Текст книги "Демократия в России: инструкция по сборке"

Послесловие

Как сделать, чтобы российский демократический проект увенчался успехом? Конечно, я мог бы переадресовать интересующихся к политикам. К сожалению, в нынешних российских условиях слишком многие восприняли бы такую переадресацию как издевку, а издеваться над читателем – последнее дело. Поэтому скажу пару слов на эту тему. Не то чтобы рецепт, просто несколько практических ориентиров.

Прежде всего, не надо надеяться на то, что российские власти устроят демократизацию по собственной инициативе. Им это не нужно. Они хотят сохранить власть, если не навсегда, то очень надолго. По этому поводу разногласий в нынешней правящей группе нет и быть не может. Эта группа уже не раз доказала, что она является консолидированной, тесно сплоченной на основе общих материальных интересов, а значит – способной разрешать внутренние разногласия, не привлекая народ в качестве арбитра. В принципе, персоналистские диктатуры не очень устойчивы в том смысле, что каждая из них сталкивается с проблемой преемственности. Но один раз эта проблема уже была успешно разрешена, и нет оснований думать, что в обозримом будущем что-то изменится. Демократия была бы для российских правителей системным риском такого масштаба, при оценке которого любые позитивные эффекты теряют значение.

Значит ли это, что демократизация в России невозможна? На самом деле, вопрос состоит в том, какое изменение условий могло бы ей способствовать. Во второй половине нулевых весьма популярным было суждение о том, что цены на нефть упадут, и все развалится. Цены на нефть, пусть и не очень сильно, но упали. Воз и ныне там. Оно и понятно: взаимосвязь между экономикой и политикой не является прямой. Снижение цен на нефть, естественно, сокращает ресурсную базу режима, препятствует возможности заливать любые общественные проблемы потоком дармовых денег, а значит – вызывает общественное беспокойство. Однако у этого беспокойства вовсе не обязательно есть политическое измерение. Оно возникает лишь в том случае, если находятся люди, целенаправленно занимающиеся формированием этого измерения, и люди, способные его увидеть. Остановлюсь на этих двух категориях подробнее.

Первая категория – это политики, демократическая оппозиция. Под демократической оппозицией я понимаю не тех, кто придерживается определенных идеологических позиций (известно, что многие российские идеологи, традиционно числящиеся в либеральном лагере, на деле не имеют с демократией ничего общего), а тех, кто вносит практический вклад в борьбу за восстановление демократии в стране. Оппозиция в России очень слабая. В значительной мере ее слабость обусловлена действиями властей; в какой-то степени – это вина самой оппозиции. Останавливаться на этом не буду. Я хотел бы подчеркнуть лишь то совершенно очевидное, на мой взгляд, обстоятельство, что если не будет оппозиционных политиков, борющихся за демократию, то не будет и демократии. В истории не было ни одного случая, когда демократизация произошла бы по решению авторитарных властей, без давления со стороны оппозиции. Даже пример с Горбачевым и его перестройкой показывает, что если на либерализацию при авторитарном руководстве еще можно рассчитывать, то на демократические реформы оно идет только под давлением. Потому что авторитарное руководство никогда не состоит из одних только реформаторов. И если реформаторы в нем все-таки заводятся, то в их диалоге с авторитарными партнерами может быть только один сильный аргумент: поджимает, не сделаем сами – сделают другие. В этот момент «другие» должны быть на месте. Любой успешный пример демократизации – от Монтевидео до Праги – это пример политической борьбы, а не односторонних уступок со стороны авторитарного руководства.

Вторая категория – это граждане. У политиков, будь они даже семи пядей во лбу и непоколебимой гражданской доблести, ничего не выйдет, если они не будут пользоваться общественной поддержкой. А поддержка демократии исходит от людей, разделяющих ценности свободы и национального достоинства. Есть ли такие люди в России? Несомненно, есть. Но многие из них дезориентированы годами антидемократической пропаганды. Другие разуверились в том, что в нашей стране можно добиться каких бы то ни было улучшений. И это – серьезная проблема. Нужно понимать, что циничное общество, не верящее в возможность лучшей жизни, никогда этой лучшей жизни не получит. Потому что, по правде сказать, и не заслуживает.

Политика демократизации станет реальностью только тогда, когда сложатся эти два элемента: и сильная оппозиция, и общественная поддержка преобразований. Только тогда сможет реализоваться реформаторский потенциал каких-то групп, которые уже сейчас находятся у власти. Только тогда – не раньше – в авторитарном руководстве сможет произойти раскол, какая-то из его фракций пойдет на диалог с оппозицией, заключит с ней пакт (который, между прочим, гарантирует приемлемые условия ухода для всех членов руководства, независимо от их отношения к демократизации) и, совместно с оппозицией, сделает первые практические шаги к демократии. Описанное в предыдущей фразе – это стандартный сценарий демократического перехода. Моя задача в этой книге состояла в том, чтобы обозначить задачи институционального строительства, которые неизбежно возникнут на этом пути, и предложить возможные решения этих задач. Но вопрос о том, когда Россия встанет на путь демократии, остается открытым, и ответ на него даст политика, а не наука.