Текст книги "Зов Времени"

* * *

В октябре 1837 года в Грузию приезжает Михаил Юрьевич Лермонтов, сосланный туда за стихотворение «Смерть поэта». В письме к С. Раевскому поэт писал: «Хороших ребят здесь много, особенно в Тифлисе есть люди очень порядочные». Среди этих людей был и Александр Чавчавадзе. Причем их встречи проходили не только в Тбилиси, но и в Цинандали, тем более что в это время они оба служили в Нижегородском драгунском полку.

«Естественно, что первые шаги сближения нижегородцев с грузинами и сделаны были в доме того же Чавчавадзе, в знаменитом имении в Цинондалах». – Писал историк Нижегородского полка В. Потто.

Лермонтов был восхищен радушным гостеприимством семьи Чавчавадзе. Позже он в своих произведениях воспел эти встречи. В «Демоне» поэт пишет:

 
Он сам, властитель Синодала,
Ведет богатый караван.
 

По мнению Ираклия Андроникова здесь «Синодал» – это Цинандали, а под местоимением «он» Лермонтов имеет в виду Александра Чавчавадзе, богатого и щедрого хозяина Цинандали.

В «Демоне» встречаем также очаровательный образ вдовы Грибоедова Нины:

 
Напрасно женихи толпою
Спешат сюда из разных мест…
Немало в Грузии невест,
А мне не быть ничьей женою!..
 

Как известно, Михаил Юрьевич многие годы вынашивал идею поэмы «Демон». Написал несколько вариантов поэмы, но только после приезда в Грузию он окончательно создал свой шедевр.

В поэме «Мцыри» один из главных эпизодов – бой с барсом – удивительно перекликается с аналогичным эпизодом поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», созданной автором в 12-ом веке. Сегодня считается доказанным тот факт, что оба поэта использовали тему грузинской народной песни «Сказание о витязе и тигре». Но каким образом мог знать об этой песне Лермонтов? Доподлинно известно, что он не знал грузинского языка и в то время ни поэма Руставели, ни тем более народная песня на русский язык не были переведены. Значит, он получил эти сведения от людей, которые хорошо знали и грузинскую литературу, и русский язык. Безусловно, это была семья Чавчавадзе. Так считает все тот же неутомимый исследователь жизни и творчества Лермонтова Ираклий Андроников.

Вот отрывок из поэмы «Витязь в тигровой шкуре»:

 
Меч отбросивши, тигрицу я в объятья заключил:
Целовать ее хотел я в честь светила из светил.
Лютый нрав острокогтистой эту нежность отвратил;
Я убил ее во гневе, что сдержать не стало сил.
 
 
Тщетно силясь успокоить отвечающую злом,
Я схватил ее и наземь бросил в бешенстве глухом…
 

(Перевод П. Петренко)

Грузинский исследователь Я. Балахашвили приходит к выводу, что кинжал, о котором упоминает в своих произведениях Лермонтов, подарила ему Нина Чавчавадзе.

 
Лилейная рука тебя мне поднесла
В знак памяти, в минуту расставанья,
И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
Но светлая слеза – жемчужина страданья.
 
 
И черные глаза, остановясь на мне,
Исполнены таинственной печали,
Как сталь твоя при трепетном огне,
То вдруг тускнели, то сверкали.
 

С семьей Чавчавадзе были знакомы еще многие другие известные люди. И. Андроников пишет: «В 20–40 годах гостиная Чавчавадзе являлась, как видим, центром культурного и политического объединения грузинского и русского общества, и не удивительно, что в этой семье в разное время бывали и Грибоедов, и Кюхельбекер, и Полонский, и Владимир Соллогуб, и художник Григорий Гагарин».

Интересна и удивительна жизнь второй дочери Чавчавадзе Екатерины, получившей это имя в честь крестной матери поэта императрицы Екатерины II. Николоз Бараташвили, великий грузинский поэт, безумно любил Екатерину, посвящал ей вдохновенные стихи. Она отвечала ему взаимностью. Но не стала гордая и богатая Екатерина женой бедного поэта, пусть даже князя. Она стала женой богатого и влиятельного правителя Мегрелии[15]15
  Мегрелия – историческая область в Западной Грузии. В 16–19 веках – Мегрельское княжество.


[Закрыть] Давида Дадиани, царицей этого прекрасного, но маленького царства. А ведь могла стать царицей Поэзии. После смерти мужа Екатерина сама управляла хозяйством и даже участвовала в военных действиях. Но она на всю жизнь сохранила память о Поэте, и главное, она сохранила тетрадь с его стихами и сберегла таким образом для потомства большую часть его поэтического наследия. А сам Бараташвили умер на чужбине на двадцать восьмом году жизни. За эту короткую жизнь чудом сохранившиеся произведения Бараташвили поставили его рядом с величайшими творцами грузинской культуры. Известный русский поэт и переводчик Михаил Дудин в предисловии к переведенному им сборнику Бараташвили пишет: «В могучем и древнем хребте великой культуры грузинского народа, где-то рядом с вершиной творческого гения Шота Руставели, освобождаясь от облаков забвения, начинает все ярче блестать совершенством своей исключительной судьбы вершина наследия Николоза Бараташвили, ибо великие поэты тем и велики, что они всегда современны».

 
Цвет небесный, синий цвет,
Первозданный свыше цвет,
Цвет небесный, неземной,
Полюбил я с юных лет.
 
 
……………………………….
 
 
И мечты мои, и мысль
В небеса зовут меня,
Чтоб, сгоревший от любви,
С синим цветом слился я.
 

(Перевод Г. Саамова)

Эти стихи, посвященные синеглазой Екатерине, сохранились только в ее личном альбоме.

 
Любимая! Бессмертия черты
Твоей души – причина немоты.
 
 
Хочу быть солнцем. Протянуть хочу
Закатный луч рассветному лучу.
 
 
Хочу звездою быть, предвестницею дня,
Чтоб ликовали соловьи на розах в честь меня…
 
 
Ужель мое желанье не Любовь?!
Тогда пусть солнце потускнеет вновь…
 
 
Пусть женщиной обычной станешь ты.
Но ты полна нездешней красоты…
 

(Перевод М. Дудина)

И все эти шедевры русской и грузинской поэзии прямо или косвенно связаны с семьей Чавчавадзе: с Ниной, Екатериной и с самим Александром Гарсевановичем…

Александр Чавчавадзе прожил 60 лет, прожил мужественно и красиво. Но смерть его была неожиданна и нелепа. В тот ноябрьский день он ехал в гости к наместнику на Кавказе светлейшему князю М.С. Воронцову. Военная форма поэта, свидетельница его доблестных дел, стала невольной причиной его гибели: зацепившись длинной генеральской шинелью за колесо мчавшейся коляски, он упал с нее и разбился. Через несколько часов, 6 ноября 1846 года, Чавчавадзе скончался. Его с большими почестями похоронили в монастыре Шуамта, близ города Телави.

После смерти Александра Чавчавадзе все его владения перешли к его сыну Давиду. Давид Чавчавадзе, как и отец, был доблестным генералом русской армии, его дом был так же гостеприимен, как прежде.

Вот отрывок из стихотворения неизвестного автора:

 
Алазань, луга и скалы,
Блеск лазури, чудный вид,
А направо Цинондалы,
Где блаженствует Давид…
 

Но хозяйственные дела Давида шли не так успешно, как у отца. Его хозяйство особенно пошатнулось, когда на Цинандали напали отряды Шамиля.

Шамиль – имам Чечни и Дагестана – возглавлял борьбу кавказских горцев против царских колонизаторов. Но и сам совершал кровавые набеги на соседние земли.

В 1839 году в бою с русскими войсками был взят в заложники сын Шамиля Джемал-Эддин, который позже окончил в Петербурге кадетский корпус и стал офицером конвоя русского императора.

Нашествие Шамиля на имение Чавчавадзе в Цинандали преследовало две цели: добиться через Давида Чавчавадзе возвращения сына на родину и получить выкуп за пленных (традиционный «промысел» чеченцев).

Летом 1854 года семья Чавчавадзе, как обычно, приехала в Цинандали (зиму семья проводила в Тбилиси). Шамиль послал свои отряды, которые в отсутствие в доме мужчин напали на имение и захватили в плен 22 человека, женщин и детей, а дом разграбили и подожгли. Среди них были жена князя Анна с детьми: Саломе 6 лет, Мария 5 лет, Тамара 3 лет, Александр одного года и четырёх месяцев и четырехмесячная Лидия, сестра Анны Варвара и другие. Среди пленниц была и воспитательница детей француженка Анна Дрансе, прибывшая в семью Чавчавадзе всего за 18 дней до нашествия. Только через восемь месяцев и шесть дней, получив в обмен своего сына и огромный выкуп, Шамиль отпустил пленниц. Позже, уже после освобождения, Дрансе написала книгу «Пленники Шамиля» и издала ее в Париже.

Нина Александровна Грибоедова вместе с четырехлетней племянницей (дочерью Давида) в это время гостила у своей сестры, Екатерины Дадиани, вдовствующей правительницы Мегрелии.

Существует легенда, прижившаяся даже в Доме-музее Чавчавадзе, о том, что, якобы, одна из дочерей Давида спряталась в дупле большой липы, стоящей в саду, и спаслась от плена. Но это лишь легенда, которая не соответствует действительности. Праправнучка Давида Чавчавадзе Ольга Ивановна Ратишвили-Львова (1902–1987) рассказала мне по воспоминаниям своей бабушки Тамары, дочери Давида Александровича, ребенком оказавшейся в плену, что в саду спрятался штабс-капитан Е.Ф. Ахвердов, единственный мужчина, который находился дома из-за болезни.

Портрет Нино Чавчавадзе, художник Р. Стуруа. Дом-музей Чавчавадзе в Цинандали

Вот отрывок из очерка Е.А. Вердеревского «В плену у Шамиля», составленного автором «на основании собственных показаний лиц, участвующих в событии»: «…больной и безоружный Ахвердов бросился в сад искать спасения, добежал до крайних деревьев сада, растущих наклонно над рекой Чобахури, взлез на одно из деревьев… и, повиснув таким образом на ветвях, в 30-саженной высоте над водою, он пробыл в этом положении целые сутки и тем спасся от гибели и плена». Этот очерк появился в печати в 1856 году. Мне его любезно предоставила Ольга Ивановна Ратишвили-Львова.

После этого нашествия в пожаре погибло большинство семейных вещей Чавчавадзе, семейный архив, много исторических и художественных ценностей. Возможно, если бы не это варварское нашествие, мы бы точно знали, был ли Пушкин в семье Чавчавадзе. Могли бы прочитать записи юного Лермонтова в альбоме Нины, юного Бараташвили в альбоме Екатерины (кроме тех, чудом сохранившихся), нашли бы письма Грибоедова к жене и еще многие другие бесценные документы грузинской и русской культуры.

В советское время в доме Чавчавадзе находилась бухгалтерия совхоза. Только в 1947 году стараниями энтузиастов облик дома был восстановлен, по крупицам собраны экспонаты и открыт Музей.

Сегодня исторический комплекс Чавчавадзе представляет собой собственно Дом-музей, великолепный декоративный парк, который был заложен самим поэтом, и винный завод, который не что иное, как расширенные позже винные погреба Чавчавадзе.

В Доме-музее можно познакомиться с родословной Чавчавадзе, с историей семьи, потомков поэта, которые в разное время жили и живут в разных концах Грузии и России, в Москве, в Санкт-Петербурге, во Франции, в Америке.

Ольга Ивановна Ратишвили-Львова, о которой я уже говорил, с дочерью Екатериной (Экой) Юрьевной, мужем дочери Владимиром Николаевичем Роинишвили, с внучками Ириной и Лали с 1973 году переехали в Протвино Серпуховского района в связи с приглашением Владимира Николаевича в знаменитый Институт физики высоких энергий. Эка Юрьевна и Владимир Николаевич – ученые-физики. Она – кандидат наук, он – доктор наук, лауреат Ленинской премии. К сожалению, Ольги Ивановны уже нет в живых, но я до сих пор храню ее трогательные письма. Мы с ней многие годы переписывались.

В Музее широко представлены произведения поэта, его переводы с разных языков, награды за доблестные победы генерала Александра Чавчавадзе. Здесь же экспонат, сохранивший звуки тех времен – фортепьяно из семьи поэта. Сохранилась чудесная картина, известная под названием «Мадонна», когда-то украшавшая гостиную Чавчавадзе. Известно, что картина итальянского происхождения, но автор неизвестен. Картину Музею передала Ольга Ивановна Ратишвили-Львова. Вот еще интересный экспонат цинандальского музея – платок Лермонтова. Его передал Музею Иван Дмитриевич Ратишвили (известный в России как князь Ратиев), отец Ольги Ивановны. Он многие годы был комендантом Зимнего дворца в Петербурге. Его стараниями, его отвагой были спасены бесценные шедевры Зимнего во время революции, за что заслужил благодарность Советского Правительства. Большой ценитель и знаток истории и искусства, Иван Дмитриевич этот платок, хранившийся в семейном архиве, передал Музею. Платок, по преданию, вышила Нина Чавчавадзе и подарила его Лермонтову.

В Музее хранятся несколько интересных рукописей, в том числе – рукопись комедии Грибоедова «Горе от ума». Комедия переписана на бумаге с водяными знаками 1829 года, то есть года гибели поэта, и должна быть близка к авторскому оригиналу, который, как известно, до сих пор не найден. Так считает телавский исследователь профессор Георгий Джавахишвили.

Портрет Екатерины Чавчавадзе. Художник С. Асланов, Дом-музей Чавчавадзе в Цинандали

У Дома-музея Чавчавадзе много друзей. С их помощью экспозиция этого Парнаса грузинской и русской культуры все время пополняется.

Не менее интересен декоративный парк, это уникальное произведение декоративно-паркового искусства, строительство которого, как мы уже говорили, было начато самым Александром Чавчавадзе. Сегодня парк занимает 12 гектаров. Видовой состав растений – деревьев, кустарников, цветов – богатый: достигает 400 видов. Здесь представлены такие редкие растения, как гинкго, криптомерия, павловния (адамово дерево), секвойя, самшит, агава и многое другое. Учитывая особенности естественных условий местности, создатели парка решили его композицию, расположение аллей, лужаек, цветников, архитектурных объектов очень тонко и изящно.

После Давида Чавчавадзе цинандальское имение перешло в собственность Удельного ведомства Российской империи. В разное время в реконструкции парка и интродукции растений участвовали декораторы Арнольд Регель, Флориан Турчинский, в советское время – Ираклий Хмаладзе и другие.

Культура виноградарства и виноделия в Грузии известна с незапамятных времен. По мнению ученых, в том числе – известного археолога и историка виноделия Хью Джонсона, именно здесь, в Грузии, в 8 тысячелетии до новой эры впервые в мире взрастили культурные сорта виноградной лозы и изготовили виноградное вино. Рассказы о грузинских винах часто встречаются в античной истории и литературе. Цирцея угощала Одиссея душистым вином из далекой Колхиды, а Ксенофонт, побывав в Кахетии и Картли, подробно повествует «о глиняных кувшинах, полных отменного вина». Веками накопленный опыт способствует возделыванию винограда, а виноградное вино в Грузии издревле считается одним из важнейших продуктов питания. Из винограда в Грузии готовят десятки кулинарных изысков, в том числе – знаменитую чурчхелу, основной вид провианта грузинских воинов. Этот исключительно вкусный и калорийный продукт, состоящий из виноградного сока, пшеничной муки и грецких орехов, может хранится годами, не теряя своих качеств.

В семье Чавчавадзе хорошо знали искусство виноделия. Особенно успешно занимался виноградарством и виноделием сам Александр Гарсеванович. О его вине даже слагали песни:

 
Чавчавадзе пригласил,
Поил вином сладким…
 

В «Путешествии в Арзрум» Пушкин писал: «Грузины пьют не по-нашему и удивительно крепки. Вины их не терпят вывоза и скоро портятся, но на месте они прекрасны. Кахетинское и карабахское стоят некоторых бургонских. Вино держат в маранах, огромных кувшинах, зарытых в землю. Их открывают с торжественными обрядами. Недавно русский драгун, тайно отрыв таковой кувшин, упал в него и утонул в кахетинском вине»…

Лермонтов в письме к С. Раевскому в 1837 году из Тбилиси писал: «…был в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже»…

Такая высокая оценка кахетинского вина со стороны двух великих русских поэтов заслуживает внимания еще и потому, что и Пушкин, и Лермонтов знали толк в хорошем вине.

Большой интерес представляет винотека (винная «библиотека») Цинандальского винзавода, в которой хранятся вина с 1814 года, то есть со времен Александра Чавчавадзе.

На международных выставках и дегустациях во многих странах мира грузинские вина неоднократно награждались золотыми, серебряными и бронзовыми медалями. Грузинские вина и сейчас одни из лучших в мире. Все остальные вина, где бы они ни производились и как бы красиво они ни упаковывались, они лишь дети и внуки грузинских вин. Нет до сих пор аналогов таких винодельческих шедевров, как «Цинандали», «Саперави», «Киндзмараули», «Хванчкара», «Твиши» и многие другие.

Такова вкратце история семьи Чавчавадзе, которая была и осталась в истории связующим звеном между русской и грузинской культурой, русским и грузинским народами. Как бы хотелось, чтобы современные политики и России, и Грузии были так же мудры, как наши великие предки…

Литература:

1. И. Гришашвили – «Жизнь Александра Чавчавадзе», «Сахелгами», Тбилиси, 1957 год (на грузинском языке).

2. Я. Балахашвили – «Грибоедов и Нино Чавчавадзе», «Сабчота Сакартвело», Тбилиси, 1966 год (на грузинском языке).

3. С. Чилая – «Екатерина Чавчавадзе», «Накадули», Тбилиси, 1969 год (на грузинском языке).

4. И. Андроников – «Лермонтов. Исследования и находки», «Художественная литература», Москва, 1964 год.

5. М.Ю. Лермонтов – Полное собрание сочинений, «Правда», Москва, 1953 год.

6. А.С. Грибоедов – Сочинения, «Худ. Литература», Москва, 1956 год.

7. Ю.И. Тынянов – «Пушкин и его современники», «Наука», Москва, 1968 год.

8. А.С. Пушкин – Сочинения в трех томах, «Худ. Литература». Москва, 1985 год.

9. Н.М. Бараташвили – «Стихотворения. Поэма», «Мерани», Тбилиси, 1974 год (на русском языке).

10. Е.А. Вердеревский – «В плену у Шамиля», 1856 год.

11. О. Романченко – «Властитель Синодала», «Накадули», Тбилиси, 1977 год (на грузинском языке).

12. Группа авторов – «Страницы истории Грузии», Академия наук Груз. ССР, Тбилиси, 1965 год, (на русском языке).

13. Группа авторов – «Русские писатели в Грузии», «Мерани», Тбилиси, 1983 год, (на русском языке).

Кроме этого использованы материалы БСЭ, СЭС, Центрального государственного архива в Санкт-Петербурге, Телавского филиала Грузинского гос. Архива, архива Цинандальского винного завода, личных архивов О.И. Ратишвили-Льво-вой (пос. Протвино, МО), Т.Н. Турчинской (г. Сухуми).

Что такое поэзия?

Красоте розы, этой королевы цветов, посвящены тысячи поэтических шедевров. Но роза славится еще и своим чарующим благоуханьем, которое давно стало основой многих парфюмерных композиций. И чтобы аромат розы превратить в великолепные благовония и духи, надо сначала вырастить и выходить розы, собрать их ласковые лепестки и любовно их переработать.

Сбор розовых лепестков, процесс на первый взгляд легкий и даже приятный, на самом деле – сложный и утомительный. Лепестки надо собирать только рано утром, до наступления дневного зноя: именно ночью роза накапливает ароматные эфирные масла, а днем источает их, привлекая таким образом насекомых-опылителей.

* * *

Я учился тогда в десятом классе. Нам сообщили, что завтра поедем в совхоз собирать розовые лепестки. И чтобы выехать к ароматным полям до рассвета, к всеобщей радости, оставили нас на ночь в школе. Мы всю ночь пели песни, танцевали, а незадолго до рассвета сели в грузовик со скамейками и направились к месту своей необычной работы.

Когда выехали на просторы Алазанской долины, стало светать…

Восход солнца в горах зрелище поистине грандиозное, особенно если наблюдать его снизу, из долины.

Рассвело, мы приехали на место. Миллионы роз, раскинувшиеся на необозримых полях, наполняли воздух таким густым и терпким ароматом, что он казался осязаемым.

Работали мы недолго. Часам к одиннадцати, когда стало уже жарко, в ожидании автомашины мы собрались в тени огромного орехового дерева. От всего увиденного, от этого дурманящего аромата все были возбуждены. Чувства переполняли нас. К тому же мы были в том возрасте, когда жизнь кажется бесконечной и сплошным праздником. Все хотели чем-нибудь похвалиться. Девушки старались показать свою красоту, мальчики – силу и ловкость. В конце концов завязались своеобразные состязания в исполнении песен и чтении стихов. Пригласили в круг меня. Я только что сочинил стихи, хотел их прочитать, но волновался. Наконец собрался и, чтобы окончательно успокоиться, я – гимнаст-перворазрядник – сделал сальто назад, выдержал небольшую паузу и прочитал:

 
Пламенем ярким пылает Восток,
Всплывает солнца огненный шар,
Лучей золотых веселый поток
Все охватил, как гигантский пожар.
 
 
Высок и могуч многоглавый Кавказ,
В небо впились седые вершины.
Так далеко, не достанет и глаз, —
Просторы Алазанской долины.
 

Ребята наградили меня дружными аплодисментами. И мне показалось тогда, что я написал хорошее стихотворение. Но что делать, кто в юности не писал стихов? Наверное, все. Главное, вовремя остановиться.

Спустя несколько лет я прочитал книгу Ираклия Анроникова «Лермонтов. Исследования и находки». Книга меня потрясла: сколько находок, сколько новых мыслей, какой язык! И вот я дошел до места, где автор, этот маг и кудесник, – описывает восход солнца в Кахетии, то есть то же самое событие и на том же самом месте. Нет, не стихами, прозой. Но какой прозой?! Вот, послушайте:

«Многое теряет тот, кто не бывал в Кахетии, кому не приходилось наблюдать в Цинандали восход солнца из-за дальних гор Кавказского хребта, заслоняющего Алазанскую долину с востока, когда движется утренняя прохлада, когда, меняя освещение, серо-лиловые облака постепенно принимают перламутровые оттенки, а небо белеет и проникается голубоватой прозрачностью. Но вот над одной из ближних, покрытых серебряным снегом вершин оно вдруг начинает живеть, розоветь, пламенеть, и рыжий диск солнца внезапно выскакивает из-за зубчатого горизонта, и тогда туман, заслоняющий низ долины, распахивается внезапно, как театральный занавес, и перед глазами раскрывается Кахетия – нескончаемый сад, опоясанный серебряным кушаком Алазани».

Так что же такое поэзия? Разве только рифмованные строки, если даже они написаны среди миллионов роз? Нет, конечно. Поэзия – это особое чутье, особый слух, особое состояние души; души, которая поет по партитуре Мироздания. А рифма лишь один из способов выражения поэзии.