Текст книги "Ма Лян – волшебная кисть"

Глава 29
Судно с зерном

Дождь лил как из ведра много дней подряд, с гор неслись бурные водные потоки, но Ма Лян больше не мог здесь прятаться. Невзирая на бурю, он надел шляпу и тихо покинул деревню, стремясь уйти подальше от глаз и ушей негодяев.

Перед уходом он собирался сжечь храм, потому что не хотел приносить пользу богачам и торговцам. Его вовсе не радовало, что те воспользовались его фальшивой могилой, чтобы нажиться. Но затея Ма Ляна была слишком опасной, и все отговаривали его.

В этом мире и людям, и духам приходится непросто! Ма Лян решил непременно уйти в самую дальнюю местность, в самый дальний город. Он думал, что в большом городе не будет беззакония. Полный надежд и устремлений, юноша отправился в дальний путь.

Дорогу затопило, и путник хотел переправиться на лодке. Он отыскал пристань, но из-за паводка паромы не ходили. Юноша хотел нарисовать лодку, но боялся привлечь внимание. К тому же на маленьком суденышке по таким бурным водам не пройти, а с большим одному не управиться. Думал-думал Ма Лян, но так ничего и не придумал. Он поселился на постоялом дворе у пристани и провел там три дня, пока не прибыло правительственное судно, перевозившее зерно, собранное в качестве налога. Городские власти назначили жесткий срок для доставки зерна, поэтому судно плыло в любую погоду.

Заплатив, Ма Лян сел на это судно.

Груз охраняли два правительственных солдата. У одного из них была огромная голова, а у второго – непомерно длинные ступни. Судном правили пожилой лодочник и его сын – искренний и честный малый. Ма Лян стал им помогать: едва поднявшись на судно, он свернул парус, потому что при таком бурном течении и сильном ветре судно с поднятыми парусами могло перевернуться.

Три дня они плыли без происшествий и приплыли на равнину в болотистой низине, где река вышла из берегов и затопила окрестные деревни. Глиняные хижины ушли глубоко под воду, вокруг плавали домашняя утварь и скот. На деревьях и на холмах сидели жители, спасшиеся от воды. Несколько больших деревьев упали, и люди из последних сил барахтались в воде.

Увидев судно, они из последних сил поплыли в его сторону. Лодочник с сыном хотели втащить людей на борт с помощью шеста, но большеголовый охранник отобрал шест и стал отпихивать тех, кто подплыл к лодке. Своему большеногому напарнику он велел спихнуть в воду детей, которые уже успели взобраться на корму. Его напарник наступил одному из мальчиков на руку, тот закричал от боли, плюхнулся в воду и пошел ко дну.

Ма Лян хотел помешать солдатам, но большеголовый выругался:

– Мы везем правительственное зерно, лодка и так нагружена. Если мы еще этих сюда посадим, зерно потонет. Что тогда делать?

Ма Лян был в отчаянии. Забыв об осторожности, он воскликнул:

– Но их нужно спасти, нельзя дать им погибнуть!

– Если станешь их спасать, сам полетишь в воду, – пригрозил большеголовый.

Тогда у всех на глазах Ма Лян достал волшебную кисть, нарисовал несколько деревянных посудин и бросил их в воду.

Утопающие ринулись к посудинам и стали забираться в них. Солдаты застыли от изумления. Большеголовый сразу же понял, в чем дело:

– Ну и дела! Так ты, значит, Ма Лян! Вот ты и попался!

Солдаты бросились к нему, но юноша прыгнул в одну из посудин. Лодочник же, узнав, что это был Ма Лян, сменил курс, судно понеслось прямо на торчавшую из воды гору и врезалось в нее.

Гора оказалась скалистой, нос судна от столкновения треснул, лодка застряла на скалах, и ее невозможно было сдвинуть с места. Вскоре к горе подплыли несколько десятков человек. Ма Лян выпрыгнул из посудины и объявил:

– Друзья, теперь у нас есть провизия!

Люди были измучены голодом. Увидев, что им перепала полная лодка зерна, они на радостях бросились обниматься.

Большеголовый охранник вытащил меч:

– Это зерно принадлежит властям, кто осмелится к нему притронуться, тому не сносить головы!

Его большеногий товарищ увидел, что они окружены многолюдной толпой, и сердце у него ушло в пятки. Он тихонько дернул напарника за одежду и объявил:

– Теперь уже не важно, чье оно, раз уж мы оказались здесь, а если вы хотите зерна, то сперва за него заплатите!

Не обращая на их слова никакого внимания, люди бросились на солдат и отобрали у них оружие. Ма Лян достал волшебную кисть и нарисовал ножницы. Он распорол мешки, и из них посыпалось зерно.

Когда жители затопленной деревни поняли, что перед ними Ма Лян, они заплакали от счастья. Юноша нарисовал большую печь, а на огне – большой котел, полный еды. Все наелись до отвала. Позаботившись о тех, кто оказался на скалах, Ма Лян отправил в деревянных посудинах провизию людям, которые все еще оставались в окружении воды.

Увидев, что зерно раздали крестьянам, а судно разобрали на дрова для печи, солдаты испугались, что Ма Лян и крестьяне как-нибудь навредят им самим. Страх остудил их пыл, они то и дело кланялись и просили прощения. Большеголовый непрестанно стукался лбом о камни.

Солдатам дали поесть, а затем усадили в посудины и заставили помогать развозить зерно. Тем пришлось подчиниться.

Глава 30
Воздушный змей взлетает в небо

Однако солдаты эти были неисправимы. Их попросили развезти зерно крестьянам, а они уплыли на своих деревянных посудинах пить вино к богачу, жившему неподалеку, да еще попросили его тайно послать людей к властям с донесением: преступник Ма Лян сейчас на их судне.

Солдаты быстро опьянели и стали безобразничать, так что хозяин их выгнал. Пришлось им возвращаться к скалам. Ни Ма Лян, ни остальные не догадывались о том, что произошло, и приняли их все так же по-доброму.

Прошло три дня, вода постепенно уходила, и гора все сильнее обнажалась, людей на ней становилось все больше, зерно продолжали делить и раздавать нуждающимся, и запасы уже заканчивались. Люди забеспокоились: что если провиант закончится до того, как вода окончательно спадет?

Забеспокоились и солдаты: если все зерно исчезнет, как они вернутся на службу? Большеногий солдат впал в уныние.

– Мы схватим Ма Ляна и приведем его в город, – подбодрил товарища большеголовый. – Скажем, что это он забрал все зерно, тогда он и будет виноват.

На четвертый день стало очень душно, небо потемнело, похоже, собиралась гроза. А значит, вода из-за ливня могла снова подняться. Солдаты не выдержали и сказали Ма Ляну:

– Братец, если мы не вернемся на службу, как мы объясним это начальству? Нарисуй лодку, давай вместе уплывем в город!

Крестьяне услышали, что солдаты собрались увезти Ма Ляна, и стали возмущаться:

– Собрались в город – так катитесь отсюда, а братца Ма Ляна не трогайте!

Притворившись, что ни о чем плохом не помышляет, большеголовый возразил:

– Мы хотим, чтобы Ма Лян подтвердил, что зерно мы отдали в помощь пострадавшим от наводнения. Да и мы за него замолвим словечко, расскажем, сколько полезного он сделал для вас, глядишь – ему и должность в награду дадут.

Его цветистые речи еще больше разозлили крестьян, кто-то уже рассказал всем о том, как солдаты пьянствовали в доме богача.

Ма Лян понял их истинные намерения, но не стал перечить им:

– Эти служивые столько натерпелись, выполняя свою работу. Мы же забрали зерно, которое было им вверено, конечно, у них будут проблемы, когда они станут отчитываться перед начальством. Раз я им нужен как свидетель, я не могу отказать, поеду с ними.

Солдаты обрадовались.

– Так рисуй лодку! – попросил большеголовый. – Мы тут же и отчалим, нам ведь плыть больше десяти дней.

Ма Лян подумал и улыбнулся:

– Вижу, вам не терпится вернуться домой. Ну хорошо. Есть у меня одна идея, как всего за час доставить нас в город!

Все застыли от удивления, гадая, что за зелье припас Ма Лян в своей тыкве-горлянке[25]25
  Устойчивое выражение. То же, что «припрятал туз в рукаве».


[Закрыть]. Зная о волшебной кисти, солдаты спросили:

– Как же мы туда доберемся?

– Полетим! – ответил Ма Лян, доставая волшебную кисть.

Крестьяне недоуменно наблюдали за юношей. Ма Лян нарисовал две пары крыльев и прикрепил их к спинам солдат, а затем нарисовал две длинные толстые веревки и обвязал ими солдат вокруг груди, так что один конец каждой веревки оставался длинным.

– Сегодня дует южный ветер. Сейчас я подниму вас в небо, а сам продолжу рисовать веревки. Когда увидите под собой город, крикните мне, тогда я перестану рисовать, а вы раскрывайте крылья и осторожно приземляйтесь. Здорово я придумал?

Большеногому очень понравилась эта идея:

– Мы будем летать в облаках – как настоящие бессмертные! – радостно воскликнул он.

Большеголовый, подумав, насторожился:

– Запустить нас в небо, как воздушных змеев, конечно, хорошая идея, i ю… Братец Ма Лян, а как же ты?

– Сейчас воздушные змеи – вы, и я буду вас запускать…

Большеногий, который считал себя умнее товарища и которому не терпелось оказаться в небе, толкнул большеголового:

– Глупая твоя голова! Сейчас мы с тобой воздушные змеи, и Ма Лян будет нас запускать. А когда мы опустимся на землю, воздушного змея запускать будем мы, а воздушным змеем будет Ма Лян. Мы пробежим немного с веревкой в руках, и Ма Лян взлетит. Потом мы будем сворачивать веревку, и Ма Лян опустится в городе! Это же просто!

Все рассмеялись.

Дул сильный ветер. Ма Лян предложил большеногому подняться первым, и очень скоро тот взмыл высоко в небо.

– Как замечательно! До чего же прекрасно!

Большеногий скрестил на груди руки и, широко раскрыв глаза, радостно смотрел на землю.

Приободренный радостными криками напарника, большеголовый тоже попросился в небо. Но что это с ним? Едва взмыв в воздух, он перекувырнулся и чуть не застрял в кроне дерева. Поднявшись повыше, он перекувырнулся три раза подряд и принялся вопить на все лады.

Ма Лян понимал, почему этот «воздушный змей» все время переворачивается, и крикнул ему:

– Скорее сдвинь крылья к ногам, а веревку обвяжи вокруг талии, у тебя голова слишком тяжелая.

Большеголовый немедленно сделал так, как сказал Ма Лян, и действительно перестал крутиться. Правда, перевернулся вверх ногами и так повис в воздухе.

Висеть вверх ногами – это похлеще, чем кувыркаться. К счастью, солдат повис высоко и не касался земли. Открыв глаза, он подумал, что в сущности все не так плохо: под ногами небо вместо земли, и теперь он вроде как шел по небу!

Рядом парил большеногий солдат, он не переворачивался, а потому всячески потешался над своим большеголовым товарищем.

Тем временем Ма Лян длинными отрезками дорисовывал то одну, то другую веревку, и солдаты взмывали все выше, улетали все дальше…

Летели они, летели и неожиданно попали в огромную черную тучу. Вокруг сгустилась мгла, сверкали электрические разряды, гремел гром, да вдобавок хлынул дождь. Солдаты затряслись от страха и, обхватив головы, закричали. Их криков не было слышно на земле, но дрожали они так, что привязанные к ним веревки, заходили ходуном.

Солдатов швыряло в разные стороны, большеголовый врезался головой в ноги товарища, а тот больно пинал большеголового в ухо. Вдруг большеголовый потерял равновесие и ухватился за сапог большеногого, тот тоже потерял равновесие, их веревки переплелись и запутались. Они попытались их развязать, но ничего не получалось.

Большеногий уже босой ногой по-прежнему больно бил товарища по уху, и тот хотел было укусить его за палец, но вместо этого перекусил веревку. Веревка оборвалась. Освободившись от пут, большеногий солдат устремился ввысь, как выпущенная из лука стрела. Он и впрямь мог ходить по облакам, парить, как бессмертный.

Большеголовый же, застрявший в туче вверх ногами, не мог ни подняться, ни опуститься на землю. Вокруг него гремел гром, сверкали молнии, его швырял из стороны в сторону сумасшедший ветер и хлестал проливной дождь.

Ма Лян уже давно перестал рисовать веревки и с помощью крестьян привязал их к большому валуну. Тем временем вновь поднялась вода, и Ма Лян отвел крестьян подальше, на возвышенность. У них не осталось ни зернышка. Посовещавшись, они решили одолжить зерна у большеротого богача…

Глава 31
Охранники груза

Ма Лян и крестьяне в деревянных посудинах доплыли до порога усадьбы богача. Несколько добровольцев отправились на разведку, но сытый голодного не разумеет, а человечности у богача оказалось куда меньше, чем денег. Он не согласился дать ни единого зернышка, только выругался и прогнал крестьян, крикнул, что наводнение – это природное бедствие, и он здесь ни при чем.

Тогда Ма Лян с товарищами обогнули усадьбу и увидели позади много амбаров с зерном.

– Давайте нарубим бамбука на склоне горы, – предложил кто-то. – Заострим полый стебель с одной стороны, вставим его, как трубку, в амбар – и добудем зерно. Потом поделим поровну, а останется лишнее – вернем.

– Не очень хорошая идея, – подумав, сказал Ма Лян. – Давайте дойдем до горы, а там видно будет.

Забрались они на большую гору позади усадьбы помещика, взглянули вниз и все поняли. Река, которая протекала перед усадьбой, расширялась в верхнем течении – это место было расширено специально по приказу помещика, поэтому-то вода разлилась по деревням и полям, лежавшим в низине. Таким образом помещик защитил свою усадьбу и окружавшие ее сады.

Поднялись крестьяне еще выше, посмотрели наверх – и все стало еще яснее. В горах позади усадьбы по приказу помещика были засыпаны все ущелья, так что потоки воды с гор бежали в другое ущелье и затапливали там деревни и поля. Так помещик защитил могилы своих предков и большую плодовую рощу. Ма Лян и крестьяне, разгневанные, снова отправились к помещику.

Грубиян принялся за свое:

– Вода течет куда ей вздумается, чего вам от меня-то нужно?

Он накрепко запер двери и не поддавался ни на какие уговоры.

Посоветовавшись с товарищами, Ма Лян нарисовал волшебной кистью обмундирование солдата и облачил в него сына лодочника, чтобы тот назвался охранником, перевозящим правительственное зерно.

На рассвете помещик вышел из усадьбы в сопровождении слуг: он знал, что крестьянами руководит Ма Лян.

– Кто здесь Ма Лян? Выйди вперед! Ты посмел натравить на меня толпу и пытался отнять мое зерно. Я отведу тебя к властям. Остальные пусть расходятся!

– Мы все Ма Ляны! – хором ответили крестьяне, гордо выпрямившись.

Но Ма Лян протиснулся вперед и, сняв с головы шляпу, сказал:

– Ма Лян – это я!

Большеротый помещик велел слугам схватить его, но вдруг из толпы вышел старый лодочник:

– Если вам непременно надо кого-то арестовать, то я отведу вас к властям, потому что не Ма Лян виновен, а вы!

– Ты кто такой? – накинулся на него помещик, услышав незнакомый говор. – Как ты смеешь говорить, что я виновен, в чем это я провинился?

Лодочник вынул из-за пазухи бумагу с красной печатью и протянул помещику:

– Я перевозил казенное зерно, и когда проплывал мимо твоей усадьбы, ты запрудил реку и пустил воду. Судно с казенным зерном потонуло, так что ты пойдешь со мной к властям!

Помещик вспомнил тех двух солдат, которых прогнал. Если они пожалуются властям, потом хлопот не оберешься!

– Позвольте спросить, а где же почтенные охранники груза? – заискивающе спросил помещик.

Вперед вышел сын лодочника:

– Казенный груз охранял я. Не хотел говорить вам раньше. Однако монаху не избежать монастыря. Обоих своих товарищей я уже отправил в город с донесением о вас. Так что если вам будет угодно прямо сейчас отправиться к властям, то пойдемте вместе!

У помещика душа в пятки ушла, он понимал, что это по его вине река затопила деревни. Мало того – потонуло еще и правительственное судно с казенным зерном, а это уже дело нешуточное.

Он отозвал своих слуг, велел им убрать оружие, подошел к сыну лодочника и вежливо поклонился ему:

– Почтительно прошу у вас прощения, я и понятия не имел о произошедшем с правительственным судном. Но раз уж такое случилось, я готов непременно все возместить: и судно, и зерно. Я готов преподнести щедрые дары лодочнику и охранникам, только прошу вас, начальник, проявите великодушие.

– Ну как, все еще мечтаешь попасть к властям? – спросил кто-то.

– Я? Да ну что вы!.. – стал отнекиваться помещик.

Он перепугался, закрыл большой рот на замок и стал молчалив. Тут же выбрал один из своих деревянных кораблей и нагрузил его лучшим зерном. А потом устроил роскошный пир в честь старика-лодочника и его сына, переодетого правительственным солдатом.

Старик с сыном привели нагруженное судно в укромное место и отдали все зерно и подарки помещика крестьянам. Этого зерна им должно было хватить надолго.

Вода отступала, Ма Ляну же нужно было попасть в город, и старик-лодочник с сыном проводили его на своем судне.

И стар и млад, прихватив сыновей и внуков, пошли провожать Ма Ляна, крестьянам жаль было расставаться с ним, кто-то даже плакал. Грустил и Ма Лян.

Плыли они дней восемь или девять, и до города оставалось совсем чуть-чуть. Лодочник не стал заходить в город, чтобы избежать лишних неприятностей. Они с Ма Ляном простились, и лодочник уплыл, скрывшись за чащей тростника.

Глава 32
Куры и собаки

Добравшись до города, Ма Лян поселился за его пределами. Опасаясь, что здесь его тоже ищут, он не пользовался своим настоящим именем, но и Фэн Ланом называться побоялся, потому что многим уже было известно, что Фэн Лан и Ма Лян – один человек. На этот раз Ма Лян не стал добавлять к иероглифам своего имени никаких элементов, он упростил их – теперь его звали Ван Гэнь. Он продолжил зарабатывать продажей своих картин.

Город был большой, людей там было много, это упрощало жизнь Ма Ляну: можно было приходить в город и покидать его, не привлекая внимания. Однако Ма Лян по-прежнему был бдителен, он прятал волшебную кисть под подкладку шляпы и не доставал оттуда без надобности, саму же шляпу постоянно носил на спине.

Теперь Ма Лян не стал торговать в лавке, он просто продавал картины в тихих переулках, зазывая покупателей. Желающих купить картины было очень мало. Ма Лян стал ходить по небольшим улочкам, но и там с покупателями было не лучше. Юноше жилось тяжело.

Похоже, этому городу не было дела до его живописи. Ма Лян видел, что в каждом доме здесь висят картины, однако довольно скверные. Кто бы мог подумать, что так мало здешних жителей смогут по достоинству оценить его произведения!

Прожив в городе несколько дней, Ма Лян заметил, что вокруг полно кур и собак. Куда бы он ни пошел, всюду были куриный помет и собачьи кучки. Куры и собаки разгуливали по всем улицам и переулкам и вели себя при этом не особенно дружелюбно: завидев незнакомца, они набрасывались на него, клевали и кусали. Много раз Ма Ляна окружали куры или собаки, и всякий раз он едва уносил ноги. Каждое утро все куры в городе начинали дружно галдеть, а по вечерам со всех сторон доносился собачий лай. От постоянного кудахтанья и лая некуда было деться, и становилось как-то не по себе.

Самой прибыльной торговлей в городе была продажа земляных червей и мяса на косточке. Торговцы закупали товар в дальних деревнях, а в городе продавали по высоким ценам.

Продажей картин юноше не удавалось даже прокормиться, поэтому он последовал общему примеру и начал продавать червей и мясо, чтобы заработать денег и обустроиться.

Волшебная кисть пришлась как раз кстати: Ма Лян рисовал себе товар, и торговля у него шла очень хорошо, поскольку он продавал крупных червей и лучшие косточки с мясом.

Вскоре он выяснил, что все местные чиновники увлекаются петушиными боями и содержат собак, поэтому в городе так много и тех, и других.

Петухов нужно выращивать крупными, чтобы они могли биться и побеждать в боях. Поэтому, если нужно было сделать чиновнику подношение, чтобы тот помог уладить какое-нибудь дело, лучшим подарком был петух – разумеется, большой. Так что всем жителям города приходилось на всякий случай разводить кур и каждый день кормить их червями, чтобы были упитанными.

Многие чиновники держали злых собак. Чем больше собак у чиновника – тем больше его власть и авторитет. Собаки были преданы хозяевам, но в то же время были настоящим бедствием для простых горожан. Псы не просто охраняли дома чиновников и не впускали туда посетителей. Выходя из дома, чиновники брали питомцев с собой, поэтому собаки заполнили все улицы. Если горожанину нужно было куда-то пойти, ему приходилось тащить с собой целый мешок косточек с мясом, чтобы при встрече с псом отвлечь его угощением.

Когда Ма Лян выяснил эти подробности, он был раздосадован: ведь рисуя червей и мясо, он потворствовал чиновникам, угнетавшим простых горожан. Это было оскорблением и для его кисти, и для него самого. Юношу терзало раскаяние, поэтому он снова стал продавать картины. Рисовал он теперь кур с петухами и собак, точнее, хорошеньких цыпляток и очаровательных щенков. Когда на улице ему попадались агрессивные петухи и собаки, он показывал им свои картины, и животные при виде цыплят и щенков успокаивались, даже как будто становились ласковыми.

Однажды за Ван Гэнем на постоялый двор за городской стеной явились два правительственных солдата. Наверное, дело было в том, что его картины с цыплятами и щенками, которые многие горожане покупали и вывешивали на своих домах, сделали местных петухов и собак дружелюбными, кроткими и послушными. Ма Ляну сказали, что ему дозволено рисовать только диких и злых животных, а если он своими картинами продолжит нарушать обычаи города, то может угодить за решетку.

Дождавшись ухода солдат, Ма Лян, вне себя от гнева, нарисовал волшебной кистью огромного злого петуха и большую злую собаку и стал каждый день щедро кормить их. Выходя из дома, он брал питомцев с собой.

С тех пор все изменилось. Куда бы он ни шел, его провожали завистливые взгляды, иногда к нему подходили посланцы чиновников или простые горожане и хотели купить петуха или собаку, но Ма Лян не соглашался их продать.

Однажды ночью бедная слепая старуха, жившая на том же постоялом дворе в соседней комнате, пришла к Ван Гэню и на коленях умоляла его продать петуха и собаку. Ее младший сын служил в местном ямэне[26]26
  Орган власти, место, где работали чиновники.


[Закрыть], и вчера вечером, в его смену, разбойники украли любимого петуха и любимую собаку начальника. Теперь чиновник требовал вернуть животных, угрожая сыну старухи тюрьмой. Пришлось Ма Ляну уступить. Он позволил старухе увести собаку и петуха.

Он и представить не мог, что это происшествие еще сильнее всколыхнет жизнь города.

С тех пор, как при ямэне появились нарисованные им пес и петух, других животных будто подменили. Петухи стали немощными и трусливыми: они не то что драться не могли, при виде другого петуха они прятали голову под крыло. Собаки стали вялыми, они не то что кусаться не могли, при виде других собак они трусливо убегали, поджав хвост.

Так что теперь начальник ямэня не мог участвовать в петушиных боях: когда чужие петухи видели его огромного свирепого петуха, они от испуга даже головы не поднимали. Когда же на улицу выходил пес, остальные собаки бежали за ним следом, трусливо виляя хвостом.

После этого в городе перестали разводить кур и собак. И все бы хорошо, но другие чиновники выяснили, откуда взялись в ямэне грозный петух и огромный пес, и решили купить у Ван Гэня петуха и собаку еще крупнее.

Ма Ляну больше нельзя было оставаться на этом постоялом дворе. Перебравшись на другой постоялый двор, в более укромное место, он продолжил продавать картины.