Текст книги "Ма Лян – волшебная кисть"

Глава 16
Ма Лян уезжал все дальше

Долго ехал Ма Лян, наконец он оказался у гор на берегу залива. Великолепный пейзаж предстал перед ним. До чего замечательное было место! Кто-то соорудил здесь усыпальницу, на каменной стеле красными иероглифами было написано, что владелец этой могилы еще жив и что живет он в полном довольстве. Громадная усыпальница возвышалась ярусами, напоминая театральную сцену. Вокруг была узорчатая ограда из серого камня.

Мир так велик и в то же время так мал для Ма Ляна! Где найти ему пристанище, чтобы спокойно рисовать волшебной кистью? Всюду на него охотятся, всюду норовят арестовать. Есть ли на земле место, где он мог бы вздохнуть спокойно? Мир слишком мал, здесь нет места для Ма Ляна.

Усыпальница пробудила в юноше тяжелые мысли. Он обратился к небесам:

– Где же справедливость! Этот человек еще даже не умер, а уже отхватил себе такое прекрасное место для посмертной обители!

Сгущались сумерки, похолодало, грусть свинцом легла на душу. Ледяной ветер, пронизывающий до костей, гнал по земле желтые листья и терзал странника своим холодным дыханием. Кругом, насколько хватало глаз, не видно было ни души. Ма Лян заметил лишь небольшие домики позади усыпальницы – должно быть, там жили те, кто присматривал за могилой. Он спрыгнул с коня и направился к жилищам в надежде, что сможет найти там ночлег. Войдя в один из домов, Ма Лян замер: перед ним лежали два трупа. Над одним из них горько плакали юноша и его мать. Они видели, что вошедший не из чиновников, поэтому не испугались. Ма Лян стал расспрашивать о случившемся, и юноша рассказал все по порядку.

Их семья жила в деревне неподалеку. Сегодня утром он с отцом отправился в горы нарубить сухих веток. Проходя мимо гробницы, в рощице за пределами ограды они подобрали немного хвороста. Как раз в это время помещик с длинной шеей приехал сюда из города с семьей, чтобы осмотреть недавно сооруженную и пока еще пустую усыпальницу. Он обвинил юношу и его отца в том, что они срубили деревья у могилы и нарушили фэншуй[20]20
  Фэншуй – древнее учение о гармонии пространства; считается, что с его помощью можно, например, выбрать благоприятное место для строительства дома или для захоронения.


[Закрыть] в месте, где помещик будет похоронен. Разгорелся спор. Помещик схватил юношу за одежду и потащил к могиле, чтобы поставить его там на колени. Юноша упирался, и помещик прижал его лицом к каменной изгороди. Отец попытался защитить сына, тогда помещик набросился на него. Началась драка, они катались по земле, помещик нащупал на поясе у отца топор, вытащил его и ударил отца по голове. Однако раненый по-прежнему не отпускал злодея и крепко сжимал его длинную шею. Так они оба и умерли. Семья помещика пошла жаловаться властям, наврав при этом, что отец юноши сначала задушил главу их семейства, а потом от страха убил себя. Юноша тоже пошел с жалобой к властям и рассказал все как было. Однако чиновник обвинил его во лжи: как, мол, задушенный человек мог кого-то убить? Было решено этой ночью приставить к телам охрану, а назавтра прислать человека для осмотра трупов. Власти прислали солдата, тот втащил обоих в дом, а сам, заперев дверь, ушел гулять в соседнее селение. Только тогда юноша с матерью решились войти, они хотели взглянуть еще разок на отца: чиновник сказал, что завтра тело убийцы отнесут в горы и бросят на растерзание волкам.

Рассказ юноши разозлил Ма Ляна. Он заметил, что тело помещика прикрыто одеялом, а тело отца юноши – нет: даже в смерти беднякам не видать справедливости. Ма Лян достал волшебную кисть, нарисовал расшитое атласное одеяло и прикрыл им тело крестьянина. «Тут ничем уже не поможешь, – подумал он, – но хоть как-то я могу их утешить».

Опасаясь, что солдат вернется, юноша не хотел оставаться в доме. Они с матерью собрались уходить и предложили Ма Ляну остановиться в их доме. Они уже поняли, что перед ними Ма Лян, потому что на городских воротах видели его портрет. Однако они не подали виду, что знают его, а лишь любезно пригласили на ночлег.

На следующий день Ма Лян стал прощаться. Мать и сын предлагали ему остаться еще на один день, потому что надеялись попросить его о помощи: если власти и правда решат скормить тело отца волкам, они хотели вместе с Ма Ляном спасти тело и принести домой.

Однако все получилось совсем не так, как они ожидали: человек, присланный чиновником для осмотра тел, не разбирался в людях, он интересовался только роскошью, поэтому накрытого атласным одеялом отца юноши он принял за помещика. Откинув угол покрывала и убедившись, что на голове есть рана, он тут же ушел. Чиновники решили так: отец юноши – убийца, на голове помещика имеется рана длиной в четыре цуня[21]21
  Цунь – мера длины, равная 3,2 см.


[Закрыть], орудие убийства – топор.

Солдаты обернули тело помещика в одеяло, связали веревками и, взвалив на спину, понесли в горы на съедение волкам.

Юноша и не догадывался, что власти настолько глупы, несправедливы и озабочены собственной наживой, что нарисованное Ма Ляном атласное одеяло введет их в заблуждение.

Ма Лян и юноша пошли вслед за солдатами, прячась за камнями и скалами. Солдаты же, поднявшись на гору, развязали труп и собрались его бросить. Один из них, тот, что присматривал ночью за трупами, увидел, что трупы перепутали и что это тело помещика. Он хотел было отнести тело назад и поменять, но потом подумал и решил, что это его не касается. Труп снова обернули в одеяло, солдаты подняли его и сбросили в ущелье.

Однако Ма Лян и сын погибшего крестьянина еще не знали об ошибке. Дождавшись, пока солдаты уйдут, они осторожно спустились в ущелье, с трудом отогнали стаю волков, засунули тело в нарисованный Ма Ляном мешок, вытащили из ущелья и отнесли домой.

Издали они увидели, что происходило у могилы помещика: труп внесли в усыпальницу, красные иероглифы на стеле были закрашены. Семья помещика в траурной одежде с плачем преклонила колени перед могилой. Серый пепел от сожженных бумажных денег и слитков из фольги кружил в воздухе, как стая бабочек.

Ма Лян и юноша внесли труп в дом, вытащили его из мешка, развернули одеяло и застыли от удивления: это был вовсе не крестьянин, это был негодяй-помещик! Тут-то они и поняли, кого на самом деле похоронили в огромной усыпальнице.

Юноша и его мать не знали, как благодарить Ма Ляна за помощь, а тот уже собрался уезжать. Вот только непонятно было, что делать с трупом помещика.

В тот же вечер, когда Ма Лян уехал, тело обнаружили у городских ворот. Его сразу же опознали. Об этом узнали родственники помещика. Они послали людей проверить усыпальницу, и те доложили, что помещик по-прежнему в своей могиле.

Когда об этом узнали власти, они заявили, что это тело Ма Ляна, которого они разыскивают. Но люди возразили:

– Почему же тогда он не похож на портрет, который висит на воротах?

Власти на это сказали:

– Значит, это попрошайка, которого убил Ма Лян… А убил он с помощью острого ножа, который нарисовал своей колдовской кистью.

– Но ведь на трупе ни одного пореза! К тому же зачем ему убивать этого попрошайку?!

Стояла глубокая ночь, когда пришли двое, осторожно подняли тело и куда-то унесли.

Чем туманнее изъяснялись власти, тем яснее понимал народ, что к чему. Вскоре разнеслись слухи, что Ма Лян и правда здесь побывал, его кто-то видел. Но никто не знал, откуда он пришел, куда ушел и что здесь делал.

А Ма Лян тайно уезжал все дальше.

Глава 17
Минуя заставы

Долго ехал Ма Лян. Много снега истоптал его конь в пути. Миновал канун Нового года, первый день Нового года, Праздник фонарей…

Ма Лян проехал множество застав, и везде были расклеены объявления с его портретом, солдаты проверяли всех путников. Особое внимание обращали на тех, у кого были кисти, потому что у простого люда, как считали они, не должно быть никаких кистей, в противном случае это нарушение закона. Ма Лян спрятал кисть в доули, которую надел на голову, надвинув как можно ниже на глаза. Замаскировавшись, он шел маленькими тропками в обход застав.

Чиновники к поимке преступников подходили основательно: тщательно проверяли, тщательно расспрашивали – они ни за что не хотели упустить Ма Ляна.

Однако у юноши была волшебная кисть и ему помогали простые люди, поэтому он проходил одну заставу за другой. На одних заставах он смешивался с толпой гулявших, которые несли фонари. Другие он проезжал, спрятавшись в расшитом паланкине невесты. Третьи – переодевшись юношей из богатой семьи. Четвертые – надев маску и присоединившись к праздничной процессии.

На самом деле власти всегда знали о появлении Ма Ляна, потому что всюду рыскали сыщики и шпионы. Множество солдат, переодетых простыми крестьянами, были разосланы по деревням. Они следовали за Ма Ляном по пятам. В каждом городе какой-нибудь проходимец обязательно докладывал чиновникам за вознаграждение, где был Ма Лян, и лишь благодаря помощи честных и смелых трудяг юноше удавалось ускользнуть.

Однажды Ма Лян собрался остановиться на ночлег в одной из деревень, но крестьяне были напуганы и просили его уйти, никто не хотел впускать юношу. Оказалось, что он едва не угодил в ловушку: в этой деревне устроила засаду целая армия.

Один старик принес ему одежду и проводил в город, притворяясь больным и выдавая Ма Ляна за сына, который сопровождал его к врачу. Юноша спросил, почему старик спас его, и тот жестами и невнятными звуками объяснил ему: он болен и не может говорить, но он слышал, что у Ма Ляна есть волшебная кисть, которой он рисует для бедняков то, в чем они нуждаются. С трудом выдавил он три слова:

– Мы… все… свои!

Дольше беседовать было нельзя. Поблагодарив старика, юноша сел на коня и под покровом темноты заспешил прочь.

Обнаружив, что Ма Лян сбежал, солдаты вскочили на статных рысаков и бросились в погоню. Ма Лян услышал стук копыт и понял, что скоро его настигнут. Тогда он вытащил волшебную кисть и нарисовал две веревки, натянутые через дорогу на разной высоте меж двух деревьев.

Кони на полном скаку прорвались вперед, а вот всадники, зацепившись за веревки, свалились и закричали от боли. Даже если бы они не сильно ушиблись, лошади уже убежали, и преследовать Ма Ляна было уже невозможно. Солдаты беспомощно смотрели вслед удалявшемуся беглецу.

В тот же день путь юноше преградило огромное озеро с заросшими густой травой болотистыми берегами, проехать было нельзя. Ма Лян горько вздохнул. Противоположный берег был виден, да только как до него дойти… Вода у берега покрылась льдом, который медленно таял в лучах солнца, так что идти по нему было опасно. И назад повернуть нельзя: по пути Ма Ляна видели люди.

Что же делать? Нарисовать лодку? Но лодка на озере точно привлечет внимание, солдаты на другом берегу могут его заметить. Как сложно найти выход!

Вдруг ему в голову пришла отличная мысль: он решил нарисовать у берега много черепах и отколоть толстую льдину. Черепахи подплывут под нее и, поддерживая на плаву, переправят на другой берег.

Ма Лян понимал, что взять с собой коня не получится. Он запрыгнул на льдину, лег на нее ничком, прикрывшись соломой, и переправился на противоположный берег.

Преследователи издалека увидели коня на берегу озера и решили окружить его. Конь, оставшийся без хозяина, при виде людей испугался и стал скакать по берегу. Несколько солдат бросились за ним в заросли и начали тонуть. Тут они заметили, что на спине коня нет всадника: значит, Ма Лян куда-то спрятался!

Они бросились обыскивать все вокруг, но никого не нашли.

Солдаты увидели следы Ма Ляна, они вели к берегу, а затем исчезали. Но на озере не было ни одной, даже самой ничтожной лодчонки. А без лодки он уж точно никак не мог перебраться на другой берег.

В конце концов преследователи решили, что Ма Лян, попытавшись перейти озеро по льду, провалился в воду – или просто утопился от безысходности. В этом они были совершенно уверены, иначе разве оставил бы Ма Лян своего коня?

Но нашлись и такие, кто не поверил, что беглец утонул, они пошли проверять лед. Солдаты не сделали и пары шагов, как лед треснул – и все провалились. А подо льдом плавали нарисованные Ма Ляном черепахи!

Черепахам было невдомек, кто это провалился к ним под лед, они набросились на людей, стали их кусать и потащили на дно. Солдаты решили, что это душа утонувшего Ма Ляна преследует их, и завопили от испуга.

Их командиру пришлось взять под уздцы коня Ма Ляна и вернуться с ним в город. Он доложил, что беглец бросился в озеро и утонул. Его наградили.

А что же Ма Лян? Он уже давно был на другом берегу и брел по пустынным, безлюдным местам.

Глава 18
Меня зовут Фэн Лан

Ма Лян был очень осторожен и, минуя одну опасность за другой, проходил все новые и новые заставы. Наверное, он ушел далеко, потому что на заставах перестали появляться объявления с его портретом. Наконец, юноша позволил себе сбавить шаг.

Он умирал от усталости и не мог больше идти, нужно было отдохнуть в ближайшем городке. Ма Лян не мог поселиться на постоялом дворе, он нашел полуразрушенный храм на окраине и сделал его своим временным пристанищем.

Среди этих руин жили только нищие бродяги. Одни зарабатывали на жизнь, демонстрируя на площадях приемы ушу, другие – сказительством, третьи – давая представления с обезьянами, четвертые – фокусами, пятые – продажей снадобий и лекарственного сырья, шестые – изготовлением фигурок из теста, седьмые – гаданием по иероглифам и по лицу, восьмые – предсказанием судеб по «Книге перемен»[22]22
  «Книга перемен» – древний китайский текст, который использовали для гадания.


[Закрыть]…

Чтобы выжить, Ма Ляну пришлось рисовать: он нарисовал много картин и стал торговать ими на улицах. Опасаясь, что его узнают, он не давал своим картинам оживать: рисовал все предметы с какими-нибудь недостатками.

Конечно, свое настоящее имя он использовать боялся, поэтому добавил к иероглифам несколько черт – теперь его звали Фэн Лан. С самого детства Ма Лян привык к усердному труду, благодаря этой привычке да еще волшебной кисти он всегда вкладывал в рисунки всю душу, поэтому все, что он изображал, казалось живым. Его картины пользовались большим спросом, каждый день к нему приходило множество покупателей.

Один из них, восхищаясь искусством юноши, печально вздохнул:

– До чего же прекрасные картины! Как жаль, что ты не Ма Лян.

Другой тихонько спросил его:

– А ты, часом, не Ма Лян?

– Нет, я не Ма Лян, – поспешно ответил юноша.

Рисовал он быстро, от покупателей не было отбоя, и Ма Лян стал получать немалый доход. Заработанные деньги он чаще всего раздавал жившим в том же полуразрушенном храме людям искусства. Те в свою очередь старались помогать Ма Ляну. В храм частенько наведывались хулиганы и вымогали деньги. Обитатели храма просили не трогать Ма Ляна, а если хулиганы затевали ссору, то могли за него и в драку полезть. Хулиганам приходилось умерить свой пыл.

Так проходил день за днем. Живя здесь, Ма Лян тосковал по своим товарищам и соседям из родной деревни. Как они там живут? Все ли у них хорошо? Не пострадали ли они из-за того, что с ним случилось…

Он знал наверняка, что они по нему скучают. Его лавка находилась в начале улицы, и сидя внутри, он всматривался в лица многочисленных прохожих, надеясь, что среди них вдруг мелькнет знакомое лицо. Тогда он бы рассказал обо всех своих злоключениях, узнал новости из деревни и передал бы весточку о себе.

Он все думал: какой смысл в этой волшебной кисти теперь, когда он покинул родные края? Он выучился рисовать, так мечтал о собственной кисти – неужто все это было ради того, чтобы теперь хоть как-то выживать или жить более-менее сносно?

Но как бы Ма Лян ни тосковал, вернуться он не мог.

Особенно глубокая печаль поглощала юношу в праздники, когда вся семья должна собираться за одним столом. Тоску по родине он изливал в своих картинах. Часто в полном одиночестве он рисовал под лунным светом, изображал родные пейзажи, деревни, особенно ему нравилось изображать ту древнюю пагоду, а на горизонте – красный солнечный диск, чтобы пагода отбрасывала черную тень до самой горы. Не забыл он и о цветущих пурпурным цветом магнолиях, которые когда-то нарисовал волшебной кистью вокруг своей деревни.

Всякий раз во время праздников он рисовал такие картины, а еще – нескольких голубей, которых затем отпускал в надежде, что они доставят эти картины на родину. Голуби не возвращались, и Ма Лян не знал, получили ли его картины крестьяне.

Разочарование и одиночество терзали его сердце, душа его болела.

Бродячие артисты, жившие с ним по соседству, конечно, помогали друг другу и умели постоять за себя, но у каждого были свои беды. Частенько кто-нибудь, напившись, принимался рыдать. Однажды кое-кто бросился в реку, а кое-кто ни с того ни с сего бесследно исчез, и больше его не видели…

Ма Лян понял, что всем обездоленным в этом мире живется одинаково тяжело. А все эти негодяи-богачи и проходимцы-чиновники – что две ручищи злого демона, все крепче сжимающие горло бедняка. И так из поколения в поколение. Беднякам и дышать едва удается!

Глава 19
Девочка с соломинкой в волосах

Небесный владыка, похоже, гневался на этот мир. А когда небеса гневаются, они насылают на землю засуху.

Жестокое палящее солнце застыло в зените, извергая пламя, реки обнажили илистое дно. Дождя не было уже очень давно, все посевы погибли. На тысячи ли[23]23
  Ли – мера длины, равная 576 м.


[Закрыть] вокруг простиралась голая земля, лишь слышно было, как люди горестно вздыхают и плачут. Голод и болезни собирали свою страшную жатву.

Обитатели разрушенного храма один за другим покидали пристанище в поисках средств к существованию. Ма Лян большую часть своих заработков отдавал беднякам, но с наступлением засухи покупателей стало меньше, поэтому и для него настали трудные времена.

Однажды, когда он свернул торговлю и уже собирался возвращаться в храм, он увидел, что на улице столпились зеваки.

– Бедняжка, бедное дитя! – раздавались голоса из толпы.

Поняв, что с каким-то ребенком случилась беда, Ма Лян сорвал с себя шляпу и стал протискиваться сквозь толпу. В центре стояла девочка, болезненно худая и с желтоватым лицом, босая и почти без одежды, не считая рваных штанишек.

В волосах у нее торчала завязанная узлом рисовая соломинка, которая означала, что ребенок продается. Девочка жалобно умоляла толпу:

– Купите меня всего за двух овец! В обмен всего на двух овечек…

Ма Ляну уже доводилось видеть, как измученные голодом взрослые продавали детей, но чтобы ребенок сам себя продавал – такое он видел впервые. Да еще и за двух овец! Ни один ребенок не заслужил такой участи. Ма Ляна мучило острое чувство несправедливости.

Разве станет кто-то покупать слуг в такое тяжелое время? Все лишь смотрели и вздыхали, а желающих купить ребенка не было.

Ма Лян спросил девочку:

– Сестричка, почему ты хочешь себя продать?

Девочка, подумав, что Ма Лян хочет ее купить, рассказала свою историю. Она жила в горах, родители ее умерли, из всей семьи остался лишь хромой дед. Жили они тем, что засевали землю для военачальника. В этом году из-за засухи урожай раннего риса собрали очень скудный, жить стало не на что и продавать было нечего, вот она и решила продать себя за пару овец, чтобы дедушка мог их пасти и хоть чем-то жить.

История девочки тронула Ма Ляна до глубины души, у людей вокруг навернулись слезы, но никто так и не решился ее купить, в такое время даже две овцы были многим не по карману.

– Сейчас я оставлю вещи и провожу тебя до дома, – сказал Ма Лян.

Девочка испуганно возразила:

– Я не вернусь домой! Оставьте меня, пожалуйста!

Ма Лян знал, что девочка не поймет его замысла, и ему пришлось соврать:

– Ну хорошо, тогда я тебя покупаю. Идем со мной!

Девочка обрадовалась и плюхнулась перед ним на колени:

– Спасибо вам! Я умею стирать, готовить, умею шить и штопать, по хозяйству я все умею. А еще умею петь, могу петь вам, когда вы заскучаете.

Ма Лян покраснел, поспешно поставил ее на ноги и собрался увести.

Только теперь люди начали расходиться. Некоторые узнали Ма Ляна и начали язвительно говорить:

– Этот-то, с картинами, денег нагреб и решил теперь девчонку купить, чтоб ему прислуживала, чтоб самому ничего не делать.

– Жену себе взял всего-то в обмен на двух овец. Оно, может, и дешево, только ее года три кормить еще придется прежде чем жениться!

Ма Лян не стал обращать внимания на эти разговоры и молча увел девочку.

Когда они пришли в храм, девочка, увидев, что у Ма Ляна даже дома нет, забеспокоилась, но побоялась что-нибудь сказать. Убедившись, что вокруг никого, юноша достал волшебную кисть и нарисовал для девочки двух овец, одежду, обувь и кое-какую утварь.

Девочка совсем перепугалась. Она никак не могла понять, что это за человек перед ней, отказалась принимать подарки и хотела поскорее уйти:

– Я больше не продаюсь. Отпустите меня!

Ма Лян понимал, что девочка могла испугаться незнакомца и заподозрить его в недобрых замыслах, поэтому пришлось рассказать ей, что он Ма Лян и нарисовал все это с помощью волшебной кисти. Девочка не поверила, и пришлось прямо перед ней нарисовать волшебной кистью птичку, которая сразу ожила и взлетела. Только тогда гостья успокоилась. Ма Лян взял с нее обещание ни за что никому о нем не рассказывать.

Девочка слышала от деда о юноше по имени Ма Лян, у которого есть волшебная кисть и который рисует оживающие картинки. Еще дедушка говорил, что было бы здорово когда-нибудь с ним повстречаться. Кто бы мог подумать, что он и впрямь ей встретится! Девочка была очень рада.

Ма Лян, погоняя овец, проводил девочку до дома, который стоял далеко-далеко в горах.

Причесавшись и помывшись, девочка облачилась в обновки. Теперь ее было не узнать: она стала настоящей красавицей.