Текст книги "Зов Времени"

Ножки Надежды

В восьмом и девятом классах я сидел за одной партой с таинственной красавицей нашего класса Надей Могильниковой. Таинственной потому, что, в отличие от других девочек, Надя одевалась очень скромно, носила платья ниже колен или брюки, редко приходила на школьные вечера. Если же приходила, держалась так отчуждённо, что мы стеснялись её пригласить, дотронуться до неё.

Меня посадили с Надей потому, что она была прилежной ученицей, всегда выполняла домашние задания, училась хорошо. Я такой прилежностью не отличался, и педагоги решили меня таким образом перевоспитать. И на самом деле присутствие первой красавицы класса, её трудолюбие и старательность заставляли меня заниматься усерднее.

Постепенно у нас с Надей сложились добрые, дружеские отношения, точнее – взаимная симпатия, или юношеская светлая, бескорыстная влюблённость.

Однажды в прохладный осенний день Надя мне похвалилась, что папа подарил ей капроновые чулки, большой дефицит в то время. Я удивился и спросил:

– Нов такую погоду в тоненьких чулках будет холодно…

– Но зато ножки смотрятся здорово. – С этими словами она развернула колени в мою сторону, приподняла платье выше колен. – Вот, правда, красиво?! – Я впервые видел её ножки, удивительно стройные и красивые. Необычное волнение охватило меня, видя такую красоту – удивительные ножки таинственной девочки-красавицы.

Через две недели Наде отрезали обе ноги выше колен…

Отец Нади, офицер советской армии, был на службе на хорошем счету, получал поощрения, награды. Бывали ночные дежурства и командировки. В такие дни он весь напрягался: сомневался в верности жены, устраивал проверки, но никак не мог уличить её в измене.

И вот очередное ночное дежурство. Он поменялся им с коллегой по части и стал следить за своим домом. Сидел под деревом, подрёмывая. Время было уже третий час ночи. Вдруг ему показалось, что дверь скрипнула. Он подошёл к двери, постучал и тут же отскочил в окну. Жена включила ночник, пошла к двери. В это время с её постели свесились ноги. Муж, уверенный, что это любовник жены, выпустил автоматную очередь. Он ворвался в комнату и увидел… дочь Надю с раздробленными коленями. Просто Надя спала с мамой. Это и стало косвенной причиной трагедии.

Наде ампутировали обе ноги выше колен. Школу она с трудом окончила практически заочно.

Надя научилась шить, стала хорошей портнихой.

Я несколько раз навещал её, старался чем-то помочь, поддержать. Она проявляла необыкновенную выдержку, хотя и жила этой ужасной жизнью. Позже её приютила сестра Нина, где и провела остаток жизни прелестная Надежда.

Отец, отсидев срок за своё преступление, вышел из тюрьмы, навестил дочь.

И в тот же день он повесился.

Миниатюры

Братья мои Саами
(Документальный рассказ)

В 70-80-е годы я в течение 15 лет работал во Всесоюзном институте Гипронииполиграф Комитета по печати СССР, 10 лет из них – в должности заместителя директора института. Встречаться приходилось со многими известными людьми: министрами, членами ЦК КПСС, с иностранцами. А коллеги – полиграфисты, издатели, писатели, журналисты – были моими постоянными партнёрами по работе. Было много интересных, порой даже забавных встреч. Но одна из них запомнилась особенно.

Мне позвонил и попросил встретиться заместитель главного редактора отраслевого журнала «Полиграфия» Владимир Матвеевич Ленау. Он был известным журналистом, и его публикации всегда вызывали повышенный интерес читателей.

Съезд саамов. Фото из Интернета, автор неизвестен

Владимир Матвеевич пришёл ко мне, и я добросовестно ответил на все его вопросы. Прощаясь, он сказал, что интервью будет опубликовано в одном из ближайших номеров журнала. Я как профессионал отлично понимал, что материал появится в печати не раньше, чем через два-три месяца, так как журналы, в отличие от газет, готовятся к печати долго, месяцами.

Но произошло нечто невероятное. Через два дня после встречи с Ленау в метро, по дороге на работу я увидел в руках одного из пассажиров журнал, на странице которого стоял крупный заголовок «СААМОВ».

Я ничего не мог понять. Так быстро в журнал попасть моё интервью не могло. К тому же по вёрстке я понял, что это не «Полиграфия», а «Огонёк». Но как моя фамилия попала в журнал «Огонёк», которому я никакого интервью не давал?

Пока я размышлял над этой странной загадкой, мужчина с таинственным журналом вышёл из поезда, двери вагона захлопнулись и мы поехали дальше.

Придя на работу, я позвонил в библиотеку института и попросил принести подшивку «Огонька». Интересующий меня номер оказался последним, который только что вышёл из печати. Я с тревогой открыл журнал. Он ещё источал родной мне запах краски, бумаги и типографского воздуха. И вдруг мне стало смешно и весело: на развороте журнала шапкой стоял крупный заголовок «ЖИЗНЬ И БЫТ СААМОВ». Причём слова «ЖИЗНЬ И БЫТ» стояли на одной странице, а «СААМОВ» – на другой. Так что в метро я видел только вторую страницу разворота с якобы моей фамилией. На самом же деле в статье журналист рассказывал о северном народе саами, которые живут в Норвегии, Швеции, Финляндии и на севере России.

Но как могло случиться так, что моя фамилия, которая происходит от грузинского слова «саамо», что означает «приятный» (а сама фамилия изначально звучит Саамишвили), и название северного народа, не имеющего никакого отношения к Грузии, содержат один и тот же корень?

Даже всемогущий и всезнающий Интернет, когда я ввожу своё имя и фамилию, выдаёт сведения обо всём, что я в жизни сотворил, но тут же даёт обширный материал о народе саами.

Как? Почему? Может, мои далёкие предки были из саамов? Может, я на самом деле южанин северного происхождения? Конечно же нет. Никакой связи между этими событиями нет, это простая случайность. Но в любой случайности есть своя закономерность.

Эта конкретная случайность лишь напоминает нам о том, что мы, все люди, – родственники, если даже живём в разных местах, говорим на разных языках, молимся разным богам.

И поэтому все народы – северные или южные, чёрные или белые, большие или малые – должны жить в мире и согласии. В этом мудрость человеческого гения, а не в том, чтобы пугать друг друга смертоносным оружием. Пора заменить боевые снаряды спортивными, а сражения проводить только на спортивных полях.

Мир и доброта должны, обязаны быть сильнее вражды, сильнее войны.

Только Мир, Доброта и Красота могут спасти мир. Другого пути у человечества нет, если, конечно, оно хочет сохранить себя.

А саами – очень интересный народ. И хотя судьба разбросала их по разным странам, они сумели сохранить свою самобытную культуру, язык и традиции. И я обязательно познакомлюсь с представителями саамов: как-никак мы с ними соседи по планете Земля и почти однофамильцы.

Примечание:

СААМИ – Народ в северных районах Норвегии (30 тыс. человек), Швеции (15 тыс. человек), Финляндии (5 тыс. человек) и Российской Федерации (2 тыс. человек). Язык саамский. Верующие саами в Российской Федерации – православные, в Скандинавии – лютеране.

Зов кукушки

Я с детства любил пение кукушек, это незатейливое КУ-КУ вызывало во мне необъяснимое волнение. Эта необычная любовь странным образом совпала с фанатичной любовью к часам: я с детства увлёкся часами, этими настоящими машинами времени. Разбирал их, смазывал, чинил.

И однажды в доме друзей моих родителей я увидел часы с кукушкой, это божественное сочетание моих любимых звуков – тикания часов и КУ-КУ из тех же часов. Загорелся я на всю жизнь, часы с кукушкой стали моей пожизненной мечтой. Но в советское время при шибко плановом хозяйстве купить чудо-часы мне долго не удавалось, и даже казалось, что моя мечта так и останется мечтой.

Но наступил Олимпийский 1980 год. Я тогда работал во Всесоюзном институте Гипронииполиграф Комитета по печати СССР. Институт находился на улице Кирова (ныне Мясницкая), а Комитет – на Петровке. Мне часто приходилось по работе бывать в Комитете. Ходил обычно пешком через улицу Кузнецкий Мост. Здесь находился небольшой, но очень любимый мной магазин Часы. Я мимо него никогда не проходил, всегда посещал его, чтобы пообщаться с любимыми чудесами – часами.

И в тот день, как обычно, я зашёл в этот магазин и, о, чудо – часы с кукушкой, моя мечта! Но продавщица быстро остудила мой пыл: сказала, что такие часы только для участников войны.

– А эти, на стене?

– Эти бракованные и подлежат возврату на завод.

– Я готов купить бракованные!

Позвали директора магазина, посоветовались шёпотом. Наконец, сообщили мне:

– Можете купить, но цену мы сбавить не можем и претензии к качеству принимать не будем.

– Согласен с ценой и претензий тоже не будет.

Купил. С неисправностью я справился легко. А Кукушка стала полноправным членом нашей семьи: висит она у нас на кухне и все эти годы радует нас. Я посвятил Кукушке новеллу «Плач Кукушки» и даже вынес это название в заголовок книги.

Но с первого же дня появления Кукушки в нашем доме у нас происходят разные чудеса. Был случай: я починил известному художнику старинные часы. Повесил их тоже на кухне. Когда часы-пришельцы заработали в полную силу, Кукушка остановилась. Отдал часы хозяевам, и Кукушка опять работает как часы. Ревность!

В 2004 году, когда отмечалось 80-летие Булата Окуджавы, я в Центральном доме литераторов встретился с его супругой Ольгой Владимировной и подарил ей два экземпляра книги «Плач Кукушки». Она посмотрела на заголовок и почему-то удивлённо спросила:

– Почему кукушка?

– Это название новеллы в книге, и я вынес его в заголовок самой книги.

– Но почему именно кукушка?

Я не знал, что ответить.

– Дело в том, что Булата мама в детстве называла Кукушкой, понимаете? – У меня мурашки побежали по спине. Очередная фантастика моей Кукушки…

А моя Кукушка все эти годы радует нас своим пением. Но опять фантастика: недавно по телевизору показывали фильм Георгия Данелия «Кин-дза-дза». На второй день моя Кукушка вместо Ку-Ку стала петь Ку. Я подошёл к ней и спросил:

– Ты что, пацаком стала?

А она в ответ – Ку. Опять странное совпадение. А дело в том, что в часах с кукушкой есть механизм, который произносит эти звуки: мини-орган – две деревянные трубы с мехами. Меха под воздействием механизма нагнетают воздух в трубы и издаётся звук. Неисправность вполне понятная: ведь часы работают без устали с 1980 года!

Но почему это Ку именно после демонстрации известного фильма с пацаками?

Не знаю, на этот вопрос Кукушка не отвечает.

Мех, конечно, я починил.

И моя Кукушка вновь поёт любимую мою песню:

– Ку-Ку, Ку-Ку!

Время остановить невозможно!

Другмои Рудольф Асоян

Я многие годы работал на производстве, а в 1975 был приглашён во Всесоюзный институт Гипронииполиграф Госкомиздата СССР. Работал главным конструктором подразделения, главным инженером проекта, а потом 10 лет – заместителем директора.

Именно здесь я познакомился с заместителем главного инженера института Рудольфом Бабкеновичем Асояном. Выяснилось, что родом он тоже из Грузии, из Тбилиси. Более того, оказалось, что мы учились в одном институте, даже в одном корпусе, но друг друга не знали. И вот, познакомились в Москве.

Рудик был колоритный, своеобразный человек, не терпел несправедливости. Взрывался, если чувствовал обман. Были у нас и схожие черты характера, и, может, именно поэтому вскоре сложились дружеские, доверительные отношения.

Кроме основной работы мы интересовались увлечениями друг друга. Он всегда интересовался моими публикациями и, если с кем-то меня знакомил, обязательно добавлял: «Он не только инженер, но ещё и профессиональный журналист». Подружились семьями, ходили друг к другу в гости. В трудную минуту мы не забывали друг друга. Рудик в таких случаях был очень внимательным, всегда находил нужные слова и помогал делом.

Чеканка Рудольфа. Фото Г. Саамова

Рудик был ещё отличным художником. Он не только хорошо рисовал, он блестяще работал в технике чеканки. К моему 50-летию выполнил для меня замечательную работу по грузинской тематике. Позже он подарил мне ещё одну работу на спортивную тему.

В 1985 голу он попал в больницу с острым аппендицитом. Врачи сказали, что даже небольшое промедление могло стать роковым. Я каждый день ходил к нему в больницу, помогал, чем мог. Наша дружба окрепла ещё больше.

Но в 1989 году меня пригласили в Подольск директором известной типографии, одним из пионеров офсетной печати в СССР. Принял я приглашение, с Рудиком, конечно, мы общались, но реже.

В 1993 году, под Новый год, он умер, проболев всего несколько дней. Для меня это было тяжелейшим ударом. Было больно и обидно ещё потому, что сам заболел, лежал с высокой температурой и не смог его проводить.

Но в моём сердце он остался верным другом, честным, отзывчивым человеком.

Я дорогого Рудика помню и буду помнить всегда.

Советский энциклопедический словарь

В 1979 году Советское Правительство и ЦК КПСС приняли беспрецедентное решение: выпустить Советский энциклопедический словарь (СЭС) для каждой семьи! Книга должна была содержать 80 тысяч слов-статей и выйти многомиллионным тиражом. (Формат 84X108 1/16, объём 172 печатных листа, 1630 страниц). Такого в стране ещё не было! Это в то время, когда даже книги Пушкина и других классиков покупали в очередях, по записи или на макулатуру. Печатать книгу поручили типографии № 2 издательства «Советская энциклопедия». Для этого требовалось техническое перевооружение предприятия. В подготовке материалов СЭС участвовала большая группа видных учёных, историков, писателей. Председателем научно-редакционного совета был академик А.М. Прохоров.

Я тогда работал заместителем директора Всесоюзного института Гипронииполиграф Госкомиздата СССР (кратко – Комитета по печати). Дело с самого начала не заладилось: не было ничего, кроме высокого решения, а проблема не сдвигалась с места. На одном из совещаний с участием инструктора ЦК КПСС было заявлено, что во всём виноват Гипронииполиграф – он задерживает проект, и поэтому нет реализации важного дела. Эта оговорка стала блуждать по Комитету и даже в ЦК.

На следующее совещание велели нашему институту пояснить, в чём причина отставания. Директор института попросил меня принять участие в совещании. Я основательно подготовился. Совещание опять началось с того, что инструктор ЦК заявил: институт задерживает проект. Я взял слово и по лицу ЦК-овского чиновника видел, что он от злости уходит в стул. А я спокойно, но настойчиво, даже назидательно пояснил:

– Для разработки проекта заказчиком не представлены никакие исходные данные. Для проектирования требуются полные технические данные оборудования: их габариты, вес, электрическая и технологическая мощности. И так как в данном конкретном случае оборудование подбираем не мы, а заказчик решает установить СПЕЦИАЛЬНО РАЗРАБОТАННЫЕ ПЕЧАТНЫЕ, ПЕРЕПЛЁТНО-БРОШЮРОВОЧНЫЕ МАШИНЫ, мы не имеем технической возможности разрабатывать проект до передачи нам ТЕХНИЧЕСКОГО ЗАДАНИЯ СО ВСЕМИ УПОМЯНУТЫМИ И ДРУГИМИ НЕОБХОДИМЫМИ ДАННЫМИ.

Инструктор ЦК вскочил с места:

– Как так? Уже два месяца мы решаем этот вопрос, а вы ставите нам новые задачи?!

СЭС. Фото автора

Заместитель председателя Комитета, наш непосредственный руководитель, единственный, кроме меня, профессиональный полиграфист на совещании, поддержал меня:

– Да, нужно грамотное техническое задание.

Инструктор ЦК ещё не оправился от неожиданного нокдауна, а я подбросил новый вопрос:

– А почему мы делаем книгу в 80 тысяч статей в один том? Из-за этого приходится разрабатывать специальные машины, специальные краски, специальную бумагу. Если выпустить издание в два тома, можно всё делать на существующем оборудовании, с использованием существующих красок, бумаги и других материалов. Кроме этого, такую книгу читать неудобно: она будет тяжёлой, рыхлой, неудобочитаемой. Два переплёта будут стоить немного дороже, но за счёт сокращения расходов на спецо-борудование и материалы проект будет значительно дешевле. – С этими словами я выложил технико-экономическое обоснование предлагаемого решения, разработанное специалистами нашего института.

Инструктор не сдавался:

– Вы не понимаете! Ленин сказал, что мечтает о том дне, когда у каждого советского человека будет ТОМ энциклопедического словаря. ТОМ, а не ТОМА!

– Но нельзя же понимать эти слова буквально!

– Товарищ! Слова Ленина НАДО ПОНИМАТЬ И ИСПОЛНЯТЬ ТОЛЬКО БУКВАЛЬНО!

Но, несмотря на такой пафос, инструктор понял, что я прав. Поэтому добавил более спокойно:

– Есть решение ЦК партии, Советского Правительства и мы не можем это изменить. – Я понял, что он на самом деле ничего изменить не может, и спорить не стал. Но у меня были подготовлены и другие вопросы. И я задал очередной:

– Принято максимальное количество сокращений, чтобы разместить в книге больше слов, и в то же время есть излишества…

– Какие такие излишества?

– В каждой второй статье, например, читаем: «Академик АН СССР такой-то, член КПСС с такого-то года». Если человек партийный работник, эта приписка понятна. Но зачем это нужно академику? Не лучше ли шире описать, что этот академик сделал?! – Этого партийный инструктор не ожидал!

– Вы понимаете, что Вы говорите?! Это аполитично! И вообще это не Ваше дело, занимайтесь проектом. – Мне пришлось подчиниться, тем более что издатели полностью соглашались с решением ЦК. Но я знал, что допускается большая ошибка.

Получив необходимые исходные данные, проект, разработкой которого руководил я, наш институт разработал досрочно. Книгу всё равно издали в одном томе. Она печаталась несколько лет. Её дополняли, исправляли, меняли цвет переплёта, но суть оставалась прежней.

Сегодня эта книга – просто раритет, так как она полна коммунистической идеологии и содержит меньше, чем надо бы, фактического материала. Так решение, принятое под идеологическим давлением, повлекло колоссальные расходы при посредственном содержании и качестве издания. Хотя сама идея была отличной.

Я хотел задать инструктору ещё один вопрос, но понял, что после этого будет взрыв. А вопрос такой простой: «Почему в этой огромной книге статья о Ленине больше (в четыре раза больше!), чем статья о Пушкине»?

Почему? Время было такое!

Но время же всё и расставит по своим местам!

Я не уверен, что Ленин жив и будет жить.

Но Пушкин всегда будет Пушкиным и воистину «К нему не зарастёт народная тропа».

Сендвич для уклейки

Несколько лет назад нас с женой друзья-художники пригласили к себе на дачу в Ярославскую область. Узнав название деревни, я даже не хотел ехать, – Мерзлеево. Но на месте всё выглядело очень здорово: деревня эта находится в сказочно красивом месте на реке Сыть.

Был конец апреля – начало мая. Природа проснулась от зимней спячки и живописала богатой весенней палитрой.

Пока художники писали этюды весенних красот, я решил познакомиться с местностью и ее обитателями.

Большинство домов было заколочено, и никто там не жил. А постоянных жителей я насчитал немного: две старые бабки и два вечно пьяных мужика. И хозяйство под стать: одна корова на всю деревню, одна хромая кобыла и куры. Всё! Правда, в выходные дни приезжали люди помоложе с детьми.

Основным увлечением и для местных и для приезжих была рыбалка. Главным затейником и самым известным мастером рыбалки был признан приезжий мужчина средних лет, которого звали Фахтеичем. Друзья сообщили, что отличная пора для рыбалки – идёт уклейка. А Фахтеич профессионально рассказал, что такое уклейка и вообще премудрости рыбной ловли. И пригласил меня на рыбалку.

– Ноя никогда удочку не держал в руках!

– Ничего, научишься. – Он даже поделился со мной своей фирменной наживой – кашкой, рецепт которой он держал в тайне.

Другой приезжий, соперник Фахтеича по рыбалке, мне выдал свой секретный метод: использовать в качестве наживы муравьёв. Они здесь здоровенные. Он показал мне муравейник. Да, они на самом деле были впечатляющими – около 5 миллиметров в длину.

– А как вас зовут?

– Просто Вася.

Мне Просто Вася дал ещё несколько советов, и на второй день рано утром я отправился к берегам прелестной реки Сыть ловить уклейку. Имея две секретные наживы, я насадил на крючок обе – и кашку Фахтеича, и муравья Просто Васи. Клёв был сказочный! Сначала у меня больше срывались рыбки от неумения вовремя подсечь. Но вскоре освоил эту премудрость и ловил по 20–25 уклеек в день.

Утренний улов. Фото Л. Давыдовой

Однажды, придя утром к реке, застал там Фахтеича с уже солидным уловом.

– Сегодня плохой клёв. – Сказал он с досадой. А я опять насадил свой фирменный сэндвич, и клёв пошёл отличный. Фахтеич стал ревниво поглядывать в мою сторону.

На второй день я застал Фахтеича на том месте, где вчера сидел я. А я занял вчерашнее его место. Слева от меня занял место Просто Вася. У меня опять клевало лучше. Они не могли понять, как я, их ученик, так ловко приманиваю уклейку. Они не знали, что я пользуюсь советом обоих, поэтому рыба клюёт лучше.

Эта была моя первая и пока последняя рыбалка.

А уклейка, скажу я вам, рыбка отличная: жирная, вкусная…