. Пока действует торговое соглашение, Гаур не позволит твоему народу вторгнуться на мои земли. В интересах Родана помочь нам. Реки и береговая линия Гаура защищают их королевство гораздо лучше, чем горы – Беладин. Галлу останавливает вода, а не камень.

– Если Эльсод права… – Серовек остановился и быстро поклонился хранительнице. – У нас нет времени писать Родану и ждать ответа. В любом случае мой король, вероятней всего, предложит тебе засунуть свою просьбу о помощи прямо в…

Бришен оборвал его:

– Понятно.

– Я сделаю это, – заявил Серовек. – Сражусь против галлу вместе с тобой. – Он ухмыльнулся. – Но это не стало большим сюрпризом, верно?

Бришен с облегчением улыбнулся в ответ.

– Я надеялся. И молился. Но кто будет управлять Верхним Салюром в твое отсутствие?

Серовек небрежно отмахнулся.

– Я позабочусь об этом.

– Понимаешь, что это попахивает изменой.

– Не понимаю почему. Беладин не объявлял войну ни Гауру, ни Баст-Харадису.

Бришен был далеко не так беспечен.

– Пока.

Серовек щелкнул пальцами.

– Вот именно. Нет никакой измены. Я не вступаю в союз с официальным врагом. Я помогаю соседу и защищаю свою территорию точно так же, как делал это, когда мы выследили налетчиков, которые убивали моих фермеров и крали скот. То, что они удерживали в плену херцега, было случайностью.

– Тогда для меня это счастливое совпадение, – согласился Бришен и глянул на Эльсод. – Сможем ли мы контролировать мертвых? Вдвоем?

– Не знаю, – ответила она. – Демонов много, мертвых должно быть еще больше. Вам двоим будет трудно.

И снова Серовек отмахнулся от опасений.

– Я сталкивался с худшим раскладом.

Бришен посмотрел на него с сомнением.

– Правда?

– Нет, – с готовностью признал Серовек. – Но это не причина прятаться под кроватью. Или отказаться от хорошей выпивки. Я жду заверений, что в закромах Саггары припрятана бочка «Слез Пелеты» специально к моему визиту. Нам нужно многое спланировать, а я умираю от жажды.

Они покинули Эльсод и направлялись в меньший зал совета, когда наместник пересек их путь в сопровождении двух дев.

Наместник представил двух каи как своих дочерей. Обе приветствовали Бришена изящными поклонами и расчетливыми улыбками, представились и сообщили возраст. Их взгляды на мгновение метнулись к Серовеку, но затем девушки с содроганием отвернулись. Беладин тихо рассмеялся, когда девы откланялись и продолжили свой путь по коридору.

– Как вижу, стервятники уже кружат, – заметил он. – Уверен, что они не прознали про трон?

Бришен слегка пожал плечом. Он устал от подобных игр. За последние два дня он познакомился с большим количеством девушек и вдов, чем за последние двадцать лет. Их имена и лица уже сливались воедино.

– Уверен, они догадываются. Я просто еще не подтвердил свой титул. Эльсод объявит об этом и проведет коронацию. После этого я созову военный сейм.

– А Ильдико?

Бришен сжал челюсти, услышав, как Серовек фамильярно назвал ее по имени.

– Пока я буду сражаться с галлу, Ильдико будет моим регентом. Она не готова к подобной роли, но сделает это. Какой у нас выбор?

– Каи это не понравится.

Учитывая угрозу, с которой сталкивались теперь каждый каи и человек, их неприязнь меньше всего волновала Бришена.

– Им не обязательно должно нравиться. Им просто придется это принять.

Они вошли в зал совета, и Бришен закрыл за собой дверь. Он подождал полминуты, прежде чем кто-то установил подслушивающие заклинания с другой стороны двери. Блокируя их, Бришен наложил контрзаклинание, заглушая их с Серовеком разговор.

Лорд Пангион покачал головой и напряг челюсть.

– Полезная магия, – заметил он. – Хотя и раздражает.

Серовек не пожелал садиться в кресло.

– Если твои министры хоть в чем-то похожи на стаю волков, всегда кружащих вокруг беладинского двора, то они будут все время планировать убийство твоей жены, твое свержение и возведение покорной марионетки на трон.

Серовек не сообщил Бришену ничего такого, чего бы тот уже не обдумал.

– Тогда их ждет большой сюрприз. Советники, которых я выберу для военного сейма, выиграют больше, если я останусь на троне. Кроме того, здесь останется Анхусет.

Серовек поморщился.

– Уверен, все пройдет хорошо.

– Насколько можно надеяться. Но кузина более полезна мне здесь, охраняя и поддерживая Ильдико. Мерток тоже останется, так что я не выделяю Анхусет. Намек на мятеж – и повинный будет предан мечу. Ильдико, может, и человек, но не слабая. Моя жена сделает все необходимое, чтобы удержать трон до моего возвращения.

– Если мы вернемся.

– О другом я даже думать не смею.

Серовек со свитой ехали всю ночь, чтобы к утру добраться до Саггары. Он несколько раз заверил Бришена, что Верхний Салюр будет в безопасности и без его непосредственного присутствия. Маркграф вышел из зала, чтобы позаботиться о своих людях, отказавшись от одной из трех маленьких комнат в главном доме, предпочтя тюфяк в казармах гарнизона.

Бришен поднялся по лестнице и тихо проскользнул в свою комнату. Ильдико свернулась калачиком на кровати и не пошевелилась, когда он разделся, залез под одеяло и обнял ее. Жена была такой теплой, мягкой и пахла апельсиновой водой (заказанной у аптекаря), сделанной из апельсинов дикой рощи, росшей у крепости.

Ее огненные волосы защекотали ему нос, и Бришен зарылся лицом в спутанные пряди. Теперь его гарнизон мог похвастаться тем, что нигде больше в Баст-Харадисе не собиралось столько красавиц. Мелкая знать собралась здесь ради безопасности, влияния и возможности показать своих женщин королю среди королей. Безмятежная маска Ильдико, вынужденной наблюдать, как они каждую ночь соперничают за внимание Бришена, ни на мгновение его не обманула.

Он притянул ее к изгибу своего тела. Бришен жалел, что не сказал жене, что они интересуют его не больше, чем оттенок побелки на стенах. Только Ильдико владела его сердцем и душой. Возможно, сделай он это, она не приняла бы совет Эльсод с такой готовностью.

Возможно. Ильдико прагматична и лучше, чем кто-либо, понимает требования долга. Даже лучше него. Именно поэтому она с самого начала охотно согласилась выйти за него замуж. Ее аргументы в поддержку настойчивого требования Эльсод отречься от нее сильно ранили Бришена, и боль от предательства едва не поставила его на колени. День размышлений и воспоминание о страдании на лице жены умерили первоначальную ярость. Она не больше, чем он сам, хотела, чтобы он отрекся от нее. Они отличались лишь пониманием долга, связанного с ролями, которые их столь внезапно и неохотно поставили играть.

– Ты моя королева, – прошептал он ей в волосы. – И останешься моей.

– Я люблю тебя, Бришен, – невнятно ответила она.

Он напряг всю силу воли, чтобы не прижать ее к себе, желая слиться с ее кожей. Оберегать. Ни на мгновение не отпускать от себя.

На следующий вечер сигнальные колокола, висевшие на каждом из углов редута, прозвенели несколько раз, созывая постоянных жителей крепости и тех, кто расположился лагерем во дворе и на прилегающих полях. Каи собрались за внешними стенами перед наспех возведенной платформой, с любопытством и надеждой глядя на Эльсод и Бришена.

Во рту у него пересохло как в пустыне. Народ надеялся, что он спасет их. Если бы они узнали, как именно он намеревался это сделать, то набросились бы на него и разорвали на части быстрее, чем стая ищеек магов.

Толпа затихла, когда Эльсод вышла вперед и подняла руки.

– Колесо Прорицания возвестило о великой трагедии, – объявила она сильным голосом, столь контрастирующим с хрупкой фигурой. – И разведчики из столицы это подтвердили. Харадис пал перед галлу. – Страдальческий крик пронесся по толпе. – Те, кто пережил нападение, теперь движутся в Саггару.

– Королевская семья? Что с ними? – раздался голос.

Вопрос повис в воздухе, все взгляды обратились к Бришену.

– Никто не выжил, – ответила хранительница памяти. – Кроме одного.

Пауза усилила глухую тишину, повисшую в воздухе. Эльсод повернулась к Бришену и с помощью масод опустилась перед ним на колени.

– Король мертв. Да здравствует король.

Как один толпа каи преклонила колени перед Бришеном. Некоторые с горем на лице, другие с надеждой. Но именно последние заставили его содрогнуться.

– Встаньте, – приказал он, и прогремел топот ног. – Мы – страна в состоянии войны. – Его уверенный и решительный голос разнесся по морозному воздуху. – Не с человеческими королевствами – с теми, кто живет, дышит, истекает кровью и умирает, как мы.

Его взгляд остановился на Серовеке и его отряде.

– Заботится о своих семьях, любит детей и стариков, как и мы, – продолжил он. – Мы в состоянии войны с существами, которым неведомы чувства. Они не ценят ничего, кроме необходимости пожирать и уничтожать. Мы все знаем историю галлу, но мы еще не побеждены, пока нет. Есть способ изгнать их. Снова выдворить из нашего мира в тюрьму, из которой они явились. – Толпа зашевелилась и зашептала. – Но ради победы вы должны объединиться. Отбросьте разногласия, мелкие амбиции и работайте вместе, как единый народ. Иначе мы не выживем.

Бришен ждал, позволяя своим словам осесть в умах, давая каи время осознать стоящий перед ними вызов.

Он заговорил снова голосом, перешедшим в рев.

– Да здравствует луна над Баст-Харадисом! Да здравствуют каи под ее светом!

– Да здравствуют каи! Да здравствует король! – вторил ему народ.

Они поднялись на платформу, а Бришен сошел вниз, мгновенно поглощенный телами, которые прижимались к нему, и руками, которые благоговейно прикасались к нему, словно он внезапно превратился из дворянина в бога.

Бришен заметил Ильдико. Та все еще стояла на платформе рядом с капукезет. Она поддерживала Эльсод за локоть и смотрела на море ликующих с бледным и застывшим лицом.

Народ вновь радостно закричал, когда Бришен вернулся на платформу, и Эльсод совершила простую церемонию, надев золотой обруч ему на голову. Толпа отреагировала с меньшим ликованием, когда голову преклонила Ильдико, принимая второй венок. Бришен обратил внимание на членов знатных семей, ближайших к нему по рангу. Некоторые, казалось, были искренне рады; у большинства на лицах читался явный расчет и слабые улыбки, которые едва скрывали негодование по поводу клятвы в верности человеческой королеве. Он мог только представить, как они отреагируют, когда он в свое отсутствие назначит ее регентом.

На несколько часов каи забыли о галлу и опасности, которую те представляли. Бришен приказал открыть бочки с вином и элем. Зажгли костры, музыканты взялись за инструменты, а остальные собрались для импровизированных танцев. Что касается празднования коронации, то оно не было ни царственным, ни официальным, ни даже достойным. Бришен не хотел ничего иного.