Текст книги "Ма Лян – волшебная кисть"

Глава 25
Зеленые глаза

Ма Лян уже много раз наказывал негодяев-богачей и бессовестных чиновников, но он понимал, что от этого мало проку, да к тому же нужно постоянно быть начеку, чтобы не стать жертвой их мести. Тревожное чувство не покидало его. Однако еще больше Ма Ляна огорчало, что дедушка по-прежнему сидел в темнице.

Однажды Ма Лян, взяв с собой денег и привязав к спине доули со спрятанной в ней волшебной кистью, отправился в тюрьму проведать старика.

Темниц в тюрьме оказалось много, и юноша не знал, в какой из них находится пленник. Пришлось ему потратиться и разузнать. Тюремщик принял у него деньги и отвел в нужную темницу. При виде дедушки юноша расплакался от стыда:

– Это все моя вина, а теперь я не могу вызволить вас отсюда, мне стыдно даже смотреть вам в глаза!

Однако старик думал иначе. После долгого пребывания под арестом он словно стал другим человеком, многое понял. Он сказал юноше:

– Чтобы вытащить меня отсюда, тебе придется подкупить всех местных чиновников. Но даже если ты спасешь меня – сможешь ли ты спасти всех тех несчастных, которые тоже томятся в заключении? Не знаю, как в других тюрьмах, а в этой сидят вовсе не за воровство, не за обман, не за убийство. Все эти узники – простые добрые люди!

В этой большой тюрьме Ма Лян увидел, как закованные в кандалы заключенные ковыляли туда-сюда, либо лежали при смерти прямо на полу. Заключенных содержали, как скот в загоне. Кто-то подходил к старику и его посетителю и перебрасывался с ними парой фраз.

– В этом мире, даже находясь на свободе, – продолжал старик, – жить по-человечески не сможешь! Хотя, конечно, все хотят отсюда выйти – комнатка слишком маленькая.

Ма Лян удрученно думал, как же помочь заключенным. Кое-кто из них предлагал способы, но все они были слишком сложны.

Тюремщик стал торопить посетителя, и юноше скрепя сердце пришлось уйти.

Вернувшись на постоялый двор, Ма Лян глубокой ночью достал волшебную кисть и, обращаясь к темно-синему звездному небу, горестно вздохнул:

– Эх, волшебная кисть! Ты у меня для того, чтобы я помогал всем беднякам Поднебесной избавиться от бед! Только вот…

Он так хотел, чтобы у всех бедняков были и пропитание, и одежда, и жилье. Чтобы все богатые люди в Поднебесной относились с участием и заботой к беднякам, помогали им. Чтобы все чиновники относились к народу как к собственным детям, направляли их, трудились для них, делили с ними и радость, и печаль.

Слова старика в темнице на многое открыли ему глаза, однако он по-прежнему не знал, что делать дальше. Он зашел в тупик и пребывал в растерянности. Он бы очень хотел, чтобы тот небожитель с седой бородой, который подарил ему волшебную кисть, сейчас оказался здесь. Хотел бы вернуться в родную деревню, в свой полуразрушенный яодун, и в темноте ночи снова увидеть седобородого старика, попросить у него совета, наставлений.

Ма Лян стал видеть страшные сны. Грудь его сдавливало, словно на нее наступила чья-то гигантская ступня. Ему было тяжело дышать. В темноте он все время видел пару больших изумрудно-зеленых, как у оборотня, глаз, которые смотрели на него не отрываясь.

Надо сказать, Ма Ляна действительно преследовали. Это был тот самый художник, с которым Ма Ляну уже не раз приходилось сталкиваться. Его покровитель, толстый богач-коротышка, умер вскоре после падения с лошади, и художник остался без крова. Наследник богача дал ему немного денег и отправил восвояси. Художник решил вернуться в столицу и найти себе занятие, устроиться на службу к какому-нибудь чиновнику. Разумеется, он надеялся прославиться как выдающийся мастер.

Оказавшись в городке, он обнаружил, что Ма Лян тоже здесь. Художник решил, что это прекрасная возможность разбогатеть и добиться успеха, сама судьба даровала ему такой шанс! Он хотел подкараулить Ма Ляна, схватить его и отвести к местным властям, либо тайно донести на него, чтобы власти сами его схватили. Но потом он подумал, что так он только отомстит за своего хозяина и получит в награду денег, которые быстро закончатся. А если не хватать Ма Ляна и не доносить на него? Ведь у парня есть волшебная кисть…

Хорошенько подумав, художник поселился в городке. Он осторожно следил за Ма Ляном и все запоминал. Ничто не укрылось от его внимательного взора. Иногда он распускал о Ма Ляне какие-нибудь неприятные слухи, которые не давали юноше покоя. Той дождливой ночью именно он оторвал от вывески с именем Фэн Лан части иероглифов, напугав Ма Ляна.

Он выжидал удобного случая, чтобы застичь Ма Ляна врасплох. Он был уверен, что этот сопляк от него не уйдет, он считал его слишком молодым, наивным и думал, что его легко прибрать к рукам.

Глава 26
Кисть взаймы

Кривой военачальник и носатый чиновник, натерпевшись горя от Ма Ляна, затаили на него обиду. Оба они в глубине души понимали, что это все их несчастья – проделки продавца картин Фэн Лана. Но такие вещи позорят семью, и тот и другой по молчаливому согласию больше не говорили об этом. Наказать Ма Ляна они не могли, но послали людей тайно наблюдать за ним в надежде, что можно будет схватить и серьезно наказать мальчишку за какую-нибудь провинность.

Что же касается гостей военачальника и чиновника, то это были их подчиненные, близкие друзья и родственники; чтобы услужить хозяевам дома и не вызвать их гнев, они молчали как рыбы.

Ма Лян никак себя не выдал, опасался лишь, что кто-нибудь обо всем догадается. Он никак не мог успокоиться, так как чувствовал, что вокруг него расставляют сети и капканы, и любой неосторожный шаг может завести его в ловушку.

Все больше слухов и сплетен о нем ходило по городку, словно ушат за ушатом на него выплескивали грязную воду. Его будто осаждали сплетни и слухи, он увяз в них, как в болоте.

Одни говорили, что у него колдовская кисть, другие называли ее магической, третьи – кистью демонов, четвертые – странной кистью. В общем, сам он уже стал чародеем, фокусником, демоном и оборотнем в одном лице.

Те, кто хорошо знали Ма Ляна, искренне переживали за него:

– Это все люди особые, чуть что не так, взмахнут мечом – и голова с плеч, их лучше не задевать!

Но Ма Лян храбрился:

– Оно, конечно, правда, что у них есть меч, но у меня-то есть кисть, которая тоже остра, как меч! Я не верю, что меч способен уничтожить все кисти на свете. Я не верю в мир без кистей…

Однажды вечером Ма Лян пришел к тюрьме, где томился старик. Он осмотрел здание со всех сторон. Оно было окружено высокими стенами, за которыми была еще одна стена. Сложно было понять, сколько стен на самом деле окружало тюрьму. Сначала Ма Лян хотел нарисовать в задней стене дверь, войти к старику и вывести его наружу. Но рядом все время шагали солдаты – к стене не подступиться. Пришлось Ма Ляну уйти ни с чем.

Однако едва он сделал несколько шагов, как кто-то преградил ему путь:

– Ты, должно быть, Ма Лян!

Юноша остановился от неожиданности, но не растерялся:

– Нет, я Фэн Лан, вы обознались.

Человек холодно усмехнулся:

– Ну хватит дурака валять! Давненько мы не виделись, вижу, у тебя все хорошо!

Ма Лян поднял голову и увидел эти большие глаза, сверкавшие в темноте злобными зелеными огоньками. Юноша сразу понял, кто перед ним.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

– А ничего, просто хочу одолжить у тебя волшебную кисть, – без обиняков ответил тот. – Хочу рисовать картины с персиком бессмертия и с цветным лотосом!

Ма Лян испугался, он понял, что все это не к добру.

– Я не Ма Лян, и нет у меня никакой волшебной кисти. А если бы и была, я бы вам ее не дал.

Художник снова притворно улыбнулся:

– Ну хорошо. Ты не сознаешься, но это неважно. Скажу тебе по секрету: я поджидаю тебя довольно давно. За тобой охотятся. Ты сбежал вчера и сбежал сегодня, но однажды тебе все-таки не удастся сбежать. К тому же ты нарушаешь порядки и законы. У местных властей ты на крючке, и стоит только кому-нибудь донести им, что Фэн Лан это и есть Ма Лян, как они тут же тебя схватят. Однако я не хочу этого делать.

Ма Лян ждал, что ему скажут дальше.

– Я не хочу этого делать. Наверное, тебя это удивляет! Но тут нет ничего странного. Если я донесу на тебя, мне это не принесет никакой пользы. Им до меня нет дела. Я, как и ты, простой бродяга. Нам с тобой лучше объединиться! Вместе мы сможем зарабатывать на жизнь. Ты умеешь рисовать – и я тоже.

Слова художника показались Ма Ляну справедливыми, этот человек прислуживал богачу, пока хозяйский сын не выставил его на улицу. В сущности, он довольно жалок, и в душе у Ма Ляна проснулось сочувствие. Но он все еще не доверял художнику:

– Раз уж судьба занесла тебя сюда и тебе нечего есть, я могу дать тебе немного денег – и ступай своей дорогой, нам с тобой не по пути. Не преследуй меня.

Художник слабо улыбнулся:

– Ты не понял, я вовсе не бедствую, мне не нужны твои деньги. Я хочу работать с тобой. Если не хочешь – то хотя бы одолжи мне волшебную кисть денька на три. Разве я многого прошу?

Ма Лян окончательно запутался, ему хотелось поскорее избавиться от художника, и он сказал:

– Хорошо! Дай мне подумать, а послезавтра приходи.

Художник решил, что Ма Лян не посмеет отказать ему.

– Договорились! Через три дня я приду за кистью на постоялый двор. Я знаю, где ты живешь. Ты не посмеешь меня обмануть. Если не сдержишь слово, я немедленно доложу, что видел, как ты шастаешь возле тюрьмы. Мне прекрасно известно и то, что ты пытаешься избавить бедняков от налогов.

Ма Лян не хотел с ним больше разговаривать.

– Ну и подлец же ты!

Художник рассмеялся как ни в чем не бывало:

– Да, я подлец, а раз так, то буду им до конца!

Ма Лян ушел, а художник двинулся за ним. Он давно всюду следовал за Ма Ляном. Вот и той безлунной ночью юноша по-прежнему вел за собой черную тень.

Глава 27
В тюрьме и за ее стенами

Ма Лян понимал: объявился художник – жди беды. Ему было все равно, знает художник, где он живет, или нет, юноша собирался отказать ему.

Проходя мимо какой-то беседки, он спрятался в тени за каменной стелой, дождался, когда художник уйдет вперед, повернул к тюрьме и заночевал на постоялом дворе поблизости.

На следующий день он купил несколько бутылок хорошего вина, две большие тыквы и снова пошел проведать старика. Ма Лян рассказал ему о том, как его выследил художник, и о том, что он сейчас в опасности. Рассказал и о том, что сбежать через нарисованные двери не получится. В принесенных тыквах юноша спрятал напильник и топор, а также веревку и кинжал. Если напоить допьяна тюремщиков, можно будет сбежать через крышу. Ма Лян начертил карту тюрьмы и окрестностей – об этом его попросил один из молодых заключенных. Тому уже доводилось сидеть в темнице, один из тюремных товарищей, которого посадили за разбой, совершая побег, взял его с собой. И теперь молодой узник хотел сбежать еще раз, взяв с собой старика и еще нескольких человек. Старик не мешкая спрятал все принесенное Ма Ляном и посоветовал ему самому поскорее бежать. Юноша простился с бедняками-заключенными, дал им денег на дорогу и ушел.

Вернувшись днем на постоялый двор, он сказался больным и попросил хозяина его не беспокоить. Заперев окно в комнате, он действительно прилег. Приходил хозяин – и удостоверился, что постоялец спит. Дождавшись темноты, юноша тихо собрал вещи, нарисовал кисть – точь-в-точь такую же, как его волшебная, и положил ее у изголовья. Затем нарисовал шляпу доули – как та, которую он носил, и положил на край кровати. Под одеяло он засунул подушку, а затем выпрыгнул в окно. Ма Лян все тщательно продумал. Волшебной кистью он нарисовал на окне плотную паутину, а в самом центре ее – несколько ядовитых пауков, чтобы они стерегли окно.

Так Ма Лян избавился от художника, а тот ничего не подозревал. Он действительно знал, на каком постоялом дворе жил Ма Лян, и даже поселился в соседней с ним комнате. Ни один шорох, ни одно движение Ма Ляна не оставались незамеченными. Художник видел, что юноша вечером не вернулся, и хотел было отправиться на поиски, но побоялся с ним разминуться, и не стал никуда выходить. Когда Ма Лян вернулся и сказался больным, художник заподозрил неладное и заглянул в его окно. Он увидел, что юноша спит мертвым сном, а рядом лежат его кисть и шляпа. Художник успокоился. Всю прошлую ночь он прождал возвращения Ма Ляна и не сомкнул глаз, поэтому теперь провалился в глубокий сон, едва его голова коснулась подушки.

Среди ночи он проснулся и снова заглянул в окно – Ма Лян все так же крепко спал, и художник снова успокоился. Но потом в его душу закралось сомнение: почему Ма Лян за весь день ни разу не встал поесть?

Перед самым рассветом, так и не услышав из комнаты юноши ни единого шороха, художник не стерпел, подкрался и распахнул окно в комнату Ма Ляна. Там по-прежнему стояла тишина. Художник забросил камешек – и снова ничего. Он понял, что это неспроста, и полез в окно, однако попал в паутину. Один ядовитый паук укусил непрошеного гостя в висок, и место укуса сразу распухло. Другой паук укусил его в шею, и из раны полилась темная кровь. Художник вскрикнул от боли. Он бросился к кровати и, похлопав по ней, обнаружил, что под одеялом лежит подушка, а Ма Лян сбежал. Но ведь его шляпа и волшебная кисть были здесь!

Тем временем на шум прибежал хозяин постоялого двора. Художник не успел выпрыгнуть в окно, и ему пришлось залезть под одеяло и притвориться Ма Ляном. Он и не подозревал, что на матрасе юноша нарисовал множество колючих игл и пшеничных стеблей. Едва художник юркнул под одеяло, как они впились ему в тело, но как бы ни было больно, он скрючился и лежал не шевелясь.

Хозяин заглянул в дверную щелку, увидел, что Ма Лян спит, окликнул его и не получил ответа. Он вошел. Видит – окно открыто, а на подоконнике кровь. Хозяин понял, что что-то произошло, он решил, что Ма Ляна убили. Ему было велено хорошенько приглядывать за юношей: испугавшись, что происшествие навлечет на него беду, он постарался ничего не трогать в комнате, только запер окна и двери и поскорее донес обо всем властям.

Ох и несладко же пришлось в это время художнику! Оказавшись запертым в комнате, он не мог ни поесть, ни выйти во двор, раны его болели, но шуметь и стонать было нельзя.

Власти прислали людей лишь на третий день, хозяин отпер дверь, сыщики откинули одеяло, и художник сел на кровати. Хозяин при виде его подпрыгнул от испуга и удивленно спросил:

– Это что же, три дня болезни так изменили тебя?

Солдаты надели на шею художнику железную цепь и задели рану, причинив ему невыносимую боль.

– Не арестовывайте меня, я не Фэн Лан! – возопил он.

Солдаты дали ему несколько тумаков:

– Мы знаем, что ты не Фэн Лан, а Ма Лян! Пошли!

Солдаты увели пленника. Перед уходом он прихватил с собой оставленные Ма Ляном кисть и шляпу.

Его привели в судебный зал. У судьи как раз случилось воспаление глаз, и они очень болели. Он спросил у арестанта, является ли тот Ма Ляном. Когда художник стал это отрицать, ему всыпали десять ударов палками. Пришлось признаться, что он Ма Лян, но судья, решив, что преступник сознался недостаточно быстро, велел всыпать ему еще десять ударов. Художник был маленький и тощий, так что его забили едва ли не до смерти, а затем заперли в темнице.

На его счастье на втором заседании суда в зале сидели тот самый носатый чиновник и кривой военачальник которые однажды натерпелись от Ма Ляна. Тогда-то и обнаружилось, что этот арестант – вовсе не Ма Лян.

Судья с воспаленными глазами достал портрет преступника и стал сравнивать. В конце концов он решил, что у обоих выпуклый лоб. На самом же деле у художника лоб распух от укусов ядовитых пауков.

Тут художник рассказал, что этот портрет Ма Ляна для объявления о розыске он же и рисовал и что у него с Ма Ляном давние счеты. Носатый чиновник и кривой военачальник принялись бранить его, потому что он нарушил все их планы.

Судья с воспаленными глазами велел всыпать художнику десять палок. Тот стал умолять позволить ему искупить вину. Он нарисовал целую гору новых портретов Ма Ляна, расклеил их на улицах и обыскал с солдатами каждый двор.

С тех пор все в городке узнали, что Фэн Лан на самом деле был Ма Ляном, слава его возросла. Художника же отныне не удостаивали даже взглядом, а дети кидали в него камни, обливали его помоями и всячески ругали.

Глава 28
То ли человек, то ли дух

Той безлунной ветреной ночью Ма Лян убежал с постоялого двора, но не стал снова рисовать себе лошадь. Он не сомневался, что художник, обнаружив, что оставленная ему волшебная кисть – поддельная, придет в бешенство и обязательно донесет на него властям. Ма Лян не знал, что власти уже давно следили за ним, и тем более не подозревал, что хозяин постоялого двора тоже за ним шпионил.

На ощупь он добрался в темноте до знакомой ему горной деревушки. Он собирался прийти на могилку девочки, чтобы попрощаться с ней, а заодно дождаться вестей о побеге старика и других заключенных.

Юноша поселился в полуразрушенной хижине, где раньше жили девочка и старик, привел в порядок окна и двери, починил столы и стулья, сложил новую печь, навел порядок – в общем, подготовил дом к возвращению дедушки.

Людей в деревушке было немного, да и из тех нескольких семей, что жили там, многие бежали от засухи и голода. Ма Лян стал рисовать для них мебель, инструменты, одежду… Но тут нагрянули солдаты, и Ма Ляну пришлось спрятаться в горах. Солдаты обыскали каждый двор, но никого не нашли, так что удалились ни с чем. Никто так и не понял, за кем они приходили: за стариком или за Ма Ляном?

Солдаты стали приходить постоянно – все время обыскивали деревню. Бывало, наведывались в день по нескольку раз. Бывало, являлись с обыском посреди ночи. Бывало, закончив обыск, уходили, но вдруг возвращались и начинали заново.

Если они искали старика, значит тому удалось сбежать из тюрьмы. Если же искали Ма Ляна, значит кто-то его выдал. Но никто точно не знал, за кем приходят солдаты.

Посоветовавшись с местными, Ма Лян кое-что придумал: на краю дороги среди скал они сделали земляную насыпь и стали говорить, что здесь похоронен Ма Лян, который, убегая по этой тропе, оступился и погиб. Однако чиновников оказалось не так легко провести, они прислали людей, чтобы те проверили, действительно ли в могиле лежит тело Ма Ляна.

Ма Лян нарисовал много круглых гладких камешков размером с соевые бобы и разбросал их в траве на обочине, а сверху щедро полил маслом. Теперь там было так скользко, что если бы кто-то наступил, то непременно соскользнул бы в ущелье. Много посланцев свалились там в пропасть, говорили, что это неупоко-енная душа Ма Ляна увлекла их вниз. С тех пор никто больше не осмеливался ходить к той тропе.

Но чиновники по-прежнему не верили в смерть Ма Ляна и регулярно посылали в деревню солдат. Как-то раз они оказались у того самого могильного холма. Один солдат с ненавистью пнул его и стал ругаться:

– Может, этот Ма Лян и правда помер уже, а нас, людей подневольных, до сих пор гоняют то в гору, то с горы, сил больше нет!

Это разозлило добрых людей. Прослышав о смерти Ма Ляна, многие приходили на могилу, чтобы почтить его память. Когда им стало известно, что солдаты разрыли могилу, они не на шутку разгневались и поспешили к тому месту. Кто помог деньгами, кто своими силами – и могилу восстановили. Какой-то добрый человек обустроил и соседнюю могилу девочки. Появилась легенда о том, что эти двое были молодыми супругами и вместе прыгнули со скалы из-за того, что не могли быть вместе. Чтобы позлить чиновников, люди сочинили множество историй о Ма Ляне. В конце концов несколько богачей даже отстроили храм в честь Ма Ляна. Впоследствии истории становились все удивительнее, а детишки из ближних и дальних окрестностей в надежде добиться успехов в учебе приходили в этот храм, чтобы воскурить благовония.

Ма Ляну приятна была народная любовь, но его огорчало, что сам он делал для людей слишком мало. Он решил во что бы то ни стало продолжать делать добрые дела. Тому, что богач-простак дал деньги на храм, Ма Лян тоже порадовался, это было своего рода наказание за жадность и жестокость по отношению к беднякам.

Удивительных историй о Ма Ляне становилось все больше. Однажды ранним утром он пришел взглянуть на храм, отстроенный в его честь. Увидев, что белоснежные стены двух боковых галерей до сих пор пустуют, он решил нарисовать празднование дня рождения жены кривого военачальника и свадьбу дочери носатого чиновника. Но едва достал кисть, как в храм пришли возжечь благовония торговец с ребенком. Их взору предстал живой Ма Лян рядом со своим двойником – храмовым изваянием. Посетители не на шутку перепугались, а Ма Лян быстро выбежал через заднюю дверь. Решив, что им явился дух, торговец счел это за доброе предзнаменование и на радостях поднес много денег божеству Ма Ляну.

В народе вновь стали ходить истории о явлении божества смертным, а поскольку рассказывали их уважаемые люди, все им верили. В храм стали приходить богатые владельцы канцелярских лавок даже издалека, Ма Ляна называли божеством кисти, а возле храма открылись лавки, там продавали так называемые «кисти Ма Ляна». Торговля шла очень бойко.

Теперь Ма Лян не мог появляться в деревне при свете дня. Он все ждал возвращения старика, но о нем не было вестей.

Когда поползли слухи о том, что смертным явился дух Ма Ляна, чиновники заподозрили, что он еще жив и, вероятно, прячется в деревне. Туда снова стали посылать отряды солдат. Ма Лян понимал, что ждать больше нельзя, да и местные советовали ему уходить как можно скорее.