Текст книги "Откровенные романы"

Глава 5

Квартира была «трешка», Ленинградской горпостройки из серии: где третья комната – пенал с торцевым окном, вторая проходной зал, и кухня, на семь квадратов, граничащая с туалетом. На полу лежал зеленый, ядовитый линолеум. От времени он ссохся и вылез из-под плинтусов, обнажая не крашенную половую доску. Почти раритетные, местной фабрики «Советская Нева» обои, были в рыжих точках и сильно объедены по низу тараканами.

– Как удачно мы добрались, – промолвила Настя, пытаясь самостоятельно снять с себя, светлую, искусственную шубку. Саша предупредительно помог ей раздеться. А она проводила его удивленным взглядом. – Ты очень галантен! Что с тобой сегодня? Раньше ты это считал предрассудками?

– Раньше …это раньше! – уклончиво ответил Александр, стараясь спрятать смущенное лицо.

– Уже не болит? Нога прошла? Садись, я тут сама похлопочу.

Впрочем, беспокоиться не пришлось. Зоя Васильевна постаралась на славу.

Праздничный стол был великолепен. Слева теснились: зимний салат, шпроты, на аппетитно поджаренных кусочках бородинского хлеба, мясные нарезки; справа, горкой лежали куриные ножки в тесте, холодец, маринованные опята; а по центру салат «Селедка под шубой», в глубоком овальном блюде. У зажженной елки, поддерживали общий строй: бутылка шампанского и пятизвездочный молдавский коньяк «Белый аист»

Александр удовлетворенно хмыкнул; сразу захотелось что-нибудь незаметно украсть, но он сдержал себя.

– Сколько время? Ага, уже без пятнадцати, включай телевизор, – распорядилась Настя. Молодой человек начал возиться с пультом. Каждому с детства известно, что «вещь, обмотанная синей изолентой, будет служить вечно!». Включив его кое-как, он не смог найти нужный канал.

– Что с тобой? – удивилась Настя, – дай сюда. Ты зачем в программирование полез?

Тут раздался звонок в дверь и молодой человек с облегчением, отдав пульт, пошел в коридор.

Отворив дверь, он на пороге увидел необъятных размеров бабку. Она с каменным лицом, сверлила его поросячьими глазками и смотрела, как бы мимо него.

– Здрасте! – на всякий случай, неопределенно пробормотал Александр.

Не отвечая на приветствие, бабка, довольно бесцеремонно отодвинув его, ступая слоновьими ногами, прошла на кухню.

– Что зенки пялишь? Проспался? … За горчицей я.

Открыв холодильник, она привычным жестом сгребла баночку, а также прихватила с блюдца, небольшой соленый огурчик и с хрустом оправила его в рот. На обратном пути, бабка по-хозяйски, зашла в зал и как одноглазый пират, здоровым глазом, осмотрела его убранство, приготовленные закуски, и даже взяв вилку, ковырнула один салат, пытаясь понять, что там внутри. В конце, подняв бутылку коньяка, она, шевеля толстыми одутловатыми губами, посчитала звездочки:

– Пять!

– Что? – не понял Саша.

Не обращая внимания на его реплику, бабка так же внезапно удалилась, как и пришла. Саша, подняв брови, посмотрел на Настю.

– Да! Степановна. Чему ты удивляешься. Цербер в юбке. Всех манят звёзды! Вот и она засмотрелась на коньяк… Ей и горчица не нужна. Скучно ей одной – детей разогнала, кто ж с ней жить то будет.

Началось новогоднее поздравление президента. Александр убавил звук.

«Конечно. Давайте все начнём с себя, – подумал он. – Мы со следующего понедельника будем окурки в урну бросать, а вы перестанете миллиарды воровать из бюджета!».

Настя достала, неведомо откуда, прозрачную коробочку. В ней был браслет для часов фирмы Tissot. Красивый и блестящий, он был закреплен так – будто змея перед прыжком.

– А это – приложение! – сказала девушка, подав исписанный красивым, каллиграфическим почерком, листок. Лицо ее выражало лукавство и одновременно затаенный страх, спрятанный в глубине голубых глаз.

 
Мой милый, была я одинока до тебя,
А теперь наверно одинокая вдвойне.
 
 
Зачем-то ненавижу всех вокруг себя
Одно желание – побыть наедине.
 
 
Не ухмыляйся, это знаю невозможно!
 
 
Ты будешь исчезать, меня терять!!!
 
 
Для тебя быть рядом, очень сложно
И легче меня другом называть.
 
 
Как жаль! Что боль останется со мной!
 
 
Печально, я смирюсь со званьем друга,
 
 
Но ведь теперь душа страдает хромотой…
Не в силах мы порвать кольцо у круга.
 

Как только Александр закончил читать, она нервно засмеялась и неуклюже попыталась выхватить свое послание.

– Дурацкие стихи? Скажи, глупость несусветная!!! Давай их сожжем, прямо тут, в Старом году и забудем навсегда. Ну, скажи что-нибудь!

Саша аккуратно спрятал листок в карман и привлек ее к себе.

– Девушки – такие трогательные существа, так бы трогал и трогал… – он убрал волосы с ее лба. Поцеловал в него и добавил тихо, совсем тихо. – Ты не представляешь, какие это замечательные стихи!!! Это музыка для моей души!

Настя, отстранившись, удивленно посмотрела на него. Не шутит ли он. Но у него было такое искреннее и доброе выражение лица, которое не оставляло возможности усомниться, что молодой человек говорит искренне.

– Странно! – промолвила она.

– Это наверно лучший подарок, что дарили мне в жизни! – он привлек ее сильней и поцеловал в губы, долго, мучительно долго и чувственно, немного разворачивая ее голову по оси, так, что у нее не хватило дыхания.

– Задушишь, – смущенно пробормотала девушка, пряча глаза. – Странно! Конечно, я ничего не поняла. Но ты прямо дрожал. Неужели мои дурацкие стихи, тебе так понравились?!

– Но-овый год на-астает! – слегка пропел он, беря ее за руку и как бы закруживая девушку в вальсе, – Вы о-откройте ва-аши две-ери. Но-овый год на-астает…!

– А мой подарок! Ты не примеришь? … Где твои часы?

– Мы проспим Новый год, – не отвечая на вопрос, торжественно сказал Александр, – а мой ответный презент обязательно будет, но не сейчас. Я открываю шампанское. Давай бокалы, лед. Есть в этом доме лед?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивилась Настя.

– Черт с ним! Все равно не успеем. Куранты. Скорей! Держи ровней.

Хрустальный звон фужеров. Золотистое шампанское! Мелодичным звоном аукнулась тишина.

– Ура!

– Ура-а-а!

– Иди ко мне! – нежно позвал Александр.

Они вновь поцеловались. Мучительно долго ненасытно – так, что Настя уронила бокал, с остатками шампанского, не удержав его в ослабевшей руке. Звон разбитого стекла наполнил комнату.

– Начинается! – освободившись от губ Саши, с совершенно пьяными, раскосыми глазами, прошептала она, и в изнеможении села на стул.

– Как будто ты куда-то ушла? – предположил Александр, глядя в ее милое, расслабленное лицо.

– Я здесь. Голова закружилась, – издалека, промолвила девушка.

– Не понял?

– А? Это я. Фулюганю!? – показала она пустую ладонь, в которой недавно держала бокал.

– Это к счастью!

– Ты так считаешь. Может быть. Может быть! – в задумчивости, еще раз, повторила девушка, и как-то по-новому глянула на Сашу, голубыми бездонными глазами.

– А ты сегодня разошелся!!

– Неужели!?

– Да точно я тебе говорю! – она потрогала губы, украдкой посмотрела в зеркало трельяжа, – сумасшедший – как в последний раз.

– Может в первый!?

– Ага! Конечно! – девушка засмеялась. – Если ты так хочешь! Может первый. Так тоже бывает. Пусть будет даже – нулевой. Надо собрать осколки. Неудобно.

– Чепуха.

– Принеси совок, метелку.

– Думаешь, я найду.

– Ты совсем в доме ничего не делаешь?

– Да! Просто не охота идти. – Александр привлек девушку к себе, посадил на колени, погладил щекой ее плечо.

– Ладно, я сама, – мягко отстранившись, сказала Настя

Она быстро сбегала, прибралась. По пути позвонила в коридоре.

– Але! Верка! … С Новым годом! Новым счастьем! …Да! Спасибо. Да сотовый садится, последнее деление осталось – вот с городского… Нашла, представляешь – в Тихом поселке. Да не скрывался он. Состояние нормальное. Потом все расскажу. … Потом сказала.

Саша, убавив громкость телевизора, подошел к неплотно закрытой двери и сделал вид, что рассматривает развешанные на стене картины. С этой позиции можно было слышать разговор и на том конце провода, оставаясь незамеченным.

– Сидим! Да! Кино смотрим, – сказала Настя.

– Не скучно вам? – поинтересовалась Вера.

Ее голос слышался глухо, но вполне разборчиво.

– Представь себе, нет!

– Я так и думала, – промолвила подружка, – ну а что, наш план сработал – решилась, прочитать стихи?

– Сама не насмелилась. Я ему дала.

– Ха! Труханула? Это тебе не шубу в трусы заправлять! И как? Получила эффект?

– Только совсем не тот, который мы думали.

– Слушай, это практически признание в любви. Татьяна Онегина, … открытым текстом?! Что он такой козел, даже не сказал в ответ – что любит? Значит, психологи все врут?!!! Ему – точно – лучше в друзьях оставаться. Мужики, все такие сволочи!! А я, сразу предупреждала!

– Ну почему же – он сказал; но очень странно. Короче – я ничего не поняла!

– Говори громче.

– Я не могу громче. Не по-ня-ла, го-во-рю. Сказал, что это самый лучший подарок в жизни.

– А что это значит?

– Вот и я голову ломаю, что он имел в виду. Ну ладно давай заканчивать, а то он там один.

– Ты там сильно не целуйся?

– Тебя не спросила.

– И глупостями… Ни-ни-ни!!!

– Все. Привет хромоножка. Я пошла.

Девушка вернулась. Саша, как ни в чем не бывало, уже сидел на диване и смотрел телевизор.

– Да Верке позвонила, у нее же нога сломанная. Сидит дома, одна, …скучает.

– А я думаю, куда ты пропала? Давай, наконец, поедим. Я так проголодался.

– И я! И я! Такого мнениЯ-Я! – игриво напела девушка, и глаза ее засветились.

– Ух! Как вкусно! – попробовав салат, оценил Саша, – Нас тут ждали!!

– Да!!! … Знаешь, как приготовить заливного осетра?

– Ну откуда же мне знать?

– Берешь минтая и заливаешь, что это осетр, – засмеялась раскатисто девушка. – Слушай надо Муську покормить. Муся… Муся. Что кормом -или со стола?

– Да дай вон -колбаски.

– Муся! Молодец! – она погладила подошедшую кошку, – вот мне всегда интересно было понять – кто определяет, что корм для кошек стал еще вкуснее?!

– Ты что-то увлеклась. Может, коньячка попробуем?

– Давай, только мне совсем немножко, – приложила палец к губам, девушка.

– А мне уже все равно. Противоядие выработалось. Вот ты мне про заливное, а знаешь маску для лица?! … Берется лимончик. Режется на тарелочку. В рюмочку наливается коньячок. Коньячок выпивается, лимончик съедается… И… ТАДААААМ – лицо блаженно улыбается и свежеет…

– Это точно! – Девушка засмеялась. – А помнишь, неделю назад, ты мне обещался что-то такое сказать, или предложить, как пробьют куранты, и наступит Новый год?

– Так это было неделю назад.

– Ну да!

– Наверно все-таки водка так просто не проходит, – многозначительно и невнятно изрек Саша, уминая куриную ножку в тесте, с хрустящей корочкой.

– Ну, правда скажи! – с капризными и нетерпеливыми нотками, настаивала девушка.

– Правду и говорю. Зачем мне сочинять? – стоял на своем, молодой человек.

– Так нечестно! Хоть намекни. Маленькую щелочку сделай, – она смешно сложила пальцы. – Я пойму.

– Врачи были правы. Нейроны погибают без-воз-врат-но, – откладывая косточку, протянул по слогам Александр.

– Тогда отдавай мои стихи, – обиженно буркнула девушка.

– И стихи не отдам. Буду учить наизусть… тренировать отмирающие клетки, – «назидающе» и высокопарно, заключил молодой человек.

– Один ноль. То есть у меня ноль, – горестно вздохнула Настя.

– Мы к нему единичку спереди приставим. Вот посмотришь! И будет отличная циферка, – с улыбкой, обнадежил Саша.

Молодой человек опустился на диван и попросил девушку присесть рядом. Они сели и обнялись. Он неторопливо гладил ее волосы, дул на них, целовал в лоб, ресницы – и они продолжали разговаривать.

– Ты знаешь, Саша! Мне сегодня так хорошо – как не было давно.

– Возможно, я не самый лучший человек в мире. … Наверно это коньяк? Медики утверждают: «Пять рюмок коньяка, снижают риск плохо встретить Новый год – вдвое!» Думаю им можно верить.

– Не-е-ееееет… – не коньяк.

– Шампанское?

– Не угадываешь. Просто ты рядом и мне, … ну не знаю, как сказать. А еще знаешь что…?

– Просто теряюсь в догадках.

– Когда там, у прокурора, были сегодня, … ты ведь меня почти убедил, что ты – это не ты!!! Представляешь, какая я дура! Вот мама говорит, что я доверчивая. Теперь сама вижу.

– Поверила?

– На грани была. Думаю, достанет сейчас права, или что еще, и конец – придется верить.

– Наивная и глупенькая!

– Вот такая и есть. Ну а ты, артист, оказывается. Не ожидала.

– Я и сам от себя не ожидал.

– А зачем ты это делал? Испытывал меня?

– Да! Это было страшное испытание, после которого я собирался тебя съесть, – молодой человек сделал угрожающий жест руками с растопыренными пальцами и зарычал. – Р-рыыы-Ры-у

– Я его прошла?

– Нет. Видишь живая и здоровая.

– А ты бы съел, это точно, – закивала головой Настя.

– А я, тащусь – ну просто очень обожаю, есть молоденьких девушек.

– Видать, ты их, где-то пробовал – и не раз? – с лукавинкой в глазах, поинтересовалась она.

– Это ты о чем? – сделал вид, что не понимает Саша.

– О вашем аппетите?

– Ннн-ну, … мы людоеды всегда недоедаем. Какие крошки упадут со стола, мы и рады, радешеньки.

– Шурик, ты не ответил на мой вопрос?

Саша задумался. Мало обладать остроумием – нужно ещё уметь избегать его последствий.

– А мы на провокации не поддаемся. Мы застенчивые людоеды. Медали и подвиги, нам не к лицу.

– Спасибо!

– А за что?

– Сам пойми. Что не ешь, что попало. Принеси шампанское, пожалуйста.

Они выпили. В ход пошли фрукты. Они ели одно яблоко по очереди, кусая и давясь от больших кусков. Это было смешно: кто больше откусит.

Саша, в очередной раз, наклонившись, укусил не яблоко, а поцеловал Настю в изгиб руки у локтя – и начал осыпать поцелуями руку, все выше и выше. Девушка с лукавой усмешкой, косила глазами и продолжала, есть яблоко, как ни в чем не бывало. Дойдя до плеча, он забрался под маленький погончик трикотажной кофточки, зубами вытащил бретельку бюстгальтера. Настя сделала удивленные глаза и покачала головой:

– Это что мы там нашли?

От запаха близкого женского тела, в голове как после бурного вальса, у Саши закружилась комната. Слегка откинув девушку на диван, он, то нежно целовал ее губы, то жадно, ртом задирал у нее кофточку. Под ней открылась прекрасная картина. Тело у девушки было стройное с остатками летнего загара. С Настиных плеч, спускался на узких полосках, бюст-невидимка из прозрачной лайкры и нейлона. Небольшая грудь девушки, была удивительно нежна и прекрасна. Это был взрыв! Это было откровение!! Чарующий полет в другие галактики и неизведанные миры! Почти прозрачные чепчики, для «белых близнецов», отороченные вискозой – были слегка малы и поднимали ее стоймя вверх. Розовые, нежные соски, сдавленные нейлоновой тканью, чуть раскосо смотрели по сторонам – и от их вида, закипала кровь, слегка подрагивали мышцы лица. Бешенные, быстрые молоточки забили в виски молодого человека. Их барабанная, бешеная дробь отключала остатки сознания. Саша, не снимая бюстгальтера, поймал ртом нежный розовый сосок, потом второй. Разом вспотевшие ладони, тонули в ее сомкнутых коленях, под грубой юбкой.

– Саша! Подожди! – с прерывающимся дыханием и нежностью в голосе, почти вскрикнула Настя.– Подожди милый! Ты же знаешь – мы всегда останавливались, – сказала она, стараясь с усилием поднять его голову и взглянуть ему в глаза.

– И в этот раз!?

– Конечно милый! – в голосе ее появились умоляющие нотки, – оставим, все как было. Дружба одноклассников, «одношкольников» или как хочешь, ее назови, не всегда любовь. Сам понимаешь. Эту глупость, мы потом себе никогда не простим, – она ласково и успокаивающе гладила его короткую стрижку, и в голосе ее еще одновременно звучали нотки сожаления и извинения.

– Ты в этом уверена?

– Уверена? – переспросила она. – Не знаю, в чем я уверена. Боже мой. Ты сегодня превзошел себя. Что-то исчезло. Будто преграда, мешавшая нам, ушла. Я чувствую тебя – ты наверно меня, и ничего нам не мешает. Нет! Все! Все. Отпускай меня.

– Почему?

– Я же тоже не железная, милый. Пойдем лучше еще выпьем, покушаем. Ты остынешь. Я приду в себя.

Девушка, отвернувшись, медленно накрыла кофточкой грудь, предварительно поправив, слезшие немного, чашечки бюстгальтера. Выражение лица ее, было задумчиво-мечтательное. Потом она завела за спину руки, проверила замок между лопатками.

– Не смотри на меня, – на лбу у нее собрались морщинки, и вся она казалась печальной.

– Почему!? – сделал вид что удивился Саша.

– Не хочу! Пойдем за стол, – промолвила она грустно и очень тихо.

Они выпили еще немножко. Но еда не шла.

– Ты знаешь, сегодня, – сказала девушка, чуть прикрывая глаза и улыбаясь, – я хочу называть тебя «милый». Ты не против? Ты, конечно, не против. А знаешь почему? Новый год. Праздник! Елка. Огни. Шампанское, и все, что я так любила с детства!

– Ты забыла про слово «чудеса»

– Чудеса? Были такие. Но они прошли. Разве в нашем возрасте бывают чудеса?

– Еще как бывают.

– В новогоднюю ночь!?

– Именно. Надо только верить.

– Я верю милый!

Настя встала, подошла к черному окну. У соседнего дома, веселая компания, расчистив снег, подожгла петарды. В небо полетели красно-зеленые салюты, которые высоко в небе распускались дивными цветами и золотым дождем сыпались вниз. Девушки и молодые люди обнимались и кричали «Ура» Все были счастливы или так казалось.

Наконец компания ушла. Только желтые мутные фонари светили тусклым, неярким светом. А на улице шел снег. Саша подошел, обхватил ее сзади, и потом обнял ее за грудь. Она не оттолкнула его руки, положила ему голову на плечо.

– Так хорошо! Просто невыносимо хорошо! – сказала Настя мечтательно и как бы издалека. Она положила свои ладошки, на его, и перебирала пальцы.

– Да! – сказал Саша, целуя ее за ушком и путаясь в прядках волос.

– Так прелестно, что кажется, это не надолго и сейчас разрушится. Когда все замечательно, начинаешь зачем-то судорожно искать подвох? Это же глупо? Правда? – она засмеялась, – ты что-то хочешь мне сказать?

– В общем, да. Долго собирался.

– Говори милый. Я вся во внимании.

– Существует день Святого Валентина. Не зря он покровитель влюбленных. И когда хотят привлечь внимание любимой или любимого, дарят валентинки. Есть два вида подарков: которые на фиг не нужны, и которые фиг кто подарит.

– Это точно! Думаю не о браслете речь, засмеялась Настя.

– Конечно, нет. В эту чудесную новогоднюю ночь мне хочется… сделать тебе подарок. Мне очень дорого стало твое имя… Валентина! Валечка, Валюша! Правда, он не здесь. Потерпи немножко, чтобы это было тебе настоящим сюрпризом!

– Что!!!! что!!!! – девушка резко повернулась, глаза у нее сузились.

– Ну! Подарок просто не со мной! – с немного виноватым лицом, уточнил молодой человек.

– Что ты сказал!? – еще более резко, спросила Настя, и краска бросилась ей в лицо.

– Не со мной!

– Нет! … Как ты меня назвал?

– Валей! Ну, Валя, Вале-ечка, Вал..Валюш… – растерянно начал заикаться Александр на последних словах.

– Какая я тебе Валюша!? Что значит Валюша? – слегка отталкивая его в грудь, с вызовом почти крикнула Настя.

– А-а! А-а! … это! Ну это? – залепетал, не находя нужных слов, молодой человек.

– Что это?

– Ничего.

– Что это было?

– Наверно неумная шутка! – захлопал глазами Александр.

– А если правду сказать?

Наступила долгая пауза. Казалось даже телевизор в напряжении замер, и немые музыканты играли на беззвучных инструментах, а артисты, просто открывали рот.

– Ты же сама сказала, что тебя зовут Валя.

– Я кому сказала? Первому встречному?

– Ну, ему в машине.

– Мне пошутить нельзя. Что за ересь ты несешь? – девушка резко отошла к столу. – Ты кто?

– Саша.

– Это понятно… А я тогда кто?

Длинная пауза вновь повисла в воздухе. Александр почувствовал, как его пробило потом и неприятные капли выступили на лбу.

– В общем… это… наверно водка с утра, – оживился Саша, хватаясь за эту версию как за соломинку.

– Будем считать так – только не принимай меня за идиотку. … А я смотрю, и то – не то, и это – странно, – стала припоминать она, – ну конечно, как лохушка последняя.

Он подошел к столу с виноватым и растерянным лицом.

– Извини… ой! Извините, – поправился он, переходя на «Вы»

– Бог ты мой! Что творится!? Неужели, такое может быть на самом деле!? Налей-ка мне коньяка.

Саша немного плеснул в бокал из-под шампанского.

– Больше, еще, – сказала она требовательно.

Девушка выпила залпом; села на стул, вяло отправила в рот кусочек холодца; оперлась на стол локтями и зажала голову руками. Так продолжалось довольно долго. Коньяк начал расслаблять сознание.

– А что случилось!? – смущенно и немного наигранно, пробормотал Саша, – поцеловались несколько раз и все.

– Я не сумасшедшая, все происходит в реальности. Мне просто очень больно. Мне сейчас больно. Я была не с тобой. Я очень домашняя и ручная. Ты воспользовался …обманул меня.

– Я же предлагал познакомиться еще там, в доме. Вас как зовут на самом деле? Вы меня слышите?

– Зачем тебе это знать? – глухо, не убирая рук, пробормотала девушка.

– После… всего что, случилось, … думаю, было бы справедливо, … да и Новый год.

– Дурацкий Новый год. Дурацкая елка. Дурацкий стол… и я лохушка! Ох, и лохушка. Раскудахталась. Милый мой… милый! … – она помолчала, – а Саша где?

– В Испанию улетел. Честное слово. Не по собственной воле, правда. С моими родителями. Кто же от такой девушки уедет. Я бы в жизнь не уехал. Он – как бы я. А я – как бы он.

– И зачем?

– Встречать Новый год по Каталонски! Его там будут знакомить с Дашей, с которой, должны были познакомить меня.

– Интересно. А зачем так сложно и далеко. Вы сами не можете выбрать себе невесту? Или это новая мода?

– Она дочь начальника УВД. Очень нравится отцу. Само знакомство не навязчивое – просто встреча праздника вдали от Родины.

– Вот и все! Все хорошее не может продолжаться долго. Это я знала всегда. Не люблю сцен прощания, – сказала девушка вдруг громко и в пустоту, – новогодняя ночь приказала долго жить – чудеса испарились; сказки конец; снегурочка остается одна. Пора и честь знать.

– Куда вы пойдете?

– Глупо знаю, но все, же пойду. Найду куда, – она помолчала. – Короче куда глаза глядят.

– А вы не могли бы побыть еще немножко, – с мольбой в голосе промолвил Саша.

– Зачем. Все же и так понятно, – грустно и потерянно улыбнувшись, проговорила Настя.

– Прошу вас. Жутко не хочется прощаться на такой ноте.

– Налейте себе коньяка, – сказала она, не меняя тональности.

– С удовольствием, а зачем?

– Зачем пьют коньяк? Странный вопрос. … Мне тоже немножко. Пьют, что бы забыть, что бы не так ощущать неловкость и глупость положения, – она криво усмехнулась. – Разбитый фужер – к счастью. А разбитое счастье – к рюмке.

– Вам немножко?

– Да чуть-чуть. А себе больше. А то я маханула уже. Не хочу казаться хуже, чем я есть, хотя все это уже блажь? Лучше – хуже: какая теперь разница.

Они выпили. Настя старалась не смотреть в сторону Александра.

– Давайте забудем произошедшее, как дурной сон, – предложила она.

– Это был чудесный сон! Можно было не просыпаться. Разве не так?

– Не говорите ерунды.

– Двадцать минут назад, вы называли эту ночь лучшей, … самой чудесной в жизни.

– Тем сильнее падение. Хотя вам, наверно, этого не понять.

Саша, ломая пальцы рук, встал, нервно прошелся по комнате и сел поближе.

– Не надо ко мне приближаться, – равнодушно сказала Настя, отворачиваясь к окну.

– Почему.

– Хотя бы потому, что мы незнакомы. А я от таких субъектов, привыкла держаться подальше.

– Ах, да! Да-да! Это правда. Знакомство произошло наполовину. Так в чем же дело! Это от вас зависит. Тем более вы знаете, мой адрес, были у меня дома. «Как вас зовут, – ну, правда, – моя прелестная фея?!»

– Фея, фея от котофея. Какая из меня фея? Ладно, все равно узнаете. Меня зовут Настя. Мы учились вместе, как вы наверно уже догадались, «одношкольники», но Саша на два года старше. И уже почти год, мы вместе.

– Вместе? Или рядом?

– А вы про стихи? Ну да! Конечно, вы же, как клещ прицепились, присосались и теперь все тайны выведали. Соглашусь, не все гладко у нас. Но вас это совершенно не касается. Не обольщайтесь – и не надейтесь.

– А я не обольщаюсь.

– Вот и не обольщайтесь!

– И не надеюсь.

– Правильно и не надейтесь!

– Просто подойду и поцелую.

– Моментально, вот эти маринованные опята окажутся у вас на голове, – девушка подвинула их ближе, под правую руку.

– Как строго! Это ваш приговор? Вам же нравилось?

– А вы что хотели? Приговор, но не мой. Это было давно, в другой жизни. Буду очень жалеть, что ошиблась. Просто долго ждала. Показалось! Проехали и забыли. Договорились? И договор дороже денег.

– Говорят, воспоминания – это единственный рай, из которого мы не можем быть изгнаны. Я с вами не договаривался, ни о чем. У меня как он был, лучший вечер в жизни, так и остался.

– Скажете тоже. Прямо лучший?

– А зачем мне врать.

– Мягко, мягко стелете, но слышать приятно, – она впервые после ссоры улыбнулась, – и что же особенно понравилось… как под кофточку наверно залезли обманным путем, воспользовавшись моей доверчивостью?

– Вы нежная, веселая, очаровательная. Вы бесподобная! Необыкновенная! Нет не то. Слова не те. Нет таких слов. Их наверно еще не придумали. Вы не столько даже красивая, как моя. Вы родная и я вас чувствую, у меня реально дрожат колени, когда я вас касаюсь. Это ток. Электричество.

– Надо признать, вы не плохо осуществили план ГОЭРЛО. Браво!

– Я говорю правду! – обиделся Саша, – а вы смеетесь! Бывает, – ну может не любовь с первого взгляда, – в это я тоже не верю, а, такое как сегодня. Я посмотрел на вас в доме, а такое ощущение: что где-то уже видел, представлял, создавал у себя в голове. Мне трудно объяснить это словами. Наверно какая-то искра пробежала. Наверно потому, что нет обычной закрытости, отчуждения. Вы бы точно вели себя по-другому с незнакомым человеком. А может и вообще, встреча бы закончилась, не успев начаться. Возьмем обычное состояние. Сколько нужно времени, что бы придти к той откровенности доверию, что возникла у нас? Возможно, на это ушли бы недели месяцы. А тут все спрессовалось, я увидел вас без этой личины и скорлупы.

Девушка помолчала, и, смотря исподлобья, добавила,

– Это только несколько часов. Это так мало, – что верить в это, ни в коем случае нельзя, – ни вам, ни мне. Новогодняя ночь, один миг в жизни. Искра, фейерверк. А мы за окном. А огни там.

– Это вы за окном Настя. Вы сами поставили это непроницаемое стекло, которым отгораживаетесь от меня.

– Я то вас, не обманывала.

– Но – вы же – ко мне приехали.

– Я же, не нарочно. А все остальное зависело от вас.

– Я честно хотел вас предупредить; как вы помните; и сразу объяснить; но потом какой-то бес вселился в меня и я понял, что если скажу, как есть – сразу потеряю вас. У меня не будет ни единого шанса. А вы мне понравились. Наверно видели, рот не закрывался. Вы околдовали меня. Простите; ну или хотя бы не судите строго. Просидели бы вы этот вечер дома, одни – было бы лучше?

– У меня мама. Вдвоем не так скучно.

– И я бы провел его один, – Саша вздохнул.– А так судьба. Как можно отказаться? Новогодняя ночь! Два одиночества!

– А вы рады! – съязвила она, – безусловно, я понимаю вас. Вы ничего не теряете, парни никогда ничего не теряют. Везет вам.

– Пусть будет так. А вам? Вы печалитесь?

– Люди прирастают; женщины больше этому привержены – мечтают, строят планы.

– А может это тупик?

– Этого никто не знает.

В это время раздался телефонный звонок. Настя вышла в коридор, и слегка прикрыв дверь, сняла трубку.

Саша выдвинулся на прежнюю позицию у проема двери.

– Вера ты? Что ты названиваешь постоянно? Скучно сидеть?

– Наська! Ну, ты молодец я тебе скажу! – послышался возбужденный и восторженный голос подружки в телефонной трубке.

– Что ты имеешь в виду?

– Как вы классно целуетесь, просто Голливуд отдыхает! Я просто умираю от зависти!

– Верусик! Однако! Ты подсматриваешь в чужие окна!? И как ты умудрилась… так далеко?

– Да я же у Лешки морской бинокль выпросила, и делать нечего – вами любуюсь. Мне с четвертого этажа – прямо как на ладони видно.

– Ох, бессовестная! – задохнулась от возмущения Настя, – Ничего себе!!! Я приду, знаешь, что тебе сделаю!? Вторую ногу сломаю!

– Ха! Ломай! Ломай! А я все высмотрела! Опоздала! Главное в этой жизни – успеть обвести себя… мелом! Шикарная у тебя кофточка! Бабушкина? Из сундучка? И без нее ты ничего…

– Наглая! – прошипела Настя, прикрывая трубку руками, – и на второй ноге гипс молотком обстучу.

– Слушай, а на диванчике-то, вы классно покувыркались. Видела бы ты свое лицо. Такая матрона… и тает, и тает – чуть вся не вытекла без остатка… у меня даже что-то в животе защекотало. Везет же некоторым!

– Ты чего орешь! Хоть ты и сволочь – но порядочная. Говори тихонько!

– Головку ему наглаживает, наглаживает, а у него шарики из орбит чуть не выскакивают.

– Все сказала!? Калека недобитая! Я человека убить не могу, но список, на всякий случай, составлю…

– Слушай Настена, я только не поняла… смотрю, ты коньяк так по взрослому охлобучила, думаю, ну вот сейчас веселуха пойдет, а вы как пришибленные? Что-то спорите, спорите. Поторопился он что ли? Ты это-то, … скидку делай, они мужики все такие.

– Ой, Вер не знаю. И не ругались, и вообще это ни при чем. Тут такое! Никто не поверит – и сама бы не поверила.

– Неужели такое может быть и с нашими пацанами!? Он что голубой? Прямо как в кино! Он сознался?

– Да не голубой, – тяжело вздохнула Настя. – Тут другое.

– А на импотента вообще не похож.

– Короче, это не Сашка Краснов.

– То есть как?!!!!!! Заливаешь мать! Хватит разыгрывать!? У меня диоптрии в бинокле хорошие.

– А вот так! Я сама офигела – но только это точно не он. Очень похож, ну просто вылитый Краснов – но не он. Ладно, заканчиваем.

– Ой! Ой! Миленькая, хорошенькая! Не бросай, пожалуйста, трубку. Настюша, это правда, не Сашка?

– Чем хочешь, клянусь!

– Честно! Честно!? Ты там крестики в карманах не держишь?

– Сказала же – да! Еще раз – да! … Да! …Сколько раз тебе повторять.

– Ой! Ой! Я сейчас напрудю прямо в штаны! И что дальше?

– Не знаю.

– А как он тебе это сказал?!!! Слушай Настена, приходите ко мне!? Ну, правда, на минутку! Пожалуйста!! Прошу, пожалуйста! Приходите. Одним глазком поглядеть – потрогать.

– Штаны поменяла? Можешь забирать его себе и делай с ним – что хочешь, мне все равно.

– Приводи, там посмотрим – еще локти кусать будешь, … ее величество Анастасия вторая.

– У меня нет мании величия. Великие люди – ей не страдают. Все! Привет, колченогая красотка.

– Разошлась! Чмоки, чмоки. Жду.

Саша ретировался. Настя зашла в комнату с лицом полнейшего безразличия. Она не смотрела в сторону молодого человека, высматривая в соседнем доме светящиеся окна.

– Что-то грустно стало! Вы не находите Настя? Новый год. Жизнь продолжается. Давайте лучше еще выпьем, – мирно сказал Александр.

– А за что? Есть повод?

– Вот за то – что эту ночь мы запомним на всю жизнь!