Текст книги "Ермак. Отряд"

Глава 19. Аз воздам – 1

– Есть, нашёл! – на плохом английском невнятно из-за респиратора произнёс Буров, а точнее, Джон Флетчер.

Преодолевая сопротивление течения клоаки, я пошёл на свет шахтёрской лампы Вольфа, которую агент поднял над собой, чтобы осветить больше пространства.

Подойдя, я рассмотрел то, что мы искали, а именно – несколько металлических штырей с привязанными на одном из концов полосами белой ткани. Подняв голову, увидел в потолке металлический люк, от которого вниз сбоку по стене туннеля шла металлическая лестница. Это был спусковой колодец в коллектор, проходящий под Грейт-Куин-стрит.

Теперь остается сориентироваться и найти слив из здания храма. Прикинув в уме, где от колодца по улице находится главная масонская резиденция, двинулся по туннелю туда, мысленно отсчитывая расстояние.

«Есть! Джекпот! Просто сказка какая-то, – думал я, гусиным шагом пробираясь в поднимающемся наверх канализационном ответвлении. – Молодцы масоны, вон какой сток для себя заказали. Видать, не только сливные туалеты, но и ванные в храме имеются. Вот и конечная точка. Судя по всему, я под трехэтажным административным зданием храма. Места маловато, но это очень хорошо, так как теперь здесь и моих знаний хватит разместить динамит для направленного взрыва. А взрывчатки и провода теперь хватит за глаза и за уши. Действительно, джекпот!»

Развернувшись, начал выбираться в коллектор, вспоминая про себя наши действия в последние дни и радуясь, что всё так хорошо складывается.

Как и в прошлой группе разделились на две двойки, я с Буровым, а Зарянский с Гореловым. По плану на вторую пару ложились следующие задачи: добраться до Дартфорда, приобрести там кэб, получить на почте груз с оборудованием и доставить его в Лондон. В городе на улице Чаринг-Кросс-роуд снять или купить дом.

Почему выбрали эту улицу? Во-первых, она была как бы посередине между нашими двумя объектами – Букингемским дворцом и Главным храмом английских масонов. Во-вторых, с востока улица была границей квартала Сохо, в котором, в отличие от престижных соседних кварталов Мэйфэр, Блумсбери и Мэрилебон, в последние годы селились в основном иммигранты и низшие слои населения. Зажиточные горожане стремились покинуть квартал, дёшево продавая недвижимость, так как Сохо стал пристанищем публичных домов, небольших театров и других увеселительных заведений. И где же ещё затеряться парочке «ирландских террористов»?

Также Зарянский и Горелов должны были получить в посольстве наше оружие, закупить динамит, подрывную машинку, провода и передать мне и Бурову. Кроме того, на обозначенном черновом маршруте нашего следования по канализации до храма масонов найти ближайший к нему спусковой колодец в коллектор, желательно на Грейт-Куин, и обозначить его, скинув вниз что-нибудь приметное, и чтобы это не унесло течением. Такие вот планы у мистеров Парсона-Зарянского и Эванса-Горелова были на первое время.

Наша с Петром Фёдоровичем пара должна была определиться, стоит ли идти в канализацию через спусковой колодец, который располагался, как правило, в виде люка чуть ли не посередине улицы, но в некоторых местах был сделан в служебных строениях, принадлежащих «флашерам» – чистильщикам лондонской канализации. Или идти через кессон на набережной.

Для соблюдения тайны проведения операции первые два пути были не очень привлекательны.

В зданиях со спусками в коллектор ночью были сторожа. Можно, конечно, перед самым началом капитула масонов напасть, отнести заряды и взорвать, но всё упирается во время. Всё-таки три ходки делать, крепить заряды, тянуть и вязать сеть проводов для подрыва. Можно за несколько часов и не успеть. Работать учреждения заканчивали в восемь вечера. Кроме того, не исключены проверки полицией службы сторожей в ночное время. Нам это надо?

По спуску в коллектор через канализационный люк на улице было много планов. Даже прикидывали купить карету, в полу которой сделать скрытое отверстие. Доработанное средство передвижения вставало над канализационным люком, через дверцу в полу спускались в коллектор. Карета отъезжала, через некоторое время возвращалась на место, мы забирали вторую партию динамита, потом приходили за третьей.

План как бы всем хорош. Но по размеру карета должна была быть не меньше чем дилижанс, чтобы уместить двенадцать зарядов, катушки с проводом и трёх человек. А такое средство передвижения на ночных улицах вызовет интерес у любого полицейского из-за своей необычности. Это же не кэб. И если бобби захочет заглянуть внутрь и проверить, что и кто там находится, то его придётся валить. И не факт, что после этого удастся продолжить подготовку к взрыву храма. Незаметность – это наше всё.

Поэтому оставался вход с кессонов от реки, которыми и пользовались помоечники. Данные канализационные сооружения периодически подавали воду в коллекторы для смыва нечистот. Они не охранялись, и через них можно было незаметно пробраться в туннели канализации.

Оставалась только опасность встречи с помоечниками, которые, в отличие от флашеров, выходили на свою работу по ночам. Но для них было подготовлено оружие в виде мечей-тростей, метательных ножей. И в качестве последнего, практически самоубийственного довода – револьверы Нагана с глушителями.

Как говорится, не выдержала душа поэта. Пользуясь представленными императором возможностями для оснащения операции, через Ширинкина заказал изготовить по моим чертежам глушитель типа «БраМит», который ещё предстояло бы изобрести братьям Митиным. Ничего сложного в нём не было – цилиндрическая трубка, разделённая на две камеры, каждая из которых имеет с торцов резиновые шайбы, установленные поперёк этой трубы и имеющие крестообразные прорези для прохождения пули. В стенках каждой из камер имеются отверстия небольшого диаметра для выхода пороховых газов из корпуса глушителя.

Не поинтересовался, к сожалению, где Ширинкину изготовили глушители, но когда опробовали их на полигоне, то восторгу не было пределов. Слышался только удар бойка и тихий шлепок. Так что в нашей группе на каждого было по револьверу с глушителем для ближнего боя, когда шумность была ни к чему.

Первоначально мы с Буровым должны были определиться с кессоном, потом купить небольшую баржу, плюс лодку-скифф[13]13
  Thames skiff – деревянные вёсельные лодки, появились в Викторианскую эпоху специально для развлекательных прогулок по Темзе. Для самих прогулок стал использоваться термин skiffing (скиффинг). Отдельная разновидность лодок такого типа оборудуется тентом, который защищает от непогоды и при необходимости превращает лодку в место для ночлега.


[Закрыть], которой, по описанию, пользовались герои повести «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома. Баржу планировали использовать как базу на реке, а скифф – для рейдов к входу в канализацию.

Планируемый нами вход в канализацию через кессон у моста Ватерлоо пришлось отвергнуть, так как рядом с ним находилась станция Темзенского дивизиона, так называемых мокрых бобби из речной лондонской полиции. Станция представляла собой понтон, причаленный сразу же за мостом Ватерлоо ниже по течению.

Как удалось выяснить, на понтоне были оборудованы арестантская и конторские помещения, установлен телеграф. На причале наблюдались лодки, специально оборудованные подъемным устройством для вытаскивания из воды человека или трупа утопленника, а у нижнего его конца пришвартован паровой полицейский катер «Алерт».

Пришлось обратить свой взор на кессон, расположенный ближе к Вестминстерскому мосту, что добавляло нашей подземной прогулке ещё около трехсот саженей.

Если кратко, то обе группы со своими задачами справились. Зарянский и Горелов всё необходимое закупили, снаряжение на почте получили. Сняли три комнаты в доме на Чаринг-Кросс-роуд, имевшем большой двор и конюшню, где кроме нашего кэба с одной лошадиной силой разместилась ещё пара экипажей. Про операцию получения посылки с оружием от нашего посольства в Англии можно было написать отдельный шпионский роман. Всё получилось, надеюсь, незаметно для заинтересованных лиц. Два кэба сцепились колёсами за несколько кварталов от Чешем-хауса, где располагалось здание посольства Российской империи, и пока извозчики и пассажиры типа ругались, прошла передача оружия. До этого кэбы изрядно поколесили по городу.

Мы за это время умудрились наняться сторожами на парусную баржу, стоявшую на якоре недалеко от нужного кессона. Сначала хотели по объявлению купить баржу, стоящую рядом, но в ходе расспросов выяснилось, что на соседнее судно требуются сторожа. Из-за болезни хозяина раньше февраля следующего года оно никуда не пойдёт, но те деньги, которые предлагались за охрану, были, как бы сказать помягче – небольшими. Пришлось переодеваться намного скромнее и идти наниматься. Как говорится, сэкономленные деньги – заработанные деньги. Неизвестно, сколько их ещё понадобится, а наш золотой запас хоть и был велик, но всё имеет свойство заканчиваться.

Договорились за еду, кров и чуток денег. В каюте капитана имелась морская печь-камин, так что благодаря ей можно было более-менее пережить декабрьскую температуру Лондона, которая редко опускалась ниже нуля даже ночью. Бывало и хуже. Зато в наше распоряжение поступила большая баржа и пара лодок. Кроме того, куча места, где можно было спрятать наше оборудование и вооружение.

Вот только динамит временно пришлось оставить у Зарянского и Горелова в их снимаемых комнатах. Температурный режим на барже для его хранения оставлял желать лучшего.

С одной стороны, риск, но, по словам Горелова, дом, где они поселились, был сущим бедламом, в который полицейские не совались уже давно, а квартиросъемщики жили своей жизнью и не лезли в дела других.

До того как сунуться в коллектор, я с Гореловым, который исполнял роль кэбмена, так как лучше всех из группы знал английский язык, несколько раз проехался по маршруту, в уме создавая траекторию движения по канализации.

Четыре дня назад с Буровым выполнили первый выход в коллектор. Специально прибывший на баржу Зарянский остался её охранять, а я с Петром Фёдоровичем, облачившись в наши «эльки», вооружившись мечами-тростями, наганами и ножами, отправились на лодке к кессону, чтобы проникнуть через него в клоаку.

Начитавшись всяких страшилок в газетах, готовился к чему-то страшному. Первое, что приходило в голову, – это ужасный запах. Однако действительность оказалась намного лучше, чем предполагалась. Запах был не настолько силен, как думали до этого. Может быть, раньше в старой канализации и был ужас, но теперь в коллекторе пахло скорее компостом, чем дерьмом.

Дело было, вернее всего, в том, что продукты жизнедеятельности составляли небольшой процент от общего объема жидкости в канализации. Больше девяноста пяти процентов клоаки составляли обычная вода и бытовой мусор. Прием ванны, смыв воды в унитазе, вода из кессонов и даже дождевые потоки – все это попадало в лондонскую канализацию.

Так что с запахами всё было нормально, я бы сказал – терпимо, а вот с ориентированием в канализации было проблематично. Двух шахтерских ламп было маловато, чтобы видеть далеко по туннелю. Плюс множество ответвлений. В общем, в первый свой выход мы в коллекторе под набережной Виктории добрались только до первого поворота на Ланкастер-плейс.

И то я не был уверен в этом. Просто влево через расчётное расстояние маршрута было ответвление в виде большого туннеля. Но то оно или нет, было под вопросом. Чуть дальше по коллектору было такое же крупное ответвление. Поэтому было принято решение возвращаться. Видимо, придётся Горелову и Зарянскому следующей ночью поработать над маячками, сброшенными вниз через канализационные люки.

Выбравшись назад на поверхность, отмылись в Темзе и направились назад на баржу. Нам с Буровым предстояло двухсуточное ничегонеделание. А вот второй нашей паре придётся поработать. Мой английский был бы хорош в САСШ, но в Лондоне даже не знаю, за кого бы сошёл. Буров на английском практически не говорил, но прекрасно знал французский.

В своё время его папа – один из уважаемых «иванов» Хитровки, нанимал для Пети учителей, желая, чтобы тот зажил нормальной жизнью. Потом какие-то уголовные разборки, отца Бурова убивают, Пётр Фёдорович там кому-то мстит, а потом по подложным документам вольноопределяющимся уходит в армию. Каким образом попал в дворцовую полицию, Буров умолчал, лишь сказал, что о его шалостях с документами начальство в курсе и с прошлой жизнью покончено.

Горелов и Зарянский по информации из их личных дел имеют гимназическое образование. Оба на английском говорят свободно. За англичан не сойдут, но у Николая Васильевича акцент близок к ирландскому, а у Зарянского? Не знаю, не лингвист, но в любом случае лучше, чем у меня. Так что им и карты в руки. А мы пока на барже посидим.

Второй выход был более удачным, прошли набережную, Ланкастер-плейс, Веллингтон-стрит, Боу-стрит, а вот на Лонг-Арк, можно сказать, потерялись. Поворот на Грейт-Куин не нашли. Точнее, повороты были, а вот очередного маячка не нашли. Пришлось возвращаться по меткам-царапинам, оставленным на стенах. На барже озадачили Сергея Владимировича подкинуть ещё маячки на Лонг-Арк и Грейт-Куин.

И вот сегодня удача. Всё нашли. Метки на обратном пути добавляем-обновляем. Через пять дней можно будет идти минировать храм. С выяснением дня капитула Английской масонской ложи проблем не возникло. О нём в открытую писали в лондонской жёлтой прессе с предположениями, кто же из правительства, банкиров, промышленников королевства входит в высший совет ложи. Надо же было каким-то образом газетчикам увеличивать свои тиражи и прибыли.

– И кто это у нас без разрешения гуляет по нашим коллекторам? – прервал мои размышления хриплый голос. А на фоне показавшегося выхода из кессона появилось несколько фигур.

– Я же говорил тебе, Хриплый, что посторонние через наш вход в канализацию лазят. Посмотри, какие красавцы. Я таких костюмов и у флашеров не видел. Нам они точно пригодятся, – каким-то подхалимским голосом произнёс ещё один неизвестный персонаж и мерзко захихикал, напомнив мне шакала Табаки из мультфильма про Маугли.

Я продолжал молча идти вперёд, сокращая дистанцию и пытаясь разобраться, сколько человек перед нами и чем они вооружены. Свидетели нам были не нужны. Буров по оговорённой схеме сместился мне за спину, и по тому, как заметалось пламя его фонаря, я понял, что Пётр Фёдорович начал стягивать перчатку. Мы уже практически на выходе, метана и другого газа здесь нет, так что можно применять револьвер с глушителем. Я же решился обойтись метательными ножами и тем клинком, который был в трости. Не шашка, конечно, но рубить и колоть можно очень даже неплохо.

– И чего молчим? Или от страха язык проглотили? – прозвучал ещё один голос.

Наконец-то говорившие оказались в тусклом свете наших с Буровым фонарей. Пятеро мужчин, трое по фигуре крепыши, двое физической формой не блистают. В руках у одного револьвер, двое вооружены дубинами, еще у двоих длинные ножи. Я остановился. Буров встал за мной.

– Кто вы такие и почему в канализацию полезли через наш кессон без разрешения? Вам что, не говорили, что он числится за Крепышом из Сохо и все, кто хочет поработать в коллекторе, должны ему заплатить? – ухмыляясь, вооружённый револьвером обладатель хриплого голоса подошёл ко мне вплотную. – Так что с вас штраф. Ваша одежда нам понравилась. Все понятно?

– Что же не понять. То, что мы не знали о каком-то Крепыше из Сохо, особой роли не играет. Правильно?

– Приятно пообщаться с таким умным человеком. Кстати, откуда вы? Акцент у тебя какой-то странный.

– Я американец. А мой друг – француз из Канады. Но это лишние для вас знания. Джон, работаем? – с этими словами я сделал шаг в сторону.

Тут же раздался щелчок бойка, шлепок, и во лбу, видимо, Хриплого появился третий глаз, а из затылка брызнула кровавая взвесь. Бросаю трость и выхватываю метательный нож, закреплённый на запястье левой руки, в которой держу фонарь. Бросок в крайнего справа, удивлённо застывшего помоечника. Второй нож достать не успел, так как Буров закончил стрелять из-за того, что кончились цели.

– Фонарь погаси, – скомандовал я Бурову, проделывая такую же операцию со своей лампой Вольфа.

Наступила тишина, в которой слышалось только бульканье из пробитого горла представителя лондонского дна. Я стянул перчатки, расстегнул костюм и достал револьвер.

– Жди здесь, – шепнул напарнику и двинулся на выход. Выйдя из кессона, убедился, что кругом царит тишина, нарушаемая лишь плеском волн Темзы. Кроме нашей двухвесельной небольшой лодки, рядом был «припаркован» скифф. Никого на берегу и на набережной не было.

После этого началась грязная работа. Перетащили пять трупов в лодку помоечников, постоянно опасаясь появления кого-нибудь на реке, на берегу или на набережной. Перед тем как отчалить, вспорол трупам животы, чтобы они не всплыли раньше времени. Оттащили скифф подальше от берега, сбросили с него якорь, и я разрядил в дно лодки все патроны нагана, а потом мечом расковырял дыру побольше. Забрав весла со скиффа и дождавшись, когда лодка вместе с трупами погрузится в холодные воды Темзы, направились на баржу.

Следующие пять дней прошли в нервном ожидании возможного прихода полиции. Но всё обошлось, хотя, по словам Горелова, в последние три дня количество бобби на улицах увеличилось, особенно в районе главного храма масонов. Кроме того, там появилось много прохожих в партикулярном платье, но с военной выправкой. В газетах вышли статьи, заметки об активизации террористической деятельности фениев и анархистов в САСШ и Канаде, поэтому обеспокоенный премьер-министр усилил охрану столицы.

И вот он, день, точнее, вечер и ночь для ответного удара масонам. Горелов и Зарянский привезли на баржу динамит. Пока я скручивал заряды, а Буров и Зарянский проверяли снаряжение и оружие, кэбмен Горелов-Эванс несколько раз с большими промежутками времени проследовал мимо храма. Потом, оставив кэб на квартире, прибыл на баржу.

– Собираются, мистер Эллингтон, – с шутливой интонацией обратился ко мне Горелов. – Много карет и кэбов к храму подъехало. На улицах вокруг бобби, топтуны и гражданские с военной выправкой. Обложили храм плотно. Только вот про канализацию забыли.

Николай Васильевич хохотнул, я же, проверяя в коробке электродетонаторы, серьёзно ответил:

– А вот это не факт, мистер Эванс. Возможно, нас там ждут, чего бы совершенно не хотелось.

– И что будем делать, если и внизу будет охрана? – поинтересовался Зарянский.

– Постараемся выполнить поставленную задачу, – ответил я. – Такой вариант событий мы рассматривали. Будем действовать по оговорённой схеме. Прикидываемся помоечниками, тихо убираем охрану и очень быстро минируем. Поэтому выйдем за час до полуночи. «Садовник» рассказывал, что заседание капитула длится до трёх-четырёх утра. Уложимся по времени.

Вышли на двух лодках всей четверкой. Это был риск, так как на баржу могли проникнуть посторонние, но пришлось на него пойти. Строение отвода канализации от храма в коллектор позволяло использовать для взрыва намного меньше взрывчатки. Поэтому должно было хватить одной ходки, когда каждый из нас нёс бы по два пуда динамита, упакованного в овчину и непромокаемые мешки из прорезиненной ткани, и по пятьдесят метров саперного кабеля-провода на катушке.

В общем, в кессон и затем коллектор вошли четыре человека в защитных костюмах, с мешками динамита за спиной, катушками с проводом на груди, в одной руке фонарь, в другой меч-трость. Открытые кобуры с наганами и глушителями в этот раз были на ремне поверх «эльки». За три похода в канализацию убедились, что воды лишь местами бывает чуть выше колена, метан, или, как его здесь называли, рудничный газ, ни разу не встретили.

Шахтерская лампа Вольфа кроме своего прямого назначения – освещения – служила еще и для определения наличия рудничного газа. Наличие метана определяли в шахте следующим образом: пламя лампы уменьшалось до едва заметного огонька, затем лампу осторожно подносили к кровле выработки, где прежде всего благодаря своему удельному весу скапливается газ. В нашем случае мы проверяли наличие метана, поднимая в коллекторе лампу как можно выше. Если газ присутствовал, то вокруг пламени лампы должно было образовываться удлиненное голубоватое сияние, называемое шахтёрами ореолом. Мы его с Буровым так ни разу и не увидели. Да и дышалось в коллекторе нормально, вентиляция была на высоте.

Шли не спеша, экономя силы. Перед поворотом на Грейт-Куин свет в лампах притушили, и я, оставив остальных ждать за поворотом, отправился на разведку в полной темноте. Шёл осторожно. Сделал два-три шага, остановился и прислушался. Через десять секунд ещё пара шагов, остановка и вновь использование ушей в качестве локаторов. Прогулка таким макаром до ответвления в канализацию храма заняла около получаса. Кроме естественных шумов, так ничего и не услышал. Запалил лампу, чем подал сигнал остальным.

После того как все собрались перед сливом канализации храма, началось само минирование. Зарянский и Горелов, сбросив груз и оставив свои фонари нам, разошлись по коллектору под Грейт-Куин в разные стороны метров на двести-триста, где и затаились в темноте. Я же полез в слив с первым мешком, а Буров остался сторожить груз.

Когда я где-то через полчаса после начала работ приступил к установке электродетонаторов и вязанию единой сети для подрыва, снаружи послышался шум. Достав револьвер, потихоньку направился к коллектору. У самого входа-выхода услышал, как шепотом ругается на французском языке Буров, а ему вторят чьи-то приглушённые стоны.

Выбравшись из лаза, сразу же отметил для себя в притушенном свете двух ламп шесть неподвижных тел, лежащих в течении клоаки. Горелов сидел у стены, постанывая, а Пётр Фёдорович расстёгивал на нём куртку «эльки».

– Что произошло? – тихо спросил я их.

– Помоечники, – скрежетнув зубами, ответил Горелов. – Видимо, кого-то ты с Джоном не добил и упустил в прошлый раз. Слышал, когда они проходили мимо меня, как один говорил, что мы точно те, кто убил команду Хриплого.

В этот момент Буров стащил куртку, опустил с плеч комбез и чуть развернул тело Горелова, чтобы добраться до его спины. Николай Васильевич, издав короткий стон, спросил:

– Как там?

– Жить будешь. Костюм хорошо удар клинка на себя принял. Неглубокий порез. Сейчас забинтую, а на барже Оскар, – Буров кивнул головой в мою сторону и продолжил дальше по-французски, – тебя зашьёт. Он большой мастер в этом деле.

– Это хорошо, – я, склонившись над Гореловым, убедился в том, что Пётр Фёдорович говорит правду, а не пытается успокоить раненого. – Так что же всё-таки произошло?

– Их девять человек было, как я думал. Шёл за ними, пока эти помоечники не дошли до Джона. Он их уже услышал и держал оружие наготове. В общем, мы им даже заговорить времени не дали, а сразу открыли огонь, как отрабатывали на схемах, – Горелов попытался сдержать стон, так как Буров начал накладывать ему на рану тампон. Глубоко вздохнув пару раз, продолжил: – Один из этих, видимо, страховал группу сзади. Вот и проморгал его за своей спиной. Он как-то смог подкрасться и не испугался напасть на меня. Гад!

– И что с ним? – напряжённо спросил я.

– Ушёл, сволочь, – ответил уже Буров. – Когда Чарли упал, тот хотел и на меня напасть, только, увидев, что все его дружки уже в дерьме лежат, рванул по коллектору в темноту. А у меня всего один патрон остался. Выстрелил. Кажется, зацепил, но не уверен.

Рассказывая, Пётр Фёдорович продолжал бинтовать Горелова.

– Ладно, пойду проверю ваших крестников. А вы, как закончите рану обрабатывать, сразу уходите. Томасу скажете, чтобы ко мне подошёл. Мы вас потом догоним.

– Хорошо, – почти хором ответили инструктируемые.

Взяв меч-трость, я обошёл тела, вскрывая каждому глотку. Шестеро лежали в свете ламп, трое чуть дальше. По внешнему виду это действительно были помоечники. Из оружия только дубины и холодняк. Может, и огнестрел какой-то был, но рыться в канализационном потоке желания и времени не было. Главное, что не масоны или полиция. Поэтому ещё минут десять, если никто не помешает, и будет большой бум.

Когда вернулся к входу в канализацию храма, Горелов уже стоял на ногах, придерживаемый Буровым.

– Готовы?

– Готовы, Оскар. Может, лучше подождать, пока закончишь. Вдруг недостреленный вернётся, а ты тут один, – произнёс Горелов.

Подумав, решил не рисковать, но немного изменить диспозицию.

– Хорошо. Джон, идёшь за Томасом, а Чарли посторожит здесь пока. Справишься? – поинтересовался я у Горелова.

– Справлюсь. Не так и сильно меня зацепили. Больно только, а так нормально. Тем более стрелять – не саблей махать. За семь выстрелов ручаюсь.

– Так и поступим.

Я удовлетворённо кивнул головой и повернулся к Петру Фёдоровичу:

– Как только вернёшься с Томасом, сразу же берёшь Чарли и уходите. Всё ясно?

Буров кивнул и ушёл по коллектору за Зарянским, который, видимо, даже не услышал и не увидел, что у нас здесь произошло.

Посмотрев на Горелова и удостоверившись, что тот в обморок падать не собирается, засунул в кобуру револьвер и полез в храмовый слив канализации. Работы осталось не много, но ответственной.

Когда-нибудь пробовали, идя гусиным шагом, одной рукой тянуть провод из висящей на груди катушки, а другой держать шахтёрскую лампу? При этом под тобой вода с дерьмом. Ладно хоть несколько сантиметров глубиной. Это, я вам скажу, ещё то физическое упражнение! Пусть и идти было метров тридцать, но они меня измучили больше, чем вся остальная работа по минированию.

Зарянский, ждавший меня в коллекторе, тут же подключился к работе, помогая тянуть провод. И вот, наконец, момент, ради которого мы прибыли в Англию. Залегли, я, крутанув несколько раз ручку подрывной машинки, нажал на кнопку. Время замедлилось, и мне даже показалось, что я ошибся в чём-то, или провод где-то порвался. Но тут раздался гул, пол под нами задрожал, а в коллектор из слива храмовой канализации вырвался столб огня.

Слава богу, до нас он не докатился, но понервничать заставил изрядно. А после того как в месте взрыва начала осыпаться кладка коллектора, мы с Сергеем Владимировичем вскочили и, включив сразу четвёртую скорость, рванули на выход. Теперь оставалось догнать Бурова с Гореловым, не привлекая внимания добраться до баржи, где оказать Николаю Васильевичу более профессиональную медицинскую помощь. И думать, что делать дальше. Первоначальные планы из-за ранения одного из нас требовали изменений. Да и чем закончилась наша диверсия – только ещё предстояло узнать.