Текст книги "Плясун"

Окрестности Нижнего дворца близ города Топрак-Кала, Хорезм, Кушанское царство, 118 г.

В лагерь медленным торжественным шагом въехала кавалькада из восьми всадников. Возглавлял её тучный мужчина с длинной, крашенной хной и завитой в мелкие кольца бородой. Из-под высокого клобука настороженно глядели серые умные глаза. Одет был всадник в богатый, шитый золотом халат, подпоясанный парчовым кушаком. На боку висел кривой меч в усыпанных драгоценными камнями ножнах.

Из сопровождавших его конников двое были одеты почти так же, но немного скромнее, четверо облачены в воинские доспехи (наверное, охрана), а последний – тощий старик, трусивший на смирной лошаденке, щеголял желто-пурпурной хламидой и такого же цвета колпаком. На груди «огненного» старца красовалась тяжелая золотая цепь с каким-то причудливым медальоном.

– Это Тутухас, – пояснял журналисту и девушке всезнайка Садай, – главный советник, местный малека… царя Артава. Тех двоих я не знать. А дед – верховный жрец Ахура-Мазды, Вазамар. Уй, какой вредный и злой! Я видать, как он собственный руки пытать два раба. Несчастные так кричать!

Как будто услышав его слова со столь нелестной характеристикой, жрец подозрительно зыркнул на арабчонка и стоящих рядом с ним молодых людей. На Романе его взгляд отчего-то задержался подольше. Градов почувствовал, что тришула на его груди начинает теплеть, что всегда означало присутствие поблизости неких посторонних сил.

Всадники остановились в пяти шагах от носилок, на которых возлежал посол.

– Ну ладно, – скороговоркой молвил Зуль-Карнайн. – Я побежал толмачить.

И умчался, через минуту оказавшись за правым плечом сенатора.

Нукеры соскочили с седел. Двое из них, согнув спины, образовали некое подобие живой лестницы, а еще двое, подхватив советника под локотки, помогли ему сойти с коня. Прочие вельможи справились сами. А вот служитель культа заартачился и что-то бурчал до тех пор, пока и ему солдаты не пособили слезть на землю.

Руф хлопнул в ладоши, и двое его телохранителей вынесли из сенаторской палатки по раскладному креслу и услужливо поставили их позади Тутухаса и Вазамара. Царедворец и жрец величаво уселись, на какое-то время на площадке возникла пауза.

Потом советник начал речь.

Для начала он справился о драгоценном здравии господина посла и его дочери и задал протокольную фразу о здоровье богоравного императора Рима Траяна. Вот уж чего Ромка не понимал в древней дипломатии, так это подобного лицемерия. Ну, откуда, скажите на милость, проконсул мог знать, в каком состоянии пребывает его повелитель, находящийся в это время за тысячи километров отсюда? По мобилке что ли позвонит государю, чтоб осведомиться о его драгоценном? Или у богов спросит? Те, конечно, все ведают, но не всегда и не со всеми разговаривают.

Сенатор через Садая поблагодарил царя Артава за такое внимание к своей ничтожной персоне и сказал, что, несмотря на тяжелое ранение, волею всеблагих богов и благодаря искусству римских лекарей он был спасен и теперь потихоньку идет на поправку. Правда, для скорейшего выздоровления необходимы некоторые лекарства, но есть надежда, что с помощью все тех же богов зелья раздобудут. Что ж касается домины Валерии Руфины и божественного цезаря Марка Ульпия Нервы Траяна, то они милостью высших сил пребывают в добром здравии.

– Хвала Ахура-Мазде! – возвел руки к небу жрец.

– Да пребудет над тобой благословение Просветленного! – кивнул головой советник.

В Древнем Хорезме времен Кушанской империи, насколько помнил Градов, сосуществовали буддизм с зороастризмом. Насколько мирным было это соседство, судить трудно. Но по тем взглядам, которыми обменялись оба местных «авторитета», вряд ли здешнее общество было излишне веротерпимым.

– Если достойному послу понадобятся какие лекарства или еще что, – пригладил бороду Тутухас, – прошу известить меня или даже самого светлейшего малека. Мы всегда готовы услужить. Со своей стороны наш божественный малек Артав предлагает господину проконсулу и его близким отдохнуть и набраться сил в его Нижнем Дворце, который находится вблизи вашего лагеря. Прохлада тамошних садов, сладкие и сочные фрукты пойдут на пользу драгоценному здравию благородного посла великого Рима…

– Благодарю его величество царя Артава за столь радушное предложение и внимание. Не преминем воспользоваться гостеприимством светлейшего.

– Малек также надеется, что это прискорбное происшествие не помешает нашим дорогим гостям принять участие в празднестве в честь бога Митры, как мы и договаривались ранее, – проблеял жрец.

Проконсул склонил голову в знак согласия.

Обмен протокольными любезностями завершился, и пора было переходить к делу, приведшему сюда хорезмийцев.

Советник замялся. Было видно, что ему неловко продолжать разговор. Тогда в переговоры вступил Вазамар.

– Его величество требует, чтобы злоумышленники, покушавшиеся на жизнь нашего высокого гостя, были выданы городским властям для свершения законного и справедливого правосудия.

Ничего себе, чуть не присвистнул Роман.

Вот влипли Мирза с Рафиком, так влипли. Еще не известно, чье правосудие окажется более справедливым, а наказание – более гуманным. Как-то в суматохе, связанной с заботами о здоровье сенатора, решение судьбы узбеков отошло на второй план. Они так и продолжали сидеть в рабской клетке, скованные по рукам и ногам.

Журналист ежедневно навещал их, следил за тем, чтобы однокашника и его бодигарда хоть как-то кормили-поили и особенно не обижали. Вместо благодарности, естественно, получал щедрые порции проклятий от Рахимова и настороженное молчание от нукера. И на том спасибо.

Что ж решит сенатор? Станет ли ссориться из-за такого пустяка с местными или упрется? Насколько Роман успел изучить за столь короткое время характер проконсула, то должен бы…

– Преступники, посмевшие посягнуть на жизнь и здоровье римского гражданина и посла, должны быть судимы по римским законам… – слабым, но твердым голосом провозгласил Квинт Тиней Руф.

Будто гвоздь забил.

Правильно. Нечего кому попало соваться со своим законом в чужой монастырь.

– Но злодеяние совершено на земле малека Артава! – вскочил с места зороастриец.

Видно было, что он не ожидал получить отказ в столь мизерной и очевидной просьбе.

– Речь идет о преступлении против должностного лица Империи, – гнул свое проконсул.

– Они колдуны! – возопил Вазамар, тряся в воздухе руками. – И должны быть переданы жреческой коллегии, ведающей такого рода злодеяниями!

– Успокойтесь, святой отец, – охладил его пыл Руф. – Ими уже занимается наш фламин[46]46
  Жрец какого-либо божества в Древнем Риме.


[Закрыть]. Я сам, как член коллегии фециалов[47]47
  Древнеримская жреческая коллегия, ведавшая сакральным ритуалом объявления войны и частично курировавшая римскую дипломатию.


[Закрыть], руковожу дознанием. Или вы сомневаетесь в том, что наши боги столь же прозорливы и могущественны, как ваши?!

В голосе посла зазвенел грозный металл.

Окружающие сенатора легионеры схватились за свои гладиусы. Столь красноречиво недружелюбный жест не прошел мимо внимания царского советника и его свиты.

– Что вы, что вы, достойнейший господин посол, – поспешил успокоить римлянина Тутухас. – Ваши боги несказанно могущественны. Как бы иначе римские войска совершали столь разительные победы?

В его медовом голосе чувствовался яд.

– Мы лишь хотим, – он тут же поправился, – малек Артав хочет, чтобы подлых колдунов постигла достойная их преступлений участь.

– Насчет этого не беспокойтесь, – заверил их патриций. – После разбирательства я лично прослежу за тем, чтобы убийцы были наказаны. В доказательство нашей дружбы я выставлю их на праздничных состязаниях в честь бога Митры…

– О! – воскликнул советник и переглянулся со жрецом.

Тот снова что-то буркнул себе под крючковатый нос, но утвердительно кивнул, принимая решение римлянина.

Хорезмийцы поднялись и, церемонно распрощавшись, подались восвояси.

У Романа отлегло от сердца. Хотя туманные намеки проконсула на какое-то расследование, а тем более обещание сделать из узбеков гладиаторов-смертников ему не понравилось.

Впрочем, время покажет.

Но почему до сих пор нет никаких вестей от Фработака? То ли он до сих пор не знает о судьбе своего гостя из будущего, то ли собственная судьба пастуха сложилась совсем не радужно.

После «избиения младенцев», как окрестил про себя свою потасовку с легионерами Роман, его положение в лагере заметно изменилось.

Нет, с него не сняли рабского ошейника. Это было бы слишком. Римляне, как уже уяснил себе журналист, не так легко расстаются со своим «имуществом», каким бы путем оно им не досталось.

Просто русскому (или бактрийцу – какая разница) позволили беспрепятственно передвигаться по всей территории укрепления и в его окрестностях. Последнее, разумеется, в сопровождении кого-либо из воинов. Чаще всего это был Садай, привязавшийся к старшему товарищу, словно собачонка.

Понятное дело, питерцу ничего не стоило расправиться со своим «конвоем» и сделать ноги. Однако куда и зачем? Он не знал пути до стойбища Фработака, поскольку был доставлен в лагерь в бессознательном состоянии. Но если бы и знал, что бы это ему дало? Где гарантия, что пастух уже вернулся домой? А вдруг нет, и что тогда? Положим, где находится туннель, Ромка помнил. А как он доберется «домой», в свое время? Техника перехода ему неизвестна. Белый бычок-проводник, похищенный римлянами, исчез неведомо куда, как и его хозяин.

Так что куда ни кинь – всюду клин.

Поэтому Роман особо и не рыпался. Тем более, когда еще представится вот такая уникальная возможность изучить жизнь и быт римских воинов на собственной шкуре? Это вам не ролевая игра. Здесь всё по-настоящему. И ежедневная муштра, и настоящий солдатский паек, и опостылевшая, но неплохо спасающая от жары поска.

Изменения в статусе пленника произошли потому, что к нему значительно подобрел и Марк Сервий. И не только оттого, что парень сдержал слово, накостыляв по шее его подчиненным, а также укоротил спесь сенаторовых телохранителей, за время посольской миссии ставших поперек горла всем бойцам центурии. Главным было то, что офицер, отбросив предрассудки римского превосходства над другими нациями и народами, увидел в варваре человека, равного ему и его соплеменникам-квиритам.

Возможно, решающую роль тут сыграло владение пленником латынью, поскольку язык тогда все-таки был определяющим фактором. Сервию льстило и то, что «Урбино» хорошо знал римскую историю и литературу. Намного лучше, чем сам центурион – выходец из древнего, но захудалого рода, восходившего корнями к этрускам. Поэтому при случае, когда выпадала свободная от службы минутка, офицер с удовольствием беседовал с молодым человеком, расширяя свой кругозор.

А еще он приметил, что красавцем-варваром интересуется его любимая племянница. Сервий этого не одобрял, но особенно и не осуждал. Девочку можно было понять. Что это за жизнь – скитаться по чужим краям вместе с сотней неотесанных грубых мужиков? Ей бы сейчас заниматься рукоделием, музыкой, изящными искусствами, развлекаться по термам, циркам вместе с веселыми сплетницами-подружками. А она вынуждена переносить все тяготы и лишения походной службы. Единственный достойный собеседник – собственный отец. Да тому все некогда.

Ничего, пусть развлекается ребенок. Лишь бы до глупостей дело не дошло. Но Валерия девушка разумная, настоящая римская патрицианка. Никогда не уронит фамильной чести.

А чтоб наверняка не уронила, центурион поручил приглядывать за ней и бактрийцем Садаю. Благо, паренек и сам неровно дышит к юной римлянке. Так что уж точно не позволит всякого там…

Дабы полностью успокоить свою подозрительность, Марк Сервий взял с пленника клятву, что тот никуда не сбежит. Оно, конечно, для варваров клятва – пустой звук, однако ж… Естественно, пожелай бактриец удрать, его можно было бы удержать на месте только таким образом, как тех двух колдунов, которыми занимается сенатор. Остается надеяться лишь на порядочность парня.

Признаться, были у центуриона еще кой-какие виды на этого ловкого и проворного молодого человека.

Не за горами праздник местных жителей, а посла, будь он неладен, угораздило связать себя некоторыми обязательствами.

– Сенатор обещал, что на состязаниях выставит от нас команда бойцов, – поведал Садай Роману. – Для драка с тупое оружие. Наши не хотят. Что они, гладиаторы какой-нибудь!

Градов кивнул. Сомнения легионеров ему были понятны. Сражаться на поле боя, где тебя не сдерживают никакие правила, и на ристалище, где нужно победить соперника, при этом не сильно его покалечив, – это две большие разницы. Сам вот недавно побывал в той же ситуации.

– Слышь, Урбино, – перешел на заговорщицкий шепот юноша. – Парни спрашивать, не согласиться ли ты позаниматься с ними. Ты так хорошо драться! Как Геркулес!

«Честь» выступить от лица гостей выпала как раз контубернию Децима Юния, гостеприимно принявшему русского в своей палатке и сделавшему его чуть ли не своим побратимом. Надо было платить добром за добро. Ребята делились с ним последним сухарем, а ведь и сами отнюдь не жировали.

Прежде чем согласиться, Роман на всякий случай договорился с десятником, что на время тренировок командиром контуберния будет считаться он.

– Так, друзья мои, – собрав весь десяток в кружок, начал выступление свежеиспеченный тренер. – Научить вас драться так же, как я, извините, не смогу…

Ответом ему был громкий гул разочарования, вырвавшийся одновременно из всех легионерских глоток.

– Не перебивать, когда я говорю! – рявкнул Роман и для пущей убедительности щелкнул близстоящего римлянина по лбу.

Легонечко так щелкнул, но двухметровый детина, неловко взмахнув руками, бухнулся на пятую точку, недоумевая, что же это с ним произошло. Двое сослуживцев, повинуясь Градовскому взгляду, подхватили верзилу под руки и поставили на ноги, поглядывая на новоявленного командира с видимым страхом и уважением. Да уж, этот дисциплину и без розог наведет.

– Продолжим! Не смогу потому, что этому учиться нужно не один месяц и даже не один год. А у нас с вами в запасе сколько времени?

– Семь дней! – заискивающим тоном записного отличника-зубрилы пискнул Зуль-Карнайн.

– Вот видите, семь дней. Мало, очень мало. За это время я ничему путному вас обучить не сумею. Но…

Он поднял указательный палец вверх и обвел римлян многозначительным взглядом.

– Но улучшить технику вашего боя, думаю, мне по силам. А для этого, парни, нам прежде всего нужно немного изменить распорядок дня и, главное, кардинально поменять ваш рацион. Ибо питаетесь вы хуже некуда.

Легионеры грустно потупились. Возразить было нечего.

– Сухарь да каша – вся еда наша. С такой диетой вы показательный бой заведомо проиграете.

– А что делать? – печально спросил Децим Юний. – Денег-то нет лишних.

– Лишних денег никогда не бывает! – урезонил его журналист. – Значит, будем питаться тем, что земля и боги посылают.

– Это как? – хмыкнул тот легионер, который получил щелчок в лоб. – Жареных кузнечиков есть станем?

– Я скажу, так ты у меня их сырыми есть будешь! – выпятив челюсть, зловеще пообещал Роман, смерив языкатого детину взглядом людоеда-профессионала.

Римлянин поспешно спрятался за спины однополчан.

– Когда приступим? – улыбнулся десятник.

Бактриец ему явно нравился. Чувствовалась в нем настоящая, мужская кровь. Прирожденный командир.

– Да прямо сейчас. Ну-ка, сжать кулаки, согнуть руки в локтях, прижать локти к телу! Начнем с марш-броска. Десять, нет, пятнадцать кругов вокруг лагеря… Бегом… По команде «бегом» корпус подается немного вперед! Бегом… Марш!

Контуберний шумно сорвался с места.

С поставленным заданием вояки справились на удивление легко. Еще бы – привыкшие к изнурительным тренировкам легионеры каждый месяц трижды совершали забег на длинные дистанции, да еще и в полном боевом снаряжении. А ведь совсем не шутка побегать с парой десятков килограммов железа. Бывало, даже после марш-броска требовательный командир заставлял парней возводить укрепленный лагерь со рвами и частоколом. Вот уж правда, тяжело в учении – легко в бою.

После пробежки приступили к отработке ударов.

– Ну что, ребята, кто будет «грушей»? – с улыбкой поинтересовался новоявленный тренер. – На ком технику показывать буду?

Не увидев на лицах боевых товарищей ни капли энтузиазма, Роман предложил:

– Ну, тогда скидывайтесь.

– Это как, Ромул? – заинтересованно заблестели глаза Садая.

– О, это древнейший обряд взывания к богине удачи, по-вашему – Фортуне. С помощью ужасно тайных магических жестов, секрет которых знают очень немногие, можно определить избранника удачи и тех, кого богиня обделит своим вниманием.

Градов вспомнил простейший способ найти «крайнего», которым часто пользовался с однокурсниками, если надо было определить, кому бежать за пивом. Да и в остальных случаях, когда был напряг с добровольцами, «камень-ножницы-бумага» тоже отлично помогали.

Вот и сейчас как раз похожая ситуация нарисовалась, почему бы юным бойцам не попробовать?

– Смотрите, есть три сакральных фигуры: камень, ножницы и бумага, – питерец показал на руках, как выглядит каждая. – Ножницы режут бумагу, камень бьет ножницы, а бумага побеждает камень. Понятно?

– Понятно, – пробубнил Зуль-Карнайн, – и что с того?

– А то, что волшебные жесты нужно складывать одновременно под счет раз-два-три всем, кто взывает к Фортуне. Чья фигура выиграет у остальных, тот и победил. Все очень просто. Приступайте!

«Крайним» оказался Луций, тот самый упрямец, которому «бактриец» отвесил щелбан. Огромный детина, особо не обремененный интеллектом. Это даже к лучшему, парень такого мощного телосложения легче выдержит показательные удары, чем, к примеру, тот же хлипкий Садай.

– Встаньте все в круг, – повелительным тоном указал Роман, – проигравший, то есть тот, кого богиня удачи сочла сегодня неугодным, – в середину.

Так, с чего бы начать? Чтоб и парни поняли, и здоровяка сильно не покалечить.

– Ну-ка, принеси мне пару учебных мечей, – велел арабу.

Тот молнией смотался в их палатку и вернулся с двумя комплектами тренировочного оружия: щитами, дротиками и мечами, изготовленными из дерева и прутьев.

Новый наставник взял в руки деревянный гладиус. Да уж, раза в два тяжелее против настоящего. Это было сделано намеренно, чтобы приучить легионеров к тяжести оружия и натренировать руку, дабы меньше уставала в реальном бою.

Приемы с оружием, как правило, отрабатывали на деревянных столбах высотой сто восемьдесят сантиметров. Причем основное внимание уделялось отработке умения эффективно прикрываться щитом и наносить мечом колющие, а не рубящие удары, поскольку этим способом противнику можно было нанести более глубокие раны. Тренировки с оружием проводились два раза в день.

Вручив меч Луцию, журналист приказал парню атаковать его.

– Э, нет, так дело не пойдет! – запротестовал, когда верзила вяло провел колющий выпад, пытаясь поразить учителя в живот. – Дерись по-настоящему, со злостью.

– Это как? – не понял парень.

– Вспомни, как получил от меня щелчок…

Гигант вспомнил и ринулся на Романа с прытью молодого бычка, увидавшего красную тряпку.

Ударил лезвием в правый бок Градову, метя под грудь. Журналист легко увернулся, так что гладиус поразил воздух, а сам в это время ухватил слегка потерявшего равновесие Луция левой рукой за затылок, а правой – за подбородок и резко крутанул голову легионера. Тот совершил пропеллерообразное движение, забавно дрыгнув ногами в воздухе, и оказался на траве.

У его коммилитос[48]48
  Товарищи по оружию (лат.).


[Закрыть] вырвался вздох восхищения. Поднять в воздух и заставить вертеться волчком нелегонького здоровяка – это было что-то с чем-то. Причем все это было проделано молниеносно и без оружия.

– Вставай и нападай снова, – скомандовал тренер, беря в руки второй меч.

По роже Луция было видно, что он крайне нелестно сейчас думал о Фортуне, пославшей ему такой жребий. Уже дважды за день оказаться на земле, осрамившись перед всем контубернием. Ладно, еще никого из начальства рядом нет. А то получил бы на орехи от центуриона с опционом.

На этот раз он решил провести рубящий удар, наметив целью левое ухо обидчика.

Его рука только начала двигаться, как была остановлена левой, невооруженной рукой варвара, сжатой в кулак. Сильным толчком запястья он оттолкнул десницу Луция и завершил прием ударом в челюсть. Не прямым, конечно, чтоб не причинить ученику травму, а вскользь, изгибом кисти. И одновременно сделал колющий удар мечом в грудь, прямо в область сердца.

Гигант сложился пополам, стиснув зубы от боли. Хорошо, что на нем была лорика сегментата – кожаная рубаха с нашитыми на нее металлическими пластинками, а тренер сражался учебным мечом. Но все равно синяк обеспечен.

– Как-то так, парни, – раскланялся перед восторженными зрителями Роман. – А теперь присядьте в кружок и откройте свои уши пошире. Еще немного теории вам не повредит.

Принципы техники боя просты, как медный ас, и их всего семь: «безопасность для себя», «быстрые передвижения», «точные удары», «побеждать как можно быстрее и не оставаться под атакой», «делать только то, что удобно», «защищаться атакой» и последний принцип – «гармония движения». Прежде чем я объясню эти принципы подробней, мне важно, чтобы вы уловили саму суть системы. Пока все понятно?

Радостные кивки девяти голов в ответ. Особо усердствовали в кивании верный оруженосец Садай и битый Луций.

– Отличненько, – потер руки Градов, которому давненько не случалось читывать лекции.

– Итак, что такое «безопасность для себя»? Это значит, что никогда не стоит бить противника голой рукой в лоб или по зубам. В первом случае можно повредить себе кисть, а во втором пораниться о зубы противника. Но при этом ударить врага кулаком в висок, где кость очень тонкая, будет эффективно и безопасно. А ещё лучше ударить ребром ладони по горлу. Это и быстрее, и легче в исполнении.

Теперь о «быстрых передвижениях». В бою побеждает не более сильный и массивный, а более быстрый и ловкий. На человеческом теле существует огромное количество уязвимых мест, умение поражать которые сводит на нет любые преимущества в физической силе. Посему, нужно научиться «быстро двигаться и точно бить», что является третьим принципом. Это умение имеет огромное значение в бою против нескольких противников. В групповой драке человек, умеющий молниеносно двигаться, используя движения противников себе на пользу, перехватывая инициативу боя и атакуя противников на большой скорости, получает неоспоримые преимущества перед нападающими и превращается, по сути, из жертвы в хищника. Это понятно?

По ярко горящим глазам легионеров видел, что парням его команды не только понятно, но и интересно. Наверное, плохо у них здесь поставлена «политическая» подготовка. Основной упор делается на «боевую», а это однобоко.

– Побеждать нужно как можно быстрее. Один удар за тебя, второй удар против тебя. Заканчивать бой надо минимальным количеством ударов, желательно одним. Чем дольше вы возитесь с одним противником, тем больше шансов, что его товарищ воткнет вам меч в спину. Поэтому старайтесь бить по наиболее уязвимым местам на теле противника.

Следующее – удобство. То, что нам удобно, мы делаем легко, просто и быстро. Неудобное движение всегда делается медленно. Поэтому из всего арсенала техник следует выбрать только наиболее удобные для вас приемы и удары. Тогда вы будете делать их легко и быстро. Ясно?

– Что мы, бараны, что ли? – обиделся Децим Юний.

– Это хорошо, что не бараны. Дальше – защита атакой. Если полагаться только на свою защиту, то противник всегда найдёт в ней брешь, так как будет чувствовать себя в безопасности и сможет спокойно оценить ситуацию. В то же время если защищаться атакой, то противник, находясь под ударом, будет думать только о том, чтобы не получить самому, запаникует, и его атака захлебнется. И чем яростней и агрессивней будет атаковать вас противник, тем неожиданнее будет для него ваша встречная атака.

И наконец, последнее – гармония. Она собирает все ваши навыки и умения воедино. Гармония удара, движения, положения тела, взгляда, мысли, момента, положения рук и ног – все это позволяет достичь изумительной легкости в бою. Легкость дает скорость, бесстрашие, точность и, в конечном итоге, дает победу.

А теперь, если вам все ясно и понятно, приступим к тренировкам… Я покажу вам парочку приемов, которые вам нужно будет заучить и отработать технику их исполнения до автоматизма.

– До чего? – распахнул оленьи глазищи рядовой Зуль-Карнайн.

– Разговорчики в строю! – рявкнул на любопытного тренер.