Текст книги "Убитые девушки"

Глава двадцать первая

Кэл терпеть не может выпрашивать финансирование. Программа с Дюбуа, обреченная на успех, должна была дать возможность диктовать свои условия по бюджету передач. Совсем недавно это было главной заботой Кэла, а теперь кажется, будто с той поры прошла вечность.

– Это не так дорого, – говорит Кэл Саре.

Холм у гостиницы кажется пурпурно-серым, а его вершина закрыта облаками.

– Но это похоже на вашу прихоть.

– Вовсе нет. Лейла не поехала кататься по дороге, как все думали. Ее потом никто не видел. Значит, с ней что-то случилось, и шансы на то, что к ее исчезновению причастен кто-то из гостиницы и тело спрятано поблизости, достаточно высоки.

Сара молчит. Кэл ждет.

– Нам не выделят такой суммы. А семья Лейлы?

Кэл думает о Тэме и Джин – об их скромном жилище и верности земле, которая их столько лет кормила, о том, как они едва сводят концы с концами, тоскуя по дочери. Представить, что у них под матрасом спрятаны мешки с золотом, не под силу даже при самом буйном воображении.

– Вряд ли у них что-то есть.

– Я могу дать добро на половину суммы, которую вы просите. Мэл уже сделал нам самое выгодное из возможных предложений.

Спорить дальше бессмысленно. Сара – человек решительный, она редко включает заднюю. И по ее тону Кэл понимает: она и сейчас не изменит мнения.

Почему Кэл воспринимает это дело как личное? Неужели он, радея за Лейлу, в действительности думает о Марго? Насколько важно, справится он или нет?

Но ведь родные пропавших нуждаются в человеке, который их поймет, встанет на их сторону и продолжит стучаться в двери, закрытые для них самих.

И Кэл не собирается сдаваться.

– Я поговорю с Джин и Тэмом, – говорит он.

Дверь открывает Джин. Надежда, блеснувшая в ее глазах при виде Кэла, гаснет сразу же, как только он мотает головой.

– Ничего существенно нового, Джин. – Кэл знает, что эти слова лучше проговорить быстро. – Но есть несколько зацепок, и я решил вас уведомить.

Джин слегка сникает:

– Мне нужно было взять сетку для мух. Заходите.

Застыв в дверях, Кэл наблюдает за тем, как она достает из буфета кружку и заваривает ему чай. От воды, заливающей чайный пакетик, поднимается пар.

– Тэма дома нет?

– Он на верхнем поле. Пошел поправить изгородь. Хотите, чтобы я его привела?

– Да не надо.

Они садятся в оранжерее.

– Вот что мне удалось узнать от женщины, которая сейчас управляет конюшнями. Она думает, что Лейла могла поехать не тем путем, каким все полагали. – Кэл делает глоток чая, пока Джин приходит в себя.

– Но ведь здесь всего одна дорога…

– Лейла ничего не говорила вам о лесе на вершине? Хотя проехать по нему на лошади трудно.

Во взгляде Джин проскальзывает сомнение, но потом она говорит:

– Это похоже на Лейлу – найти какое-нибудь потаенное место.

– Правда?

Джин улыбается, а ее глаза увлажняются. Достав из кармана носовой платок, женщина вытирает глаза. Сейчас ее лицо не скрыто под маской, и Кэлу видны все глубокие и мелкие морщинки, выдающие возраст. В памяти всплывает лицо его собственной матери – в безысходном отчаянии обеих есть что-то общее. Кэл продолжает:

– Я думаю, нужно искать в другом месте. Если с ней произошел несчастный случай, к примеру.

– Но прошло столько времени…

– Я хотел бы задействовать специально обученных собак. У меня есть знакомая, которая могла бы привезти свою команду. Я уже работал с ней, она настоящий профи. Если сохранились хоть какие-то следы, думаю, ее четвероногие смогли бы отыскать Лейлу.

Джин кивает: надежда возвращается к матери.

– Если вы так думаете, стоит попробовать.

– Единственная проблема в том, что это потребует определенных затрат. На обследование территории между конюшнями и лесом, возможно, уйдет несколько дней. Особенно если мы сосредоточим поиски на гостинице.

Кэлу противно все это говорить. Его слова отдают вымогательством. Ведь отчаявшиеся люди готовы выложить любые деньги, лишь бы получить ответы на свои вопросы. Она согласилась бы, даже если бы он предложил задействовать экстрасенса.

– На гостинице? – вздернув подбородок, переспрашивает несчастная женщина.

– Это разумный предел зоны поисков.

Джин задумывается, ее пальцы все сильнее сжимают носовой платок. Еще миг – и она решается:

– О какой сумме идет речь?

Когда Кэл выходит из коттеджа, уже смеркается. Вдалеке он замечает одинокую фигуру отца Лейлы; до него доносится слабый стук молотка по дереву. Тучи сгущаются, в воздухе пахнет дождем. Кэл поеживается. После встреч с Дюбуа он все больше сомневается в себе. Кэл не понимает, чему верить, а чему нет в рассказах о Лейле. И не знает, что бы он почувствовал, если бы какой-то незнакомец своими невнятными посулами вынудил его мать раскошелиться на поиски Марго.

Кэл медленно едет назад. Сердце едва не выскакивает из груди, когда через дорогу в самоубийственном рывке бросается фазан. Уже в комнате, присев на край кровати, Кэл оценивает маршрут сквозь призму рациональных аргументов: «Ты должен сузить круг возможных поисков, исключить наименее вероятные места – только так ты подберешься ближе к истине».

Родители Лейлы – взрослые люди. И Кэл им честно сказал: это все, что он в силах сделать. Но все равно он долго не может уснуть. Под грузом ответственности отяжелело даже одеяло, а грудь сдавливает так, что трудно дышать.

Кэл, должно быть, грезит. Жаркий день, лучи нещадно палящего солнца преломляются в воде, слепя глаза. На крючке извивается червяк; большие руки, обхватив его ручонки, помогают ему закинуть удочку подальше от берега, туда, где в тени длинных зеленых стеблей дремлют обитатели мелководья.

Кэлу семь лет. Возможно, восемь. Его коленки в ссадинах и синяках. Он смотрит и смотрит на воду, но рыбка не клюет. Да это и неважно. Усевшись на колкую траву, они поедают сэндвичи – толстые клинья ветчины между большими ломтями хлеба, уплетают бисквиты.

Во сне Кэл успокаивается, расслабляется. Это зеркальное отражение реального дня, проведенного с отцом.

Кэл поднимается на ноги, стряхивает с коленок крошки. И вдруг в отдалении видит ряды машин, гниющих и ржавеющих в земле, превращающихся в утиль.

Он видит свалку.

Глава двадцать вторая

Выпуск третий:

«Не в том месте»

В тот день, когда Лейла пропала, она выглядела рассеянной. Работники гостиницы, допрошенные полицией, показали, что она заступила в утреннюю смену с опозданием, когда завтрак уже начался. И наорала на шеф-повара, когда тот стал ругать ее за это. С работы она тоже ушла раньше времени, и шефу пришлось поговорить с администрацией гостиницы, так что на следующий день Лейле предстояло получить устное предупреждение за неподобающее поведение. Но на работу она больше не вышла.

Я выяснил, что из гостиницы она направилась домой переодеться. Мать Лейлы слышала, как она зашла в коттедж и поднялась по лестнице. Лейла хлопнула дверцей гардероба, и Джин, рассердившись на дочь за шум и наплевательское отношение к другим домочадцам, накричала на нее. Это были последние слова, сказанные ею Лейле.

– Я так и не простила себе этого. Я сорвалась, не сдержала эмоций. Лейла всегда была трудным ребенком, но в последнее время вообще от рук отбилась. С ней невозможно было совладать. Отец был вне себя. Быть может, Лейле стоило съехать от нас. Жить с родителями, наверное, невесело, но… Как бы там ни было, я слышала ее, но не видела. Лейла пробыла в доме минут десять, а потом отправилась в конюшню. Эх, если бы я могла все изменить! Я бы все отдала, лишь бы повернуть время вспять…

В конюшне Лейле предстояло выполнить повседневные дела вместе с конюхом Джимом. А потом они собирались покататься верхом вдвоем. Но вместо этого Лейла оседлала лучшую кобылу по кличке Руби и, прежде чем Джим успел ее остановить, выехала со двора одна.

В то время Сью постоянно бывала в конюшнях. И тот вечер она помнит хорошо.

– Джим стал пунцовым от злости. Он ругался, говорил, что догонит и вернет Лейлу. Думаю, что дело было не только в том, что она уехала без него, оставив парня вкалывать за двоих. Все было гораздо хуже. Джим запал на Лейлу. По-видимому, предложил ей куда-нибудь сходить. А она его отшила. Впрочем, в Лейлу был влюблен не он один. Я видела, как смотрел на нее Даг. Мы все это видели.

В первом выпуске я подробно описал поиски Лейлы. Но теперь я склоняюсь к мнению, что они были обречены на провал. В этом выпуске мы обсудим с вами другую версию: Лейла поскакала на лошади по совершенно иному маршруту. Не по единственной дороге, а по тропе, которую никто раньше не принимал во внимание…

Глава двадцать третья

Лейла, 1986

Идет дождь, но ей наплевать. В коттедже каким-то непостижимым образом одновременно леденяще зябко и душно. И Лейла ощущает себя в ловушке. Родители смотрят на нее со все возрастающим разочарованием. Что она намерена делать? Когда соберется от них съехать? Ей пора уже задуматься о собственном доме. Ходили слухи о работе в конюшне при колледже. Получив ее, Лейла смогла бы заработать деньжат на учебу. Но для поступления в колледж ей не хватает баллов.

Понурив голову, девушка бредет к гостинице. Стивен там, страдает от похмелья после вчерашнего вечера. И ей будет чем заняться. Дождь льет как из ведра, приминая траву. Проселочная дорога покрыта лужами. Даже в лесу Лейла не находит спасения: струйки воды просачиваются сквозь кроны деревьев. Словно слезы капают с лепестков, выстилающих ковром лесную опушку. Лейла откидывает капюшон и подставляет ливню лицо. От расстройства она готова заплакать.

Поначалу он ее не замечает. Тот самый гость. Он бежит между деревьями, и вылетающие из-под ног комки грязи покрывают его одежду темными кляксами. Лейла не сразу осознает, что это тот самый постоялец, которому она носила завтрак в номер. Тот, которому обычные правила проживания в гостинице, по-видимому, не подходят. Девушка выходит на середину тропы и замечает, как раздражение, появившееся на лице мужчины при виде неожиданного препятствия на пути, резко сменяется чем-то другим. Он останавливается, на лице появляется улыбка.

– Вот так встреча! – восклицает гость.

То, как его взгляд блуждает по ее телу, возбуждает Лейлу, даже пьянит. Она чувствует облегчение. Он, конечно, покинет ее, побежит дальше, но хотя бы ненадолго поможет ей забыться.

Мужчина просит показать ему окрестности, и Лейла ведет его по дорожке, заросшей травой, на заднюю часть огорода, разбитого за кухней и огороженного стеной из серого камня высотой десять футов. Этакая крепость, защищающая растения, растущие ровными рядками на грядках в особом микроклимате. Когда они доходят до самой дальней части гостиничной территории, гость останавливается и выгибает бровь. Лейла выдерживает его взгляд и, не успев осознать, что происходит, оказывается прижатой спиной к мокрой стене, а в губы девушки жадно впиваются чужие губы. Его тело, навалившееся на нее всей своей массой, не дает Лейле пошевелиться. По тыльной стороне ее шеи стекают холодные капли. Открыв глаза, Лейла видит: он смотрит на нее. Смотрит напряженно. А потом большим пальцем повторяет путь дождинок по ее скуле. На миг Лейлу захлестывает несвойственная ей застенчивость. Но она сменяется осознанием бессмысленности происходящего. И зачем она зашла в лес? Зачем ступила на тропу волка?

Потом это чувство развеивается, и они оба смеются.

– Ну и ну, – бормочет он, отступив на шаг назад и потирая щетину на подбородке.

У Лейлы вдруг возникает желание уйти. Лучше отшить его сразу, быстро. Так безопаснее. Натянув на голову капюшон, девушка взмахивает рукой:

– Пока!

К вечерней смене Лейла наряжается более тщательно, чем обычно: подводит глаза, приглаживает и стягивает волосы в хвост, игриво колышущийся при ходьбе, и задирает юбку выше, чем позволено обслуживающему персоналу.

Но все напрасно, потому что его нет. В освещенной столовой под большими, написанными маслом картинами сидят в молчании друг напротив друга лишь пожилые супружеские пары. Уже наступила ночь, и Лейла видит в длинных окнах свое отражение, скользящее в тусклом свете от столика к столику.

Настроение портится. Возбуждение, которое Лейла испытала, почувствовав себя желанной, сменяется унынием. Опять это однообразие, навевающее тоску. И в который раз ее пугает перспектива жизни в таком монотонном, унылом, бессобытийном ритме. Должно быть что-то еще. Только как получить это что-то, где найти или как открыть, Лейла не знает. Деньги – непреодолимый барьер. Ей надо бы учиться дальше, получить какую-нибудь специальность, но что она может сделать? Если бы не лошади, она бы сошла здесь с ума. Выгребание навоза, обучение верховой езде и бесконечная чистка сбруи стоят этих моментов свободы. Когда Лейла верхом на лошади несется галопом и перепрыгивает через канавы, перед которыми другие трусливо пасуют, она обретает уверенность. Эх, такую бы уверенность ей и во всем остальном!

Выглянув в холл, Лейла колеблется: может, поболтать с новой регистраторшей, расспросить ее о постояльцах гостиницы? Но за стойкой уже сидит ночной портье: и без того хмурый, при ее появлении он мрачнеет еще больше – от подозрительности.

– Чего тебе нужно? – спрашивает он, словно догадывается.

– Ничего, – пожимает плечами девушка. – Просто решила посмотреть, здесь ли Бабс.

Портье снова утыкается в газету:

– Нет.

Вернувшись в столовую, Лейла начинает протирать столы. На кухне слышится болтовня: теперь, когда все гости переместились в бар или бильярдную, работники могут расслабиться. Вот взвизгивает одна из самых юных официанток. И Лейла представляет себе, как соусье шутят с ними и угощают пудингами и дорогим мороженым, опустошая холодильники и морозильники к новой неделе.

Кухонная дверь распахивается, и мимо проплывает главная официантка.

– Лейла, ты еще здесь? Давай домой. Здесь может прибраться ночной портье. А то ему нечем будет заняться.

Подхватив куртку и сумку, Лейла почти бежит по заднему коридору; старые половицы скрипом вторят ее шагам. Над стоянкой нависает темный силуэт холма. А за ее спиной под звездным небом сверкают роскошью башни гостиницы. Лейла задерживает дыхание и поворачивается, глядя на звезды и ища у них ответа: каково ее предназначение на этой Земле?

Глава двадцать четвертая

Лейла, 1986

Лейла проводит мокрым пальцем по каемке бокала с вином, наслаждаясь гримасой на лице Стивена.

– Прекрати это делать!

Лейла фыркает, вздыхает. За барной стойкой попивают пиво, громко болтая, его приятели с красными лицами.

– Так что ты думаешь об этом?

– Прости, – Лейла снова переводит взгляд на Стивена, – о чем?

Парень хмурится.

– О том, куда бы нам смотаться на праздник. Может, махнем на недельку на Тенерифе? Мы могли бы попросить отгулы в счет отпуска. Мы же не в одном отделе работаем.

– Но тогда… они всё узнают.

– О нас? Да они уже обо всем догадались! Да и что в этом такого, если они будут знать?

Лейла допивает теплое вино, тянет время.

– Ничего, – пытается уклониться она от прямого ответа. – Я имела в виду другое.

– Что именно?

На языке вертится: «Я не знаю, хочу ли быть с тобой. Ты не всегда проявляешь ко мне интерес. Секс хороший, но, наверное, этого недостаточно. Я позволяю тебе быть со мной грубым, делать мне больно, и тебе нравится это».

Но ничего этого Лейла не говорит. Только отъезжает назад на пуфе. Берет оба опустевших бокала – его и свой, потому что не хочет, чтобы грязную посуду за ними мыл какой-нибудь изнуренный бедняга.

– Еще?

Стивен кивает. Лейла направляется к барной стойке, стараясь не потерять мысль. Возможно, ей и следует поехать на Тенерифе. Ради передышки. Но она колеблется не только из-за Стивена. На эту поездку уйдут почти все ее сбережения. Резервный фонд для бегства. Ведь глупо сбегать без гроша в кармане. Лейла немного скопила, но эти сбережения греют ей душу. Когда ей совсем худо, Лейла представляет, как на ее счет капают фунты, как их сумма постепенно увеличивается.

Бармен перехватывает ее взгляд и торопится обслужить. Рукава его рубашки закатаны по локоть, взгляд Лейлы блуждает по его сильным рукам, и в ее мозгу что-то активируется. Она оглядывается, но столик пуст: Стивен присоединился к ребятам, играющим в пул. И не смотрит на нее. Злится. Лейла протягивает бармену банкноту, убирает в карман полученную сдачу и садится за столом с напитками в полном одиночестве.

Стивен игнорирует ее второй час; его нетронутое пиво потеплело, а парень все лупит кием по шарам. Да с такой силой, что они рикошетом отлетают от бортиков стола, не попадая в лузы. Лейла уже решает уйти, как вдруг замечает Дага и Сал, входящих через вращающуюся дверь. Девушка устремляется к ним.

Она замечает, как сужаются глаза Дага. Видит кислую мину на лице его жены. Но Даг протягивает ей руку, тащит за собой к барной стойке и покупает Лейле напиток. У него красное лицо – он уже навеселе.

– Не знаю, что бы мы делали без этой особы, – говорит он выпивохам, сгрудившимся у барной стойки, и, обернувшись, подмигивает жене. – Да, Сал?

И Лейла остается с ними. И теперь уже она игнорирует Стивена, утешаясь тем, что у нее есть место в этом мире, что она полезна и востребована.

Но время бежит. Уже поздно, и Лейлу одолевает усталость. Она заходит в дамскую комнату, чтобы освежиться. А когда вскидывает глаза, видит Сал. Ее губы накрашены ярко-красной помадой, в глаза Лейле бросаются острые кончики сережек.

– Я думаю, что тебе пора уходить, – говорит она.

– Это Даг попросил меня остаться, – возражает уязвленная Лейла.

– Ты злоупотребляешь нашим гостеприимством.

Сал не дожидается ответа – она толкает дверь так сильно, что та ходит ходуном.

Лейла возвращается за курткой. Стивен снова сидит за столом, его раскрасневшееся лицо пышет возбуждением.

– Выпьешь еще?

– Нет, я, пожалуй, пойду.

– А ему ты позволила себя угостить. – Стивен указывает на Дага, чувствующего себя королем.

– Я работаю на него.

– Нет, Лейла. Дело не в этом.

– Я многое для них делаю.

– Он странно на тебя смотрит.

– Отцепись, Стивен.

Лейла хватает куртку, ее сердце колотится сильнее – она боится, что их кто-нибудь услышит и сболтнет лишнее Дагу и Сал.

– Подожди. Я тебя подвезу.

– Я и сама доберусь.

– Не будь такой…

– Какой?

Источая враждебность, они сквозь толпу протискиваются к выходу. Силясь улыбнуться, Лейла машет Дагу и Сал.

– Ты уходишь? – наклоняется к ней Даг, и девушка ощущает на себе его жаркое дыхание и запах пота, смешанный с пивом.

Лейла кивает:

– Увидимся утром.

Сал беседует с женщиной за барной стойкой. Она не поворачивается, чтобы попрощаться.

Паб маленький, и после его духоты на улице кажется холоднее, чем есть. Лейла притормаживает в дверях, но чувствует руку Стивена, крадущуюся по ее спине вниз, к джинсам.

– Пошли.

Лейла пьяна и все еще не оправилась от слов Сал.

– Мне не стоит рассчитывать? – спрашивает Стивен.

– О чем ты? О поездке?

– Нет, Лейла. Я обо всем. Просто поговори со мной. Что происходит?

Стивен пытается коснуться ее щеки, и Лейла уклоняется. Но тут же сожалеет, потому что видит в его глазах ярость и отчаяние. Ей кажется, что парень сейчас заплачет, но вместо этого он стискивает ее плечи. Крепко, больно.

– В чем проблема? Почему ты не хочешь просто поговорить?

Лейла отворачивается, а Стивен прижимает ее к стене паба. Парень напряжен, в его глазах Лейла видит такую муку, что невольно пугается. Ей не хочется так много значить для него, она не желает сводить Стивена с ума. Но все же делает это снова и снова.

– Пожалуйста, просто скажи мне, что не так?

Руки Лейлы пригвождены к мокрой стене. Ей не больно, но пошевелиться она не может и, ощущая себя в ловушке, силится побороть панику. Капли дождя бегут по ее лицу как слезы, а в памяти всплывает другая сцена – в огороде при кухне. Этот момент – искаженное отображение того.

Лицо Стивена еще ближе. И Лейла целует парня в губы – только бы он замолчал, только бы прекратил задавать вопросы, на которые она не может ответить. Девушка закрывает глаза, старается мысленно вернуться в лес. Но ей не удается вновь почувствовать аромат земли, листьев и… его запах. Она улавливает лишь запах пива и курева. Вокруг обыденность и смертная тоска. Ей этого недостаточно, но почему – она не может объяснить.

– Лейла…

– Отвези меня домой. Мне завтра рано вставать.

Стивен вынуждает Лейлу ждать – тянет время, якобы ища ключи. Дождь заливается за воротник ее куртки. Ноги превращаются в ледышки. Наконец он заводит мотор и везет ее домой. Но по пути они не разговаривают, не произносят ни слова даже тогда, когда Лейла открывает дверцу и вылезает из салона в ночь. Прежде чем она успевает убрать пальцы с ручки двери, Стивен нажимает на газ, и машина срывается с места. Вывихнутая рука заставляет Лейлу вскрикнуть от боли. А потом она еще несколько секунд стоит на дороге, наблюдая, как вдали исчезают огни фар.